Текст книги "Воины Света. Поиск дома"

Глава 8

Месяц в стане пролетел незаметно. Дядька с дружиной стали собираться в патруль по селениям, куда отправил их князь. Меня отвезли домой.

Мне радовались все мои близкие. Сестра с братьями окружили меня со всех сторон, пытаясь хором рассказать всё, что произошло с момента моего отъезда. Батюшка с матушкой обнимать кинулись.

– Ах как хороша! Глаза опять блестят, – радовался батюшка.

– А расцвела-то как! Щёки румяны, губки коралловы, – вторила матушка.

Я была счастлива. У меня была семья, где меня ждали, где меня любили, где я всегда была желанна. Я соскучилась даже по своей светёлке. С радостью стала помогать матушке по хозяйству. И пироги пекла, и рушники вышивала.

Я обратила внимание, как похорошела и моя сестрёнка. Ждана росла всем на радость, глазам на загляденье. Она скоро тоже в пору войдёт. Веселушка наша. Никто рядом с ней мрачным ходить не сможет. К любому подход найдёт.

Отец никак не мог мне нарадоваться.

– Уж брат мой Даромир смог тебя к жизни возродить.

А я сама себе усмехалась да помалкивала. Поу́трени бегала на свою полянку ратную. Столб мне батюшка с братьями новый поставили. Мишень повесили. Навыки свои я оттачивала каждый день.

Время летело. День за днём. Неделя за неделей. Однажды, возвращаясь из леса с братишками меньшими, я услышала, что в селе стоит переполох. Мы бегом помчались узнать, что случилось. Уж не беда ль какая приключилась?

Выйдя на окраину села, увидели мы, что наш Голова с батюшкой моим спорят, кому в доме князя принимать. А вокруг родичи собрались. Все гомонили да руками махали.

– Матушка, что приключилось? – спросила я.

– Князь к нам на постой с дружиной своей едет. Края наши дозором будет объезжать. Смотреть, не нужна ль помощь кому, нет ли нужды у нас в чём. А остановиться в нашем селении решили. Вот твой батюшка с Головой с утра и гомонят, у кого сам князь с сынами жить будут, а где дружина разместится.

– И когда, матушка, ждать их? – спросила, а у самой сердечко заколотилось.

С сынами своими едет. Значит, лю́бого увижу. Душеньку свою порадую.

– Так завтра утром и прибудут. И дядька Даромир с ними. Ну, полно. Дело наше бабье – гостей честь по чести встретить. Пошли готовиться. Дел невпроворот.

У головы жены давно уже не стало. Маменька моя командовала женской половиной селения, как самая старшая. Каждой хозяйке дело нашла. Батюшка с Головой о чём-то договорились и пошли в дом совещаний подготавливаться к постою дружины. Работы было много. На дружину поди наготовь всё. Да и столовать их нужно будет несколько дней.

Несколько дней! Они, конечно, днём по другим селениям поедут, но на ночёвку к нам возвращаться будут. Моя душа пела, работа спорилась. Не помню, как на подушку упала. Помню только, как с первыми петухами встала. Как косу русую заплела, платье нарядное надела. Матушка скучать не дала, работой завалила. Не заметила, как время пролетело за трудами да заботами. Про дружину и думать перестала, пока не услышала крики.

– Едут! Едут! Князь Светозар с дружиной!

Люди высыпали из домов гостей дорогих приветствовать. Мне выпала честь встречать князя хлебом-солью. Я встала за Головой с батюшкой. В ворота въехала дружина. Во главе – князь с дядюшкой моим, за ними сыны князя, следом дружинники. Какая сила исходила от них, какое спокойствие! С такими защитниками никакие вороги не страшны. Все разом затихли.

Дружина спешилась. Князь вышел вперёд, поклонился.

– Доброго здравия всему честному люду!

– Здрав и ты будь, князь Светозар! Отведай хлеб да соль, – произнёс Голова.

Я поднесла князю хлеб духмяный с солью, поклонилась. Князь отведал угощения.

– Знатный у вас хлеб. Позволите у вас на постой остаться?

– Будем рады принимать вас в домах своих. А ты, светлый князь, с сынами своими можешь сам любой двор для постоя выбрать, – молвил Голова.

– Я буду кров делить с воеводой своим Даромиром. Куда он поведёт, так тому и быть.

Я стояла ни жива, ни мертва. Пошевелиться боязно было.

– Милости прошу, светлый князь, ко мне в хоромы, – сказал мой батюшка.

Князь с дядюшкой и батюшкой пошли первыми, за ними – сыны княжеские. Каждый из них хлебом из рук моих потчевался, благодарствовал и в дом наш заходил. За старшими братьями мой лю́бый стоял. Когда хлеб отламывал, руки моей коснулся. Я глаза на него подняла. И не было счастья большего для меня, чем в глазах его отражаться.

Дружину устраивать Голова пошёл с сородичами моими.

Наши гости сели за стол. Матушка хозяйничала вокруг них. Мы со Жданой яства подносили разнообразные. Нам помогали две подружки мои. Когда гости натрапезничались, пошли разговоры серьёзные, мужские. Все женщины из горницы ушли.

Я не знала, куда себя деть. Что мне делать? Князь дом наш, видать, неспроста выбрал. Мне с дядькой и словом перемолвиться не удалось. Матушка нас отпустила погулять. Я из дому выскочила и пошла на полянку свою. Там мне легче было мысли свои в порядок привести. А ну как князь приехал сказать батюшке моему, что не даст своего согласия на союз наш? Я переоделась в мужской наряд да стала стрелы пускать. Страх свой изгонять.

– Знатная из тебя лучница вышла. Переслав сказывал, что так тебя победить в стрельбе и не смог.

На поляне стоял суженый мой. Я лук на землю кинула. Подлетели мы друг к другу. Обнял меня лю́бый. Так и стояли долго, боясь оторваться друг от друга.

– Что батюшка твой про нас сказывал? Почему на постой в наш дом повёл?

– Он обещался присмотреться к тебе. Вот и затеял объезд земель. Волю свою он мне пока не сказал. Но ты должна знать, что нет мне без тебя жизни.

Уста его обожгли меня огнём. По моей щеке катились слёзы. Я прижалась к нему, как маленькая девочка к защитнику. А сама понимала, что князь приехал решение своё нам сказать. Чуть оторвались мы друг от друга. Взяла я его за руку да повела свои владения показывать. Где у меня какое оружие, где книги лежат. Мы понимали, что слова сейчас лишние, что мы оба боимся услышать слова князя. Лю́бый в шутку предложил на мечах деревянных вместе потешиться, чтобы тоску свою да страхи прогнать. Я отказываться не стала. Отчего же не размяться. Я косу вокруг головы заплела и приготовилась к бою.

Мы кружились по поляне в шутовском поединке. Удар, удар, ещё удар. Меня «ранили» в руку. Удар, ещё удар. Лю́бый мой руки «лишился». Мы кружились в хороводе движений под стук деревянных мечей. Смеялись, когда противник был «повержен». Мы оба не любили проигрывать. Он мне пару новых приёмов показал. Удар, ещё удар. Мне к горлу меч приставлен.

– В полон тебя беру! На всю жизнь свою! – улыбаясь, сказал лю́бый.

– Бери! Но и ты теперь на всю жизнь моим будешь!

– Мой дом отныне там, где твоё сердце!

– А мой дом – где твоё!

Он прижал меня к себе. Так мы и стояли, обнявшись, не решаясь пошевелиться, чтобы счастье своё не спугнуть. Резко хрустнула ветка. Мы обернулись на звук. На краю поляны стоял князь со скре́щенными руками, облокотившись о дерево. Взгляд его был чернее грозовой тучи в ночи.

Я, как малый ребёнок, взяла суженого за руку. Его пальцы крепко сжали мою ладонь. Да так и застыли мы рядом друг с другом, гордо подняв головы и ожидая решения князя.

* * *

Резкий звук разбудил меня.

Я подскочила, закрыв голову руками. Будто пыталась защититься от чего-то. У меня было ощущение, что мир рушится вокруг меня на кусочки. И мне нужно что-то делать, куда-то бежать, спасать кого-то.

Прогремел раскатистый гром. Ночная гроза разбушевалась всерьёз. Дождь лил как из ведра. Я постепенно приходила в себя. Вскочив с кровати, я прямо в пижаме тихо вышла во двор, чтобы бабу Раду не потревожить. Я встала под струи ливня, чтобы смыть с себя все ненужные страхи, любые наваждения. Так и стояла под дождём. Грозы я не боялась. Я стояла до тех пор, пока не промокла до костей, до самой глубины сознания, пока сама не стала дождём.

«– Если человек сливается с окружающим миром, то никакая тварь ему не навредит, потому что он становится частью природы, растворяясь в ней. Нельзя укусить того, кого нет. Даже гроза пройдёт мимо, не заметив такого человека и посреди поля», – говорил учитель.

Раскопки пришлось приостановить на несколько дней. Дождь зарядил, пытаясь наверстать упущенное за месяц. Паша, Радомир и Дмитрий в город уехали на два дня. Антон много времени проводил с Машей. Надежда Николаевна решила отдохнуть от трудов, и я заменила её на кухне. Катя вообще без необходимости в бараке не показывалась. Покушает и бегом назад, к себе. Говорила, что книги читать.

Я написала учителю. Рассказала, чем я тут занимаюсь. Что нашла спарринг-партнёра. Тренировки не забросила. Рассказала про находки. Что жду от него весточку. Скучаю.

Время тянулось, как резиновое. От нечего делать я опять артефакты взялась смотреть. Чёрточки на их гранях не давали мне покоя. Я решила их зарисовать на одном листе. Каракули каракулями. Тогда я решила их нарисовать отдельно. На гранях той же формы, на которых они были изображены. Вырезала их по контуру. И стала на столе мозаику из них складывать. Мне это напомнило игру «Танграм», когда нужно лисичку или зайчика сложить из треугольников, ромбов, квадратов. Если фигурки по столу рассыпать, то ничего путного не увидишь. Не так грани друг к другу поставишь – на голове три уха получишь. Но в случае с артефактами была одна огромная проблема. Нам забыли дать картинку.

Утром третьего дня вернулись из города мужчины. А к вечеру дождь устал лить воду нам на голову. Стряхнув с облаков последние капли, он величаво скрылся за гору. Значит, завтра на раскопки! Оказывается, что скучать ещё труднее, чем копать и ничего не находить.

Когда мы утром пришли на раскопки, то увидели печальную картину. В вырытом участке вода стояла нам по колено. Мы дружно стали отводить её от раскопок. Когда мы управились с этой частью работы, то нам стало видно, что дно превратилось в сплошное месиво. Один Паша поднимал нам настроение. Вымазанный сверху донизу, он бегал по грязи с палкой, похожей на швабру, и подгонял ею жижу к протоку.

– УУУ! Я страшный голем[4]4
  Голем – мифическое существо, созданное из глины и оживлённое при помощи магии.


[Закрыть]. Всех грязью закидаю-у-у! Всех затоплю-у-у!

Возле протоки Радомир соорудил что-то вроде бобровой хатки. Чтобы вода уходила, а артефакты, если они там были, застревали в ветках.

Гоня перед собой очередной поток, палка зацепилась за что-то массивное. Паша споткнулся и кубарем полетел в лужу грязи.

– А вот и грязевые ванны! Все за мной на оздоровительные процедуры шагом марш! – засмеялся Паша.

Мы все с хохотом сложились. Он мне нравился всё больше и больше. Никогда не унывающий парень. Счастлива будет та девушка, которой он достанется.

Радомир помог Паше подняться. И они пошли вместе смотреть, обо что тот споткнулся. Это было какое-то плоское металлическое изделие. Дождь сделал археологам добрую услугу, подмыв почву на раскопках. Благодаря этому откололся кусок породы, открыв нам что-то стоящее. Мы наткнулись на эту находку гораздо раньше, чем если бы раскопки шли обычным темпом. Однако часть артефакта сидела прочно в земле. Дмитрий решил не торопиться. Лучше медленнее, но вернее. Паша поставил рядом с находкой вешки по периметру, чтобы знать, где копать.

Мы все понимали, что этот день точно прошёл не зря. Все были в отличном настроении, хотя грязевые ванны в той или иной степени приняли все. Даже Катя не чуралась сегодня работы. И мы с шутками и прибаутками пошли отмываться и отстирываться в баньке.

На раскопку артефакта у нас ушло несколько дней. Это оказался металлический предмет. На вид – из того же материала, что и другие находки. Плоский, монолитный. Толщиной с разделочную доску на кухне. Вот только формы он был странной. Не было никакой логики в его очертаниях, как, впрочем, и во всех остальных находках.

Дмитрий положил его в воду на несколько дней – отмокать от грязи. Слой за слоем будет отставать от него вековая земля. Миллиметр за миллиметром сниматься порода. Это дело спешки не терпит. Нельзя делать такую работу быстро. Иначе верхний слой находки может повредиться. И тогда навсегда будет утерян целый пласт истории. Это напомнило мне золотодобытчиков, которые перемывают тонны породы ради нескольких граммов золота.

Это был однозначно прорыв. Пока про находку решили не сообщать. Нужно было её очистить, рассмотреть, а потом уже делать выводы. Меня попросили не писать о ней в блоге. Я, конечно же, согласилась. Команда есть команда. А сенсация подождёт.

По поводу удачной находки мы решили на следующий день закатить пир горой и устроить очередной пикник у озера. Ребята пошли заниматься мясом, а девчонки отправились отдыхать.

Я пошла к себе на поляну. С Радомиром за последние дни мне удалось перекинуться всего лишь парой фраз. Он ходил злой как чёрт. На вопросы мои шутливые не отвечал, только отмахивался. Я плюнула. Чего человеку навязываться. Захочет – скажет. Не захочет, ну и пёс с ним.

Тренироваться сегодня не хотелось. Писать в блог не стала, потому что странная находка будоражила мою фантазию, а говорить о ней пока было нельзя. Как бы ненароком не проговориться о ней вскользь. Поэтому я поудобнее устроилась под дубом с блокнотом в руках. В нём лежала моя мозаика с загадочными чёрточками. Я стала набрасывать варианты возможного рисунка. Вначале из самих черт, затем из форм граней. Ничего путного как назло не выходило.

Вскоре ко мне присоединился Паша. Он присел рядом.

– Что ты, молодец, невесел, что ты голову повесил?

– Я молодица, – решила я отшутиться.

– Ты ещё не выросла, чтобы молодиться, – подмигнул мне Паша.

– Что-то Радомир невесел ходит. Иди к нему спрашивать, с чего он нос повесил.

– Да они с Катькой в очередной раз поцапались. Перебесится и успокоится.

– Неужели она не понимает, что не нужна ему? Он же всем видом ей это показывает.

– Кто ж её знает. Может, и понимает, только верить в это не хочет. Чего мы всё про них да про них? Научи меня из лука стрелять.

– Тебя? Из лука? Да ты хоть знаешь, как его в руках-то держать?

От удивления мои глаза полезли на лоб.

– Знать не знаю, пробовать не пробовал. Но очень внимательно наблюдал.

– Сейчас посмотрим, что ты там наблюл, наблюдатель, – засмеялась я. – Тут стой, не уходи никуда.

Я сбегала за луком и стрелами. Фотоаппарат прихватила. Показала Паше, как держать лук, как тетиву натягивать, как со стрелой обращаться. Столько я ещё в своей жизни не смеялась. Я его «успехи» на видео снимала. То у него стрела в руке останется, а лук полетит. То стрела в небо отправится и плашмя ему на голову свалится. То в землю уткнётся. Насмеялись мы, нашутились. В очередной кривой полёт стрелы Паша не выдержал, взял стрелу в руку и, как заправский актёр, понёс её с гордо поднятой головой к мишени. Воткнул её с силой в середину. Повернулся ко мне, поклонился во все стороны, как на сцене перед зрителями.

– Вот так стрелять нужно!

Я по стволу дуба на землю так и съехала.

– Браво! Браво! – захлопала я в ладоши.

Такое представление нуждалось в похвале.

– Давай теперь ты. Попадёшь ли в стрелу мою? Или ты только по мишени стрелять умеешь?

– Да легко.

Я натянула стрелу. Прицелилась.

– Бу! – крикнул мне в ухо Паша.

У меня ни один мускул даже не дрогнул. Моя стрела полетела точнёхонько в цель. И расщепила стрелу пополам.

– Сдаюсь! Ты победила, – согнулся он передо мной в шутовском поклоне. – Тебя врасплох не застать.

Я его пихнула в бок.

– Пошли отдыхать. Завтра пикник!

– Ура, товарищи! – поддержал меня Паша.

Настроение было отличным.

* * *

– Сегодня мы будем учиться метать ножи. Начнётся обучение с простых метательных ножей. Они имеют идеальную балансировку и созданы для того, чтобы вы могли легко попасть по мишени. После отработки техники метания мы будем тренироваться на кухонных и столовых ножах.

– А также на вилках и ложках, – закончил за учителя один из ребят.

Все засмеялись.

– Не бойся ножа, а бойся вилки. Один удар – четыре дырки, – подхватил другой.

Учитель загадочно улыбнулся.

– Ну, раз хотите, то заставлю вас и вилки метать.

Мы ещё больше засмеялись.

Тренировки эти были очень опасные, но не менее интересные. Учитель внимательно наблюдал за нашими занятиями, чтобы никто никого не поранил.

Мы учились метать ножи изо всех положений. Когда у нас началось что-то путное получаться, учитель, как и обещал, принёс стальные вилки. Мы подумали, что это шутка такая. Однако он на полном серьёзе дал нам каждому по вилке.

– Метайте.

Сказать, что у нас ничего не металось – это ничего не сказать. Проще и вправду было взять вилку в руку и ударить противника, чем попасть ею в мишень.

– Да это нереально, – заворчали ребята.

Тогда учитель отодвинул нас в сторонку. Взял вилку и запустил её в мишень. Она чётко вошла в цель, пробив в ней четыре отверстия. Мы застыли в изумлении.

– У каждой вещи есть баланс. Баланс вилки отличается от баланса ножа. Но вы всегда можете положить любой предмет на руку и найти центр тяжести. Вы должны научиться чувствовать его в своей руке. Нужно, чтобы оценка баланса у вас дошла до автоматизма. Представьте, что идёт бой. Вас окружили. Метательные ножи закончились. Меч у вас выбили. В этом случае смешно вам точно не будет. А под рукой у вас оказалась только вилка. Противник не подпустит вас на расстояние вытянутой руки. И единственная возможность защититься – это запустить в него эту самую вилку. Или вы упали и увидели предмет, который теоретически можно метнуть. Но если вы этого никогда не делали, то в лучшем случае противник умрёт со смеху от ваших действий. В худшем умрёте вы.

После вилок учитель постоянно приносил нам самые разнообразные предметы, которые по форме в той или иной степени походили на метательные снаряды в виде ножа. Такие предметы, которые можно встретить на любой улице или в любом лесу.

Мы старательно тренировались.

Глава 9

Щепки деревянной двери, окованной металлом, долетели до моих ног. Я даже не вздрогнула. Их было десять. Драгонды-ищейки. Первый отряд, за которым шли остальные. Действия драгондов были слажены. Они работали, как единый механизм. Это было и их силой, и их слабостью. Ищейки дрались хуже всех. Это был всего лишь отряд разведчиков. Они остановились, напоровшись на взгляд моих стальных глаз.

«Не пройти вам легко. Не пировать вам сегодня! На вашем пути стою я!»

Они рассредоточились, пытаясь меня окружить. Я крутанулась влево. Замахом одного меча перебиваю ноги первому, замахом второго меча вспарываю живот второму. Минус два. Остальные опешили. Редко на своей дороге разбойничьей они видели женщин-воительниц.

Я воспользовалась их замешательством, стремительно подлетела к следующему драгонду и разрубила его пополам. Меч прошел как сквозь масло. Знатное оружие мне князь подарил. Не знал он только, что так скоро мне придётся его в ход пустить.

Дальше всё слилось в один сплошной поток движений. Подлетев к четвёртому, я поднырнула под его меч, отразила его удар и с замаха рубанула по спине. Сзади я услышала шум, подставила свой меч под удар по моей спине. Я упала на колени и в повороте вторым мечом ранила ещё одного. Вскочив на ноги, довершила удар по противнику сзади. Осталось четверо против меня. Они синхронно замахали мечами, окружая меня сплошной мельницей из металла. Я прокатилась на боку по полу под ноги одного из них и встала уже сзади падающего тела.

Тогда один из оставшихся драгондов пошёл на меня с отвлекающим манёвром, второй, перекувырнувшись через голову собрата, попытался достать меня сверху. Я упала на колени, выгнула спину назад. Проткнула первого драгонда в живот. И взвившись на ноги, успела достать мечом второго. Тот, не закончив прыжок, упал на голову. И я, не мешкая, с разворота снесла голову последнему.

После я проверила, есть ли выжившие драгонды, чтобы их добить. Их тела я перенесла к узкому проходу в следующую пещеру. Пусть вначале попотеют, расчищая завалы. Да и запах их крови перебьёт запах детей в дальнем схроне.

«Где ты, мой лю́бый, со своей дружиной? Приди, услышь меня. Поторопись».

Я приготовилась ждать следующую группу драгондов.

* * *

Вздрогнув, я проснулась.

Я опять одна среди врагов. Они всё ближе, а подмога не приходит. Что мне говорят эти сны? И, вроде, в них я справляюсь в одиночку. Но как порой трудно сделать что-то одной в реальной жизни.

Я выскочила к бочке и облилась холодной водой.

– Я тут ношу воду, стараюсь, а она её назад на землю. С тебя ведро воды.

Рядом стоял Радомир с вёдрами и улыбался. Пижама моя промокла насквозь. И почему-то мне стало неловко под его взглядом.

– Ах, так!

Я зачерпнула ещё одно ведро и вылила на него самого.

– Запиши на мой счёт ещё и второе.

Я бросила ведро на землю и убежала в хату, хлопнув дверью. «Чего я на него так взъелась?» – думала я, вытираясь.

Самое странное, что он всегда умудрялся застать меня врасплох. Всех могла просчитать, всех прочувствовать. А он от меня всегда ускользал, словно и нет его вовсе. Я быстро вытерлась насухо, оделась и выскочила во двор, чтобы извиниться. Но его уже и след простыл. Вёдра стояли пустыми возле бочки. Что-то утро не складывалось.

Я решила оторваться на тренировке. Схватила деревянные мечи и пошла к столбу тренировочному душу отвести. Намахавшись вдоволь, я поостыла. То не разговаривает со мной днями, то шутит, как ни в чём не бывало.

– Успокоилась?

Я вздрогнула. На поляне стоял Радомир. Он успел переодеться в сухую одежду.

– Мне бы кого-нибудь придушить сейчас, и тогда точно успокоюсь.

– Души меня, если полегчает.

– Тебя-то? А за что? Хотя нет. Есть за что!

Он вопросительно изломил бровь, уставившись на меня, и промолчал.

– Извини, что окатила из ведра.

– Да ничего. Душ холодный с утра лишь бодрит. Только ты не ответила.

– Да ты надоел уже со своими перепадами настроения. То ты весел. То ты днями и слова не произносишь. Будто злишься за что-то. То потом опять здороваешься, как ни в чём не бывало.

– Тогда лучше души, потому что за это извиняться не начну.

– У тебя всё в порядке? Может, случилось что?

Он усмехнулся мне.

– Как сказал классик: «Что тебе за дело до моего дела?»

– Не хочешь – не говори. Захочешь – сам скажешь, – сказала я.

Он выглядел очень уставшим. Я видела, что с ним творится что-то неладное. Но когда человек от тебя закрывается, то пытаться ему помогать себе же дороже.

– Не извиняйся. Просто если нужна помощь в чём-то, и я смогу тебе в этом помочь, то вот тебе моя рука.

Я протянула ему свою ладонь. Он посмотрел на меня серьёзным взглядом.

– Не принимай моё поведение на свой счёт. От помощи при случае не откажусь.

Он пожал мою руку.

– Мир? – спросила я.

– Так мы, вроде, и не ругались, – улыбнулся Радомир, не отпуская руку.

Я изогнула бровь, копируя его же вопросительный взгляд. Он засмеялся.

– Мир! Только с условием, – ответил Радомир.

– Каким?

Он резким движением схватил меня и закинул себе на плечо.

– Я тебя целиком в бочке сейчас искупаю, чтобы неповадно было на людей вёдрами замахиваться и водой колодезной обливаться.

Я с лёгкостью освободилась из захвата его рук.

– Согласна только на совместное купание.

Мы дружно засмеялись. На краю поляны стоял Паша.

– Они тут, значит, веселятся без меня, а я за них всю работу делаю.

Радомир толкнул его в шутку в плечо, и они пошли готовить посиделки. Перед уходом с поляны Паша мне подмигнул.

Пир, значит, горой. Надежда Николаевна умудрилась даже торт испечь. Нам всем действительно было что праздновать. Я решила хоть немного принарядиться. Симпатичная кофта цвета беж прекрасно сочеталась с юбкой цвета хаки. Вот и вся моя коллекция женской одежды. Гулять так гулять. Я вышла в этом наряде на поляну. Там были пока только Радомир с Пашей.

– И что за фея спустилась на нашу грешную землю? – пошутил Паша. – Может, у неё ещё и бальное платье в запасе есть? – засмеялся он, толкнув в бок Радомира.

Я насупилась. Стараешься тут, наряжаешься, а они смеются.

Чему меня в жизни не учили, так это делать себе маникюр, наводить причёску, краситься. Никогда меня не водили на шопинг. Вся моя жизнь – это череда тренировок и соревнований. Череда событий на выживание.

Я развернулась и резко побежала, чуть не захлёбываясь слезами. Краем глаза я успела заметить, как Радомир дал затрещину Паше и рванул следом за мной. Я промчалась мимо Кати с Машей вся в слезах. Радомир догнал меня уже почти возле хаты бабушки Рады.

– Погоди, Дарьяна! Погоди, кому говорю. Да стой же ты, горе луковое. Что за муха тебя сегодня укусила с утра? Ну, пошутил Пашка неудачно. Так ведь не со зла.

Я это понимала, но так обидно почему-то было.

– Просто это единственная женственная одежда в моём гардеробе. Тебе это, может, и не будет понятно, но меня жизнь не баловала радостями. Мама не забивала мой шкаф одеждой. Папа не забрасывал меня красивыми побрякушками.

Он крепко прижал меня к себе и тихо погладил по голове.

– Они тебя бросили в роддоме?

– Они вообще меня бросили, понимаешь? Выкинули из своей жизни, как ненужный мусор, и оставили в одной деревне на крыльце чужого дома. Нет у меня родителей и не было никогда. Я не сирота. Я – подкидыш!

Я вцепилась в его майку руками, силясь остановить слёзы.

– Тебе очень идёт этот наряд. Правда. На самом деле, неважно, что на тебе надето. Посмотри на Катю. Она красивая, но красота её кукольная, ненастоящая. Только у слепцов она вызывает восхищённые взгляды. А сама она – пустышка пустышкой. Её цель – не институт закончить, а замуж удачно выскочить. И лучше сразу за академика. А ты другая. И никогда не равняй себя с такими, как она. Красота девушки – не в одежде. Красота – внутри неё. И кто этого не понял, тот дурак. А теперь успокойся. У всех праздник же сегодня. Вон Надежда Николаевна как расстаралась. Пир целый наготовила.

Я отодвинулась от него и посмотрела на майку. От слёз она вся стала мокрая. Мой истерический смех удивил Радомира. Он вопросительно застыл. А я, всхлипывая от смеха, показала на мокрое пятно.

– Похоже, мне удалось за один день тебя два раза водой окатить.

– Предлагаю тебе на этом не останавливаться.

– В смысле? – заинтересовалась я.

– Окатить и Пашку из ведра, чтобы голову его буйную остудить.

– Пашка не со зла ведь, – вздохнула я.

– Тогда иди лицо сполосни и на поляну возвращайся. Только переодеваться не вздумай, обижусь. А я пойду, проверю свой запас сухих маек.

Через пятнадцать минут мы, улыбаясь, вошли на поляну. Все уже собрались, суетились возле стола. И никто не понял, из-за чего сыр-бор у нас был. Да мы и не пытались объяснить.

– Хочешь, тресни меня, неразумного, – подошёл Паша. – Я злого ничего сказать не хотел, честно.

Я повернулась к Радомиру.

– Тресни его ещё раз, от меня лично.

Паша получил вторую заслуженную затрещину. И мы дружно засмеялись. Ну не могла я на этого весельчака долго злиться. Не получалось.

Вечеринка удалась. Дмитрий рассказал нам о том, что слои земли постепенно отмокают. Местами сам артефакт уже проглядывает. Он всех нас поздравил. Ребята прокричали дружное: «Ура! Ура! Ура!»

Все были в весёлом настроении. Антон с Машей уже в открытую держались за руки. Я за них искренне радовалась. Они были такие похожие, как половинки целого. Даже в разговорах дополняли фразы друг друга, а не перебивали. Было так приятно на них смотреть. Паша суетился весь вечер вокруг меня, пытаясь хоть как-то загладить свою вину. А я понимала, что зря на него так рассердилась, было бы за что.

В конце вечера мы пили чай с тортом. Всего маленький кусочек сладкого в этой глуши дарил наслаждения больше, чем коробка пирожных в городе. Только вдали от цивилизации начинаешь ценить простые радости жизни. Паша принёс гитары. Они с Радомиром прекрасно вместе исполняли песни. Мы дружно им подпевали, кто как мог. Потом Катя попросила Радомира исполнить балладу о любви. Он ухмыльнулся, но отказываться не стал.

В вечерней тишине под звёздным небом зазвучала приятная мелодия. Звуки гитары под его руками вплетались в мир вокруг нас. В мелодию неожиданно влился хрипловатый голос Радомира:

 
Треск костра на вечерней поляне.
Плеск воды у забытой реки.
Твоё тело пропало в бурьяне,
Не коснуться твоей мне руки!
 
 
Небосвод, подпираем дубами,
В небе звёзды ведут хоровод.
Больше рядом уж нет тебя с нами,
И лик твой не увидит тех вод!
 
 
Наша жизнь – то не сказка, не притча;
Превращаясь в реальную быль,
Свет стирает в душе моей нынче,
Растирая мечты мои в пыль!
 
 
Я скиталец! Как перст одинокий.
Дал один лишь себе я обет:
Я найду тебя, слышишь, родная?
Пусть пройдёт хоть и тысяча лет!
 
 
Выбрал путь свой. Путь трудный, не спорю.
Воин Света во Мраке Земель.
Много горя прошёл я, не скрою!
Не утратить бы силы теперь.
 
 
Знаю точно, что ждёшь меня где-то,
Нас судьба обвенчала с тобой!
Пусть сама и не знаешь об этом:
Ты – моя́! Слышишь?! Знаю, я – тво́й!
 

Его низкий голос с бархатными переливами завораживал. Он пел так, словно это была история его жизни, в которой слышались боль утраты, отчаянье, тоска. И при этом в ней была такая вера в силу любви! Такая вера, что он её отыщет, даже если придётся облететь тысячу звёзд и потратить на это тысячу лет! «Такая любовь способна победить даже смерть», – подумала я.

Радомир резко положил руки на струны гитары, и вокруг стало необычно тихо. Казалось, что даже лягушки с цикадами замолкли, загипнотизированные этой песней. Мы молча смотрели в костёр, каждый думал о чём-то своём. Я подняла глаза на Радомира и увидела слёзы на его щеках. Или мне это только показалось. Он резко опустил лицо на ладони, а через миг уже улыбался.

– Не верю я в такую любовь. Не бывает её в наши дни. И всё тут.

Этот резкий голос Катьки резанул по ушам и сердцу. Снова заквакали лягушки. Где-то заухала сова. Мы все разом на неё посмотрели. Выражение лиц было разное. А мне захотелось съездить ей по лицу.

– Ты просто не способна испытать такую любовь! Твоё сердце для неё слишком мало, – сказал как отрезал Радомир.

Резко скинув с себя майку и джинсы, он подбежал к воде. Нырнул в озеро и быстро поплыл. Мощные гребки разбивали тихую темную гладь воды. И вдруг где-то пронзительно завыл волк. Мы все вздрогнули от неожиданности. Лес есть лес, мало ли какое совпадение.

– Ну и язва же ты, Катька. Всё бесишься, что тебе он не достался? Всё простить ему не можешь, что он тебя отверг? – зло сказал Пашка.

Весельчак и балагур. Я впервые увидела его таким злым. Катька вскочила как ужаленная.

– Да нужен он мне больно! Он же, как глыба льда, холодный. Может, он вообще из этих. Из других.

И побежала сломя голову к деревне.

– Уж он точно из нормальных мужиков. – Дмитрий произнёс эту фразу, как будто констатировал очевидный факт.

Мы все стали сворачивать пикник. Хорошее настроение испарилось враз. Вот же дрянь! Умудрилась всё испортить в один миг. Радомир вылез из воды, подхватил одежду и убежал. Все быстро разошлись. На поляне осталась я одна. Спать ещё не хотелось. Я подбросила в костёр дрова, чтобы согреться.