Текст книги "Архипелаг приключений"

15 сентября 1859 года корабль Хейса бросил якорь у острова Мауи в Гавайском архипелаге. Капитан занялся продажей бобов, картофеля и лука из трюмов «Эллениты». В разгар успешной торговли явился местный шериф и потребовал документы на груз. Хейс не растерялся. Он широко улыбнулся представителю власти как лучшему другу и пригласил его к себе в каюту. Капитан закатил пир в честь высокого гостя, и за полночь пьяный и разомлевший шериф заснул богатырским сном. Наутро, продрав глаза, он вспомнил о бумагах, но бриг уже качался на волнах в открытом море.

Галантный капитан предложил шерифу шлюпку.

– Берег недалеко. Ваша честь вполне доберется до него на веслах. Но может быть, вы предпочтете бесплатное и приятное путешествие в Австралию?

Удрученный шериф выбрал шлюпку.

Благополучное плавание перечеркнул шторм. Наспех залатанный бриг не выдержал удара стихии и начал расползаться по швам. Зарываясь носом в волны, корабль поплелся к ближайшему берегу – архипелагу Самоа. Когда погиб груз и залило каюты, Хейс распорядился приготовить шлюпки и покинул тонущий корабль последним, шагнув с палубы прямо в лодку.

Через четыре дня Хейс добрался до Самоа, а затем на попутном корабле отправился в Сидней, где сразу угодил в объятия заждавшегося судебного исполнителя. Хейса привлекли к суду и упекли в долговую тюрьму. Все австралийские газеты захлебывались репортажами из жизни преступника-виртуоза.

За решеткой Булли провел всего два дня. Он объявил о банкротстве:

– Все, чем я владел, затонуло вместе с «Элленитой». Я – нищий.

Никто не рискнул поручиться за мошенника. Расплатиться, сидя в камере, Хейс тоже не мог. И австралийские власти сочли за лучшее отпустить подданного Соединенных Штатов на все четыре стороны.

Булли Хейсу исполнилось тридцать лет. Все его имущество состояло из секстанта, оцененного в 30 шиллингов. Он не подлежал конфискации как орудие труда. Но жулик не унывал.

– Мой капитал – это человеческая глупость. А она неисчерпаема.

С планами разбогатеть на море пришлось повременить. Процесс получил широкую огласку, и теперь даже последний идиот не доверит корабль Хейсу. Но надо же на что-то жить, и Булли вспомнил, что когда-то недурно пел в церковном хоре. Он загримировался под африканца, присоединился к бродячей труппе «Негры-менестрели» и с успехом гастролировал в качестве шансонье по золотым приискам Австралии. Но через год Булли так затосковал по морским просторам, что решил… жениться во второй раз.

Неподалеку от Сиднея жил на своем ранчо некий Сэм Клифт. Его темное прошлое было скрыто годами каторги. Но, отбыв срок, Клифт начал честную жизнь и со временем стал самым богатым овцеводом в округе. Дочь остепенившегося каторжника без памяти влюбилась в сладкоголосого Хейса.

Булли не стал утруждать ее рассказами о своей законной жене в Сан-Франциско. После помолвки с мисс Клифт Хейс получил от счастливого будущего тестя свадебный подарок – почти новый барк «Ланцестон». В Ньюкасле загрузились углем, который предназначался на продажу в Бомбее. Булли трогательно простился с щедрым стариком Клифтом, а поцеловав юную невесту, чуть не обронил слезу.

Естественно, до Индии Хейс не дошел. Он сбыл уголь в Батавии[20]20
  Батавия – ныне г. Джакарта, столица Индонезии.


[Закрыть], после чего подрядился доставить в Сингапур большой груз на общую сумму в 100 000 долларов. Когда груженный «Ланцестон» покинул порт, одному из малайских купцов пришла в голову страшная мысль: а не тот ли это Хейс, о котором год назад шумели газеты на всех берегах Тихого океана? Но бить тревогу было уже поздно.

Капитан Хейс объявился в Южно-Китайском море, где занялся работорговлей, проделывая торговые операции весьма оригинально.

Однажды он взялся доставить китайских кули на плантации Северной Австралии. Помимо платы за провоз капитан получил еще по десять долларов с головы каждого «пассажира», чтобы уплатить таможенникам пошлину. Но Булли крайне нуждался в деньгах и не хотел платить австралийским властям.

У порта назначения Хейс притопил трюмы и подал сигнал бедствия. Портовый буксир поспешил на помощь «Ланцестону». Булли сообщил «австралийцу», что его судно скоро пойдет ко дну, и любезно попросил доставить перепуганных кули с тонущего корабля в порт.

– Я заплачу вам по три доллара за каждого спасенного, – добавил Хейс. – А пока я собственными силами постараюсь откачать воду и удержаться на плаву до вашего возвращения.

Как только буксир с китайцами на борту скрылся из глаз, заработали помпы, «Ланцестон» вздохнул, поднялся из моря до ватерлинии и взял курс в открытый океан. А в карманах Булли остались лежать несколько тысяч долларов, предназначенных для портовых сборов.

Жизнь Були протекала бурно. Помимо работорговли он занимался поставками оружия в Новую Зеландию племенам маори, содержал драматический театр, крал суда, снова женился, грабил жемчужные плантации и торговые фактории, терпел кораблекрушения…

Еще долгое время деяния Хейса оставались безнаказанными, пока он не впутался в… политику! Булли подрядился вывезти с острова Гуам беглых испанских политических заключенных по цене 24 доллара с головы. Однако испанские власти не зевали. Во время начавшейся операции по спасению испанской оппозиции Хейса арестовали с поличным, он оказался на Филиппинах в тюрьме особого режима для особо опасных преступников.

Но и там Булли сумел устроить себе приличную жизнь. Он коротал срок в доме начальника тюрьмы, развлекая испанца рассказами из своей богатой биографии, а когда наведывался в гости епископ Манилы, Хейс с глубоким знанием дела вел с ним неторопливые богословские беседы и услаждал слух его преосвященства профессиональным исполнением церковных гимнов. Кончились эти встречи тем, что отъявленный безбожник Хейс принял католичество и в 1876 году за примерное поведение был выпущен из тюрьмы досрочно. Епископ даже выхлопотал ему бесплатный проезд до Сан-Франциско.

Булли сильно изменился. Исхудал, поседел, был болен и в который раз оказался без гроша в кармане. Но ошибались те, кто думал, что старый разбойник остепенится.

Немного оправившись, он угнал из Сан-Франциско яхту «Лотос» вместе с женой владельца. На Самоа Хейса встретили как долгожданного блудного сына. Булли на радостях здорово напился со старыми друзьями, осмотрелся и начал прежнюю греховную жизнь.

А в следующем 1877 году Уильям Генри Хейс был убит, но еще долго многие в это не верили. Булли раньше часто распускал слухи о своей смерти, чтобы охладить пыл кредиторов и полиции.

В противовес его насыщенной жизни смерть Хейса была прозаична: ревнивый муж опустил на голову Булли полено, и грешная душа мошенника отлетела в объятия дьявола.

Аферы отставного корнета

В конце XIX – начале XX века имя Николая Савина не сходило со страниц европейских и российских газет. Его дерзким авантюрам позавидовали бы сам граф Калиостро и многие другие великие авантюристы и мошенники разных времен.

В апреле 1874 года из спальни великой княгини Александры Иосифовны исчезли изумрудные серьги, золотая печатка, старинные кресты и бриллианты из оклада семейной иконы. По подозрению в краже фамильных драгоценностей полиция арестовала Николая Савина, корнета лейб-гвардии Гродненского гусарского полка. На допросе бравый гусар показал, что ценности для того, чтобы заложить их в ломбард, передал ему сын княгини великий князь Николай Константинович, племянник самого императора. В доме Романовых разразился грандиозный скандал. Чтобы замять дело, великого князя объявили душевнобольным и отправили «лечиться» в Ташкент. Корнета же уволили из армии, предложив срочно покинуть пределы империи.

Отставной корнет объявился в Париже. Красавец атлет с голубыми глазами и изысканными манерами, прекрасно образованный, остроумный рассказчик, бегло изъяснявшийся на пяти языках, имел успех в обществе. Окунувшись с головой в развлечения парижского полусвета, он наделал долгов, а когда кредиторы взяли его за жабры, сбежал в Америку, где началась его феерическая эпопея крупного международного авантюриста.

В Сан-Франциско под именем графа Тулуз-Лотрека Савин снял достойные пышного титула самые роскошные апартаменты и распустил слух, что русское правительство поручило ему разместить в Соединенных Штатах крупные промышленные заказы для строительства Транссибирской магистрали. Финансисты и сталелитейные магнаты боролись за честь быть представленными «русскому графу». Савин охотно принимал у себя глав промышленных концернов и брал авансы за посреднические услуги. Набив долларами тугой кошелек, он исчез так же внезапно, как и появился.

Просматривая газеты на пути через Атлантику в Европу, Николай Савин наткнулся на статью, где говорилось о низкой боевой готовности итальянской кавалерии, конница которой остро нуждалась в обновлении.

В Риме аферист предстал перед итальянским правительством в роли богатого русского коннозаводчика, имевшего заранее разработанный план поставки орловских рысаков для нужд итальянской армии. Своевременное предложение заинтересовало итальянцев. Получив под проект крупную сумму денег, мошенник сделал ноги из вечного города.

Оборотистый аферист вынырнул в столице Болгарии Софии. Заполняя регистрационную книгу отеля, он подписался: «Великий князь Константин Николаевич». Через день вся София знала, что в город прибыл кузен русского императора.

На светском рауте, устроенном в честь почетного гостя, высокие чиновники множество раз извинялись за столь скромный прием: финансы страны в ужасном расстройстве. «Великий князь» великодушно предложил братьям-славянам устроить солидный заем в парижских банках. Болгары обрадовались столь неожиданному случаю и осторожно попросили 20 миллионов франков. «Не стоит мелочиться, – обворожительно улыбнулся аферист. – За суммой менее 30 миллионов к французам и обращаться неудобно».

Болгарский трон в то время был вакантный. В благодарность за хлопоты и в знак вечной дружбы между братскими народами «великому князю Константину» предложили стать царем болгарским! От такой перспективы даже у Савина закружилась голова.

Утром следующего дня он внимательно рассматривал себя в зеркале, пытаясь представить на своей пышной шевелюре царскую корону. Решив подстричься, он велел коридорному послать за парикмахером.

Лучший софийский мастер не замедлил явиться. Когда-то он успешно практиковал в Петербурге и не раз подстригал настоящего великого князя Константина. Предвкушая новую встречу, он вошел в номер и… разом рухнули все радужные планы афериста. Претендент на трон покинул отель за полчаса до появления полиции. Главное в карьере мошенника – вовремя смыться.

Вскоре о Савине заговорила вся Европа. Калейдоскоп афер в Вене, Париже, Лондоне, Гамбурге и Лиссабоне поднял на ноги всю полицию европейских стран. Но Савин умело менял внешность, имена и изобретал все новые способы отъема денег у европейцев. Корнет обвинялся в подделке банкнот, шантаже, торговле фальшивыми драгоценностями, двоеженстве, финансовых махинациях, продаже не существующих в действительности земель и поместий… Дарил знатным особам породистых лошадей, взятых напрокат. Когда в тесной Европе Савину стало все сложнее добывать себе кусок хлеба с маслом, в 1892 году он вернулся в Россию.

В Санкт-Петербурге подходило к концу строительство Исаакиевского собора. Рабочие приступили к демонтажу деревянных лесов вокруг храма, стоивших целый капитал.

Ранним хмурым утром у собора осадил рысаков высокий статный кавалергард и вежливо попросил разрешения осмотреть стройку. В конце плодотворной экскурсии офицер заручился согласием подрядчика на вторичный осмотр, на который он привез с собой двух иностранцев. А спустя несколько дней к Исаакиевскому собору подкатило несколько десятков подвод, и полсотни рабочих энергично начали погрузку лесов. Появился подрядчик и потребовал объяснений. Ему сунули под нос акт и копию договора купли-продажи лесов английской фирме «Плумпудинг и Кº», где в виде задатка фигурировала уплаченная сумма 10 000 рублей.

Полиция установила, что леса английской фирме продал небезызвестный отставной корнет Савин, вскоре исчезнувший в неизвестном направлении.

Из Петербурга в Москву прибыл вечерним поездом важный офицер в длиннополой шинели. В гостинице «Националь» он потребовал себе лучшую комнату, предупредив хозяина заведения, что рано утром отбывает во Владимир.

В 06.15 утра коридорный осторожно постучался в номер, вошел и осторожно разбудил офицера, храпевшего сном праведника. Постоялец сонным голосом попросил принести ему из кармана форменных брюк портсигар. Но брюк нигде не было видно. Лакей дрожащим голосом доложил об этом его высокоблагородию. «Болван! Они на кресле, рядом с письменном столом!» – вспылил офицер. Коридорный безрезультатно обшарил указанное место. Брюки исчезли! Лакей в панике заметался по комнате.

Офицер вскочил с кровати и в ярости прорычал: «Брюки украли! В них были золотой портсигар, документы и шесть тысяч рублей!» Взбешенный офицер потребовал к себе хозяина, пригрозил немедленно сообщить обо всем губернатору. Владелец гостиницы с трудом успокоил гостя, предложив ему имеющиеся у него в наличии три тысячи рублей и обещая приложить максимум усилий для поисков вора и украденного имущества. А пока не соизволит ли господин офицер примерить другие брюки? Иначе он опоздает на поезд! Постоялец дал себя уговорить, взял деньги и укатил на вокзал, обещая посетить «Националь» на обратном пути.

За одну ночь отставной корнет заработал круглую сумму. Персоналу гостиницу даже не пришло в голову, что гвардейский офицер въехал в гостиницу вообще без брюк. Ведь из-под длиннополой шинелью видны только сапоги.

Несколько лет Савин прожил на французской Ривьере. В качестве «охотничьих угодий» он выбрал многочисленные казино в Монте-Карло. Бросал золотую монету на поле запущенной рулетки и сквозь зубы тихо произносил по-русски в сторону крупье:

– На, подавись, ублюдок!

– Простите, мсье, на какой номер вы поставили? – переспрашивал крупье.

Но аферист делал вид, что не слышит. Шарик замирал на выигрышном номере.

– О, я выиграл! – радостно восклицал Савин. – Семьсот двадцать франков!

Крупье пытался возражать

– Но, мсье, вы очень неясно назвали номер, и я не уверен, что вы выиграли.

Лицо мошенника наливалось кровью.

– Что? Да у вас со слухом не в порядке, милейший! Это просто грабеж среди бела дня!

Чтобы избежать скандала и не отпугнуть респектабельную публику, Савину немедленно выплатили выигрыш и внесли в черный список нежелательных персон.

Через месяц, изменив внешность, он снова появился в казино, уверенно прошел в зал администрации и потребовал тысячу франков. Наглеца узнали.

– Убирайтесь! На этот раз ваш номер не пройдет.

– Вам лучше заплатить. В противном случае я разденусь догола, выйду в игровой зал и стану вопить, что меня раздели здесь до нитки.

Аферист невозмутимо начал раздеваться. Инспектор казино запаниковал.

– Немедленно прекратите этот цирк! Вот ваши деньги.

После февральской революции 1917 года Николай Савин восстановился в армии и служил начальником караула Зимнего дворца.

Однажды к главному подъезду резиденции русских царей подъехал богатый американский турист.

– Я хочу видеть хозяина дворца.

Часовые, не владевшие английским языком, вызвали начальника. Появился корнет Савин в новенькой форме, но американец не разбирался в русских званиях. Для него было достаточно, что часовые звякнули шпорами и взяли на караул.

– Я хочу купить это здание, разобрать по кирпичам, перевезти в Америку и там собрать, – сказал американец.

Савин и бровью не повел.

– Прекрасная мысль, – одобрил проект «хозяин» Зимнего. – Но, боюсь, это вам не по карману. Персидский шах предложил мне…

– Я дам больше, – с жаром заявил заокеанский турист.

О цене со многими нулями быстро договорились. Савин попросил покупателя принести деньги к пяти часам.

В архиве дворца начальник караула раздобыл старый бланк с гербовой печатью. Ровно в пять часов запыхавшийся американец притащил два чемодана денег, в обмен на которые получил связку старых ржавых ключей и «купчую» следующего содержания: «Настоящим удостоверяю, что податель сего, подданный Америки мистер Джонсон, заплатил подданному России Хлестакову два чемодана долларов».

Росчерк подписи и приписка: «Дураков не сеют, но жнут».

После прихода к власти большевиков Савин оказался во Владивостоке. Масштабы деятельности афериста пошли на убыль. Он постарел и зарабатывал на жизнь более мелкими проделками. Впрочем, и они не были лишены блеска.

Чтобы заполучить новые сапоги, он заказывал у разных сапожников две одинаковые пары. Когда ему в апартаменты приносили первый заказ, он жаловался, что левый сапог немного жмет, просил поставить его временно на колодку, правый же оставлял у себя. А когда второй сапожник приносил другую пару, спектакль повторялся, только теперь заказчику жал правый сапог. Заполучив сапоги на обе ноги, Савин менял место жительства.

Однажды мошенник сдал в комиссионный магазин старую скрипку, утверждая, что это подлинный страдивари и назначил за нее цену – 15 000 иен (дело было во время оккупации Дальнего Востока японцами). Спустя два дня в магазин заглянул элегантно одетый покупатель и сразу обратил внимание на скрипку.

– Какая редкая вещь! – восхитился он. – Сколько стоит?

– Восемнадцать тысяч.

– Покупаю. К сожалению, у меня нет такой суммы при себе, вот вам задаток – две тысячи. Остальные занесу завтра.

Ближе к вечеру в магазине появился Савин.

– Я срочно уезжаю. Придется мне забрать скрипку.

– Я покупаю ее за вашу цену, – объявил хозяин магазина.

– Как вам будет угодно.

Напрасно в магазине ждали элегантного покупателя – сообщника афериста. На скрипке, которая и гроша ломанного не стоила, партнеры наварили 13 000 иен.

Последние годы своей бурной жизни Николай Савин прожил в эмиграции – Харбине и Шанхае. В разные годы он держал в своих руках огромные богатства, но так и не скопил себе на благополучную старость. Деньги не были для него самоцелью – как настоящего игрока его в первую очередь увлекал сам процесс виртуозной авантюры.

Умер он нищим в 1937 году в больнице католической миссии Шанхая.

Оранг Русия в тропической Голландии

В конце XIX века в голландской Ост-Индии (Индонезия) появился смуглый молодой человек, подданный Российской империи. Он представлялся Василием Малыгиным[21]21
  Настоящее имя Василий Пантелеймонович Мамалыга, 1865 г.р.


[Закрыть], горным инженером. Так далеко от родины судьба забросила его в поисках концессий на разработку полезных ископаемых.

На острове Ломбок гостя из неведомой страны принял раджа княжества Карангасем Рату Нгурах. Русский путешественник произвел на него приятное впечатление – рослый, вежливый, обрамленное рыжей бородой широкое волевое лицо, взгляд добродушный, но решительный и острый. Заморский инженер хорошо говорил на английском, китайском, голландском языках и уже делал явные успехи в овладении местного наречия.

Чтобы получить работу Малыгин заявил, что владеет тайными знаниями и сверхъестественной силой, что не замедлил продемонстрировать: наклонился над сосудом с водой, пробормотал «заклинания» и незаметно бросил в него кусочек натрия. Вспыхнуло пламя. Придворная знать ахнула. Пущенный в ход фосфор произвел еще больший эффект. С этого дня гость из далекой северной страны стал для раджи высшим авторитетом и незаменимым советником по всем вопросам. Ломбокцы не могли выговорить непривычное для них имя нового друга и стали называть его Оранг Русия (Русский Человек).

Карангасем, как и многие другие княжества и султанаты Ост-Индии, вот уже триста лет принадлежал Голландии. В колонии периодически вспыхивали восстания и мятежи. Но, умело применяя римскую политическую формулу «разделяй и властвуй», голландцы успешно подавляли попытки раджей обрести независимость. Малыгин, авантюрист с обостренным чувством справедливости, рассказал радже, что Голландия – маленькая европейская страна. Ломбоку достаточно объединить усилия с князьями соседнего острова Бали, чтобы сбросить голландцев в море. Новый советник раджи брал на себя заботы по закупке оружия в Сингапуре, где хозяйничали англичане – соперники голландцев по заморской экспансии.

Малыгина поддержали принцы крови, и началась подготовка к восстанию. Похоже, у русского авантюриста были далеко идущие грандиозные планы – превратить захолустный остров Ломбок в процветающую провинцию по образцу Сингапура.

В 1894 году раджа Рату Нгурах уведомил голландскую администрацию, что больше не является вассалом и данником нидерландской короны.