Текст книги "Капитал. Полная квинтэссенция 3-х томов"

При условии неизменных цен производства дополнительные затраты капитала могут быть сделаны с постоянной, возрастающей или убывающей производительностью на лучших землях, т. е. на всех землях начиная с В и выше. На А это было бы возможно, при нашем предположении, только или при прежней производительности, причем земля по-прежнему не дает ренты, или же при условии возрастания производительности; в таком случае одна часть вложенного в А капитала приносила бы ренту, другая – нет. При всех этих обстоятельствах добавочный продукт и соответствующая ему добавочная прибыль с акра возрастает, а следовательно, возрастает и рента как в хлебе, так и в деньгах. Поэтому рента с акра возрастает при этих условиях просто вследствие увеличения капитала, вложенного в землю, – безразлично, остается ли производительность дополнительного капитала прежней, уменьшается ли она или увеличивается. Эти последние обстоятельства изменяют размер, в котором происходит возрастание ренты на акр, но ничего не изменяют в самом факте этого возрастания.

Это явление, свойственное дифференциальной ренте II и отличающее ее от дифференциальной ренты I. Если бы дополнительные затраты капитала производились не одна за другой, последовательно во времени, на одной и той же земле, а последовательно в пространстве, одна рядом с другой, на новых дополнительных участках земли, то увеличилась бы общая масса ренты, а также средняя рента со всей возделываемой площади, но не высота ренты с акра. При прежней массе и прежней стоимости всей продукции и добавочного продукта концентрация капитала на земельной площади меньшего размера повышает размер ренты с акра в тех случаях, когда рассеяние того же капитала на земельную площадь больших размеров при прочих равных условиях не оказывает такого действия. Но чем больше развивается капиталистический способ производства, тем более концентрируется капитал на одной и той же земельной площади, тем более, следовательно, повышается рента в расчете на акр. Таким образом, если мы возьмем две страны, в которых цены производства были бы одинаковы, различия между различными сортами земли одинаковы и была бы вложена одинаковая масса капитала, но в одной стране преимущественно в виде последовательных затрат на ограниченной земельной площади, в другой – преимущественно в виде затрат на более обширной площади, то рента с акра, а потому и цена земли была бы выше в первой и ниже во второй стране, хотя масса ренты в обеих странах была бы одинакова[62]62
  Говоря здесь о добавочном продукте, мы всегда имеем в виду соответственную часть продукта, в которой представлена добавочная прибыль. Вообще же под добавочной прибылью или добавочным продуктом мы разумеем ту часть продукта, которая представляет всю прибавочную стоимость, а в единичных случаях разумеем ту часть продукта, в которой представлена средняя прибыль. Специфическое значение, придаваемое этому слову в тех случаях, когда дело идет о капитале, приносящем ренту, служит поводом недоразумениям, как это было указано раньше.


[Закрыть].

I. При неизменяющейся производительности дополнительных затрат капитала.

При этом предположении регулирующая цена производства может лишь понизиться, если плодородие наилучшей обработанной земли повысится, следовательно – так как, согласно нашему предположению, различие в урожайности разных сортов земли остается постоянным, – если в обработку поступит вместо земли А другая, лучшая земля, обработка же земли А прекратится, так как продукта лучших земель будет достаточно для удовлетворения потребности.

II. При понижающейся производительности дополнительных капиталов.

И в этом случае цена производства может лишь понизиться, если вследствие дополнительных затрат капитала на землях лучшего качества продукт с А сделается излишним. Мы уже показали, что хлебная и денежные ренты могут при этом возрасти, уменьшиться или остаться без изменения.

III. При повышающейся производительности дополнительных капиталов.

В этом случае дополнительный капитал может быть при известных условиях вложен как в землю А, так и в земли лучшего качества.

Рента определяется не абсолютной выручкой, а лишь различиями выручки. Будут ли разного рода земли приносить 1, 2, 3, 4, 5 бушелей или 11, 12, 13, 14, 15 бушелей продукта на акр, ренты в обоих случаях составят ряд: 0, 1, 2, 3, 4 бушеля – или денежную выручку за них.

Но гораздо важнее результат, взятый по отношению ко всей сумме ренты при вторичной затрате капитала на одной и той же земле.

В громадном большинстве всех возможных при этом случаев вследствие увеличенного приложения капитала к земле рента повышается как на акр земли, приносящей ренту, так и в ее общей сумме. Лишь в тех случаях, когда землю наихудшего качества, не приносившую до тех пор ренты, перестают возделывать и земля, непосредственно лучшая по качеству, становится на ее место, общая сумма ренты остается неизменной. Но и в этих случаях ренты с земель лучшего качества повышаются сравнительно с теми рентами, которые обязаны своим происхождением первой затрате капитала.

Понижение общей суммы рент ниже того уровня, которого она достигала при первой затрате капитала, было бы возможно лишь в том случае, если бы, кроме земли А, перестала обрабатываться и земля В, так что регулирующей и не приносящей ренты землей сделалась бы земля С.

Таким образом, чем больше капитала затрачивается на землю, чем высшего развития достигли в стране земледелие и цивилизация вообще, тем выше подымаются ренты с акра, равно как и общая сумма рент, тем колоссальнее становится налог, который выплачивается обществом крупным землевладельцам в виде добавочной прибыли, пока все сорта земли, уже подвергшиеся возделыванию, сохраняют способность к конкуренции.

Этот закон объясняет удивительную живучесть класса крупных землевладельцев. Никакой другой класс общества не живет так расточительно, как этот, никакой другой не заявляет такой претензии на привычную, «приличествующую сословию» роскошь, откуда бы ни получались для этого деньги, никакой другой класс не накопляет с таким легким сердцем долгов за долгами. И тем не менее он всегда выходит сухим из воды – благодаря капиталу, который другие люди вложили в землю и который приносит ему ренты вне всякого соотношения с прибылями, извлекаемыми из него капиталистом.

Но тот же закон объясняет, почему эта живучесть крупного землевладельца постепенно исчерпывается.

Когда в 1846 г. в Англии были уничтожены хлебные пошлины, английские фабриканты думали, что они этим превратили землевладельческую аристократию в пауперов. Вместо этого она разбогатела больше, чем когда-либо раньше. Каким образом это случилось? Очень просто. Во-первых, с этого времени к арендаторам стали предъявлять закрепленное контрактом требование, по которому они обязывались затрачивать по 12 ф. ст. вместо 8 ф. ст. на акр, и, во-вторых, землевладельцы, имевшие и в нижней палате очень многочисленных представителей, ассигновали себе крупное государственное пособие для дренирования и для иных прочных улучшений своих земель. Так как полного вытеснения наихудшей земли не произошло, а совершилось, самое большее, применение ее к другим целям, да и то в большинстве случаев временное, то ренты повысились соответственно повышению затраты капитала и земельная аристократия выиграла от этого больше, чем когда-либо раньше.

Но все преходяще. Трансатлантические пароходы, а также северо– и южно-американские и индийские железные дороги дали возможность конкурировать на европейских хлебных рынках совершенно особенным странам. Это были, с одной стороны, североамериканские прерии, аргентинские пампасы, степи, уже от природы пригодные для обработки плугом, девственная почва, которая долгие годы давала богатые урожаи даже при примитивной культуре и без удобрения.

С другой стороны, это были земли русских и индийских коммунистических общин, которые должны продавать часть своего продукта, притом все возрастающую часть, чтобы выручить деньги для уплаты налогов, к уплате которых вынуждал их, довольно часто посредством истязаний, беспощадный деспотизм государства. Эти продукты продаются безотносительно к ценам производства, продаются за цену, которую предлагает торговец, так как крестьянин к сроку платежа должен во что бы то ни стало добыть денег. И с этой конкуренцией, с конкуренцией девственной степной земли, равно как с конкуренцией крестьян России и Индии, изнемогающих под податным винтом, европейский арендатор не мог справиться при старых рентах. Часть пахотной земли в Европе окончательно была поставлена вне возможности выдерживать конкуренцию в области производства зерна, ренты повсюду упали; отсюда вопли аграриев от Шотландии до Италии и от Южной Франции до Восточной Пруссии. К счастью, еще далеко не все степные земли подвергнуты возделыванию; их еще слишком достаточно для того, чтобы разорить все европейское крупное землевладение, да, кроме того, и мелкое (Ф. Энгельс).

Е) Абсолютная земельная рента
[Т. III. Ч. 2. Гл. 45]

При анализе дифференциальной ренты мы исходили из предположения, что наихудшая земля не уплачивает земельной ренты. Необходимо прежде всего заметить, что закон дифференциальной ренты (т. е. ее повышение, понижение и т. д.) совершенно не зависит от правильности или неправильности этого предположения.

Будет ли цена пшеницы, уплачиваемая за весь продукт, покрывать как раз лишь издержки производства плюс среднюю прибыль наихудшей обрабатываемой земли или же будет давать еще некоторый излишек, так что и наихудшая земля будет давать ренту, – это совершенно безразлично с точки зрения разницы между продуктам наихудшей земли и лучших сортов земли.

Итак, закон дифференциальной ренты не зависит от результата дальнейшего исследования.

Если рыночная цена продукта земли достигает такого уровня, что для дополнительно авансированного капитала, затраченного на класс земли А, она дает капиталисту обычную среднюю прибыль, то этого условия достаточно для того, чтобы на класс земли А мог быть затрачен дополнительный капитал.

Но из той посылки, что арендатор мог бы теперь затратить капитал на сорт земли А, если бы ему не приходилось платить ренту, отнюдь не следует заключение, что эта земля так и будет без дальнейших околичностей предоставлена в распоряжение арендатора. То обстоятельство, что арендатор мог бы использовать свой капитал с обычной прибылью, если ему не придется платить ренту, в глазах земельного собственника вовсе не основание для того, чтобы даром снабдить своей землей арендатора. В стране капиталистического производства капитал может вкладываться в землю без платежа ренты только тогда, когда произойдет если не юридическое, то фактическое уничтожение собственности на землю как границы всякого приложения капитала, уничтожение, которое, однако, может произойти лишь при совершенно определенных и по своей природе случайных обстоятельствах.

Во-первых, если сам капиталист – земельный собственник. Если рыночная цена поднялась настолько достаточно, что на земле сорта А можно выручить цену производства, т. е. возмещение капитала плюс средняя прибыль, то он может в этом случае сам вести хозяйство на своем участке земли.

Во-вторых, в составе арендуемых земель могут быть такие отдельные участки земли, которые при данном уровне рыночных цен не приносят ренты, следовательно, фактически сдаются даром, но которые земельный собственник не считает такими, потому что он видит общую сумму ренты с земли, сдаваемой в аренду, а не особые ренты составляющих ее отдельных участков.

В-третьих, арендатор может затратить дополнительный капитал на прежний арендуемый участок, хотя при существующих рыночных ценах получаемый таким образом продукт доставляет ему лишь обычную прибыль, но не дает возможности платить дополнительную ренту. Таким образом, на одну часть капитала, вложенного в землю, он уплачивает земельную ренту, на другую – нет.

Однако все эти исключительные случаи не разрешают проблемы, которая в простой постановке такова: предположим, что рыночная цена хлеба (который в этом исследовании является для нас представителем продукта земли вообще) достаточна для того, чтобы поступили под возделывание части земли класса А и чтобы капитал, затраченный на эти новые поля, выручил цену производства продукта, т. е. возмещение капитала плюс средняя прибыль. Достаточно ли этого? Действительно ли можно в таком случае затратить этот капитал? Или же рыночная цена должна повыситься настолько, чтобы ренту приносила и наихудшая земля А?

В таком случае рента с земли А была бы не простым следствием повышения цены хлеба, а наоборот: то обстоятельство, что наихудшая земля должна приносить ренту для того, чтобы ее вообще позволили возделывать, было бы причиной повышения цены хлеба до такого пункта, на котором явится возможность осуществить это условие.

Дифференциальная рента имеет ту особенность, что земельная собственность здесь лишь просто улавливает ту добавочную прибыль, которую иначе захватил бы, и при известных обстоятельствах, пока не истечет срок его арендного договора, действительно захватывает арендатор. Земельная собственность в этом случае – причина лишь перенесения известной, возникающей без ее содействия части цены товара от одного лица к другому, от капиталиста к земельному собственнику. Но земельная собственность в этом случае – не причина, которой создается эта составная часть цены (или соответствующее повышение цены). Напротив, если наихудшая земля класса А не может возделываться – хотя возделывание ее принесло бы среднюю прибыль, – пока она не приносит известного избытка над этой средней прибылью, известной ренты, то земельная собственность является творческой причиной этого повышения цены. Сама земельная собственность создала ренту.

Если мы вообще говорим, что – предполагая регулирование хлебной цены ценой производства – земля класса А не уплачивает ренты, то мы имеем в виду ренту в строгом значении слова. Если фермер уплачивает арендную плату, представляющую вычет из нормальной ли заработной платы его рабочих или из его собственной нормальной средней прибыли, то он не уплачивает никакой ренты. Уже раньше мы отмечали, что на практике это встречается постоянно. Однако во всех этих случаях уплачивается отнюдь не действительная рента, хотя уплачивается арендная плата. А здесь мы должны исследовать как раз нормальный случай (для капиталистических отношений), когда рента и арендная плата совпадают. Еще меньше помогает нам здесь ссылка на колониальные отношения. Что делает колонию колонией – мы говорим здесь лишь о собственно земледельческих колониях, – так это не только масса плодородных земель, находящихся в естественном состоянии, а скорее то обстоятельство, что эти земли не присвоены, не превращены в земельную собственность. Именно это и проводит такое колоссальное различие между старыми землями и колониями, поскольку дело идет о земле: юридическое или фактическое отсутствие земельной собственности. При этом совершенно безразлично, присваивают ли колонисты землю просто себе, или же они под видом номинальной цены земли в действительности уплачивают государству всего лишь пошлину за приобретение юридического титула на землю. Безразлично также и то обстоятельство, что уже поселившиеся колонисты являются юридическими собственниками земли. Земельная собственность фактически не представляет здесь границы для приложения капитала, а также труда без капитала; захват части земли уже осевшими колонистами не исключает для новых пришельцев возможности превратить новую землю в сферу приложения их капитала или их труда. Поэтому, когда приходится исследовать, каким образом земельная собственность действует на цены продуктов земли и на ренту в тех случаях, когда эта собственность ограничивает землю как сферу для приложения капитала, было бы в высшей степени плоско ссылаться на свободные буржуазные колонии, где нет ни капиталистического способа производства в земледелии, ни соответствующей ему формы земельной собственности, которая вообще фактически здесь не существует.

Чисто юридическая собственность на землю не создает земельной ренты для собственника. Но, разумеется, она дает ему власть устранять свою землю от эксплуатации до тех пор, пока экономические отношения не сделают возможным такое использование ее, которое принесет ему известный излишек. Отсюда, как отметил уже Фурье, тот характерный факт, что во всех цивилизованных странах сравнительно значительная часть земли всегда устранена от возделывания.

Итак, предполагая такой случай, когда спрос требует обработки новых земель, скажем, менее плодородных, чем возделывавшиеся до того времени, – станет ли земельный собственник сдавать эти земли в аренду даром, потому что рыночная цена продукта земли поднялась достаточно высоко, так что затрата капитала на эту землю дает арендатору цену производства, а потому приносит обычную прибыль? Отнюдь нет. Он сдает в аренду лишь при том условии, если ему будет уплачиваться арендная плата. Следовательно, чтобы можно было уплачивать земельному собственнику ренту, рыночная цена должна подняться выше цены производства. Так как, согласно предположению, земельная собственность без сдачи в аренду ничего не приносит, то небольшого повышения рыночной цены над ценой производства достаточно для того, чтобы двинуть на рынок новую землю наихудшего сорта.

Теперь встает такой вопрос: из того, что наихудшая земля приносит земельную ренту, которая не может быть выведена из различия плодородия, не следует ли, что цена продукта земли необходимо является монопольной ценой в обычном значении слова, или ценой, в состав которой входит рента в такой же форме, как налог, с той только разницей, что этот налог взимает земельный собственник, а не государство? Речь идет о том, входит ли рента, уплачиваемая наихудшей землей, в цену ее продукта, которая, согласно предположению, регулирует общую рыночную цену, – входит ли она таким же образом, как налог в цену товара, обложенного им, т. е. как элемент, независимый от стоимости этого товара.

Мы видели, что цена производства известного товара отнюдь не тождественна с его стоимостью, что, наоборот, цена производства известного товара может быть выше или ниже его стоимости и лишь в виде исключения совпадает с его стоимостью. Поэтому тот факт, что продукты земли продаются выше их цены производства, отнюдь еще не доказывает, что они продаются выше их стоимости; возможно, что земледельческие продукты продаются выше их цены производства и ниже их стоимости.

Отношение цены производства известного товара к его стоимости определяется исключительно тем отношением, в котором переменная часть капитала, произведшего товар, стоит к его постоянной части, или органическим составом капитала, которым произведен товар[64]64
  Это подробно изложено выше, в 6-й и 7-й главах настоящей книги. – Прим. сост.


[Закрыть]. Если отношение его переменной части, затраченной на заработную плату, к постоянной части, затраченной на вещественные условия труда, выше, чем в общественном среднем капитале, то стоимость его продукта должна стоять выше его цены производства. То есть такой капитал, применяя относительно больше живого труда, производит при равной эксплуатации труда большую прибавочную стоимость, чем равновеликая часть среднего общественного капитала. Поэтому стоимость его продукта будет выше цены его производства, так как эта цена производства равна возмещению капитала плюс средняя прибыль, а средняя прибыль ниже, чем прибавочная стоимость, заключающаяся в этом товаре. Обратное получается в той отрасли производства, где переменная часть капитала, по отношению к постоянной, меньше, чем в среднем общественном капитале[65]65
  Чем больше в данном капитале (или отрасли производства) постоянный капитал по отношению к переменному, тем выше, по выражению Маркса, его органическое строение. – Прим. сост.


[Закрыть]. Стоимость произведенных им товаров ниже их цены производства, что представляет общее явление для продуктов наиболее развитых отраслей промышленности.

Если состав капитала в собственно земледелии ниже, чем состав среднего общественного капитала, то это было бы выражением того, что в странах развитого производства земледелие не ушло вперед в такой мере, как обрабатывающая промышленность. Только при этом предположении стоимость земледельческих продуктов может быть выше их цены производства; там, где это предположение отпадает, там отпадает и соответствующая ему форма ренты.

Однако один простой факт излишка стоимости земледельческих продуктов над их ценой производства сам по себе был бы далеко не достаточен для того, чтобы объяснить существование абсолютной земельной ренты[66]66
  Абсолютной земельной рентой мы будем называть ренту, независимую от различия в плодородии различных классов земли или последовательных затрат капитала на одной и той же земле, т. е. такую, которая не является дифференциальной рентой.


[Закрыть]. Целый ряд мануфактурных продуктов обладает тем свойством, что их стоимость выше их цены производства, и, несмотря на это, они не приносят такой избыточной прибыли, которая могла бы превратиться в ренту. Цены производства возникают лишь из уравнения товарных стоимостей, которое, по возмещении потребленных капитальных стоимостей, распределяет всю прибавочную стоимость пропорционально не тому, сколько ее создано в отдельных сферах производства и, в связи с этим, сколько ее произведено в различных отраслях производства, и потому заключается в их продуктах, а пропорционально величине авансированных капиталов. Только таким образом возникают средняя прибыль и цена производства товаров, которая характеризуется тем, что в нее составной частью входит средняя прибыль. Постоянная тенденция капиталов – посредством конкуренции привести к этому уравнению в распределении прибавочной стоимости, созданной всем капиталом, и преодолеть все помехи этому уравнению. Отсюда и тенденция их допускать только такие добавочные прибыли, которые возникают не из различия между стоимостями и ценами производства товаров, а, напротив, из различия между общей регулирующей рынок ценой производства и индивидуальными ценами производства; такие добавочные прибыли, которые получаются поэтому не из различия между двумя различными отраслями производства, а в пределах каждой сферы производства; которые, следовательно, не затрагивают общих цен производства, складывающихся в различных отраслях, т. е. общей нормы прибыли, а, напротив, предполагают их существование. Однако, как показано раньше, это предположение основывается на постоянном изменении пропорционального распределения всего общественного капитала между различными отраслями производства, на постоянной иммиграции и эмиграции капиталов, на свободе передвижения их между ними. Но если капитал наталкивается на чуждую силу, которая ограничивает его приложение в особых областях производства, допускает его лишь на условиях, исключающих упомянутое общее уравнение прибавочной стоимости по средней прибыли, то, очевидно, в таких отраслях производства, благодаря избытку товарной стоимости над ценой производства этих товаров, возникает добавочная прибыль, которая может превратиться в ренту и в качестве последней обособиться от прибыли. Но как таковая чуждая сила и ограничение противостоит капиталу земельная собственность.

При приложении капитала к земле земельная собственность служит барьером, который, если не уплачивается пошлина, т. е. не взимается рента, не допускает новой затраты капитала на невозделанной до того времени или не сданной в аренду земле. Вследствие такого ограничения рыночная цена должна повыситься до такого пункта, когда земля может уплачивать излишек сверх цены производства, т. е. ренту. Но так как, согласно предположению, стоимость товаров, производимых земледельческим капиталом, выше их цены производства, то эта рента представляет излишек стоимости над ценой производства или часть этого излишка. Поскольку рента не поглощает всего излишка стоимости земледельческих продуктов над их ценой производства, часть этого излишка во всяком случае принимала бы участие в общем распределении всей прибавочной стоимости между различными индивидуальными капиталами. Как только весь избыток становится рентой, он весь ускользает от этого уравнения. Но во всяком случае земледельческие продукты продавались бы по монопольной цене не потому, что их цена выше их стоимости, а потому, что она равна их стоимости, или потому, что она ниже их стоимости, но выше их цены производства. Их монопольное положение заключалось бы в том, что они, в противоположность другим промышленным продуктам, стоимость которых выше их цены производства, не нивелировались бы по цене производства. Следовательно, в этом случае не вздорожание продукта является причиной ренты, а рента причиной вздорожания продукта.

Хотя земельная собственность может взвинтить цену земледельческих продуктов выше их цены производства, однако не от нее, а от общего состояния рынка зависит, насколько рыночная цена, поднявшись над ценой производства, приближается к стоимости и, следовательно, в какой мере прибавочная стоимость, произведенная в земледелии сверх данной средней прибыли, превратится в ренту или же примет участие в общем уравнении прибавочной стоимости в среднюю прибыль. Во всяком случае, эта абсолютная, возникающая из излишка стоимости над ценой производства рента есть просто часть земледельческой прибавочной стоимости, уловление ее земельным собственником; совершенно так же, как дифференциальная рента возникает из уловления добавочной прибыли земельной собственностью. Эти две формы ренты суть единственно нормальные. Рента, кроме этих форм, может покоиться лишь на собственно монопольной цене, которая определяется не ценой производства и не стоимостью товаров, а потребностью и платежеспособностью покупателей и рассмотрение которой относится к учению о конкуренции, где исследуется действительное движение рыночных цен.

Если бы средний состав земледельческого капитала был таков или выше, чем состав среднего общественного капитала, то абсолютная рента (в исследуемом здесь значении) отпала бы. То же самое произошло бы в том случае, если бы с прогрессом культуры состав земледельческого капитала уравнялся с составом среднего общественного капитала.

Итак, существо абсолютной ренты заключается в следующем: равновеликие капиталы в различных сферах производства, при равной эксплуатации труда, производят, в зависимости от различий среднего состава, различные массы прибавочной стоимости. В промышленности эти различные массы прибавочной стоимости уравниваются в среднюю прибыль и равномерно распределяются между отдельными капиталами. Земельная собственность тормозит это уравнение для капиталов, прилагаемых к земле, и улавливает известную часть прибавочной стоимости, которая иначе приняла бы участие в процессе уравнения в общую норму прибыли. Таким образом, рента представляет часть стоимости, точнее, прибавочной стоимости товаров, с той только разницей, что часть эта достается не классу капиталистов, который извлек ее из рабочих, а земельным собственникам, которые извлекают ее из капиталистов. При этом предполагается, что земледельческий капитал приводит в движение больше труда, чем равновеликая часть неземледельческого капитала. Насколько велика эта разница или существует ли она вообще, зависит от относительного развития земледелия по сравнению с промышленностью. По самой природе дела эта разница с прогрессом земледелия должна уменьшаться, если только уменьшение переменной части капитала по сравнению с постоянной не пойдет в промышленности еще быстрее, чем в земледелии.