Текст книги "Крах «Волшебного королевства»"

16

Как награду за успешное воровство, Молли Макнамара разрешила Баду Шварцу и Денни Поугу подержать арендованный «Катлэс» еще несколько дней.

Вечером 22 июля они поехали по Старой дороге, где жило много богачей Майами. Дома были большие и комфортабельные и живописно смотрелись по обе стороны от тенистой дороги. Денни не мог оторвать взгляда от газонов, высоких старых сосен и ярких тропических кустарников. Они были прекрасны, хотя и пугали своими колючками.

– Они насажали эти испанские острые колья под окнами, – проворчал Денни, – ненавижу эти штуки, на конце каждой ветки – иголка. Чистое убийство, даже в перчатках.

– Не беспокойся, мы поищем заднюю дверь.

– Наверняка они поставили сигнализацию.

– Разумеется.

– И завели этих чертовых собак.

– Возможно, – отозвался Бад, подумав: – «Нервишки у парня сдали».

– Ты когда-нибудь обделывал подобный дом?

– Конечно. – Бад Шварц лгал. Особняки, стоящие здесь, были только похожи на подобные в Вайс Майами. Повязка на его руке взмокла от пота. Сгорбившись над рулем, он размышлял: – «Надо еще благодарить Бога, по крайней мере, мы имеем машину, на которой всегда можно удрать». Чтобы снять напряжение, он сказал: – Спорим на десять баксов, это доберман.

– Ничего подобного. Ротвейлер, сейчас мода на этих собак.

– Где угодно, но не у таких парней. Говорю тебе, это доберман.

Денни выдавил прыщ на шее: – Ладно, но давай мне десятку.

– За что?

– Поспорим на цвет, черный или коричневый.

– Я дам тебе десять, если коричневый.

– Согласен.

– Ты простак. Никто в этой окрестности не имеет коричневого добермана.

– Посмотрим, – отозвался Денни Поуг. Он кивнул на темно-красный «Порше» с откидным верхом, припаркованный у сапожной мастерской. Красивая темноволосая девушка лет семнадцати мыла спортивную машину. Девушка была одета в блестящее зеленое бикини и носила круглые, отражающие свет солнечные очки. Солнце село уже два часа тому назад. Денни прихлопнул в ладоши: – Господи Иисусе, ты видишь это?

– Да, – Бад Шварц притормозил, вглядываясь в название на почтовом ящике, – Денни, какой это номер дома? Я не вижу отсюда.

– 407.

– Прекрасно, мы почти на месте.

– А интересно… – начал Денни.

– Ну что еще?

– А не дашь ли ты мне двадцать баксов, если он окажется коричневым?

– Они вообще не бывают коричневыми, я думал, ты знаешь, – пояснил Бад.

* * *

Это не был ни доберман, ни ротвейлер.

– Может быть, разновидность лайки, – прошептал Денни, – у нее есть воротник.

Они ползли в тени дерева.

– Одна из этих азиатских собак с глазами-бусинками, – сказал Бад, – или африканских.

Дремлющее под фонарем животное, казалось, не проявляло никакого интереса. Бад осторожно воткнул четыре таблетки снотворного в круглую десятиунцевую котлетку из филея. Своей здоровой рукой он перебросил мясо через ограду. Оно шлепнулось во дворике, около бассейна. Лайкоподобная собака подняла голову, отрывисто тявкнула один раз и поднялась. Денни заметил: – Самое уродливое создание, какое я когда-либо видел.

– Можно подумать, что ты большой знаток.

– Нет, ты только взгляни.

Собака нашла гамбургер и проглотила его в два приема. Когда ее передние лапы начали подкашиваться, Денни спросил: – Боже, что ты ей дал?

– Около ста миллиграммов кодеина.

Скоро животное уже лежало, вытянувшись в оцепенении. Бад перепрыгнул через изгородь и помог своему раненому товарищу. Два взломщика поползли вдоль вишневой изгороди, пока не уткнулись в дом. Через стеклянную дверь они увидели, что все огни в кухне зажжены. На самом деле огни горели во всех окнах. Бад судорожно вздохнул, он действовал вопреки инстинкту, вопреки основным профессиональным правилам – никогда не вламываться в помещение, где присутствуют люди, особенно туда, где есть сигнализация. Бад знал, что провода должны быть натянуты, поэтому о том, чтобы проникнуть через окно не могло быть и речи. Он понял также, что не может взломать замок фомкой, так как он также, наверняка, имеет контакт с проводом. Единственная надежда была – вырезать стекло в двери так, чтобы не смог сработать шумовой детектор; он заметил один такой, похожий на спичечный коробок, на крыше дома над кухней. Он устрашающе мигал своим синим глазом.

– Какой план? – спросил Денни.

Бад вытащил нож для резки стекла из кармана и показал его напарнику, который не имел ни малейшего понятия о том, что это такое: – Я собираюсь вырезать отверстие, достаточное, чтобы проникнуть внутрь.

– Черта с два, – Денни был совершенно уверен, что их вот-вот арестуют, в любой момент.

Бад воткнул лезвие ножа в дверь и нажал со всей силы своей здоровой рукой. Дверь начала скользить на роликах. – Чертовщина, – произнес Бад. Холод пошел из дома, и его руки покрылись мурашками.

Денни заметил: – Должно быть, не закрыта.

Дверь открылась. Ни звонка, ни сирены. Единственный звук исходил из телевизора, наверное, наверху. Они проскользнули в дом. Бад в своих тапочках проник на кухню; опираясь на одну ногу, Денни последовал за ним через гостиную, отделанную в красных и черных тонах. Мебель была кожаная, на полу – ворсистый ковер. На стене над камином висела картина, изображение на которой, после пристального изучения, было расценено Бадом как сильно увеличенное по сравнению с реальными размерами. На картине была изображена обнаженная блондинка с белозубой улыбкой и грудями, как два шара для гольфа. Она носила желтую кепку, а на плече держала древко флага. Маленькая медная дощечка на картине гласила: «Моя девятнадцатая лунка». Это было очень грубо, даже для двух парней, которые большую часть своей взрослой жизни провели в барах и тюрьмах.

Бад уставился на полотно и произнес:

– Бьюсь об заклад, это его жена.

– Ничего подобного, – возразил Денни, он представить себе не мог мужчину, женатого на существе, которое способно такое вытворять.

По мере того, как они осторожно продвигались по дому, Бад отметил, что не может быть худшего места для воровства. Да, все было очень дорогим, но до черта пошлым. Как миллионеры могут иметь такой дурной вкус? Грабители пошли на звук телевизора, через холл, по направлению к спальне. Бад никогда не был так возбужден. Что если эта «лунка» имеет ружье? Этот же вопрос задал и Денни, а Бад на этот раз не смог ответить. «Лунка», возможно, имела ружье, ведь все-таки это было Майами. Может быть, что-нибудь полуавтоматическое. Приятные мыслишки, черт побери. Дверь в спальню была широко открыта, кто-то переключал каналы телевизора. Бад пригладил волосы. То же самое машинально сделал Денни. Бад вытянул указательный палец назад. Денни понимающе кивнул, возвращаясь.

Войдя в комнату, они увидели блондинку с картины. Она лежала голая на кровати, две розовые подушки были подложены ей под голову, а на золотистом животе лежал пульт дистанционного управления. На звук женщина приподнялась. Она попыталась заговорить, но ни один звук не вырвался у нее изо рта, хотя ее челюсти двигались, как будто она жевала жвачку.

Бад произнес: – Не бойтесь.

Женщина низко, гортанно закричала, крик длился несколько секунд. Она была похожа на дикую кошку.

– Хватит! – нервно крикнул Денни.

Вдруг дверь открылась, и жирный мужчина в голубых спортивных трусах вышел из ванной. Он был низкий и толстомордый, с кожей, как желтое свиное сало. Татуировка на его левом запястье изображала Минни Маус, сношающуюся с Микки Маусом. По крайней мере, так показалось Баду и Денни. Микки был одет в шляпу и, казалось, насвистывал веселый мотивчик.

Денни сказал: – Грандиозно!

Человек, сузив глаза, наблюдал за незваными гостями.

– О, милый! – плакала женщина на постели.

Мужчина нахмурился: – Черт подери! Возьми себя в руки! Достань… ты знаешь что!

– Мы не хотели вас напугать, мистер Кингсбэри, – произнес Бад.

– Не тешь себя надеждами, льстец трахнутый! Пенни, понаблюдай-ка за ними… с помощью этой чертовой вещицы!

Все еще лежа, миссис Кингсбэри наставила маленький хромированный пистолет на Денни.

– Этого только не хватало, – пробормотал Бад.

Ему стало тошно при мысли, что он дважды за неделю может быть ранен, причем оба раза – бабами. К тому же эта лежала на простынях, вся в подушках. Губы Денни скривились, как будто он собирался заплакать. Он умоляюще протянул руки.

Бад быстро заговорил: – Мы здесь не для того, чтобы грабить вас. Мы хотим поговорить о деле.

Кингсбэри заправил большие пальцы за резинку трусов.

– Не смешите меня, – сказал он, – ворвались в мой дом, как два идиота. Двумя руками, крошка, – обратился он к жене.

Денни умолял: – Бад, заставь ее бросить это.

– Это очень маленький калибр, – успокоил его Кингсбэри, – а она была в тире с полдюжины раз. Не нервничай.

Бад старался говорить ровно и спокойно: – На ваш офис вчера было совершено нападение, не так ли?

– Да, на самом деле.

– У вас украли некие документы.

Голая миссис Кингсбэри произнесла: – Фрэнки, ты не говорил мне об этом, – ее руки по-прежнему крепко сжимали пистолет.

Кингсбэри вынул пальцы из трусов и скрестил их на грудях, которые были больше, чем у любой женщины из тех, которых знал Денни.

– Думаю, Бринк здесь не при чем, – заметил он.

– Да, это мы взяли эти чертовы материалы, – ответил Бад.

– Так это были вы? Скотство!

– Может быть, вам нужны доказательства? Может быть, предъявить кредитную карточку?

Кингсбэри колебался: – Вы хотите продать их назад?

«Гениальный бизнесмен», – подумал Бад.

– Скажите вашей жене, чтобы бросила это, – произнес он.

– Пенни, ты слышала?

– И скажите, чтобы она ушла и закрылась в ванной.

– Что?

Жена возразила: – Фрэнки, мне не нравится все это. – Она осторожно положила пистолет на ночной столик рядом с флакончиком туалетной воды «Лявори».

Дрожь расслабления прошла по телу Денни, начиная с плеч. Он прохромал через комнату и сел на край постели.

– Будет лучше, если она побудет в ванне, – посоветовал Бад Кингсбэри, – или вам все равно?

Кингсбэри покусал верхнюю губу. Он думал о материалах, о том, что было в них.

Его жена закуталась в простыню: – Фрэнк!

– Делай, что он сказал, – велел ей Кингсбэри, – можешь взять с собой журнал, книгу, если найдешь.

– Трахала я вас, – прошипела Пенни. По пути в ванную она помахала им с выражением своей копии с картины.

* * *

– Я встретил ее в Дорале. Она торговала обувью для гольфа.

– Как мило, – отозвался Бад.

– Фази Заелер, Том Кайт. Я не ребенок. Это все клиенты Пенни, – Кингсбэри одел купальный халат и включил телевизор на случай, если Пенни захочет подслушать.

Бад взял пистолет со столика и бросил его в карман. Холодный металл, прикоснувшись к интимным частям тела, заставил его содрогнуться. Боже, как он ненавидел пистолеты!

Кингсбэри спросил: – Вы видели картину в большой комнате?

– О, да! – ответил Денни.

– Мы занимались этим в Балтиморе. Это в седьмой или десятый раз, не помню. Я должен был брать полный курс траханья каждый день, сколько бы времени это не занимало. Когда делали фотографию, должно быть сотни две парней стояло вокруг, глядя на ее сиськи. Пенни не обращала на это никакого внимания, она гордится ими.

– А что у вас пропало? – спросил Бад, возвращаясь к теме разговора, – не могли бы мы узнать? Надо о многом поговорить.

Френсис X.Кингсбэри произнес: – Я пытаюсь вспомнить. Вы взяли весь файл Рэмекс. Премии Джерси. Что еще?

– Это вы знаете, что еще.

Кингсбэри кивнул: – Начнем с Американ Экспресс. Дайте мне номер.

Бад сел в колониальное кресло с высокой спинкой. Он сообщил Кингсбэри по памяти: – Вы купили бриллиантовое колье в Нью-Йорке, серьги – в Чикаго. Да, и изумрудную ветку в Нассао, все вещи – великолепны. – Он кивнул Денни, который наклонился над шкатулкой с драгоценностями миссис Кингсбэри, и начал копаться в ней.

Кингсбэри заметил: – Оставьте, их там нет.

– А кто же их взял?

– Это не важно.

– Но не для нас, – Бад кивнул в сторону ванной, – мне кажется, ваша жена тоже заинтересуется.

Кингсбэри понизил голос: – Конечно, я пользуюсь кредитной карточкой, кто носит с собой такие деньги?

– Плюс страховка, – отозвался Денни, лапая драгоценности, – вещи ведь могут быть разбиты или украдены, это – вообще новая штучка.

«Грандиозно», – подумал Бад, – «он становится коммерсантом».

– Вот великолепная штучка. Прекрасная, – Денни поднял бриллиант, играя им на свету, – я думаю, не меньше двух каратов.

– Полтора, – уточнил Кингсбэри.

– В вашей карте несколько обедов и билетов на самолет. Это удобно, что все собрано вместе, в конце года вы сможете все проверить.

Кингсбэри попросил их назвать им сумму.

– Пять кусков, и мы ничего не скажем вашей жене, – предложил Бад.

– О, Боже! Мои документы, верните их!

– Нет проблем. А теперь поговорим о серьезных деньгах.

Кингсбэри нахмурился. Он зажал кончик своего носа двумя пальцами, как будто хотел выпрямить его.

Бад произнес: – Документы по делу Готти, мистер Кингсбэри.

– О, святая Богоматерь!

Денни взглянул из-за опалового браслета, которым он восхищался: – А кто такой этот негодяй Готти? Король гангстеров, как сказал Бад.

– Сколько? – спросил Кингсбэри. Он вытянул руки на коленях, – не играйте с этим.

Бад почувствовал страх в его голосе. Это вселило в него уверенность. С другой стороны, жена Кингсбэри кричала что-то о том, что она хочет выбраться из ванной. Но Кингсбэри не обращал на нее никакого внимания.

– Банки, дающие ссуды на Фалькон Трейс, знают ли они, кто вы такой? Парень из воровской шайки!

Кингсбэри не ответил.

– Я представляю, сколько денег они вам дали, но также представляю, что они могут потребовать их назад.

Френсис Кингсбэри прошел в ванную и велел Пенни заткнуться и держать свой сладкий зад на стульчаке. После этого он вернулся к грабителям и спросил:

– Итак, какое вознаграждение вы хотите? Полная сумма? Я имею в виду за Готти.

Денни еле сдерживался, чтобы не вступить в переговоры, он выжидательно смотрел на своего партнера. Бад пригладил волосы. Он хотел услышать, сколько предложит сам Кингсбэри.

– Я стараюсь понять, что будет справедливо…

– Назови ты это трахнутое число, – возразил Кингсбэри, – и я скажу, справедливо это или нет, черт возьми!

«Какого черта», – подумал Бад.

– Пятьдесят, – сказал он спокойно, а остальное мы отдаем бесплатно.

В возбуждении Денни начал раскапывать новый прыщ.

Кингсбэри посмотрел на них подозрительно.

– Пятьдесят, ты сказал? То есть пять, ноль?

– Точно, – Бад криво ухмыльнулся, – пятьдесят за дело Готти.

– И?

– И две сотни сверх за то, чтобы забыть, что в нем было.

Кингсбэри с горечью бросил: – Я ошибался, вы не такие уж щенки.

* * *

Денни был так обрадован, что просто не мог контролировать себя на обратном пути к дому Молли.

– Мы становимся богачами, – ликовал он, – ты – гений, вот кто ты!

– Все прошло хорошо, – соглашался Бад.

Лучше, чем он даже мог вообразить. В дороге Бад производил арифметические подсчеты в уме. – Пять тысяч за Американ Экспресс, пятьдесят – за Готти, еще двести за молчание… да, это можно назвать богатством.

– Выходим в отставку, – сказал он Денни, – к черту наше занятие!

– А не думаешь ли ты, что он позвонит в полицию?

– В таком случае, это будет последнее место, куда он позвонит.

Они остановились около магазина и купили две упаковки пива по шесть штук и коробку соленых орешков. На стоянке Они открыли окна, включили радио и дали волю своему ликованию. У них был еще час времени. Молли сказала, что если они не приедут к полуночи, она позвонит в ФБР и скажет, что к ней вернулась память.

– Клянусь, это не так строго, – сказал Денни, – даже если мы чуть-чуть задержимся, ничего не случится.

– Может, – Бад открыл окно и засунул пустую банку из-под пива под машину.

– Я, откровенно говоря, устал быть ее домашним воришкой.

– Поедем тогда в бар и отпразднуем как следует, – Денни заявил, что он знает поблизости бар, где девочки танцуют голыми на столах и разрешают хватать себя за лодыжки за пять баксов.

Бад ответил, что не сегодня. Никаких празднеств, пока они не отделаются от старухи. Сегодня он закинет удочки насчет остального вознаграждения, которое она обещала. Конечно, они должны получить все прямо сейчас. Молл"и была так взволнованна содержимым одной из папок, что тут же схватила ее. Затем она поехала и сделала восемь копий. Интересно, что еще она от них потребует?

На обратном пути Бад предупредил: – Смотри, ничего не говори об этой чертовой операции, которую мы сегодня проделали.

– Ты говорил об этом уже сотню раз.

– Да, это погубит все. Я имею в виду, не говори ей о том, где мы были.

Денни заявил, что он вновь проголодался и они остановились купить цыплят. Они опять закусили на стоянке, слушая местную станцию. Бад никогда раньше не управлял автомобилем с работающими часами и был удивлен, обнаружив, что они показывают уже полпервого. Он стал высчитывать.

– Быстрей крути, – сказал Денни, – в противном случае…

– Моя идея лучше, дай мне монету, – Бад вышел из машины и направился к телефону на улице. Он набрал номер Молли и отзвонил пять гудков. Повесил трубку, вынул монету и набрал снова. На этот Раз он звонил вдвое дольше.

Уже в машине, подъезжая к федеральному шоссе, Денни произнес: – Я не могу поверить, что она сделала это, может быть, она ушла еще куда-нибудь. Должно быть, она оставила нам записку.

Бад вцепился в руль обеими руками. Проклятая раненая рука онемела, потому что он забыл про нее. Мозг сверлила мысль: «А что, если старая сука пошла-таки к фараонам? Еще хуже, если она вдруг нашла дело Готти. Что, если она прошлепала через спальню и нашла его, спрятанное под матрацем», – теперь это место не казалось ему таким удачным для укрытия.

– Дерьмово, – произнес он, предполагая наихудший вариант.

– Не спеши паниковать, – вдруг проявил оптимизм Денни.

Они добрались до дома через двадцать минут, оставили машину и поднялись наверх. Дверь в квартиру Молли была открыта. Бад дважды постучал.

– А вот и мы, – произнес он радостно.

Войдя, он увидел, что все перевернуто вверх дном.

– О Боже! – воскликнул Бад.

Денни в сердцах швырнул костыль. – Я не могу поверить, твою мать, что кто-нибудь ограбил квартиру.

– Нет, – отозвался Бад, – боюсь, что хуже.

Софа была прорезана, стулья сломаны, зеркала разбиты вдребезги. Керамический сиамский кот был вмазан мордой в телевизор. Пока Денни ковылял через раскиданные вещи, Бад бросился прямиком в спальню, которая также подверглась варварскому нападению. Он устремился к кровати и под матрацем обнаружил папки Кингсбэри там, где он их оставил. Кто-то разгромил помещение, не осмотрев все тщательно.

Вдруг страшный хрип донесся из кухни. Там Бад обнаружил Денни, склонившегося над Молли. Она лежала на спине, с подвернутой ногой. Ее бедра были обвязаны рваным, измазанным чем-то халатом. Ее лицо было избито всмятку, пятна крови, как огромные вишни, проступали сквозь ее редкие волосы. Глаза были закрыты, и губы серые, но она дышала – слабые неровные вздохи.

Денни пощупал ее пульс. – Боже милостивый, – произнес он, – кому мы можем сообщить об этом?

– Никому, – покачал головой Бад, – неужели ты не понимаешь, что мы не можем никуда звонить? – Он положил свою забинтованную руку на лоб Молли.

– Кто, черт побери, мог сделать такое со старухой?

– Надеюсь, она не умрет?

– Я тоже, – ответил Бад, – клянусь Богом, это было бы несправедливо.

17

Брюки Джо Уиндера промокли насквозь. Нина спросила:

– Ты ловил рыбу?

– Да.

– В середине дня?

– Рыба вся ушла, – отозвался раздраженно Джо, – после того, как они все перекопали. Нина сидела по-турецки на полу. На ней были синие шорты и розовая хлопчатобумажная блузка. Она была одета так же, как в тот день, когда он впервые встретил ее в Семинол Холле. Джо пошел туда, чтобы увидеться с индейцем по имени Сэми Дир, который продавал катера на воздушных крыльях. Но Сэми уехал на уикенд во Фрипорт, оставив Джо с тремя сотнями говорящих по телефону женщин в Бинго-холле. За дверью Джо услышал голос Нины, быстро вошел и удостоверился, что она столь же прелестна, как ее голос. Она поведала ему, что он может звонить ей за частичную плату, как член Бинго-холла, а он открыл ей по секрету, что купил катер на подводных крыльях, так что может исчезнуть теперь в голубой дали, как только захочет. Но он изменил свои планы после их встречи.

Сейчас, глядя на ее тело, Джо знал, что его мужская привлекательность для Нины ослабевает.

Желтый блокнот лежал на ее коленях. Она стучала ручкой по своей обнаженной ноге, держа ее при этом как барабанную палочку.

– Что случилось на встрече? – спросила она его, – почему ты не в Королевстве?

Джо сделал вид, что не слышит. Он продолжал:

– Они свалили в пещеру кучу грязи, остатки фундамента и спиленные деревья.

Он снял брюки и пристроил их на крюке: '

– Все незаконно, естественно, копать в прибрежной зоне запрещено.

Джо сел рядом с Ниной. Он хотел продолжить свою лекцию, но она перебила его: – Одень какие-нибудь штаны.

– Что ты имеешь в виду?

Вместо ответа Нина спросила, почему у него синий язык, и он подробно рассказал ей историю о мышах-манго, но она сказала, что не верит ни одному его слову.

– Чарли практически признался во всем.

– А мне наплевать, – отрезала Нина. Она прекратила строчить на своем колене и отвернулась.

– Что это значит?

– Послушай, я больше не могу поддерживать тебя.

Она обернулась к нему, и он увидел злобу в ее глазах.

– Твои дела шли так хорошо, – добавила она.

Уиндер был ошеломлен. Она что, действительно печется только о деньгах?

– Нина, – сказал он, – человек погиб, ты что не понимаешь? Я не могу работать на убийцу.

– Замолчи! – она потрясла блокнотом перед его носом. – Ты знаешь, над чем я работаю? Экстрасенсорные истории! Девочкам так понравились мои материалы, что они готовы покупать их по 2-3 в неделю. Двадцать пять баксов каждый.

– Здорово! – он гордился ею, черт подери. Но она никогда не верила, что ею можно гордиться.

Держа ручку во рту, Нина начала рассказывать:

– Я написала о существовании вне тела. Подобно тому, как если бы человек умирал и видел себя как бы со стороны, но потом, в самое последнее мгновение был спасен. Только мой очерк о занятиях любовью, о том, как будто я плаваю вне тела в тот момент, когда в меня погружается мужской член. Паря в воздухе над самой собой, я смотрю вниз на кровать и вижу себя содрогающейся, мои ногти царапают чьи-то загорелые плечи. Я дала почитать это одной новой девочке, Эди, и она попробовала это в пятницу. Так она говорит, что ее клиент после этого кончил одиннадцать раз.

– Это новый рекорд?

– Да, но дело не в этом. Я вижу новую возможность для себя. Если я буду продавать достаточное количество таких сценариев, то смогу обойтись без звонков, а буду только сидеть дома и писать. Что может быть лучше!

Уиндер обнял ее: – Ты сможешь это, моя сладкая! Это будет здорово.

– А не сидеть здесь с тобой целыми днями, слушая дурацкую музыку.

– Я найду другую работу.

– Нет, Джо. Это будет тем же самым дерьмом. – Она оттолкнула его и встала с пола. – Я не могу писать, когда мою жизнь лихорадит. Я нуждаюсь в стабильности, покое, тишине.

Уиндер почувствовал себя ущемленным.

– Бога ради, Нина. Я понимаю кое-что в писательской работе. Это место вполне спокойное для нее.

– Нет, здесь существует напряжение, – сказала она печально, – и не отрицай этого.

– Писатели процветают в домашнем напряжении. Вспомни По, Хемингуэя или Майлера в их молодые годы, куда тебе до их напряжения! – он думал, что Нине будет лестно попасть в ряд таких знаменитостей, но ошибся. Он добавил: – К тому же это – не высокохудожественная литература, а всего лишь телефонная порнуха.

– Телефонная порнуха? Спасибо, Джо!

– Господи, а что же это?

– Всего лишь писательство, а это – тяжелый труд. И если я хочу продвинуться в этом, то нуждаюсь в уединенном месте и защищенности. Я не могу испытывать давление.

– Если тебе не нравится мой вес, то не беспокойся, я перестану есть каши.

Нина вскинула руки, вопрошая: – О, Боже! Ну где ты найдешь еще такую хорошо оплачиваемую работу?

Джо не верил своим ушам. Откуда такая неожиданная злоба? Обвинения? Если бы он знал, что.ему придется всерьез оправдываться, то надел бы штаны.

Нина сказала: – Дело не только в деньгах. Мне нужен настоящий мужчина, который был бы здесь со мной.

– Разве я когда-нибудь подводил тебя?

– Нет, но можешь подвести в любую минуту.

Уиндер ничего не ответил, потому что она была права, ничто в его ближайших планах не могло ее обрадовать.

– Я знаю тебя, – добавила Нина печальным голосом, – ты ведь не бросишь это и теперь?

– Нет.

– Тогда, я думаю, наши пути разошлись, я боюсь, что ты кончишь тюрьмой или умрешь.

– Ты в меня совсем не веришь.

– Это невозможно, – Нина направилась к шкафу, открыла дверь и посмотрела на полку: – Куда ты Дел мой чемодан?

* * *

В середине семидесятых годов Флорида выбрала нового губернатора по имени Клинтон Тайри, футбольного экс-чемпиона и ветерана Вьетнамской войны. При шести с лишним футах роста, он был самым высоким, лидером в истории штата. По всей видимости, он был и самым честным. Когда хищная компания, занимающаяся экологией, попыталась подкупить его, он записал ее предложения на пленку и передал ее в ФБР. Благодаря личному противостоянию таким мощным силам, Клинтон Тайри прослыл народным героем Солнечного штата и в округе. Народная молва о его честности разнеслась по всему Штату и сделала молодого губернатора звездой нового политического авангарда.

Это был, к сожалению, авангард состоявший из одного человека. Речи Клинтона Тайри своей вызывающей прямотой приводили в ужас его политических коллег. В то время, как другие весело поддерживали трескотню о прекрасной Флориде, Клинтон Тайри с тревогой говорил об экологической катастрофе, грозящей Штату. Поляны высыхали, коралловые рифы погибали, озера были загрязнены отбросами, и рыба травилась ртутной и прочей отравой. Пока другие расписывали Флориду как тропическую мечту, губернатор называл ее тропической свалкой. В популярных радиопередачах и телешоу он, вместо того, чтобы приглашать туристов, призывал их не приезжать во Флориду года два. Он говорил не о развитии Штата, а о том, чтобы природу оставили в покое. Это, по его мнению, был единственный путь к спасению.

В день, когда Клинтон Тайри закрыл один из популярных журналов, наиболее влиятельные люди Флориды – банкиры, строительные и дорожные компании, сахарные магнаты – объединились в тайном сговоре помешать его реформам и окружили его, как кусок собачьего дерьма на шикарном ковре.

Обезвредить губернатора было довольно просто, для этого требовались только деньги. В течение нескольких месяцев все, кто надо, были скомпрометированы, запуганы, подкуплены. Губернатор оказался в изоляции даже от своей собственной политической партии, которая стала несостоятельной, так как от нее отвернулись самые крупные члены.

Спасти Флориду? Зачем? И от кого? Поддержка избирателей, которой пользовался Клинтон Тайри ранее, не могла помочь ему на этот раз в закулисной игре. Любой законопроект, который он хотел провести, встречался в штыки. Тот факт, что губернатор.пользовался популярностью в округе, не смущал его врагов, они просто действовали более гибко. Они сделали нечто худшее, чем обычные нападки на предложения губернатора – они всего лишь игнорировали их. При этом самые вежливые слова произносились о молодом Клинтоне, красивом герое войны, о его идеализме и отваге.

Каждый репортер, приезжающий во Флориду, заполнял два-три блокнота хвалебными словами о нем – так что новые жители могли подумать, что Клинтон Тайри давно уже умер, впрочем, в каком-то смысле, так оно и было.

На следующее же утро после закрытия журнала кабинет министров Флориды решил уменьшить расходы на сохранность побережья и продать право на уборку мусора крупной фирме по продаже земель. Только один голос против раздался с Капитолия, после чего Клинтон Тайри бесследно исчез с политического горизонта.

Сначала власти предполагали, что губернатор стал жертвой похищения или какой-нибудь грязной игры. Журналисты и корреспонденты бросились во Флориду в надежде заполучить сенсационную историю, но никто так и не смог его найти. И ничего не было написано даже отдаленно похожее на правду.

А было вот что: Клинтон Тайри появился под именем Скинка и жил в таких местах, где до тех пор не ступала нога человека. В течение пятнадцати лет бывший губернатор скрывался в местах удаленных от человеческого глаза, и жил совсем уединенно, если не сказать больше.

* * *

Джо Уиндер хотел поговорить о том, что случилось много лет назад. – Я слышал разные истории, – сказал он, – и просмотрел все материалы.

– То что знаешь ты, знают все, – ответил Скинк, постукивая палочкой.

Уиндер старался не глядеть на то, что Скинк жарил на сковородке.

– Они никогда не пытались найти тебя? – наконец спросил он.

– Они давно прекратили поиски, – произнес Скинк, вдыхая запах жаркого, – я обычно не ем черепах в панцире.

– Я тоже, – сказал Джо.

– Мука придает пище пикантность.

– Я думаю, – Уиндер наклонился над костром с другой стороны.

Скинк заметил: – Твой друг не был плохим парнем, но он занимался дурными делами.

Уиндер согласился: – Да, и он никогда не понимал, что в этом плохого. Или от чего я прихожу в бешенство. Он так и умер, ни о чем не догадавшись.

Скинк поднял черепаху за хвост и потыкал вилкой: – Еще десять минут, по крайней мере, – сказал он.

Было нелегко разговаривать с ним, в процессе приготовления пищи. Но Уиндер не сдавался: – Интересный сегодня денек выдался, в течение него я потерял и работу, и подружку.

– О, Боже, ты выражаешься как телекомментатор.

– Работа была дерьмовая, я допускаю. Но я думал, что Нина более стойкая, а она оказалась как все.

– Потеря любви, – произнес Скинк, – это всего лишь потеря поцелуя.

Джо подумал: – «Я зря теряю время. Ему наплевать на меня.»

– Я пришел поговорить о планах, – произнес он.

– Пошли, я покажу тебе кое-что, – Скинк медленно поднялся, потянулся и пошел вдоль деревьев, шурша оранжевым дождевиком. На западе начали скапливаться тяжелые грозовые тучи. Джо пошел за ним к яме, где был спрятан труп охранника из Волшебного Королевства. Когда они проходили мимо, Уиндер увидел, что яма пуста. Он не стал спрашивать, куда девалось тело, так как не хотел этого знать. Скинк повел его по опасному, с препятствиями, пути, через свалку всякого домашнего хлама – полки холодильников, сломанные диваны, продавленные матрасы, испорченные грили и кондиционеры – пока они не дошли до очень старой кабины «Плимута» желтого цвета без колес и без стекол. Желтый пляжный зонт, как гигантский цветок, возвышался над автомобилем – минимальная защита от дождя или полуденного солнца. Скинк протиснулся в машину и предложил Уиндеру последовать за ним.

«Плимут» был полон книг – сотни с любовью подобранных томов. Скинк с усилием повернулся на сиденье.