Текст книги "Аля, Кляксич и буква «А». Все истории"

Глава шестая

– Как ты думаешь, Грамотейка, – спросила Аля, – может, Кляксич и Вреднюга уплыли по реке куда-нибудь далеко-далеко…

– В какой-нибудь другой учебник, – подхватил Антон, – и у вас тут всё само собой и без нас наладится, а?

– Ох, как хотелось бы, чтобы всё наладилось, – вздохнул Грамотейка.

Но не тут-то было!

– Грамотейка! – послышалось издали. – Грамотейка, помоги, пожалуйста! Они украли ударения!

Над головами у всех быстро одна за другой пронеслись три гусиные стаи. Аля с Антоном тут же поняли, что это летят двойки, чтобы расселиться по тетрадкам их соучеников и, может быть, даже свить там гнёзда и вывести птенцов.

Но помощи просили, естественно, не гуси. Вслед за пролетевшими стаями на виду показались лосиха, лисица и заяц.

– Что опять случилось? – усталым голосом спросил Грамотейка. – Вы вроде бы с шестьдесят второй страницы. Если я, конечно, не ошибаюсь.

– Да нет, всё верно, – ответили звери хором. – Мы из сто пятьдесят первого упражнения.

– Ужасные вещи творятся, Грамотейка, – вздохнула лосиха.

– Ты представляешь себе! – так и подпрыгивал на одном месте заяц. Кстати, лисица не сделала ни одной, даже малейшей попытки его слопать. – Ты представляешь, – тараторил заяц, – они собрали все ударения!

– Ну прямо как грибы в лесу, – добавила лисица.

– Всё смели и всё куда-то утащили, – не унимался заяц. – В учебнике Бог знает что делается!

– Ну, видите! – обратился Грамотейка к Але и Антону. – Ясно вам?

– Мне не ясно, – не постеснялась признаться Аля. – Я вижу, что-то происходит, а что – я не поняла.

Но Грамотейка ничего не успел ей объяснить, потому что в скверике, откуда они, заговорившись, так и не успели никуда уйти, вдруг, раздвигая кусты акации, появилась огромная, должно быть, в три человеческих роста, а может, и больше, статуя. Но статуя эта почему-то заливалась слезами.

– Ударения… – вымолвила статуя сквозь слёзы.

– Я уже слышал про ударения, – раздражённо сказал Грамотейка. – Говори толком.

– Кляксич подговорил Вреднюгу стащить все ударения. Он его убедил, что так всем будет лучше: нет ударений, так и не надо думать, где их ставить…

– А дальше что? Ты-то откуда явился?

– Я… – всхлипнула статуя, – я… с шестьдесят первой страницы.

– Вздор! – вспылил Грамотейка. – Я знаю учебник не хуже, чем собственную квартиру, там нет никаких статуй.

– Конечно, до сих пор и не было, – кивнула статуя своей огромной головой и уронила крупную слезу. – Я был прелестным золотистым колоском в стихотворении:

 
Солнце печёт,
Липа цветёт,
Рожь поспевает…
 

Правда, там почему-то не напечатана последняя строчка «Когда это бывает». Но дело не в этом. А в том, что Кляксич теперь ставит ударения так, как ему заблагорассудится, и он обозвал меня «коло́с», и тут же ко мне пристроилась ещё одна буква «с», и я сделался знаменитой статуей древности, Колоссом Родосским, хотя, по правде-то говоря, её уже давным-давно разрушило землетрясением.

Издали доносились чьи-то горькие рыдания.

– Кто это? – спросила с трудом пришедшая в себя Аля.

– А это мука, – флегматично заметил Колосс Родосский.

– Какая мука´? – стряхнул с себя оцепенение Антон.

– Да обыкновенная. Пшеничная. Только Кляксич взял да и поставил ударение на первом слоге. Вот и получилась му́ка. Вот она и мучается.

– А вы говорите – «образуется», – с горечью заметил Грамотейка.

На дальней аллее скверика нарисовалась вся компашка: и Кляксич, и Вреднюга, и двое остальных. Они шли в обнимку и хором распевали:

 
Мы с морозом заодно,
Станет людям холодно́.
Что ж, в таком случае́
Мы напьёмся чаю!
 

– Ужас, какая безграмотность! – схватился за голову Грамотейка. – Разве можно так ставить ударения?!

Антон было дёрнулся, чтобы побежать и догнать их, но все четверо каким-то образом неожиданно скрылись из виду.

– Ну вот, – сказал Грамотейка. – Теперь-то мне точно без вас не обойтись. Ударные и безударные гласные – это же чуть ли не самый серьёзный раздел в учебнике. А если все ударения будут в руках этих бандитов, то и говорить нечего. Двойки. И все – на второй год.

– Нечего приходить в отчаяние, Грамотейка, – собрался с духом Антон. – Мы не сдадимся, так ведь, Аль?

– Но мы же не знаем, что делать, – несколько усомнилась Аля. – Надо хорошенько поразмыслить, – добавила она.

– Ударения надо вернуть во что бы то ни стало, так? – тут же начал размышлять Антон.

– Так, – согласился Грамотейка.

– Значит, надо Кляксича и всю его команду отыскать, – добавила Аля.

– Но отыскать мало, – продолжал рассуждать Антон. – Надо ещё суметь все ударения у них отобрать.

– А справимся ли мы одни-то, а, Антош?

– Так. Так. Подождите-ка, – почесал в затылке Грамотейка. – Речь идёт об ударениях… Ага. Значит, надо пригласить безударные гласные и проверочные слова… Так… так… Сообразил!

– Объясни, пожалуйста, – попросила Аля. – Ты что-то бормочешь невнятное.

– Сейчас мы соберём небольшую армию, – сказал Грамотейка. – В конце концов, я тут тоже не последний человек. Мы ещё посмотрим, чья возьмёт!

Глава седьмая

– За мной, друзья! – скомандовал Грамотейка, взяв в руки палочку, похожую на милицейский жезл. Он двинулся в том направлении, где так неожиданно исчезли Кляксич и компания.

Вскоре друзья оказались на широкой квадратной площади.

Грамотейка так резко остановился, что Аля чуть было не налетела на него, а Антон – на Алю.

– Сейчас я вызову нужные мне слова с безударными гласными, а в бой на Кляксича их поведут проверочные слова – храбрые вояки, и посмотрим ещё кто кого, – повторил Грамотейка. – Вы, пожалуйста, не оставляйте нас, потому что ваша способность «поразмыслить» может оказаться необходимой, – обратился он к Але и Антону.

– Кроты! – крикнул громким голосом Грамотейка. – Коты! – позвал он так, что в дальних горах откликнулось раскатистое эхо. – Дрозды! – прогрохотал он, точно мимо проехал танк. И тут же, откуда ни возьмись, на площадь стали выходить кроты, кроты, кроты, а вслед за ними толпой повалили воинственного вида коты с задранными кверху хвостами. Вслед за ними стая за стаей стали слетаться дрозды.

– Понимаете? – обратился Грамотейка к Але и Антону. – Тут очень легко сделать ошибку, если не иметь под рукой ударение и не знать, как проверять безударные гласные. Можно ведь написать «краты», и «каты», и «дразды». Этого-то и добивается Кляксич.

Тем временем на площади выстраивались полки: полк кротов, полк котов и лётная дроздовая эскадрилья.

– А поведёт каждый полк проверочное слово, – продолжал Грамотейка. – Во главе одного полка станет Кот, другого – Крот, а третий возглавит генерал Дрозд. Они такие важные, потому что гласные у них стоят под ударением. Я понятно объясняю?

– Понятно, – сказал Антон. – Чтобы проверить безударную гласную, надо найти проверочное слово и поставить эту гласную под ударение.

– Именно так, – подтвердил Грамотейка.

– А Кляксич и Вреднюга ударения крадут, – окончательно разобрался в ситуации Антон.

– И что же будет дальше? – поинтересовалась Аля.

Но Грамотейка ответил не ей. Взмахнув своим жезлом, он отдал команду:

– Полки, смирно!!! На Кляксича и всю его банду – в поход – шагом марш!!!

Тут оба наземных полка разом зашагали в ногу вместе, а дроздовая эскадрилья взвилась в воздух.

Ведомые своими генералами, кроты и коты шагали стройными рядами и дружно пели песню:

 
Слово точно проверяй,
Удареньем ударяй.
 

– Раз-два! Раз-два, левой, левой, – раздавалась команда. А песня продолжала звенеть:

 
Диктант и изложение,
Рассказ, стихотворение…
Где нужно, ударение
Поставь без промедления.
А если не стараешься,
А если зазеваешься,
Ошибок ливень хлынет,
Гроза тебя не минет:
В журнал, в тетрадку и в дневник
Получишь двойку, ученик,
И хочешь иль не хочешь,
«Гуся», дружок, схлопочешь!
 

– Я знаю, – сказал Антон. – Гуси – это двойки. Они однажды меня чуть до смерти не заклевали. Помнишь, Аль?

Аля молча кивнула.

Антон, Аля и Грамотейка двигались в том направлении, куда ушли полки котов и кротов. Они свернули с площади налево, прошли улицей, потом бульваром, снова улицей и оказались за городом.

– Очень бы хотелось знать, – размышлял Грамотейка, – утащил ли Кляксич все ударения с собой или припрятал где-нибудь по дороге, чтобы легче было удирать?

Перед ними расстилались поля, засеянные злаками. В межах росли какие-то диковинные цветы. Прямиком через поле шли столбы электропередачи. На самом краю одного из полей к колышку была привязана овца. И ещё – коза, которая тоже была привязана к колышку, но только на очень длинной верёвке. На горизонте тёмно-синие тучи. Там явно собиралась гроза.

– Что-то мне здесь кажется подозрительным, – сказал Грамотейка, останавливаясь неподалёку от овцы.

– А что тебе кажется подозрительным? Вроде бы ничего особенного. Ну, коза, ну, овца, – заметил Антон.

– Не спеши, Антон! – перебила его Аля. – Тут и правда надо поразмыслить.

– Да чего тут размышлять? Откуда ты взяла, что надо?

– Ин-ту-и-ци-я, – сказала Аля, медленно разделяя слово на слоги.

– Да, да, да, – подхватил Грамотейка, – и у меня – интуиция. Почему вдруг одна овца, а, скажем, не отара овец, как обычно бывает. Или, на худой конец, видишь ведь иногда, как в коровьем стаде ходят ещё и овцы…

– Стой, погоди – завопил Антон. – Я, кажется, начинаю догадываться. Смотри – тут всюду кроются безударные гласные, сплошные слова для делания ошибок: овца, коза, поля, столбы, гроза. Везде слышится «а», но пишется «о».

– Ты прав, ты прав! – согласился с ним Грамотейка. – Тут что ни слово – то подвох. В каждом можно сделать ошибку. То-то я почувствовал что-то неладное. Что это нам даёт?

– И мне кажется, что тут что-то кроется. Только вот что? – подхватила Аля.

– Я не знаю, правильна ли моя догадка, – начал Антон неуверенно.

– Наверняка правильна, – с жаром подхватила Аля. – Ты такой умный, Антошка, я не раз в этом убеждалась.

– Подожди, Аль, – охладил её пыл Антон. – Сейчас поставим один опыт, и тогда всё выяснится.

– Какой опыт?

– А вот смотри. Ты думаешь, почему тут одна коза?

– Ну, наверно, у хозяев нет денег, чтобы купить вторую, – задумчиво высказала догадку Аля. – А может, она бодается, и её привязали.

– Да нет же! Это всё Кляксич!

– Кляксич? – переспросил Грамотейка.

– А вот сейчас увидим, – загадочно улыбнулся Антон. И быстро заговорил: – Коза – козы, овца – овцы, гроза – грозы, столбы – столб, поля – поле. И когда он так говорил, из каждого слова выскакивало ударение. Как только Антон превращал безударный слог в ударный, ударение – прыг – и резво подбегало к Грамотейке.

– Ага! – торжествовал Антон. – Я правильно догадался! Кляксич упрятал ударения в безударные слоги!

– Ну и голова же у тебя, Антон! – восхитился Грамотейка.

– А теперь вперёд, – весело сказал Антон. – Приглядывайтесь внимательно ко всему, что будет попадаться нам по дороге. Мы ко всему найдём проверочные слова и освободим все ударения.

– Кляксич хитёр, но и мы не простаки! – ликовал Грамотейка. – Посмотрим ещё, чья возьмёт!!!

И они пошли дальше, и вскоре все ударения уже заняли свои места. Но Кляксича им пока не удалось догнать, да и кроты с котами, а с ними вместе и дрозды куда-то запропастились.

Глава восьмая

– Ну, всё, – сказал Кляксич, с ненавистью глядя на Вреднюгу. – Никакой ты не Вреднюга.

– Я – Лапушка? – с надеждой спро-сил Вреднюга.

– Ты просто осёл, и больше никто!

– Почему же это? – робко сказал Вреднюга. – Я же сделал всю вредность, которую вы мне приказали. Все ударения были запрятаны в безударные слоги. Я же не виноват, что мальчишка такой догадливый.

– Надо было пчелу пустить. Она бы жужжала, и жалила, и не дала бы им опомниться. Это ведь ещё догадаться надо, что проверочное слово – пчёлы. А ты что? Козу привязал. Овцу. Они и бодаться-то как следует не умеют. Ну что нам с ним делать? – обратился он к Помарке и Описке.

– Самого его, как козу, привязать да тут и оставить, – решительно посоветовал Помарка.

– Как же так? – захныкал Вреднюга. – Я же так старался. Разве я не заслужил? Кто же теперь будет называть меня Лапушкой? Вы же обещали! Я же всё время хотел как лучше!

Разговор этот происходил в глубокой лощине, замаскированной еловыми ветками. Вдруг до разговаривавших донеслась команда:

– Разойтись! Построиться по трое! Обыскать весь лес! Они не могли уйти далеко! Грамотейка велел поймать Кляксича и обезвредить!

– Ещё чего! – пробурчал Кляксич. – Не дождутся!

– Что же нам, однако, делать? – шёпотом спросил Помарка.

– Так, – сказал Кляксич. – Смываемся по одному. Компас есть? Я – на север, ты, Помарка, – на запад, ты, Описка, – на восток.

– А я? – прохныкал Вреднюга.

– А ты остаёшься здесь! Пусть тебя ловят и обезвреживают!

– Я боюсь! Что они со мной сделают?

– Что захотят, то и сделают.

– Где место встречи? – спросил Помарка.

– На семьдесят второй странице. Там, где глухие и звонкие. Мы ещё поборемся. Мы ещё оставим их всех на второй год!

И Кляксич вместе со своими подручными поспешно слинял, оставив дрожащего Вреднюгу одинёшенького в лесу, который кишел преследователями.

– Подождите! – вопил Вреднюга. – Не оставляйте меня одного!

Но его уже никто не слышал. И только ветер доносил в его убежище обрывки песенки, которую напевали прочёсывающие лес коты и кроты:

 
Диктант и изложение,
Рассказ, стихотворение —
Где нужно, ударение
Поставь без промедления.
 

Вреднюга весь сжался в комочек. Ему хотелось совсем исчезнуть. Как любят говорить писатели-фантасты – аннигилироваться, что по сути обозначает то же самое, только звучит красиво, по-иностранному.

Однако исчезнуть ему не удалось. Прямо перед ним как из-под земли выросли три боевых генерала: Кот, Крот и Дрозд.

– Смир-р-рно! – скомандовали они хором. – Стоять! Отвечать! Где Кляксич и его подручные?

– Я… я не знаю, – испуганно пролепетал Вреднюга. – Я… я не помню!

– Ах вот как! Значит, будешь вредничать. Ну что ж! Будешь Вреднюгой во веки веков, в учебники учебников, до скончания века, до тех пор, пока существуют на свете учебники и ученики первого класса!

– Пожалуйста, не надо, – залепетал Вреднюга. – Я всё скажу. Я не хочу больше быть Вреднюгой. Я никогда не хотел! Слушайте: Кляксич отправился на семьдесят вторую страницу. Что он хочет сделать, я не знаю. Только он решил, что обязательно оставит всех учеников первого «Б» на второй год!

– Ясно! – сказал генерал Кот.

– Примем меры! – поддержал его генерал Крот.

– К сожалению, все мы не можем повести свои полки на семьдесят вторую страницу, – заметил генерал Дрозд. – Мы обитаем на шестьдесят первой странице, где помещаются безударные гласные. На семьдесят второй, если мне не изменяет память, живут согласные, и мы на их территории разворачивать военные действия не имеем права.

– Но надо же известить обо всём Грамотейку, – вступил вдруг Вреднюга с совсем не вредным предложением.

– Резонно, – согласились с ним генералы.

– И сделать это мы поручаем тебе, – сказал генерал Кот.

– Однако это не преждевременно ли? – возразил ему генерал Крот. – Ведь этот господин служил в банде Кляксича!

– Да не служил я! Он меня обманул! Он обещал, что, когда я сделаю всё по его приказу, меня будут звать Лапушкой!

– Лапушкой? – повторил Крот. – Оригинально… Ну ладно. Отправляйся, найди Грамотейку…

– И его друзей, – добавил Вреднюга.

– И его друзей, – повторил за ним Крот, – и сообщи им, что Кляксич и его команда затевают новые гнусности…

Не успел Крот договорить, как Вреднюга сорвался с места и умчался со словами:

– Всё обязательно передам, не беспокойтесь!

Глава девятая, и последняя

На семьдесят второй странице в ярко освещённом зале играла приятная музыка и в плавном танце кружились пары.

Если кто не знает или вдруг забыл, то для него можно повторить. Согласные звуки бывают глухие и звонкие. Глухие и звонкие составляют пары. Какие? Что, это тоже надо напомнить? Пожалуйста. Б и П, В и Ф, Г и К, Д и Т, З и С, Ж и Ш. Вспомнили? Так вот, эти самые пары и кружились под звуки оркестра. Но мало этого, они ещё и пели нечто, похожее на старинный романс:

 
Как сладко музыка звенит,
А танец – как полёт.
Зовёт куда-то и манит.
Паркет блестит, как лёд.
Мы в танце по нему скользим.
Как этот вальс неотразим!
Угомониться бы пора,
Но мы танцуем до утра.
 

В зале царило весёлое оживление, звучал смех, всем было легко и радостно на душе.

Вдруг двустворчатые стеклянные двери зала распахнулись, и прямо на танцующих ринулся Кляксич с дубинкой и с ходу начал колотить по головам Б, и В, и Г, и Д…

Даже Помарка не понял, зачем он это делает.

– Ты что это? – спросил он Кляксича. – С какой целью?

– Болван! – прикрикнул на него Кляксич. – Не понимаешь, что ли! Я звонкие оглушаю. Теперь там, где луг, все напишут «лук», и весь луг покроется луком. А где цветам цвести? Негде. А зачем пчёлам летать? Незачем. А за что хорошие отметки ставить? Не за что! Сплошной лук и сплошные двойки. Понял, дурья голова?

– Понял, – радостно закивал Помарка.

– Подожди, я ещё превращу зуб в суп, горку в корку, а дочку в точку.

– Вот и будет точка всему первому классу, – захихикал Помарка.

Но Кляксич не успел осуществить все эти кошмарные и столь опасные для первого класса «Б» планы. На пороге зала появились Аля, Антон и Грамотейка. С ними вместе явился и Вреднюга.

– А ну, руки вверх! – крикнул Антон и наставил на Кляксича кисточку. В руках он держал тюбик с клеем. – Думаешь, ты умеешь кляксы ставить, так и король? Сейчас я тебя, клякса несчастная, по рукам и ногам склею, не шелохнёшься.

И он мазнул Кляксича клеем. Тот так и прилип к полу.

– Ой! – ойкнул Грамотейка. Кляксич казался ему таким страшным, что храбрость Антона даже немного его пугала.

Вы спросите, откуда взялся клей? А это Вреднюга слетал аж на девяносто вторую страницу и одолжил и клей, и кисточку у двести двадцать второго упражнения.

– Лапушка ты наш, – похвалила его за это Аля.

И только она это сказала, как учебник русского языка тут же захлопнулся, а Аля и Антон оказались в Алиной комнате на коврике возле письменного стола.

– Уф! – сказал Антон, садясь прямо на коврик.

– Антош, как ты думаешь, Кляксич не отклеится?

– Ни в коем случае, – успокоил её Антон. – Клей качественный.

И он показал ей свои слегка слипшиеся пальцы.

– Ну тогда в четвёртой четверти больше не будет двоек, – сказала Аля. – А ребята даже и не будут знать, от чего мы их спасли!

– Ну и не надо, – сказал Антон.

Итак, Кляксич снова посрамлён. Теперь уже окончательно. Да здравствует наука!

Но тут Антон глянул на часы.

– Алька, иди запри за мной! – воскликнул он, срываясь с места. – Времени – ужас! Мне от папы влетит – это уж к гадалке не ходи!

Аля, Антон и Перепут

Глава первая

Всё шло хорошо. Да нет, просто, можно сказать, отлично! Во втором «Б» двоек вообще ни у кого не случалось. Учительница Юлия Викторовна была довольна ребятами, как никогда.

– Всем, что ли, вам пятёрки за год ставить? – спрашивала она, улыбаясь.

– Всем! – хором отвечали ребята.

И вот уже меньше чем через неделю должны были наступить долгожданные, такие длинные-длинные летние каникулы. И пока Алю и Антона не увезли на дачу, Алю – в Ашукинскую, а Антона – в Купавну, Алина бабушка обещала их обоих сводить в зоопарк.

Кстати, Лена Птичкина, которая недавно побывала там с папой, рассказывала, какой удивительный там построили новый павильон. Называется «Экзотариум». Красота неописуемая. Плавают в аквариумах необыкновенные экзотические рыбы, разноцветные-разноцветные, и там же в аквариумах разные другие живые существа, только они похожи на растения. А на самом деле они вовсе и не растения, а животные. Вот актинии, например.

Бабушка сказала:

– Вот закончите второй класс с хорошими отметками, и съездим.

Но тут случилось нечто ужасное. Просто что-то невероятное. В последней контрольной ребята не просто наляпали ошибок. У каждого в тетрадке были написаны такие невероятные несообразности, что Юлия Викторовна подумала, уж не нахулиганили они нарочно. Только зачем? Спрашивается – зачем?

Аля и Антон… Да, кстати. Вы не забыли, кто такие Аля и Антон? Верно, верно. Это те самые, которые побывали в азбуке и учебнике математики ещё до того, как даже пошли в первый класс. И в учебнике русского языка, когда уже учились в первом классе. Правда, надо сказать, что в стране Букваря Аля воевала с противным колдуном Кляксичем одна. А вот уже дальше в стране цифр Аля и Антон вместе доказывали, что Нуль ни в чём не виноват. А уже в школе, в первом классе, им удалось изловить Кляксича и даже накрепко приклеить его клеем «Момент», так что тому было не ворохнуться. Этим они спасли весь свой класс от двоек…

Так вот, Аля и Антон сидели рядышком на диване и с недоумением рассматривали свои тетрадки с красными, выразительными двойками. Двойки! Вот тебе и хорошо закончили второй класс. Вот тебе и зоопарк!

– Аль, я что-то в толк не возьму, – растерянно бормотал Антон. – Я же внимательно писал, я помню. А получилось, погляди что: «Наступил учебный кот». На кого наступил? Какой такой кот? Ну, ещё кот учёный, который ходит по цепи кругом, его можно бы понять. А то – учебный кот!

– А у меня-то! – с жаром перебила его Аля. – Ты только посмотри, что я написала: «Петя выметал из дому сыр»! Я уверена, что я написала «сор»! А тут какой-то непонятно откуда взявшийся сыр. Ужас!

– Что же вы хотите, – вдруг пискнул тоненький голосочек. – Он же всё нарочно перепутывает в учебнике. Он взял и написал там: «Предложение выражает законченную мышь»!

Аля с удивлением взглянула на Антона:

– Какая мышь? И о ком ты? Кто перепутал?

– Это не я сказал! – возмутился Антон, оглядываясь по сторонам.

– Перепут перепутал, – продолжал всё тот же тоненький голосок. – И если вы не поможете, то уж неизвестно, кто поможет. И тогда пиши пропало, всё так перепутается, что и концов не сыщешь.

Аля и Антон, выпучив глаза, смотрели друг на друга.

– Вся грамматика рухнет, и все начнут говорить и писать одну сплошную чушь, – не унимался неизвестно кому принадлежавший голос. – Вам мало двоек за контрольную? Вы что, ещё ничего не поняли? «Учебный кот…» – добавил он с презрением.

– Да кто же это говорит? – недоуменно спросил Антон. – Где ты?

– Здесь, на столе, у вас под носом. Листик.

– Какой листик?

– Да Ластик же. Ластик я. Только Перепут боится, что его сотрут, поэтому одну букву перепутал. И теперь я Листик. А уж раз я Листик, так я ничего стереть и ничего исправить не могу…

Тут только Аля и Антон увидели, что на письменном столе рядом с учебником русского языка подпрыгивал розовой ластик.

– Ну вот что, Листик-Ластик, – потребовал Антон. – Давай-ка говори толком: что случилось и кому надо помочь?

– Да вот же что случилось, – торопливо начал объяснять Листик-Ластик. – Когда вы ещё тогда, в первом классе, приклеили Кляксича так, что он и ворохнуться-то не смог… Ведь было такое, да?

– Ну было, было, – подтвердил Антон. – Давай дальше.

– Ну так вот. Дружочки его Помарка и Описка тут же от него сбежали.

– Ну и что? – поинтересовалась Аля.

– А то, – продолжал Листик-Ластик, – что Кляксич даже приклеенный не перестаёт быть врагом всех учеников.

– Ну предположим, – солидно заметил Антон. – Так что из этого следует?

– А вот то и следует, – торопливо объяснял Листик-Ластик. – Он пообещал Перепуту, что, как отклеится, за всякие пакости в учебнике по русскому языку наградит его орденом «Большого Баламута» второй степени. А Перепут уж такой тщеславный, ничего ему не надо, только чтобы орденом наградили.

– Да кто же он такой, этот Перепут? – нетерпеливо перебила его Аля.

– Да так. Непутёвый тут один. Его сам Кляксич и нарисовал, и оживил. Он знаете какой? Он и приклеенный зло творить умеет.

– Продолжай. Пока что всё непонятно, – мрачно отозвался Антон.

– Да тут и понимать нечего! – опять затараторил Листик-Ластик. – Перепут всё путает в учебнике по русскому языку, и все теперь под конец учебного года, и будущие второклассники тоже, будут получать одни двойки, и всё это по приказу Кляксича, и чтобы Перепуту получить орден. Вот поэтому Грамотей и послал меня за вами…

– Обожди, – снова остановила Аля этот поток слов. – Кто такой Грамотей?

– Что же вы спрашиваете? – удивился Листик-Ластик. – Вы же Грамотейку знаете? Ну, по первому классу. По учебнику то есть.

– Ну как не знать, – кивнул Антон.

– А Грамотей его старший брат. Он в учебнике для второго класса порядок наблюдает.

– А, понятно, – сказала Аля. – Теперь понятно.

– Так вот. Грамотей послал меня за вами. Ему про вас Грамотейка прошлым летом много рассказывал. Так что уж не откажитесь помочь.

– Аль, а то никакого зоопарка! – сказал Антон, выразительно поглядев на Алю.

– Грамотей говорит, что на вас вся надежда, что без вас некому всю перепутову путаницу распутывать.

– Да как же мы будем распутывать, когда мы здесь, в комнате, а Перепут там – в учебнике.

– Так вы согласны? Согласны? – обрадованно закричал Листик-Ластик.

– Ну допустим, – отозвался Антон.

– Тогда нет ничего проще! – ликовал Листик-Ластик. – Меня Грамотей нужной песенке научил. Повторяйте за мной, и всё получится. – И Листик-Ластик запел тоненьким, но довольно приятным голоском:

 
Чтобы в книге очутиться
На какой-нибудь странице,
Надо хором всем сказать:
Раз-два-три-четыре-пять,
Мы по этой песенке
Шагаем, как по лесенке,
Вверх и вниз,
Вверх и вниз,
Эй, учебник, отомкнись!
 

Аля и Антон не стали спорить. Они послушно пропели песенку вслед за Листиком-Ластиком. Им не привыкать!

И вот уже они стоят перед Грамотеем. Старший брат был и похож и не похож на Грамотейку. На нём был строгий серый костюм. И даже был повязан галстук, тоже серый, в малиновую крапинку.

Грамотей при виде Али и Антона сначала церемонно им поклонился, а затем приветливо заулыбался, по видимости, очень довольный, что те не отказались прийти.

– Счастлив познакомиться, – весело сказал он. – Положение очень серьёзное. Ваша помощь может оказаться просто бесценной. Вы только посмотрите, что написано при входе в четвёртый раздел учебника, который называется «Предложение». Видите? «Предложение выражает законченную мышь». Вы только посмотрите на эту нахальную жирную мышь, которая уселась прямо на странице и помахивает своим отвратительным голым хвостом.

– Так надо её прогнать! – сказал Антон.

– А как прогонишь, – грустно отозвался Грамотей. – Ластик из-за Перепута теперь Листик…

Листик-Ластик при этом грустно вздохнул.

– Так что стереть он ничего не может, – продолжал Грамотей. – А меня этот Перепут так сбил с толку своей мышью, что я никак не вспомню, что же выражает предложение. Вы не помните, друзья мои?

– Знаем, – солидно заметил Антон. – «Предложение выражает законченную мысль».

Мышь при этих словах вздрогнула.

Грамотей обрадовался. Он так обрадовался, что слово «мысль» нашлось с помощью Антона, что даже заговорил стихами:

 
А, дрожишь?
Мышь, кыш!
Всё теперь известно,
Мысль, ступай на место!
 

При этих словах мышь, дёрнув своим противным хвостом, торопливо убежала.

А Грамотей продолжал:

 
В предложении предложено
То, что нам узнать положено.
Это значит, предложение —
Наших мыслей отражение.
 

– Ну вот, видишь, – сказал Антон. – Всё потихоньку начинает налаживаться.

Но тут прямо на страницу учебника выскочили три странного вида дамы.

– Сделай же что-нибудь, Грамотей, помоги же, – возбуждённо тараторила одна из них.

– Неслыханно, просто неслыханно, – вторила ей другая.

– Безобразно и возмутительно, – поддержала её третья.

– Что случилось-то? – спросил Грамотей.

– Мы-то считали, – продолжала, не отвечая на его вопрос, первая, – раз Кляксича приклеили, так всё в «Русском языке» успокоится, а он…

– Он наслал на нас этого негодяя Перепута, и опять всё кувырком…

– Безобразно и возмутительно, – снова гневно произнесла третья.

– Тише! – прикрикнул на них Грамотей. – Давай рассказывай толком, – приказал он первой даме.

– Да как же, – отвечала она, – Перепут отобрал у нас наши знаки препинания, и теперь мы не знаем, кто из нас повествовательное предложение, кто вопросительное, а кто восклицательное. Мы без своих знаков просто никакие. – И она горько всхлипнула.

– Как же нам теперь быть? – обратился Грамотей с вопросом к Але и Антону.

Антон задумался.

– Наверное, первым делом надо отыскать знаки препинания, – сказал он.

– Вот-вот, – подхватила вторая дама. – А вопросительное предложение содержит вопрос. Без вопросительного знака какое же оно вопросительное?

Тут третья дама не выдержала и вмешалась:

– Восклицательное предложение выражает сильное чувство или призыв. Без восклицательного знака как же тут кого-нибудь призовёшь и как воскликнешь. Один хрип получится, да и только.

– Отыскать, отыскать, – согласно закивали головами все три странные дамы.

Грамотей задумался.

– Что ж, пошли, – сказал он. – Посмотрим, что сейчас делается на следующей странице.

Он тронулся в путь по длиннющему коридору, и все гуськом пошли вслед за ним. Они остановились перед дверью под номером 34, что, видимо, обозначало тридцать четвёртую страницу. Грамотей хозяйским жестом решительно дёрнул дверь на себя. Послышались крики, хохот, аплодисменты. В глубине помещения оказалась сцена. Перед ней на скамьях сидел всякий мелкий люд: двоеточия, кавычки, скобки, запятые и даже ударения. Все отчаянно били в ладоши, приветствуя артистов. Сцена была освещена ярко пылавшими лампами. Сами артисты выглядели довольно странно. На лицах у них были какие-то уродливые маски. Не то петушиные, не то индюшиные. На одном – в клеточку, на другом – в шашечку, а на третьем и вовсе с колокольчиками. Одеты они были в какие-то немыслимые балахоны. Посреди сцены был установлен микрофон. Откуда-то из-за кулис доносилась оглушительная музыка. Артисты пели, подпрыгивая и кривляясь, но при этом их голоса звучали совсем не весело. Всё выглядело весьма неестественно. Аля, Антон, Грамотей и Листик-Ластик застыли в изумлении. Один из артистов пел:

 
Как, зачем и почему,
Я чего-то не пойму,
Отчего, к чему, зачем,
Это, правда, ясно всем.
А вот кто, зачем, почём,
Не понять вам нипочём.
 

Присвистнув и притопнув, этот певец сквозь прорези в своей дурацкой маске пристально взглянул на пришедших и почти шёпотом пропел:

 
Вы прислушайтесь, друзья.
Догадались? Это я.
Лампы погасите
И меня спасите.
 

Аля и Антон недоуменно переглянулись.

Но тут к микрофону подскочил второй и завопил дурным голосом:

 
Что за вздор!
Какой позор!
Как не стыдно!
Эх, обидно!
Скорей беги!
Помоги! Помоги!
 

А потом так же точно, подмигнув глазом, прошелестел:

 
Вы прислушайтесь, друзья.
Догадались? Это я.
Лампы погасите
И меня спасите.
 

Третий артист занял место у микрофона. Он не дрыгался, как те двое, а стоял, покачиваясь, и исполнял такую песню:

 
Было тепло.
К утру рассвело.
Первый луч заблестел.
Певчий дрозд просвистел.
Пробудились леса.
Засверкала роса.
 

И опять тихонько прозвучал этот непонятный припев не припев, призыв не призыв:

 
Вы прислушайтесь, друзья.
Догадались? Это я.
Лампы погасите
И меня спасите.
 

И тут вдруг Антон подскочил к сцене и, нашарив штепсель, выдернул шнур. Свет мгновенно погас. В темноте он ощупью забрался на сцену, сгрёб в охапку всех троих артистов и, крикнув: «Алька! Грамотей! За мной! Эй, дамочки, не отставайте!» – рванулся куда-то в сторону, сам не очень понимая куда. Забежав в небольшую комнатку под номером тридцать шесть, где мирно дремали какие-то упражнения, он остановился, с трудом переводя дух.