Текст книги "Подари мне поцелуй"

Глава 13

Взяв шляпку, Джулия тихонько приоткрыла дверь и внимательно посмотрела на дверь в комнату Алека, расположенную напротив. Оттуда не доносилось ни звука. Испытывая одновременно чувство облегчения и разочарования, она бесшумно выскользнула из комнаты и на цыпочках прошла по узкому коридору.

Ее не удивило, что Алек еще спал: когда она накануне вечером заходила к нему в библиотеку, он был сильно навеселе. Выпитое бренди отразилось на его эмоциях и поведении, что было заметно по чрезмерному блеску его серебристых глаз и по тому, как он буквально пожирал ее взглядом, словно он был волком, а она – овечкой. Джулия постаралась, не обращая ни на что внимания, оставить в доме Мака, и это была ее первая ошибка. Вторая заключалась в том, что она забыла, как глупо начинает себя вести, когда Алек находится рядом. А когда он ее поцеловал... При воспоминании об этом она затрепетала, ощутив, как ее наполняет предательское чувство блаженства.

Закрыв глаза, Джулия наслаждалась счастливым воспоминанием, как вдруг до нее донесся звук скрипнувшей где-то двери, и она, вздохнув, заставила себя сосредоточиться на первоочередной задаче – как выйти из дома, не привлекая внимания излишне ревностных слуг виконта. После прошедшей ночи ей требовалось время, чтобы разобраться в своих чувствах, которые проснулись в ней от поцелуя ее безнравственного мужа.

Джулия перегнулась через перила и посмотрела на входную дверь. В воздухе кружились пылинки;»они вспыхивали золотыми искорками на фоне темной обшивки перил. Яркий солнечный свет падал на начищенный до блеска паркет в прихожей, отчего над ним витал слабый приятный запах воска.

Откуда-то снизу донесся голос миссис Уинстон – она просила Барроуза принести ей поднос для завтрака.

Не теряя больше времени, Джулия надела на запястье шнурок от ридикюля и, легко сбежав по ступенькам, выскользнула на улицу.

Утро выдалось на удивление безоблачным и ясным. Осторожно закрыв за собой тяжелую дверь, Джулия подставила лицо теплым солнечным лучам. Весело щебетали птицы, деревья шумели молодой листвой, раздавался мерный стук конских копыт по мостовой. День показался ей просто чудесным.

Улыбнувшись, Джулия надела соломенную шляпку и взялась за яркие вишневые ленточки, намереваясь завязать их в бант под подбородком. Единственное, что могло бы сделать этот день еще более замечательным, так это присутствие Алека с его требованием поцелуя.

Если снова закрыть глаза, можно представить, как он ее целует там, где солнце ласково греет щеку, – целует до тех пор, пока у нее не перехватывает дыхание...

– Довольно, – пробормотала Джулия и расправила на плечах кружевную испанскую шаль. – Тебе лучше всего вообще забыть о том, что произошло прошлой ночью!

Джулия вздохнула и принялась завязывать ленты шляпки, ругая себя за глупую привычку желать того, чего у нее нет.

– И куда же вы направляетесь в этот чудесный солнечный день? – внезапно раздался около нее звучный мужской голос, сразу прервавший ее грезы.

Джулия так и замерла, держа ленты в руках: рядом с ней стоял фаэтон, с которого ей улыбался Алек. Надвинутая низко на глаза шляпа бросала тень на его красивое лицо; свежевыбритый и безупречно одетый, он выглядел обольстительным, грешным и опасным.

Первым ее желанием было повернуться и убежать домой, где она смогла бы переодеться в новое муслиновое платье вишневого цвета, которое купила на днях. Боже, ну почему ей взбрело в голову именно сегодня надеть это полосатое зеленое платье из батиста?

Встретившись с его вопросительным взглядом, Джулия покраснела.

– Я думала, вы еще спите...

– И поэтому решили тайком сбежать из дома?

– Я никогда ни от кого не сбегаю.

Виконт поднял брови, изобразив вежливое недоверие. Солнце освещало чувственный изгиб его губ – тех самых губ, которые вчера так страстно ее целовали, завладев всеми ее мыслями, каждым ее вздохом и оставив после себя дурманящий вкус.

Джулия заметила, что завязала ленты гораздо туже, чем следовало, и быстро ослабила их.

– Мне просто не хотелось беспокоить прислугу...

– И поэтому вы собирались уехать без сопровождения?

Обманчиво вежливый тон, каким был задан этот вопрос, поставил Джулию в тупик. Она осторожно взглянула на него.

– Я решила взять наемный экипаж.

В один миг Алек выпрыгнул из фаэтона и оказался перед ней – олицетворение мужской силы и... раздражительности.

– Разве вы не помните: вы не должны ездить одна, Джулия!

Она благоразумно отступила назад.

– Когда я направлялась в Уайтчепел, я всегда брала с собой Джонстона, но сегодня я туда не собираюсь. По крайней мере не сейчас, – добавила она неуверенно.

Алек, прищурившись, посмотрел на нее, и губы его крепко сжались. Стоя так близко к нему, Джулия хорошо видела, что под глазами у него залегли тени, а линии рта выглядели более резкими, чем обычно. К несчастью, эти признаки беспутной жизни делали его красоту еще более выразительной.

Джулия прикинула, как бы выглядела она сама, если бы выпила столько же бренди, сколько он, и, не выдержав, фыркнула.

– Если вы намереваетесь запугать меня грозным взглядом, то предупреждаю вас, это бесполезно: я привыкла к чужим взглядам. Не проходит и дня, чтобы на меня кто-нибудь не глазел.

– Ничего удивительного, – мрачно ответил он. Это была уже откровенная дерзость, однако Джулия, глядя на мужа снизу вверх сквозь ресницы, благоразумно решила пропустить ее мимо ушей.

– Мне пора. Пожалуйста, позовите кучера. – Она гордилась тем, каким холодным тоном ей удалось произнести эти слова, хотя сердце ее неистово билось. – В два часа приедет леди Бирлингтон, а у меня еще много дел.

Алек снова прищурился.

– Отлично, сударыня, вот мы и сделаем их вместе. И впредь без сопровождения вы не будете уезжать из дома, иначе каждый раз вам придется иметь дело со мной!

Услышав этот хозяйский тон, Джулия посмотрела на виконта в упор.

– Вы не можете приказывать, что мне делать!

Он наклонился к ней, на миг заслонив от нее солнце.

– Не искушайте меня, дорогая...

Джулия хотела ответить, но слова замерли у нее на губах: она просто стояла и смотрела на него. Сердце ее билось в груди, словно птица в клетке, а тело мучительно рвалось к нему.

Должно быть, эти чувства как-то отразились у нее на лице, потому что виконт неожиданно помрачнел. Не обращая внимания на окружающих, он приблизился к ней и сильными пальцами сжал ее руки повыше локтей.

– Джулия, почему вы вышли за меня замуж?

Казалось, вопрос изумил его самого, потому что он неожиданно отступил.

Чем более он удалялся от нее, тем больше подтверждались ее страхи. Она молилась, чтобы он не увидел слишком много.

– Вы знаете, почему я за вас вышла. – Ей удалось выдавить из себя короткий смешок. – По той же самой причине, по которой вы женились на мне, – из-за наследства.

Алек посмотрел на нее долгим взглядом, потом, не сказав ни слова, повернулся, открыл дверцу фаэтона и выдвинул ступеньки.

– Прошу вас.

В груди у нее как будто что-то оборвалось. Джулия в отчаянии вертела в руках шнурок ридикюля, спрашивая себя, почему все складывается так неудачно.

– Наверное, мне все-таки лучше позвать Джонстона. – Хотя старый грум был угрюм и мрачен, она охотно предпочла бы его общество этому красивому молодому человеку, хмуро глядевшему на нее.

– Джонстон приводит в порядок конюшню. – Алек обхватил ее руками за талию и бесцеремонно втолкнул в фаэтон.

Как только Джулия оказалась внутри, она тут же высвободилась из его рук.

– Я бы все-таки лучше воспользовалась услугами извозчика. Мне нужно успеть сделать массу дел до вечера, а выбудете...

– Сопровождать вас, – решительно докончил он и, усевшись рядом с ней, хлестнул коренную лошадь. Теперь он сидел к Джулии вплотную, почти касаясь ее.

Коляска тронулась, и, когда они выехали на широкий проспект, Джулия, нервно сжав руки, положила их на колени и начала в отчаянии искать тему для разговора.

– Меня удивляет, что вы встали сегодня так рано: прошлой ночью вы казались... – она подбирала слово, которое бы не обидело его, – несколько нездоровым.

– Точнее, в стельку пьяным, – поправил он и мрачно взглянул на нее.

– Эдмунд называет это «позволить себе лишнего».

– Но я не просто позволил себе лишнего, Джулия, уж поверьте мне на слово.

Поверить ему? Ну да, конечно. Разве не она вышла за него замуж, помогла ему получить наследство деда и посвятила себя борьбе с его порочными наклонностями? Хотя, если судить по событиям прошедшей ночи, здесь ее ждало позорное поражение.

Неожиданно на проезжую часть выбежала собака. Лошади шарахнулись в сторону, затем взвились на дыбы и тут же понеслись, не разбирая дороги.

Алек, быстро вскочив на ноги, изо всех сил стал натягивать поводья, крепко упершись ногами в пол, а Джулия вцепилась в сиденье. Как нарочно, перед глазами у нее очутилось его бедро, которое плотно облегали панталоны светло-коричневого цвета.

Боже, а ведь тетушка Мэдди права! С каждым годом мужчины носили все более облегающие панталоны, и это, безусловно, откровенное безобразие. И все же почему-то Джулия не испытывала ни капли сожаления, а только бесконечное восхищение и переполнявшее ее желание прикоснуться к этому великолепному бедру, потрогать на ощупь твердые мышцы, ощутить губами их тепло и...

Алеку наконец удалось справиться с ситуацией, и, когда лошади побежали спокойной рысью, он свер-182 нул с главной дороги на боковую улочку.

– Я полагаю, вы хотели в первую очередь поехать на Бонд-стрит?

Джулии понадобилось некоторое время, чтобы отвлечься от своих мыслей о волнующих линиях мускулов его бедра и сконцентрироваться на заданном вопросе.

– Ах да, покупки... – медленно произнесла она внезапно охрипшим голосом. – Мне действительно нужно кое-что купить.

Виконт искоса посмотрел на нее; в его серебристом взгляде было заметно любопытство.

– И что же вы собирались купить, если встали в такую рань?

Радуясь тому, что он не может видеть ее лица, Джулия откинула голову назад и посмотрела в ярко-синее небо.

– Если судить по солнцу, сейчас уже по меньшей мере девять часов.– Она улыбнулась. День действительно очень хорош. – Мой отец обычно вставал в шесть часов.

Алек заметил, что ее глаза, заблестев под очками, стали переливаться золотым блеском, круто изогнутые ресницы бросали тени на щеки, а волосы на солнце напоминали мед. Боже, как она была прелестна!

Джулия обратила к нему взгляд своих изумительных глаз.

– Мои родители каждое утро встречали восход солнца, сидя на ступеньках дома. – На ее щеках появились ямочки. – Я думаю, им просто хотелось побыть одним, но отец никогда в этом не признавался.

Алек постарался припомнить нечто подобное в поведении своей матери, но все, что ему вспоминалось, это ее слезы и трясущиеся руки. Эти удручающие воспоминания до сих пор тяжелым грузом давили на него, и он постарался отогнать их прочь.

– Таких родителей, как ваши, еще поискать.

– Просто они очень любили друг друга. – Джулия достала из ридикюля листочек бумаги. – Ну а теперь я, видимо, должна сообщить вам о цели моей поездки. Первым делом мне нужно купить голубые ленты и розовый шарф. – Она взглянула на Алека и хихикнула. – Шарф для тетушки Мэдди. Она не признается, но у нее явная слабость к адмиралу Хатчинсу. Только вчера я слышала, как он делал ей комплимент по поводу новой розовой мантильи, и думаю, что шарфик – это как раз то, что нужно, чтобы поблагодарить ее за помощь.

Услышав такое очаровательное признание, виконт не мог не улыбнуться.

Джулия слегка покраснела и поспешно вернулась к своему списку:

– Еще нам нужно выбрать ливрею для Мака – в ней он будет чувствовать себя очень значительным.

– Значительным?

– О да, – убежденно ответила она. – Дети не так уж отличаются от взрослых. Всем нам нужна какая-то цель, вера во что-то и старания, чтобы достичь своей цели: это помогает нам не стать эгоистами.

Направляя экипаж на Бонд-стрит, Алек нахмурился. Если не кривить душой, он не мог вспомнить ничего, во что бы ему хотелось верить. Неожиданно для самого себя он сказал:

– Возможно, все же есть кое-что, во что я верю.

– Всего лишь кое-что? – Она выглядела разочарованной. – А вот я верю в очень многое.

– Неужели?

– О да. – Она стала загибать пальцы. – Я верю в то, что в каждом человеке есть что-то хорошее, в то, что дети – это самая большая ценность на свете, и еще я верю... – Она замолчала, прикусив губу, ее щеки покрылись розовым румянцем.

– В любовь, – закончил он за нее фразу. – Как У ваших родителей.

Она кивнула. Ленты ее шляпки развязались и теперь обрамляли румяное лицо с улыбкой на прелестных губах.

– Это была настоящая любовь, та, о которой пишут в книгах.

Виконт пристально посмотрел на нее, и его сердце болезненно сжалось.

– Настоящей любви не существует.

Джулия ответила спокойно и с достоинством:

– Для меня существует только она.

Стараясь поскорее отогнать невольное чувство разочарования, Алек сосредоточился на управлении экипажем и больше уже не заводил серьезных разговоров, а лишь поддерживал легкую беседу, хотя каждое движение Джулии напоминало ему о событиях прошедшей ночи, когда он держал ее в своих руках, вдыхал ее аромат, ощущал сладость се губ на своих губах. Она же, казалось, и думать забыла об этом, ни словом, ни жестом не давая понять, что все это имеет для нее хоть какое-то значение.

Все же, поставив фаэтон на обочине у подъезда их дома, Алек решился напомнить Джулии о ее обещании. С трудом сдерживая себя, он открыл дверцу экипажа, помог ей выйти и сам последовал за ней.

Оказавшись в прихожей, Алек закрыл дверь и прислонился к ней, внимательно наблюдая за женой; она же сняла шляпку, тряхнула кудрями, и они свободно рассылались по плечам.

Это было уже слишком. Он отошел от двери.

– Вы кое-что забыли, дорогая.

Она взглянула на свой ридикюль, потом – на небольшую картонку.

– Нет, как же, у меня все с собой...

Он подошел ближе и оперся рукой о стену прямо над головой.

– Вы забыли о вашей ежедневной плате.

Ее глаза расширились, и Алек заметил нечто похожее на страх в ее черных бархатных зрачках. Он чуть не отступил назад, проклиная себя за то, что вызвал такой взгляд. Может, он и вчера вел себя как насильник по отношению к ней? Что, если его страсть слишком ошеломила ее? Впрочем, это казалось невозможным, если вспомнить ее ответный поцелуй. А может, она боялась как его страсти, так и своей?

Как ни странно, эта мысль его подбодрила. Стараясь держать свои желания в узде, Алек поднес руку к лицу Джулии и легко погладил нежный овал ее щеки.

Джулия, приоткрыв губы, закрыла глаза, и дыхание ее участилось. Картонка упала на пол и покатилась в угол прихожей.

Алек провел пальцами от губ к подбородку и, медленно наклонясь к ней, скользнул губами по ее гладкой коже прямо под мочкой уха. Джулия, задрожав, вцепилась пальцами в лацкан его сюртука, и Алек, закрыв глаза, заставил себя закончить этот мучительный поцелуй всего лишь легким касанием губ. Потом он отошел в сторону, пытаясь восстановить самообладание.

Джулия бессильно опустила руку и посмотрела на него. Ее взгляд переполняло желание.

Это было как раз то выражение, которое он так хотел увидеть в ее глазах. Он будет ухаживать за ней так до тех пор, пока она не узнает, его до конца и не станет полностью ему доверять. Он докажет ей, что любовь всего лишь иллюзия – истинно прекрасна лишь страсть.

– Вам, видимо, следует переодеться к приезду леди Бирлингтон.

Джулия взглянула на него, словно только что очнулась от долгого сладостного сна.

– К приезду кого?

– Леди Бирлингтон. – Алек мягко взял ее подруку и повел к лестнице, ненадолго остановившись чтобы подобрать картонку. – Не желаете ли, чтобы миссис Уинстон принесла вам чай в комнату?

Джулия кивнула, словно сомнамбула, и начала медленно подниматься по ступенькам, немного покачиваясь, держась рукой за то место, куда он ее поцеловал, а Алек смотрел, как она поднимается, восхищаясь завораживающими движениями ее бедер.

Наверху она обернулась и посмотрела на него.

Их взгляды встретились, и на щеках у обоих вспыхнул густой румянец. Потом Джулия отвернулась и исчезла в коридоре.

Глава 14

Уайтчепел – одна из наихудших трущоб Лондона, пропитанная грехом и мерзостью, – с ночи до утра оглашался звуками ткацких станков, и только Общество помощи нуждающимся женщинам представляло собой островок целомудрия в этом унылом мире бедности и запустения. За его надежные стены не проникали отзвуки скандалов и грабежей, как будто головорезы и грабители договорились не трогать это место, главным образом из уважения к доброму викарию Эштону.

Джулия поднялась по узким ступеням, ведущим к входной двери. Ей нравилось это здание. Когда-то здесь был грязный бордель, но сейчас стены сияли свежим слоем краски, выгодно отличаясь от грязных, покрытых сажей окружающих построек.

Войдя в сияющую прихожую, она расправила одежду. Скромное утреннее платье, лишенное всяких бантиков и оборок, казалось поразительно простым по сравнению с большей частью платьев, составляющих ее нынешний гардероб. Здесь она опять становилась прежней Джулией Франт. Изменение положения в обществе никак не повлияло на ее убеждения.

Пришла пора взглянуть правде в глаза: вся ее благотворительная деятельность потерпела полный крах. И не только потому, что у Общества до сих пор не имелось конкретного плана, как помочь нуждающимся женщинам, но и потому, что Алек оставался таким же порочным, соблазнительным и заносчивым, каким был до их женитьбы. Конечно, ей удалось склонить мужа к ряду компромиссов, но это никак не повлияло на его характер.

К сожалению, она не могла сказать того же о себе.

Джулия провела рукой по губам и вздрогнула. Она не знала заранее, когда Алек потребует свою ежедневную плату. Каждый день и большую часть ночи она проводила в ожидании следующего поцелуя, страшась своей ответной неуправляемой реакции.

Она одновременно желала и боялась его прикосновений, страшилась и жаждала их, все больше и больше подпадая под его обаяние. Конечно, чары Алека были не из области ночных кошмаров, а скорее из страны грез – страстные, чувственные мечты, которые не давали ей спать большую часть ночи.

Внезапно Джулия почувствовала, что ей не хватает свежего воздуха. Она несколько раз обмахнулась рукой. День ото дня она все больше слабела. Ей становилось уже мало просто поцелуя; Алек же постоянно давал понять, что он ни в чем не уступит ей.

Если не удастся придумать другого способа воздействовать на своего упрямого порочного мужа, то скоро она станет такой же греховной, как и он.

Не желая поддаваться своему мрачному настроению, она собралась с мыслями и открыла дверь.

Увидев ее, викарий, сидевший во главе стола, встал со стула. На его худом благородном лице появилась приветливая улыбка.

– Вот и вы, дорогая! Мы как раз собирались начинать...

– Нам всем пришлось ждать вашего прибытия, – проворчал лорд Кеннибрук, бросив на нее неодобрительный взгляд из-под седых кустистых бровей. – Опаздываете, сударыня, как, впрочем, и все женщины. И это после того, как по вашей милости нам пришлось отложить все дела и перенести заседание на это неудобное утреннее время.

Джулия лучезарно улыбнулась.

– Пытаетесь пристыдить меня, лорд Кеннибрук? Уверяю вас, это бесполезно.

Кеннибрук сверкнул раздраженным взглядом.

– Почему же?

– У меня совершенно нет сил для оправданий. Прошлой ночью я почти не спала. – А также в предыдущую ночь и во все прочие. Фактически со дня ее замужества она еще ни разу не выспалась как следует.

– Плохо спите? – грубовато посочувствовал лорд Бартон. – Ну, тогда вы пришли вовремя: Тамболтон как раз собирался разъяснить нам одну из своих философских концепций.

Кеннибрук фыркнул.

– От такой чепухи кого угодно потянет в сон.

Джулия с доброй улыбкой обвела глазами небольшую группу людей, собравшихся за столом, составлявших совет Общества, который возглавлял викарий Эштон. Люди, занимавшие высокое положение в свете и имевшие высокий уровень дохода, они добровольно жертвовали своим свободным временем, тратили силы и делились опытом и вопросе безвозмездной помощи нуждающимся. Джулия всех их очень любила и считала своей семьей, поскольку другой она не имела с тех пор, как покинула Бостон.

Викарий Эштон взял со стола лист бумаги и посмотрел на него через очки.

– Мне доставляет огромную радость объявить, что в настоящее время Общество помощи нуждающимся женщинам обладает достаточной суммой, чтобы начать собственное дело.

Мистер Тамболтон наклонился вперед, стараясь разглядеть сумму, указанную в нижней части листка.

– Поразительно, но это действительно огромная сумма. – Он даже закашлялся.

– Я по-прежнему продолжаю считать, что лучше всего создать предприятие по производству колбас, – сказал лорд Кеннибрук. – На эту продукцию большой спрос, а поставщиков не так уж много. Мой шеф-повар говорит то же самое. Думаю, сейчас подходящее время.

Джулия отрицательно покачала головой:

– Это слишком негигиенично.

– Ерунда, – усмехнулся Кеннибрук. – Свежее мясо. Что может быть лучше?

Она наморщила нос.

– Нет, нам это не подходит. Я знаю, что надо сделать! Вот послушайте: миссис Уинстон уже несколько недель ищет повара, леди Бирлингтон нужна горничная, а вдовствующая герцогиня Роут сказала, что отдала бы все, лишь бы найти служанку, которая способна привести в порядок ее прическу.

Лорд Кеннибрук фыркнул.

– Ну и что из того? Даже считая прачку для Тамболтона, это всего четыре рабочих места, а у нас на попечении сотни женщин.

– Вот именно! Мы создадим предприятие по обучению женщин нашего Общества, они будут самыми лучшими слугами в Лондоне! Мы организуем агентство по найму прислуги! – Джулия возбужденно забарабанила пальцами по столу. – Я знакома с десятками дам из высшего общества, которые нуждаются в горничных, поварах, домоправительницах – словом, в прислуге самого разного рода.

Викарий потер подбородок.

– Джулия, а ведь в этом что-то есть!

– Это занятие не наносит здоровью никакого вреда и выглядит весьма респектабельно. – Тамболтон одобрительно закивал. – К тому же оно не потребует значительных усилий для его основания. – С возрастающим воодушевлением он закончил: – Мы должны немедленно приступить к делу!

– Есть только одна проблема, – заметил доктор Краллен. – Нужно, чтобы о нашей затее кто-нибудь всем объявил – желательно, кто-то из представителей высшего общества. Тогда нам будет обеспечен успех.

Кеннибрук кивнул.

– Скоро состоится бал у Бартона – вот на нем-то мы и сообщим обо всем. Скоро новость облетит весь город, и все дамы будут говорить только об этом.

Джулия с надеждой посмотрела на лорда Бартона, однако тот сложил руки на животе, и лицо его приняло скептическое выражение.

– Боюсь, что Марии с этим не справиться – она еще не настолько «вхожа в общество», по ее словам. – Он пожал плечами. – Я думаю, еще некоторое время мне придется сопровождать ее на разные мероприятия. От всех этих бессмысленных шатаний у меня разливается желчь.

В отчаянии Джулия обернулась к лорду Кеннибруку:

– Возможно, вы сможете порекомендовать кого-нибудь.

– У меня множество знакомых, моя дорогая, но большая их часть в том возрасте, когда уже не заводят новых слуг, если, конечно, кто-нибудь из старых не умирает. – Он вдруг оживился. – Может быть, в этом году будет свирепствовать инфлюэнца...

– Будем надеяться, что нас минует чаша сия, – поспешно прервала его Джулия. – Возможно, кто-то... – Она замолчала. Могла ли она? Осмелится ли?

– В чем дело? – спросил викарий.

Если она будет осторожна, то у нее все получится. Она просто не может дать своей идее пропасть.

– Я знаю, кто может помочь. Положитесь на меня.

– Вот и чудесно! – воскликнул викарий Эштон, его кроткое лицо расплылось в улыбке. – Я всегда надеялся, что мы можем рассчитывать на вашу изобретательность.

Все остальные охотно с ним согласились, отчего Джулия испытала чувство гордости. Возможно, Мак повстречался ей именно для того, чтобы показать путь дальнейшей деятельности Общества. Все произошедшее с ней в последнее время вдруг обрело свой смысл.

Джулия взглянула на часы. Через полчаса к ним должен приехать портной для окончательной примерки пажеского костюма Мака. Ей доставило огромное удовольствие заказать парадную одежду мальчику для его дебюта сегодня вечером – гораздо большее, чем пошив своего собственного платья.

Внезапно Джулия занервничала: она так ждала этого вечера! Постаравшись взять себя в руки, она встала.

– Мне очень не хочется, но дела вынуждают меня покинуть вас.

Джентльмены поднялись, мистер Тамболтон первым подошел к двери.

– Разрешите вас проводить...

– Очень любезно с вашей стороны, но в этом нет никакой необходимости. Меня ждет экипаж.

Как только колеса экипажа загромыхали по мостовой, все дальше унося ее от мрачного Уайтчепела, Джулия устроилась поудобнее на сиденье и начала строить радужные планы. Похоже, она не такой уж плохой организатор!