Текст книги "Уж эти мне мужчины"

– Я умоляю вас! Это вопрос жизни и смерти! Это моя невеста! – горестно восклицал Гарик, лихорадочно доставая из кошелька стодолларовую купюру.

Кассирша приняла купюру с откровенным удовольствием.

– Они взяли билеты в Ханты-Мансийск, – уже более любезным тоном сказала она.

– Они?!!

– Блондинку сопровождал очень симпатичный молодой человек, – злорадно сообщила кассирша, с любопытством наблюдая за изменениями, происходившими с лицом Гарика.

– Во сколько вылетает самолет? – взвыл Костолом.

– Он уже в воздухе, – улыбнулась кассирша.

Использовав свои связи в русском консульстве, Альберто за три дня ухитрился оформить въездную визу. В Москве маркиз пересел на самолет, вылетающий в Сочи, и вскоре уже любовался в иллюминатор причудливым рельефом кавказских предгорий.

В кармане пиджака у него лежал англо-русский электронный переводчик и листок с номером мобильного телефона корреспондента немецкого телевидения Гисберта Брауншвейга, который в данное время работал в Чечне и, возможно, смог бы помочь ему выйти на террористов.

Телефоном маркиза снабдил Хосе Мануэль, который пообещал держать с ним связь и, если получит какие-то новости о заложниках, позвонить ему в гостиницу «Жемчужина», где Альберто должен был остановиться.

Маркиз без проблем миновал паспортный контроль и, с любопытством озираясь по сторонам, вышел из автовокзала. Он без труда отыскал стоянку такси.

– Отель «Тсемчутсина», – с трудом произнес он непривычное слово. Звук «ж» в испанском языке отсутствует.

Мириам Диас Флорес была вне себя от бешенства. Она уже несколько дней подряд не могла дозвониться до маркиза, а слуги категорически отказывались сообщить какие-либо подробности о его местонахождении.

Преодолев свою почти патологическую неприязнь к матерям возможных кандидатов в мужья, модель даже попыталась навестить Марию Терезу в госпитале Сан-Пабло, но к маркизе ее не пустили, сославшись на то, что состояние здоровья больной не позволяет ей принимать посетителей, не относящихся к членам семьи.

На пятый день Мириам твердо решила ворваться в дом маркиза и оставаться там до тех пор, пока не объявится хозяин.

* * *

Хосе Мануэль тоже не чувствовал себя спокойным. Его терзало жестокое и неутолимое любопытство. Журналистская интуиция Чемы подсказывала ему, что объяснение интереса к судьбе чеченских заложников, которое дал ему Альберто, не стоило выеденного яйца.

Конечно, маркиз действительно мог дать обет, но это было слишком не похоже на него – бросить больную мать в критическом состоянии и отправиться спасать никому не известных русских. Если он хотел совершить нечто угодное Богу, он мог бы сделать это в Испании или по крайней мере в испаноговорящей стране. Но почему Россия? Хосе Мануэль чувствовал, что за этим делом скрывается материал, на котором он сможет сделать себе карьеру.

«Пожалуй, начну собственное расследование, – решил журналист. – Маркизу тревожить нельзя. Отправлюсь-ка я в поместье де Арнелья и расспрошу слуг. Из них всегда можно вытянуть какую-нибудь полезную информацию».

Мириам Диас Флорес столкнулась с Хосе Мануэлем у дверей дома Альберто. Журналист с нескрываемым интересом окинул взглядом самые длинные в мире ноги.

– Рад приветствовать вас, сеньорита Диас, – любезно сказал Хосе Мануэль.

– Кто вы такой? – с подозрением покосилась на него модель.

– Разрешите представиться. Хосе Мануэль Гомес, журналист и давний друг маркиза.

Лицо Мириам расплылось в улыбке, оттренированной за долгие годы, проведенные на подиуме. Слово «журналист» обладало для девушки магической притягательностью, несмотря на то что именно журналисты неоднократно поливали ее грязью в своих статьях. Появляться на страницах иллюстрированных журналов было для Мириам жизненной необходимостью. Хотя она и притворялась, что регулярно оказываться персонажем скандальной хроники было тяжело для ее тонкой и чувствительной души, она искала скандалы, как свинья трюфели.

Чем чаще какая-либо актриса или модель появлялась на страницах журналов, тем чаще ее приглашали на презентации новой косметики, духов, одежды или на прочие культурные мероприятия. Присутствие на них оплачивалось весьма щедро. Кроме того, всегда существовала возможность продать какому-то журналу эксклюзивное интервью на тему очередного жениха.

Многие перезревшие модели жили только за счет того, что меняли женихов как перчатки, каждый месяц продавая журналам эксклюзивы о своей вечной любви к новому предпринимателю, танцору, тореро или диск-жокею, и жили, надо сказать, очень неплохо.

«Какая удача! – подумала Мириам. – Журналист, да к тому же друг Альберто! Святая дева Иммакулада Консепсьон явно покровительствует мне. Да и сам он вполне ничего. Конечно, не того класса, что Альберто, но с ним не стыдно показаться на улице. Жаль, что журналисты бедны как церковные крысы».

– Рада познакомиться с другом моего жениха! – кокетливо произнесла модель, протягивая руку Хосе Мануэлю. – Кстати, в каком журнале вы работаете?

– Я состою в штате газеты «Эль периодико», – важно ответил Чема. – Но сотрудничаю также с несколькими журналами и время от времени делаю репортажи для телевидения. Для меня приятный сюрприз, что Альберто собирается жениться. Я встречался с ним пару дней назад, но он даже не упомянул о том, что у него такая красивая невеста. Хитрец! Наверняка не хотел, чтобы об этом узнали журналисты.

– Я могу дать вам эксклюзивное интервью, – улыбка Мириам стала еще шире, – конечно, если меня устроит цена.

– Я бы с удовольствием обсудил с вами этот вопрос. Может быть, мы поужинаем вместе?

– Когда?

– Прямо сейчас!

– Прямо сейчас? – удивилась модель. – Но я не могу. Я должна срочно увидеться с женихом.

– С маркизом де Арнельей? – на всякий случай уточнил Хосе Мануэль.

– Ну да, а с кем же еще! – Мириам начала проявлять признаки раздражения.

– Боюсь, что это будет сложновато. Разве вы не знаете, где он сейчас?

Модель насторожилась:

– А вы-то сами знаете, где находится маркиз?

– Конечно, знаю.

– И где же? – нетерпеливо спросила Мириам.

Хосе Мануэль усмехнулся. Хорошо зная Альберто, он не верил, что тот мог сделать предложение жадной до денег дочери деревенского сапожника.

– Полагаю, его невеста в курсе его дел.

– Естественно, что я в курсе. Просто мне интересно, что он сказал вам, – раздраженно топнула ножкой модель.

– Ну, скажем, мне известно, что его нет в Испании.

У Мириам от изумления отвисла челюсть.

– Нет в Испании? – повторила она. – В момент, когда его мать умирает в больнице? Такого просто не может быть!

– А я полагал, что вам действительно известно местонахождение Альберто, – усмехнулся журналист.

– Тогда что вы делаете здесь, у двери его дома?

– Но я не собирался встречаться с маркизом, – сказал Хосе Мануэль. – Я просто готовлю кое-какой материал для журнала и хотел сделать несколько фотографий поместья, естественно с разрешения хозяина.

Ужасное подозрение всколыхнулось в душе Мириам. Горячая андалузская кровь вскипела, и с криком: «Кто она? Кто эта сука, с которой сбежал Альберто?» – модель вцепилась в лацканы пиджака журналиста, тряся его, как оливу во время сбора урожая.

– Сеньорита Диас! Что с вами! Успокойтесь! – с трудом оторвал ее от себя Хосе Мануэль. – О чем вы говорите?

– С кем сейчас Альберто? – задыхаясь от гнева, прошипела модель.

– Вы что, полагаете, что он сейчас с женщиной? – Журналист искусно изобразил изумление. Все происходящее изрядно его забавляло.

– А что еще я могу полагать?

– Уверяю вас, вы ошибаетесь. Альберто уехал один, и, насколько я знаю, в его планы не входило проводить время с какой-либо женщиной.

– И куда же он уехал?

– А вы этого не знаете?

– Не знаю, не знаю, не знаю, – затопала ногами Мириам. – Иначе зачем бы я вас спрашивала об этом?

– Увы, сеньорита. Если маркиз не счел нужным проинформировать вас о своих планах, я не имею права разглашать подробности его личной жизни. Это вопрос журналистской этики.

– Не имею права разглашать подробности его личной жизни? – не веря своим ушам, повторила Мириам. – И это мне говорит паскудный долбаный журналист! Да вы всю мою личную жизнь сделали общественным достоянием!

Хосе Мануэль гордо выпрямился.

– Прошу вас, давайте обойдемся без оскорблений, сеньорита Диас, – сухо сказал он. – Я не могу дать вам информацию о местонахождении маркиза де Арнельи. Это мой окончательный ответ.

Мириам решила переменить тактику.

Издав глубокий грудной стон, она соблазнительно выгнулась, выпятив вперед грудь, так что ее короткое розовое платье приподнялось, обнажив загорелые бедра.

Полураскрыв густо накрашенные губы, модель медленно и выразительно облизнула их языком. Когда-то этим жестом она сводила с ума и богатого судовладельца, и злосчастного Гонсало Альму.

Хосе Мануэль почувствовал, как против его воли что-то зашевелилось у него в штанах.

– Простите меня, ради Бога, – грудным голосом проворковала Мириам. – Это все нервы. Поверьте, я не хотела обидеть вас. Я еще никогда не встречала такого мужчину, как вы, – уверенного в себе, мужественного, сексуального, умного, чувственного. Ваш взгляд просто сводит меня с ума. Умоляю, простите меня!

«Пожалуй, я понимаю Гонсало Альму, – подумал журналист. – Я просто не имею права упускать такой случай».

– Вы будете прощены, если окажете честь отужинать со мной, – галантно произнес Хосе Мануэль.

– О, вы сняли камень с моей души, – томно вздохнула Мириам, хватая его за руку и прижимая ее к своей груди.

«Боже, помоги мне!» – взмолился про себя журналист.

Васины романтические иллюзии слегка померкли, столкнувшись с суровой реальностью. За весь полет до Ханты-Мансийска объект его Великой Любви проронил всего пару фраз, да и те были адресованы стюардессе и касались выбора напитков и блюд во время обеда. Однако Джокер не унывал. Он был уверен, что рано или поздно ледяное сердце красотки оттает и она, сгорая от страсти, падет в его объятия.

«Похоже, сибирские морозы не располагают к любви, – подумал Вася. – Ничего, под жарким южным солнцем она быстро придет в себя».

Прямого рейса на Сочи из Ханты-Мансийска не было, пришлось делать пересадку в Москве. Предусмотрительный Джокер купил во Внуковском аэропорту шампанское, бутерброды с икрой и горький швейцарский шоколад, надеясь, что эти приятные мелочи скрасят дорогу к Черноморскому побережью.

Он не ошибся. После третьего бокала шампанского Машино лицо раскраснелось, а в глазах появился особый кокетливый блеск.

– И откуда ты такой взялся? – поинтересовалась Арлин, отламывая кусок швейцарского шоколада.

– Зона 227А, к северу от Кежмы, – отрапортовал Вася. Он твердо решил с самого начала говорить Маше правду, и только правду, а там будь что будет.

– Так ты зэк? – удивилась девушка – Как же я сразу не догадалась! Ты, часом, не беглый?

– Ты что? Хочешь, я тебе справку об освобождении покажу?

– Да что я, милиция, чтобы справки рассматривать? – отмахнулась Арлин.

Джокер настаивал. Достав из внутреннего кармана пиджака аккуратно сложенную справку, он развернул ее и сунул ей под нос.

– Я просто хочу, чтобы ты убедилась в том, что я порядочный человек и что ты можешь полностью положиться на меня.

– Порядочные люди в тюрьме не сидят, – рассудительно заметила Маша.

– Говорят: от тюрьмы да от сумы не зарекайся, – возразил Вася. – В жизни всякое бывает. Порядочные люди встречаются и в тюрьме.

– И за что же ты сидел? Убийство, изнасилование, рэкет, кража со взломом?

– Не так романтично. Всего лишь неудавшееся компьютерное мошенничество.

– Ты что же, понимаешь в компьютерах?

– Я вообще очень умный, – решил сделать себе рекламу Вася. – И у меня масса достоинств. Впрочем, ты сама в этом убедишься, когда мы поженимся.

Маша прыснула от смеха.

– Поженимся! – с сарказмом воскликнула она. – Еще один кандидат выискался на мою голову.

– А что, у меня много конкурентов? – поинтересовался Джокер.

– Одному из них ты уже успел врезать по шее, – с довольным видом усмехнулась девушка.

– Так это был твой жених? – Вася почувствовал ревность.

– Это был мой босс.

– Твой босс? А почему он тебя бил?

– Он меня бил? – удивилась Арлин. – Ты что, так решил? Ошибаешься, дружок. Это я ему морду разодрала, а он, бедняжечка, только защищался.

Васе стало стыдно.

– За что ж я его так? – покаянно произнес он. – Я думал, что на тебя какой-то бандит напал.

– Правильно сделал, – приканчивая плитку шоколада, ободрила его Маша. – Бандит, он и есть бандит.

– Но ты же только что сказала, что он твой босс?

– Костолом – менеджер ансамбля «Путь Ермака», – пояснила Арлин.

– Тогда почему ты назвала его бандитом?

– А что ты думаешь, он таскается с ансамблем по поселковым клубам да по тюрьмам из любви к искусству? В нынешнее время альтруистов днем с огнем не найдешь.

– А зачем же он это делает? – с недоумением спросил Джокер.

– Ты что, вчера родился? Знаешь, что такое Сибирь?

– Большая холодная территория к востоку от Урала, покрытая лесом, болотами и лагерями, – как на уроке в школе, ответил Вася.

– Ошибаешься. Сибирь – это пушнина, Сибирь – это золото, Сибирь – это алмазы.

– Твой друг что, занимается контрабандой пушнины, золота и алмазов?

– Вот тут ты попал в точку.

– И ты тоже замешана в этом?

– Увы. Я всего лишь артистка ансамбля, получающая двести долларов в месяц.

– Двести долларов? – не поверил Вася. – Так какого рожна тебе это надо? С твоими данными ты в любом приличном ночном клубе заколачивала бы по меньшей мере штуку, не говоря уж о том, что с твоей подготовкой, играя в покер, ты бы озолотилась за неделю.

– Не упоминай при мне об игре, – болезненно скривилась Маша. – Не сыпь мне соль на раны.

Пару минут Джокер сочувственно помолчал.

– Ты что, играла? – наконец спросил он.

– Я – нет. А вот мой папаша играл.

– И что?

– А то, что я обещала пять лет вкалывать на Костолома, чтобы родного папочку не прикончили за карточные долги.

– Плохо, – согласился Вася. – И эти пять лет закончились?

Девушка отрицательно покачала головой:

– Прошел только год и два месяца. Больше я не смогла выдержать.

– Что же будет теперь с твоим отцом?

– Пусть выкручивается как знает. И вообще я не представляю, где он. За все это время он мне даже письма не прислал. Я пыталась разузнать что-либо о нем, но он как сквозь землю провалился. Наверное, залег на дно или играет в каком-либо городе, где его никто не знает. Отец обычно не засиживается долго на одном месте.

– Через двадцать минут наш самолет приземлится в аэропорту города Сочи. Пожалуйста, потушите сигареты, приведите спинки кресел в вертикальное положение и застегните привязные ремни, – объявила стюардесса.

– Смотри, внизу море, – сказал Джокер, указывая в иллюминатор. – Забудь о прошлом! Мы вступаем в новую, прекрасную жизнь.

– Твоими бы устами да мед пить, – с сомнением откликнулась Маша.

В зале ожидания ханты-мансийского аэровокзала Костолом, обхватив голову руками, покачивался из стороны в сторону на жесткой деревянной скамье. Пару минут назад сообщили, что в связи с обильным снегопадом все вылеты отменяются как минимум на сутки.

– Твою мать, твою мать, твою мать, – бормотал Костолом, тихонько подвывая от ярости и отчаяния.

Хосе Мануэль тоже подвывал, но совсем по другой причине. Скользкий, подвижный, как змея, язык длинноногой модели выделывал нечто невообразимое с его половыми органами.

«Где я, в аду или в раю? – думал журналист. – Если она продолжит в таком духе еще пару минут, я или умру от разрыва сердца, или женюсь на ней, клянусь моим фотоаппаратом!»

Они были дома у Мириам.

– Зачем нам идти в ресторан? – сказала Хосе Мануэлю модель. – Я сама приготовлю для тебя ужин, а заодно посмотришь, как я живу.

Нужно ли говорить, что журналист с энтузиазмом принял предложение.

Квартира Мириам располагалась в Педральбесе, самом престижном районе Барселоны.

– Ого! Да это настоящее любовное гнездышко, – присвистнул Чема. – Ты сама обставляла квартиру?

– Я заплатила декоратору два миллиона песет, – сказала модель. – Но он сделал все в соответствии с моими пожеланиями. А вот и мой рабочий инструмент, – добавила она, указывая на огромную круглую кровать, застеленную шелковым покрывалом цвета морской волны. – Она обошлась мне в целое состояние. Только попробуй, какой упругий и удобный матрас!

Залившись русалочьим смехом, модель толкнула журналиста, и он повалился на бирюзовое ложе любви. Имитируя грациозные кошачьи движения, Мириам взобралась на кровать вслед за ним и встала на четвереньки в такой позе, что ее платье задралось, обнажив миниатюрные прозрачные кружевные трусики.

Чема всегда был поклонником дорогого женского белья.

– Какие очаровательные трусики! – воскликнул он.

– Я дарю их тебе! – в неожиданном порыве щедрости воскликнула модель.

– В самом деле?

– Забирай! Они твои!

Журналист мягко провел пальцами по бедрам модели, сдвигая кружева вниз.

– То, что под ними, мне нравится еще больше, – прошептал он, целуя черный треугольник волос.

– Ты не возражаешь против телячьей отбивной? – спросила модель сорок минут спустя, когда Чема почувствовал себя полностью вымотанным. Невероятная сексуальность модели удивила даже его, многое повидавшего на своем веку. Мириам ухитрилась кончить шесть раз, и ее оргазмы сопровождались столь выразительными и артистичными стонами, вскриками и судорогами, что Хосе Мануэль, восседая на ней, чувствовал себя неистовым богом любви, преследующим обезумевших от страсти вакханок на просторных лугах Эллады. То, что модель может притворяться, как-то не приходило ему в голову. Это было бы слишком оскорбительно для его мужского достоинства.

Телячья отбивная, сопровождаемая вином «Бычья кровь», позволила журналисту восстановить силы, и парочка приступила к новому раунду на круглой арене любви.

Хосе Мануэль почувствовал, как что-то взорвалось у него внутри, и горячая сперма выплеснулась наружу, залив смуглое лицо модели.

С тихим стоном наслаждения Мириам принялась размазывать сперму по лицу и шее.

– Семя такого мужчины, как ты, – лучшее косметическое средство, – прошептала она, вытягиваясь на кровати рядом с журналистом и всем телом прижимаясь к нему. – Я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, – был вынужден ответить Чема. В этот момент он почти не кривил душой. – Ты удивительная.

– Теперь мы с тобой стали одним целым, – продолжала Мириам. – И у нас не должно быть секретов друг от друга.

– В самом деле? – спросил Хосе Мануэль.

– Конечно, дорогой, – вкрадчиво произнесла модель, начиная ласкать его член.

Чема осторожно отодвинул ее руку.

– Любовь моя, только не сейчас, – взмолился он. – Я должен хоть немного отдохнуть.

Мириам была покорной, как турецкая рабыня.

– Как скажешь, мое сокровище, – согласилась она. – Давай просто поговорим.

– Давай, – кивнул Хосе Мануэль.

– Хотя для меня сейчас это совершенно безразлично, мне бы очень хотелось узнать, куда все-таки подевался Альберто де Арнелья.

– Давай не будем начинать все сначала, – возразил Чема. – Я уже объяснял тебе, что не могу этого сказать. Тут речь идет о журналистской этике.

Мириам резким движением села на кровати. На ее глазах выступили слезы.

– Как ты можешь так обращаться со мной! – воскликнула она. – Я думала, что то, что произошло между нами, было для тебя таким же серьезным, как и для меня. Я просто хочу немедленно увидеть Альберто и бросить ему в лицо, что между нами все кончено. Выбирай – или ты поможешь мне отыскать его, или ты сейчас выйдешь в эту дверь и больше никогда меня не увидишь.

Журналист пристально посмотрел на Мириам. Сейчас, когда она сердилась, она была еще красивее. Хосе Мануэль с удивлением почувствовал, как у него снова начинается эрекция. Такого он от себя не ожидал.

Чема задумался. Дело Альберто интересовало его все больше и больше. Он был уверен, что, пообещав редакции столь интересный материал, он без труда выбьет себе командировку в Россию. А раз так, почему бы не захватить с собой Мириам? Она никоим образом не сможет повредить Альберто.

– Решайся, – жестко произнесла Мириам.

Журналист решился.

– Альберто в России, – сказал он.

Модель не поверила своим ушам.

– В России? – переспросила она. – И чем он там занимается?

– Не знаю, – соврал Чема. – По правде говоря, мне самому хотелось бы это выяснить.

– Мне тоже, – решительно сказала Мириам. – Ты поедешь со мной в Россию?

– Конечно, любовь моя. С тобой хоть на край света, – лучезарно улыбнулся журналист.

Альберто поселился в одноместном люксе. По его мнению, качество номера далеко не соответствовало его цене. Когда маркиз представил, что, возможно, проведет здесь целый месяц, в его глазах отразилась печаль.

– В конце концов, я сюда не отдыхать приехал, – буркнул он и, тяжело вздохнув, принялся распаковывать вещи.

Сменив дорожный костюм на светло-коричневый свитер и белые полотняные брюки, маркиз набрал номер мобильного телефона немецкого корреспондента, которым снабдил его Хосе Мануэль. Женский голос в трубке произнес по-русски какую-то длинную фразу. Даже без переводчика Альберто догадался, что абонент находится вне зоны досягаемости.

Гостиничный номер откровенно раздражал его.

«Ну почему его должны были похитить именно в России? – с тоской подумал маркиз. – Лично я бы предпочел Акапулько».

«Надо действовать, – решил он, надевая куртку. – Пока немецкий журналист в отъезде, постараюсь сам что-либо разузнать. Надо устанавливать контакты с местным населением».

Купив в гостиничном ларьке план города Сочи и выяснив у портье, где на плане находится «Жемчужина», Альберто вышел на набережную.

Курортный сезон еще не наступил, и народу было немного. С моря дул холодный влажный ветер.

– Да, это не Акапулько, – поежившись, пробормотал маркиз.

Из окна такси Маша с любопытством рассматривала проносящиеся мимо высокие здания отелей, колышущиеся на ветру кроны пальм и безбрежную морскую гладь. В Сочи она была впервые.

– Гостиница «Жемчужина» – самая лучшая в городе, – сказал Джокер с таким видом, будто «Жемчужина» была его собственностью. – Со мной ты будешь жить как королева.

– С тобой я не буду жить, – огрызнулась Маша. – Я буду жить сама по себе. Так что не надейся снять номер для молодоженов.

– Мне это даже в голову не приходило, – соврал Вася.

Таксист усмехнулся.

– Ох уж эти женщины, – сказал он. – С ними жить невозможно, и без них жить невозможно.

– Ты лучше на дорогу смотри, – раздраженно сказала Маша. – И не лезь в чужие отношения.

– Значит, ты все-таки признаешь, что между нами есть какие-то отношения? – поймал ее на слове Джокер.

– Я признаю лишь одно, – твердо сказала Маша. – Все до единого мужчины – эгоисты, кретины и козлы.

– Верно говоришь, девочка, – весело согласился таксист.

Контакты с местным населением как-то не складывались. Похоже, оно было не слишком сильно в английском, но, к своему удивлению, маркиз обнаружил, что он понимает русский.

На центральной улице его окружила стайка мальчишек.

– Дай мне доллар, дай мне доллар! – отпихивая друг друга, кричали они, тыча маркизу под нос грязные ладони.

Маркиз вспомнил подобную сцену в Мехико, у дверей отеля «Шератон», но там вместо русского «дай мне» звучало испанское «да ме».

«Удивительно, как похожи языки, в особенности когда дело касается денег», – подумал маркиз, выгребая мелочь из кошелька и бросая ее мальчишкам. При виде песет они разочарованно заверещали. Песеты в Сочи не котировались.

В гостиницу Альберто вернулся поздним вечером. Тут его ожидал приятный сюрприз. В ярком свете фонарей перед гостиницей дефилировали весьма специфично одетые русские красавицы. Род их занятий было нетрудно определить.

«Не зря их называют „ночные бабочки“, – подумал маркиз. – Они действительно появляются в темноте и в свете фонарей кажутся яркими мотыльками».

«Мотыльки» поймали заинтересованный взгляд Альберто, мгновенно и безошибочно определив его иностранное происхождение, высокий социальный статус и солидный банковский счет. Вызывающе покачивая бедрами, они окружили маркиза, прикасаясь к его рукам и плечам.

Маркиз никогда не считал проституцию недостойным занятием. Наоборот, он полагал, что представительницы древнейшей в мире профессии оказывают человечеству огромную услугу, избавляя мужчин от излишней напряженности и агрессивности.

– Представь, насколько бы увеличилось количество изнасилований и убийств, если бы в мире не было проституток! – сказал он как-то Хосе Мануэлю.

Журналист был категорически не согласен с подобной постановкой вопроса. Как уже упоминалось, он был идеалистом.

– Изнасилований – возможно, но почему должно увеличиться число убийств? – спросил он.

– А что, по-твоему, в конце концов сделает мужчина с женой, у которой каждый день, как только поднимается вопрос о сексе, болит голова? – вопросом на вопрос ответил Альберто.

– Но он может пойти к любовнице!

– А что делать, если у любовницы тоже болит голова или если у него нет любовницы, а развод его разорит?

Хосе Мануэль не любил проигрывать.

– Любовницы есть у всех, – категорично заявил он.

– А если у любовницы плохое настроение и она тоже не дает? – гнул свою линию маркиз.

– Иди к черту, – не слишком логично ответил Чема.

Итак, Альберто с пониманием относился к проституткам, особенно если они были молодыми, хорошенькими и темпераментными. Окружившие его «ночные бабочки» относились именно к этой категории. Кроме того, проститутки могли снабдить его полезной информацией о том, что происходит вокруг, и, в частности, о чеченских террористах.

– Кто из вас говорит по-английски, по-французски или по-испански? – на английском спросил маркиз.

По-английски говорили все, но в данном случае Альберто больше интересовал их словарный запас.

– Расскажите, что вы умеете делать? – попросил маркиз, надеясь, что таким образом он узнает, кто из прекрасных дам был способен пройти пробу на TOEFL.

Проститутки что-то невнятно забормотали, путаясь в английских словах. Белокурая красотка в сетчатых чулках и коротких кожаных шортах, отодвинув в сторону подружек, вышла вперед и положила руки с огромными ярко-красными ногтями маркизу на грудь.

– Если ты хочешь узнать, что такое русская страсть, ты должен пойти со мной, – низким грудным голосом с великолепным оксфордским акцентом произнесла она. – Я погружу тебя в бездонный омут наслаждения, твой член превратится в пылающий факел любви…

– Хватит! – решительно сказал Альберто. – Я выбираю тебя.

– Триста долларов в час, – сухо проинформировала его проститутка. – Тысяча долларов ночь.

Маркиз знал, что она бы согласилась на гораздо меньшую сумму, но он не хотел торговаться.

– Пойдем ко мне в номер, – предложил он.

– Деньги вперед, – сказала проститутка.

– Естественно, – согласился Альберто.

– Свободных номеров нет, – сообщил Джокеру мужчина средних лет, сидящий за регистрационной стойкой.

Вася протянул ему паспорта с вложенной в один из них стодолларовой купюрой.

Служащий отеля взглянул на деньги почти равнодушно.

– Я же сказал, свободных мест нет, – повторил он.

Джокер ласково поманил его пальцем. Когда мужчина наклонился к нему, Вася что-то тихонько прошептал ему на ухо.

– Совсем забыл, только что освободились два смежных люкса, – спохватился регистратор. – Сейчас я занесу в книгу ваши данные.

Сделав необходимые пометки, мужчина протянул Васе регистрационную книгу.

– Распишитесь, пожалуйста, – попросил он.

Джокер бросил взгляд на список постояльцев.

– Черт! – воскликнул он. – Вот это да! Альберто Иньяки де Арнелья!

– Кто это? Ты его знаешь? – спросила Маша.

– Откуда я могу его знать? – с нарочито равнодушным видом пожал плечами Вася. – Просто имя уж больно странное.

– Нормальное иностранное имя, – сказала Маша. – Наверное, француз.

* * *

После гостиницы «Ыыт» люкс «Жемчужины» показался Арлин Бежар райскими кущами.

– Боже мой, глазам своим не верю, здесь есть горячая вода, – причитала девушка, открывая никелированные краны. – И вода чистая, не ржавая. А ванна! Ты только посмотри, какая здесь ванна! И кафель на стенах!

После говорящего джакузи в доме гостеприимного скупщика краденого стандартная зеленая полутораметровая ванна не произвела на Васю столь убийственного впечатления.

– Я же говорил, что тебе тут понравится, – гордо сказал он.

– Кстати, что ты такого сказал регистратору, что он дал нам эти номера? – поинтересовалась Маша.

– Это секрет, – сказал Джокер и пояснил: – У меня много секретов. Я знаю, что женщинам нравятся таинственные мужчины.

– Глупости, – отрезала Арлин. – Все наоборот. Это мужчинам нравятся таинственные женщины.

Вася не стал спорить.

– Ты не возражаешь, если мы закажем ужин в номер? – спросил он.

Маша не возражала.

– Ты не возражаешь, если мы закажем ужин в номер? – спросил Альберто у блондинки.

– Делай что хочешь. Ты оплатил всю ночь, – пожала плечами девушка.

– Извини, но вначале я должен сделать один звонок.

Мобильный телефон немецкого журналиста по-прежнему был вне пределов досягаемости.

– Кстати, как тебя зовут? – сделав заказ, спросил Альберто.

– Лулу, – сказала проститутка.

– Это русское имя? – поинтересовался маркиз.

– Это имя, которое нравится клиентам, – объяснила Лулу.

– А как твое настоящее имя?

– Тебе это ни к чему. Оно не имеет отношения к моей работе.

– Что-то ты не слишком ласкова с клиентами.

– А ты собираешься потребовать обратно свою тысячу долларов? Не выйдет.

– Я не собираюсь ничего требовать обратно. Просто я хотел по-человечески поговорить с тобой.

– Чтобы поговорить по-человечески, мужчины обычно не платят штуку баксов, – заметила Лулу. Она скинула с плеч короткую кожаную куртку. – Ты не возражаешь, если я включу музыку? – спросила она.

Девушка включила радио, и ритмичная музыка сальсы вызвала у маркиза ностальгические воспоминания.

– Не знал, что в России тоже популярна сальса, – сказал он.

– Ты небось думал, что у нас тут по улицам медведи ходят, – усмехнулась девушка и, ритмично двигаясь и выгибаясь, как профессиональная стриптизерша, дразнящими движениями принялась снимать с себя одежду.

– Потанцуй со мной, – сказал маркиз, забывая об ужине.

– Конечно, дорогой, – улыбнулась девушка, расстегивая ремень на его брюках.

Ужин, доставленный на сервировочном столике в Машин люкс, даже отдаленно не напоминал то, что называлось едой в сибирских столовых.

Арлин Бежар, успевшая за время своих гастролей позабыть о том, что человечество изобрело такие приятные мелочи, как кольца для салфеток и подставки для вилок, пребывала в столь блаженно-эйфорическом состоянии, что не сразу обратила внимание на странную задумчивость Джокера.

Уже привыкнув видеть в его глазах неземное обожание, Маша почувствовала себя обиженной, когда в ответ на просьбу передать ей соль Вася машинально протянул солонку, даже не взглянув на нее.

– Эй, ты где? – поинтересовалась Арлин.