Текст книги "Снять «Сталкера»"

– Эй, ты заснул, что ли? – Бетти стояла рядом с его стулом, в руках у нее была стопка белья, как ни странно, чистого и даже выглаженного. «Наверное, в прачечную отдает», – подумал Мерлинус.

Бетти бросила белье на диван.

– Чтобы его раздвинуть, нужно потянуть вот за эту петлю, – она нагнулась, ее толстая задница вызывающе отклячилась назад, она дернула за петлю, диван дрогнул и превратился в двуспальную кровать. Мерлинус похолодел от ужаса, вот сейчас она схватит его и швырнет на кровать, а потом навалится сверху, придавливая своим весом так, что он не сможет даже пошевелиться. А потом она начнет целовать его своими жирными от лазаньи губами. Интересно, чистит ли она зубы на ночь. Потому что если нет, то она будет дышать ему в лицо мерзкой лазаньей. Он тяжело вздохнул. Бетти, однако, поняла его вздох неправильно. Она уперлась руками в свои необъятные бока и отчетливо произнесла:

– И чтобы никаких глупостей! Если я тебя сюда привела, это еще не значит, что я хочу с тобой переспать. И вообще, у меня есть парень.

Мерлинус с облегчением перевел дух и поддержал разговор:

– Да? – он сделал вид, что поверил ее вранью насчет парня, – И как его зовут, чем он занимается?

Такие подробности версии про «парня» Бетти еще не проработала, на вопрос она грубо ответила, что имя и род занятий «ее парня» Мерлинуса не касаются, после чего ушла в свою комнату и захлопнула дверь. Мерлинус расстелил простыню, остались пододеяльник и наволочка. Дверь в комнату Бетти вновь открылась, она вынесла тоненькое одеяло и подушку.

– Держи.

Она успела переодеться, теперь на ней была розовая трикотажная пижама с оборочками. Глубокий вырез открывал грудь. Мерлинус отвел глаза, чтобы она не подумала, что он пялится. Лучше бы она осталась в джинсах.

– Окно не открывай, – проинструктировала Бетти.

Он кивнул, выжидая, когда же она уйдет. Она еще постояла минутку, потом повернулась и вышла. Дверь хлопнула чуть громче, чем в первый раз. Наверное, она все же ждала, что Мерлинус начнет приставать. Он быстро разделся и лег. Спать не хотелось, но встать и зажечь свет было опасно, она увидит, придет и тогда… Он повернулся лицом к стене. Хотелось плакать, вся эта возня с «Майн Кампф» и прочими теориями казалась сейчас полной глупостью. Дома было плохо, но оказалось, что в мире, который простирался за стенами дома, тоже никто не ждал Мерлинуса. С ощущением своей абсолютной ненужности он уснул.

Бетти разбудила его довольно невежливым тычком в бок.

– Эй, ты, поднимайся, пора ехать.

Он открыл глаза, она нависала над диваном как огромная гора. Нужно встать и одеться, но не хочется делать это у нее на глазах, потому что, во-первых, на нем смешные трусы с Микки Маусами, а во-вторых, утренняя эрекция. Если он сейчас вылезет из-под одеяла, она точно решит, что он хочет секса.

– Ты не могла бы отвернуться на минутку, – жалобно попросил он.

– Ха, что я, по-твоему, никогда мужика без штанов не видела, – резко ответила Бетти, но отвернулась.

Мерлинус пулей вскочил с дивана и первым делом натянул джинсы. Видела она или не видела, правды все равно не узнаешь. Если видела, это даже хуже, ей есть, с чем сравнить.

Он надел майку, Бетти тем временем вскипятила чайник, из заляпанного тостера выскочили два куска хлеба.

– Садись, ешь, – скомандовала она.

Кофе был горячий и невкусный, тосты слишком сухие, масла она не предложила, а Мерлинус постеснялся спросить. На столе стояла банка с арахисовой пастой, Бетти ложкой доставала оттуда пасту и мазала на тост. Всякий раз она при этом облизывала ложку, а потом опять лезла ей в банку. Пожалуй, пасту намазывать он не будет.

Было десять утра, когда они вышли на улицу. Там гоношились вчерашние дети, Мерлинус вдруг почувствовал, как сильно он хочет уехать из этого района, чтобы больше никогда не видеть этих орущих детей и не слышать странный напевный язык, на котором они разговаривают.

К счастью, автобус даже в этой дыре ходил по расписанию, так что ждать им почти не пришлось. Бетти, как и вчера, протиснулась к окну, демонстративно достала наушники и отвернулась. Мерлинус чувствовал, что она злится на него и даже догадывался почему. Никакого парня у нее, конечно же, нет, и она рассчитывала, что за оказанную помощь он ее отблагодарит. Он и был ей благодарен: за то, что позволила переночевать, но вот в то, что она сможет помочь в дальнейшем, вот в этом Мерлинус сильно сомневался. Скорее всего, сейчас они приедут к какому-нибудь ее приятелю (не бойфренду, нет, просто приятелю), этот приятель наверняка торгует наркотой, ему нужны распространители. И этот незнакомый Мерлинусу Джон или Майкл, покуривая травку, будет рассказывать, сколько денег сможет заработать Мерлинус, если будет на него работать. Да, скорее всего, так все и будет. Мерлинус сосредоточенно придумывал ответ приятелю Бетти, потому что (это он знал наверняка из фильмов) торговцы наркотиками очень не любят, когда люди отказываются заниматься их бизнесом. В таких случаях слегка обдолбанные торговцы начинают истошно орать на того, кто привел ненадежного человека. Чаще всего все заканчивается плохо, как для рекомендующего, так и для отказавшегося. Стало быть, очень важно, как вы откажетесь.

– Мы приехали, – неожиданно сказала Бетти и, не дожидаясь, когда Мерлинус встанет со своего места, стала протискиваться к проходу.

Он посмотрел в окно: неблагополучные районы закончились, автобус остановился на площади, окруженной административными зданиями. Сам вид этих зданий показывал, что там, внутри, люди делают хорошие деньги. И деньги эти делаются не на продаже «травки» школьникам.

Выйдя из автобуса, Бетти уверенно направилась к самому шикарному зданию. Мерлинус потрусил за ней, он уже ничего не понимал, только с любопытством ждал, что будет дальше. Казалось невероятным, чтобы такую девушку как Бетти, вообще пустили в такое здание (единственным исключением могло быть здание суда, где Бетти вполне могла бы выступать в качестве свидетеля по мелкому уголовному процессу).

Они вошли через крутящиеся двери.

– Подожди минутку, – остановила его Бетти, а сама направилась к окошку «Бюро пропусков».

Переговорив с охранником, она вернулась к Мерлинусу.

– Пошли, нас пропустят.

Они подошли к странной стеклянной кабинке, охранник провел магнитной картой по считывающему устройству, красный огонек сменился зеленым, двери плавно уползли в стороны.

– Заходить строго по одному, – предупредил охранник.

Мерлинус колебался, Бетти пихнула его в спину.

– Поторопись, долго нас ждать не будут.

Он вошел, двери за его спиной вернулись на свое место, он почувствовал себя космонавтом, ожидающим выхода в открытый космос. Другой охранник нажал кнопку, вторая пара дверей распахнулась, он шагнул в холл.

На лифте они поднялись на четырнадцатый этаж, где находился еще один пункт охраны.

– Мы в офис 1407, – бросила на ходу Бетти, охранник понимающе кивнул.

Офис с нужным номером оказался практически рядом. Огромная приемная, в каждом углу ваза с живыми цветами, серебристая стойка ресепшн в центре. За стойкой миловидная девушка в белой блузке. Над головой девушки название компании: две буквы SS, расположенные одна чуть выше другой.

– Save Soul, – ахнул Мерлинус.

Вот это он попал. Мистер Войт считал членов этого движения духовными наследниками нацистов.

Бетти подошла к стойке:

– Мы к мистеру Виальдо.

Девушка улыбнулась так, как будто всю жизнь мечтала встретить Бетти:

– Проходите, мистер Виальдо ждет вас.

Мерлинус знал, кто такой Закария Виальдо. Фтографии мистера Виальдо регулярно появлялись на обложках таких солидных изданий как Forbes и Fortune. Дикторы выпусков новостей, ведущие тематических передач и ток-шоу, называли его самородком, гениальным менеджером и меценатом. Мистер Войт считал его жуликом, лицемером, хуже телепроповедников, журналов не покупал и переключал канал всякий раз, когда мистер Виальдо давал интервью. Поэтому до сегодняшнего дня Мерлинус имел неправильное представление о внешности мистера Виальдо. За те краткие мгновения (когда отец мешкал с переключением) глазу удавалось схватить черную курчавую шевелюру и длинный нос. С журнальных обложек на читателя смотрел худощавый неулыбчивый тип, слегка похожий на Дон Кихота. Закария Виальдо никогда не улыбался на публике, СМИ его даже прозвали за это Бастером Китоном. Высказывались различные догадки по поводу особенности мистера Виальдо: от некрасивых зубов, на которые он из принципа не хочет вешать брекеты, до тайного пари, которое мистер Виальдо, якобы, заключил еще в юности. Но самую сногсшибательную версию выдал журналист одного из скандальнейших изданий Нью-Йорка, он высказал предположение, что мистер Виальдо заключил не пари, а сделку с дьяволом и стоит Закарии хоть раз улыбнуться, как его душа немедленно окажется в аду.

В жизни мистер Виальдо оказался невысоким худощавым брюнетом. Когда они с Мардж вошли в кабинет, Закария Виальдо широко улыбнулся и Мерлинус Бенджамен Войт сразу понял, почему продюсер и меценат Виальдо никогда не улыбается на публике. Такую улыбку Мерлинус видел второй раз в жизни.

В первый раз ему так улыбнулись, когда он, будучи еще ребенком, ходил с родителями в зоопарк. Налюбовавшись на тигров, львов и прочих хищников, они прошли в павильон «Земноводные». Там оказалось очень интересно, обитатели павильона отрешенно наблюдали за посетителями через толстое стекло. Он тогда не умел читать, но мама прочла ему, что написано на прикрепленной к стенке аквариума табличке: «Caiman latirostris» (кайман широкомордый). Мистер Виальдо был очень похож на тамошнего обитателя, такой же небольшой, с такой же неприятной улыбкой. Мама тогда объяснила, что, несмотря на не самый великий размер (в длину широкомордые кайманы достигают максимум двух метров, в отличие, скажем, от шестиметровых гребнистых крокодилов), они, кайманы, крайне опасные, хитрые и умные хищники. Увидев улыбку мистера Виальдо, Мерлинус резко остановился. Ему стало страшно, захотелось немедленно развернуться и уйти. Даже не уйти, убежать.

У него появилось странное ощущение, что он каким-то чудесным образом вернулся в детство и, не послушавшись маму, зачем-то сам, добровольно, залез в аквариум, где, наполовину спрятавшись в воде, лежал и поджидал свои жертвы Caiman latirostris. Мистер Виальдо заметил нерешительность Мерлинуса, улыбнулся еще шире, поздоровался и предложил им с Бетти сесть. Голос у него оказался низкий и звучный, слишком густой для такого некрупного тела.

– Итак, Бетти, это и есть твой друг, у которого сложная жизненная ситуация?

Бетти сделала серьезное лицо:

– Да, мистер Виальдо, это Бен… Бенджамен.

– Бенджамен, – задумчиво повторил Виальдо, – а фамилия?

– Что? – не поняла Бетти.

– Как фамилия твоего друга? – терпеливо повторил мистер Виальдо, продолжая улыбаться.

Бетти растерянно посмотрела на Мерлинуса. Ей в голову не пришло спросить его фамилию.

– Войт, меня зовут Бенджамен Войт, – пришел ей на помощь Мерлинус.

Закария Виальдо быстро постучал по клавиатуре, ухмыльнулся и внимательно посмотрел на Мерлинуса.

«Он все знает», – понял Мерлинус, и ему опять захотелось уйти. Ему все время этого хотелось, но сейчас желание исчезнуть стало просто невыносимым.

– Мерлинус Бенджамен Войт? – отчетливо, почти по слогам, произнес мистер Виальдо.

– Что? – хихикнула Бетти, – Какой еще Меринус?

Мерлинус Бенджамен Войт молчал, слов не было, ему вдруг стало очень жарко.

– Эй, – Бетти помахала рукой, пытаясь привлечь его внимание, – Что за Меринус?

Он молча встал, чувствуя, что жар уже добрался до щек.

– Погоди, – наконец сообразила Бетти, – это что, тебя так зовут, Меринус?

Она прыснула, а потом захохотала в голос.

– А зачем же ты, – она говорила с трудом, продолжая смеяться, – зачем… ты… назвался Беном? Когда… ты… Меринус!!!

Мерлинус Бенджамен Войт направился к дверям.

– Подождите, молодой человек, – в голосе Закарии Виальдо не было даже намека на насмешку, – Бетти, выйди в коридор, нам нужно переговорить наедине.

– Но почему, мистер Виальдо? – запротестовала Бетти, Виальдо не ответил, только взглянул в ее сторону, и она быстро-быстро пошла к дверям, по дороге нарочно толкнув плечом Мерлинуса.

Он продолжал стоять спиной к мистеру Виальдо, что, конечно же, было невежливо, но повернуться и смело посмотреть в глаза собеседнику казалось почти невозможным.

У дверей Бетти обернулась, прошипела:

– Меринуссссс!!!!! – после чего вышла, демонстративно хлопнув дверью.

Мерлинус продолжал стоять, как будто только что встретился взглядом с Медузой Горгоной.

– Не обижайся на Бетти, – прогудел ему в спину мистер Виальдо, – она хорошая девочка, – он сделал паузу и добавил, – хорошая, но не слишком умная.

Мистер Виальдо подождал еще немного, не услышал ответа и продолжил:

– Садись, сынок, и расскажи, что там у тебя стряслось, – в его голосе зазвучали интонации старого мудрого шерифа из классического вестерна.

Мерлинус повернулся, подошел к столу и сел на первый попавшийся стул. Понятно, что «разговора по душам» теперь не избежать, но встречаться взглядом с мистером Виальдо совершенно не хотелось. Под взглядом Медузы Горгоны люди превращались в камень, и это было по-своему даже гуманно. Ты превращался в камень, больше ничего плохого с тобой случиться уже не могло. От взгляда мистера Виальдо в животе рождался беспричинный животный страх, страх ожидания чего-то ужасного.

– Ну, сынок, – подбодрил Мерлинуса хозяин кабинета, – рассказывай, не молчи…

– В общем, я заказал по Интернету «Майн Кампф»… – начал рассказывать Мерлинус.

Он говорил и говорил и все отчетливее понимал, как глупо и смешно слышится все это со стороны. Придурковатый юнец с идиотским именем, из-за которого одни только неприятности. Девушкам он не нравится, в бейсбол играть не умеет, на перекладине подтянуться не может ни разу, а еще прыщи и очки…

Вот сейчас мистер Виальдо рассмеется и скажет, что никогда в жизни не встречал такого идиота.

Однако рассказ уже близился к концу, а мистер Виальдо продолжал внимательно слушать, периодически делая пометки в своем ежедневнике.

– …и тогда я понял, что все, больше не могу, и ушел, – закончил свой рассказ Мерлинус и зачем-то уточнил, – это было вчера.

Мистер Виальдо склонил голову на бок и спросил:

– А с Бетти ты где познакомился?

Мерлинус кивнул, да, тему Бетти он совершенно не раскрыл. А это сделать обязательно нужно, чтобы мистер Виальдо не подумал, что у него с этой толстухой что-то было. Мерлинуса опять бросило в жар, он торопливо начал объяснять насчет героев в фильме, которые находили работу в незнакомом городе. Мистер Виальдо понимающе кивнул и резюмировал:

– То есть, ты хотел устроиться на работу в супермаркет, но вместо этого поехал с Бетти к ней домой.

Да, выходило именно так, некрасиво выходило. Мерлинус решил пояснить:

– Я сегодня бы все равно ушел… Даже если бы она не позвонила вам.

– И куда ты собирался пойти? – вроде как даже заинтересовался мистер Виальдо.

Мерлинус опустил голову. Как глупо! Конечно, этот итальяшка прекрасно понимает, что идти ему, Мерлинусу, некуда. Издевается, гад. Хуже, чем отец.

– Извините, – Мерлинус встал, – я, пожалуй, пойду.

– Какая жалость, – всплеснул руками мистер Виальдо, – а я только собрался предложить тебе работу… Но если у тебя есть вариант поинтереснее, то не смею мешать.

Мерлинус сел:

– Нет у меня никакого варианта, вы это прекрасно знаете.

Мистер Виальдо неприятно улыбнулся как широкомордый кайман, неожиданно обнаруживший завязшую в илистом дне жертву.

– Тогда садись, сынок, и не выпендривайся…

Глава IX. VIP-зал

…Мерлинус Бенджамен Войт вежливо улыбнулся неопрятной расплывшейся тетке и еще раз назвал ее леди. Он видел, что тетке это нравится. За два года тесного, практически ежедневного общения с мистером Виальдо Мерлинус Бенджамен Войт научился понимать людей и почти совершенно разучился их любить (впрочем, с любовью к людям у него и раньше были проблемы)..

– Чтобы получить власть, – любил повторять мистер Виальдо, – совершенно не нужно, чтобы тебя любили… Можно и даже нужно уметь отступать от добра.

Мерлинус так никогда и не узнал, что автор данного высказывания не мистер Виальдо, а Никколо Макиавелли.

Тогда, два года назад, Мерлинус слушал мистера Виальдо как древние христиане пророков. А как было не внимать, если в самый первый день знакомства мистер Виальдо лично отвез Мерлинуса домой и два часа разговаривал с разгневанным мистером Войтом, причем двери кабинета были плотно закрыты. Мерлинусу очень хотелось послушать, о чем они говорят, но было невозможно даже подойти поближе. Как только он направлялся в сторону кабинета, перед ним возникала мать и, поджимая губы, сухо интересовалась, куда это он идет. Приходилось делать вид, что ему что-то очень понадобилось в гостиной.

Через два часа двери кабинета открылись, оттуда вышли непривычно тихий, даже какой-то пришибленный мистер Войт и невозмутимый мистер Виальдо.

– Все в порядке, сынок, – Закария Виальдо похлопал Мерлинуса по плечу, – завтра к трем приезжай ко мне в офис. Есть работа.

– Хорошо, – ответил Мерлинус и добавил, – сэр.

Он с ужасом ждал того момента, когда за мистером Виальдо закроется дверь. Но Закария Виальдо, «проходимец и плут» по версии отца, давно уехал, а скандала все не было. Они сели ужинать. Мистер Войт, обычно использующий семейные трапезы в качестве трибуны для своих выступлений, молча жевал, стараясь не смотреть на сына.

С того самого дня старший Войт практически не разговаривал с сыном и, казалось, вовсе его не замечал. Нельзя сказать, что в их доме установилась дружелюбная атмосфера, скорее семейный барометр показывал «затишье перед бурей», однако все делали вид, что ничего такого не происходит. Пару раз Мерлинус ловил злобные отцовские взгляды и произнесенное сквозь зубы слово «фашист», но теперь это его не волновало. Первый раз он промолчал, а вот во второй дружелюбно поинтересовался, кого отец имеет в виду.

– Никого, – буркнул в ответ мистер Войт и больше не позволял себе таких высказываний.

В тот день Мерлинус понял, что отец его боится. Чувство было непривычным и очень, очень приятным. Вечером он позвонил Бетти. Он больше не боялся, что она будет над ним смеяться. За эти несколько месяцев Мерлинус разобрался, что в обществе она выполняет незавидную роль девочки на побегушках и вряд ли сможет пробиться выше. Бетти, видимо, тоже следила за развитием его карьеры, поэтому была мила и дружелюбна. Следующую ночь он провел у нее, и все получилось. Их «роман» продолжался четыре месяца, пока однажды мистер Виальдо не заметил вскользь, что «пора бы Мерлинусу стать поразборчивее в связях».

– Видишь ли, сынок, – ласково сказал ему босс, – ты не обязан всю жизнь быть кому-то благодарным. Чтобы добиться успеха, нужно уметь бросать друзей.

– Как это? – удивился Мерлинус, – Вычитанные в рыцарских романах идеалы дружбы еще прочно сидели у него в мозгах.

– А так, – снисходительно улыбнулся мистер Виальдо, – бывают «дружбы», которые длятся всю жизнь. Но это бывает только в том случае, если люди развиваются примерно одинаково. А если ты успешен, а твой бывший друг нет, то он утянет тебя на дно. Поэтому, чтобы оставаться на плаву, нужно вовремя избавляться от ненужных друзей.

Несколько дней Мерлинус привыкал к этой мысли, а когда привык, она ему неожиданно понравилась.

– Изучай людей, – втолковывал ему мистер Виальдо, – изучай! Говори им то, что они хотят услышать и не важно, как ты после этого поступаешь, пока они поймут, что слова расходятся с делом, ты получишь такой выигрыш во времени, что, когда они это поймут, будет уже поздно что-либо менять.

Наверное, это был самый лучший и полезный урок. Это работало всегда, сработало и сейчас, когда неопрятная тетка собиралась закатить скандал своему никакущему супругу. По правде говоря, Мерлинус с гораздо большим удовольствием пообщался бы с симпатичной девушкой, что сидела с книжкой у стены, но у него был четкий приказ опекать глухого парня. Зачем Закарии Виальдо понадобился этот калека, Мерлинус не знал. И не спрашивал. Если Закария не объяснил, значит, ему, Мерлинусу, это знать пока не положено.

– Ты полетишь с ними как мои глаза и уши, – сказал ему мистер Виальдо перед отъездом.

– Я тоже буду сниматься в кино? – спросил Мерлинус.

Закария улыбнулся кайманьей улыбкой:

– Будешь, будешь… Если на месте все окажется так, как я думаю, то будет тебе такое кино…, – и, без перехода, – Особенно следи за этим русским, Эндрю. Я ему не доверяю, и его девчонке сценаристу тоже. И помни, это их страна.

– Но они же там вообще не жили, – возразил Мерлинус.

– Не жили, – согласился Закария, – но кто знает, как они себя поведут. Есть такая штука – ностальгия.

Про себя Мерлинус подумал, что ностальгии по месту, где ты никогда не был, быть не может, но спорить не стал.

В день отъезда мистер Виальдо прислал за ним лимузин. Внимательный шофер взял сумку Мерлинуса и аккуратно уложил ее в багажник, после чего открыл перед ним дверцу:

– Прошу Вас, сэр.

Мерлинус обернулся, отец и мать смотрели в окно. Он небрежно помахал им рукой и сел в машину.

В аэропорту его встретила шустрая дама со значком SS на лацкане пиджака, дама проводила его в VIP-зал, где уже собрались практически все участники странной экспедиции. Когда Мерлинус уладил назревавший конфликт с полубезумной мамашей глухого китайца, их пригласили на посадку. И тут ему впервые повезло.

Место около иллюминатора занял глухой парень. Вот и отлично, Мерлинус все равно боялся высоты, а этот, хотя и глухой, но ведь не слепой же, вот пусть и любуется облаками. Китаец сел в свое кресло, закрыл иллюминатор защитной шторкой и зачем-то надел наушники. Мерлинус сел рядом, с ужасом ожидая одиннадцатичасового перелета в компании глухого соседа.

– Вы не поможете мне убрать сумку?

Блондинка из VIP-зала, та, что читала книгу, стояла в проходе, в руках у нее была большая красная сумка.

– Конечно, – Мерлинус неловко вскочил и чуть не свалился на соседа.

– Спасибо, – улыбнулась девушка.

Мерлинус запихнул сумку наверх:

– Чем я еще могу помочь прекрасной даме?

– Если вы подскажете мне, где место 34С, – кокетливо сказала девушка, – то ваша помощь окажется неоценимой.

В это мгновение он понял, что значит – быть везучим парнем, потому что у китайца было место «34А», в посадочном талоне, что сейчас лежал в кармане куртки Мерлинуса, стояло «34В», а место «34С» – это место рядом с ним. Предстоящая поездка начинала ему нравиться.

– Прошу, – Мерлинус широким жестом указал на кресло рядом с собой.

– Сначала вы садитесь, – заметила девушка, – здесь все же тесновато.

Мерлинус сел, девушка села рядом. От нее пахло чем-то очень нежным и приятным (Бетти душилась обильно, предпочитая преимущественно «тяжелые» запахи, Мерлинус выносил их с трудом), а сама девушка была намного красивее, чем его первая любовь Маргарет из параллельного класса, да и все остальные.

По правде говоря, таких красивых девушек Мерлинус видел только в журналах и хорошо знал, что на самом деле таких девушек не бывает, это фотошоп. Однажды ему безумно понравилась реклама, в которой снималась известная филиппинская модель, эффектная брюнетка с точеным телом, из одежды на девушке был только маленький топик и шортики, а еще боксерские перчатки. Примерно полгода фотография филиппинской модели стояла у него на рабочем столе в качестве обоев, пока однажды он не наткнулся на репортаж со съемок этого рекламного плаката и ужаснулся. Тело у филиппинки оказалось не фонтан: талия практически отсутствовала, живот был дрябловатым, нетренированным, бюст тоже был на три размера меньше, чем на рекламной фотографии, чувственное лицо с высокими скулами в реальности оказалось плоским и невыразительным. В тот же день Мерлинус удалил фотографию филиппинки из своего компьютера.

Девушка, которая сейчас сидела рядом с ним, была настоящей, но в то же самое время нереально красивой. Мерлинус уже почти придумал, как завязать беседу, как девушка обратилась к нему первой:

– Вы когда-нибудь бывали в России?

Он покачал головой. Нет, он никогда там не был, но совершенно не расстраивался по этому поводу.

– Вы знаете, – продолжила разговор девушка, – когда я узнала, в каком интересном проекте буду участвовать, я сразу прочла несколько книг русских писателей.

Мерлинус кивнул. Из всех русских писателей он знал только типа по фамилии Толстой. Сам он этого Толстого не читал, но его мать, страстная поклонница Одри Хепберн, обожала старый фильм с ее участием, снятый как раз по произведению Толстого. Мерлинус даже вспомнил название фильма – «Война и мир», но, хоть убей, никак не мог вспомнить как звали героиню Одри. Впрочем, это не страшно, девушка совсем не похожа на Одри, так что нет смысла говорить ей, что она напоминает ему героиню самого знаменитого (Мерлинус надеялся, что фильм поставлен по известному произведению) романа писателя Толстого. Хотя какую-то актрису она напоминает. Или модель?

Девушка продолжала что-то говорить, Мерлинус развернулся в ее сторону, сделав вид, что внимательно слушает. Нет, не модель, все же актрису. И не из современных, а кого-то из актрис прошлого. Вероника Лейк? Нет. Мэй Уэст? Тоже не похожа. У Риты Хейуорт были темные волосы, а сидящая рядом девушка почти блондинка.

– С вами все в порядке? – девушка дотронулась до его руки.

– Да, да, – включился в разговор Мерлинус.

– Извините, – смутилась она, – у вас были такие отсутствующие глаза… Я подумала, что надоела вам со своей болтовней.

– Ну что вы, – возразил он, – мне было очень интересно. Кстати, меня зовут Мерлинус.

Он почему-то был уверен, что эта девушка не будет смеяться над его необычным именем. Она опять смутилась:

– Извините, – повторила она, – я совсем забыла представиться. У вас такое красивое и необычное имя. А меня зовут…

Она замолчала и покраснела.

– Ну же, – подбодрил ее Мерлинус, – вы забыли свое имя?

Девушка покраснела еще сильнее:

– Если бы, – тихо ответила она, – меня зовут Стэйси Ковальчик.

– Прекрасное имя, – восхитился Мерлинус.

Стэйси нервно дернулась:

– Вы издеваетесь.

Девушка отвернулась, достала книгу, открыла ее и сделала вид, что читает.

«Почему она так странно отреагировала? – удивился Мерлинус, – Стэйси… Нормальное имя, ей очень идет». Он решил попытать счастья еще раз:

– Я вас чем-то обидел? – робко сказал он, – Я не нарочно. Скажите, что я сделал не так, чтобы я больше не повторял этой ошибки. Ведь нам несколько недель придется вместе работать…

Стэйси вздохнула, захлопнула книгу и повернулась к нему:

– Это вы меня простите. Я слишком болезненно реагирую. Моя проблема должна оставаться моей и никак не задевать вас.

Мерлинус согласился с ней, Стэйси Ковальчик улыбнулась:

– Я терпеть не могу свое имя, – начала она.

– Я тоже, – быстро сказал Мерлинус.

– Я… Что вы сказали?

– Я тоже терпеть не могу свое имя, – объяснил он, – мой отец преподает латынь, поэтому назвал меня Мерлинусом. Но у меня есть второе имя, Бенджамен, так что, если вам не нравится Мерлинус, зовите меня Бен.

– Мне очень нравится, – сказала Стэйси Ковальчик, – по крайней мере, ваше имя просто очень редкое и ни к чему вас не обязывает.

– А… А к чему так обязывает имя Стэйси? – не понял Мерлинус.

– Вы на самом деле не понимаете или притворяетесь? – начала сердиться Стэйси и тут же остановилась, – Извините, это опять мои тараканы. Мне кажется, что весь мир тычет в меня пальцами.

Мерлинуса уже начал утомлять этот разговор. Никогда раньше он не думал, что можно, сидя рядом с такой девушкой, мечтать о том, чтобы она пересела на другое место. Ему не нравилась грубоватость Бетти, но с ней всегда было легко, не нужно было раздумывать над каждым словом, не нужно было напрягаться.

Общаясь с ней, он получил ответ на давно занимавший его вопрос, – почему мужчины так часто женятся на некрасивых женщинах.

– Вы опять задумались о чем-то, – отметила Стэйси, Мерлинус усилием воли заставил себя вернуться в разговор.

– Все в порядке, – заверил он собеседницу и быстро добавил, – если не хотите, рассказывать совершенно не обязательно.

Он совершенно не хотел знать, что такого ужасного таится в имени Стэйси, но соседку было уже не остановить.

– Вы любите старые фильмы? – спросила она.

– Не очень, – честно признался Мерлинус, – моя мама любит фильмы с Одри Хепберн. Эти я знаю, а остальные нет.

– Тогда вы меня поймете, – кивнула Стэйси, – моя мама тоже любит старые фильмы. Только не с Одри, а с Мэрилин Монро.

Мерлинус чуть не хлопнул себя по лбу, как же он раньше не догадался. Ну, конечно, Стэйси Ковальчик похожа не на Веронику Лейк, не на Мэй Уэст, а на Мэрилин Монро. Он поспешил поделиться с ней этим открытием и по ее реакции понял, что делать этого не следовало. Стэйси Ковальчик не обрадовалась, а еще больше расстроилась.

– Вот, – печально сказала она, – и вы тоже. Помните самый известный фильм Мэрилин? Ее лучшую роль?

– Комедия, – радостно кивнул Мерлинус, – «Некоторые любят погорячее». Она там играла роль Душечки…

– Играла… Только у Душечки было имя, ее звали Стэйси Ковальчик.

– Надо же, – восхитился Мерлинус, – Это же здорово!!!

Судя по тому, как посмотрела на него Стэйси Ковальчик, она придерживалась другого мнения.

– Я в том смысле, – попытался объясниться Мерлинус, – что вы так похожи на нее… На Мэрилин, и это здорово, что у вас такое имя, потому что вы очень на нее похожи…

– Я хотела стать психологом, – задумчиво сказала Стэйси Ковальчик, – но никто никогда не принимал меня всерьез. И еще мама. Она хотела, чтобы я стала актрисой, – Стэйси скорчила рожу и произнесла резким голосом, – с твоими внешними данными, дочка, Голливуд падет к твоим ногам, – и сразу же нормальным голосом, – да, меня там, конечно, ждали, в Голливуде.

Мерлинус деликатно молчал. Сам он о Голливуде знал, в основном, из журналов и телепрограмм, рассказывающих об успешных карьерах. Конечно, если есть люди успешные, то обязательно должны быть и неудачники. Но про неудачников не пишут статьи, не снимают передачи, их не приглашают в популярные ток-шоу, они никому не интересны.

– Я записалась на курсы гештальт-терапии, – продолжала рассказывать Стэйси, – нашла квартиру. Но деньги скоро закончились. Я попыталась найти работу. Знаешь, что мне предлагали?

Она так резко повернулась к Мерлинусу, что он в испуге отпрянул.

– Танцевать стриптиз, вот что, – Стэйси наклонилась к нему, – вот как ты думаешь, если человек хочет стать психологом, а все видят в нем только стриптизершу, как должен себя чувствовать такой человек?

– Плохо, – машинально ответил Мерлинус.

Стэйси кивнула и отодвинулась:

– Ты меня понял.

– Так ты здесь в качестве кого? – решился спросить Мерлинус, – Ты психолог, что ли?