Текст книги "Опасное сходство"

Диана, следуя примеру тети Хамфриз, которая в свое время поделилась с ней некоторыми тайнами бытия, в свою очередь, побеседовала с двумя младшими сестрами и объяснила, чего следует ожидать от супруга после свадьбы. Но Элизабет пока хотелось лишь, чтобы Натаньел Торн сжимал ее в объятиях, целовал, ласкал. Приятно сознавать, что между мужчиной и женщиной может происходить нечто приятное. По словам тети Хамфриз, задача примерной жены – лечь на спину и покорно позволить мужу наслаждаться собой…

Почему у нее так покалывает в груди, когда он обнимает или целует ее? Почему набухают ее розовые соски, когда он до них дотрагивается? Почему всякий раз, когда он рядом, между ног появляется влага? Наверное, отношения мужчины и женщины все же гораздо приятнее, чем то, что описывала Диана со слов их тетки!

Любопытство, желание узнать, что же такое это «большее», было должным образом пробуждено в ней очевидно более опытным графом Осборном…

– Значит, вчера вы не шутили, когда уверяли, что не испытываете никакого желания ехать с Теннантом на прогулку…

Элизабет покосилась на графа из-под полей своей соломенной шляпки. Они снова поднимались по склону холма. День был солнечный, и Элизабет крепко сжимала в руке поводок. Перед ними со всех сторон раскинулись величественные виды Девоншира. Однако Элизабет не замечала окрестных красот, потому что думала только об одном: о близости лорда Торна и о своих волнующих утренних мыслях… Судя по замечанию графа, он подслушал гораздо больше, чем предполагала Элизабет.

– Я, милорд, редко шучу на такие темы, – ответила она, останавливаясь, чтобы Гектор мог обнюхать особенно душистые цветы.

– В таком случае, Элизабет, вы – исключение среди представительниц вашего пола, – сухо ответил он, очень элегантный в темно-синем сюртуке, жилете из серебристой парчи и светло-серых панталонах. Его черные сапоги сверкали, цилиндр сидел чуть набекрень.

– Возможно, ваши слова справедливы лишь для тех представительниц моего пола, с которыми вы до сих пор… водили знакомство, милорд, – язвительно заметила она, когда они зашагали дальше.

Натаньел одобрительно отметил про себя, что она решительно и твердо поставила его на место. Как ни странно, замечание Элизабет оказалось на удивление метким. Он в самом деле старался держаться подальше от благородных девиц подходящего возраста, так как никогда не забывал о брачных узах. Избегал он и скучающих замужних красавиц, которые любили принимать пылких поклонников в спальне, пользуясь тем, что их мужья тоже заводили интрижки на стороне. Натаньел никогда не испытывал склонности к подобным играм и предпочитал не обращать внимания на заигрывание замужних дам, каким бы ни было их общественное положение. В результате на его долю оставались лишь разбитные вдовушки да иногда молодые актрисы.

Вопреки наглому вчерашнему предположению Теннанта, Натаньел никогда не пользовался своим положением и не соблазнял девиц, состоящих в услужении у него, у его друзей или у его тетушки! Отсюда возникал вопрос: почему он снова оказался наедине с Элизабет и терзается из-за того, чего не может получить?

После вчерашнего вечера Натаньел пришел к выводу, что ему лучше держаться от Элизабет подальше, тем более что его внимание к ней не ускользнуло даже от Теннанта! В самом деле, он весь день просидел в библиотеке, читая письма и стараясь отвлечься. Но, встретив в коридоре Летицию, он понял, что его тянет в комнату, где Летиция оставила его тетку и Элизабет, которые о чем-то переговаривались вполголоса. Стоя на пороге, он несколько минут незаметно наблюдал за девушкой, восхищался красотой ее профиля, одобрял элегантность наряда. Пожирал взглядом ее высокую грудь, видную в низком вырезе желтого платья. Ему совсем не об этом следовало думать, когда он шел рядом с ней по утесу в сопровождении добродушного Гектора!

– Я ждал сегодня письма от моего друга Уэстборна, имеющего дурную славу, – произнес Натаньел первое, что пришло ему в голову. Больше всего ему сейчас хотелось сжать Элизабет в объятиях и зацеловать ее до бесчувствия!

Она резко остановилась; на ее лице застыло неодобрительное выражение.

– И что же – письма вы не получили?

– Нет. – Он широко улыбнулся, видя ее недовольное выражение. – Он, несомненно, занят своими делами.

– Вот как?

Натаньел кивнул:

– Вы, наверное, удивитесь, узнав, что почти семь месяцев назад он стал опекуном трех молодых девиц.

Элизабет совершенно не удивилась его словам – да и чего ради она бы стала удивляться, если одной из подопечных Гейбриела Фолкнера была она сама!

– Несчастных девиц можно только пожалеть, – язвительно заметила она вслух.

Граф криво улыбнулся:

– Зная Уэстборна, я не сомневаюсь, что вскоре все три девицы влюбятся в него по уши.

– В самом деле? – Элизабет бросила на него ледяной взгляд, доподлинно зная, что одна из трех девиц точно не влюбится в Уэстборна! Ее сестрам наверняка тоже хватит ума на то, чтобы держаться от своего опекуна подальше…

– Знаете, большинство женщин от него без ума, – сокрушенно вздохнул Натаньел.

– Значит, большинство женщин отличается крайней глупостью, – парировала Элизабет. Ей неприятно было обсуждать с Натаньелом своего опекуна. Хотя… – Почему вы думаете, что меня интересует что-либо связанное с лордом Фолкнером?

Граф пожал плечами:

– Я просто стараюсь поддерживать светскую беседу.

– И потому завели речь о человеке, которого я, как вам уже известно, не одобряю?

Натаньел поморщился и ответил:

– А может, я надеялся возвыситься в ваших глазах, напомнив, что бывают мужчины, чья репутация гораздо хуже моей!

Элизабет смерила его задумчивым взглядом:

– Вот не знала, что у дурной репутации бывают разные степени!

– Безусловно, бывают! – Он широко улыбнулся. – К примеру, моя репутация вполне умеренная.

– Ну а лорд Фолкнер, несомненно, перешел все границы приличия. – Элизабет глубокомысленно кивнула. – Понимаю!

Граф досадливо нахмурился:

– Послушайте, Элизабет… – Он замолчал, когда она наградила его озорной улыбкой. Он не сразу понял, что она его дразнит. – Вы надо мной смеетесь! – медленно проговорил он.

Она в самом деле смеялась над ним. Судя по его изумлению, так к нему относились нечасто, особенно женщины…

Поскольку Элизабет сама была дочерью графа, она понимала, что титул накладывает на его обладателя не только права, но и обязанности. Граф Осборн пользовался большой властью и влиянием – как в кругу друзей, так и в парламенте. Поэтому лишь самые близкие друзья и родственники, например лорд Гейбриел Фолкнер и миссис Уилсон, посмели бы разговаривать с ним подобным образом. Не потому ли, что Элизабет не испытывает к нему должного почтения, ему постоянно хочется очутиться в ее обществе?

Как бы там ни было, она не собиралась вести себя как жеманная дурочка, хлопать ресницами и громко хохотать над каждым его замечанием. Она не станет уподобляться сестрам Миллер и мисс Ратлидж, которых имела удовольствие наблюдать вчера! Да, необходимо как-то отвлечь его от своей персоны – правда, чем больше времени она проводит в его обществе, тем меньше ей этого хочется… Натаньел часто вызывает у нее досаду и раздражение, но, кроме того, и волнует, заставляет чувствовать себя желанной. Прожив много лет вдали от развлечений, в глуши, под бдительным и зорким оком отца, она была польщена, поняв, что такой красивый мужчина, как Натаньел Торн, находит ее общество приятным. Кроме того, она радовалась, что ее подшучивание заставило Натаньела отвлечься от разговора на опасную тему, какую, несомненно, представлял для нее граф Уэстборн.

– Милорд, если я и смеюсь над вами, то лишь слегка. – Она улыбнулась и лукаво продолжала: – Где же на вашей шкале дурной репутации находится… скажем, сэр Руфус Теннант?

– Он вне моей шкалы, – презрительно ответил Натаньел.

– Почему же?

– Семью Теннант и без того достаточно скомпрометировал его младший брат, – нехотя ответил он.

– Вот как? Каким образом? – Элизабет удивленно расширила глаза.

Натаньел раздраженно сдвинул брови – и из-за того, что разговор снова коснулся старшего Теннанта, и из-за того, что он позволил себе настолько забыться, что передал ей сплетню.

– Несколько лет назад Джайлс Теннант покончил с собой.

– Как печально для сэра Руфуса! – воскликнула Элизабет, которую слова ее спутника растрогали до глубины души.

Натаньел подосадовал на себя. Он снова невольно пробудил в ней сочувствие к своему старшему сопернику.

– Элизабет, не стоит особенно жалеть сэра Руфуса. Перед тем как покончить с собой, его брат Джайлс застрелил свою замужнюю любовницу, – отрывисто проговорил он.

Элизабет резко остановилась, покачнулась, краска отхлынула от лица, грудь стеснило так, что она едва могла дышать. Но ведь… это невозможно! Неужели брат сэра Руфуса был… любовником ее матери? Слишком много во всем совпадений… Конечно, нравы в высшем обществе царят весьма вольные, но многие ли молодые люди из хороших семей убивают своих замужних любовниц, а затем кончают с собой?

– Элизабет!

– Я… какой ужас! – В горле у нее пересохло, и она едва могла говорить, голова шла кругом. – Давно ли это случилось?

– Какая разница? – с любопытством спросил Натаньел.

– Никакой… просто хотелось узнать, прилично или нет выразить сэру Руфусу свои соболезнования в следующий раз, когда я его увижу, – еле слышно ответила Элизабет.

Натаньел помрачнел:

– Не стоит выражать ему свои соболезнования!

– Но…

– Элизабет, история приключилась много лет назад. Черт побери, я рассказал вам о давнем громком скандале только для того, чтобы доказать, что все Теннанты отличаются крайней неуравновешенностью, – объяснил он.

У Элизабет потемнело в глазах. Теперь ей непременно нужно было разузнать все о том давнем скандале! Выяснить, почему Джайлс Теннант сначала убил свою любовницу, а затем и себя. Ей отчаянно хотелось знать, был ли сэр Руфус старшим братом человека, ради которого ее мать десять лет назад бросила мужа и трех маленьких дочерей…

Глава 8

– Что с вами? – Натаньел бросил на нее угрюмый взгляд и встревожился, заметив, как она побледнела. Это напомнило ему: хотя Элизабет кажется сильной и способной постоять за себя, на самом деле она еще очень молодая девушка, которая вынуждена служить у его тетки. Злясь на сэра Руфуса, который неотступно преследовал ее, Натаньел нечаянно поведал нечто такое, что вызвало потрясение Элизабет.

Злясь?..

Неужели упорство Теннанта вызывает у него лишь злость и раздражение? А может, тут примешивается и какое-то иное чувство, гораздо более сильное? Ему неприятно, что другой мужчина испытывает к ней интерес… А может, нет? Неприязнь подразумевает ревность, а ревность – чувство неразумное. Натаньел же считал себя человеком разумным. Решительным, даже надменным, но отнюдь не неразумным.

Да, его влечет к Элизабет, но его часто влекло к той или иной женщине. Он уверенно шел в атаку и чаще всего одерживал победу… чего нельзя сказать об отношениях с уклончивой и таинственной Элизабет Томпсон. Может быть, именно ее упорство сейчас и вызывает его раздражение? Да, наверное, с таким объяснением он еще готов был согласиться!

У Элизабет по-прежнему кружилась голова; она понимала, что ее вполне очевидная реакция на рассказ о скандале с участием младшего брата сэра Руфуса должна показаться лорду Торну странной; ей же меньше всего хотелось возбуждать подозрения графа. Более того, если ей хочется больше узнать о прошлом и выяснить, справедливы ли ее подозрения, она должна поговорить с самим сэром Руфусом.

– Милорд, по-моему, мы уже достаточно прогулялись. – Она натянуто улыбнулась и дернула за поводок, призывая Гектора поворачивать назад, в сторону Хепворт-Мэнор.

Натаньел пошел с ней в ногу.

– Извините, – сказал он. – Очевидно, мой рассказ о прошлых событиях с участием брата Теннанта вас огорчил.

– Но вы ни о чем мне не рассказали, – возразила Элизабет. – Во всяком случае, подробно, – добавила она, хмуря лоб. – Например, вы не назвали имени его замужней любовницы…

– И не назову! – Натаньел плотно сжал губы. – Мне не следовало говорить и того, что я сказал. Тема совсем не подходящая для того, чтобы обсуждать ее с вами. Я ведь вижу, Элизабет, вас и так огорчили мои слова.

Элизабет была признательна графу за то, что он извинился. Особенно если впоследствии окажется, что Джайлс в самом деле был любовником ее матери… По крайней мере, теперь у нее появился предлог для беседы с сэром Руфусом. Скорее всего, сэру Руфусу куда больше известно о печальной истории, завершившейся гибелью ее матери… но до сих пор ни Элизабет, ни ее сестер ни во что не посвящали. Девушкам и в голову не приходило приставать с расспросами к отцу, когда их мать ушла из дому; все они тогда были еще малы, и уход матери больно ранил их, а отец был вне себя от горя. Позже, когда они подросли и все же попытались расспросить отца, тот наотрез отказался говорить с ними о своей жене и о скандале, окружавшем ее смерть.

Конечно, сэр Руфус может оказаться таким же неподатливым и не захочет рассказывать ей об обстоятельствах смерти своего брата. И даже если он что-то расскажет, может статься, что гибель Джайлса Теннанта не имеет никакого отношения к гибели Харриет Коупленд. Впрочем, Элизабет никак не могла ничего выяснить до тех пор, пока не поговорит с сэром Руфусом. Вот почему, едва вернувшись в Хепворт-Мэнор, Элизабет решила принять приглашение сэра Руфуса покататься в карете.

– Ваши слова нисколько не огорчили меня, милорд, я просто устала, – сказала она, пытаясь объяснить внезапность своего решения вернуться в Хепворт-Мэнор.

Натаньела ее уклончивый ответ совсем не устроил. От него не укрылась резкая перемена, которая произошла в ней за последние несколько минут. Да, теперь и он видел, что Элизабет не огорчена. С ней что-то другое. Но что – он пока не мог понять. Натаньел пришел в полное замешательство.

Устремив на нее пристальный взгляд, он спросил:

– Может быть, вам лучше последовать примеру моей тетушки и отдохнуть у себя, вместо того чтобы ехать на прогулку?

– Может быть, – уклончиво ответила Элизабет.

Натаньел ощутил лишь еще бóльшую досаду.

– Завтра я собираюсь нанести визит виконту Ратлиджу.

– Превосходная мысль! – холодно кивнула Элизабет. – Не сомневаюсь, мисс Ратлидж со мной согласится, – насмешливо продолжала она.

Поняв, что она снова его поддразнивает, он поджал губы:

– А вы не хотите поехать со мной?

– И испортить удовольствие мисс Ратлидж от встречи с вами? – Она покачала головой.

– Я-то больше думал о том, как обрадуется сам Ратлидж новой встрече с вами, – насмешливо ответил Натаньел.

– Ах да, конечно… – рассеянно отвечала Элизабет, наблюдая за Гектором, который обнюхивал кроличью нору. – Нет, милорд, по-моему, будет лучше, если к Ратлиджам вы поедете один. И потом, – продолжала она, видя, что Натаньел собирается что-то возразить, – я не могу себе позволить ездить с визитами к соседям миссис Уилсон!

– Можете, если я скажу, что вы… – Натаньел досадливо оборвал себя. – Не важно! – Он нахмурился. – Наверное, мне придется покинуть вас с Гектором, поскольку я должен спешно возвращаться назад. – Он посмотрел на песика, который пытался пролезть в кроличью нору. – До ужина мне надо написать еще несколько писем.

Элизабет улыбнулась:

– Будьте осторожны, милорд, иначе слишком бойкая переписка сделает вас таким же сухарем, каким вы считаете сэра Руфуса!

Натаньел с досадой посмотрел в ее веселые глаза, понимая, что стремится уединиться в библиотеке Хепворт-Мэнор с единственной целью: предотвратить неизбежное, например, новую попытку овладеть Элизабет.

Он насмешливо поднял одну бровь:

– По-моему, он – самый скучный сухарь на свете! Мне ни за что с ним не сравниться!

Вплоть до недавнего времени Элизабет охотно соглашалась с Натаньелом. Но если подтвердятся ее подозрения о родстве сэра Руфуса с возлюбленным матери, «сухарь», каким считал его Натаньел, станет для нее самым интересным и желанным собеседником! Разумеется, Натаньела Торна она находила интересным в совершенно ином смысле; граф пробудил в ней чувства, скрытые желания, в которых она сама до сих пор не отдавала себе отчета и которым не могла противиться…

Она пожала плечами:

– Наверное, то, что одним кажется скучным, другим представляется образцом устойчивости и постоянства… Надеюсь, вы согласны, что два последние качества вполне положительны?

– Надеюсь, ничего из сказанного мною сегодня не усилило вашего сочувствия к Теннанту настолько, что вы передумали и все же решили ехать с ним кататься? – угрюмо осведомился граф.

Элизабет опустила длинные ресницы и уклончиво ответила:

– Миссис Уилсон подробно рассказала мне о положительных качествах этого джентльмена…

– Значит, вы все же передумали! – неприязненно вскричал Натаньел.

Ясные синие глаза посмотрели на него в упор.

– Может быть.

– Вы ведете себя нелепо…

– Неужели?

От Натаньела не укрылась ее язвительность. Он понимал, почему она так скептически ответила ему. Из них двоих нелепо вел себя именно он. Наверное, все дело в том, что он по-прежнему не знает, как бороться с собственным влечением к ней. А бороться надо по многим причинам, не меньшей из которых является страх вызвать неодобрение тети Гертруды. Поэтому затея сделать Элизабет своей содержанкой едва ли осуществима!

– Может быть, если я поведаю вам печальную историю о том, как мои отец и мать утонули, пересекая Атлантический океан, когда мне было всего семнадцать лет, в вас пробудится такое же сочувствие ко мне? – буркнул он.

– Значит, вот что с ними случилось? – негромко спросила она.

Он склонил голову:

– Да.

– Это настоящая трагедия… – тихо проговорила она, и на лицо ее словно набежала тень.

– Очевидно, все же не такая большая, чтобы заслужить ваше сочувствие, – фыркнул Натаньел.

– У вас есть тетя Гертруда, которая поддерживает вас, а у сэра Руфуса, похоже, нет никого, – заметила Элизабет.

Натаньел снова помрачнел:

– Какая вы мягкосердечная!

– Милорд, я такая, какая есть.

– И своевольная к тому же! Вы любите поступать по-своему!

Элизабет лукаво улыбнулась:

– Да, именно так я живу последние несколько недель!

Натаньел пожалел, что сам не обладает такой свободой выбора. На нем, обладателе графского титула, лежало бремя огромной ответственности…

– В таком случае позвольте мне откланяться! – Он круто развернулся и зашагал к дому.

Глядя ему вслед, Элизабет не могла не восхищаться его статной фигурой… На майском солнышке его волосы приобрели оттенок благородного золота. Густого, шелковистого золота, которое так хотелось перебирать пальцами…

Элизабет тяжело вздохнула, зная, что ее вновь пробудившийся интерес к сэру Руфусу Теннанту пробил еще одну брешь в ее отношениях с графом.

Возможно, это и к лучшему. У них с Натаньелом Торном нет и не может быть никакого будущего, независимо от того, кто она такая – компаньонка его тетушки или леди Элизабет Коупленд. Можно лишь надеяться, что они не расстанутся врагами, когда придет время. Она…

– Я уж думал, он никогда не уйдет!

Элизабет настолько погрузилась в свои мысли о лорде Торне, что даже не заметила, как к ней приблизился еще один человек. Резко вскинув голову, она увидела сэра Руфуса Теннанта, сидящего верхом на Лучике. Тень от шляпы скрывала выражение его бледно-голубых глаз, хотя, судя по его словам, он уже довольно давно следил за ними.

– Как приятно снова видеть вас, сэр Руфус! – воскликнула Элизабет, пряча досаду за напускной теплотой. Ей хватило нескольких мгновений, чтобы понять, что она совсем не рада назойливому поклоннику, хотя он, возможно, сумеет раскрыть некоторые тайны, связанные с гибелью ее матери.

Сэр Руфус ловко спешился и, сняв шляпу, слегка поклонился:

– Я как раз ехал в Хепворт-Мэнор в надежде поговорить с вами. – Он снова нахлобучил шляпу на свою черную шевелюру.

Значит, по пути он заметил Элизабет и графа Осборна, которые вместе гуляли и беседовали… Может быть, сэр Руфус намеренно решил не вмешиваться в их беседу?

– Не сомневаюсь, лорд Торн также обрадовался бы возможности поговорить с вами.

Сэр Руфус презрительно фыркнул:

– Терпеть не могу таких повес и шалопаев, как он!

Элизабет тут же захотелось встать на защиту графа, он вовсе не такой повеса, каким считал его сэр Руфус и каким раньше его считала она.

Тем не менее Элизабет помнила: если она хочет получить от сэра Руфуса ответы на интересующие ее вопросы, она должна завоевать его доброе расположение. Поэтому она решила действовать крайне осторожно.

– Он еще очень молод, сэр Руфус! – с легким презрением в голосе заметила она.

Ей показалось, что сэр Руфус просветлел. Ему понравилось, что Элизабет так небрежно отзывается о красоте и обаянии его более молодого соперника.

– Может быть, поднимемся на вершину холма?

– С удовольствием! – просияла Элизабет, словно забыв, что она только что собиралась возвращаться домой. – Но как же Лучик? – Она погладила серого коня по шелковистому мягкому носу.

– Пока нас не будет, я привяжу его к дереву, здесь ему никто не повредит. – Сэр Руфус сопроводил свои слова действием и зашагал рядом с ней по тропинке. – Мисс Томпсон, я должен извиниться перед вами за вчерашнее, – неуклюже заговорил он, как будто не привык признаваться в том, что и он когда-то бывает неправым. – Вчера вечером я… заговорил не к месту и прошу искренне простить меня, если я вас обидел.

Элизабет натянуто улыбнулась:

– Забудьте об этом, сэр Руфус!

– Я не могу не думать о том, что произошло. – Полуобернувшись, он взял в свои руки ее руку в перчатке. – Очевидно, я задел вас своими замечаниями об Осборне, а мне меньше всего хотелось обидеть вас, Элизабет! – глухо продолжал он.

Элизабет судорожно вздохнула, не уверенная в том, что ей приятно прикосновение сэра Руфуса. Кроме того, ей стало не по себе от жадного взгляда и почти лихорадочного блеска его бледно-голубых глаз.

– Не скрою, вчера мне действительно стало обидно, но я больше не сержусь, – ответила она, мягко, но решительно вырывая руку.

– Я просто хотел предостеречь вас, ведь Осборн в самом деле может воспользоваться своим положением…

– Думаю, лучше всего нам оставить эту тему. Уверяю вас, для меня лорд Торн – всего лишь племянник моей хозяйки, и ничего больше. – Она развернулась и зашагала дальше.

Сэр Руфус вскоре догнал ее. Несколько минут он молчал, а потом вдруг спросил:

– Прекрасная сегодня погода, не правда ли?

Погода, по всей видимости, была куда более безопасной темой, чем Натаньел Торн!

– Да, прекрасная, – рассеянно ответила Элизабет; одно дело – решить, что она должна поговорить с сэром Руфусом при первой же возможности, и совсем другое – терпеть его назойливость. Как же ей заговорить на деликатную тему? Как спросить его о брате?

– Вам нравится Девоншир? – вежливо спросил сэр Руфус.

– Да, здесь очень красиво.

Сэр Руфус остался доволен ее ответом.

– С ним ничто не сравнится!

Элизабет осторожно покосилась на своего спутника.

– А ваши родные тоже предпочитают девонширскую простоту суете и шуму Лондона?

Сэр Руфус сразу помрачнел:

– У меня нет родных.

Элизабет захлопала ресницами с самым невинным видом:

– А мне казалось, будто миссис Уилсон упоминала о вашем младшем брате… – Сердце у Элизабет забилось так громко, что она испугалась, как бы сэр Руфус этого не услышал.

Он стиснул челюсти и стал похож на бульдога.

– У меня был младший брат, – нехотя ответил он. – Несколько лет назад он умер.

– Я не хотела вас огорчить. – Элизабет остановилась и легко коснулась рукой плеча сэра Руфуса, надеясь, что ее сочувственный жест не выдаст досады. Она ведь так и не узнала, сколько лет назад умер его брат.

На виске у сэра Руфуса запульсировала жилка.

– Вы не могли этого знать, – почти беззлобно ответил он.

– Других родственников у вас нет?

– Нет, во всяком случае, близких.

Она кивнула:

– Должно быть, ваш брат был очень молод, когда умер.

Лицо ее спутника снова посуровело.

– Если не возражаете, мне бы не хотелось говорить о нем.

Элизабет очень даже возражала, но понимала, что сэр Руфус еще недостаточно хорошо с ней знаком, чтобы откровенничать о своих родных. Более того, судя по его виду и повадкам, он вообще не склонен делиться с кем-либо подробностями своей жизни – как, впрочем, и всего остального.

– Конечно, – с напускным равнодушием согласилась она; в конце концов, ей не хотелось раньше времени настораживать сэра Руфуса, выказывая интерес к подробностям смерти его брата, а также тревожить его вопросами о связи его брата с некоей замужней дамой. – Мне очень жаль, что я затронула болезненную для вас тему.

Его бледно-голубые глаза словно подернулись пеленой.

– Тема вовсе не болезненная, просто я не вижу смысла в ее дальнейшем обсуждении.

По его тону Элизабет поняла, что настаивать нельзя. Тем не менее она намеревалась вернуться к интересующей ее теме при первой же удобной возможности.

– Кстати, если вы не передумали… Миссис Уилсон разрешила мне завтра ехать с вами кататься. – Она выжидательно посмотрела на своего спутника и заметила, что его бледно-голубые глаза внезапно зажглись торжеством.

– Да, завтра после обеда. Буду с нетерпением ждать нашей поездки!

– Чудесно! – улыбнулась Элизабет. – А теперь мне в самом деле пора возвращаться в Хепворт-Мэнор…

– Уже? – нахмурился сэр Руфус.

– Миссис Уилсон просила меня помочь ей подобрать вечернее платье, – пояснила она с нежностью, пусть и не совсем искренней.

Элизабет провела с сэром Руфусом совсем немного времени, но ей стало не по себе. Она поняла, что с трудом переносит общество этого человека. Ей нужно было лишь узнать о его брате и его позорной смерти, но на сегодня эту тему можно было считать закрытой.

– Если вам в самом деле нужно идти… – брюзгливо продолжал сэр Руфус.

– Да. – Элизабет участливо коснулась рукой его плеча. – Очень не хочется злоупотреблять добротой миссис Уилсон. Она и так разрешила нам завтра покататься.

– Да, конечно. – Вспомнив о завтрашней прогулке, сэр Руфус снова просветлел. Ведь он не сомневался в том, что завтра снова ее увидит, хотя его довольный вид слегка померк, когда он покосился на скачущего вокруг Гектора. – Надеюсь, вам не обязательно будет брать с собой этого пса?

Элизабет снова вспомнила нянин совет опасаться мужчин, которые не любят собак и детей. Правда, пока она убедилась лишь в том, что сэр Руфус не любит собак, и тем не менее…

– Надеюсь, что не обязательно. – Она принужденно улыбнулась. – В конце концов, сидя в карете, Гектор не сможет бегать и резвиться!

Сэр Руфус вздохнул с облегчением и попытался объясниться:

– Понимаете, однажды, еще в детстве, меня укусила собака…

– Ага! – кивнула Элизабет. – Уверяю вас, Гектор – добродушнейшее существо. Может быть, собака, которая вас укусила, была больна? – А может, сэр Руфус и в раннем возрасте был таким же собаконенавистником, как сейчас…

Он смерил ее холодным взглядом:

– Болезнь – не оправдание для такого безобразия!

Элизабет боялась даже спрашивать, что случилось с бедной собакой, которая его укусила!

– Иногда животные чувствуют, если человеку… с ними неудобно.

Бледно-голубые глаза стали похожи на две льдинки.

– Хотите сказать – когда человек их боится?

– Нет, что вы, – поспешила ответить Элизабет, поняв, в какое трудное положение она попала. – Вот у меня, например, в детстве не было кошек, поэтому с кошками я до сих пор не умею находить общий язык.

Сэр Руфус как будто немного успокоился.

– Кошки похожи на лошадей, они независимые создания. Вот собак я в самом деле недолюбливаю. Мне не нравится, как они пресмыкаются и скулят, требуя внимания.

Элизабет решила, что и про животных они тоже поговорили достаточно. Если они будут продолжать в том же духе, у них совсем не останется безопасных тем для разговора!

– Тогда до завтра, сэр Руфус! – Она присела в книксене.

Он кивнул в ответ, как будто немного оттаяв:

– С нетерпением жду завтрашнего дня!

Чего совсем нельзя было сказать об Элизабет… На обратном пути она думала о сэре Руфусе и поняла, что он ей совсем не нравится. По ее мнению, сосед миссис Уилсон был человеком напыщенным, упрямым и даже жестоким – достаточно вспомнить, как он отзывался о Гекторе! Может быть, напрасно она согласилась завтра поехать с ним кататься? Справившись с потрясением после рассказа лорда Торна о Джайлсе Теннанте, она поняла, что куда безопаснее осторожно расспросить о младшем брате сэра Руфуса миссис Уилсон. Правда, миссис Уилсон не сплетница, но это не значит, что она не знает, когда и как именно умер Джайлс Теннант. Скорее всего, ей известно и имя его замужней любовницы, которую он застрелил перед тем, как лишить жизни себя…

Да, наверное, было бы разумнее поговорить с миссис Уилсон. Тогда ей не придется завтра страдать в обществе сэра Руфуса…