Текст книги "Глава Императорского дома. Книга вторая. Фантастическая сага «Воины света». Трилогия вторая «Императорский дом»"

– Ваше высокое величество спало десять часов, – уточнила Тира. – И вы пропустили не только обед, но и ужин. Прошу, проследуйте за мной в столовую, – она, улыбаясь, показала ему на лестницу, ведущую вниз.

– Моё очень высокое величество спустится к столу, вначале приведя себя в порядок, – улыбнулся Удо, заходя в ванную комнату.

Спустившись в столовую, он увидел Снижну, весело болтающую с Тирой. Они обсуждали какие-то занятия. Стол был накрыт, и от него исходил потрясающий аромат разнообразных блюд. У Удо заурчало в желудке. Он тут же принялся за еду, не пытаясь вступить в этот разговор. Лишь периодически посматривал на Тиру, пытаясь поймать её взгляд. Он не виделся с ней почти целую неделю. Иногда он замечал, как она смотрит на него. А поймав его взгляд, смущённо отводит глаза. При этом её щёки розовели. Удо был счастлив. Он наслаждался этой домашней атмосферой, даже не желая думать, что ему предстоит выслушать от Сигурта и Хаука. Он был очень признателен сестре, что она пришла ему на помощь, проведя весь день в доме Тиры. Насладившись по возможности дольше этим вечером, Удо встал с дивана, так и не произнеся ни одного слова, за исключением благодарности за ужин. Попрощавшись, они со Снижной подошли к выходу из дома.

– Мисс Тира, завтра мы с сестрой обязательно будем у вас на ужине. И ещё раз простите за моё сегодняшнее поведение. Я постараюсь так больше не делать, – сказал Удо, целуя ей руку.

– Я очень хочу вам верить, ваше величество Ульвбьёрн. Но сильно сомневаюсь, что вы не повторите подобной вольности. Просто в следующий раз я всё же прошу вас, ставить меня в известность о таких визитах, – пытаясь не засмеяться, сказала Тира. – И я с удовольствием приглашаю вас с принцессой Снижной завтра ко мне на ужин, – сказала она, склонившись в реверансе.

Дневник Ульвбьёрна Удо

Тира…

Как прекрасен твой ласковый взгляд.

Тонок девичий стан в этом платье.

Руки нежные лишь исцелят

Мою душу в порыве объятий.

Моё сердце стремится к тебе,

Прорываясь сквозь все расстоянья.

Ты прекраснее всех на земле.

Твоё имя – моё мирозданье.

Тира, ты сделала из меня поэта. Я больше ни о чём не могу думать, кроме тебя.

Глава 10

Дневник Снижны—Айны

Сегодня я со страхом ушла в тишину. Это пугающее чувство пустоты, которое наваливалось на меня постоянно, не позволяло мне сосредоточиться. Но я заставила себя успокоиться. Мне очень нужны были ответы от Богов.

«Опять взрыв. Я ощутила, как у меня лопаются барабанные перепонки. Звенит голова…

А затем: тишина и темнота…

После этого я вижу лужу крови и летающий кинжал Удо… Моё сердце готово разорваться от боли, глядя на эту картину. Брат, я готова своим телом закрыть тебя…

Потом опять тишина.

– Андриус, помоги мне! – я пытаюсь позвать его на помощь.

Я вижу тьетоконе. Он работает с бешеной скоростью».

Я выхожу из темноты.

Что он ищет? Точнее кого? Я понимаю, что он ищет моего брата. Но он не может искать живых существ. Просто не может, а значит, это событие произойдёт не скоро. Может, нам стоит отказаться от попытки сделать тьетоконе на поиск живых существ? Может, именно это мне говорят Боги. Андриус, помоги мне на этом пути. Не дай моему брату погибнуть. Я прошу тебя.

Я поговорю с Удо. Может, всё же стоит открыться Тире. Она действительно имеет дар предсказаний. Правда последнее время она отказывается говорить со мной на эту тему во время занятий. Но мне нужна её помощь. Если жизнь Удо находится в опасности, то она точно не откажется мне помогать.

Я ведь вижу солнце в её глазах при виде брата. Однако порой она становится грустной и задумчивой. Удо прав, она носит в своём сердце боль. Но потерять всех, кого ты знала. Потерять дом, свою семью, свою планету. Эта боль может сломить многих.

Если я поговорю с ней о своих ведениях, она не откажется помогать. Она ведь не захочет потерять любимого ею человека. Но без разрешения Удо, я не смогу этого сделать.

Нужно поговорить с братом.

***

Утром следующего дня, после своего опрометчивого поступка поспать в доме у Тиры, Удо сидел в своём рабочем кабинете, разбирая документы. Он не пошёл на завтрак в столовую, перекусив прямо тут же. Скопились текущие вопросы, которые казались ему просто нескончаемыми. Дядя Хаук решил таким образом охладить пыл своего племянника, просто завалив его кипой мелких дел, которые в другое время с успехом решал бы сам. Удо так и представлял его довольный взгляд.

Если не можешь повлиять на противника в лоб, то сделай это, обойдя с боку. И уж кто-то, а дядя Хаук был отличным стратегом. И он решил перенести свои навыки на непослушного племянника, давая понять и своё отношение к его решению относительно повстанцев, и его чувства к Тире. Но Удо это нисколько не смущало. Может быть, дядя и был стратегом, однако Удо имел за плечами подготовку наследного принца, был полевым агентом на вражеской территории и прошёл боевое командование всех родов войск императорского флота. И обойти его в стратегии дяде Хауку вряд ли удастся.

Прервал его поток мысли Сигурт, который постучался и вошёл, по обыкновению, не дождавшись разрешения. Удо позволял ему эту вольность, потому что в этом рабочем кабинете не было ни одного секретного документа или информации.

– Ваше величество Ульвбьёрн, потрудитесь дать мне свои объяснения. Что, чёрт возьми, вы творите? – зашёлся в гневе Сигурт, едва успев закрыть за собой двери.

Его голубые глаза метали гром и молнии, пронзая племянника насквозь. Удо же не замечал гнев дяди, словно был облачён в подходящую броню.

– Я работаю над документами, дядя Сигурт, – лишь удивлённо приподнял бровь Удо, – Разве это так непонятно, что тебе приходится спрашивать об этом у меня? – сказал он спокойным тоном, скрестив руки на груди и устроившись поудобнее в кресле.

– И вы смеете делать вид, что не понимаете, о чём я с вами разговариваю? – Сигурт распалялся ещё больше от спокойствия племянника.

– Абсолютно, – всё таким же невозмутимым голосом, ответил Удо.

– Хорошо. Тогда я поставлю вопрос иначе, ваше величество Ульвбьёрн. Что вы делали вчера днём в спальне незамужней леди? Потрудитесь объяснить! – изменил вопрос Сигурт, не сменив гневный тон.

– Я там спал, и тебе это хорошо известно. Зачем сейчас ломать эту комедию, дядя Сигурт. Что ты хочешь у меня узнать? – попытался разрядить обстановку Удо.

– Что я хочу узнать? Ты сам мне только что всё сказал. Он там спал, – взмахнул руками Сигурт, присаживаясь за стол напротив племянника. – Мальчик мой, ты понимаешь, что твоё поведение не просто возмутительно, а недопустимо для главы Императорского дома? Вот ответь мне, пожившему на этом свете человеку, что делают с любым мужчиной народа Императорского дома, если он ведёт себя недопустимым образом с женщиной, с ребёнком, с молодой особой? Да с любым человеком Империи, если он нарушает все наши древние устои, которые для нас нерушимы? Вот что ему грозит? – спросил Сигурт, вглядываясь в глаза племянника.

– В случае если его поведение перешло все границы дозволенного, то на суде рода ему выносится приговор в соответствии с его виной. Возможно, даже смертный. Надеюсь, ты не потребуешь от меня перечислять все неподобающие действия? Потому что я могу это сделать, дядя Сигурт, – более жёстким тоном сказал Удо.

– Нет, мне твоего ответа вполне достаточно, мой мальчик. Но ответь мне на вопрос, что будет в таком же случае с главами секторов, планет и с любым офицером? – уточнил Сигурт.

– Его отстраняют от должности пожизненно. Он также не будет иметь права занимать ни одно из руководительских постов ни на одной планете народа Императорского дома, опять же до конца его дней. Замаравший свою честь, а также причинивший вред любому человеку, как из народа Императорского дома, так и подзащитных ему планет, карается по всей строгости закона на суде его рода. Некоторые из приговоров выносятся на малый совет, где окончательное решение всё же остаётся за мной. Лишь я имею право помилования в случаях вынесения смертного приговора. К чему ты клонишь, дядя Сигурт? – Удо придвинул к нему лицо, положив руки на стол.

– Только не говори мне, что ты этого не понимаешь, мой мальчик. Вначале ты проводишь целый день наедине с мисс Тирой в её доме. Это просто недопустимо. Затем ты беспардонно уединяешься с ней у себя на террасе во время танцев. Этот факт я ещё могу пережить. Потом ты уходишь с бала и проводишь наедине с этой юной леди целых полчаса, наивно полагая, что никто не заметит твоего отсутствия. И после всего этого ты заваливаешься спать в её спальне. И вот как нам с Хауком понимать твоё поведение? Ты считаешь его допустимым для своего положения? – изумлённо воскликнул Сигурт.

– Дядя, я не приступил границы дозволенного. Я ничем не осрамил свою честь, и уж тем более честь молодой незамужней леди. Мне не за что краснеть перед тобой или оправдываться. И я не спал в спальне Тиры. И уж тем более не был там с ней наедине. Я находился в гостевой комнате, – сказал Удо.

– Да какая разница в какой? Важен сам факт, мой милый мальчик. Холостой глава Императорского дома спит в спальне незамужней леди, которая даже не является его невестой. Ты что творишь, Ульвбьёрн? – не успокаивался Сигурт. – Какое наказание за это грозит любому мужчине из народа Императорского дома не твоего положения? А?

– На суде рода решается степень его вины и в соответствии с этим уже выносится решение. В некоторых случаях мужчина будет обязан жениться на женщине, которую скомпрометировал, – сказал Удо.

– Правильно, а что грозит за это лично тебе? – уточнил дядя.

– Ничего. Никто никуда меня не может вызвать. Никто ничего со мной не может сделать. Единственный мой судья – это моя совесть. Ты это хотел от меня услышать, дядя? У тебя нет повода обвинять меня в том, чего я не делал. Да, я, может быть, принял неразумное и слишком поспешное решение. Но я просто пошёл в тот дом отдохнуть. Я там просто спал один в гостевой комнате. И поверь, это больше не повторится. Считай, что ты только что вызвал меня на суд рода, а я дал тебе ответы, – холодно сказал Удо.

– Ты не понимаешь, Ульвбьёрн, – устало сказал Сигурт, откинувшись на спинку кресла. – Ты не понимаешь, насколько ты сейчас неправ, мальчик мой. Пока все твои выходки Хаук с успехом скрывает. Да, ты не перешёл пока черту разумного и держишь себя в руках. Но ты должен понять одно. Глава Императорского дома не просто живой человек. Ты – символ всего народа. Ты – пример для всех мужчин своего народа. Твой будущий семейный союз – это образец для подражания всех и каждого, не только среди народа Императорского дома, но и на подзащитных тебе планетах. На всех без исключения. И твоё теперешнее поведение просто недопустимо. Просто недопустимо, – Сигурт обессилено вздохнул, качая головой. – Так не ухаживают за молодой леди. Я хочу, чтобы ты это понял, мой мальчик. Я даже согласен видеть её рядом с собой в столовой каждый день. Но пусть это будет на глазах у всех. Понимаешь?

– Я это понимаю, дядя. Но она не придёт, – усмехнулся Удо. – Даже если я прикажу привести её туда насильно. Тира выйдет из столовой, громко хлопнув дверью, в лучшем случае. В худшем она наденет мне или тебе тарелку с едой на голову. Я не думаю, что такое ухаживание тебя удовлетворит, дядя Сигурт, – улыбнулся Удо.

– Хорошо. Давай пойдём на компромисс. Ты станешь бывать в доме Тиры только в сопровождении миссис Льювы и своей сестры. Только так и никак иначе. В противном случае можешь вообще забыть про визиты туда. Даже если тебя придётся забирать оттуда силком. Мы с Хауком готовы пойти и на это, – подвёл черту в разговоре Сигурт.

– Сделать это насильно будет достаточно затруднительно для вас. Я смогу положить к своим ногам сотню обычных солдат. И Хауку это очень хорошо известно. Использование же любого вида оружия, снотворного или иного психотропного средства против меня, будет считаться прямым нападением на главу Императорского дома. За это грозит смертная казнь без права помилования. Даже я не смогу помочь на таком суде, – усмехнулся Удо. – Но я даю тебе слово, дядя Сигурт, что буду ходить туда в сопровождении Снижны и миссис Льювы. И ещё я даю тебе слово, что не буду там спать ни днём, ни ночью, ни в любое иное время суток. Я также не буду просить сестру доставить меня туда тайком. Теперь ты, надеюсь, доволен нашим разговором, дядя Сигурт? – сказал Удо, спокойно глядя ему в глаза.

– Да, мальчик мой, теперь я доволен. И не забывай, пожалуйста, о данном тобой слове. Я жду тебя на обеде, – сказал Сигурт, вставая с кресла.

– Нет, дядя. Я сегодня буду весь день в лаборатории. Не жди меня и к ужину. И я не забуду, что дал тебе сейчас слово, – сказал Удо.

– Как скажешь, мой мальчик. Ты действительно выглядишь усталым. Тебе стоит сделать перерыв в твоих трудах на несколько дней. Подумай об этом, – уже миролюбиво сказал Сигурт, выходя из кабинета.

Удо пытался опять засесть за бумаги, но после разговора с дядей все буквы сливались в сплошной серый текст. Он понял, что не может сосредоточиться. Удо тяжело вздохнул, встал из-за стола и пошёл к себе в комнаты. Он походил кругами по небольшой гостиной. Потом отправился в душ. Он делал воду контрастной. Холодно—горячо. Холодно—горячо. Удо повторял это до тех пор, пока не успокоил свой поток мыслей и эмоция. Дав сейчас согласие на присутствии миссис Льювы во время встреч с Тирой, можно было смело забыть даже о простом прикосновении к своей любимой. А желание сжать её в своих объятьях, вообще превратилось в пыль. Но это был нужный компромисс для всех. Даже для него самого. Он понимал, что ему очень сложно стало сдерживать свои желания рядом с Тирой.

Немного придя в себя, Удо переоделся в удобную одежду и отправился к себе в лабораторию. Сегодня он попросил Снижну не приходить к нему. Он хотел поломать голову над создавшейся проблемой с тьетоконе наедине. Он упускал что-то важное. Какую-то деталь в их с сестрой исследованиях. Сейчас Удо был бы рад познакомиться с Андриусом. Ведь у этого юного шамана могли бы возникнуть толковые идеи на этот счёт. Но его нет в живых, а мастера по металлу народа Айны сделали всё, что было в их силах. Но Удо мечтал о большем. Он хотел заставить безжизненный кусок металла отслеживать живые существа.

Он погрузился целиком в исследования, периодически читая нужные ему справочники. Но у него всё не ладилось. То карандаш выпадет из рук. То линейка завалится под стол. Он уронил электронную книгу на пол, чуть не наступив на неё ногой. Но уходить из лаборатории Удо не хотел. Он сел возле стола, поставив на него локти и спрятав лицо в своих ладонях. «Думай, Удо. Думай!» – повторял он сам себе. Тут его осенила одна идея. Он взял управляющий камень и попытался поставить его рядом с другим, но тот выпал из его пальцев. Тогда Удо наклонился за ним, держа тьетоконе в руке. В этот момент в лаборатории прогремел оглушительный взрыв.

Ударной волной Удо швырнуло на пол. Он упал на тьетоконе, который вонзился в его тело всеми управляющими камнями, проламывая грудную клетку. Сверху на него обрушился дождь из металлических пластин и деревянных осколков, ещё больше прижимая его к полу. Металл пропорол ему спину, словно консервный нож банку. Одна из пластин застряла в позвоночнике, практически переломив его пополам. Удо потерял сознание.

Дневник Ульвбьёрна Удо

Странная привычка записывать все свои мысли в дневник. Видимо, мне просто необходимо высказаться. Мне постоянно приходится скрывать свои эмоции за маской безразличия. Сдерживать свои мысли, чтобы они не превратились в поток слов. С самого детства меня учили себя контролировать. И только дома рядом со своими близкими я позволяю себе немного расслабиться. Однако даже это мне не всегда удаётся. Порой я сам себе кажусь живой машиной, которая имеет различные функции. И может быть эти записи единственная моя возможность, что-то сказать вслух, поделившись своими мыслями хоть с кем-то, пусть и с бездушной бумагой. Эти записи я начал вести сразу после гибели родителей, потому что даже выплакаться на чьём-то плече не было возможности. Будущий глава Императорского дома не имел на это право. Я мог только скорбеть. И я выл от утраты своей семьи, запершись в своей спальне один. Так и появился этот дневник. Я порой думаю, что моё тело из-за специальных упражнений по подготовке принца вообще мне не принадлежит. И всё, что есть у меня моего – это мысли.

Если нужно сражаться, мой мозг реагирует позже тела. При угрозе или нападении на меня даже спящего, я могу убить противника до того, как проснусь. У меня фотографическая память. И я фактически не читаю книги, а просто фотографирую их, занося себе в память, как в базу данных. И при необходимости, я могу с лёгкостью восстановить их в памяти, будто взяв почитать в библиотеке. Если нужно было решить какую-то задачу, то я загружаю её в свой мозг. Он начинает обрабатывать проблему с разных сторон, словно листая все справочники мира, которые мне пришлось закачать туда во время своего обучения. И мозг уже рассматривал задачу со всех точек зрения фактически без моего участия, выдавая в конечном итоге возможные варианты решения.

Мой организм развивался не только благодаря специальным тренировкам. Нет. Часть этих способностей передаётся по наследству. Мой отец попытался спасти Снижну, отправив её в спасательной капсуле, зная, что её организм способен выдержать многое. И не ошибся. Я видел ту груду металла на планете Айны, что осталась от падения спасательного бота. Обычный человек наверняка бы погиб при таком приземлении, но не моя сестра. Именно по этой причине моя святая обязанность, как главы Императорского дома, оставить после себя наследника мужского пола. Чтобы эти способности передать следующему поколению. Потому что Снижна сможет это сделать, только в наследном семейном союзе. А я категорически против браков не по велению сердца. И ей самой решать, кто станет её опорой в жизни.

А теперь моё тело, мой мозг, все мои навыки… вся эта машина дала сбой, когда в моём сердце поселилась Тира. Я стал рассеянным, раздражительным, временами злым. Порой чувства просто переполняли меня. А невозможность находиться рядом с любимой женщиной, выводит меня из себя. Но эта самая рассеянность в конечном итоге спасла мне жизнь. В тот день в лаборатории я уронил управляющий камень на пол. И если бы я не нагнулся за ним, то металлические пластины просто отрубили бы мне голову. И сейчас, спустя месяцы, я не писал бы в своём дневнике воспоминания тех дней.

Что я помню про взрыв? Что мои барабанные перепонки просто лопнули, лишив меня слуха. Тьетоконе проломил мне грудную клетку, входя управляющими камнями мне в лёгкие, чудом не достав до сердца. Мне перебило позвоночник, а, следовательно, отказали ноги. Я уже не возьмусь описывать сотни мелких ранений. Потеря крови у меня была колоссальной. Нормальный человек просто бы умер на месте. Но не я. Мой порог выживаемости гораздо выше, чем у простых людей. Снижна права, когда говорит, что моя река жизни намного сильнее, чем у всех, кого она видела в своей жизни, включая её саму и людей из народа Айны. А значит, я смогу обучиться у неё всем знаниям шаманов, а в чём-то даже превзойти их.

Что я знаю о взрыве? Это была чётко по-военному спланированная операция. И тот, кто осуществил подрыв лаборатории, точно знал моё расписание. Где и когда я буду находиться. Всё было осуществлено идеально.

Зачем я всё это пишу в таких подробностях сейчас? Я просто веду самостоятельное расследование этого нападения на меня. В моём ближайшем окружении завелась крыса. Хаук в первую очередь приписал этот взрыв повстанцам. Дядя Сигурт – Тире. А я смеюсь над их выводами. Они оба ошибаются. Версия с повстанцами основана лишь на эмоциях Хаука. Вначале нападение на наши корабли, теперь на меня. Это так очевидно, что я отмёл эту версию сразу. Это как смотреть выступления иллюзиониста. Стоит знать, что ассистентка и сам фокусник всего лишь отвлекают внимание. Само действие нужно искать совершенно в другом месте. И версия с повстанцами – это изначально тупиковая ветвь.

Тира…

За что дядя Сигурт так её невзлюбил? Видимо, они не поладили с самого начала, когда она прилетела на эту планету. Зная Тиру, я так и вижу, что она в какой-то момент просто поставила моего дядю на место. Это точно ему не понравилось. Хотя я не знаю деталей этого разговора, но мне это не требуется. У меня хорошо развито воображение. Тира вычёркивается автоматически. Что в последствие и подтвердило расследование Хаука.

Но весь его доклад не дал ничего стоящего для распутывания этого дела. Ничего существенного. Мне придётся заняться анализом полученных данных самому. Что-то явно было упущено. Выяснилось лишь то, что взрывчатка была заложена профессионалом, ещё во время праздника. Подозревать всех и вся из приглашённых было бы смешно. Но Хаук проверяет их на благонадёжность. Всех до единого. Это, по моему мнению, опять же тупиковая ветвь расследования. Нужно заняться всеми торговыми кораблями, которые прилетали на планету за этот период времени. Вот где стоит искать ниточку. Взрывчатка не принадлежала нашему военному ведомству. Это была взрывчатка драгондов.

Да, я забыл написать, что взрывов было два.