Текст книги "Зов одинокой звезды"

Вместо этого она заставила себя оборвать поцелуй.

– Я буду скучать… – прошептала она, когда Стоун неохотно выпустил се из объятий и отступил.

В серо-синих глазах его что-то блеснуло, и на губах появилась улыбка, которая казалась Тэре полной обещания и тайны.

– Да неужто, мэм? – спросил Стоун на возмутительно протяжном и ленивом техасском сленге. – Хоть убейте, не поверю! Неделя – срок немалый, благовоспитанная леди вроде вас успеет забыть неотесанного ковбоя.

Прежде Тэра невольно нахмурилась бы на этот нарочито простонародный говор, но теперь ее охватило неудержимое желание подыграть. Она приняла позу королевы в музее восковых фигур.

– Очень возможно, мистер Неотесанный Ковбой, очень возможно. Но если и так, я уверена, что вы знаете достойный способ освежить мою память.

– Достойный? – Стоун только что не подпрыгнул, пораженный выбранным словом. – Ничего достойного у меня и в мыслях нет! В кругах, которые сплошь состоят из леди и джентльменов, назвали бы непристойностью все, что я задумал насчет нашей встречи!

– Для неотесанного ковбоя ты что-то слишком хорошо знаком с избранным кругом. Непонятно, как этот круг опустился до общения с человеком, который так хорошо разбирается в непристойностях.

Девушка окинула его с ног до головы взглядом, не оставляющим сомнений в том, что именно это и есть в нем самое привлекательное.

– Одним словом, достопочтенный сэр, я буду с нетерпением ждать вашего возвращения. Первым делом я выведаю, что именно вы задумали, а потом лично присмотрю за тем, чтобы ничто не было упущено.

Стоун был приятно удивлен как этим замечанием, так и призывным покачиванием бедер Тэры, когда та поднималась по лестнице и шла к двери. В этот момент он отдал бы если не все, то многое, чтобы отложить поездку в Хэролд, но знал, что это невозможно. Он был частным сыщиком, и долг призывал его выполнить взятые на себя обязательства. Первым делом требовалось взыскать с Симпсона незаконно присвоенный барыш, потом поднять бумаги на более ранние сделки, снять показания с него, а также с Кэла Джонсона. Работа была прежде всего, если Стоун хотел и впредь пользоваться доверием.

Ничего не оставалось, как направиться на конюшню за Дьябло. Самая быстрая лошадь из всех, кого Стоуну приходилось тренировать, Дьябло мог быстрее других домчать его назад, когда с расследованием будет покончено. Ощущение настойчивого взгляда заставило Стоуна обернуться. В освещенном прямоугольнике двери застыл силуэт Тэры, и он проклял себя за то, что так и не сделал признания, не сказал, как сильно любит ее, как много она для него значит. Не сказал, быть может, потому, что не нашел в себе решимости? Может быть, в душе он даже рад очередной помехе? Мысленно Стоун с презрением назвал себя трусом. Никогда он не говорил Тэре о любви, даже шепотом, а если и пытался, три коротких слова застревали в горле, словно душили его. Еще не время, уверил он себя. Вот когда будет покончено с делами, он первым делом наладит личную жизнь.

Но сомнения уже проснулись и начали свою работу. Примет ли его Тэра таким, какой он есть, согласится ли оставаться с ним и впредь, когда драматические обстоятельства, связавшие их, отошли в прошлое? Она не раз повторяла: или подлинный брак, или ничего! Она упрекала его за то, что он не способен любить. Но сама она ни разу даже не обмолвилась, что любит его. Не потому ли и он был не в силах сказать три заветных слова, что не хотел признаться первым? Как прежде, так и теперь Стоун не мог бы сказать, что чувствует к нему Тэра, как именно она относится к нему и как много он для нес значит. Порой она вела себя так, будто души в нем не чаяла, порой так, словно не чаяла вцепиться ему в глаза, и тогда он готов был прозакладывать свое лучшее седло, что она его в грош не ставит.

Так что это даже к лучшему, думал Стоун, что у него будет неделя на раздумья. Он сможет выработать наилучшую тактику. Для серьезного разговора, для окончательного объяснения он выберет какое-нибудь романтическое место, а потом пойдет на все, чтобы стать Тэре необходимым, чтобы она и помыслить не могла жизни без него. Если нужно, он станет тем самым лощеным джентльменом, которого желала сделать из него Джулия. Ведь Тэра поддержала ее в этом, значит, и сама желала от него того же.

Стоун сам не замечал, что улыбается, путешествуя бок о бок с шерифом по дороге, ведущей на равнину Пенхендл. Правда, он предпочел бы уже возвращаться, но в конце концов что такое неделя?

Глава 25

Райан О'Доннел откинулся на спинку сиденья, насколько это было возможно в тесноте почтового дилижанса, справился о времени по солидным часам, золотая цепочка от которых тянулась к нагрудному карману, и, поскольку больше заняться было нечем, принялся барабанить пальцами по колену. Мимо тянулись бескрайние равнины Техаса, которые он находил нестерпимо однообразными и унылыми. Впрочем, их вид прекрасно гармонировал с ходом его мыслей.

В течение долгого месяца, изо дня в день, Райан ждал, когда его своенравная внучка постучится в двери, кроткая и полная раскаяния, и будет со слезами умолять его простить временное помрачение ума, которое толкнуло ее на побег в эту Богом забытую глушь. Но не только Тэра, а даже письмо от нее не достигло Сент-Луиса. Что ни день Либби изводила отца перечислением немыслимых ужасов, без сомнения, выпавших на долю Тэры. Наконец Райан не выдержал. Он решил лично вернуть беглянку домой и тем самым пресечь тлетворное влияние Теренса Уинслоу. Он и без того слишком промедлил. После целого месяца жизни в Техасе, под одной крышей с отцом, бедняжку нужно было по меньшей мере помещать в карантин!

Вынужденное безделье действовало на нервы, поэтому Райан снова сменил позу, поправил очки и, наконец, за неимением ничего лучшего, посмотрел на того, кто ни много ни мало набился ему в компанию. Джозеф Рутерфорд склонился к окну и неодобрительно хмурился, прядь тонких светлых волос, обычно тщательно причесанных, свесилась ему на глаза и трепетала на сквозняке. Райану пришло в голову, что банкир даже больше, чем он сам, выглядит неуместно в почтовом дилижансе, подскакивающем на выбоинах техасской дороги. Старые кости ломило, и старик снова заерзал на неудобном сиденье.

– Чем дольше я смотрю на все это, – начал Джозеф и сделал гримасу, как будто «все это» дурно пахло . Тем больше недоумеваю, что нашло на Тэру, когда она поехала сюда. У нас еще масса дел, нужно разослать приглашения, обсудить детали венчания… – Он раздраженно смахнул пыль с манжеты и продолжал: – Когда мы все вернемся в лоно цивилизации, времени почти не останется. Я даже готов высказать вашей внучке несколько неприятных замечаний.

– Это ваше право, как будущего мужа, однако ни для кого не секрет, что моя внучка непредсказуема. Ее прискорбная лояльность к сбежавшему отцу рано или поздно должна была привести к неприятностям. Уверен, в пику мне она готова выносить неудобства жизни в Техасе целое лето.

Брови Джозефа сдвинулись еще сильнее, отчего углубились и ранние морщинки на лице. Райан в течение долгого времени был деловым партнером его отца, и партнерство это перешло к Джозефу по наследству.

– Я еще раз прошу вас проявить необходимую твердость, Райан. О каком целом лете может идти речь, если ваша внучка и без того провела здесь недопустимо много времени! На днях мне пришлось выслушать в клубе шуточки насчет того, что моя невеста покинула Сент-Луис вовсе не для того, чтобы повидаться с отцом, а просто чтобы оказаться подальше от меня! Как по-вашему, каково мне было? Я не намерен становиться посмешищем! – Джозеф выпрямился с видом человека, глубоко оскорбленного в лучших чувствах, и некоторое время молча смотрел в окно, потом снова заговорил: – Кроме того, меня очень беспокоит положение дел в «Даймонде». Этот ваш человек молчит, ни слова за последнее время, и я уже не раз подумывал, не сменил ли он фронт.

– Не вижу причин бросаться обвинениями, ничего не зная о сложившейся ситуации, – возразил Райан, которому надоело выслушивать бесконечные жалобы и упреки Джозефа. – Мне посоветовали обратиться к мистеру Прескотту, как к человеку опытному и весьма способному. Я лично нанимал его и отвечаю за его благонадежность. А вот и Кларендон! Слава Богу! Я уже не чаял добраться до него раньше сумерек. Эти клячи тащатся, как черепахи. Так вот, насчет мистера Прескотта. Он показался мне человеком простым и грубоватым, но безукоризненно честным и упорным превыше всяких пределов… – Тон Райана становился все более рассеянным, по мере того как он издалека пристально изучал Кларендон, этот первый признак жизни на протяжении многих миль. – Надеюсь, нам предложат здесь что-нибудь получше соломенных тюфяков и бобовой похлебки. Впрочем, я не жду многого от такого захолустья. Джозеф вытянул шею, стараясь разглядеть надвигающуюся из-за горизонта линию крыш Кларендона. Наконец он пренебрежительно махнул рукой и вернулся к прерванному разговору:

– То, что вы лично выбрали сыщика, еще не значит, что он преуспеет. Вы ведь не Господь Бог, Райан. Согласитесь, за год можно было уже добиться результатов. Очень возможно, он давно отказался от попыток раскусить Меррика Рассела и занят чем-нибудь другим.

Наступила пауза, и Райан понадеялся, что она затянется. Увы, Джозеф не унимался:

– Как я ненавижу эти городишки на самом краю света! Город, скажите на милость! В нашей округе любая деревня чище! И эта пыль кругом… Надеюсь, мы не задержимся надолго. Полагаю, Тэра давно раскаялась в содеянном, особенно после того, как не нашла в Кларендоне подходящей компании.

Эти слова не могли не вызвать отклика в душе старика. Он живо представил себе, как Тэра обрадуется, увидев его, как бросится ему на шею, как сама предложит вернуться тем же дилижансом. Бедняжка! Только ирландское упрямство заставило ее выносить неудобства Кларендона в течение целого месяца. Такой срок укрощает даже самые строптивые натуры, и Тэра, конечно же, не станет противиться возвращению в цивилизованный мир. Да-да, ее место в Сент-Луисе, а не в техасской глуши.

Настроение Райана улучшилось, и он больше не слушал нытья своего спутника, с нетерпением ожидая прибытия.

Тэра отерла пот со лба и на минутку присела отдохнуть у печатного станка в отцовской редакции. Гранки следующего номера газеты были практически закончены, и девушка намеревалась удивить отца своей сметкой в редакторском деле. Теренс все еще находился на ранчо, и Тэра оставила на его долю сам процесс выпуска номера, сделав, однако, все необходимые приготовления.

Отчасти ее лихорадочная активность была следствием деятельной натуры, отчасти девушка надеялась таким образом вытеснить из мыслей Стоуна и недавнее прошлое. Увы, как бы много она ни трудилась, мысли все возвращались к ночи, когда они простились в «Даймонде». Тэра не могла забыть улыбку, с которой Стоун в последний раз взглянул на нее, уходя. Самая мысль о том, что Стоун где-то есть, что он существует, что рано или поздно они снова увидятся, порождала чувство довольства и защищенности. С глаз долой – из сердца вон, говорит пословица, но в случае с этим человеком все было иначе. Чем больше проходило времени, тем живее становилась память о нем. Тэре отчаянно недоставало Стоуна, и порой ее поддерживала лишь надежда, что и ему столь же сильно недостает ее. Девушка жаждала высказать ему всю свою любовь, упросить его дать их браку еще один шанс стать браком подлинным, а не только на бумаге.

Часто она задавалась мыслью, насколько изменилось отношение Стоуна клей. Было оно по-прежнему основано на вожделении или любовь уже взяла верх? Так или иначе, им нужно было серьезно поговорить, задать вопросы и откровенно ответить на них-, чтобы впредь не мучиться неопределенностью.

Девушка не без усилия перенесла последнюю часть гранок на стол возле пресса. Рядом она поставила банку с типографской краской и положила ветошь. Оставалось запустить процесс.

Когда раздался скрип двери, Тэра сидела, замечтавшись. Не ожидая Теренса в этот час, она удивленно повернулась и округлила глаза при виде дедушки и Джозефа Рутерфорда, которые маршировали к ней с решительностью наступающей армии. Это был поистине неприятный сюрприз, и девушка побледнела, отшатнувшись к прессу. Боже милостивый! Жених из Сент-Луиса был последним человеком, которого она хотела бы видеть до объяснения со Стоуном! А предпоследним по очереди был, конечно, дедушка! «Вот дьявольщина! – пронеслась у нее не слишком деликатная мысль. – Вот невезение так невезение!»

Очки в тяжелой роговой оправе медленно сползли по носу Райана, пока он разглядывал внучку, одетую, очевидно, в костюм каких-то аборигенов, с пятнами краски на пальцах и на лице.

– Такого я не ожидал даже от Теренса, – наконец высказался он, раздраженно толкая очки к переносице. – Выходит, он не нашел для любимой дочери занятия получше, чем обслуживать печатный станок? А где же он сам? Полагаю, распивает чаи в гостиной?

Что касается Джозефа, тот просто лишился дара речи. Девушка из высшего общества, с которой он был обручен и на которой намеревался жениться, стояла перед ним в простой серой юбке и какой-то неописуемой блузке в цветочек – наряд, за который он немедленно уволил бы служанку, если бы та осмелилась появиться в таком виде. На ногах у Тэры были крепкие ботинки вроде тех, которые егеря носят во время охоты. Но даже это было не все. Лицо се выглядело… выглядело… загорелым! Шелковистые волосы, которые служили предметом гордости для него и зависти – для его друзей, были небрежно заплетены в косу и заброшены па спину! «Кто это, – в ужасе думал Джозеф, – изысканная и элегантная Тэра Уинслоу или какая-то местная простушка?»

– Где ты откопала эти обноски? – с трудом вымолвил он.

Тэра небрежно повела плечом и принялась оттирать краску с рук. Только отбросив ветошь в сторону, она удостоила жениха взглядом.

– В Техасе все так одеваются, – не без вызова ответила она. – Не жарко и удобно.

Райан более внимательно вгляделся в строптивую внучку. Что и говорить, он ожидал совсем иного приема. Похоже было, что Тэра находит удовольствие как в своем неподобающем наряде, так и в своем занятии.

– Вот что, – начал он, решив сразу взять быка за рога и тем самым исключить всякое недопонимание. – Мы с Джозефом приехали не в гости, а затем, чтобы забрать тебя домой.

– Время идет, а мы еще не обговорили детали будущего венчания, – подхватил Джозеф, оправившись от первоначального шока. – Едем домой скорее, ты и без того уже переняла от аборигенов какие-то дикие привычки.

– Я живу в Техасе уже целый месяц, и с тем же успехом ты можешь назвать аборигеном и меня. В ближайшее время я в Сент-Луис не вернусь. Техас меня вполне устраивает, поэтому лучше вам обоим сразу узнать, что я собираюсь остаться здесь надолго.

Чисто автоматически Райан схватился за сердце, которое было у него покрепче, чем у многих молодых людей. Либби, выходит, была права, думал он, когда пугала его тлетворным влиянием Теренса. Женщина не слишком большого ума, она инстинктивно чувствовала, что потеряла дочь. То, что происходило сейчас, живо напоминало леденящие кровь истории о белых пленниках во времена первых поселенцев, которых все же удавалось вызволить из лая индейцев. Они уже не могли да и не желали адаптироваться к цивилизованной жизни, потому что отравляющая языческая культура вошла им в мысли и в кровь. Они даже утверждали, что это и есть единственно правильный путь, близость к природе и тому подобная дребедень.

Райан едва узнавал в новой Тэре свою внучку. Без сомнения, Теренс и местная община язычников полностью извратили ее представления о добре и зле!

– А теперь, моя дорогая юная леди, прошу выслушать меня, не перебивая, – заявил он, собрав всю свою твердость. – Довольно этих нелепостей, ты немедленно вернешься в Сент-Луис и обвенчаешься с Джозефом в назначенный день и час!

С минуту Тэра молча разглядывала дедушку, по обыкновению настроенного воинственно, и длинноногого джентльмена, в котором не было и десятой доли мужчины по сравнению со Стоуном, потом глаза ее опасно блеснули.

– А вот это последнее, дедушка, полностью исключено. Я уже замужем, мужа выбрала сама и не променяю его ни на кого другого.

Впервые в жизни несгибаемый Райан О'Доннел был сбит с ног, как новичок ударом опытного боксера. Он пошатнулся и повалился прямо на Джозефа, который пискнул под его немалым весом.

– Что я слышу! – воскликнул тот, толчком возвращая своего делового компаньона в вертикальное положение. – Ты хочешь сделать меня посмешищем для Сент-Луиса? Я не потерплю ничего подобного! Я не вернусь без тебя, и думать забудь об этом! – бушевал он, меряя Тэру возмущенным взглядом, который та выдержала с честью. – Ты приняла мое предложение, обручилась со мной, и будь я проклят, если ты не станешь моей женой!

В негодовании Джозеф повернулся к Райану, который все еще подыскивал достойную отповедь внучке.

– Мистер О'Доннел, вы обязаны принять мою сторону! Не может быть и речи о расторжении помолвки! Немедленно аннулировать этот нелепый брак! Я не желаю, чтобы друзья и компаньоны перешептывались и посмеивались у меня за спиной! О помолвке было объявлено тысячу лет назад, и что теперь? Что скажут люди? Что меня обскакал на шелудивой кляче какой-то кривоногий ковбой с Дикого Запада?

«Ах вот оно что, – с презрением подумала Тэра. – Что скажут люди?» Она сама не имела особого значения, все дело было в том, чтобы сохранить лицо! Девушка и без того была о женихе не слишком высокого мнения.

– Я вполне разделяю точку зрения Джозефа, – наконец вступил в разговор и Райан. – Поверить не могу тому, что услышал! Ты выскочила замуж после пары недель знакомства! Немедленно позови отца! Уж я с ним побеседую! Не сомневаюсь, что он скакал от радости, давая согласие на этот брак, а все назло мне!

– Папа понятия не имеет, что я замужем, – возразила Тэра, которая охотнее откусила бы себе язык, чем призналась в этом.

– Ах вот как? – протянул Райан с оттенком торжества и демонстративно задержал взгляд на простеньком тонком колечке.

На лице его возникло безошибочное выражение понимания: Райан думал, что раскусил се уловку, ее наскоро состряпанную выдумку.

– Так-так, – произнес он, едва удерживаясь от того, чтобы не потирать руки. – Значит, ты замужем… хм… могу я взглянуть на свидетельство о браке? Я хочу знать, имя того загадочного человека, который с налету покорил твое сердце настолько, что ты бегом побежала с ним к венцу.

– Его сейчас нет в городе, – промямлила Тэра, «видя, что сомнения стремительно растут.

И почему ей не пришло в голову забрать бумаги себе? Никогда еще она так плохо не защищала свои позиции в стычке с дедушкой. Райан О'Доннел был вовсе не глуп, а вернее, он был на редкость умен и проницателен. Если бы ей пришлось объясняться только с Джозефом, которого одурачила бы любая женщина, дело было бы в шляпе. Однако они явились вдвоем. Райан частенько хватался за сердце, но при этом управлял людьми, как марионетками. Да уж, день явно не задался.

– Понимаю… – продолжал между тем Райан, складывая морщины лица в выражение ядовитого сарказма. – Сейчас ты скажешь, что этот негодяй тебя бросил, но ты, как и подобает верной жене, намерена ждать его до скончания времен? Я прав? Ну, ждать его ты с таким же успехом можешь и в Сент-Луисе, так что собирай-ка свои вещи, дорогая моя, да побыстрее. Мы немедленно покидаем это захолустье. Ты пробыла здесь достаточно, чтобы совершенно опуститься внешне и к тому же начать бессовестно привирать, чем печально знамениты обитатели Техаса.

Самообладание покинуло девушку, как будто она уже проиграла эту решающую в своей жизни битву. Она так долго – целый месяц – была хозяйкой собственной судьбы, что совсем утратила способность стоять за себя в споре с дедушкой. Забыв о своем совершеннолетнем возрасте, она была уверена, что будет подхвачена под руки и силой увезена в Сент-Луис, а потому в панике метнулась к двери, готовая бежать куда глаза глядят. Немедленно в «Даймонд»! Там отец, там Джулия, они защитят ее, они помогут! Райан и Джозеф, до крайности удивленные, остановили ее у выхода.

– Да ведь она в невменяемом состоянии! – воскликнул Райан, на этот раз с искренней заботой. – Возможно, у нее горячка… да-да, горячка, иначе почему бы ей нести весь этот бред и бродить по дому в таком виде. Где бы ни был этот негодяй Теренс, сейчас не до него. Багаж оставим, главное – спасти Тэру!

Совершенно ошеломленная, девушка могла только бормотать бессвязные слова протеста, на которые ее сопровождающие отвечали новой порцией заботы и внимания. Не прошло и четверти часа, как почтовый дилижанс уже катился прочь от Кларендона, а Тэра, дезориентированная и потерянная, сидела между Джозефом и Райаном. Выскочить на ходу из окна не было никакой возможности.

По мере того как городок отдалялся, на девушку наваливалось отчаяние. Она чувствовала себя пустой оболочкой, словно все: сердце, разум и душа – осталось позади. Не в Спаленке Святых, о нет. Все, что было в Тэре живого, в этот момент пребывало со Стоуном где-то на полпути от Хэролда к Пало-Дуро. Проклятие, проклятие, как же могло все так нелепо обернуться! Неделя ожидания была фактически неделей пребывания в аду, и вот расстояние, которое должно было сокращаться, увеличивалось благодаря дедушке, считавшему ее брак выдумкой, уловкой, чтобы не возвращаться под его кров.

А Стоун? Как он примет то, что она навсегда исчезла из его жизни? Внезапно девушка поняла, почему проявила неуместную слабость и позволила увезти себя. Она так до конца и не верила, что нужна мужу. Он часто повторял, что ее место в лоне цивилизации, а значит, в Сент-Луисе, что там бы она и оставалась, если бы проявила благоразумие. Или он говорил не совсем это? Не важно, он несколько раз пытался отправить ее в Сент-Луис, так что, возможно, в этот момент исполнялось самое заветное его желание.

Одно было ясно: нового побега дедушка не допустит. Он не станет спускать с нес глаз и, если потребуется, силой потащит па венчание. Как же быть? Ведь двоемужества религия не допускает. Тэра возвела глаза к небесам и тяжело вздохнула, думая: кто-то там, наверху, не расположен к ней, это ясно. Судьба вовсе не желала ей улыбаться, а все хмурилась и хмурилась, и чем дальше, тем глубже затягивала ее пучина неприятностей. Даже в самых худших кошмарах последнего времени Тэра не видела себя замужем за Джозефом Рутерфордом, в постели с ним. Она знала, что и за сто лет не научится наслаждаться его близостью.

С новым вздохом девушка откинулась на неудобную спинку сиденья, скользнула равнодушным взглядом по попутчикам и уставилась повыше их голов, на пустую стену, чувствуя, как растет и крепнет в ней обреченность. Стоун оставался в Техасе и в своей потере скоро должен был утешиться, обретя вожделенный «Даймонд». Конечно, за время их короткого брака он постепенно проникся к ней нежными чувствами, но вряд ли те были настолько глубоки и так важны для него, что ради них стоило осадить неприступную крепость – дедушкин особняк – и требовать назад свою жену.

Все кончено, думала Тэра, пытаясь обрести твердость. В Техас ей теперь дорога закрыта, дедушка не оставит ее в покое, пока она не подчинится всем его требованиям. Как никогда, девушка понимала в этот момент, почему отец в один прекрасный день сбежал из Сент-Луиса, бросив жену, которую до сих пор любил. Если он проиграл битву против коалиции Райан – Либби, то куда ей, Тэре, бороться против таких союзников, как Райан и Джозеф? Чтобы как-то смириться и жить, необходимо покончить с прошлым, забыть Стоуна, словно его и не было, сколько бы лет для этого ни потребовалось. Сколько же? Ей до стольких и не сосчитать. Но если вообще не думать, попросту не думать, как Либби, то все, может, и получится.

Солнце уже клонилось к закату, но еще заглядывало в каньон, когда Стоун придержал усталого Дьябло возле скалы, венчающей Пало-Дуро, и устремил взгляд вниз, на травянистое дно, сверху казавшееся изумрудно-зеленым бархатом.

Когда-то он явился сюда озлобленным, способным думать только о мести, готовым любой ценой выполнить клятву, данную у смертного одра Кармель, словно это завоевало бы материнскую любовь, на которую та была не способна при жизни. Только в последнее время Стоун понял, почему она никогда не ласкала его и не хвалила, хотя он из кожи вон лез, чтобы ее порадовать. Для Кармель он был болезненным напоминанием о насилии, отчасти живым портретом человека, который принес ей столько боли, пусть даже сходства между ним и Мерриком было мало. Естественное чувство – материнская любовь – не выдержало столкновения с многолетней ненавистью.

Всю неделю, проведенную вдали от Пало-Дуро, Стоун пытался освоиться с тягостной правдой о своем происхождении, и в конце концов ему это удалось, но замысел матери до сих пор казался ему дьявольским. Кармель намеревалась сделать свою месть двойной. Ничего не сообщая ему самому, Берн, без сомнения, должен был вскоре после разоблачения открыть тайну Меррику, чтобы тот жил с сознанием, что его родной сын уничтожил дело его жизни. Хозяину ранчо предстояло томиться не только в тюрьме, но и в своем личном аду, как много лет томилась сама Кармель…

Стоун встряхнулся и направил Дьябло на дорогу, ведущую на плодородное дно каньона. За время отлучки он пересмотрел так много бумаг, провел столько допросов и покрыл столько расстояний, что и он сам, и жеребец едва дышали от усталости. Как ни был вынослив Дьябло, он то и дело спотыкался и трусил вперед рысцой. Даже после всей проделанной работы кое-что было отложено на более позднее время, потому что самым важным было успокоить Джулию, вернуть ей утраченную уверенность в себе и чувство собственного достоинства. На этот счет Стоуну пришлось немало поразмыслить. Как ни привязался он к бархатным лугам Пало-Дуро, как ни проникся любовью к его красочным стенам, для Джулии это был единственный дом, который она знала. Невозможно было отнять его у нее. Девушка и без того потеряла слишком многое, и отослать ее куда бы то ни было у него никогда бы не хватило решимости.

Когда Стоун наконец спешился перед особняком, дверь распахнулась, и Джулия появилась на пороге. Она очень изменилась. От прежней полудетской живости, так красившей ее, не сталось и следа, в улыбке было что-то виноватое. Девушка пробормотала приветствие и отступила, пропуская Стоуна в дом. Он остановился посредине холла и огляделся, надеясь услышать стук каблучков и увидеть Тэру, в нетерпении бегущую к нему. Ко вокруг было тихо, двери в кабинет и гостиную стояли распахнутыми.

– Ты что же, совсем одна здесь? – не без удивления осведомился Стоун, проходя в кабинет Меррика и рассеянно перебирая на полках папки с бумагами о финансовых делах ранчо.

– Сегодня первый день, – тихо откликнулась Джулия. Подойдя к столу, она сдвинула на середину стопку самых важных бумаг, которые были уже отобраны, и присела на краешек стула.

– Мистер Уинслоу все это время оставался в «Даймонде» и уехал только сегодня утром. Мы вместе разбирали папины бумаги… – Девушка оборвала себя и потупилась, комкая платье и избегая внимательного взгляда Стоуна. – Нужно было столько всего сделать. Тэре даже пришлось одной ехать в Кларендон к нотариусу и заверять акты о передаче, в которые я включила и твое имя. – Несколько секунд ресницы ее трепетали, она не решалась поднять взгляд, а когда все-таки подняла, он был печальным и покорным. – Когда все долги будут выплачены, мало что останется, Стоун… если вообще что-нибудь.

– Не волнуйся, останется, – заверил тот спокойно. – За эти дни мне удалось найти покупателя на дедушкино ранчо, что в Пало-Тинто, и деньги за него пойдут на уплату долга. Только ты напрасно внесла мое имя в акты передачи. Дом и земля принадлежат тебе. Все, что я прошу, это оставить за мной сорок акров земли, которые Меррик мне продал. Этого мне вполне хватит на жизнь.

Слезы, которые в последние дни редко высыхали на щеках Джулии, снова наполнили ее глаза. Она не заслужила подобного великодушия после несчастий, которые ее отец принес Стоуну! Все эти годы она жила в роскоши, принимая ее как данность, а брат…

– Нет, Стоун, на таких условиях мне ничего не нужно! У нас нет других родственников, кроме друг друга, мы с тобой родня и должны все делить пополам. Если денег не хватит, мы можем продать часть земли…

На этот раз Стоун вынужден был признать великодушие Джулии. Когда-то он считал ее пустышкой, птичкой-щебетуньей, но у нее оказалось доброе сердечко, и это открытие несказанно порадовало его. За последнюю неделю девушка сильно повзрослела, стала зрелой личностью.

– Нет, землю мы продавать не будем, пусть остается за нашей семьей вся безраздельно, в этом я вполне согласен с Мерриком, – сказал он, подмигнув, отчего слабая краска смущения появилась на щеках Джулии.

– Я так надеялась услышать это от тебя, но боялась, что ты решишь иначе! – воскликнула девушка, с прежним пылом сжимая его руку. – Знаешь что, Стоун? Лорен сделал мне предложение, еще до всего этого! Я не знала, какое будущее меня ждет… Словом, теперь я дам ему согласие! – Она лукаво улыбнулась. – Я скажу ему: если передумаешь, новый хозяин ранчо тебя в два счета уволит! Можно сослаться на тебя?

– Сколько угодно! – со смехом откликнулся Стоун. – Только сомневаюсь, что угрозы понадобятся. По-моему, Лорена и палками от тебя не прогнать, особенно теперь, когда у вас все наладилось и ты перестала морочить ему голову.

Неожиданное ощущение близкого счастья так захватило Джулию, что она вскочила и закружилась по кабинету с раскинутыми руками.

– Послушай, ты оставайся тут и просматривай бумаги, а я принесу что-нибудь поесть. Кажется, от обеда осталась холодная телятина… Стоун! – Тот поднял голову, и девушка робко глянула ему в глаза. – Знаешь, чего я ожидала? Что ты отошлешь меня с ранчо без денег. Это было бы только справедливо после… после…

– Прошлое осталось в прошлом и пусть покоится в мире, – спокойно ответил он. – Теперь самое главное, чтобы ранчо приносило честный доход. Так где же обещанная еда? Последний раз я двигал челюстями утром, да и то только потому, что зевал. По-моему, у меня живот уже прилип к позвоночнику, и вряд ли цифры полезут в голову.

Девушка охотно засмеялась шутке и исчезла за дверью, а Стоун откинулся на спинку старого потертого кресла Меррика и безо всякого удовольствия уставился на кипу бумаг, которыми предстояло заняться. Однако дальше тянуть с этим было нельзя. Стоун намерен был выкупить у Теренса его долю и знал, что тот охотно согласится, но собирался дать цену, равно щедрую и благоразумную. Прежде чем ехать в Кларендон, нужно было покончить с делами, но мысли все возвращались к Тэре.