Текст книги "Аля, Кляксич и буква «А». Все истории"

– Я тоже догадалась, Антош! – воскликнула Аля.

– О чём вы догадались и что всё это значит? – спросил Грамотей.

– Давай стаскивай с них эти глупые маски и дурацкие балахоны, – скомандовал Антон, не отвечая на его вопрос и указывая на украденных прямо со сцены артистов.

И вот, когда сказанное было быстро проделано, перед ними оказались… кто бы вы думали? Восклицательный знак, и знак вопроса, и точка!

Когда все немного успокоились, выяснилось вот что. Перепут запугал знаки препинания просто до обморока. Он им сказал, что вернёт Листику-Ластику его имя и заставит его стереть их со всех страниц учебника. Он вынудил их надеть маски и нарядиться в карнавальные костюмы, чтобы их решительно никто не мог узнать, и приказал изображать из себя эстрадных артистов. А это, как известно, особого умения не требует.

Сам Перепут побежал дальше вредить в учебнике и путать всё, что только можно спутать, зарабатывать себе орден «Большого Баламута» второй степени, который так жаждала получить его ничтожная чернильная душа.

– Я сразу догадался, что происходит, – похвастался Антон. – Стоило только вопросительному знаку запеть свою песню, сплошь состоящую из вопросительных слов.

– А ловко мы вам намекнули, кто мы такие, своими припевами-просьбами? – спросил Восклицательный знак.

– Признаюсь, я не сразу понял, – сокрушённо произнёс Грамотей. – Уж больно чудно вы все трое выглядели!

– Ну вот и славно, – сказал Грамотей. – Теперь порядок. Теперь вопросительное предложение, как и положено, будет оканчиваться знаком вопроса, восклицательное – восклицательным знаком, а в конце повествовательного будет красоваться точка.

Все три дамы низко поклонились Але, Антону и Грамотею и тут же отправились назад, на свою страницу.

Глава вторая

Радостные и успокоенные, Грамотей и ребята уже собирались разбрестись кто куда, и Аля было открыла рот, чтобы спросить Грамотея, как им выбраться назад из учебника, но тут до них донеслись отчаянные крики:

– Помогите! Помогите!

Все вздрогнули от неожиданности.

– Что это? – спросил Аля.

– Кто-то зовёт на помощь, – сказал Антон. – Кто бы это мог быть?

– С кем-то беда, – забеспокоился Грамотей.

Истошные крики повторились.

– За мной! – скомандовал Грамотей. – Голос доносится с тридцать седьмой страницы.

Надо сказать, что тридцать седьмая страница выглядела очень странно. На левой её половине над обширным ржаным полем светило солнышко, колосилась золотистая рожь, на краю поля цвела душистым цветом высокая липа, в её кроне жужжали пчёлы. Зато на левой половине рожь была уже сжата и даже убрана, под мелким осенним дождичком по стерне лениво расхаживали грачи.

– Как это так может быть, чтобы одновременно и лето и осень? – удивилась Аля.

Но Грамотей только махнул рукой.

– Да не в этом дело. Это упражнение такое, я тебе потом объясню.

– Помогите! Помогите! – не стихали крики о помощи.

– Вон, смотрите! – воскликнул Антон. – Под липой лежит огромный камень! Вопли несутся именно оттуда!

– Камни не умеют вопить, – заметил молчавший до сих пор Листик-Ластик.

– Помогите! Освободите!

Не камень же это звал на помощь, в самом-то деле!

Но тем не менее все ринулись именно к камню и остановились, остолбенев. Молил о помощи, конечно, вовсе не сам камень, а кто-то спрятанный под ним. А на камне… а на камне корявым почерком была нанесена следующая надпись:

 
Пролежишь хоть целый год,
Ты лежи тихонько ПОД,
Потому что мною ты положено.
Ха-ха-ха! Ты будешь тут,
Значит, люди не поймут,
Что о чём и что о ком изложено.
Я толковый Перепут,
Скоро орден мне дадут,
Будет жизнь моя прекрасно
                                подытожена.
 

– Перепут! – с возмущением воскликнул Грамотей.

Он попытался сдвинуть камень. Тот не подумал даже шевельнуться.

– Ребята, навались! – обратился он к Але и Антону.

Но их усилий хватило, только чтобы тяжеленный камень чуть двинулся, качнулся и опять встал на место.

– Что ты таращишься, точно зритель в цирке. Помогай же, Листик-Ластик.

– Я маленький, – робко отозвался Листик-Ластик. – У меня сил мало.

Но оказалось, что требовалось как раз ещё совсем немного. Общими усилиями камень удалось отодвинуть в сторону. Из-под камня вылезло странное существо, всё в слезах и перепачканное с ног до головы.

– Подлежащее! Как ты тут очутилось? – удивлённо воскликнул Грамотей.

– Как? – отозвалось Подлежащее, всхлипывая. – Перепут меня сюда запихнул!

Подлежащее смахнуло слёзы со щёк тыльной стороной ладони, и лицо его стало ещё грязнее.

– Он заявил: «Раз ты подлежащее, так и лежи, и обязательно – ПОД. А без тебя ни одно предложение не будет иметь смысла. Ведь подлежащее – это как раз то, о чём говорится в предложении. А Кляксич за это наградит меня орденом «Большого Баламута» – и не какой-нибудь, а второй степени!»

– И куда же он девался, этот Перепут?

Подлежащее снова всхлипнуло:

– Побежал искать Сказуемое. Он и над ним учинит какое-нибудь безобразие. А без Сказуемого не узнаешь, что я делаю или что сделаю. Ведь мы со Сказуемым не какие-нибудь, а главные члены предложения.

– Да что же это такое… – начал было Грамотей, но не успел договорить.

– Ой! Сказуемое! – вдруг вскричало Подлежащее, бросаясь навстречу какому-то человечку, стремительно выскочившему из-за соседних кустов.

Человечек бежал так быстро, что с размаху налетел на Антона.

– Спрячьте меня, спрячьте! – вопил он. – За мной гонится Перепут. Правда, кажется, он сбился со следа.

– Ну вот и хорошо, – успокоил его Грамотей.

Но человечек продолжал дрожать и никак не мог отдышаться после быстрого бега.

– Если ты будешь таким трусишкой, то никаким ты главным членом предложения работать не сможешь, – сердито заметил Грамотей.

– А каким же я буду?

– Второстепенным, – сердито буркнул Грамотей.

– А ведь верно, – заметил Антон. – Юлия Викторовна нам объясняла, что бывают главные, а бывают второстепенные члены предложения.

– Это те, которые отвечают на вопросы: «какой?», «где?» и «чего?» и даже «о ком?», «о чём?», – подхватила Аля. – Только она сказала, что подробно мы с ними будем знакомиться в третьем классе.

– А помнишь ту смешную песенку, которую мы пели на уроке?

– Вы ещё и песенки поёте на уроках? – удивился Грамотей.

– А как же! – с гордостью отозвались Аля и Антон. – Грамматические!

И они пропели дуэтом песенку, в которой есть и главные, и второстепенные члены предложения:

 
Кот гуляет на дворе. –  (Где?)
Дождик сыплет в сентябре. –  (Когда?)
Пять грибов лежат в корзине. —
                                                   (В чём?)
Подарили куклу Зине. –  (Кому?)
Красный шарик улетел. –  (Какой?)
Оставаться не хотел!
 

Вот и всё!

Глава третья

– Вот и всё! – согласился с ними Грамотей. – Хотя я на это что-то слабо надеюсь. Уж если это создание Кляксича забрало себе в голову получить этот самый орден, вряд ли оно так просто возьмёт и оставит нас в покое.

И не успел Грамотей это всё сказать, а Листик-Ластик ему поддакнуть, как перед ними оказался всадник на коне.

– Грамотей! – крикнул всадник ещё издали. – Ты должен вмешаться. Так просто не может быть, это же недопустимо!

– Кто это? – удивились Аля и Антон.

– Конюх и конь из сто восемнадцатого упражнения на сорок четвёртой странице, – объяснил Грамотей. – Что случилось? – обратился он к вновь прибывшим.

– Бесчинство и самоуправство! – отвечал Конюх, слезая с коня. – У меня сегодня день рождения. Стол накрыт. Самовар кипит. Я пригласил на праздник всех своих родственников. Должны были прийти все мои родственные слова: и коновод, и коновал, и конница, и конюшня, и даже старинное слово коновязь.

– И что же? – спросил Грамотей.

– Да только я вышел во двор за самоваром, возвращаюсь, а Перепут… И когда он успел забежать в дом?

– Так что Перепут?

– Да усадил за стол не поймёшь кого: тут и кондуктор, и кондитер, и конец, и концерт, и целая орава конфет! Они почти всё угощение слопали. А Перепут кричит: «Они все на «кон» начинаются, это и есть твои родственники!» А это никакие не родственники. Родственники – это те, у кого общая часть и по смыслу одинаковая!

– Эта общая часть называется «корень слова», – солидно добавил Антон.

Недаром же у него по русскому твёрдая пятёрка!

– Пошли наводить порядок! – потребовал Грамотей.

Все спешно двинулись на сорок четвёртую страницу. А там, в доме у конюха, шло веселье! Незваные гости распевали:

 
Я конфета, ты конфета,
Знаешь, как прекрасно это!
Побывай-ка на концерте,
Получи билет в конверте,
Перепут наш молодец.
Тут и песенке конец!
 

Перепута, правда, нигде не было видно.

– А ну, все марш из-за стола! – закричал на них Грамотей. – Вон отсюда сейчас же! Всех выгоню из учебника, самозванцы! Сделаетесь нищими бродягами, будут вас в объявлениях на стенки клеить, тогда узнаете.

Самозваные «гости» притихли и один за одним стали выбираться из-за стола и робко протискиваться к двери.

Конюх быстро всё убрал и снова красиво накрыл на стол. А тут и родственники – однокоренные слова – подоспели, и пошли разговоры и тосты. Конюх наполнял бокалы самым натуральнейшим клюквенным соком.

Пир продолжался долго. Под конец хозяин предложил:

– Ну что же! Споём, что ли, нашу любимую – про лису!

– Споём, споём, – подхватили все за столом.

– Какую такую лису? – спросила Аля. – Это же всё родственники с корнем слова «кон». А при чём тут лиса?

– Сейчас поймёшь! – загадочно улыбнулся Грамотей. Все дружно запели:

 
Под кустом сидит лиса,
У лисы блестят глаза.
Что же нужно тут лисе?
Догадайтесь быстро все.
Мы взглянули на лису,
На пушистую красу.
Трусит заинька косой,
Если встретится с лисой.
Эту песню о лисе
Мы пропели хором все.
 

– Понял? – обратился Грамотей к Антону.

– Понял! – отозвался Антон. – Это песенка о падежных окончаниях.

– Окончание – это изменяемая часть слова. Оно служит для связи слов в предложении, – подхватила Аля.

Надо заметить, что всё это время Листик-Ластик где-то пропадал. Никто не заметил, когда и куда он подевался. Все продолжали петь и веселиться, когда он ворвался в дом к Конюху, вопя и отчаянно размахивая руками:

– Приставки украли! Окончания украли! Остались только корни и суффиксы.

– Какие приставки? – удивился Грамотей. – Кто украл?

– Украл Перепут, – тараторил, задыхаясь, Листик-Ластик. – Украл и куда-то попрятал. И вот, на сорок девятой странице…

– Что ещё там на сорок девятой странице?

– Там бегают какие-то странные слова и пищат!

– Ничего не понимаю. Бегом на сорок девятую страницу, – позвал Грамотей Алю и Антона. – Помогите мне разобраться, кто там и почему пищит.

На сорок девятой странице действительно происходило что-то странное. Шесть слов, каждое из которых было похоже на другое как близнец, беспорядочно кружились по лужайке, словно все шестеро потеряли что-то и никак не могут найти.

– Где? Куда пропали? Куда он их подевал? – пищали они.

Почему пищали? Да очень просто. Потому что каждое из них было не что иное, как слово ПИСК.

– Остановитесь хоть на минутку! – крикнул им Грамотей.

Но те, не слушая его, продолжали бегать и пищать.

– Вы что-нибудь понимаете? – обратился Грамотей к Але и Антону.

– Н-нет! Пока – нет, – отозвался Антон.

– Надо поразмыслить, – сказала Аля, впадая в глубокую задумчивость. – Нашла! – вдруг воскликнула Аля. – То есть не нашла пока, но догадалась! Это же и есть слова без приставок! Понимаете, – торопливо объясняла она, – ведь при помощи приставок образуются новые слова. И при помощи суффиксов – тоже. Суффиксы остались – «к». А приставки где? Нету их! Поэтому невозможно определить, что же это за слова. Надо срочно разыскать украденные приставки.

– А где ты будешь их искать? – недоверчиво заметил Антон.

– Не знаю где, – ответила Аля. – Вон там за лугом – лес. В лесу что хочешь можно спрятать.

Все согласились, что в этом соображении что-то есть. И направились к лесу. Впереди шествовал Грамотей, за ним, вприпрыжку, Листик-Ластик, дальше – Аля и Антон. Все шесть «писков», перестав пищать, тоже устремились следом.

В лесу было сумрачно. Солнечные лучи с трудом пробивались сквозь густые кроны клёнов, вязов и ольхи.

– Ну и где же тут могут быть запрятаны приставки? – спросил Грамотей. В голосе его звучали безнадёжные нотки.

– Сейчас подумаем, – отозвался Антон. – Вряд ли Перепут положил их на виду. Значит, надо искать где-нибудь в укромных местах.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Аля.

– Я и сам не знаю, – признался Антон. – Нет, впрочем, знаю! – возразил он самому себе. – Вернее, могу предположить.

– И что же ты можешь предположить? – с некоторой иронией поинтересовался Грамотей. – Я что-то ничего предположить пока не могу.

Листик-Ластик тем временем бегал кругами, точно собачонка, заглядывая под мелкие кустики, листья отцветших ландышей и костяники. Все шестеро бесприставочных сбились в кучу и попискивали еле слышно, чтобы не мешать думать остальным.

– Лесные звери ведь где-то прячутся, не так ли? – размышлял Антон вслух.

– Конечно! – подхватила Аля. – В дуплах, в норах!

– Так! – сказал Грамотей. – Вы, пискуны, оставайтесь здесь, на опушке. Вы будете только мешать своим писком. Листик-Ластик, побудь с ними тут. А мы втроём отправимся на поиски. Поймать бы этого Перепута, плута, да проучить хорошенько. А то нашкодит – и удирает, и удирает.

Поисковая партия углубилась в лес. В лесу было сумрачно. Солнце едва пробивалось сквозь разросшиеся кроны клёнов, мрачные густые ветки елей и ольшаника.

Где же тут, спрашивается, могут быть приставки?

Барсучья нора отыскалась довольно быстро. Вот только вопрос, дома ли барсук? Ведь если дома, то соваться туда опасно.

– Есть тут кто? – крикнул Грамотей, наклоняясь к норе. Оттуда донёсся какой-то неясный шорох. – Я спрашиваю, – повторил он снова, погромче: – Есть тут кто?

– Я… – откликнулся кто-то тихим, робким голосом.

– Кто это – «я»?

– Я – приставка За…

– Ого! – обрадовался Антон. – Клюнуло!

– Вылезай оттуда! – скомандовал Грамотей.

– Я боюсь, – отвечала За. – Перепут сказал, если я вылезу, он превратит меня в предлог, и я буду слоняться сама по себе, неприкаянная, всю свою жизнь.

– Нет тут никакого Перепута! – гаркнул Грамотей в темноту барсучьей норы. – Ничего не бойся и выходи.

Через минуту из норы вылезла перепуганная, дрожащая приставка За, со страхом оглядываясь по сторонам.

– Его правда тут нет? – спросила она шёпотом.

– Нету, нету, успокойся, – заверил её Грамотей. – Где остальные? – спросил он.

– Не знаю… Он их всех, наверно, попрятал. Меня он сунул в барсучью нору первой… Я чуть не задохнулась. Там так душно…

Все во всяком случае поняли, что они на верном пути. И в самом деле, приставки быстро отыскались. Под – в беличьем дупле, При – в совином, От – в норе лисьей, Вы – в мышиной норке. А Пере им удалось обнаружить, раскопав кротовую горку.

– А окончания где? – спросил Грамотей.

– Не знаю, – прохныкала приставка За.

– А-а-а-а-а-а, – донеслось вдруг откуда-то сверху.

Все задрали головы. На еловой ветке, как ёлочные игрушки, покачивались буквы А.

– Вот они! – обрадовалась приставка От.

– Как же их оттуда достать? – подумал вслух Грамотей.

– Раз плюнуть, – заявил Антон.

Он был большим мастером лазать по деревьям.

Раз-два-три – и все буквы А лежат на земле. Аля наклонилась к ним и заботливо их развязала.

– Ну на этот раз наша взяла! – обрадовался Грамотей.

Все быстренько вернулись на опушку, где по-прежнему печально попискивали обокраденные слова и прямо на траве сидел грустный Листик-Ластик. Радости-то сколько было, радости-то! Писк тут же прекратился, и на лужайке заплясали и закружились в весёлом танце целые, вполне осмысленные слова: Записка, Приписка, Подписка, Отписка, Выписка и Переписка.

– Вот ведь какое огромное значение имеют приставки, – наставительно сказал Грамотей. – Каждая приставка образует слово, совсем новое по смыслу. Недаром же Перепут на них кинулся!

Глава четвёртая

– Ну, кажется, всё налаживается, – вздохнул Антон с облегчением. – Аль, нам домой пора!

– Что ж, пора так пора, – с грустью отозвался Грамотей. – Правда, Перепут до сих пор где-то здесь в учебнике, и совсем неизвестно, что он ещё натворит.

– А может, не натворит? – с надеждой сказала Аля.

Но это была пустая мечта. Орден «Большого Баламута» на земле не валяется, и тщеславный Перепут, видимо, всерьёз решил его добиваться. Потому что не успела Аля договорить, как раздался топот ног и донеслись крики:

– Не позволим! Он не смеет испортить нашу песенку! Она нужна всем ребятам! Мы не разрешим ему запутать всех учеников второго класса!

На опушку вбежали, держась за руки, четыре пары каких-то слов.

– Что с вами? – обратился к ним Грамотей.

– Перепут! – ответили они все хором. – Перепут решил всех запутать. Он заставляет петь нашу песенку так:

 
Там чихнул под ёлкой грипп,
Подхватил Серёжа гриб…
 

– Чушь какая-то, – заметил Грамотей.

– Конечно чушь! – ответили все прибежавшие. – Мы звучим одинаково, но пишемся-то мы по-разному. У нас на конце – глухие и звонкие согласные! Вот послушайте нашу песенку.

И они дружно запели – каждая пара свои строчки в песенке:

 
Там под ёлкой – белый гриб,
Подхватил Серёжа грипп.
На рассвете косят луг,
В огороде вырос лук.
Затянуло ряской пруд,
Срежь-ка с ивы тонкий прут.
Лишь лентяй не любит труд,
Задымил от искры трут.
 

И поклонились все разом, как артисты.

– Антош, а что такое трут? – спросила Аля.

– Разве ты не знаешь? – удивился Антон. – Не читала в старых книжках?

– Это старинное слово, – учительским тоном начал объяснять Грамотей. – Это сухой фитилёк, или сушёный гриб трутовик, или пакля. Когда ещё не было спичек, кремнем били по огниву, высекали искру, а от неё загорался трут. Но сейчас не в этом дело, – добавил он. – Раз Перепут решил путать глухие и звонкие согласные, надо хорошо помнить, что такие слова, где глухие и звонкие на конце, обязательно надо проверять.

– Ой, помню! – подхватила Аля. – Надо так изменить слово, чтобы на конце стояла гласная. Гриб – грибы, например.

– Тогда уже грипп под ёлкой никогда не вырастет, – засмеялся Антон.

– Это правило поможет вам защититься от Перепута, – сказал Грамотей, обращаясь к прибежавшим словам. – Отправляйтесь назад на свою страницу.

– Да-а-а, – протянул слово Гриб. – Так-то оно так, но глухие и звонкие согласные случаются ведь не только на конце слова.

– Знаю, что ты меня учишь. Зря я, что ли, называюсь Грамотей. Они встречаются ещё и перед согласными в корне. Только я не пойму, что из этого?

– А то, – с горячностью возражал Гриб, – что они живут на шестьдесят третьей странице, и Перепут как раз наверняка туда и направился после того, как мы от него удрали. И там тоже устроит какую-нибудь путаницу.

– Надо же его, в конце концов, поймать и выгнать из учебника! – с яростью воскликнул Антон. – Бежим на эту самую шестьдесят третью страницу и выдворим его вон! Что это он в самом деле, какой неуловимый!

– Пошли! – решительно сказал Грамотей. – Необходимо когда-нибудь прекратить всё это безобразие.

– А мы собирались домой… – разочарованно проговорила Аля.

– Нет уж, пожалуйста, останьтесь, – настаивал Грамотей. – Без вас нам не справиться. Я вас очень прошу, не уходите. А то кто же мне поможет? Листик-Ластик, что ли?

Листик-Ластик тяжело вздохнул:

– Я бы с радостью. Но я такой маленький…

– Чего уж, Аль, – примирительно заметил Антон. – Помогать, так уж до конца. Давайте-ка поторопимся.

…На шестьдесят третьей странице только что кончился дождь. Солнце вышло из-за туч и слепило глаза, отражаясь в лужах. Там, прямо посреди страницы, шла какая-то потасовка. Слышались звуки ударов, звон колокольчиков, доносились крики:

– А вот я тебя сейчас половником оглушу!

– Оглоушу!

– Забудешь, как звенеть своими колокольчиками!

– Перестаньте! Мы же всю жизнь жили дружно!

– Динь-динь-динь!

– Вспомни, мы же никогда не ссорились!

– Буду я что-то помнить, когда господин Перепут обещал устроить меня на работу в Толковый словарь!

– Будешь глухим, да и делу конец!

– Отдай колокольчик! Отдай колокольчик!

– Остановитесь! Замолчите! – громовым голосом закричал Грамотей. – Что за драка? Что тут происходит?

Ответа не последовало. И все увидели, что в драке принимали участие буквы. Целых шесть К, две буквы Б, две буквы Д, а ещё З, тоже две. В руках у К были у кого половник, у кого – шумовка, а у кого – веник.

– Что вы тут творите? – прогромыхал Грамотей.

– Мы? – хором переспросили все буквы К, явно для того, чтобы протянуть время.

– Вы, кто же ещё?

– Да вот, – промямлила одна из К. – Перепут обещал устроить нас на престижную работу в Толковый словарь, если мы оглушим звонкие Б, З, Д, Г, В… Г и В сбежали. А у этих мы стараемся отнять колокольчики, чтобы они не звенели.

– И сделались глухими… – добавила другая буква К.

– И тогда, – захихикала третья, – все ребята будут писать знаете как?

– Как? – не понял Грамотей.

– А так: рыпка, зупки, сосетка, грятка, берёска, слёски… Ну, словом, будут звуки оглушать. Как слышится, так и напишут. Кляксичу это понравится, и он наградит Перепута орденом «Большого Баламута» второй степени. Вот.

– Не будут они ничего оглушать! – сердито закричал Антон.

– Не будут! – подхватила Аля. – Ничего вы не добьётесь!

– Это почему? – удивилась одна из К. – Мы же отнимем у них колокольчики… И нечем им будет звенеть. Какие же они тогда будут звонкие?

– А вот почему, – заявил Антон. – Ребята тоже не дураки. Они подберут проверочные слова, так чтобы после согласного шёл гласный.

– И получится, – снова вступила в разговор Аля, – зубки – зубы, слёзки – слёзы, и так далее. Поняли? Ясно будет, кто – звонкий, а кто – глухой.

– Поняли, – разочарованно пробормотали буквы К. – Значит, нам никогда не попасть в Толковый словарь…

– Никогда! – строго сказал Грамотей. – И убирайтесь отсюда, а не то переселю вас в объявления на столбы. Будете знать!