Текст книги "Стаи хищников в сфере экономики"

Как и предполагалось, суд над работниками универмага «Березка» вершила судья Кузнецова. В итоге семнадцать человек получили реальные сроки заключения с конфискацией имущества. Только одна продавщица получила четыре с половиной года лишения свободы, и то потому, что за нее ходатайствовал КГБ. Остальные были осуждены на сроки от пяти до восьми лет. После завершения этого дела группу Нещадимова стали именовать не иначе как «ДАВИМ». Слово составлено из первых букв настоящих фамилий оперативников.

У спекулянтов, валютчиков, расхитителей социалистической собственности и иных преступников во время проведения обысков по уголовным делам, кроме всего прочего, изымалась видеоаппаратура, кассеты с иностранными фильмами. В то время блокбастеры были в диковину, в особенности боевики, эротические фильмы. Оперативникам страсть как хотелось их посмотреть. Иногда после окончания работы в кабинете какого-нибудь отдела инкогнито собирались семь-восемь человек. Сдвигали столы, расставляли стулья, подключали видеомагнитофон к телевизору и смотрели до десяти, а иногда и до одиннадцати часов вечера различные фильмы.

Как-то на такой просмотр Нещадимова пригласил из второго отдела его друг Валентин Сучков. Войдя в полутемный кабинет, он хотел сеть на свободный, впереди стоявший стул. Но ему сказали, что место занято, и они разместились на других свободных местах. По ходу просмотра фильмов вполголоса раздавались реплики, возгласы, восторги. Через некоторое время в кабинет вошел мужчина и сел на свободный стул в первом ряду. Своей головой он стал загораживать экран телевизора сидевшим сзади. Валентин, возмутившись, сказал:

– Что это за м – к там сел?

В кабинете сразу воцарилась тишина. Нещадимов почувствовал, здесь что-то не так. Мужчина посидел еще минуту, встал и молча вышел.

– Валентин, ты знаешь, кто это был? – обратился к нему один из присутствовавших сотрудников отдела.

– Да такой же бездельник, как и ты.

– Не угадал. Это был заместитель начальника управления Селиванов.

– Да ладно разыгрывать.

– Ну ты, Сучков, попал из-за своего нахальства.

Утром, на следующий день, Валентин зашел в кабинет к заместителю начальника управления и обратился к нему:

– Александр Васильевич, вы извините меня за вчерашнее.

Селиванов отличался от других руководителей умом и тактичностью. Поэтому в этой простой, но щекотливой ситуации повел себя грамотно с точки зрения психологии, сделав вид, что не помнит, о чем говорит подчиненный сотрудник.

– А что было вчера?

– Ну, вечером во время просмотра видеофильмов.

– А-а-а, ты об этом, так я уже забыл. Если бы помнил всякие мелочи, давно крыша съехала. Иди работай.

На этом и закончилась возникшая неприятность.

В тот период времени, пожалуй, самыми криминогенными сферами экономики были торговля и общественное питание, на предприятиях которых совершались различного рода правонарушения. От банального обмана, обвеса, поборов до хищений в особо крупных размерах.

Вторым отделом управления БХСС города Москвы (направление – продовольственная торговля и общественное питание) разрабатывалось организованное формирование, совершавшее различного рода правонарушения на предприятиях общественного питания гостиничного комплекса «Измайлово». Рестораны, кафе, буфеты, бары, столовые располагались в четырех высотных зданиях гостиницы. Преступная схема заключалась в следующем. Работники низшего звена общепитовских предприятий занимались тотальным обманом, обвесом посетителей. Основная часть полученной выручки передавалась по иерархической лестнице наверх, вплоть до директоров ресторанов. Также должностные лица занимались взяточничеством, хищениями.

В день реализации материалов оперативной разработки, в шестнадцать часов, к управлению подъехали четыре туристических автобуса. Также прибыли более ста представителей общественных организаций. В мероприятии были задействованы восемьдесят сотрудников различных отделов управления. Всех собрали в конференц-зале. До проведения инструктажа информация о мероприятии сохранялась в тайне. Каждой группе, состоящей из двух гражданских лиц и одного оперативника, раздали конверты с указанием на них времени, когда их нужно вскрыть. До выезда никто не имел права покидать помещение. Детали о планируемой операции знали только разработчики из второго отдела, которые осуществляли всю организационную работу. Они постоянно выходили и входили в зал, где продолжали находиться оперативные группы.

По инициативе начальника управления, раньше работавшего в центральном аппарате КГБ и имевшего опыт контрразведывательной деятельности, на время проведения мероприятия служебные телефоны и телефоны-автоматы, установленные напротив здания, техническая служба главка взяла под контроль.

В восемнадцать тридцать все участники операции вышли из зала и заняли места в стоявших около здания автобусах. Здесь разрешалось вскрыть конверты. В них содержалась информация с указанием, в каком корпусе, каком ресторане, буфете, кафе должны проводиться контрольные закупки. Сложнее всего пришлось группам, которым предстояла работа в ресторанах и кафе, где посетителей обслуживали официанты. Специфика мероприятия заключалась в том, что нужно было сделать заказ на большую сумму, при этом ничего не есть и не пить, но главное – своими действиями не вызвать подозрение у официантов.

Во втором отделе для подготовки предстоящего проведения опросов и досмотров большого числа работников общественного питания остались пять оперативников, которые не принимали непосредственного участия в разработке. Спустя примерно десять минут после отъезда автобусов в кабинете у директора ресторана корпуса «Альфа» гостиницы «Измайлово» раздался телефонный звонок:

– Петр Владимирович, к вам выехали двести человек, – на этом разговор закончился.

Примерно через тридцать минут автобусы подъехали к определенным корпусам гостиницы. Чтобы не вызывать подозрения у администрации, в гостиницу входили парами и рассредотачивались по указанным в заданиях предприятиям общепита. В ресторане, двух барах, кафе и нескольких буфетах, расположенных на этажах в корпусе «Альфа», было заметно, что их явно ждали. При входе в залы, сложив руки на груди, демонстративно стояли по два-три представителя администрации и наблюдали за посетителями. В процессе контрольных мероприятий на этих объектах никаких нарушений правил торговли выявлено не было.

В один из буфетов зашли участники оперативной группы, в которой находились две студентки, владеющие английским языком, правдоподобно изображая из себя интуристов. В это время две дамы в белых халатах зорко смотрели на входивших посетителей и не обращали внимания на «иностранок» возле стойки. Они долго выбирали различные салаты, напитки, разговаривая на английском языке. Буфетчицы знали о предстоящей проверке, но не ожидали, что ими могут оказаться иностранцы, поэтому соблазнились на их обман. Все приготовленные для них блюда девушки поставили на подносы и начали рассчитываться. Им помогал молодой человек. Вдруг до администрации буфета как гром среди ясного неба донеслось:

– Контрольная закупка.

У одной из них невольно вырвалось:

– Что-о-о такое?

И они тут же подбежали к проверяющим. В процессе был установлен обман и обвес покупателей на крупную сумму. Как потом выяснилось, бдительность работников буфета усыпили студентки, изображавшие иностранных граждан.

В других корпусах, «как и положено», работники общественного питания обманывали, обвешивали и обсчитывали, в том числе проверяющих. Их действия подпадали под уголовную ответственность по статье 156, предусматривающей максимальный срок наказания до семи лет лишения свободы с конфискацией имущества.

В ходе мероприятия в управление доставили более 150 человек, включая директоров крупных ресторанов различных корпусов гостиницы и их заместителей. На следующий день, утром, коридоры пятого и шестого этажей здания напоминали зал ожидания вокзала. Везде сидели, ходили гражданские лица. По фактам выявленных правонарушений сразу возбудили четыре уголовных дела. На каждый корпус по одному. Расследование осуществляли пять следователей из следственного управления. В первый день арестовали четырнадцать работников ресторанов, кафе, баров различного уровня, в последующие сутки – еще девять человек.

О звонке с телефона-автомата директору ресторана корпуса «Альфа» технической службе стало известно спустя два дня. Из-за недостаточных технических возможностей прослушивание в режиме онлайн осуществлялось только нескольких служебных телефонов второго отдела. Аудиозаписи остальных сотрудников отрабатывались в порядке очередности. Только потом проверялись переговоры, которые велись с телефонов-автоматов, установленных напротив здания управления.

Сотрудница, осуществлявшая эту работу, обратила внимание на показавшийся ей странным звонок. Чаще всего из данных телефонов звонили в ГУВД, набирая первую всем известную цифру 200. Тут же был набран номер района Измайлово и сообщалось о каких-то выехавших 200 человек. Техническая служба установила, что телефон, на который был сделан звонок, принадлежит директору ресторана гостиницы «Измайлово», расположенного в корпусе «Альфа». Для выявления «крота», как сейчас принято называть, руководство управления решило проводить проверку зашифрованно, не афишируя о ставшем известном звонке.

Сразу подозрение пало на пятерых сотрудников, оставшихся в отделе во время проведения операции. Они в общих чертах знали о готовящемся мероприятии и могли в силу служебных полномочий поддерживать отношения с руководителями этого объекта. Двоих сразу исключили из списка подозреваемых, поскольку один работал в отделе всего полгода, а второй в этот промежуток времени разговаривал по своему служебному телефону. На подозрении остались только трое. Но в процессе залегендированной проверки подозрения были сняты и с них. На этом версия о причастности сотрудников, остававшихся в отделе, к телефонному звонку из телефона-автомата – не оправдалась.

Затем начали опрашивать работниц секретариата управления, поскольку они всегда находятся в здании и могли случайно видеть кого-либо, спускавшегося с пятого этажа. Тем более что в это время коридоры были практически пустые, и на попавшегося им на глаза сотрудника могли обратить внимание. Однако большинство опрошенных вспомнить, видели ли они кого-нибудь из оперативников управления на лестничной площадке, так и не смогли. И тут, как всегда, помог его величество случай.

Одна работница секретариата вспомнила, что, когда все разъехались, она пошла в рядом расположенный хозяйственный магазин и невольно обратила внимание, как парень, которого раньше видела в управлении, вышел из телефона-автомата и, не обращая внимания на поток движущихся машин, перебежал улицу и направился к центральному КПП. Она еще удивилась: «Есть рабочие телефоны, а он бегает звонить в автомат». Фамилию его не знала, но по описанию скорее всего это мог быть Горлинский, сотрудник, недавно работающий во втором отделе.

В процессе оперативной проверки установили, что Горлинский, не являясь куратором общепитовских предприятий гостиничного комплекса «Измайлово», несколько раз встречался с директором ресторана, расположенного в корпусе «Альфа». Сопоставив эти два факта, сомнения на его счет рассеялись. Для убедительности ему показали расшифровку записи, сделанной с телефона-автомата перед проведением операции. Горлинский не стал отрицать, что он предупредил директора ресторана о предстоящей проверке, поскольку с ним давно знаком.

За предательство служебных интересов его незамедлительно уволили из органов, а сотрудницу секретариата за бдительность наградили ценным подарком. Оперативники в шутку стали ее называть Мата Хари. Этот неприятный случай сразу стал известен всему управлению, и среди сотрудников он породил излишнюю подозрительность. Раньше подобных инцидентов в управлении не было.

Спустя три дня, проходя по коридору, Нещадимов обратил внимание на симпатичную, со вкусом одетую голубоглазую даму. Ему она показалась знакомой, и он решил еще раз на нее посмотреть. Но тут его отвлекли коллеги по служебным делам, и свои намерения пришлось отложить. Когда в очередной раз Нещадимов вышел из кабинета, опять увидел, что дама с голубыми глазами не спеша идет в конец коридора. Валерий пошел за ней, но, чтобы не выдать свое любопытство, обогнал ее и зашел в секретариат. Буквально через полминуты вышел. Теперь она шла ему навстречу, и он смог ее разглядеть. Это была Роза Максимова.

Познакомились они еще во время проведения торжественного заседания, посвященного шестидесятилетию Октябрьской революции. Ресторан, в котором она тогда работала заместителем директора, принимал участие в обслуживании делегатов заседания. Иногда после работы Нещадимов приезжал к ней в ресторан «Узбекистан». Два раза провожал домой. Изредка звонили друг другу. Не виделись они более пяти лет, и он никак не ожидал встретить ее в своем управлении.

В УБХСС было не принято сотрудникам, не имевшим отношения к задержанным, вступать с ними в контакт. Нещадимов, увидев симпатичную свою знакомую, не мог удержаться от соблазна и решил проигнорировать эту «заповедь», подошел к ней. Они стали разговаривать, прохаживаясь по коридору. Роза рассказала, что работает директором ресторана в гостинице «Измайлово», и ее подозревают в злоупотреблении служебным положением. Также говорили на темы, не связанные с работой, вспоминали прошлые времена. После состоявшегося общения он направился к себе. В это время к нему подошел оперативник из второго отдела и пригласил в кабинет, где располагался их отдел. Там находились следователь и еще один сотрудник. Памятуя случай с предательством, следователь спросил:

– Ты почему общаешься с задержанной без нашего ведома?

– Потому что с Розой я знаком давно, и мы с нею несколько лет не виделись, а встретил – решил поговорить. По-твоему, увидев ее, я должен был сделать вид, что не узнал, и пройти мимо? Ребята, расслабьтесь, здесь все намного прозаичней, у меня к Розе интерес, как к симпатичной даме. А вы что подумали?

Ответа не последовало.

В результате расследования резонансного дела к уголовной ответственности были привлечены 23 работника общепита гостиницы «Измайлово», в том числе три директора ресторанов и четыре заместителя. Роза в их число не попала. Городской суд приговорил их к различным срокам тюремного заключения. Максимальный из них составил семь лет с конфискацией имущества.

В тот период за различного рода правонарушения в сфере экономики, особенно если они имели организованный характер, предусматривались длительные сроки лишения свободы и обязательно с конфискацией имущества. Со смертью Андропова, генерального секретаря КПСС, 9 февраля 1984 года закончилось краткосрочное эпохальное время по наведению порядка в стране. Примерно в течение полугода руководители различного уровня партийных и государственных структур не решались вмешиваться в деятельность правоохранительных органов, а потом постепенно «телефонное право» приобрело былую силу

В день смерти генерального секретаря, опасаясь различных эксцессов, ГУВД города Москвы перевели на 12-часовой рабочий день без права покидать здание больше чем на полчаса. До девятнадцати часов сотрудники управления БХСС работали в обычном режиме, а после начинались хождения из кабинета в кабинет. Устраивались посиделки с чаепитием. В последующие дни на работу стали приносить бутерброды, фрукты и прочую снедь. Как раз в это время родственники угостили Нещадимова настоящим деревенским соленым салом, и он принес приличный кусок на работу.

Около девятнадцати часов оперативники, находившиеся в кабинете, начали готовиться к скромной трапезе. Из холодильника стали доставать принесенные из дома продукты. Валерий показал присутствовавшим настоящее, с мясными прослойками, сало и положил его на стол под салфетку. Все очень обрадовались предстоящему угощению. Когда в кабинет зашел Мамаев Алексей, молодой сотрудник, фамилия которого о многом говорила сама за себя, старший группы предложил ему сходить в булочную за хлебом, и он ушел.

В этот момент у Игоря Ивлева неожиданно созрела идея накрыть сало и другие продукты посудным полотенцем и предложить Алексею порезать хлеб и все, что лежит на столе. Посмотреть на его реакцию пригласили еще троих коллег из соседнего кабинета и на всякий случай Сергея Мулюкова. Они с большим удовольствием согласились поглазеть на представление, а заодно, если перепадет, и сала отведать. Предвкушая предстоящее событие, собравшиеся разместились в кабинете, делая вид, что заняты делом, дабы не вызвать подозрение у Мамаева, ради которого и затевалось это мероприятие.

Когда Алексей вернулся из магазина, Нещадимов попросил его порезать принесенный хлеб, колбасу и остальное. Он подошел к столу. Все затаив дыхание стали ждать, какая будет реакция. Поднял салфетку. В этот миг все присутствующие, ожидая его возмущение, готовы были разразиться взрывом хохота. Взял нож – все буквально замерли, что же будет дальше, – и стал медленно, как им показалось, с удовольствием резать сало тонкими кусочками. Собравшиеся вокруг бездельники с минуту молча смотрели на него, глотая слюни, и тут первым не выдержал Игорь:

– Леша, режь быстрей. Чего ты его строгаешь?

– Не мешай.

– Тогда дай попробовать

– Порежу все, тогда и попробуешь, – сказал Алексей.

Не спеша, с сознанием дела дорезал все сало, только тогда разрешил присутствовавшим приступить к трапезе и сам принял в ней участие. К сожалению, она быстро закончилась.

На следующее утро, на оперативном совещании, Колесов по привычке устраивал «разгон». Совещание в основном принимало форму монолога. Чтобы не навлечь на себя гнев начальника, с ним никто не хотел вступать в пререкание, слушали, опустив головы. Как правило, все начиналось с традиционного вступления:

– Вы взрослые люди, отцы семейств, все имеете высшее образование, а ведете себя как дети, закатываете глаза, подергиваете плечами. Некоторые даже опускаются до вранья, – при этом он многозначительно посмотрел на Огарева и сделал паузу. – Феликс!

– Да, Юрий Павлович.

– Если ты мне еще раз соврешь, сбреешь усы.

– Вас понял. Врать больше не буду, чтобы сохранить усы.

Заканчивался монолог конкретными упреками на злобу дня. Нещадимов иногда вставлял реплики и перечил начальнику, поскольку имел два высших образования и в случае конфликтной ситуации мог уйти в научную сферу деятельности.

– Юрий Павлович, а у некоторых даже два высших, – вставил реплику Нещадимов.

– Действительно, что два. Вечерами без дела ходите из кабинета в кабинет. Пока есть время, лучше бы оперативные дела подшили, бумаги привели в порядок.

– С чего вы взяли, что мы бездельничаем? Вчера вечером проводили операцию под кодовым названием «Татарин», – сказал Нещадимов.

– Почему я об этом не знаю?

– Вот сейчас доложу результаты. В отделе татар нет, одни хохлы, все сало съели, которое я принес.

Все рассмеялись, Колесов заулыбался, и совещание закончилось на мажорной ноте.

В особых случая для задержания с поличным опасных преступников либо взяточников, расхитителей государственной собственности, занимавших высокие должности, когда обычными методами это сделать не представлялось возможным либо было сопряжено с большими трудностями, сотрудники УБХСС использовали изотопы.

Третьим отделом велась разработка директора «Мосювелирторга» Екатерины Романовой. Она на протяжении нескольких лет получала взятки от директоров специализированных магазинов и заведующих секциями крупных универмагов за распределение поставок ювелирных товаров, пользующихся повышенным спросом. В связи с заинтересованностью всех участников, задействованных в преступной схеме, и осторожностью директора торга найти слабое звено в этой цепочке было весьма проблематично. Также сложность заключалась и в том, что деньги, ценности она брала только от знакомых директоров магазинов в своем кабинете при закрытых на замок дверях. При этом приемная, в которой находился секретарь, также закрывалась. В случае возникшего подозрения полученную взятку Романова могла в любое время выбросить в форточку. Чаще всего деньги она клала в сумки с продуктами, и водитель отвозил их к ней на квартиру, либо прятала в кабинете, а после работы забирала.

В целях получения доказательств во взяточничестве ее нужно было задерживать с поличным. Оперативники найти к ней подходы могли только через директоров ювелирных магазинов или заведующих секциями из числа давних знакомых. Рассчитывать на то, что кого-то из этой категории работников можно убедить сдать своего вышестоящего руководителя, по крайней мере было бессмысленно. Поэтому решили действовать по-другому.

На роль оптового покупателя ювелирных изделий из города Тбилиси пригласили Анвара Рухадзе, сотрудника службы БХСС, ранее оказывавшего содействие в подобного рода операциях. Через секретные источники информации под этой легендой его познакомили с московскими спекулянтами. В день продажи большой партии ювелирных товаров, поступивших в специализированный универмаг, расположенный на улице Горького (ныне Тверская), Анвар тоже там появился.

В торговом зале собралась большая очередь желающих купить ювелирные изделия, которые в то время стоили гораздо дешевле, чем за границей. В первых рядах, как всегда, находились «клиенты» службы БХСС. Он обратил внимание на то, что некоторые из них общаются с заместителем директора и товароведом по имени Елена, иногда заходят в кабинет директора. Рухадзе попытался через них установить контакты с руководством магазина, но местные спекулянты отказались от его затеи, сославшись на то, что, дескать, они не желают во время работы встречаться с незнакомыми людьми. Чтобы не вызывать излишнее подозрение, оперативник купил у них различных изделий из золота по завышенной цене на крупную сумму и уехал, пообещав вернуться через две недели.

Спустя некоторое время в начале октября, в день продажи очередной партии ювелирных изделий, Рухадзе снова появился в том же универмаге. На этот раз ему опять не удалось установить контакты с его руководством. Для соответствия легенды пришлось опять покупать ювелирные изделия у перекупщиков. В этот день в отдалении от магазина сотрудники УБХСС задержали двоих спекулянтов. Кто оказывал им содействие в приобретении ювелирных изделий, они отказались называть. Однако с помощью Анвара удалось установить работников из числа администрации универмага, связанных со спекулянтами.

Во второй половине дня сотрудники третьего отдела организовали наблюдение за директором ювелирного магазина Арефьевой. Около восьми часов вечера она вышла из магазина, села в ожидавшую ее машину и поехала в сторону своего дома. Возле подъезда, когда машина уехала, ее задержали и доставили на Петровку. Мероприятие проводилось без лишнего привлечения внимания посторонних.

В процессе досмотра ее вещей было обнаружено 270 рублей. Сумма, почти в два раза превышающая месячную зарплату, тем более что до нее оставалось более недели. Под давлением неопровержимых улик и показаний якобы арестованного грузина Арефьева призналась в допущенных нарушениях правил торговли, но не более того.

Задержанные спекулянты отказывались давать на нее показания. Оставалось надеяться только на информацию Рухадзе, но она мало что значила, поскольку директор магазина с ним не имела никаких дел. Впоследствии Арефьева вполне могла отказаться от своих слов, сославшись на якобы оказанное давление. Для возбуждения уголовного дела и проведения неотложных следственных действий, позволяющих закрепить полученные доказательства, было достаточно оснований, но оно скорее всего не могло иметь судебной перспективы.

Создавшаяся ситуация вполне подходила для использования ее в оперативных целях. Вместо тюремного срока директору универмага с согласия руководства управления предложили оказать содействие в задержании с поличным руководителя «Мосювелирторга». Взвесив все «за» и «против», Арефьева согласилась. На проведение операции отводилось всего десять дней.

В этом случае прослеживался обоюдный риск. Если бы она начала сознательно затягивать время, создавая видимость сотрудничества, а по истечении десятидневного срока отказалась от сделанного ей предложения, то возбудить уголовное дело представлялось весьма затруднительным. Так как к этому времени должно было быть вынесено постановление об его отказе, и у прокуратуры мог возникнуть ряд вопросов. При проведении оперативной комбинации до истечения десятидневного срока для Арефьевой не полностью исключалась угроза возбуждения дела. Это зависело от порядочности руководства отдела и конкретных сотрудников. По меньшей мере два подобных случая с негативными последствиями для задержанных в отделе имели место. Именно при участии группы, разрабатывавшей директора «Мосювелирторга».

Об одном из них Александр, оперативник данной группы, хвастался, как они лихо обманули бухгалтера КРУ московского управления торговли, скрывшего выявленную недостачу в универмаге, пообещав не задерживать ее, если она расскажет, как все происходило. Поверив в данное ей слово, она рассказала правду и была арестована. Как потом стало известно, французские духи, которые ей передала Каримова, заведующая секцией, чтобы она разрешила купить одежду в другом магазине и закрыть выявленную недостачу, стояли неоткрытыми у нее на рабочем столе. Самое интересное в этой истории то, что завсекцией, убедившая работника КРУ пойти ей навстречу с целью покрытия таким образом недостачи, свою вину так и не признала.

В процессе проведения обыска на квартире у бухгалтера Нещадимов, принимавший в нем участие, увидел не роскошь взяточницы, а скромное жилище одинокой, скорее всего честной женщины, проживающей с несовершеннолетним сыном и отцом. На следующий день по этой причине у него с Александром и старшим группы произошел серьезный разговор, который грозился перерасти в конфликт. Во избежание неприятностей Нещадимов предложил им до конца рабочего дня покинуть кабинет, где они размещались на время проводимого у них ремонта. Александр пообещал пожаловаться начальнику отдела, но на всякий случай вовремя «вымелись» в свой не до конца отремонтированный кабинет.

Опасения в отношении Арефьевой не оправдались, она готова была через два дня передать взятку директору «Мосювелирторга» за квартальную поставку ювелирных изделий в размере двухсот рублей. Получив добро от руководства управления на использование изотопов, четыре купюры достоинством по пятьдесят рублей в установленном порядке пометили в этот же день и передали директору ювелирного магазина. Деньги на проведение комбинации оперативники получили в бухгалтерии главка по закрытой статье расходов.

На случай проведения подобного рода операций радиоактивный материал, напоминающий бесцветную мягкую консистенцию, хранился в сейфе сотрудника группы Нещадимова в толстостенном, небольшом, свинцовом контейнере с плотно закручивающейся крышкой. Кончиком иголки брался радиоактивный материал, и наносился легкий укол в пятидесятирублевую купюру, чаще всего в одну из изображенных на ней елок. Купюра достоинством в 25 рублей помечалась изотопом под изображением вождя пролетариата.

Данное мероприятие не представляло никакой опасности для окружающей среды, потому что излучение было слабым и не влияло на общий радиационный фон. Дозиметр обнаруживал такой предмет излучения на расстоянии восьми-десяти метров. Для сравнения, пять минут работы двигателя внутреннего сгорания легкового автомобиля на нынешнем бензине причиняет гораздо больший вред окружающей среде, чем мизерное количество используемых изотопов, потому что в атмосферу выбрасываются пары токсичных тяжелых металлов.

Затем составлялся соответствующий протокол. После завершения мероприятия денежные купюры, другие предметы фотографировались, а затем уничтожались.

Передачу денег Екатерине Романовой запланировали на семнадцать часов. В начале пятого вечера недалеко от здания «Мосювелиртога» припарковались две оперативные машины. Поскольку объект разработки занимал высокую должность, а применяемые технические средства были из разряда неординарных, в мероприятии решил принять участие сам начальник отдела. Вместе с ним прибыли сотрудник из технического отдела с дозиметром и три оперативника. Колесо, вероятнее всего, приехал на задержание не по причине его важности, а из карьеристских соображений. Попасть в сводку ГУВД о проведенной операции с применением уникальных технических средств было престижно.

Одну машину, в которой находился начальник отдела, поставили так, чтобы было видно выходивших работников из здания «Мосювелирторга». Вторая припарковалась на противоположной стороне улицы. В семнадцать двадцать из здания вышла Арефьева и подала условный сигнал, означающий, что деньги переданы. Сотрудники стали ждать, когда выйдет директор. После шести часов вечера из здания начали выходить работники торгу-правления. Через двадцать пять минут, когда поток выходивших закончился, Колесов спросил у Огарева, инициатора разработки:

– В здании есть выход во двор?

– Есть, но дверь забита вот такими гвоздями, – и он показал примерно 15-сантиметровой длины.

Прошло еще томительных пятнадцать минут. Романова не выходила. Колесо занервничал и обратился к Феликсу:

– Сходи и осторожно выясни обстановку.

Феликс зашел в здание, охранника у входа не было. Если бы в это время он находился на месте, пришлось использовать заранее подготовленный предлог для посещения торгуправления. Пройдя несколько метров по коридору в направлении кабинета директора, расположенного в торцевой части, он увидел открытую дверь приемной. Оттуда доносился шум работающего пылесоса. У него сразу же появилось тревожное предчувствие. По мере приближения к кабинету это ощущение усиливалось. Когда увидел через открытую дверь уборщицу, все понял, в горле сразу пересохло, а по спине пробежала струйка холодного пота. Через несколько секунд он обратился к уборщице, пожилой женщине:

– Скажите, а где Екатерина Васильевна? Я с ней договаривался о встрече.

– Милок, да ты опоздал. Почитай, уже полчаса прошло, как она ушла с работы. Охранник открыл ей дверь во двор, и она уехала домой.

С подавленным настроением Феликс вернулся к машине.

– Ну и где она? – предчувствуя неладное, строго спросил шеф, глядя на удрученного сотрудника, как удав на кролика.

– Полчаса назад вышла во двор и оттуда на служебной машине уехала домой.

– Так ты же говорил, что дверь во двор заколочена чуть ли не 150-миллиметровыми гвоздями, – срываясь на крик, сказал он, – поехали, Феликс, какой у нее адрес?