Текст книги "Достанем врага везде!"

Бизон, сидя за рулем «Лендровера», что-то вполголоса мурлыкал под нос и время от времени опускал правую руку, поглаживая пластиковое цевье западногерманской автоматической винтовки. Батальон Варвара на территории одной из брошенных частей обнаружил целый склад этого добра. По щедрости кавказской души Султан Дадышев сделал подарок каждому бойцу группы Серванта.

Докуривая сигарету едва ли не до фильтра, капитан хотел выбросить окурок в окно, как внезапно его взгляд в одном из переулков выхватил съемочную группу.

Возле грязно-белого микроавтобуса «Ниссан» в яркой цветастой рубашке стоял крепыш с массивной видеокамерой на плече. Другой, долговязый парняга с длинными медно-рыжими волосами, держал перед лицом микрофон.

– Давай-ка к ним, только не спугни, – коротко приказал Сергей водителю. При приближении к микроавтобусу он заметил, как напряглось лицо журналиста, но, заметив на двери внедорожника эмблему Совета Европы, тот заметно расслабился и, доброжелательно улыбнувшись, заговорил на мови:

– Тилькы сёгодни мисто Гори був захопленый российскымы воякамы. На вулыцях миста творыця жах, йдут пограбування, вбывства, пожежи. Солдаты хопають чоловикив из мисцевых жителив и розстрилюють на мисци. А козакы, прийихавшии з воякамы, гвалтують жинок, усих без розбору [32]32
  Только сегодня город Гори был захвачен российскими военными. На улицах города творится ужас, идут грабежи, убийства, полыхают пожары. Солдаты хватают мужчин из местных жителей и расстреливают на месте. А казаки, приехавшие с военными, насилуют женщин, всех подряд (укр.). (Действительно, был такой репортаж на одном из каналов украинского телевидения. – Прим. автора.)


[Закрыть].

– Ах ты, гнида, – Сервант навалился на дверцу и выскочил наружу; учитывая его габариты, это выглядело действительно угрожающе.

– Вы кто? – репортер отпрыгнул в сторону и по-бабьи взвизгнул.

– Казаки сейчас будут тебя гвалтувать! – прорычал бывший мичман морского спецназа, утесом надвигаясь на рыжего.

– Мужики, да вы чего, чего? – от галицийского диалекта не осталось и следа.

– Не стоит мараться, Серега, – за спиной Серванта встал Мамай. – Потом будут вонять, что напали на представителей четвертой власти. – Он достаточно за две чеченские кампании насмотрелся на действия журналистов и знал, что может последовать за необдуманными действиями бойцов.

Севрюков прищурил левый глаз и покачал головой.

– Все-таки следовало бы дать тебе по сопатке.

– За что? У вас своя работа, у меня своя, – попытался оправдаться репортер. – Начальство что приказало, то и должен выполнять, иначе другого найдут.

– Дерьмо ты, и начальство твое дерьмовое. – Сервант повернулся к журналисту спиной, направляясь к джипу.

Мамай на секунду задержался и, демонстративно положив правую руку на открытую кобуру с «Перначом», серьезно предупредил:

– Засветишь нас по «ящику», накажу.

– Сергей Васильевич, радио из Центра, вас срочно вызывают в комендатуру Цхинвала. Вертолет уже выслан, – доложил Бизон.

– Ясно, значит, возвращаемся на освобожденную территорию…

В ангаре, в котором впоследствии заперли американских военнослужащих, было душно. От жары и пыли Джордж Мэйн ощущал сухость во рту и неприятное жжение в носу. Расположившиеся вблизи от него офицеры мобильного штаба чувствовали себя куда комфортней: еще бы, каждый из них достаточно времени провел в иранских песках или горах Афганистана, так что для них жара не была особой проблемой.

Впрочем, духота и жажда для полковника Мэйна тоже не стали особым испытанием, куда тяжелей были одолевающие его мысли. Из головы американца никак не шел Железный крест, припаянный к автоматному магазину одного из боевых пловцов, взявших их в плен. Джордж достаточно прослужил в разведке, чтобы не верить в подобные совпадения. Фашистский орден был продемонстрирован ему как предупреждение, как «черная метка».

О том, как работают спецслужбы, ему объяснять не стоило. Рассказы о цивилизованности – для законопослушных налогоплательщиков. На самом деле в защите государственной безопасности правил нет, и на этой тайной войне действительно все способы хороши. А самым главным методом противоборства является добыча информации. Во время допросов агенты спецслужб часто применяют пытки, физическое воздействие еще с добиблейских времен считается одним из наиболее действенных. Этим при допросах террористов не брезговали ни сотрудники британской МИ-5, ни израильского «Моссад». Американские коллеги при этом демонстративно «морщили» нос – дескать, варварство – но так продолжалось только до одиннадцатого сентября две тысячи первого года, когда террористы нанесли воздушный удар по Нью-Йорку и Вашингтону. И почти сразу же ЦРУ получило благословение на пытки, одобренное высшим руководством страны, но в духе американского политического мышления их скромно именовали «методикой альтернативных допросов». За этими тремя словами скрывалась целая технология, начиная с того, кого нужно допрашивать, как и где. Тогда-то и появились особые команды похитителей, самолеты-призраки и тайные тюрьмы вне территории США.

Все это было хорошо известно полковнику Мэйну: он был не только специалистом по подготовке и проведению цветных революций, но также и по борьбе с терроризмом методами диверсионных подразделений. Одним словом, «золотой язык»; и если его вычислили, – а демонстрация Железного креста могла обозначать только одно: так оно и есть, – то агенту ЦРУ следовало готовиться к тому, что вскоре ему на собственной шкуре доведется узнать русскую «методику альтернативного допроса».

«Нет, это невозможно, – пытался успокоиться Джордж. – Времена «холодной войны» ушли безвозвратно, не посмеют». И следом, ставя себя на место оппонентов, приходил к выводу: попадись ему где-нибудь в Ираке или Колумбии такой «иностранец», он сделал бы все, чтобы его сперва «расколоть», а затем перевербовать.

«Вот она в действии, библейская заповедь, – поступай с людьми так, как хочешь, чтобы они поступали с тобой», – полковник Мэйн уже не замечал духоты и пыли, его мозг буквально закипал от мыслей и страха перед возможными пытками. Все мысли сейчас были нацелены только на одно – на выход из сложившегося положения. «Да, скифы мы! Да, азиаты мы, с раскосыми и жадными очами», – в памяти всплыли строки из дипломной работы в Йельском университете. Перед глазами сейчас стоял круглолицый здоровяк с узкими глазами и лукавой улыбкой Будды, за которой не знаешь, что скрывается – миролюбие или садистские желания палача. Черный ствол пулемета «Печенег» в руках морского пехотинца, то и дело поглядывавший на него черным зрачком, жизненного оптимизма не придавал.

Полковник незаметно скосил взгляд в сторону подчиненных; те нашли места посветлее и, усевшись в кружок, отчаянно рубились в покер.

«Им-то чего переживать, всего лишь операторы военной электроники, знают лишь свой номер и рабочие параметры аппаратуры», – глядя на них, с непонятной злостью подумал Джордж. С ним было все намного сложнее. Конечно, можно сразу все рассказать своим дознавателям – в конце концов, это предусмотрено служебной инструкцией ЦРУ. Фрэнк Пауэрс после своего плена не только выдал все известные секреты, но также на суде обвинил американский милитаризм. Впоследствии ЦРУ обменяло его на русского разведчика Абеля. Закончил Пауэрс свой жизненный путь в авиакатастрофе, но это случилось через двадцать лет, и его смерть никто не связал с ЦРУ. Но пленителям Мэйна этого может показаться мало – могут изъявить желание его завербовать. Как тут поступить?

«Что они могут мне предъявить?» – раз за разом задавал себе вопрос Джордж, и сам себе давал ответ: «Если Фюрер у них в руках, то предъявить могут немало. Организация диверсии на территории дружественного государства – это серьезно».

Мэйн едва не воскликнул от внезапно поразившей его догадки: он наконец нашел слабое звено. Никаких документов о том, что организатором рейда группы Мирослава Скели был именно он, нет. «А это значит, что будет всего лишь слово. Его слово, безумно ненавидящего Россию наемника, против моего слова. Добропорядочного гражданина США».

Но это было самоуспокоение, полковник отдавал отчет, что после оглашения этой информации расследование будут проводить не только русские спецслужбы – ЦРУ также не останется в стороне. Недаром ведь лозунг этой организации взят из Библии: «И познайте истину, и истина сделает вас свободным». А до истины эксперты из Лэнгли умеют докапываться. Тем более что это не сложно: при обсуждении операции присутствовал еще и третий – Богдан Малюта, полковник СБУ и по совместительству агент американской разведки. Впрочем, последнее было «секретом Полишинеля» – многие высшие чины Украины почти официально сотрудничали со странами, входящими в Североатлантический военный альянс. А посол США даже поздравлял выпускников академии СБУ, при это не забывая фотографироваться с будущими разведчиками.

«Малюта спит и видит, когда накопит достаточно грошей и уедет в ридну Канаду, – американца лихорадило от дошедших до него догадок. – Он меня продаст даже не за тридцать серебреников, а за три. Алчная тварь».

Двух мнений по локализации этой проблемы быть не могло. Богдан должен был замолчать, а это могло произойти только в одном случае. Правда, воплотить в жизнь задуманное, сидя взаперти под вооруженной охраной, было крайне проблематично. Только сейчас Джордж Мэйн вспомнил о своем спутниковом телефоне; взяв их в плен, морские пехотинцы изъяли только оружие и документы, личные вещи не тронули.

Трубка спутникового телефона внешне ничем не отличалась от обычного мобильного телефона, только встроенная антенна была толщиной с мизинец. Вытащив незаметно трубку, полковник вновь посмотрел на своих подчиненных, но тем до него не было никакого дела – они коротали время, как могли.

Тем не менее Мэйн прошел к дальней стенке ангара. Здесь стояла и вовсе нестерпимая жара, но полковник уже ни на что не обращал внимания. Включив телефон, быстро набрал номер своего приятеля, с которым вместе работал против Милошевича в Сербии; теперь тот служил в службе безопасности посольства США в Киеве и как нельзя лучше подходил для задуманного. Когда на другом конце ответили, он бодрым голосом поздоровался:

– Привет, Томм!

– Хай, Джордж, рад тебя слышать, старина. – Мэйн воочию представил белозубую улыбку темнокожего гиганта.

– Мне нужна твоя помощь, дружище.

– Рад буду помочь.

Дальше полковник заговорил о всякой ничего не значащей ерунде. На самом деле это был код, которым они пользовались на Балканах. Задание составлялось из первых букв каждого слова. Телефоны агентов ЦРУ оснащались диктофонами записи, которая затем закачивалась в компьютер со специальной программой, отделяющей зерна от плевел, и выдавала уже готовую информацию по заданию. Томм с полуслова понял своего приятеля и, выслушав монолог Мэйна, заверил:

– Все будет хорошо, старина. Но ты мне должен.

– Само собой, – наигранно хохотнул Джордж. – Всегда можешь рассчитывать на мое плечо.

Отключив телефон, сунул трубку в карман и, не спеша, не привлекая к себе внимания, вернулся на прежнее место. Офицеры продолжали играть в карты, что-то бурно обсуждая; как понял полковник, поводом для дискуссии стал новый голливудский блокбастер.

«Действительно, о чем бы еще голова болела, в плен ведь попали не к боевикам армии Магди или талибам», – приблизившись к неплотно закрытым воротам ангара, Мэйн с удовольствием вдохнул насыщенного машинным маслом и гниющих водорослей, но, тем не менее, свежего воздуха. Сквозь щель американец увидел двух часовых; морские пехотинцы, разомлев под палящим солнцем, сидели под самодельным навесом, положив рядом автоматы с примкнутыми штыками.

Вокруг царила деловая суета, что свидетельствовало – высадившийся десант закрепился в порту серьезно, и вряд ли у хозяев военно-морской базы хватит силенок выбить их отсюда.

– Стрелок, тебя срочно вызывают на «Забияку», – донеслось откуда-то из-за ангаров. Что ответил невидимый Стрелок, полковник так и не услышал: главное, он уже запустил маховик для уничтожения нежелательного свидетеля. Джордж Мэйн даже не предполагал, что через два дня его вместе с подчиненными передадут американской дипмиссии, а Мирослав Скеля по прозвищу Фюрер никогда не расскажет, кто его куратор. Вызванный в Киев Богдан Малюта «трагически» погибнет в автокатастрофе, так и не поняв, за что ему выпала такая «честь». Впрочем, все эти события для полковника не имели никакого значения. Главным было сохранить тайну, а какой ценой – это уже дело десятое…

– Что там за тараканьи бега? – узнав об экстренном вызове на фрегат, обратился Савченко к командиру абордажной команды.

– Не знаю, – тот недоуменно пожал плечами. – Но что-то серьезное, судя по тому, что палубная команда ставит одну из вертушек «под пары».

Виктор не любил спешку, но вся его жизнь изобиловала только такими вот внезапными мероприятиями.

Подхватив свой автомат и рюкзак с амуницией, он вышел на территорию порта. Своих бойцов нашел в «стратегическом резерве»: с аквалангами и подводными скутерами они расположились в здании, еще недавно служившем штабом военно-морской базы. Из окон, выходящих на гавань, были видны боевые рубки затопленных катеров, торчащие над зеленоватой водой могильными склепами. Группа должна была действовать против возможных происков противника со стороны моря.

Несмотря на внешнюю расслабленность бойцов, Савченко знал: это показное, внешнее, за которым скрываются взведенные боевые пружины, которые мгновенно сработают в случае необходимости.

– Скорцени, остаешься за меня, – объявил Виктор с порога. Верзила со шрамом, в это время лежа на подоконнике и увлеченно рассматривая американский журнал для мужчин, доставшийся диверсантам в виде трофея, вскочил на ноги и, вытянувшись во весь свой баскетбольный рост, гаркнул не хуже кайзеровского фельдфебеля:

– Яволь, герр гауптман!

В глазах бывшего офицера ГРУ ясно читался вопрос: «Куда ты?», но еще с середины тридцатых годов прошлого века в армии его не задавали.

Виктор, пожав руку Скорцени, прошел в торец пирса, где его уже ждал «Зодиак»…

Два подвесных мотора, каждый мощностью в сто лошадей, взревев, едва не перевернули надувную лодку, задрав нос на метр над водой. Но рулевой, опытный малый, быстро усмирил технику, и катер, оставляя за собой густой белый след, стремительно помчался к выходу из гавани. Сидя на корме «Зодиака», Савченко взглянул назад, туда, где оставались его боевые товарищи; кто знает, увидятся ли они снова? Диверсанты, как космонавты, летчики и подводники, люди суеверные, сложность работы накладывает свой отпечаток.

Среди портовых сооружений он вдруг разглядел большую надпись, выведенную кем-то из морпехов красной краской: «Товарищи грузины, учитесь военному делу должным образом. Придем – проверим».

Стрелок не удержался и, толкнув в плечо рулевого, указал на надпись; оба громко рассмеялись.

– Вот черти, уже успели отметиться, – покачал головой матрос.

– Да, не оскудевает талантами земля русская, – согласился с ним Савченко.

«Зодиак» проворно выскочил из бухты в открытое море, и здесь, как на полотне Айвазовского, открылась красота и мощь боевого флота. На фоне изумрудной воды и бирюзового неба, отливающие сталью, стояли громады крейсера, фрегата и пары корветов. Только, в отличие от живописи, эти корабли были живые – реяли стяги, вращались антенны локаторов, на палубах мелькали силуэты матросов. Они жили, они были готовы к любым неожиданностям, на которые богата война…

На корме «Забияки» Виктор разглядел яйцеобразную тушу ударно-транспортного «Ка-29». Вертолет издалека походил на стрекозу, а мельтешащие возле него моряки – на тружеников-муравьев. Картину эту еще больше усиливало разворачивание лопастей ходовых пропеллеров.

Катер, подпрыгивая на небольших волнах, еще приближался к фрегату, когда оттуда спустили трап. Одной рукой поддерживая ремень автомата, другой – лямки, Виктор проворно взбежал на палубу «Забияки» и едва лоб в лоб не столкнулся с командиром корабля, уже поджидавшим его.

– Что за хипеш? К чему такая нервозная спешка? – с ходу выпалил диверсант, стараясь внешне выглядеть невозмутимым.

– Понятия не имею, – честно признался Масягин. – Приказ командующего флотом срочно доставить тебя на Новороссийскую базу. Но, думаю, это не его прихоть. – Капитан первого ранга выразительно посмотрел в безоблачное небо, тем самым давая понять, кто вспомнил о морском диверсанте.

– Ясный-красный, – согласился с Масягиным Стрелок. Командующий Черноморским флотом про него не знал, потому что капитан Савченко ему не подчинялся. – Оружие сдавать?

– На этот счет никаких распоряжений не было, – буднично ответил командир «Забияки», что обозначало – будь такой приказ, разоружили бы и без согласия последнего. – Ладно, Стрелок, иди, грузись, пепелац уже готов к взлету. – Масягин поворотом головы указал на зелено-коричневый вертолет. Офицеры на прощание обменялись рукопожатием.

Бортмеханик указал единственному пассажиру на алюминиевые скамейки вдоль бортов, не упустив возможность схохмить:

– Занимайте места согласно купленным билетам.

Виктор успел примоститься возле иллюминатора, бросив под левый бок рюкзак, а автомат зажав ногами, когда завыл вертолетный двигатель. Через минуту винтокрылая машина, раскачиваясь, как утлая лодочка на стремительной воде, оторвалась от палубы фрегата, стремительно набирая высоту. Резкий подъем вызвал у Виктора прямо детский восторг, как когда-то в парке аттракционов. Впрочем, были в его жизни подъемы и покруче. Несколько лет назад примерно так же неожиданно его вызвали, построили, объявили – и уже через час он с несколькими бойцами сидел в десантной капсуле ракетоносителя, при помощи которого они совершили «космический» прыжок с южного берега Белого моря в прибрежные воды Средиземного. Тогда по прихоти одного богатого идиота могла разразиться большая Ближневосточная война, счет шел на часы.

Теперь война уже шла полным ходом, кавказская война, и Савченко терялся в догадках, что в этой ситуации могут сделать диверсанты.

«Впрочем, видение ситуации из кабинета Генштаба и стрелковой ячейки рядового бойца разные», – вспомнил очередную казарменную мудрость Стрелок. Неизвестность – самое паршивое состояние человеческой натуры. «Что день грядущий мне готовит?»

Офицер, встречавший срочно доставленного морского спецназовца, носил чин капитана второго ранга и числился за управлением морской разведки. За двадцать лет службы он никогда не «ходил» в тыл врага, не резал глотки часовым, не крепил мин к днищам вражеских дредноутов и не воровал документы из штабов супостата. Последние десять лет он даже не упражнялся в тире из своего штатного пистолета. Капитан второго ранга был специалистом в другой сфере: он был исполнительным организатором, за что высоко ценился у начальства.

Встретив Савченко на аэродроме, он протянул ему предписание за подписью генерал-полковника Журавлева. Для бойца отдельного офицерского отряда это был главный документ. Не опускаясь до выяснения банальных подробностей, он спрятал в нагрудный карман кителя сложенный вчетверо листок и коротко приказал:

– Следуйте за мной.

Возле командно-диспетчерской башни их ждал, поблескивая лаком и серебряным хромом, внедорожник «Мерседес» с затемненными стеклами.

Открыв переднюю дверцу, встречающий, не оборачиваясь, скупо бросил:

– Садитесь на заднее сиденье.

Ехали недолго; вскоре, как успел заметить Виктор, джип свернул с федеральной трассы на боковую дорогу, ведущую к дачному поселку.

Населенный пункт для приятного летнего времяпрепровождения оказался элитным. Шлагбаум на въезде КПП с двумя бугаями в камуфляже и травматическими пистолетами в кобурах. Вместо дачных халуп – двух-трехэтажные особняки за глухими заборами, улицы под стать доброй сытой Европе, зеркальной гладкости асфальт и узорная брусчатка на тротуарах.

«Мерседес», мягко шурша шинами, подкатил к массивным воротам, облагороженным кованым железом. Савченко быстрым взглядом отметил установленные на ограде две камеры слежения с поворотными механизмами, обеспечивающими наибольший обзор.

Джипу даже не пришлось притормаживать – ворота автоматически открылись, пропуская автомобиль вовнутрь, затем плавно вновь сошлись.

– Следуйте за мной, – механическим голосом приказал офицер.

Двор был ухоженным, из окружавших по периметру палисадников доносились свежие запахи чайных роз и хвои. Особняк из красного кирпича возвышался посреди участка настоящим шедевром ультрасовременной архитектуры.

Чеканящим шагом офицер проследовал к крыльцу; Виктор, озираясь по сторонам, не отставал. В этом райском уголке он, обвешанный оружием, чувствовал себя не особо уютно.

Холл был под стать окружающей обстановке, отчего на языке вертелось народное высказывание: «Живут же люди, один я – как хрен на блюде». Хотя жаловаться на судьбу Стрелку было грех. В отличие от большинства строевых офицеров непобедимой и легендарной, он имел собственный коттедж, хотя и рядом с полярным кругом.

– Оружие, амуницию оставьте здесь, – капитан указал на небольшой кожаный диван в углу помещения. Диверсант молча подчинился.

– Там ванная комната со всем необходимым, – вновь заговорил встречающий офицер, когда Виктор в углу дивана пристроил автомат, ремень с кобурой и зачехленным стреляющим ножом разведчика. – У вас ровно час на то, чтобы побриться, помыться, переодеться. Костюм там же. Через час – легкий ланч, затем вы отправляетесь дальше. Что-то непонятно?

– Все ясно, все понятно, – коротко ответил Стрелок. Штабист уже утомил его своей невозмутимостью, да и мысли в его голове сейчас витали другие. Во-первых, без оружия он чувствовал себя незащищенным, хотя в случае чего мог решить проблему и голыми руками. И второе, казарменная мудрость подсказывала: «Бойца по шерстке гладят перед серьезными событиями…»

Через три часа он, вымытый, выбритый, благоухающий дорогим мужским парфюмом, в неброском костюме от элитного западного кутюрье, стоял в кабинете начальника службы безопасности Краснодарского аэропорта. Здесь он был не один: в кресле развалился Сергей Севрюков, сменивший привычный для глаза морпеха камуфляж и оружие на элитные шмотки. Место хозяина кабинета занимал Родион Крутов. Внешне генерал ничем не отличался от прикомандированных морских диверсантов.

– Вас вызывали с фронта для выполнения особо важного задания, – после приветствия сообщил Крутов.

– Кто бы сомневался, – буркнул Сервант, забрасывая ногу на ногу и тем самым настраиваясь на длительную беседу.

– Во время проведения операции «Блесна» был захвачен крупный международный террорист по прозвищу Удав. Нашим спецам удалось его разговорить, что называется, в режиме форсажа. И рассказал он много интересного из жизни тайных обществ. Но все это – долгоиграющие перспективы, хотя кое-что нужно подчистить уже сейчас. – Родион Крутов сделал паузу, достал из пачки сигарету, закурил. От Виктора не ускользнули излишне резкие движения генерала, тот явно нервничал. – По информации Удава, вместе с ним в Тбилиси прилетел один из казначеев, которому предстояло оплачивать новую войну в Чечне. – Крутов давал диверсантам намеренно общую информацию, не задерживаясь на деталях. – Пока мы смогли напрячь нашу агентуру в Грузии, казначей покинул Тбилиси.

– Может, ваш драгоценный пленник успел предупредить его каким-то образом? – вставил Сервант. Замечание не было лишено смысла – тайные организации выживали в мире современных технологий только благодаря сложным системам страховки и оповещения.

– Это вряд ли – пленник заинтересован в качественном выполнении своих обязательств перед нами, – уклончиво ответил генерал. – Но не исключено, что казначей по своим каналам узнал о провале их операции и решил держаться подальше от боевых действий.

– Это казначей «Аль-Каиды»? – задал очередной вопрос Сервант.

– «Аль-Каида» – всего лишь один из филиалов этой организации.

– Ах да, всемогущий мировой терроризм, – не удержался от ухмылки бывший мичман.

– Зря иронизируете, Сергей Васильевич, – холодно произнес генерал. – Сила дьявола в том, что он смог убедить человечество, что его не существует. Так и терроризм – настолько заезжен политиками и журналистами, что у обывателя складывается впечатление, будто все акции – взрывы жилых домов, захваты заложников, политические убийства – разрозненные мероприятия. И никому в голову не может прийти, что каждый террористический акт – это часть большого и общего плана. – Крутов нервно затушил о дно пепельницы едва раскуренную сигарету. – Как не хотел опускаться до риторики, но так и не удержался. Ладно, переходим к конкретике. По нашим данным, в Симферополе у казначея вилла, где он держит свой черный банк. Очень большая масса наличности и, главное, компьютерная база со счетами в оффшорных зонах. Как бы там ни было, за этим богатством он обязательно вернется.

– И мы его должны будем перехватить? – на этот раз подал голос Виктор Савченко.

– Да, – поспешно ответил генерал, будто боялся, что диверсанты могут отказаться. В кабинете повисла вязкая тишина неопределенности.

Затянувшуюся паузу разорвал Сервант.

– Как я понял, самое интересное для нас оставлено на десерт. Интересно, что?

– Вы правильно все поняли, Сергей Васильевич. – В глубине души Крутов даже был рад, что Севрюков сделал первый шаг. – Времени на подготовку нет, вы вылетаете уже сегодня. Это первое. Второе – работать будете без документов и оружия, то есть «без прикрытия» [33]33
  Без прикрытия – обозначает, что если диверсионная группа попала в сложное положение, то командование от нее отказывается.


[Закрыть]. Третье – послать, кроме вас двоих, некого; сами видите, какая запара, а вы наиболее подготовленные.

Крутов посмотрел на морпехов и тихо, без нажима, спросил:

– Ну, так как, мужики?

Сервант со Стрелком переглянулись. Сергей подмигнул улыбнувшемуся Виктору, тот едва заметно кивнул.

– Десантура горланит: «Никто, кроме нас», – а мы, флотские, привыкли утверждать: «Там, где мы, там – победа», – встав с кресла, серьезно проговорил Сергей Севрюков.

– Тогда обсудим детали.