Текст книги "Достанем врага везде!"

И, как говорится, на самом интересном месте у Виктора вновь ожила рация внутренней связи.

– Стрелок, к нам снова гости. Много гостей, – доложил наблюдатель внешнего периметра. – Половина на танках.

– Понял, идем встречать, – буркнул Савченко; он уже сообразил, что «прогулка по парку» закончилась и сейчас начинается настоящая боевая работа, к которой их готовили. Теперь от него как от старшего зависели жизни подчиненных ему бойцов. Он посмотрел на своего заместителя и сказал: – Скорцени, позаботься об интуристах, а мы пойдем пообщаемся с новоприбывшими.

Диверсанты и моряки с «Забияки» почти бегом бросились в сторону главных ворот порта. Только одного из пулеметчиков, круглолицего могучего бурята, успел остановить Скорцени – все-таки в одиночку против целой команды матерых рейнджеров управиться сложно.

– Камрады, туда, – диверсант качнул стволом своего автомата в направлении тупика, образовавшегося между кирпичной стеной древнего склада, с боков сжатого рифленым железом новых ангаров. Американцы понуро проследовали в указанном направлении. В их движениях не чувствовалось ни агрессии, ни испуга, но такое напускное послушание могло быть и уловкой, поэтому конвоирующий их пулеметчик не убирал указательный палец с гашетки своего «Печенега».

– Вот здесь вы переждете смутное время, – когда «джи-ай» вошли в тупик, сообщил им Скорцени. Потом обратился к морскому пехотинцу: – Ты присматривай за ними, землячок, и действуй соответственно закону военного времени. Короче, шаг влево, шаг вправо, прыжок на месте является провокацией…

– Моя твоя не понимает, твоя бежит – моя стреляет, – явно дурачась, ответил пулеметчик и засмеялся, обнажив крепкие белые зубы. А и без того узкие глаза превратились в две щелочки.

– Правильно мыслишь, земеля, – диверсант одобрительно похлопал пехотинца по плечу и бросился догонять своих…

Бронеколонна, ворвавшаяся на территорию порта, была внушительной. Во главе двигались четыре танка «Т-72», облепленные квадратами динамической защиты, как коровы слепнями. За танками тащились БТРы, совсем новые, с еще не успевшей выгореть на солнце краской; броневики густо облепили грузинские солдаты.

– Их не меньше двух рот, – быстро прикинул командир абордажной команды. – Как бы они нас не смяли. – Это не был испуг или малодушие, а трезвый расчет опытного бойца, просчитывающего соотношение сил и возможные варианты развития событий.

– Могут, – согласился Стрелок, – если мы не подойдем к этому вопросу технически. Главное – не дать им разбрестись по всей территории базы.

– Да они сами не особо горят желанием отходить друг от друга, – презрительно скривился находившийся рядом Скорцени.

– Тогда сделаем так… – Виктор уже воочию видел картину предстоящего боя.

Засаду они организовали по всем правилам современной тактики, включив в огневую мощь вооружение двух штурмовых групп и вставшего на рейде «Забияки».

Когда колонна наконец целиком втянулась на территорию порта, с крыши портоуправления грянул выстрел гранатомета. Реактивная граната «Вампир», оснащенная боевой тандемной частью, врезалась в борт замыкающего броневика. Мощный взрыв буквально разорвал пополам боевую машину, разбрасывая в разные стороны кровавые ошметки экипажа и десантников. Пылающие обломки надежно закупорили возможность к отступлению.

Бронеколонна в ужасе замерла, как гигантская змея, недоумевающая, кто посмел наступить ей на хвост. Чуть позже башни танков с длинными хоботами пушек задергались и стали разворачиваться в сторону, откуда прозвучал выстрел…

Морской пехотинец, с комфортом разместившийся в кабине портового крана, установил на открытом окне продолговатую коробку портативного лазерного целеуказателя. Прижавшись к резиновому наглазнику, боец навел прибор на башенный люк головного танка – это была самая уязвимая точка боевой машины.

В следующую секунду со стороны моря был совершен выстрел с носового орудия «Забияки», затем донеся свист летящего снаряда, и тут же на башне головного вспыхнул алый куст взрыва. Следом – другой взрыв, куда более мощный. От сдетонировавших боеприпасов «Т-72» разворотило, как баллончик из-под аэрозоля, брошенный в костер; наружу выглядывали лишь острые лепестки выгнутой брони, над которыми бушевало пламя.

Вторгшаяся в порт бронеколонна теперь была наглухо закупорена, а дальше началось элементарное и беспощадное избиение.

Очередной снаряд с фрегата разворотил моторный отсек второго танка, экипаж которого не успел выбраться наружу. Танк запылал, как сухие дрова, выбросив вверх густой смолянистый дым. Шансов уцелеть у бронетехники не было ни единого, моряки работали по ней высокоточным оружием. Стомиллиметровый морской снаряд «Китолов-М», оснащенный лазерной головкой наведения, раз за разом точно ложился в те места, что указывал оператор целеуказателя.

Засевший на портовом кране наводчик был специалистом высокого класса, и меньше чем через минуту все четыре «Т-72», защищенные с бортов динамической защитой, были уничтожены; лишь с последнего танка успели выбраться люди до того, как его разворотил очередной снаряд «Забияки». Дальше фрегат перенес огонь на бронетранспортеры, которые к тому времени покинули и десантники, и экипажи, оказавшиеся, к вящему ужасу, между молотом и наковальней. Позади рвались корабельные снаряды, курочащие алюминиевую броню боевых машин, а спереди вели огонь моряки и диверсанты. Пулеметчики секли над головами, воздействуя больше психологически, и лишь снайперы работали по-боевому, успокаивая навеки бронебойными пулями самых неугомонных.

Бой длился около десяти минут. Бравые генацвале еще немного посопротивлялись после уничтожения последнего броневика, потом затихли. В черных комбинезонах лежащие десантники напоминали кляксы, разбросанные по асфальту среди раскуроченной техники. Все они находились под прицелом засевших на крышах морских пехотинцев. Положение было безвыходным.

Савченко опустил автомат и привычным движением надел предохранительный колпачок на оптический прицел, потом посмотрел на командира абордажной команды с легкой усмешкой:

– Ну, что, антикорсар, фрукты созрели, можно брать голыми руками. Они твои.

Морпех молча кивнул, встал у проема, сложил ладони рупором и громко крикнул:

– Граждане гвардейцы, бросайте оружие и сдавайтесь! Только в этом случае мы можем гарантировать вам жизнь! На размышление одна минута, время пошло!

Он едва успел опустить руки, как с асфальта поднялось сразу несколько солдат, отстегивая сбруи, со звоном и лязгом полетели автоматы. За ними последовали остальные.

В этих людях не чувствовалось ни агрессии, ни отваги, они были напуганы и затравлены. Сейчас никто бы не поверил, что перед ними те самые вояки, которые с гордо поднятыми головами и фанатично блестевшими глазами маршировали под бело-красными стягами. Они были окончательно сломлены, представляя не группу личностей, а просто биомассу, не представляющую никакой угрозы…

Снова ожила портативная рация. Виктор, чтобы получше слышать, прижал наушник. Группа Микиса, посланная за пределы порта в разведку, докладывала: «В Поти начался гон, из города бегут и гражданские, и военные. Опасность еще одной атаки отсутствует».

– Все, гроза Веселого Роджера, давай радио на флагман. «Плацдарм держим крепко, готовы к приему основных сил».

– Вот так, война в духе лучших военных теоретиков. «Огонь и натиск – главные компоненты победы», – процитировал командир абордажной команды. Легкость, с которой они захватили главную военно-морскую базу Грузии, его если не взбесила, то уж точно не порадовала. Такие «прогулки» лишь расслабляют бойцов, вселяя в их подкорку уверенность в своей непобедимости. А потом, когда дело доходит до схватки с настоящим супостатом, приходится за пренебрежение платить самую большую цену – собственными жизнями…

В гавань один за другим важно входили десантные корабли. Серые громады причаливали к бетонным монолитам пирсов, носовые аппарели медленно распахивались, как рты выброшенных на берег гигантских рыб. Из чрев этих стальных гигантов, лязгая траками, выезжали боевые машины морской пехоты.

Самое неблагодарное занятие – это строить планы на будущее, и дело не в мистике или обывательских предрассудках; просто, видимо, существует неучтенный мировыми светилами от науки всемирный закон невезения. Другого ответа для себя Раджа просто не видел. Ведь он все сделал блестяще – ликвидировал телохранителя, «выключил» сирийца, потом в спокойной обстановке провел технологический процесс по превращению того из живого человека в биоробота – зомби. Аль Нулис на удивление без последствий перенес инъекцию и процесс внушения, и теперь араб полностью находился во власти израильского разведчика; тот даже «поставил» своему подопечному кнопки «вкл» и «выкл» из редких фраз мертвого языка иудеев идиша, чтобы полностью исключить возможность несанкционированного запуска живой бомбы.

Все сделал, все учел. Он уже знал, где находится одна из оперативных касс террористов – правда, чтобы получить счета и наличку, необходимо личное присутствие сирийского бизнесмена, но это мелочи, ведь он его контролировал полностью. Оставалось лишь вылететь из Грузии в Крым. И… вот тут срабатывает этот гребаный закон невезения. Вылететь из Тбилиси невозможно: русская авиация, уничтожая самолеты грузин, заодно взорвала подстанцию, выведя, таким образом, из строя международный аэропорт. Вот, что называется, «видит око, да зуб неймет», – скрипел зубами Раджа, вне себя от ярости и бессилия. Но как настоящий профессионал он не впадал в апатию, а мучительно искал выход. Мозговой штурм в одиночку – занятие, по напряжению и энергозатратам сравнимое с многочасовой тренировкой в тренажерном зале.

В первую очередь пришлось избавиться от Ираклия. От трупа телохранителя стал исходить неприятный запах, что могло привлечь внимание посторонних. Убрать его для бывшего спецназовца не было проблемой – расчлененкой занимаются не только маньяки, – куда сложнее было выбраться из города, а затем из страны, охваченной войной. Ведь в любой момент мог появиться компаньон Аль Нулиса Димурия Пааташвили. Генерал имел серьезный вес в столице, и это могло сильно осложнить продолжение операции.

«Нужно выбираться, но как?» Вариантов было несколько. Связаться с местной резидентурой или обратиться к Туристу. Оба варианта были вполне эффективными, но также имели серьезные недостатки. Во-первых, это било по репутации Раджи, а во-вторых, при отчете руководству резиденты обязательно приписали бы себе успех операции – а, как считал, агент, он уже достаточно прослужил в «Моссад», чтобы, как какой-то безусый пацан, не таскать из огня каштаны для других.

«Это мой бенефис, даже если он будет последним в карьере», – размышлял про себя Раджа, сидя в кресле и рассеянно перебирая пальцами клавиатуру ноутбука. Работа с компьютером мобилизовала его сознание и, как хитрая отмычка, помогала открыть сложный замок возникшей загадки. Так бывало неоднократно – и, к удивлению самого разведчика, случилось и в этот раз. Попав на один из военных сайтов, Раджа вспомнил о двух израильских генералах, которые проживали в этой гостинце, а затем куда-то исчезли, оставив за собой номер. Вчера они вернулись, «занятый» своими делами разведчик не удостоил их своим вниманием, а сейчас удивился подобной беспечности. В конце концов, они – военные, и к тому же евреи. А у евреев за многие сотни лет так называемой цивилизации на уровне генетического кода заложилось понятие – помощь соплеменнику.

«То, что подчас сложно сделать одному, трое сделают с легкостью, – воспрял духом Раджа, вспомнив вовремя, что зарядил микрофонами не только номер сирийца, но также не обошел вниманием жилище соплеменников. – Неплохо бы выяснить настроение господ генералов», – пальцы агента «Моссад» с проворством пианиста-виртуоза забегали по клавиатуре ноутбука…

Ицхак Каплан сидел в кресле перед стеклянной дверью балкона и смотрел на величественный пейзаж Кавказских гор, грея в ладонях бокал с выдержанным грузинским бренди. За окнами стояла изнуряющая летняя жара, а здесь, в номере, кондиционеры обеспечивали приятную прохладу.

Впрочем, ни глоток бренди, ни комфортный для тела и души климат, ни пейзаж, достойный кисти величайших художников, не радовали старого солдата. Военными, как правило, становятся люди честолюбивые, мечтающие о подвигах как о ступенях карьерной лестницы, где маршальский жезл – всего лишь золоченая ручка от двери в другой мир. Мир славы и почитания. С возрастом многие иллюзии исчезают бесследно, отпадают, как шелуха на ветру, обнажая сущность бытия. Не ухватив заветного жезла, многие из прожженных вояк вдруг понимают, что такое незапятнанная честь. Хотя как можно не запятнаться, участвуя в кровавых бойнях? Война – поле деятельности убийц, а не праведников, кто бы и за что ни воевал. Но именно война дает индульгенцию от всех грехов.

Генералу Каплану не однажды приходилось отдавать приказы своим танкам на обстрелы населенных пунктов палестинцев и ливанцев. Он защищал свою страну, а по ту сторону границы скрывались террористы, трусливо прячущиеся среди беженцев. И даже невинные жертвы тогда казались оправданными…

«Тогда, а сейчас?» – на этот вопрос у боевого генерала не было ответа. Каплан поднес ко рту пузатый бокал и одним глотком осушил его.

– Ицхак! – в комнату стремительно вошел взволнованный генерал Шейн, он все это время провел в гостиной, не открываясь от телевизора. – Только что передали по «Евроньюс» – русские заняли Гори. Это всего в шестидесяти километрах от Тбилиси!

– Даже при яростном сопротивлении – это два часа ходу для танков, – сухо констатировал Каплан, потом вяло кивнул в сторону городских построек: – Только вот кто будет сопротивляться? Эти певуны?

– Нет, они не посмеют занять столицу. Это значит… – в голосе штабиста проскользнули нотки животного испуга. – Америка не допустит… Евросоюз, НАТО…

– Абраша, прекрати ересь нести, – будто от приступа зубной боли поморщился бывший танкист. – Оставь ее для политиков и журналистов, чтобы они этой ерундой пичкали общественное мнение обывателей. А ведь мы знаем истину, которая кроется всего в двух словах – право сильного. Французам мешал Бокаса, его обвинили в людоедстве и поместили за решетку. Можно подумать, он съел первого в своей жизни! Не устроил Норьега американцев – и все, наркобарон, пожалуйте «за решетку». Ну а чем русские хуже? Тем более там, на Западе, пресса давно талдычит, что из Афганистана через Грузию американские военные самолеты в Европу доставляют наркотики. Чем не повод?

– Они не посмеют.

– Кто-то нас убеждал, что они и за Южную Осетию не вступятся, а вступились. Еще как вступились. – Каплан поднял пустой бокал и сквозь стекло посмотрел на собеседника. На его лице заиграла лукавая улыбка. – Самое неприятное в этом деле знаешь что? В этом деле мы высвечиваемся не туристами, не бизнесменами и даже не военными советниками, посланными дружественной Грузии страной. Мы здесь всего лишь «солдаты удачи», грязные наемники. – Генерал вытащил из нагрудного кармана зарубежный паспорт и бросил на подоконник. – И не мне тебе, Абрахам, объяснять, как на войне поступают с наемниками. Чаще всего их вешают, но иногда сажают на взведенную гранату.

– Не посмеют! – взвизгнул генерал Шейн, лихорадочно соображая, что на всех планах, разработках и оперативных картах стоят их подписи, как разработчиков. В данном случае педантичность могла стать смертным приговором. – Им не позволит ни Кнессет, ни наш премьер-министр.

– Ты еще забыл упомянуть МИД и мировое сообщество. Только дипломатические сношения – это время, а танки с триколором уже в двух часах ходу, и города занимают ни дипломаты и чиновники, а войска. И солдаты, которые совсем недавно потеряли друзей, всегда настроены на месть. Тут уж ничего не поделаешь, а ля гер ком а ля гер, как сказали французы. На войне как на войне. – Самое простое было бы просто скрыться за стенами израильского посольства, но отправляя их на Кавказ, командование предупредило о невозможности такого шага. Государство иудеев к чужим конфликтам не имеет никакого отношения.

– Значит, остается только одно – бежать, – Абрахам Шейн уже полностью восстановил душевное равновесие и теперь мог раскладывать логический пасьянс.

– Интересно, как? Аэропорт не функционирует, в порту Поти высадилась морская пехота русских, – озвучил рекогносцировку Каплан, со стуком ставя пустой стакан на подоконник возле паспорта. – А счет уже пошел на часы.

– Но открытым еще остается порт Батуми, – бывший генштабист начал размышлять вслух. – Мы можем туда быстро добраться, затем за несколько тысяч долларов нанять катер и выехать на нем в Турцию. Это совсем рядом, а уже от янычар вылетим на землю обетованную.

– Логически верно, – Ицхак Каплан вяло зааплодировал. – Для страны, где зарплата в пятьдесят долларов считается солидным доходом, несколько тысяч долларов – как богатство Али-Бабы, не то что на катере, на собственном загривке с ветерком доставят.

– Значит, пора собираться?

– Пора, – согласился бывший командир бронетанковой бригады. Поднявшись из кресла, он взял паспорт, но спрятать в карман не успел. Во входную дверь постучали…

– Шалом, господа офицеры, – Ицхак Каплан обернулся на голос неожиданного гостя. Перед открытой дверью стоял невысокого роста мужчина, опрятно одетый, с совершенно не запоминающимися чертами лица. Его внешность казалась смазанной, размытой; даже в компании двух человек он наверняка остался бы незаметным. Отличная внешность для оперативника, но генерал-танкист с такими тонкостями секретных служб знаком не был.

– Ты кто и что тебе нужно? – грубо спросил пожилой вояка. Незваный гость улыбнулся.

– Ваш земляк, бизнесмен Лео Межберг. – Раджа назвался своим «залегендированным» именем. – Здесь у меня шли переговоры о совместном предприятии, но, видите, что здесь происходит. Сперва думал переждать, но ситуация с каждым часом становится все хуже.

– Ну это ясно, а от нас ты чего хочешь?

– В другое время я бы вас, конечно, не потревожил, но понимаете… сейчас… Вы позволите мне войти? – липовый коммерсант неловко замялся, изображая смущение. – Думаю, сейчас нам, единоверцам, следует держаться вместе и не ждать начала боевых действий в городе.

– Действительно, не надо, – смягчил тон Ицхак Каплан. Если у президента имелись какие-то боеспособные подразделения, которые с самоотверженностью японских камикадзе решились бы задержать наступающих, то городских боев наверняка не избежать. А в этом аду сам черт не сможет помочь, не то что ноты протеста МИДа или даже личная просьба премьер-министра. Хеппи-энды бывают только в фильмах про «рядового Райана».

– Пока не началось столпотворение, нужно уезжать, – после словесной прелюдии наконец перешел к цели своего визита Раджа.

– Мы решили добираться в Батуми, а оттуда в Турцию, – из-за спины командира танковой бригады появился Абрахам Шейн. Он уже был полностью собран – голову прикрывала широкополая панама, на левом плече дорожная сумка, правую оттягивал большой чемодан.

– Великолепно, – усмехнулся разведчик, при этом недобро сверкнув своими темными глазами. – Два израильских генерала решили нелегально проникнуть в мусульманскую страну.

Двое прожженных вояк недоуменно переглянулись – именно этот аспект они как-то выпустили из виду. А вариантов последствий было великое множество – от ареста и убийства на границе фанатиками до похищения и переправки куда-нибудь в лагерь террористов для публичной казни, снятой на видеокамеру. Нелегал – человек без права на жизнь.

– У вас есть другое предложение? – живо поинтересовался Шейн.

– Дорога на Ереван пока открыта, тем более что Армения – союзница России, и в районе границы боевых действий быть не может. Главное, чтобы по дороге не возникло непредвиденных задержек.

– Не возникнет, – уверенным голосом произнес Ицхак Каплан, демонстрируя запаянный в пластик бланк с грузинской вязью, жирной фиолетовой печатью, голограммной маркой и размашистой подписью. – Это распоряжение президента всем гражданским и военным службам оказывать предъявителю необходимую помощь.

Это было то, в чем так нуждался Раджа, но виду не подал.

– Отлично, только нужно торопиться. Эта бумага сегодня еще что-то стоит, а завтра – кто знает…

– Мы уже готовы выезжать, – за двоих с готовностью ответил Абрахам Шейн, демонстрируя свою поклажу, но тут же напомнил, что он штабист и даже мелочей не упускает. – Только как быть с въездной визой?

– У меня хорошие связи в посольстве Израиля в Ереване, – тут же заявил разведчик, про себя подумав: «Как и во всех других странах». – Так что с визами решим вопрос прямо на границе.

– Тогда в дорогу.

– У меня всего одна просьба, – Раджа остался стоять на месте, преграждая выход. – Здесь находится мой компаньон, он должен ехать с нами.

– Беседер [31]31
  Беседер – отлично, хорошо (иврит).


[Закрыть], – без малейших колебаний согласились оба генерала…

Война оказалась кратковременной, но достаточно насыщенной. На группу Серванта столько выпало за последние трое суток, что хватило бы на целый батальон времен наполеоновских походов.

Сейчас, сидя рядом с водителем «Лендровера», Сергей Севрюков дымил сигаретой и смотрел в окно, на улицы недавно занятого федеральными войсками Гори. На перекрестках замерли танки, у тротуаров стояли БМП и БТР, возле которых толпились бойцы с закопченными лицами – кто в касках, кто в банданах или армейских кепках. Среди них царило возбуждение, все много говорили, громко смеялись.

Серванту достаточно довелось поучаствовать в боевых действиях, но вот на такой масштабной войне он оказался впервые. До этого подобные сцены Сергей представлял по кадрам из кино; сейчас, проезжая по Гори, он не видел задорно наяривающих гармонистов и весело пляшущих солдат. «Не та война». Но и на орду янычар, поработивших очередной город, бойцы федеральных войск не походили. В глазах солдат читалось облегчение, а нервный и громкий смех был всего лишь ответной реакцией на совсем недавно пережитые бои.

Город почти не пострадал; Сергей вспомнил и сравнил Цхинвал, который они проехали вчера. Его улицы походили на декорации к фильмам «Оборона Сталинграда» или «Взятие Берлина». Разрушенные, обугленные развалины домов, искореженные остовы техники, деревья, стоявшие у дорог гигантскими сгоревшими спичками, покрытые сажей изогнутые стволы, на которых, как вкрапления рубинов, поблескивали еще не остывшие угли. И трупы, множество трупов.

Убитые в гражданской одежде и военной форме лежали вперемежку в нелепых позах, именно так, как их застала смерть. В раскаленном воздухе стоял гул тысяч мух, которые густо облепили распухшие до неузнаваемости на жаре трупы, придав несчастным еще более жуткий вид.

Среди убитых суетились местные жители, осетинские ополченцы. Кто-то искал погибших друзей, родственников, знакомых; другие собирали оружие, изымали личные документы грузинских солдат…

На площади, как дуэлянты, замерли два подбитых танка, у одного была сорвана башня, а другой с открытыми люками был покрыт густым слоем черной копоти, его моторный отсек был раскурочен.

Артиллерийская канонада то разгоралась с новой силой, то затихала, чтобы через короткий промежуток времени снова вспыхнуть, но уже значительно дальше. Война стремительно откатывалась от города.

«Война – это какая-то скороспелка» – как-то услышал Сервант от одного из офицеров. Действительно, события последних дней мелькали как в хронике на ускоренной перемотке. Едва их группа, находившаяся в авангарде батальона «Конан», уничтожила мобильную диверсионную команду грузин, как через полчаса уже въехали в небольшое село. До недавнего времени здесь жили этнические грузины, но незадолго до начала боевых действий все покинули свои дома и выехали. Брошенный населенный пункт казался вымершим, на улицах не было видно привычных для деревни картин – кур или хотя бы собак.

– Тихо, как на кладбище, – мрачно бросил один из бойцов, сидящий на заднем сиденье.

– И кладбище живет своей жизнью, поэтому не расслабляться, быть начеку, – не отрывая взгляда от дороги, приказал Сервант, и вовремя…

По двигающейся впереди трофейной «Делге» с чердака одного из домов ударил пулемет. Очередь была длинной, оттого и неприцельной. Сидящих в вездеходе разведчиков как ветром сдуло. Сиганув из открытой машины кто куда, они молниеносно залегли, выставив перед собой стволы автоматов.

Двигающиеся следом «Лендроверы», скрипя тормозами, съехали с дороги и замерли. Как средневековые рыцари, гремя пластинами бронежилетов, разведчики высыпали наружу.

Лежа в пожухлой на солнце траве, Севрюков пытался рассмотреть позицию, с которой по ним вели огонь. Сместившись немного влево, он наконец смог разглядеть большой двухэтажный дом с крышей из серого шифера, выложенной пирамидой. На чердаке было оборудовано несколько амбразур, из которых бил пулемет.

– Связь с Варваром, – коротко приказал Сервант. Батальон чеченского спецназа уже подходил к селу, и бойцы готовились к полномасштабной зачистке населенного пункта.

– Здорово, Султан. Тут нас на центральной площади подловил снайпер. Серьезный парень, движение перекрыл плотно и полностью, – доложил Сергей командиру батальона «Конан».

– Они, видно, прикрывают артиллерийского корректировщика. Только что получено сообщение о появлении танкистов в долине. Они как раз охватывали с фланга Цхинвал, когда их накрыли гаубицы грузин. Подбито несколько боевых машин, – самым подробным образом прояснил ситуацию полковник Дадышев. – Смотри, не упусти их, а то они еще много горя наделают.

– Не упущу, – ответил командир разведчиков, наблюдая, как из салона внедорожника Бизон тащит трубу оставшегося второго реактивного огнемета.

Снайпер, засевший на крыше особняка, продолжал хлестать во все стороны длинными очередями, что было весьма эффектно, но не эффективно. Бизон уже просчитал его систему стрельбы и когда пулеметчик в очередной раз менял стрелковую позицию, встал на колено, забросив на плечо трубу «Шмеля», прицелился и выстрелил.

Промахнуться с расстояния ста метров в здание размером со средний дворец культуры было бы сложно, и боевой пловец не промахнулся. Комета реактивной гранаты, блеснув лучом при свете дня, врезалась в крышу строения, пробивая легкую преграду из шифера. Через мгновение гигантской силы взрыв поглотил двухэтажное здание огненным шквалом. Когда дым развеялся, перед разведчиками предстала жуткая картина разрушений. От крыши и второго этажа остались лишь обгоревшие обломки, а в дверном проеме первого этажа стоял человек. Вернее, то, что осталось от человека. Обгорелые лохмотья открывали сгоревшую кожу, кроваво-красные волокна мышц на месте лица, вместо глаз черные провалы. Только состояние шока держало его на ногах. Кто-то из разведчиков пожалел беднягу, вогнав в лоб пулю.

Зачистка села заняла весь остаток дня. Дважды бойцы Варвара натыкались на заслоны отрядов грузинской военной полиции. Их умело блокировали, а потом массированным огнем уничтожали. Дальше разведгруппа не двинулась, расположившись здесь на ночлег и выставив на околице усиленное охранение.

Утро следующего дня началось со взрывов легких минометных снарядов. Одна из рейдовых групп грузинского спецназа обстреляла село и, не вступая в бой, поспешно ретировалась.

В следующем селении разведчики наткнулись на батарею «Тюльпанов», сверхтяжелых самоходных минометов. Пара установок, накрытых густой маскировочной сетью, стояла, укрывшись за сельской церквушкой. В боевом положении «Тюльпаны» выглядели не только не угрожающе, но и как-то нелепо. Гусеничные тягачи с задранными вверх стволами больше походили на трубы печного отопления. Но это было обманчивое впечатление: почти стопятидесятикилограммовая мина калибром двести сорок миллиметров несла колоссальные разрушения. Сработай такие минометы по зажатым в лощинам наступающим войскам, и потери были бы неисчислимыми. Но батарея пока огонь не вела.

Сервант приказал брать минометчиков «в ножи». Трое часовых не смогли оказать ни малейшего сопротивления. Несколько солдат из минометной обслуги попытались броситься на морпехов; один даже замахнулся прикладом автомата, целя в лицо Севрюкова, но тот оказался проворнее. Отбив удар, он захватил голову на болевой прием и одним движением свернул шейные позвонки.

Остальные резво задрали руки вверх и замерли в смиренном ожидании своей участи. Допрос был коротким: «пушкари» оказались резервистами, тянувшими срочную еще во времена Советского Союза, правда, на этих системах. Их всех призвали два месяца назад и тщательно готовили, вот только боевого огня открыть им так и не довелось. Командование батареи отдало приказ ждать и еще вчера отбыло в Тбилиси.

– Интересная история с географией, – тяжело вздохнув, пробормотал Севрюков: на борту одной из установок он разглядел плохо затертый трезубец. – Узнаю братьев-славян.

– Таких братьев иметь – и врагов не надо, – недовольно поддакнул Бизон. Внезапно он хитро улыбнулся и предложил: – Слышь, командир, а чего добру пропадать? Может, используем один из этих самопалов?

– А ты умеешь?

– Да чего там уметь? – удивился боец. – В нашей технике все прописано, что и куда вставлять, куда нажимать, чтобы выстрелило. Развернем и бабахнем; посмотрим, как генацвале обрадуются своим же «мандаринам».

– А целиться как будешь? – продолжал донимать подчиненного Сервант.

– У меня есть друг детства, заядлый охотник. Стреляет во все, что шевелится, а когда в руки попадает незнакомый образец, у него есть своя присказка: «Три шапки пороха, прицел вчерашний, по хутору огонь». И ни разу не подвело.

– Очень интересно, – улыбнулся Сергей; в душе каждый мужчина остается пацаном – открывателем и испытателем всего неизвестного. Он вопросительно посмотрел на Мамая. Тот отрицательно покачал головой, но, видя на лицах сослуживцев недоумение, пояснил:

– В январе девяносто пятого, когда мы безрезультатно штурмовали дворец Дудаева, начальство пригнало вот такой же «самовар». Несколько залпов – и цитадель чеченского сепаратизма пала. Зато на Западе вся пресса ревела, что русские в Грозном применили тактическое ядерное оружие. Так что, хлопцы, ежели не хотите, чтобы нас «щитоносцы» взяли за цугундер, то не надо шалить.

Логика в его словах была, поэтому Серванту оставалось лишь скомандовать:

– Всем ясно? Отбой в танковых войсках…

Занятый федеральными войсками Гори постепенно возвращался к мирной жизни, где горожане без боязни выходили набрать из дворовых кранов воды; на перекрестках рядом с танками стояли армейские грузовики, доставлявшие для жителей города продукты и гуманитарную помощь. Возле них тут же выстраивались молчаливые очереди.