Текст книги "Зов одинокой звезды"

Глава 11

– Я решительно не понимаю, почему ты так взвиваешься, стоит только упомянуть про Стоуна, – заявила Джулий обиженно. – Ну что такого страшного случится, если раз в день ты постоишь с другой стороны изгороди и поболтаешь с ним полчасика? Ведь результаты налицо! Он уже приподнимает шляпу при виде меня. Больше того, он даже задерживается, чтобы перекинуться со мной парой слов. Сам задерживается, понимаешь? Еще немного усилий, и дело будет сделано. Что, скажи на милость, снова на тебя нашло?

– Ты ведь знаешь, что я занялась Стоуном не по собственному желанию, а по твоей просьбе, – устало защищалась Тэра. – Почему бы тебе не удовлетвориться теми результатами, которые, как ты говоришь, уже налицо? Пригласи его на бал – и дело с концом! Танцор из него неважный, но не безнадежный, такие встречаются даже в избранном кругу. И потом, хочу напомнить, что ты затеяла всю эту нелепую и утомительную историю не ради танцев.

– Конечно, не ради них! – воскликнула Джулия, сияя лукавой улыбкой. – Это настолько очевидно?

– Очевиднее быть не может, – с кислой миной на лице заверила Тэра и последовала за подругой из дома. – Чтобы не заметить, как ты раскисаешь при одном только взгляде на Стоуна, надо быть слепой или умственно отсталой. Мне не понять, почему Лорен Маршалл упорно не оставляет тебя в покое, не понять и того, почему ты упорно предпочитаешь Стоуна этому милому и достойному человеку.

– Я пока никого никому не предпочитаю. Просто Лорен мне уже… м-м… немного знаком, а Стоун остается загадкой. Должна же я разобраться, прежде чем сделать выбор! Вот взять тебя: обручилась с Джозефом Рутерфордом, но есть ли уверенность, что ты не ошиблась?

На это Тэре нечего было ответить. Для себя она уже решила, что расторгнет помолвку сразу после возвращения в Сент-Луис, невзирая на гнев дедушки. Джозеф не настолько наивен, чтобы не понять, что взял в жены не девственницу, и это унизит его на всю жизнь. Вывод напрашивался ужасный: отдавшись Стоуну, Тэра приговорила себя к безбрачию. В избранном кругу Сент-Луиса не принято жениться на женщинах с подмоченной репутацией, а поскольку честность не позволит Тэре утаить этот факт, судьба ее решена.

– Стоун! Доброе утро!

Оживленный возглас Джулии ворвался в раздумья Тэры и вернул ее к действительности.

– Да уж, утро что надо! – протянул знакомый голос все на том же возмутительном техасском сленге, заставив ее содрогнуться.

Прескотт охотно оставил свое занятие и подошел к изгороди, по очереди оглядев подруг с обычной бесцеремонностью. Джулия радостно вспыхнула, а Тэра с трудом удержалась, чтобы не броситься прочь.

– Собрались на прогулку верхом?

– Ну да! Я хотела сегодня показать Тэре юго-восточную часть каньона. Ты знаешь, там такие дивные скалы! – Девушка бросила отчаянный взгляд на подругу, умоляя о поддержке, и несколько раз облизнула совершенно пересохшие губы. – Стоун, я все хочу спросить… узнать… дело в том, что…

– Только скажите, в чем дело, мэм, и я к вашим услугам. – с галантностью заверил Стоун и даже сделал полупоклон, от которого Джулия и вовсе воспарила к небесам.

При этом он бросил искоса взгляд на Тэру и нахмурился: той не стоялось на месте, похоже, она не чаяла убраться с глаз долой. Наконец Джулия набралась смелости, вдохнула поглубже и выпалила:

– Не хочешь ли быть моим кавалером на балу?

Стоун стоял, как громом пораженный. Когда Тэра сказала, что некая леди надеется повеселиться на балу в его обществе, он почему-то решил, что она имеет в виду себя. Он повернулся с вопросительным видом и встретил безразличный взгляд. Чертовка! Все яснее ясного: изменила первоначальное намерение, потому что собирается и дальше обходить его за милю, словно крупную мокрицу, оказавшуюся под случайно вывернутым камнем, А кто же. будет с Тэрой? Лорен Маршалл? Что ж, подумал Стоун с угрюмой злостью, пусть играет в глупые игры. Уж он найдет способ заставить ее пожалеть. Еще до конца проклятого бала она будет волосы рвать и проклинать себя за то, что надумала обменяться кавалерами.

– Ах, мэм, для меня это будет большой честью. Более того, это будет несказанным удовольствием, – проворковал Стоун, вложив в улыбку столько сладости, что его самого затошнило.

– Можешь отныне называть меня на ты. Теперь я не хозяйка, а твоя дама.

– Весьма польщен. Правда, по-мужски мне немного жаль беднягу Лорена, но такова жизнь. А теперь, леди, я вас покину. Работа, знаете ли. – Он повернулся, чтобы уйти, но добавил через плечо: – Скажу положа руку на сердце, Джулия, я буду с нетерпением ждать бала.

К концу разговора Тэра мысленно скрежетала зубами. К ее возмущению мужским непостоянством примешивалась досада на собственную ревность. Что же она так беснуется? Ведь все идет, как она и надеялась. Да и вообще та ночь в хижине рыла случайностью, дорогостоящей ошибкой.

Тэра вздрогнула, заметив, что Стоун вернулся.

– Я так обрадовался, леди, что совсем забыл предложить вам помощь. Оседлать лошадей? Я охотнее всего сделал бы это прямо сейчас, чтобы потом спокойно заняться Вулканом.

Все выглядело так, будто он внезапно обнаружил свое серьезное упущение по части элементарной вежливости. Джулия восторженно закивала. Прескотт перемахнул через изгородь одним прыжком и прошел так близко от Тэры, что задел ее. Девушка вдохнула мужской запах, который тщетно старалась забыть. Воспоминания о единственной ночи страсти захлестнули ее волной.

Однако не она, а Джулия с видом собственницы взяла Стоуна под руку, и они медленно направились на конюшню, болтая, как давние знакомые.

Это позволило Тэре обрести душевное равновесие, и когда немного позже, усадив Джулию в седло, Прескотт повернулся к ней, она надменно вздернула подбородок и вскочила на Хезел сама, демонстративно отвергая всяческую помощь, даже ту, что предлагают из чистой любезности. По правде сказать, она поступила так больше из опасения, что прикосновение Стоуна заставит ее затрепетать. Нельзя допускать даже самого незначительного физического контакта, поэтому, едва оказавшись в седле, Тэра ударила Хезел пятками с такой силой, что лошадь птицей рванулась вперед. Стоун раздраженно свел брови, следя за тем, как всадница на убийственной скорости мчится вдаль. Если она не поостережется, думал он, дело кончится свернутой шеей как для лошади, так и для девчонки.

А Тэра мчалась, желая поскорее оказаться от Стоуна подальше. Ей едва удалось избегнуть столкновения с Мерриком Расселом, который верхом возвращался домой. Так девушка оказалась возле кучи замшелого булыжника, на котором грелась змея. Потревоженная, она свалилась на землю к ногам лошади. Хезел затормозила на полном скаку, так что Тэра вылетела из седла подобно камню, выпущенному из катапульты.

– Гремучка! – в ужасе воскликнула Джулия, изумленно глядя на отца, который даже не сделал попытки спешиться.

Тэра приподнялась на руках и глухо застонала. Она ударилась об утоптанную землю с такой силой, что почти лишилась сознания. Тем не менее зловещий треск погремушек на хвосте змеи немедленно привел ее в себя. С детства Тэра испытывала страх и отвращение к змеям. Вместо того чтобы замереть, девушка вскочила на ноги.

– Что ты делаешь! – послышался крик Стоуна. – Ты раздразнишь ее!

Он уже спешил к месту происшествия на лошади Джулии. Тэра услышала предостерегающий крик, но не осознала его смысла. Шатаясь, она сделала шаг прочь от змеи, дергающийся по земле подол амазонки разъярил пресмыкающееся, и оно немедленно атаковало. Душераздирающий крик Тэры заставил Стоуна выругаться сквозь зубы.

Тэра между тем осела на землю в приступе дурноты и продолжала отползать задом, не сводя завороженного взгляда со змеи. Она была уверена, что та непременно атакует снова. К счастью, ее рванули назад изо всех сил, а потом на руках отнесли на безопасное расстояние. «Стоун!» – подумала она в полуобмороке.

– Бестолочь! – проскрипел голос, в котором, однако, было больше беспокойства, чем гнева. – Не вздумай мне мешать! – приказал Стоун.

Уложив девушку прямо на землю, он сдернул со своей шеи платок для тугой повязки. В следующее мгновение, пренебрегая приличиями, он задрал подол амазонки повыше и туго перетянул Тэре ногу над самым коленом. Подоспевшая Джулия со смущением и ужасом следила за этой сценой.

– Нужно высосать яд, – объяснил ей Стоун, не вдаваясь в подробности. – Это больно, так что принеси-ка вон ту ветку, пусть твоя подруга терзает ее, сколько вздумается. Главное, чтобы не искусала себе губы до крови. Так, отлично! А теперь, бестолковая ты девчонка, – сурово обратился он к Тэре, – не смей дергать ногой, как бы больно тебе ни было.

Стоун сделал два быстрых надреза ножом, каждый на месте крохотной дырочки, оставленной ядовитым зубом. Дальнейшее представляло собой повторяющееся действо: высосать немного из раны, сплюнуть, сильно надавить вокруг, высосать и сплюнуть снова. Боль была нешуточной, навалилась дурнота, но хотя Тэра и прилагала большие усилия, чтобы не отдернуть ногу, все же не могла оторвать взгляда от происходящего. «Он спасает мне жизнь…» – подумала она неожиданно. Стоун Прескотт умел все, даже если он не знал и десятой доли того, чему учат в дорогих и престижных колледжах. Он был создан для суровой, неприхотливой и по-своему притягательной жизни. Что за необыкновенный человек. Он не только лучше Джозефа Рутерфорда, он лучше всех!

Тэра совершила неожиданное открытие и откинулась на утоптанную, жесткую землю, закрыв глаза.

Боже, змеиный укус ничто по сравнению с бедствием, постигшим ее. Она больна, больна любовью к Стоуну Прескотту! Тэра сразу забыла о ноге. Нога, подумаешь, мелочь! Только что она потеряла сердце и душу.

– Ты еще в сознании, Тэра?

Она подняла мокрые от слез ресницы (трудно сказать, что было причиной этих слез – боль физическая или горечь моральная). Озабоченное лицо Стоуна склонялось над ней. Тэра не нашла слов для ответа и лишь беспомощно смотрела на него. Стоун тревожился за ее жизнь. О любви с его стороны и речи не было.

– Все позади, ты отлично держалась.

Он не понимает, что с ней происходит, и слава Богу, подумала Тэра обреченно.

Стоун и впрямь был очень встревожен.

– Джулия! Скачи к дому, пусть приготовят горячую воду и бинт. Я поеду шагом, чтобы не трясти ее.

На Меррика Стоун едва посмотрел, чтобы обвиняющий взгляд не выдал его. Похоже, Меррик надеялся, что яд быстро прикончит дочь его врага.

Когда лошадь пошла осторожным шагом, Тэра попыталась как-то высказать свою благодарность, но ничего не получилось. Она боялась, что вырвутся совсем не те слова, что в своем потрясении она выдаст тайну, которую внезапно осознала.

– Ничего не нужно говорить, – тихо произнес Стоун, и его теплое дыхание ненадолго коснулось разгоряченного лба Тэры. – Я обо всем позабочусь. Проклятие, это маленькое происшествие стоило мне нескольких лет жизни!

– А поскольку жизнь твоя полна происшествий, ты сокращаешь ее раз за разом, – прошептала она в надежде, что шутка поможет вернуть былую непринужденность в их отношения.

Стоун только мрачно хмыкнул в ответ.

Добравшись до дома. Стоун отнес Тэру на второй этаж, положил в кровать и снова осмотрел рану, вытащив попутно из ноги пару заноз, и, наконец, засыпал пациентку вопросами.

– Я хочу знать, что случилось? Какого дьявола тебя понесло куда глаза глядят? Приревновала, что ли? Тогда я вообще ничего не понимаю. Если ты ревнуешь, то зачем толкать нас с Джулией друг к другу? Или тебя так изгрызли сожаления по поводу той ночи, что ты попросту не ведаешь, что творишь?

Внезапно Тэра почувствовала, как любовь стремительно переходит в ненависть. Невозможный человек! Перепады его настроения сведут ее с ума!

– К твоему сведению, мне бы и в голову не пришло пожелать себе такого кавалера на балу! Не я подталкиваю вас с Джулией друг к другу, а эта дуреха свела нас вместе, потому что упросила меня пообтесать твои дурные манеры! Если в тот день у ручья ты решил, что я имею в виду себя под одной молодой леди, то ты ошибся, Стоун! Я бы тебя не пригласила даже на собственные похороны!

Все это она выпалила, в ярости сжимая кулачки. «Вот теперь все встало на свои места, – подумал Стоун, – сразу видно, что ей полегчало». Он не скрываясь, усмехнулся.

– Становится понятно, почему ты допустила меня к себе. Ты пошла на эту жертву ради дружбы, не так ли, чтобы я не опростоволосился, когда дело дойдет до постели с дочкой человека богатого. Я просто преклоняюсь перед широтой твоей души. В средние века тебя, без сомнения, записали бы в. великомученицы! – Он вздохнул и озадаченно взъерошил волосы. – Остается только решить, кто из нас был большим дураком в ту ночь.

– Не советую особенно тешить самолюбие, вспоминая пресловутую ночь, – источая яд, отпарировала Тэра. – Я просто удовлетворила свое любопытство. Ты был наилучшим кандидатом, Стоун. Вожделения у тебя хватит на троих да и опыт имеется. Надеюсь, теперь ты видишь, что та ночь пришла и ушла, и нечего так с ней носиться. Ты был у меня первым, верно, но уж точно не последним!

На этот раз ее слова достигли цели. На миг смуглое лицо Стоуна побледнело так сильно, словно вся кровь отхлынула от него. Потом оно потемнело, как туча. И Тэра сразу пожалела о сказанном, понимая, что поддалась мстительному порыву, как ребенок, который всегда отвечает тем же на высунутый в его сторону язык.

– Значит, – медленно проговорил Стоун, – ты намерена побывать во всех постелях «Даймонда»? Кто же следующий? Среди ранчеро есть крепкие парни. Жаль только, койки в их помещении многоярусные.

– Ничего, всегда можно найти время! – огрызнулась Тэра, ощетинившись. – Я уверена, что любой, кого ни возьми, удовлетворит меня не хуже! Ты слишком высокого мнения о себе. Стоун Прескотт, но ты скроен так же, как другие.

В ответ он вцепился в еще не вытащенную колючку и безжалостно ее вырвал, заставив Тэру передернуться. В тот момент он охотно вытряс бы из нее душу. Сузив глаза и сжав рот в тонкую злую линию, Стоун наклонился к Тэре так близко, что узкие щели глаз оказались совсем рядом.

– Дурочкой пришла ты в мои руки, дурочкой и ушла, вот что я тебе скажу. Можешь считать, что я бессовестно вру, но никто и никогда не удовлетворит тебя так, как я. Ты будешь наказана за свои слова, Тэра Уинслоу, и это будет насмешкой судьбы. Каждый поцелуй, каждая ласка станут напоминать тебе о том, как мы любили друг друга в темной хижине, как дождь стучал снаружи по камню, как вдали полыхали зарницы… И каждый раз ты заново будешь там, далеко-далеко от того, кто держит тебя в объятиях. То была не просто ночь, когда ты переспала с подвернувшимся мужчиной, как бы ты ни хотела меня в этом убедить. Она была из ряда вон выходящей, и чем скорее ты с этим смиришься, тем лучше для тебя.

Весь запал Тэры сразу угас. С трудом ей удалось удержаться от тяжелого вздоха. Если бы он только знал!

– Извини, Стоун. На самом деле я искренне благодарна тебе за все, что ты для меня сделал, – произнесла она мягко, почти с нежностью, изумив его мгновенной переменой в настроении. – Я у тебя в неоплатном долгу.

Стоун был уже у двери, но теперь помедлил, опершись на нее плечом. Он сделал отметающий жест и беспечно улыбнулся.

– А вот это уже чересчур, Тэра. Ты ничего мне не должна. Если ты подумала, что я, воспользуюсь случаем, чтобы добиться дальнейших встреч, то ты ошибаешься. Это подло и совсем не в моем характере. Не делай скоропалительных выводов. История с Ночным Всадником касается только Меррика и меня. Когда-то я поклялся, что в одиночку разберусь с ним, и эту клятву я сдержу. А твое участие слишком рискованно. Если с тобой что-нибудь случится, это навсегда останется на моей совести.

Стоун вышел, и Тэра наконец осталась наедине со своими мечтами, которым не суждено было сбыться в реальной жизни. Джозеф Рутерфорд и его деньги доступны, только протяни руку, но она охотно променяла бы их да и все золото мира на любовь ковбоя с серо-синими глазами.

Глава 12

Пролежав сутки в одиночестве, Тэра готова была рвать и метать от безделья. Она тяготилась праздностью, тем более что мысли при этом странствовали свободно, снова и снова возвращаясь к запретной теме. Девушка пыталась отвлечься, перебирая в памяти известные ей факты и размышляя над неизвестными, но это только усиливало ее недовольство жизнью.

Визиты подруги, несколько скрашивали ее времяпрепровождение. Тэра расспрашивала Джулию об обитателях ранчо, а однажды завела разговор о ее детстве. Джулии было два года, когда ее мать умерла от воспаления легких. Тэру не на шутку тронуло то, что в жизни Меррика с тех пор не было других женщин. Получалось, что он оплакивал жену в течение шестнадцати лет.

– Такая верность достойна уважения, – заметила она. – Неужели твой отец так и живет здесь один все это время? Может быть, он хотя бы обращал внимание на других женщин и не связал жизнь ни с одной из них из чувства долга? Полное одиночество немного неестественно, вот что я хочу сказать.

– Я тоже так думаю, – тотчас откликнулась Джулия и испустила театральный вздох. – Только представлю себе шестнадцатилетнее одиночество, и у меня мурашки по коже бегут! А впрочем… как-то раз папу навещала женщина… попробую вспомнить. Я была еще крошкой и все равно подумала, что никогда не видела такой красавицы.

– И что же твой отец?

– Он вел себя так, будто ангел спустился с небес к нему в «гости. По-моему, она ему очень нравилась, вот только гостья пробыла здесь всего несколько дней, а потом произошла какая-то ужасная ссора. Помнится, ее звали… Кармель. Она так поспешно покинула „Даймонд“, что я не успела с ней попрощаться. С тех пор женщина больше не появлялась. Пару раз я пыталась выспросить у папы, из-за чего они поссорились и кто эта женщина, но он отказывается говорить на эту тему. Он вообще очень скрытен, и порой у меня такое чувство, что мы чужие люди. Отец как будто похоронил в себе все живое вместе с мамой. А почему ты все это выспрашиваешь?

– А чем, скажи на милость, мне еще заняться? – отшутилась Тэра. – Чему ты удивляешься? Я ведь всегда была любопытна.

– Конечно, милочка. Однако ты выведала подноготную каждого обитателя ранчо, только о Стоуне не задала ни единого вопроса. Мне это кажется странным. Допустим, раньше ты его знать не хотела, но теперь, когда он спас тебе жизнь, должно же твое мнение о нем перемениться! Не будь Стоуна, ты бы погибла.

«Я все равно погибла, так или иначе», – уныло подумала Тэра.

Внезапно ей захотелось понежиться в теплой воде, и она попросила Джулию распорядиться насчет ванны. Девушка тотчас поспешила из комнаты.

Вода была умеренно горячей, душистой и удивительно расслабляющей. Тэре расхотелось нежиться. С большим удовольствием она ощутила бы прикосновение освежающих и бодрящих струй, водопадом низвергающихся в заводь с крутого утеса, ту самую, куда не так давно она и Стоун нечаянно свалились после первых запретных объятий…

Девушка нахмурилась. Ничего не было, упрямо уговаривала она себя, – ни объятий у заводи, ни ночи в хижине – ничего!»Ей просто приснилось. Со временем сны забудутся, и она сможет жить дальше как ни в чем не бывало.

Захватив пригоршню душистой пены, Тэра разжала руки, и пузырьки разлетелись во все стороны, радужное сновидение разбилось вдребезги. Пора возвращаться к нормальной жизни. Отец заберет ее в Кларендон, и уж тогда даже такой наглец, как Стоун, не осмелится докучать ей.

Легкий шорох со стороны окна заставил ее очнуться от грез о будущем. Оказывается, у маленького спектакля с омовением уже был зритель.

– Этою только не хватало! – вскричала Тэра. – Убирайся немедленно!

Стоун выпустил край занавески и отошел от окна. Разумеется, у него и в мыслях не было убраться прочь. Он остановился на полпути, чтобы полюбоваться купающейся нимфой. Небрежно заколотые на макушке волосы, мокрые плечи, отливающие перламутром, все это так и манило приблизиться и коснуться уже не взглядом, а губами. Сказать по правде, кровь уже бурлила в жилах Стоуна.

– Вот, значит, как приветствует пациент доктора, движимого заботой и милосердием, – с обидой в голосе произнес он, делая еще шаг вперед. – Я весь извелся от беспокойства…

– Ну конечно, от беспокойства! Почему ты не пользуешься дверью, как все нормальные люди?

– Потому что, если нормальные люди стучатся в дверь, за которой кто-то принимает ванну, и спрашивают: «Можно войти?», им обычно отвечают: «Нельзя!»

– Стоун, пора с этим покончить! Так не может продолжаться, неужели ты не понимаешь? Боже мой, что тебе от меня нужно?

– Разве ты до сих пор не поняла? Мне нужно все, понимаешь, снова и снова.

Он склонился к ней, заполнив собой комнату, весь мир. Тэра слышала прерывающийся шепот, сбивчивый рассказ о том, как безумно Стоун жаждет ее и как мало ему того, что уже происходит.

Удивительное чувство полного безрассудства, счастливой беспомощности перед этим мужчиной наполнило Тэру. По мере того как ласки становились все более интимными, она погружалась в водоворот страсти, теряла голову и, в сущности, теряла себя. Она уже не находила ни странным, ни унизительным то, что полностью утратила волю, что желания Стоуна стали ее желаниями. Тело ее инстинктивно выгибалось навстречу ласкающей руке, не стыдясь и ничего не скрывая. Странное дело, как и Стоуну, Тэре было мало прикосновений и ласк, мало поцелуев, она хотела его всего, хотела забыться в его объятиях.

– Как же я люблю ласкать тебя! Ты ведь не хочешь, чтобы на этом все кончилось, правда? Я вижу, что тебе недостаточно ласк, а что до меня, с той ночи я только и мечтаю, чтобы мы снова оказались в постели. Не отказывай мне…

Как будто она могла отказать ему хоть в чем-то! Все тело Тэры ныло от желания, она хотела ласкать Стоуна так же интимно, как он только что ласкал ее. В мыслях Тэра видела, как пальцы се смыкаются на его возбужденной плоти, как зарываются в жесткую поросль на груди и внизу живота. Если бы только она умела так же сводить его с ума прикосновениями!

Если бы от ее поцелуев у него так же кружилась голова!

Стоун не помнил, как оказался в постели полностью обнаженным, но когда опомнился, они уже сжимали друг друга в объятиях. Неожиданно для него Тэра высвободилась и секунду в нерешительности сидела рядом на коленях, потом медленно перенесла одну согнутую ногу через его бедра. Вся кровь разом устремилась ему вниз живота. Он видел над собой округлости грудей с темными вишенками сосков и едва мог совладать с собой.

– Значит, тебе хорошо со мной? – спросила Тэра низким грудным голосом, когда он не удержал стона.

Она выпрямилась, и ладони ее рук двинулись вниз по его животу, чтобы сомкнуться на измученной плоти.

– Так хорошо, что дольше я не выдержу! Стоун не мог сказать, как долго продолжалась сладкая пытка, но наконец настал момент, когда он не мог больше выносить ее. Одним движением он выскользнул из упоительных тисков и опрокинул Тэру на спину. Он изнемогал от желания войти в нее, удовлетворить неистовую жажду, которую она так простодушно и ловко пробудила в нем. Никаких оговорок не было на этот раз, он готов был потеряться в Тэре, раствориться в ней и ненадолго подарить ей свою душу.

Ночь шла своим чередом и принадлежала им обоим, ему и Тэре. Несколько раз они засыпали, утомленные любовью, но когда позже, проснувшись, Стоун склонялся над Тэрой с вполне невинным желанием запечатлеть поцелуй на се щеке или губах, это вело к новой, не менее пылкой близости. Только перед рассветом он заставил себя выбраться из постели и покинуть дом.