Текст книги "Суверенитет многонационального народа Российской Федерации. Вопросы теории и практики. Монография"

• провозглашающие права личности высшей ценностью (совокупность институтов, составляющих правовой статус личности, закрепленных в главе 2 Конституции Российской Федерации);

• гарантирующие социально-экономические права народа (институт частной, муниципальной и государственной собственности; институт защиты материнства, отцовства и детства и так далее).

Выделение институтов народного суверенитета и их классификация позволяют в большей степени изучить его природу и реализацию.

История конституционно-правового развития государств позволяет установить прямую связь между увеличением числа институтов народного суверенитета, их фактической реализации и уровнем демократии. Расширение числа институтов народного суверенитета ведет к реальной возможности со стороны народа влиять на социально-экономическое, политическое развитие государства, определять основные векторы его развития, и наоборот ограничение числа подобных институтов способствует усилению авторитарных и тоталитарных режимов, декларативному характеру народного суверенитета. При этом расширение числа институтов непосредственной демократии является следствием исторического развития народа, определяется уровнем его правового сознания, социально-экономического положения. Формально-юридическое закрепление определенного числа институтов непосредственной демократии не является эффективным способом развития народного суверенитета (народовластия).

Отечественное конституционное право в последнее время достаточно прогрессивно закрепляет реальные формы влияния народа на формирование государственного аппарата, главным образом, это связано с законодательным закреплением выборов глав субъектов России; уменьшением до 500 числа граждан – учредителей политической партии; снижением заградительного барьера («порога») прохождения политических партий в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации с 7 до 5 %' и так далее. [34]34
  Федеральный закон от 11.07.2001 г. № 95-ФЗ «О политических партиях» (ред. от 28.06.2014) // Российская газета. 14.07.2001. № 133; 04.07.2014.


[Закрыть]

В условиях централизации власти в 2000-е годы некоторыми учеными на теоретическом уровне, а также Конституционным Судом Российской Федерации[35]35
  Постановление Конституционного Суда РФ от 21.12. 2005 г. № 13-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона «Об обшцх принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» в связи с жалобами ряда граждан» // Российская газета. 29.12.2005. № 294.


[Закрыть] оправдывалось назначение высших должностных лиц субъектов России Президентом Российской Федерации. Необоснованно утверждалось, что в любом государстве субъектом народовластия является вся совокупность граждан, в связи с чем население отдельного региона не может считаться «народом» в государственно-правовом смысле, следовательно, не может выбирать главу (губернатора).[36]36
  Зацепа О.О. Некоторые аспекты реализации народного суверенитета в федеративном государстве: мировой и российский опыт // Ленинградский юридический журнал. 2010. № 3. С. 196.


[Закрыть] Приведенная точка зрения являлась бы приемлемой, если бы шла речь о выборе только населением конкретного субъекта России главы государства, депутатов парламента страны. В то время, как существует народ Россия – единственный легальный субъект, формирующий Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации, избирающий Президента России. В данном случае происходит смешение понятий народа, как носителя народного суверенитета, и народа, как населения соответствующего субъекта России, обладающего в его пределах определенными полномочиями. Безусловно, только вся совокупность российских граждан в качестве многонационального народа России является носителем народного суверенитета, источником власти в государстве.

Наряду с важностью развития форм народного суверенитета в правовой науке предпринимаются попытки подвергнуть критике само его существование. Конституционалист В.В. Иванов отмечает, что народонаселение (нация) не является сувереном. Более того, ему вообще не принадлежит и не может принадлежать никакая власть ни над собой, ни над кем – или чем-либо и уж тем более оно не способно быть никаким источником власти. По его мнению, учение о том, что власть принадлежит народонаселению (нации) и даже им осуществляется, что «народная» власть суверенна, что суверенная власть исходит от народонаселения (нации), относится к самым выдающимся мистификациям государственной теории[37]37
  Иванов В.В. Теория государства. – изд. 2-е, испр. и доп. – М.: Территория будущего, 2010. – С. 20.


[Закрыть].

Подобные высказывания не новы. Еще Шарль Луи Монтескье писал, что все участие народа в управлении государством должно быть ограничено избранием представителей.[38]38
  Монтескье Ш. О духе законов. и– СПб: Издательство Л.Ф. Пантелеева, 1900. – С. 159–160.


[Закрыть]

В связи с этим возникает вопрос: если народ недееспособен, зачем ему предоставлять всеобщее избирательное право, чтобы он мог избирать хотя бы «некое представительство» от себя? Ведь определенные лица, именуемые депутатами, могут заниматься законодательной деятельностью, руководствуясь конституцией, действуя в рамках правового поля. Именно закон станет первоосновой для законодателей, а не народ. Ответ на обозначенный вопрос, с точки зрения сторонников недееспособности народа, может быть таким: определенные силы могут воспользоваться незрелостью народа и указать ему на его якобы бесправие, затем свергнув легальную власть и провозгласив себя руководящей силой государства и общества, таким образом, установят коллективный диктат и лишат граждан, народ прав и свобод. Выходит, что предоставление недееспособному народу ограниченного участия в делах государства, посредством формирования представительного органа, является иллюзией наличия у него неких прав, противодействием от речей и призывов радикальных политиков. Возникает вопрос: чем такие «защитники» народных прав – легальная власть будет отличаться от диктаторов, ведь все они в равной мере лишают народ суверенитета? Суть вопроса заключается в том, что этим самым «защитники» народных прав, «опекуны недееспособного» будут только прикрывать свое преступное деяние – узурпацию власти и отстранение народа от управления государством. Поэтому недопустимы идеи о недееспособности народа, проблемы неграмотности населения в правовом плане необходимо решать посредством его образования, но не путем отстранения его от власти[39]39
  Поднимая этот вопрос, мы имеем в виду народы, которые имеют собственную государственность, определенный опыт её строительства. Относительно племен и народностей, находящихся на первобытном этапе развития, вопрос не ставиться – им действительно нужна опека и обучение, но и народов данном случае они являться не будут, скорее народностью, этносом.


[Закрыть].

Незыблемость народного суверенитета не ставили под сомнение даже марксисты, признавшие возможность исчезновения государства: «С исчезновением государственности народный суверенитет не исчезнет, он будет существовать и при коммунизме. Однако он утратит свой политический, классовый характер, а, следовательно, и правовое выражение». [40]40
  Кабышев В.Т. Конституционное обеспечение народного суверенитета в СССР // Проблемы конституционного права: Межвузовский научный сборник / Редкол.: Кабышев В.Т., Миронов О.О., Новоселов В.И., Пертцик В.А., Судницын Ю.Г., Уманский Я.Н., Фарбер И.Е. (Отв. ред.), Чирикина А.Н., Шабалин В.А. – Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, Вып. 1 (2), 1974. – С. 16.


[Закрыть]

Народный суверенитет основан на воли свободных граждан, наделенных личными, социально-экономическими, политическими, культурными правами. Понимание народного суверенитета невозможно в отрыве от суверенитета личности, выступающего залогом наличия первого.

Некоторыми учеными в объем суверенитета личности включается свобода волеизъявления, свобода распоряжаться результатами своего труда.[41]41
  Бляхман Б.Я. Суверенитет личности в системе общественных наук // Актуальные проблемы правоведения: сб. ст. /под ред. Б.Я. Бляхмана. – Кемерово: АОЗТ «Кузбассвузиздат», 1995. С. 3–10.


[Закрыть] Наиболее аргументированным представляется мнение Н.И. Матузова, который определяет суверенитет личности как объективно обусловленную меру ее независимости от государства и общества, а также характер и формы её взаимодействия с ними.[42]42
  Матузов Н.И. К вопросу о суверенитете личности // Правоведение. 1994. № 4. С. 3–14.


[Закрыть]

Из этого вытекает важное условие наличия народного суверенитета и его формирования: провозглашение в государстве суверенитета личности, его гарантированность и создание государством благоприятной среды для развития личности в сторону её суверенизации [43]43
  Отметим, что подобное явление характеризует правовое государство, во многих государствах: личности приходится достигать суверенитета вопреки государственной власти. В целом в правовом государстве вопрос об освобождении личности от догм, классовых теорий и так далее, как важного условия наличия суверенитета личности, может ставиться под сомнение, так как личность самостоятельно склоняется к приверженности тем или иным взглядам, они не навязаны ей в условиях политического и идеологического многообразия. Критика же личности по причине её приверженности определенным взглядам недопустима, именно она может являться покушением на суверенитет личности со стороны государства, общества.


[Закрыть].

Представляет интерес проблема соотношения понятий «народный суверенитет» и «народовластие».

Многими учеными категории «народный суверенитет» и «народовластие» отождествляются.[44]44
  Умнова И.А. Конституционное право Российской Федерации: учебник для бакалавров / И.А. Умнова, И.А. Алешкова. – М.: Юрайт, 2012. – 148-І49.


[Закрыть] В фундаментальном и объемном труде – Комментарии к Конституции Российской Федерации под редакцией Председателя Конституционного Суда Российской Федерации В.Д. Зорькина, содержание части 1 статьи 3 Конституции России раскрывается следующим образом на доктринальном уровне: «Признание многонационального народа Российской Федерации верховным носителем всей власти является выражением народного суверенитета. Народный суверенитет означает, что народ, ни с кем не деля свою власть, осуществляет ее самостоятельно и независимо от каких бы то ни было социальных сил, использует исключительно в своих собственных интересах… Таким образом, народовластие в Российской Федерации есть принадлежность всей власти ее народу, а также свободное осуществление народом этой власти в полном соответствии с его суверенной волей и коренными интересами».[45]45
  Комментарий к Конституции Российской Федерации / Под ред. В.Д. Зорькина. -2-е изд., пересмотр. – М.: Норма; ИНФРА-М, 2011. – С. 74–75.


[Закрыть]

Профессор Б. С. Эбзеев придерживается иного мнения. Он пишет, что для отождествления суверенитета народа и власти, не совпадающих ни по их объективному содержанию, ни с точки зрения конституционно-правового выражения, трудно найти достаточные основания. В действительности народный суверенитет характеризует качественную сторону власти народа. Народный суверенитет не есть сама власть, это важнейший организационно-политический и функциональный принцип организации и функционирования государства, обеспечивающий верховенство и полновластие народа в установленных Конституцией формах. Такое понимание суверенитета народа, неотчуждаемого и не могущего быть ограниченным государством, находит подтверждение в действующей Конституции Российской Федерации, в которой норма части 1 статьи 3, закрепляя суверенитет народа, имеет в виду принадлежность ему всей, а не только государственной власти[46]46
  Эбзеев, Б.С. Человек, народ, государство в конституционном строе Российской Федерации. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: Проспект, 2013. – С. 326.


[Закрыть].

Спор относительно тождественности либо отличия народного суверенитета и народовластия может продолжаться еще длительное время, однако в пользу своего предположения о их однородности выдвигаем несколько аргументов, основанных на действующем законодательстве России, конституционных традициях Франции, как государства, впервые закрепившего подобный суверенитет, являющего определенным «эталоном» конституционного развития. Видные французские ученые, общественные и политические деятели, своей политической борьбой, созидательной государственной деятельностью, фундаментальными трудами, доказали тождество народного суверенитета и народовластия. На заре становления категории «народный суверенитет» и ее нормативного правового закрепления М. Робеспьер писал, что представители народа не должны превращаться в суверенов, так как сувереном в государстве является только народ; суверенитет «всегда пребывает в народе», являясь его властью.[47]47
  Робеспьер М. «О недугах и ресурсах государства» / Избранные произведения: в 3 т. Т. 1. – М.: Наука, 1965. – С. 346.
  Робеспьер М. «Против избирательного ценза. Речь 22 октября 1789 г…» / Избранные произведения: в 3 т. Т. 1. – М.: Наука, 1965. – С. 111–112.


[Закрыть] Выступая в Обществе друзей свободы и равенства 21 апреля 1793 года, М. Робеспьер предложил собственный проект «Декларации прав», одно из положений которого гласило: «Народ суверенен. Представительная власть составляет его собственность. Государственные должностные лица – его приказчики. Никакая часть народа не может осуществлять власть всего народа, но ее воля заслуживает уважения, так как она будет участвовать в образовании общей воли».[48]48
  Робеспьер М. «О Декларации прав» / Избранные произведения: в 3 т. Т. 2. – М.: Наука, 1965. – С. 319.


[Закрыть] Г. Мабли, Ж.-П. Марат признавали народ носителем суверенитета, который одновременно является властью народа.[49]49
  Мабли Г. Избранные произведения / Пер. с франц. Ф.Б. Шуваевой; вступит. статья В.П. Волгина. – М.: Изд-во АН СССР, 1950. – 340 с.
  Марат, Ж. Избранные произведения: в 3 т. Т. 1–3. – М.: Изд-во АН СССР, 1956. -362, 316, 420 с.


[Закрыть] В статье 3 раздела I «Суверенитет» ныне действующей Конституции Франции 1958 года закреплено: «Национальный суверенитет принадлежит народу, который осуществляет его через своих представителей и путем референдума. Никакая часть народа, никакая отдельная личность не могут присвоить себе его осуществление. В соответствии с установлениями Конституции выборы могут быть прямыми или косвенными. Они всегда являются всеобщими, равными и тайными».[50]50
  Конституции государств Европейского Союза / Под общ. ред. Л.А. Окунькова. – М.: Издательская группа ИНФРА-М-НОРМА, 1997. – С. 665–682.


[Закрыть] В данном контексте содержание народного суверенитета раскрывается достаточно определенно, позволяя сформулировать в большей степени легальное определение национального (народного) суверенитета во Франции. В этом отношении Конституция Франции дает конституционный материал для конструирования универсального определения народного суверенитета, как власти народа, выражающейся в обязательном порядке через референдум, свободные выборы (и, как вариант, другие институты непосредственной демократии) либо представительные органы государственной власти. В части 2 статьи 3 Конституции Российской Федерации закреплено, что народ осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления. Этим самым легально закреплено народовластие, совпадающее по формам реализации с народным суверенитетом.

Помимо этого необходимо обратиться к истории вопроса установления на доктринальном уровне различия между суверенитетом и властью. И различие это касалось первоначально государственного суверенитета. Г. Еллинек поставил еще в начале XX века вопрос: «составляет ли суверенитет существенный признак государственной власти и являются ли поэтому государство и суверенное государство понятиями тождественными» и определил на него ответ: «суверенитет не есть существенный признак государственной власти».[51]51
  Еллинек Г. Указ. соч. – С. 466–468.


[Закрыть] Аналогия может быть проведена относительно народного суверенитета и власти народа – может ли существовать власть народа без суверенитета. Истории общественного развития известны случаи предоставления государством народам, населяющим его, определенной власти, в части их внутренней самоорганизации. Но от этого данные народы не приобретали суверенитета. В подобном случае, народы приобретали право участия в решении определенных вопросов, то есть реализовывали свою волю посредством институтов непосредственной демократии. В Конституции России упоминаются народы (статья 9, 68), но только им непосредственно народный суверенитет не принадлежит. В части 1 статьи 2 Конституции Чеченской Республики закреплено: «Источником государственной власти в Чеченской Республике является ее народ, являющийся частью многонационального народа Российской Федерации». Следует предположить, что многонациональный народ данной республики не мог бы быть источником ее власти, если бы сам не обладал властью. Но какова власть многонационального народа Чеченской Республики? Эта власть не данного народа как такового, а как части многонационального народа России. Следовательно, во власти многонационального народа Чеченской Республики одновременно проявляется власть многонационального народа России. Из этого вытекает, что власть многонационального народа Чеченской Республики не автономна, не представляет собой полноценного народовластия. Народовластие в России едино, принадлежит одному субъекту, также как и народный суверенитет – многонациональному народу России. Безусловно, конституционные основы различных государств будут определять различные конструкции соотношения народного суверенитета и народовластия. И чем сложнее государство по территориальному устройству, тем сложнее будет данное соотношение. В Советском государстве суверенитетом обладали союзные республики, их народы были полноценными носителями народного суверенитета, что могло потенциально реализоваться в праве их выхода из состава Союза ССР. Применительно к многонациональному народу России термины народовластие и народный суверенитет тождественны.

Условиями подобного тождества являются: возможность принятия одним субъектом учредительного документа государства (Основного закона государства); решением им посредством институтов непосредственной и представительной демократии вопросов общегосударственного значения. Полнота власти всегда будет совпадать с суверенитетом. Решение же отдельных вопросов на региональном уровне является частичным проявлением власти народа, «фрагментарным», которое не может соотноситься с суверенитетом. И доказательство своим предположениям находим в дополнительной аргументации, отталкиваясь опять же от научных исследований Г. Еллинека в области государственного суверенитета. Ученый писал, что Средневековое государство обладало государственной властью, но не обладало суверенитетом. Препятствием к этому являлось сопротивление друг другу в рамках одного государства различных политических сил, которые не могли наделить государство суверенитетом, но стремились получить в «собственность» больше полномочий. Из чего следует вопрос: обладало ли подобное государство полноценной государственной властью? Г. Еллинек не пишет о полноценной власти, а это имеет существенное значение, ее стоит отличать от фрагментарной власти, дающей государству только форму. Единой полноценной государственной власти у Средневекового государства не было, она была представлена «мозаикой», состоящей из власти различных знатных семейств, церкви.

Какое государство с юридической точки зрения может обладать полноценной властью, если внутри него бок о бок соседствует множество «властей» (церковная, светская – монарх, аристократия и так далее), претендующих на гегемонию? Еще К. Маркс отметил, что двух властей в одном государстве быть не может. Только абсолютистская монархия смогла породить суверенитет и «секрет» этого скрывался в полновластии одного субъекта – государства, хотя и ассоциируемого по Гоббсу, в соответствии с воззрениями Людовика XIV с монархом. Но центр этой власти был безоговорочно один и самодостаточен. Тоже само относится к народному суверенитету: он всегда будет совпадать только с полноценной властью народа – народовластием. Суверенитет народа можно было бы свести к решению ряда вопросов, назвав их исключительными, взяв их за основу квалификации данного правового явления. Это позволило бы в конституционно-правовом контексте определять наличие или отсутствие у субъекта суверенитета. Главным образом, это стало бы доказательством наличия суверенитета у многонационального народа России и его отсутствия у народов России. Но нам представляется, что любое проявление народовластия в России носит суверенный характер и в этом проявляется исключительная власть многонационального народа России. В отношении народов России полагаем, целесообразно применять термин «участие в осуществлении власти на территории субъекта Российской Федерации». Термин же «народовластие» возможно применять только к многонациональному народу России и связывать его с народным суверенитетом.[52]52
  Полагаем, что в научный оборот возможно ввести термин «суверенная власть» народа и «несуверенная» власть народа. Первая власть в полном объеме совпадает с народным суверенитетом, вторая – только является его частью. Суверенной властью обладает многонациональный народ России, несуверенной – народы России. Этот вывод возможно сделать на основе изучения Г. Еллинеком государственного суверенитета, государственной власти, как близких по природе понятию народный суверенитет. Изучение данных явлений позволило ученому вывести термины «суверенные государства» и «несуверенные государства». Суверенные и несуверенные народы были бы не корректные термины, но определение суверенной и несуверенной власти народов вполне закономерно. Суверенная власть всегда основана на суверенитете и с ним тождественна. Другими словами, volonte general (общая воля – власть всего народа государства) всегда будет суверенной. Таким образом, можно будет разрешить вопрос о власти и суверенитете народа, их соотношение. К примеру, очевидно, что народ Палестинской Автономии обладает власть, но суверенная ли эта власть? Безусловно, нет. Еще в Древнем Риме, завоеванные народы наделялись определенной властью (решение вопросов в части самоорганизации), но это не делало их власть полноценной.


[Закрыть] Таким образом, в отношении многонационального народа России термины народовластие и народный суверенитет совпадают, проводить же «изыскание» по их отличию контрпродуктивно, так как в этом случае придется заключить, что некоторые формы осуществления власти народа суверенны, другие нет, так как в определенном случае реализуются решения, квалифицирующие подобный суверенитет, в другом нет.

Предполагаем, что исследование суверенитета как политико-правового феномена, вне зависимости от его принадлежности различным субъектам (государству, народу, нации), находится в доктринальной плоскости, поэтому единого положительного мнения относительно его природы установлено по определению быть не может. Задача исследования суверенитета заключается в установлении его конституционно-правовой ценности и возможного развития на определенном этапе государственного строительства, при этом под развитием суверенитета пониманием расширение его форм. В других политико-правовых плоскостях исследование народного суверенитета невозможно, так как его объем не измеряем и сущность данного явления не изменилась с момента его обоснования учеными-просветителями XVIII века и нормативного правового закрепления всеми демократическими государствами в XVIII–XXI веках.

Исследование народного суверенитета связано с определением возможных границ его реализации и его соотношением с верховенством конституции. Конституционное демократическое правовое государство покоится на конституционных ценностях, регулирующих общественное развитие, определяющих легальные способы реализации народного суверенитета. Конституция Российской Федерации в этом отношении является залогом стабильного государственного строительства, обеспечения народного суверенитета.

Теории и практике государственного строительства известно право народа на сопротивление угнетению (право на вооруженное восстание, право на безопасность, право на революцию – имеются различные формулировки данного права, не меняющие его содержания). Истоки данного права ведут к XVIII веку. Впервые право народа на сопротивление угнетению комплексно исследовал выдающийся швейцарский юрист и ученый XVIII века Эмер де Ваттель. Он писал: «Каждая нация имеет право сопротивляться всякому посягательству на ее спокойное существование или лучшее ее положение, то есть гарантировать себя от всякой обиды; и это право является совершенным, потому что оно дано для выполнения естественной и непременной обязанности».[53]53
  Ваттель Э. Указ. соч. – М.: Госюриздат, 1960. – С. 243


[Закрыть] Ученый сформулировал следующие тезисы относительно данного права: только сам народ имеет право судить своего правителя и оценивать его политику, соответственно, на свое усмотрение применять право на безопасность; когда в государстве возникает гражданская война и две равнозначные стороны используют свое право на безопасность, иностранные государства могут вмешиваться в данный конфликт, поддерживая ту или иную сторону, руководствуясь собственным пониманием справедливости; призывы к восстанию со стороны иностранных государств, адресованные к подданным суверена, которые недовольны им, являются нарушением прав народов, их интересов; данное право может быть применено, как к главе государства, так и к иностранным враждебным государствам и нациям.[54]54
  Ваттель Э. Указ. соч. – С. 243–246


[Закрыть] Можно заключить, что право народа на сопротивление угнетению реализуемо только самими гражданами, при наличии к тому веских оснований: нарушение их естественных прав (права на жизнь, на безопасность); их социально-экономическое угнетение и так далее.

Право на сопротивление закреплено в Декларации о независимости США 1776 года, Декларации прав и свобод человека и гражданина 1789 года, во Всеобщей декларации прав человека 1948 года, Конституции Федеративной Республики Германия 1949 года.

Конституция ФРГ 1949 года формулирует право на сопротивление следующим образом: «Всякому, кто попытается устранить этот строй (имеется в виду конституционной строй ФРГ – от авт. И.И.), все немцы имеют право оказывать сопротивление, если не могут быть использованы иные средства» (часть 4 статьи 20).[55]55
  Конституции государств Европейского Союза / Под общ. ред. Л.А. Окунькова. – М.: Издательская группа ИНФРА-М-НОРМА, 1997. – С. 181–234.


[Закрыть]

Конституция Российской Федерации не закрепляет право на сопротивление угнетению, в соответствии с частью 4 статьи 3 Основного закона никто не может присваивать власть в Российской Федерации. Захват власти или присвоение властных полномочий преследуются по федеральному закону. Однако стоит признать, что право на сопротивление угнетению является прямым следствием, формой реализации народного суверенитета, принадлежащего многонациональному народу России. Полагаем, что механизм реализации права на сопротивление угнетению никогда ни в одном государстве мира не будет закреплен, в обратном случае законодательство определит векторы дестабилизации политико-правового состояния общества.

Однако отсутствие конституционно-правового закрепления права на сопротивление не снимает вопроса о его наличии у многонационального народа России, в силу природы народного суверенитета и естественного характера подобного права.

В связи с этим возникает проблема соотношения права народа на сопротивление угнетению и принципа верховенства конституции. С одной стороны, право на сопротивление позволяет народу свергать политические режимы, изменять основы конституционного строя, противоречащие идеям прав и свобод человека и гражданина, с другой стороны, всякое государство направляет свою деятельность на охрану верховенства конституции. К тому же квалифицировать реализацию права на сопротивление угнетению в каждом конкретном случае достаточно сложно.

Немецкий государствовед Карл Шмитт относительно суверенитета и его влияния на конституцию писал: «Суверен стоит вне нормально действующего правопорядка и все же принадлежит ему, ибо он компетентен решать, может ли быть in toto (в целом – от авт. И.И.) приостановлено действие конституции. Все тенденции современного развития правового государства ведут к тому, чтобы устранить суверена в этом смысле… Но можно ли покончить с экстремальными исключительными случаями, это вопрос не юридический. И если кто-то верит и надеется, что такое действительно возможно, то это зависит от его философских убеждений, особенно относящихся к философии истории или метафизике».[56]56
  Шмитт К. Указ. соч. – С. 10, 13.


[Закрыть] Полагаем, что право на сопротивление угнетению относится к экстремальным случаям проявления народного суверенитета и исключить его реализацию невозможно в силу материалистических оснований: способности народа осуществить насильственное изменение основ конституционного строя; естественной потребности народа в безопасности в целях самосохранения. К тому же имеется иной, основной аргумент – природа народного суверенитета достаточно сложна, ее полная регламентация в нормативных правовых актах недостижима, что может всегда породить ее чрезвычайные формы. Однако стоит не согласиться с К. Шмиттом, что предотвратить экстремальные случаи реализации суверенитета право не способно. Это докажем ниже.

Верховенство конституции и право на сопротивление угнетению, как форма реализации народного суверенитета, находятся в органическом единстве, что определяется единством субъекта, их порождающего. Конституция является учредительным документом (своего рода общественным договором), по которому народ провозглашает о своей независимости посредством государства, поручает государственным органам, в лице их должностных лиц, осуществлять определенные полномочия. Верховенство конституции определяет ее высшую юридическую силу, как учредительного документа государства и народа. В свою очередь право на сопротивление угнетению выступает гарантией подобного верховенства. Народ, в силу своего естественного права на сопротивление угнетению, имеет возможность:

• защищаться от какой-либо как внутренней (сепаратистские действия и так далее), так и внешней (борьба народов с оккупационными режимами в период Первой, Второй мировых войн) агрессии;

• свергать определенных лиц, группу лиц, узурпировавших государственную власть (свержение правительства Египта (2011 г.), Ливии (2012 г.), Абхазии (2014 г.), Украины (2014 г.)).

Внешней агрессией могут выступать действия иностранных государств, других народов; внутренней агрессией допустимо признавать силовые акции определенной группы лиц внутри государства. Внутренняя и внешняя агрессия в равной мере направлены на свержение основ конституционного строя, нарушение верховенства конституции. Узурпация государственной власти означает фактическое прекращение действия норм конституции, когда самые «демократические» конституции могут принять декларативный характер. Сопротивление (протест) в подобных условиях является следствием отсутствия легальных способов влияния народа на государственное строительство, в том числе на изменение основ конституционного строя.

Суверенитет народа означает свободу самоопределения в восстановлении конституционного порядка посредством реализации его естественного права на сопротивление угнетению, как внутреннему, так и внешнему угнетению.

Однако из этого правила имеется несколько исключений: 1) если Основной закон содержит нормы, нарушающие суверенитет народа, его интересы, соответственно, верховенство подобного закона изначально направлено на подавление последнего, то народ имеет право применить свое право на сопротивление угнетению в целях прекращения действия конституции. Как правило, подобные законы носят октроированный характер, то есть народом непосредственно не принимаются, а «даруются» определенным лицом (монархом); 2) конституционные нормы не соответствуют существующим общественным отношениям, не отвечают требованиям развития общества, народа, и государство в лице парламента не предпринимает определенных действий для внесения изменений в действующий Основной закон, для принятия нового Основного закона. Народ в такой ситуации может реализовать свое право на сопротивление угнетению, так как соблюдение верховенства конституции в подобных условиях направлено на ущемление прав народа, нарушение его интересов. Стоит признать, что подобные исключения довольно редко реализуемы на практике. В большинстве случаев, при нормально функционирующем конституционном строе, верховенство Основного закона выступает обеспечением интересов народа, средством реализации его власти, а право на сопротивление угнетению выступает гарантией подобного верховенства.

Таким образом, верховенство конституции будет обеспечено в единственном случае – если оно покоится на воле народа, его свободе самоопределения, в полном объеме реализует его суверенитет, если Основной закон государства закрепляет реальные формы реализации учредительной власти народа. Верховенство конституции выступает средством функционирования власти народа – право народа на сопротивление угнетению является гарантией подобного функционирования. Верховенство конституции и право на сопротивление угнетению следует рассматривать в контексте общественного договора, под которым понимаем Основной закон и его верховенство, а подобное право является гарантией действия данного договора, требованием его соблюдения третьими сторонами (иностранными государствами и народами).

Механизм осуществления народовластия разрабатывался советскими учеными. Ученый Л. А. Григорян писал, что народ в социалистическом обществе осуществляет свою власть через разветвленный механизм, объединяющий многочисленные организации трудящихся и различные формы непосредственной демократии. Этот механизм в своем строении отражает структуру власти народа, представляющую собой соединение государственной власти и общественного самоуправления.[57]57
  Григорян Л. А. Народовластие в СССР. – М.: Юридическая литература, 1972. – С. 122.


[Закрыть] В общую совокупность элементов механизма народовластия в СССР ученый включал: КПСС (руководящая роль в механизме социалистического народовластия); Верховный Совет СССР; массовые организации трудящихся (профсоюзы, комсомол, кооперация, ДОСААФ и так далее).[58]58
  Григорян Л.А. Указ. соч. – С. 130, 132, 138.


[Закрыть] Примерно в подобном русле раскрывал осуществление власти народа (народного суверенитета) А.А. Безуглов.[59]59
  Безуглов А.А. Суверенитет советского народа. – М.: Юридическая литература, 1975. – С. 119–163.


[Закрыть] В Постановлении Съезда народных депутатов РСФСР от 20 июня 1990 года № ВС 90-4 «О механизме народовластия в РСФСР» закреплялось, что народ осуществляет государственную власть через Советы народных депутатов, а также в формах непосредственной демократии.[60]60
  Постановление Съезда народных депутатов РСФСР от 20 июня 1990 г. № ВС 90-4 «О механизме народовластия в РСФСР» // Ведомости СНД и ВС РСФСР. 1990. № 4. Ст. 52.


[Закрыть] Представляется, что подобный подход к раскрытию реализации народного суверенитета морально устарел и не соответствует конституционно-правовым реалиям Российской Федерации. Механизм осуществления народного суверенитета (народовластия) следует раскрыть через норму части 2 статьи 3 Конституции Российской Федерации, в которой закреплено: «Народ осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления».

К непосредственным формам осуществления народного суверенитета (народовластия) относится референдум и свободные выборы; к представительным формам – законодательный и представительный орган государственной власти России – Федеральное Собрание Российской Федерации. Механизм реализации народного суверенитета является конституционным, то есть он закреплен в Основном законе государства. Однако представляется, что он может быть рассмотрен более широко, с доктринальных позиций. К примеру, профессор Е.И. Козлова писала, что власть народа осуществляют все без исключения органы государственной власти.[61]61
  Козлова Е.И. Сущность Советов как органов народного представительства и основные направления их развития в свете решений XXIV съезда КПСС // Труды Всесоюзного юридического заочного института. Т. XXVIII, 1972. – М.: ВЮЗИ, 1972. С. 11.


[Закрыть] В.С. Основин полагал, что волю народа выражают высшие государственные органы.[62]62
  Основин В.С. Нормы советского государственного права. – М.: Юридическая литература, 1963. – С. 72–73.


[Закрыть] А.А. Безуглов писал, что именно представительные органы государственной власти способны наиболее полно выразить суверенную волю народа. Это обусловлено принципами их формирования и деятельности.[63]63
  Безуглов А.А. Указ. соч. – С. 139.


[Закрыть] Общественные организации признавались активными участками реализации народовластия. Профессор В. А. Ржевский полагал, что наличие многообразных форм демократии (в виде как государственных, так и общественных организаций) является проявлением единственно суверенной государственной власти народа.[64]64
  Ржевский В.А., Воплощение суверенитета советского народа в конституционных институтах общественно-политического строя СССР: автореф. дис… д-ра юрид. наук: 12.00.02. – Л., 1974. – С. 26.


[Закрыть] И.П. Ильинский отмечал, что вся деятельность общественных организаций при социализме – это форма социалистического народовластия, а не самостоятельная общественная власть, существующая наряду с государственной.[65]65
  Советская демократия в период развитого социализма / Отв. ред. Д.А. Керимов. – изд. 2-е, перераб. – М.: Мысль, 1979. – С. 94.


[Закрыть] Стоит признать, что в Советском Союзе существовал подход к определению механизма реализации народного суверенитета, не сводящий его к институтам представительной и непосредственной демократии. При этом следует уточнить положение об осуществлении народного суверенитета общественными объединениями. В современных условиях аналогами общественных объединений, существовавших в СССР, могут быть признаны: политические партии, представленные в парламенте России; всероссийские организации – Союз профсоюзов России, Российский студенческий союз, различные общественные движения, фонды и так далее. Представляется маловероятным, что данные объединения могут транслировать власть народа. Эти общественные объединения образованы по целевому назначению в зависимости от интересов отдельных групп граждан, по отдельности не представляющих мнение народа, тем более его власть. Подобные объединения обладают общественной властью, выступающей по отношению к власти народа как «фрагментарная» ее часть, то есть первая власть часть второй. При этом «фрагментарная» часть народного суверенитета, представленная общественными объединениями, образуется всей совокупностью данных объединений. Этот момент является ключевым. Отдельное общественное объединение, даже «правящая» политическая партия, не может самостоятельно, вне связи с другими общественными объединениями, составлять народный суверенитет. Причина тому целевое назначение любого, даже самого массового объединения, имеющего «универсальные» программные положения – обеспечение и защита прав и свобод человека и гражданина, достижение благополучия государства, поддержание социально незащищенных слоев населения и так далее. Всегда будет другая часть общества, имеющая совпадающие интересы с общими, «универсальными», но нуждающаяся в выражении «специфических» интересов (построение светского, клерикального государства, проведение реформ в целях либерализации отдельных отраслей народного хозяйства и так далее) посредством «собственной» общественной организации – партии. Признавая отдельные общественные объединения самостоятельными частями народного суверенитета, в обществе и государстве официально признается антагонизм, с возможностью одних политических сил узурпировать государственную власть, под предлогом выражения ими власти народа. Исследуя вопрос о месте и роли общественных объединений в механизме реализации народного суверенитета, необходимо указать на ведущую роль политических партий в транслировании власти народа. Тесную связь политических партий и народовластия определили еще в середине XX века ведущие государствоведы зарубежных стран (Великобритании, Германии (ГДР), США, Италии, Франции).[66]66
  Duverger M. Manuel de droit constitutionnel et de science politique. – P., 1948, p. 159. Koellreutter O. Deutsches Staatsrecht. Stuttgart. – Koln, 1953, s. 77.


[Закрыть] По мнению Х. Файнера представительная форма правления не может быть понята без партий. «Представительной правление – это правление партий… Не будет преувеличением сказать, что законодательный и исполнительный органы представляют собой едва ли нечто большее, чем официальные, централистски организованные и авторитарные пункты для собраний и функционирующие волю (государства – от авт. И.И.) орудия партий».[67]67
  Finer H. Theory and Practice of Modern Government.– N. Y., 1949, p. 110, 360.


[Закрыть] Президент США В. Вильсон проводил прямую связь между народовластием и партиями: «Представительное правление – это другое название для правления через партийное большинство. Представительное правление – это правление через большинство, правление через большинство – это партийное правление».[68]68
  Цит. В. Вильсона по Ramney A. The Doktrine of Responsible Party Government Ur-bana. – N. Y., 1954, р. 30.


[Закрыть]