Текст книги "Эта вдова не плачет"

Ее палец нажал на кнопку на столе, послышался голос:

– Машбюро.

– Джози, – рыжеватая блондинка говорила сквозь зубы, – это Карен Брайн. Прошу вас, подмените меня на время беседы с мистером Холманом.

Она встала и схватила сумочку со стола.

– Дайте мне пару минут, чтобы привести себя в порядок. – Она сверкнула глазами. – Потом я с удовольствием позавтракаю с вами!

По дороге к машине Карен расписывала, какая у них на студии изумительная столовая. Я ответил ей, что, конечно, мое время в ее распоряжении, но я считаю, мы должны поесть как следует. И если она умница, то выпьет без кривляний одну-две рюмочки мартини. Когда она возвратится в офис, Манни Крюгер, возможно, наградит ее медалью за преданность. Этих слов было достаточно: она буквально задохнулась от ярости и молчала все время, пока мы добирались до одного ресторанчика, где обслуживали похуже, чем в “Чианти”, но зато во время ленча не было особой сумятицы.

Я заказал мартини, Карен демонстративно отодвинула свой бокал, как только официант поставил его на стол.

– Я не пью за ленчем! – заявила она. Я широко ей улыбнулся и поставил ее бокал на прежнее место.

– Почему бы нам не выпить за “Ивана Грозного” Рейзера? – предложил я весело. – А также за добрую помощницу Манни?

Косточки ее пальцев побелели, когда она с силой сжала свой бокал. Я не стал пригибаться, хотя выражение ее глаз говорило о многом. Но она сумела удержать себя в руках, хотя в другом месте этот бокал не преминул бы полететь мне в голову. Еще два мартини были поданы позже. Официант с нахальной физиономией наконец поставил перед нами и блюдо с какой-то массой, над которой поднимался пар. Затем отошел в сторону, продувая ноздрю.

– Я понимаю, что спрашивать не полагается, – произнес я, – но, черт побери, что это?

– Дежурное блюдо на сегодня – спагетти с крабами. – Официант продул другую ноздрю. – Вчера были спагетти с омарами, завтра – кто знает? – Заработали обе ноздри. – Если вы собираетесь это есть, вам необходимо белое кьянти.

– Ладно, если вы разыщете бутылку с нетронутой пробкой, – нашел я компромиссное решение.

Карен с опаской подцепила вилкой кусочек месива.

– Я решила, что вы стараетесь меня напоить, чтобы потом соблазнить. Об отравлении я как-то не подумала…

– Где-то под этими потрясающими округлостями должно быть человеческое существо, – глубокомысленно проговорил я. – Вот я и решил с помощью выпивки разыскать его.

Карен поднесла ко рту вилку с фирменным блюдом, ее лицо внезапно прояснилось.

– А знаете, это очень даже вкусно.

– У них и кухня и вина хорошие, – согласился я. – Но они должны хоть на чем-то да сэкономить. Поэтому у них вместо вышколенных официантов – грубияны.

– Я часто задумывалась, как официанты сильно рискуют. – Карен передернула плечами. – Представляете, что будет, если кто-то из них прольет на чье-то платье тарелку с горячим томатным супом?

– Мой мозг пасует, – сказал я безразлично.

– Полагаю, что такой хитрый и изворотливый ум, как у вас, никогда не пасует! – заметила она.

У меня не было возможности ей ответить, потому что вернулся официант. Он со стуком поставил бутылку кьянти на стол и рядом с ней положил штопор, затем довольно злобно взглянул на меня:

– Я потратил черт знает сколько времени, чтобы затолкать пробку обратно в бутылку. Так что вы можете сами извлечь ее оттуда.

Немного подумав, он поставил рядом с бутылкой два бокала.

– Если не понравится, не беспокойте меня, – угрюмо бросил он. – Вино уже включено в счет.

Пока я воевал с пробкой, а потом разливал вино, Карен продолжала жевать. Когда мы покончили с едой, а кьянти почти полностью было выпито, она довольно долго глядела на меня. Ее голубые глаза показались мне ласковыми.

– Ну давайте, начинайте забрасывать меня новыми вопросами, чтобы я вас снова возненавидела!

– Ах так! – Я печально покачал головой. – Вот в чем дело! Вы просто не хотите, чтобы я вас соблазнил, верно?

– Прямо здесь? – Она оскорбленно фыркнула. – Чтобы все время слышать, как этот официант шмыгает носом?

– Таким образом, мне не остается ничего иного, как только задавать вопросы. Я хотел бы знать: ваша неумирающая любовь к Манни – это материнская привязанность или это роковая страсть женщины?

Она вдруг рассмеялась, и у меня мелькнула мысль, не подействовала ли на нее смесь мартини с кьянти.

– Можете ли вы представить себе Манни в порыве неистовой страсти? – сквозь смех спросила она.

– Пожалуй, нет, – признался я. – Его очки тут же запотеют, да он просто побоится заниматься любовью с кем-то из своих сослуживцев… – Не меняя легкомысленного тона, я продолжил свои расспросы:

– Знал ли Карлайл, что у него рак?

Карен моментально перестала смеяться.

– Я.., я не знаю.

– Но кто-то ведь знал наверняка?

– Не думаю. То, что у него могла быть эта болезнь, считалось величайшим секретом. Каким же образом вы узнали? – с недоумением проговорила она.

– Это не важно. Кто из врачей его наблюдал?

– Доктор Поулс. Но какое отношение к Гейл имеет все это?

– Никакого, очевидно. – Я слегка пожал плечами. – Всего лишь мое патологическое любопытство. Так что забудьте об этом. Полагаю, вы правы: Лестер Фосс не был любовником Гейл.

– Вы говорили с ним?

Ее голубые глаза снова смотрели настороженно. Выпитое вино не оказало на нее никакого влияния.

– Сегодня утром. – Я кивнул. – Приятный малый.

– Я встречалась с ним в доме Ллойда, когда бывала там с Манни. Мое мнение совпадает с вашим… Он держался с Гейл скорее как старший брат, понимаете?

Карен раскрыла сумочку, достала помаду и маленькое зеркальце, но, прежде чем привести себя в порядок, вновь с подозрением глянула на меня:

– Вы ведь поили меня не для этого пустого разговора?

– Верно, Карен.

– Не могли бы вы задать этот самый главный вопрос сейчас? Я зарабатываю себе на жизнь на студии, а сейчас уже почти три…

– Манни всячески мешает мне, не так ли? Помедлив, она осторожно положила сумочку на стол.

– Не понимаю, о чем вы?

– Он смертельно боится Джо Рейзера. Ну, это понятно. Но точно так же он боится меня. Я хочу знать причину, – Я думаю, все это плод вашей фантазии! – бросила она. – Я вам и прежде говорила: вы не сможете справиться с заданием, а Манни окажется виноватым во всем.

– Брайн! – Я осуждающе покачал головой. – Девушка с ласковыми голубыми глазами, вы знаете, как трудно быть убедительным лгуном? А у вас это здорово получается. Никто не знает, когда вы говорите правду, а когда врете.

– Я не совсем понимаю, о чем вы говорите, но мне явно не нравится ваш тон. – Карен снова схватила сумочку. – Честное слово, пора возвращаться на работу…

Я подал знак, чтобы принесли счет.

– А как вы относитесь к тому, чтобы поужинать со мной? – без особой надежды спросил я.

– Существует какое-то слово, которое к вам очень подходит, вот только никак не могу его вспомнить. – Она задумалась. – “Ненасытный” мне представляется не совсем точным определением. Давайте договоримся с вами, Холман. В первый же вечер по окончании того расследования, которого желает Рейзер, я пообедаю с вами. А он тем временем будет поздравлять Манни. Подходит?

– Человек так может и состариться в ожидании. – Я разочарованно улыбнулся.

– Только не вы, Холман. – Ее ответная улыбка была определенно издевательской. – Секс и напористость сохранят вас молодым.

Глава 6

Я закончил свой рассказ. Доктор Поулз несколько минут сидел молча, шумно втягивая носом воздух, словно принюхиваясь ко мне.

– Я понимаю беспокойство студии, мистер Холман, – прервал наконец он тишину. – Но, с этической точки зрения, не уверен, что имею право отвечать на ваши вопросы, – заключил он вежливо.

– Ллойд Карлайл умер, – торопливо пояснил я, – погиб в автокатастрофе, свидетелей которой нет. Если он знал, что у него рак, если ему сказали об этом как раз накануне происшествия?.. – Я не стал заканчивать фразу, давая доктору возможность немного подумать. – Представьте на минуту, что подобная информация станет достоянием какого-нибудь репортера, а, Поулс?

– Я понимаю, что вы имеете в виду, мистер Холман. – По его глазам было видно, что вопрос этики был разрешен, он даже почти улыбнулся мне. – Безусловно, это важно. В таком случае позвольте мне заявить, что никакого рака у него не было. Результаты биопсии не оставляют никаких сомнений. Действительно, опухоль была, но не злокачественная.

– Вы сами сообщили ему эту приятную новость? – спросил я на всякий случай.

– Непосредственно нет. Результаты обследования были получены во второй половине дня. Медсестра не сумела связаться с мистером Карлайлом по телефону. Естественно, я понимал, что он с нетерпением ждет вестей от меня, поэтому написал ему записку и послал с нарочным на студию. – Доктор медленно покачал головой. – Ирония судьбы, мистер Холман! Человеку как бы заново дарована жизнь, а на следующее утро он погибает в автомобильной катастрофе!

– Да, – прошептал я, потому что ничего другого не мог сказать.

– Похороны должны состояться завтра, как я понял? – угрюмо произнес Поулс. – Я непременно буду, отдам последний долг.

Я поднялся со стула:

– Еще раз благодарю вас, доктор.

– Рад, что сумел предотвратить слухи или сплетни, которые так быстро распространяются. – На этот раз он улыбнулся по-доброму. – Меня многое восхищало в Ллойде Карлайле, мистер Холман. А одно больше всего: он делал открыто то, что многие мужчины хотели бы делать тайком, но у них и на это не хватало смелости. – Его улыбка стала еще шире, когда он заметил удивленное выражение моих глаз. – Известно, что даже немолодые медики, вроде меня, восхищаются женским телом. Причем не из-за идеального строения их скелета. До свидания, мистер Холман.

Было около пяти, когда я вышел из кабинета врача на Вилшир-бульваре и направился в Западный Голливуд.

Пришло время, сказал я себе, серьезно поговорить с Джастином Годфри. Даже если придется расквасить ему нос, я все равно посмотрю на предсмертную записку его сестры. Я не сомневался, что сумею хорошенько его напугать и он будет держать язык за зубами о некоторых подробностях, которые я узнал о смерти Гейл.

Входная дверь в его квартиру, расположенную на двух этажах, распахнулась тотчас же, как я позвонил. Но открыл ее не Джастин: вместо него я увидел крепко сбитого парня. Он был одет в футболку и джинсы и, если не считать толстого брюха, казался просто мускулистым здоровяком. В руке он держал откупоренную банку пива. Его маленькие глазки глядели на меня весьма неприязненно. Возможно, парень подумал, что я явился отнять у него пиво.

– Да-а? – протянул он не слишком вежливо.

– Джастин Годфри дома? – спросил я.

– Кому он понадобился?

– Рику Холману.

Он хлебнул из банки, вытер локтем струйку пива, побежавшую по подбородку.

– Да, он дома, – буркнул парень.

Я прошел мимо него в гостиную, там никого не оказалось, затем обернулся – как раз вовремя, чтобы увидеть, как он запер дверь и опустил ключ в карман.

– Это что – игра? – поинтересовался я. – Он прячется где-то в чулане?

Тип снова поднес банку ко рту, и я наблюдал, как прыгал его кадык, пока он приканчивал банку. Затем он небрежно швырнул ее в противоположный угол комнаты и опять использовал тыльную сторону ладони вместо салфетки.

– Знаете, Холман, я рад, что вы пришли! – Его глазки плотоядно блеснули, когда он оценивающе осмотрел меня, как хозяин мясной лавки, прикидывающий, сколько бифштексов получится из облюбованного им куска мяса. – Очень рад! Видать, Марвин догадливее вас!

– Очевидно, речь идет о моем старом приятеле Марвине… Марвине… – начал я.

– Марвине Лукасе. Он велел мне сообщить вам его имя, чтобы вы его хорошо запомнили. – Парень медленно покачал головой. – Марвин считает, что, хотя вчера он велел вам оставить в покое Годфри, но вы тупица и вам трудно что-либо втолковать. Поэтому он сказал мне: “Лу, задержись немного в квартире Годфри. Если этот Холман заявится, пригласи его войти, а потом просто дай ему хороший урок, чтобы он запомнил: когда Марвин Лукас что-то говорит, он не шутит!” Поэтому, – парень вытер руки о свитер и выжидательною посмотрел на меня, – сейчас я намерен этим заняться.

Иногда я ношу с собой пистолет, который мне совершенно не требуется, а вот сегодня я не взял его, хотя он мне был просто необходим. Лу был фунтов на двадцать тяжелее меня, и я нисколько не сомневался, что он не станет бороться по правилам. Поэтому я попятился назад, обогнул кушетку и замер в ожидании.

– Тебе некуда бежать, простофиля! – весело воскликнул он. – Но если ты забьешься в угол, меня это устраивает. Возможно, Годфри не понравится, если ты испачкаешь кровью весь ковер…

Парень неуклюже двинулся ко мне, одновременно подтягивая брюки. Когда он приблизился к кушетке, я обошел ее с другой стороны. Мы проделали это пару раз на приличной скорости, потом пару раз медленно и остановились в тех местах, откуда начали движение. Лу слегка запыхался, было видно, что он вне себя от ярости.

– Я тебе все сейчас объясню, щенок! – заорал он. – Я хотел задать тебе добрую трепку. Но если и дальше ты будешь продолжать забавляться, я изобью тебя до полусмерти. Не сомневайся. Я знаю много способов научить тебя уму-разуму, понимаешь? Так что остановись на минуточку, это в твоих же интересах.

Кушетка была старомодной, весьма добротной, сделанной “на века”. Она стояла не на колесиках, а на солидных ножках.

– Знаешь, в чем твоя беда, Лу? – Я приятно улыбнулся ему. – Ты настолько глуп, что даже не знаешь, как добраться до меня.

Он даже растерялся:

– Не собираешься ли меня научить?

– Почему бы и нет? – усмехнулся я. – У тебя все равно не хватит силенок на это! Тебе нужно всего лишь приподнять свой край кушетки и прислонить к стене, верно?

Лу и правда был тугодум, не мог сразу сообразить, что к чему. Сначала он взглянул на кушетку, затем на стену, находящуюся от него футах в шести, затем на меня.

– Мне не хватит силенок, да? – Он усмехнулся. Имея такие отвратительные зубы, улыбаться ему было просто противопоказано. – Смотри, щенок!

Я наблюдал, как он наклонился, хорошенько ухватился обеими руками за края кушетки, его плечевые мускулы напряглись под свитером. Затем медленно стал выпрямляться, оторвав тяжелую кушетку от пола. Я тоже напрягся, боясь упустить нужный момент. Его глаза уставились на стену, мускулы заиграли. Значит, Холману было пора выполнять свою часть работы!

Я быстро нагнулся, взялся обеими руками за кушетку, чуть приподнял ее и толкнул вперед, вложив в эту операцию всю свою силу. Расчет оказался точным: удар пришелся по Лу в момент, когда он отталкивал кушетку к стене. Естественно, не удержавшись на ногах, он растянулся на полу, а тяжелая кушетка придавила его. Он заорал и попытался выбраться, но, после того как я пару раз стукнул его по голове, все понял и замолчал. Из-под кушетки торчали только его ноги. Зрелище было настолько забавным, что я не удержался от смеха. В ответ выслушал отборную брань.

– Что случилось с Годфри? – как ни в чем не бывало спросил я.

– Когда я освобожусь от этой проклятой кушетки, я убью тебя, подонок! – раздалось в ответ.

Я снова стукнул его по голове и повторил свой вопрос. Он не мог справиться с переполнявшей его ненавистью, однако ничего не сказал.

– Послушай, – заговорил я спокойно, – время меня не поджимает, да и моим ногам не больно. Уж не желаешь ли ты до конца жизни оставаться в таком положении?

– Ты… – Он задохнулся от злобы. – Я не знаю, что с ним случилось… Марвин приехал сюда еще с одним парнем, заставил его упаковать вещи. Затем выпроводил его отсюда. Марвин сказал, что они спрячут его в надежном месте и продержат там до тех пор, пока не убедятся, что ты оставил его в покое.

– Так куда они его повезли?

– Черт возьми, откуда мне знать? – Лу отчаянно заерзал. – Ты уберешь эту чертову кушетку?

– Нет, – ответил я и, сняв со стола телефон, поставил его на пол возле головы Лу.

– Какой номер у Марвина?

– Не знаю! – огрызнулся он, но живо передумал, когда я приподнял ногу: понял, чем это кончится.

Я набрал номер и дождался, когда мне ответили низким голосом:

– Марвин Лукас.

– Лу хочет с вами поговорить, – сказал я и, прикрыв трубку ладонью, взглянул на него. – Ты хочешь, чтобы я убрал кушетку, а я хочу знать, где можно отыскать Годфри. Посмотрим, удастся ли тебе уговорить твоего приятеля раскрыть интересующий меня адрес.

Я наклонился, прижал трубку к его уху и жестом приказал говорить. Его объяснения грешили против истины: выходило, что я незаметно проскользнул в квартиру и случайно опрокинул на него диван. По ходу дела он изложил суть моего предложения. Лукас ответил очень коротко и повесил трубку.

– Он сказал… – Физиономия Лу приобрела цвет спелой сливы. – Лукас сказал, чтобы вы катились ко всем чертям. – Изогнувшись, он продолжил:

– А он придет и усядется на чертову кушетку.., я же останусь лежать под ней.

– Это очень плохо! – притворно посочувствовал я. И, поставив телефон на место, заключил:

– Ну что же, тебе придется уповать на то, что кто-нибудь в скором времени заглянет сюда и составит тебе компанию.

– Ты не собираешься освободить меня от этой тяжести? – Он буквально позеленел от нарисованной мной перспективы.

– И предоставить тебе возможность наброситься на меня? Очевидно, ты воображаешь, что я такой же болван, как и ты!

– Но нельзя же оставлять меня в таком положении, проклятый диван раздавит мне все внутренности!

И тут он замолк. Простоватая физиономия парня приобрела хитрое выражение.

– Кстати, Холман, – сказал он, – тебе все равно отсюда не выбраться, если не вытащишь меня. Ведь ключ от двери у меня в кармане.

– Я уже говорил, что по части соображения ты не силен, Лу. Ты запер дверь, чтобы я не смог убежать и ты бы успел схватить меня, прежде чем я попытаюсь высадить ее.

– Да-а. – В его глазах мелькнула тревога. – Ну и что?

– Я не спешу. К тому же у меня нет ни малейшего уважения к собственности Джастина Годфри, – ответил я. – Вы не возражаете, если я возьму один из ваших башмаков?

Я подошел к кушетке и стянул ботинок с ноги Лу. Он был на два размера больше моего, но меня в нем привлекала толстенная подошва. Я надел этот башмак, и после третьего удара дверь распахнулась. Позаимствованный у Лу ботинок я поставил возле багровой физиономии моего пленника. Затем, схватив с письменного стола карандаш, я засунул его в рот Лу.

– Могу поспорить: немного попрактиковавшись, ты сумеешь набрать на телефонном диске любой нужный тебе номер, – сказал я ободряюще. – Так что советую тебе подумать о твоем настоящем друге и позвонить ему. Спокойнее, Лу, а то уронишь карандаш.

Послышался подозрительный хруст: Лу зажал зубами мягкое дерево карандаша. И я понадеялся, что в своих же интересах он не перекусит его пополам. А то проглотит кусочек и потом будет страдать от свинцового отравления, если вообще не отдаст концы.

* * *

Было около семи. Вечерние калифорнийские тени начали быстро сгущаться, когда я поднялся на верхний этаж нового небоскреба в конце Стрипа. Нажав кнопку звонка, я прислушался к его тихому позвякиванию в шикарной квартире.

Дверь мне открыла высокая брюнетка. Она опять была в платье из ткани с тропическим орнаментом в желто-оранжевых тонах. Линия ворота была сама скромность, однако подол заканчивался много выше колен.

Ее темные глаза внимательно осмотрели меня, но этим все и ограничилось.

– Я столкнулся с проблемой, – сказал я. – А у вас нет проблем?

– Не было, пока вы не позвонили в дверь. – Она посторонилась. – Полагаю, вам лучше войти.

Я оказался в огромной гостиной и опустился на изящную кушетку с роскошной обивкой. Брюнетка же прошла к бару с пустым бокалом в руке и, приподняв одну бровь, вопросительно взглянула на меня.

– Благодарю вас. Бурбон со льдом. День у меня был трудным.

– Но вы, кажется, делаете успехи, Рик?

– Приобретаю врагов. – Я глубоко вздохнул. – Беда в том, что при моем роде занятий враги заводятся быстрее друзей.

– Я сейчас разрыдаюсь, – произнесла она насмешливо, подавая мне бурбон.

– А сами вы не выпьете со мной?

– Возможно, выпью позднее, – последовал уклончивый ответ.

Она уселась в кресло напротив меня, скрестив стройные ноги. У меня только что слюнки не потекли, когда я украдкой поглядывал на чарующую линию бедер в обрамлении яркой юбки.

Полные губы Риты раздвинулись и тут же опять сомкнулись: вероятно, она подумала, что ее слова прозвучали несколько двусмысленно, и решила этой темы больше не касаться.

– Я рассказал Джо Рейзеру о вашем предложении, и он велел мне действовать. А вот Манни оно почему-то пришлось не по вкусу. – Я с удовольствием сделал глоток. – Есть много людей, которым не нравится ваша идея, Рита. Например, Марвину Лукасу, Вивиен и Джастину Годфри. Это вас удивляет?

– Меня удивляет, что Джо Рейзер воспринял ее положительно, – заметила она.

– Он согласился, точнее, смирился с вашим предложением, – усмехнулся я. – Не уверен, что оно ему нравится.

– Что вы выяснили? – спросила Рита.

– Что у Гейл не было любовника и что она впервые напилась в ту ночь, когда умерла… Как вы считаете, что за этим скрывается?

– Не знаю. – Она пожала плечами. – Знаю одно: вчерашний Рик Холман нравится мне гораздо больше сегодняшнего. Какая муха сегодня вас укусила? Что так на вас подействовало?

– Просто приобрел некоторый опыт. Во мне постепенно растет уверенность, что все, с кем я до сих пор разговаривал, от меня что-то скрывают. Все без исключения. И эта мысль не дает мне покоя. Вы будете смеяться, но вот сейчас у меня ощущение, что вы тоже что-то скрываете от меня, Рита. Представляете? Вы тоже мне сказали далеко не все.

– Что вы имеете в виду?

– О Ллойде Карлайле, например… Вы даже не упомянули о том, что он умирал от Большого Казино. Ее лицо передернулось.

– Он считал, что болен, но определенно ничего не знал. Ждал результатов биопсии.

– Когда он получил ответ от своего врача?

– Не знаю. Последний раз мы с ним разговаривали утром того дня, когда произошла катастрофа. Тогда он еще не имел заключения. Он мне позвонил со студии и сказал, что проторчит там до обеда, после чего отправится домой. Намекнул на какие-то неприятности с Вивиен. – Она усмехнулась. – Неприятности с ней бывали постоянно.

– Из-за вас? – спросил я.

– Иногда. Но по большей части из-за нее самой и Лукаса.

– Расскажите, что вы знаете о Марвине Лукасе, – попросил я.

– Скажу только, что он любовник Вивиен и эта связь у них давнишняя. Ллойд ненавидел его, но она даже не пыталась что-либо скрывать. Она говорила, что раз Карлайл имеет любовницу, то она тоже может себе позволить подобное. Как я предполагаю, на это ему нечего было возразить.

– Лукас зарабатывает на жизнь сам или она его содержит?

– Этого я не знаю… Извините меня, – сказала Рита, поднимаясь, – я вас прерву на минуточку. – Она подошла к бару. – Кажется, мне тоже надо выпить.

Я наблюдал, как она смешивала напитки в бокале, ее движения были точными, осторожными. Она поставила его на столик возле своего кресла. Сделав глоток, Рита внимательно посмотрела на меня, и мне показалось, что она приняла какое-то решение.

– Вы правы. – Она наконец нарушила молчание. – В известной мере я тоже чего-то недоговаривала. Очевидно, правильнее сказать вам правду обо мне и Ллойде.

– Это было бы замечательно. Положение дел того требует.

– Ллойд женился на Вивиен через три месяца после смерти Гейл, – начала Рита, – а через несколько месяцев я стала его любовницей. Но последние шесть месяцев в наших отношениях полностью отсутствовала физическая близость. Он страшно уставал, ему нездоровилось, жизнь за пределами этой квартиры была для него самым настоящим адом на колесах. И это длилось долго. Поверьте, здесь было единственное место, где он мог найти мир и покой. Ничего другого он и не искал. Только мира и покоя. Я убеждена, что по-настоящему Ллойд любил только одну Гейл. Мысль о том, что она покончила с собой из-за него, была ему невыносима. Мне кажется, что он даже хотел умереть, считая это справедливым возмездием за ту боль, которую причинил ей. Образ Гейл, а также сознание вины постоянно преследовали его. Именно поэтому я хотела, чтобы вы выяснили правду о ее гибели.

– Я вам верю! – сказал я искренне.

– Думаю, вы должны еще кое-что иметь в виду. – Она улыбнулась. – Джо Рейзер наверняка все узнал, прежде чем послал вас ко мне. Меня нельзя назвать богатой, но отец мне кое-что оставил. Так что после уплаты налогов имею примерно двадцать тысяч в год. Это моя собственная квартира. Ллойд никогда не платил за нее. Вивиен не могла понять наших с ним отношений: деньги не играли в них никакой роли.

– Этому я тоже верю. – Я отпил еще немного. – Таким образом, прославленная холмановская техника перекрестного допроса была бы пустой тратой времени. Ну что же, допью свой бокал и поплетусь восвояси.

– Почему бы вам не остаться со мной, Рик? Мы бы вместе пообедали. – Ее глаза неожиданно потеплели. – Мне кажется, вы действуете просто замечательно. И сейчас вам необходимо немного отдохнуть. Я, конечно, далеко не первоклассный повар, но зажарить бифштекс сумею.

– Звучит заманчиво! – согласился я.

– Налейте себе еще бокал, а я пойду на кухню.

Обед при свечах получился вполне интимным. К мясу Рита подала превосходный “Шато-Марго”. Мы непринужденно болтали, я с удовольствием созерцал, как блестели в колеблющемся свете ее длинные черные волосы.

К тому времени, когда мы покончили с едой, я начал чувствовать себя принадлежащим к когорте людей, изображаемых на глянцевых обложках светских журналов: элегантным героем, которому и ванна нужна просто для удовольствия, а не для того, чтобы смыть с себя грязь и пот…

Мы вернулись в гостиную и выпили еще по бокалу, после чего я сказал, что должен идти, и поблагодарил ее за чудесный обед. Все было на самом деле необычайно мило, но как-то нереально. Это ощущение сохранялось до той минуты, когда мы дошли до входной двери и она положила руку на мое плечо… Я взглянул ей в глаза: в них светился затаенный огонь…

– Рик, – прошептала она, – вам действительно надо идти?

У меня часто мысли не в ладах с их словесным выражением.

– Я должен идти, – ответил я. – Но правильнее было сказать: “Мне следовало бы уйти”.

– Я вас не привлекаю – так надо понимать ваши слова?..

– Вы не просто красивая, вы очень красивая женщина, – сказал я искренне. – И чувствуете сейчас себя страшно одинокой, Рита. Мне хотелось бы утром прочитать в ваших глазах, что все это было из-за одиночества.

– Вы ошибаетесь, но из самых благородных побуждений…

Она быстро, словно неопытная девушка, поцеловала меня в губы, затем распахнула дверь.

– Спокойной ночи, Рик! – Она слегка подтолкнула меня в плечо. – Проклятие! Уходите скорее, пока у меня еще хватает сил притворяться леди…

Я выскочил, спотыкаясь, в коридор, дверь за мной захлопнулась. Спускаясь в кабине лифта вниз, я мысленно спрашивал себя, не сошел ли я с ума. И пришел к заключению, что иного объяснения быть не может. Эта мысль мучила меня всю дорогу домой. Меня преследовали восхитительные картины Риты в ночной сорочке или вообще без нее. Самоистязание закончилось только после того, как я свернул на собственную подъездную дорожку и увидел массивные очертания стоявшего там блестящего “роллс-ройса”.

Я осветил фарами это чудо техники и с облегчением вздохнул: внутри машины виднелась всего одна, несомненно женская, голова.

Открытие меня ободрило, но, возможно, в чьем-то сценарии именно это и было запланировано? Подумав об этом, я поспешил выключить двигатель, вышел из машины и осторожно приблизился к “роллс-ройсу”.

Затем прыгнул вперед и рванул заднюю дверцу. Внутри никого не оказалось.

– Успокойтесь Холман! Это всего лишь я! – Вивиен громко засмеялась. – Я не решилась захватить с собой Марвина, потому что он безумно зол на вас. Он рассказал, что вы проделали с одним из его ребят, использовав кушетку. Я чуть не умерла со смеху. Ловко же вы разделались с этим болваном!

На крыльце горела лампочка. Она включалась автоматически, если в ночное время какая-нибудь машина сворачивала к моему дому. Так что когда Вивиен вышла из машины, я смог хорошо ее разглядеть. Вечер был теплым, но она была в пальто. Ее светлые волосы падали на плечи.

– Нам надо кое-что обсудить, Холман. – Белые зубы Вивиен блеснули в лукавой улыбке. – Беседа при закрытых дверях, счастливчик! Только мы вдвоем!

– Вы уверены, что не запихнули к себе в бюстгальтер кобру? – пошутил я.

– Оказавшись рядом с моими прелестями, любая кобра умерла бы от восторга ровно через пять секунд, – заявила она с гордостью. – Открывайте же дверь, Холман. Ожидая вас, я довольно долго просидела в машине, и мне совершенно необходимо выпить.

Вивиен поднялась по ступенькам, и даже под просторным пальто ритмическое покачивание ее бедер вызывало во мне греховные мысли. Я поспешил вставить ключ в замочную скважину, включил свет и прошел вместе с ней в гостиную. Пока я хлопотал у бара, она уютно устроилась на кушетке. Приготовить напиток для гостьи было пустячным делом: я просто заполнил скотчем высокий стакан. Темно-синие глаза Вивиен следили за моими действиями с каким-то непонятным для меня выражением. Наконец я принес ей спиртное и присел рядом с ней на кушетку.

– Благодарю.

Ловкими пальцами она забрала у меня стакан и поднесла его к губам. Она сразу выпила половину, как будто был очень жаркий день, а я подал ей лимонад. Затем ее сочные губы растянулись в улыбке. Всем своим видом Вивиен демонстрировала симпатию ко мне.

– Очень сожалею из-за вчерашнего, – заговорила она гортанным голосом. – Я посчитала нужным преподать вам урок. А для этого самым простым способом было разозлить Марвина. Но иногда мне просто необходимо удрать от него, как, например, сегодня, чтобы вздохнуть свободно.

– Сегодня у него будет много хлопот, – усмехнулся я. – Куда он спрятал Джастина Годфри?

Вивиен хихикнула и прижала палец к губам:

– Это секрет. Настолько большой секрет, что Мар-вин не пожелал сообщить подробности даже мне. Можете представить себе такое?

– Нет, конечно! – проворчал я.

– Вы мне не верите? – Ее глаза испуганно расширились, как будто я произнес что-то крамольное. – Ну что же, едва ли мне стоит разубеждать вас. Уж коли вы мне не доверяете, Холман, это было бы просто потерей времени. Я считаю, нам надо сначала как следует узнать друг друга. – В ее глазах на мгновение вспыхнул многообещающий огонек. – Вы не находите это хорошей идеей?

– Вивиен, дорогая, – ответил я ледяным тоном, – я уже могу читать вас как книгу.

– Невозможно читать книгу, не открыв ее предварительно. Нужно хотя бы для начала откинуть обложку, – ответила она заговорщически. – Вот так…

Вивиен допила скотч, аккуратно поставила стакан на столик и поднялась с кушетки. Отойдя от нее на два шага, она повернулась ко мне и неторопливо расстегнула верхнюю пуговицу пальто. Когда же последняя пуговица была расстегнута, она неуловимым движением сбросила пальто, и оно свалилось к ее ногам. И тут я понял, почему эта теплая вещь понадобилась ей в столь жаркий вечер. Под пальто у нее были лишь крошечный бюстгальтер, не вмещавший и половины ее полной груди, и черный кружевной лоскуток, который едва ли можно было назвать трусиками.