Текст книги "Виннету. Сын вождя"

– Зато есть вигвамы мескалеро.

– Что делали там ваши воины?

Бао без малейшего колебания ответил:

– Несколько наших воинов отправились к апачам, чтобы увести у них лошадей. Но эти смердящие псы хорошо стерегли их и стойко защищались. Они убили четырех отважных кайова. Поэтому мы подняли томагавк войны.

Значит, кайова решили украсть у апачей лошадей, но их застали с поличным и прогнали ни с чем. Если кто из них и поплатился жизнью, виноват был сам, поскольку апачи только защищали свою собственность и право было на их стороне. Но кайова поклялись отомстить апачам за свою неудачу. Я собрался было честно заявить об этом стоявшим передо мной мошенникам, но Сэм, сделав предостерегающий жест рукой, продолжил расспросы:

– Знают ли апачи, что ваши воины выступили против них?

– Неужели бледнолицый брат думает, что мы предупредим их? Мы нападем внезапно, перебьем всех, кого сможем, и заберем с собой их скарб.

Это уж слишком! Тут я сдержаться не смог:

– Зачем моим храбрым братьям нужны лошади апачей? Я слышал, что у богатого племени кайова гораздо больше лошадей, чем нужно его воинам.

Бао с усмешкой заглянул мне в лицо и сказал:

– Мой молодой брат Олд Шеттерхэнд недавно прибыл с той стороны Большой Воды и потому еще не знает, как живут и думают люди по эту ее сторону. Да, у нас много лошадей, но к нам пришли белые люди и захотели купить их. Наших лошадей им не хватило. Они рассказали о больших табунах апачей и обещали дать за каждого их мустанга столько же товаров и «огненной воды», сколько стоит одна лошадь кайова. Тогда наши воины отправились за лошадьми апачей.

Кого следовало винить в смерти погибших и в предстоящем кровопролитии? Может быть, белых торговцев, обещавших заплатить за лошадей спиртным и толкнувших кайова на конокрадство! Я собирался дать волю накипевшим во мне чувствам, но Сэм снова подал мне знак, чтобы я молчал, и осведомился:

– Мой брат Бао отправился на разведку?

– Да.

– Когда остальные воины последуют за ним?

– Они уже едут за нами на расстоянии одного дня пути.

– Кто ведет их?

– Храбрейший вождь Тангуа.

– Сколько у него воинов?

– Два раза по сто.

– И вы надеетесь, что застанете апачей врасплох?

– Мы нападем на них, подобно орлам, бросающимся на зазевавшихся ворон.

– Мой брат ошибается. Апачи знают, что кайова хотят напасть на них!

Бао недоверчиво покачал головой и ответил:

– Откуда им знать! Разве их уши дотянулись до вигвамов кайова?

– Похоже, да.

– Бао не понимает брата Сэма. Пусть он объяснит, что значат его слова!

– У апачей есть уши, которые умеют ходить и даже ездить верхом. Мы вчера видели две пары таких ушей, которые побывали у палаток кайова и подслушивали их.

– Уфф! Две пары ушей? Значит, два воина-разведчика?

– Конечно.

– Я должен сейчас же вернуться к вождю. Мы взяли с собой только две сотни воинов. Их было бы достаточно, если бы апачи ничего не знали. Но теперь они знают наши планы, и нам нужно подкрепление.

– Похоже, мои краснокожие братья поступили не совсем правильно. Инчу-Чуна, вождь всех апачей, – очень мудрый воин. Когда он увидел, что его люди убили четырех индейцев-кайова, он понял, что за смерть своих соплеменников ответят другие, и отправился следить за вами.

– Уфф! Он сам там был?

– Да. Он и его сын Виннету!

– Уфф! И этот волчонок тоже? Если бы мы знали, то поймали бы этих койотов! Они соберут много воинов, чтобы встретить нас. Я должен все это сказать вождю, он должен остановиться и послать за другими воинами. Поедут ли со мной Сэм и Олд Шеттерхэнд?

– Да.

– Тогда – вперед!

– Не нужно так спешить. Мне необходимо еще переговорить с тобой.

– Ты можешь все сказать по дороге.

– Нет. Я поеду с тобой, но не к Тангуа, вождю кайова. Ты проводишь нас к нашему лагерю.

– Мой брат Сэм ошибается.

– Ничуть! Слушай, что я тебе скажу. Хотите поймать живьем Инчу-Чуну, вождя апачей?

– Уфф! – Бао не смог скрыть своих чувств, а его спутники навострили уши.

– А заодно и его сына Виннету?

– Уфф! Уфф! Разве это возможно?

– Легче, чем ты думаешь!

– Я слишком хорошо знаю моего брата Сэма, чтобы подумать о нем как о шутнике.

– Я говорю вполне серьезно. Вы можете схватить вождя и сына живыми.

– Когда?

– Я думал, что дней через пять-шесть, а может, и семь, но теперь я знаю, что это может случиться гораздо раньше.

– Где?

– У нашего лагеря.

– Я не знаю, где он находится.

– Скоро узнаешь, и вы охотно поедете с нами после того, что я сейчас расскажу.

Сэм поведал им о нашей экспедиции, о ее целях, против которых кайова не стали возражать, а также о нашей встрече с апачами. В конце он сказал:

– Меня очень удивило, что вожди были одни. Я решил, что они просто хотят здесь поохотиться и на короткое время отделились от своих воинов. Теперь же я отлично знаю, в чем дело. Оба апача были разведчиками. И если разведкой занялись вожди, то дело очень серьезное. Наверняка они уже вернулись к своим. Виннету задержался в пути из-за покойника, а Инчу-Чуна поспешил вперед и не пожалеет коня, чтобы быстро собрать своих воинов.

– Я тоже должен известить нашего вождя Тангуа как можно быстрее!

– Пусть мой брат вооружится терпением и даст мне высказаться. Апачи жаждут двойной мести: во-первых, они хотят отомстить вам; во-вторых, требует отмщения убийство их белого друга, Клеки-Петры. Против вас они вышлют большой отряд, а к нашему лагерю направят группу поменьше, в которой обязательно будут находиться вождь и его сын. Когда маленькому отряду удастся расправиться с нами, он примкнет к остальным воинам. Я покажу тебе наш лагерь, чтобы ты потом смог найти его. Потом ты поедешь к своему вождю и сообщишь ему все, что я рассказал. Дальше вы все вместе приедете к нам, чтобы подстеречь Инчу-Чуну с его маленьким отрядом и захватить в плен. Вас будет двести человек, а он возьмет с собой не больше пятидесяти. Нас в лагере двадцать человек, и мы все, конечно, поможем вам в бою. Победа над апачами нам обеспечена! Если оба вождя попадут вам в руки, вы сможете требовать от племени чего захотите. Понимает ли меня брат мой?

– Да. План моего брата Сэма очень хорош. Когда вождь кайова узнает его, он очень обрадуется, и мы поступим так, как советует мой брат.

– Тогда мы должны немедленно отправиться в путь, чтобы еще до наступления ночи прибыть в лагерь.

Вскочив на лошадей, успевших за это время отдохнуть, мы галопом помчались на север. На этот раз мы не слишком придерживались следов, а просто скакали напрямик.

Скажу откровенно, я совершенно не понимал поведение Сэма, – скорее, я даже был зол на него. Они хотели заманить в ловушку Виннету, этого благородного юношу, вместе с его отцом и отрядом из пятидесяти воинов! Если бы кайова это удалось, то обоих вождей апачей вместе с их людьми ждала неминуемая гибель. Неужели Хокенс предложил все это от чистого сердца! Он знал ведь, какую симпатию я чувствовал к Виннету, я сам ему рассказывал! Мне казалось, что он и сам был расположен к молодому сыну вождя.

На все мои попытки отъехать в сторону, хотя бы на короткое время, Сэм отвечал категорическим отказом. Я хотел убедить его не делать глупостей и взамен предложить другой план действий, но старик, казалось, чувствовал это и держался все время около Бао.

Наконец мы прибыли в лагерь. Я спрыгнул с коня, снял с него седло и в крайне дурном расположении растянулся на траве. Появление индейцев поначалу вызвало в лагере настоящий переполох. Какова же была радость, когда выяснилось, что эти кайова – наши союзники и теперь опасаться апачей не стоит! Под защитой двух сотен краснокожих воинов мы могли бы спокойно продолжать работу.

Индейцам оказали настоящее гостеприимство, их до отвала накормили медвежатиной. Однако ночевать Бао не согласился и быстро собрался в обратный путь. Кайова решили всю ночь провести в дороге, чтобы поскорее сообщить обо всем Тангуа. Едва они покинули лагерь, как Сэм подошел ко мне, лег рядом на траву и сказал свойственным ему покровительственным тоном:

– У вас, сэр, что-то очень недовольная мина сегодня! Причина, вероятно, в расстройстве пищеварения или душевного состояния! Сдается мне, что последнее более правдоподобно. Не так ли?

– Разумеется! – буркнул я.

– Облегчите ваше сердце и поделитесь проблемами. Я вас вылечу!

– Хотелось бы, Сэм, чтобы это было так. Но я очень сомневаюсь.

– И все же я могу вас вылечить. Самое главное – положитесь на меня!

– Скажите сначала, Сэм, какое ваше впечатление от Виннету?

– Самое наилучшее!

– И вы хотите его погубить? Как это вяжется одно с другим?

– Погубить? Да такое и в голову не приходило сыну моего отца!

– Но ведь Виннету схватят!

– Конечно!

– А потом убьют!

– А вот тут вы ошибаетесь, сэр! Виннету мне настолько по душе, что я охотно рискнул бы своей шкурой ради его спасения, если бы ему действительно грозила какая-нибудь опасность.

– Но зачем тогда весь этот маскарад? Зачем вы хотите заманить его в ловушку?

– Чтобы спасти нас от апачей.

– А потом?

– Потом? Хм… Вы что, собираетесь принять участие в его судьбе?

– Не просто собираюсь, а обязательно это сделаю! Если его схватят, я сам освобожу его. А если на него поднимут руку, я стану на его сторону и буду сражаться вместе с ним. Заявляю вам это прямо и откровенно!

– Вот как? Неужели так и поступите?

– Я обещал это умирающему Клеки-Петре и не нарушу клятвы.

– Очень рад! Значит, мы с вами одного мнения.

– И все же скажите, – нетерпеливо забормотал я, – как согласовать ваши добрые речи с вашими злыми намерениями?

– Хотите знать? Да, старик Сэм Хокенс еще по дороге заметил, что вам не терпелось поговорить с ним. Но этого нельзя было допустить, иначе рухнул бы весь мой блестящий план! Старый Сэм не всегда говорит то, что думает, поскольку не хочет раскрывать карты раньше времени! Для вас, правда, сделаю исключение, потому что вы мне поможете, как Стоун и Паркер, если не ошибаюсь… Итак, насколько я могу судить, Инчу-Чуна не только отправился с Виннету на разведку, но и успел еще раньше собрать своих воинов и приказал им выступить в поход без него. За это время апачи, наверное, преодолели немалое расстояние. Инчу-Чуна, если еще не встретился с воинами, будет без отдыха скакать всю ночь и, самое большее, завтра до полудня встретится с ними. Послезавтра вечером мы уже можем ожидать их здесь. Видите, сколь близка опасность! Хорошо, что мы поехали по следам Виннету, хорошо, что мы встретили кайова и от них все узнали! Завтра они явятся сюда с двумя сотнями воинов и…

– Я предупрежу Виннету об опасности, – перебил я его.

– Только не это! – воскликнул он. – Так мы себе крупно навредим: апачам удастся улизнуть, и мы никогда не избавимся от них, несмотря на помощь кайова. Нет, они должны попасть в плен и встретиться со смертью. Если мы их тайно освободим, они будут нам по гроб благодарны и навсегда откажутся от мести. Правда, они могут потребовать выдачи Рэтлера, и я, право, не отказал бы им в этом! Ну что на все это скажете, разгневанный джентльмен?

Я протянул ему руку и ответил:

– Вы меня успокоили, дорогой Сэм. Сейчас ваша мысль мне очень даже по душе.

– Неужели? Оказывается, Сэм Хокенс умеет не только пожирать мышей, но и кое-что другое! Значит, согласны?

– Конечно.

– В таком случае отправляйтесь на боковую и постарайтесь заснуть. Завтра у нас много дел. Мне еще надо предупредить обо всем Стоуна и Паркера.

Ну разве он не был удивительным добряком – дорогой старый Сэм? Впрочем, говоря «старый» или «старик», я не хочу, чтобы меня понимали буквально. Хокенсу было немногим более сорока; однако густая борода, покрывавшая почти все его лицо, ужасный нос, торчащий башней среди этой растительности, наконец, кожаное рубище, словно сколоченное из дубовых досок, – все это сильно его старило. Однако речь здесь шла о другом: английскому слову «олд», или «старый», здесь, на Западе, часто придают другое значение, подчеркивающее или усиливающее какую-нибудь отличительную черту. Самого знаменитого охотника прерий звали Олд Файерхэнд. Он прославился чрезвычайно меткой стрельбой, а слово «Олд» возводило эту меткость в ранг высочайшего мастерства. Подобное произошло и со мной, когда к прозвищу «Шеттерхэнд» стали прибавлять «Олд».

Сэм ушел, и я попробовал заснуть, но мне это долго не удавалось. Землемеры и вестмены продолжали обсуждать приезд кайова, и под их громогласные рассуждения спать было совершенно невозможно. Не давали мне покоя и собственные мысли. Сэм с такой уверенностью говорил о своем плане, как будто мы были гарантированы от любых неудач. Я никак не мог согласиться с такой точкой зрения. Мы решили освободить Инчу-Чуну и Виннету, но о других апачах, которые будут взяты в плен, не было и речи. Неужели они останутся в руках у кайова? Такое положение казалось мне явной несправедливостью. Освободить всех апачей вчетвером мы, конечно, не могли, особенно с учетом того, что пришлось бы делать все в величайшей тайне и не навлечь на себя ни малейшего подозрения. Возникал еще вопрос: каким образом кайова сумеют захватить апачей в плен? Во время сражения? Думаю, что как раз Инчу-Чуна и Виннету станут защищаться особенно храбро и больше остальных подвергнут себя смертельной опасности. Как предотвратить кровопролитие? Ведь если апачи не сдадутся, кайова могут перебить их всех. Такого исхода нельзя было допустить ни в коем случае!

Я долго думал, но не мог найти подходящего решения. Оставалась лишь надежда на хитрого Сэма с его спасительным выходом. Как бы там ни было, я твердо решил стать на защиту обоих вождей, даже пожертвовав собой, если нужно. Я так и не заметил, как заснул.

Ранним утром я с удвоенным рвением принялся за работу, чтобы наверстать упущенное за прошедший день. Сегодня каждый из нас старался работать изо всех сил, и мы гораздо скорее продвигались вперед, чем обычно. Рэтлер явно избегал нас и слонялся без дела по лагерю. Его вестмены относились к нему, как и раньше, по-приятельски, словно за последние дни ничего серьезного не произошло. Лишний раз меня это убедило, что нам на их помощь в случае нового столкновения с Рэтлером рассчитывать нечего. К вечеру выяснилось, что мы измерили почти вдвое большее расстояние, чем обычно за такое же время, хотя местность для работы была очень непростой. Неудивительно, что к вечеру все чувствовали сильную усталость и сразу же после ужина легли спать. Лагерь наш мы еще днем перенесли в другое место, что всегда делалось после завершения работ на очередном участке.

На следующий день мы продолжали вести измерения с тем же усердием, но в полдень в работе произошла крупная задержка: к нам пожаловали кайова. Их разведчики легко нашли нас по следам. Индейцы имели весьма воинственный вид: они появились на превосходных лошадях и все без исключения были вооружены ружьями, ножами и томагавками. Я насчитал более двухсот воинов. Их предводитель выделялся большим ростом, строгими чертами лица и глазами хищника, в которых читалась необузданная жажда наживы и насилия. Это был Тангуа, или «вождь» на языке кайова. Судя по прозвищу, как вождю ему не было равных. Увидев его лицо и глаза, я испытал тревогу и даже страх за Инчу-Чуну и Виннету.

Тангуа явился в наш лагерь другом и союзником, но вел себя по отношению к нам не очень дружелюбно. Его поведение можно было сравнить с повадками тигра, отправляющегося на охоту вместе с леопардом, которому по ее окончании уготована та же участь, что и дичи. Приблизившись к нам вместе с Бао, предводителем группы разведчиков, он не соизволил даже слезть с лошади, не произнес приветствия, а сделал лишь повелительный жест рукой, после чего его люди тотчас окружили нас. Затем он направился к одному из наших крытых фургонов, приподнял парусину и без всякого стеснения стал осматривать его содержимое.

– Ого! – раздался недовольный голос старого Сэма. – Похоже, этот болван нас вместе со всем скарбом рассматривает как хорошую добычу, если не ошибаюсь!

– Тихо, Сэм! – предупредил я его. – Эти две сотни ребят все же чего-то да стоят!

– Бьются не числом, а умением!

– Но они нас уже окружили.

– Вы полагаете, что мой глаз совсем замылился? Я хорошо вижу этих незваных гостей. Тангуа приказал нас окружить, и это наталкивает на мысль, что он планирует заарканить нас заодно с апачами или даже сожрать. Только кусок ему не по зубам, точно вам говорю! Идемте к повозке – там услышите, как Сэм Хокенс поговорит с этим пройдохой. Он со мной хорошо знаком и, скорее, делает вид, будто бы не заметил. Вы только взгляните на эти дикие физии, которыми они косятся на нас! Такое впечатление, будто они нас всех в чем-то подозревают. Хм, придется им все же иметь дело со мной. А ну, пошли!

Мы решительно подошли к фургону, держа ружья наготове. Честно говоря, мне было как-то не по себе. Сэм тем временем уже обратился к Тангуа с угрозой в голосе:

– Разве славный вождь кайова собирается отправиться в Страну Вечной Охоты?

Тангуа, находившийся спиной к нам, неторопливо распрямился, обернулся и нехотя ответил:

– Зачем бледнолицые задают мне такой глупый вопрос? Когда-нибудь Тангуа как великий вождь найдет дорогу в Страну Вечной Охоты, но до этого пройдет немало времени!

– На это может уйти не больше одной минуты!

– Почему?

– Слезай с повозки, и все узнаешь!

– Я останусь здесь.

– Хорошо, но тогда ты взлетишь на воздух!

С этими словами Сэм повернулся и сделал вид, будто хочет уйти. Заметив это, вождь кайова все-таки спрыгнул с фургона, резким движением поймал Сэма за руку и воскликнул:

– Взлететь на воздух? Почему Сэм Хокенс говорит такие слова?

– Просто хотел предостеречь тебя.

– От чего?

– От смерти, которая неминуемо настигла бы тебя, останься ты в фургоне хотя бы еще на пару мгновений.

– Уфф! Разве там обитает смерть?

– Да.

– Покажи мне ее!

– Потом как-нибудь! Разве твои разведчики не донесли тебе, зачем мы прибыли сюда?

– Да, я знаю от них, что вы будете строить дорогу для Огненного Коня!

– Верно! Дорога пройдет через реки и ущелья, а также через скалы, которые нам придется взрывать. Думаю, что все это ты знаешь.

– Да, мне это известно. Но как это связано со смертью, которая угрожала мне?

– Напрямую. Может, ты слышал, чем мы взрываем скалы, стоящие на пути Огненного Коня? Думаешь – ружейным порохом?

– Нет. Бледнолицые изобрели другое оружие, с помощью которого они могут взрывать целые горы!

– Ты снова прав. Вот это самое изобретение сейчас и находится в нашем фургоне. Оно хорошо упаковано, но если до него дотронется кто-нибудь, не знающий, как с ним обращаться, он погибнет. Пакет моментально взорвется и разнесет его в клочья!

– Уфф! – вырвалось у Тангуа. – Неужели я был так близко от этого пакета?

– Так близко, что уже одной ногой стоял в Стране Вечной Охоты! Но в каком виде ты явился бы туда? Без скальпа и «лекарства»! Что от тебя осталось бы? Разве ты смог бы стать там великим вождем и править страной? Ведь в этом случае твои бренные останки оказались бы втоптанными в землю духами-лошадьми той страны.

По индейским поверьям, каждого краснокожего, попавшего в Страну Вечной Охоты без скальпа и священных «лекарств», души умерших героев встречают с презрением, и он не смеет попадаться им на глаза. Попасть туда с разорванным на тысячи мелких кусков телом – великое несчастье! Тангуа не на шутку испугался, его бронзовое лицо стало почти серым.

– Хорошо, что ты вовремя предупредил меня, – кивнул вождь. – Но зачем вы храните это страшное изобретение в повозке, где у вас так много других полезных вещей?

– Не оставлять же нам эти пакеты на земле, где при малейшем толчке они могут принести беду? Я ведь сказал тебе, что они и так очень опасны! Если такой пакет взорвется, то все, что находится поблизости, взлетит на воздух!

– Неужели и люди?!

– А как же! И люди, и животные! Если поставить одну за другой сто лошадей, это и будет то расстояние, на котором погибнет все живое!

– Уфф! Я должен предупредить своих воинов, чтобы они не приближались к опасной повозке.

– Обязательно предупреди! Иначе и мы все можем погибнуть из-за оплошности одного из ваших. Видишь, как я забочусь о вас! И все потому, что я считаю кайова нашими друзьями. Впрочем, я, кажется, ошибся. Ведь друзья при встрече приветствуют друг друга, а потом раскуривают трубку мира. Ты, похоже, не собираешься этого делать!

– Ты уже курил трубку мира с моим разведчиком Бао.

– Только я и вот этот белый воин, что рядом со мной. Если вы не поздороваетесь с остальными, я буду считать, что ваше дружелюбие показное.

Тангуа на секунду потупил взор, но, быстро придумав отговорку, ответил:

– Мы сейчас в походе, и потому у нас нет с собой кинникинника для трубки мира.

– Язык Тангуа говорит не то, что думает его сердце. На его поясе я вижу мешочек с кинникинником. И он, кажется, полон. Но он нам не нужен, потому что у нас хватит и своего табаку. Вовсе не обязательно, чтобы все принимали участие в курении. Ты будешь курить за себя и своих воинов, а я – за себя и присутствующих здесь белых. В любом случае дружеский союз, заключенный нами, будет иметь силу для всех находящихся в лагере.

– Зачем же нам курить с тобой, если мы и так братья! Пусть Сэм Хокенс считает, что мы уже выкурили трубку за всех.

– Как знаешь! Но тогда мы, белые, поступим по своему разумению, и тебе не удастся победить апачей.

– Хочешь их предупредить? – повысил голос Тангуа, грозно сверкнув очами.

– Нет, этого я не сделаю, потому что они наши враги и жаждут нашей смерти. Но я не скажу тебе, как лучше их поймать!

– Для этого ты мне не нужен. Я сам сделаю это.

– Ого! Тебе известно, когда и откуда они придут и где мы на них наткнемся?

– Я могу все это узнать, если вышлю им навстречу разведчиков.

– Ты этого не сделаешь, потому что знаешь, что апачи быстро обнаружат следы твоих людей и приготовятся к сражению. Они будут делать каждый шаг с величайшей осторожностью. Неизвестно еще, удастся ли тебе вообще захватить их! По тому плану, что я хотел предложить, вы могли бы неожиданно их окружить и захватить в плен, если не ошибаюсь…

Я заметил, что слова Сэма легли на благодатную почву. После короткого раздумья Тангуа заявил:

– Я поговорю со своими воинами.

Он тотчас направился к Бао, пригласил жестом еще нескольких краснокожих, и мы увидели, что они начали совещаться.

– Устроенный им совет как раз и доказывает его двуличие. Он что-то замышлял против нас! – с уверенностью сказал Сэм.

– Это подло с его стороны! Вы же его друг и ничего дурного ему не сделали, – удивленно произнес я.

– Друг? Что вы называете другом у кайова? Это ведь настоящие мошенники и убийцы, живущие грабежом! Ты им друг, пока есть что с тебя взять. У нас несколько фургонов с припасами и всевозможными другими, ценными с точки зрения индейцев, вещами. Думаете, Бао здесь зря тратил время? Его люди донесли Тангуа обо всем, что тут засекли, и с того момента вождь кайова решил разграбить наш лагерь.

– Ну и? Что дальше?

– Дальше? Хм… думаю, нам больше нечего опасаться.

– Хотелось бы верить!

– Вероятно, так и будет! Я знаю этих людей! Мне пришла в голову удачная мысль уверить этого разбойника, что у нас в повозке имеется чуть ли не «адская машина»! Иначе все, что там находилось, было бы уже его добычей! Надеюсь, его испуг и в дальнейшем принесет нам известную пользу. На всякий случай я суну себе в карман банку из-под сардин и намекну, что в ней лежит динамит. У вас ведь тоже есть такая банка с вашим дневником. При случае воспользуйтесь ею!

– Надеюсь, это окажет действие. А что скажете по поводу трубки мира?

– Сначала у них определенно было решение не курить ее, но теперь, мне кажется, вся эта банда одумалась. Мой веский аргумент убедил вождя, то же самое произойдет и с остальными кайова. Однако доверять им ни в коем случае нельзя!

– Вот видите, Сэм, позавчера я был отчасти прав. Вы хотели осуществить свой план с помощью кайова, а добились того, что мы теперь у них в руках! Мне крайне любопытно узнать, что из всего этого получится!

– Именно то, чего я жду и предвижу. Можете не сомневаться! Правда, Тангуа собирался нас ограбить и уже без нас устроить прием апачам. Но теперь-то он понял, что апачи слишком хитры, чтобы дать себя схватить и прикончить. Без нас кайова апачей в ловушку не заманят. Мескалеро не слепые куры… Стойте! Они кончили совещаться, Тангуа идет сюда, значит дело сейчас решится.

Вождь еще не успел приблизиться, а о принятом решении можно было догадаться, поскольку сразу же, после нескольких окриков Бао, окружавшее нас кольцо краснокожих распалось и всадники спешились. Оцепление было снято.

– Я поговорил с воинами, – объявил Тангуа с менее мрачным лицом, нежели прежде, – они согласны со мной. Я готов выкурить трубку мира со своим братом Сэмом. Она будет иметь силу для всех.

– Я ожидал это, поскольку ты не только храбрый, но и умный человек. Пусть воины кайова сядут полукругом, и мы все разделим дым мира и дружбы.

Итак, Тангуа и Сэм выкурили трубку мира, соблюдая все полагающиеся при этом церемонии. Затем белые обошли всех краснокожих и каждому пожали руку. Мы могли надеяться, что, по крайней мере в ближайшие дни, кайова не будут таить против нас злого умысла. Но лишь надеяться, ибо никто не знал, что на самом деле станут они замышлять в дальнейшем.

У нас принято говорить «выкурить трубку мира». Индейцы, по их признаниям, не курят табак, а «пьют дым». Дело в том, что краснокожий во время церемонии непрерывно всасывает дым, после чего выпускает его малыми порциями.

О том, как высоко почитается этот ритуал среди индейцев, говорит, например, тот факт, что на всех диалектах апачей слово «трубка» обязательно сочетается со словом «вождь», которое звучит как «натан». Трубка у апачей обозначается выражением «натан-тсе», и «тсе» можно перевести как «камень». Основным элементом трубки считается ее чашечка, которую делают обычно из священной глины, собранной в каменоломнях Дакоты.

После достижения относительного взаимопонимания Тангуа потребовал созвать большой совет с участием всех белых и краснокожих. Это обстоятельство мешало работе, которую следовало бы закончить как можно скорее, ведь известно, что совет у краснокожих может затянуться до бесконечности. Я попросил Сэма поговорить с вождем и перенести сборище на вечер, на что Хокенс ответил:

– Тангуа действует как благородный индсмен не по своей воле. Апачей, скорее всего, придется ждать долго, поэтому он требует созвать совет, чтобы обсудить мой план. Потом они тут собираются пировать, если не ошибаюсь. Продуктов у нас хватит, да и кайова привезли пеммикан на вьючных лошадях. К счастью, Тангуа согласился, чтобы в совете участвовали лишь я, Дик Стоун и Уилл Паркер. Так что вы можете приступить к работе.

– Значит, можем? Он разрешил? Сейчас я им покажу, кто здесь решает! – взорвался вдруг я, удивившись своей решимости.

– Не валяйте дурака, сэр! Сделайте вид, что ничего не произошло. Их нельзя злить, если мы хотим, чтобы все кончилось нормально.

– Но мне надо присутствовать на совете.

– Это лишнее.

– Не думаю. Мне необходимо знать о принятых решениях.

– Вы о них узнаете.

– А если я с ними не соглашусь?

– Не согласитесь? – Сэм прищурил свои и без того маленькие глазки. – Что за гринхорн! Вы в самом деле собираетесь утверждать решения, принятые Сэмом Хокенсом? Может, мне спросить у вас, когда мне постричь ногти или почистить сапоги?

– Не надо утрировать, Сэм! Мне всего лишь нужно знать, что жизни Виннету и его отца ничто не угрожает.

– Положитесь на старого Сэма. Даю вам слово, с ними ничего не случится. Вы удовлетворены?

– Вашего слова достаточно.

– Приступайте к работе и не беспокойтесь. Все будет хорошо!

Мне пришлось смириться. Конечно, и угроза нападения апачей, и соседство с кайова не сулили ничего хорошего. Однако, закончив съемку местности до появления апачей, мы могли быстро убраться отсюда, сохранив и жизнь, и полученные материалы.

Итак, мы с усердием принялись за межевание. В этот раз Банкрофт и его подчиненные напрягали все силы, поэтому мы продвигались вперед очень быстро. У меня, собственно, работы не убавилось. Я не только измерял, но и вел книги, изготовлял чертежи, которые делал в двойном экземпляре. Один получал главный инженер, а копию я оставлял на всякий случай себе. Кто знает, что будет завтра? Возможно, эта предосторожность была не лишней.

Злополучный совет затянулся до вечера и завершился как раз к нашему возвращению. Кайова пребывали в превосходном настроении, потому что Сэм угостил их остатками бренди из нашего бочонка. Просить на это разрешения у Рэтлера Сэму и в голову не пришло. В лагере запалили несколько костров, вокруг них сидели довольные краснокожие. Рядом паслись лошади, а чуть дальше, где-то во тьме, охраняли лагерь расставленные вождем воины.

Я подсел к Сэму и его неразлучным товарищам, Паркеру и Стоуну. За ужином я с интересом разглядывал лагерь, который для меня, новичка, представлял довольно необычный вид. Чувствовалось, что дело шло к войне. Кругом – свирепые бронзовые лица людей, не способных на жалость и великодушие. Нашего бренди хватило каждому индейцу на пять-шесть глотков, поэтому никто не опьянел, однако «огненная вода» сделала свое дело: повсюду велись слишком уж громкие, оживленные разговоры.

Я сразу осведомился у Сэма о решениях, принятых на совете.

– Можете быть довольны, – заявил он, – вашим любимчикам не причинят никакого вреда.

– А если они будут сопротивляться?

– До этого не дойдет: их схватят и свяжут прежде, чем они поймут, что случилось!

– Ого! Как вы себе все это представляете, дорогой Сэм?

– Очень просто. Апачи придут сюда по определенной дороге. Догадываетесь, сэр, по какой именно?

– Разумеется! Прежде всего они явятся на ту стоянку, где встретились с нами, а потом направятся по нашим следам.

– Совершенно верно. Итак, во-первых, направление, откуда их следует ожидать, нам уже известно. Во-вторых, нам необходимо выяснить время их прихода.

– Это мы могли бы узнать только после разведки местности, – заметил я, – о которой вы и слышать не желаете. Вы считаете, что следы лазутчиков могут нас выдать.

– Краснокожих лазутчиков! Заметьте, сэр, только краснокожих! То, что мы здесь находимся, апачи отлично знают, и следы белого разведчика не вызовут у них никакого подозрения. А если они обнаружат следы индейцев?

– Полагаете, нам надо послать навстречу апачам не краснокожих, а белых разведчиков?

– Безусловно! Но не многих, а одного.

– Не маловато ли?

– Самое оно! Есть один парень, на которого вполне можно положиться! Его зовут Сэм Хокенс, если не ошибаюсь… Знаете его, сэр?

– Еще бы! – кивнул я с улыбкой. – Если он возьмется за дело, то не даст провести себя апачам!

– Провести не проведут, зато увидят!

– Как? Они должны вас увидеть? А если убьют?