Текст книги "Лепестки на воде"

Мать Шимейн с готовностью объяснила:

– В твое отсутствие Нола стала моей горничной – моя Софи заболела. Но когда мы вернемся в Англию, Нола вновь будет прислуживать тебе.

Шимейн оглянулась и поманила Гейджа к себе. Отец и Морис следовали за ним по пятам, очевидно, сразу невзлюбив колониста. Фамильярное обращение Гейджа с особой, которой они дорожили как дочерью и невестой, злило обоих мужчин.

– Мама… папа… Морис… – Шимейн обвела взглядом близких и взяла Гейджа под локоть. – Это мой муж, Гейдж Торнтон.

– Муж! – возопил Морис. – Но мы же были обручены!

Рванув Гейджа за плечо, Шеймас развернул его лицом к себе, не заботясь о том, что ростом колонист на целую голову выше. Схватив Гейджа за лацкан, ирландец уставился на него с бешенством возмущенного до глубины души отца. Казалось, даже его взлохмаченные рыжие волосы, среди которых мелькала седина, встали дыбом.

– Значит, вы женились на моей дочери, даже не спросив у меня согласия?

Шимейн прижала к груди дрожащую руку.

– Папа, не надо!..

– Вашего согласия мне не требовалось, – сухо ответил Гейдж. Стиснув запястье ирландца, он оторвал его руку от своего сюртука. – Шимейн принадлежала мне.

Морис подошел поближе к двум мужчинам, меряющим друг друга яростными взглядами, и напрямик сообщил Шеймасу:

– Он купил ее. Это тот самый человек, о котором говорил нам капитан Фитч! Боцман сказал, что он убил свою жену! Очевидно, он принудил Шимейн выйти за него замуж!

– Нет! – Шимейн в отчаянии прижала ладони к щекам: мир, который всего несколько мгновений казался ей раем, вдруг превратился в ад. Повернувшись к матери, она взмолилась: – Он никого не убивал, мама! Он сделал мне предложение, и я приняла его! Потому что хотела этого!

Камилла была ошеломлена не меньше мужа, но быстро опомнилась, шагнула вперед и ласково коснулась руки Шеймаса:

– Улица – неподходящее место для подобных разговоров, дорогой. Надо найти комнату – возможно, на постоялом дворе.

– Прошу прощения, мадам, – сухо начал Гейдж, – но в порту сейчас стоят несколько кораблей, а в городе всего один постоялый двор. Сомневаюсь, что там найдется хотя бы одна свободная комната.

– Куда же нам идти? – На этот раз мать встревоженно посмотрела на дочь, прося помощи. – Нас так много, мы проделали такой долгий путь. Что нам теперь делать?

Шимейн подошла к мужу и тихо спросила:

– Может быть, миссис Макги согласится приютить их?

Если бы не жена, Гейдж охотно оставил бы этих людей на улице.

– Завтра – возможно, но как быть сегодня, Шимейн? Когда мы вернемся домой, наступит ночь. Нельзя же вытащить нашу гостью из постели, заставить вернуться в город и устроить на ночлег совершенно незнакомых ей людей!

– А если сегодня переночевать у нас? Мы с тобой можем лечь на полу…

– Мы ни в коем случае не выгоним вас из собственной постели, – вмешалась Камилла. Она не одобряла брак своей юной дочери с незнакомцем – Шимейн так молода, а ее муж… Камилле не удавалось подобрать верного слова, чтобы описать свои чувства по отношению к этому человеку, однако ее не покидала уверенность, что Гейдж – негодяй, воспользовавшийся молодостью и неопытностью Шимейн.

– Хотел бы я вышвырнуть этого мерзавца из постели моей дочери! – буркнул Шеймас.

– Я бы предложил признать этот брак недействительным, – заявил Морис. – Несомненно, этот негодяй шантажировал Шимейн. Несмотря на заверения Шимейн, я не сомневаюсь – ее вынудили принять его предложение.

Шеймас был не столь сдержан в своих предложениях.

– А я бы предпочел выхолостить этого подлеца!

Шимейн прижала трясущуюся руку к губам и простонала:

– Мне дурно…

– Боже милостивый, детка! – испуганно воскликнула Камилла. – Неужели ты…

– В чем дело? – насторожился Шеймас, увидев, как побледнела его жена.

Камилла слабо замахала рукой, надеясь, что ошиблась.

– Ты ждешь ребенка?

Шимейн закрыла глаза и вздрогнула, услышав гневный вопль отца:

– Где нож? Я сию же минуту отрежу этому мерзавцу то, чем он грешил!

Шимейн в панике отбежала в сторону и со стоном извергла недавно съеденную пищу. Гейдж обнял ее за плечи, Нола вытерла губы молодой госпожи влажным платком, а Бесс поднесла к ее носу флакон с нюхательной солью.

– Вдохни поглубже, детка, – сказала старая кухарка. Гейдж услышал знакомый голос, приветствующий супругов О'Хирн, и увидел Ремси.

– Мы собрались домой, и Колли просила меня узнать, все ли в порядке с Шимейн, – объяснил Ремси. – Но едва я вышел из таверны, как заметил, что вас окружили эти люди. Может, вам нужна помощь?

– Пожалуй, ты сможешь помочь, если приютишь наших гостей на ночь, – нехотя пробормотал Гейдж.

Это предложение застало Ремси врасплох.

– Оказать услугу этим людям? Но ведь они угрожали тебе!

– Да, и я не отказываюсь от своих намерений! – взревел Шеймас, потрясая кулаком. – Так что не пытайся загладить свою вину!

Пропустив угрозу мимо ушей, Гейдж подхватил Шимейн на руки – она совсем обессилела.

– Если вы предпочитаете переночевать у меня дома, сэр, вам придется спать либо на полу, либо на диване в гостиной, поскольку ваша дочь не в состоянии уступить свою постель, – обратился Гейдж к тестю.

– Дочь? – Ремси наконец-то понял и перевел взгляд с Гейджа на пожилого джентльмена.

Не обращая внимания на друга, Гейдж продолжал объяснять:

– Мать Шимейн может занять раскладную койку – при условии, что миссис Макги согласится разделить с ней спальню моего сына, а сам он будет спать с нами или на полу. – Наконец Гейдж перевел взгляд холодных янтарных глаз на маркиза: – Если мистер Тейт согласится предоставить вам комнату в своем доме, вы с удобством проведете ночь. В противном случае могу предложить только топчан и соломенный тюфяк на недостроенном корабле. На этом топчане дремлет после обеда корабельный плотник, который работает на меня. На ночь можете занять его место.

– Где находится этот корабль? – недовольно осведомился Морис.

– У реки, на расстоянии сотни шагов от дома, где разместимся все мы.

– Можно ли там принять ванну?

– В пруду неподалеку от дома. – Гейдж медлил, уверенный, что маркиз отвергнет это предложение. Очевидно, титулованный джентльмен привык к роскоши и не собирался изменять своим привычкам.

– Наверняка этот пруд кишит змеями и другой нечистью? Вы купались там прежде?

Гейдж неторопливо кивнул и с расчетливой жестокостью нанес маркизу удар:

– Мы купались в этом пруду вдвоем с Шимейн.

Морис ответил ему ледяным взглядом.

– Тогда, возможно, когда-нибудь мы с Шимейн испытаем это удовольствие… после того как вас повесят за убийство жены.

Ремси громко ахнул и вопросительно уставился на Гейджа:

– Поскольку у тебя заняты руки, может, мне стоит отвесить ему пощечину?

Морис, который не сводил глаз с Гейджа, радостно вспыхнул, предвкушая поединок.

– Ваш друг предлагает отплатить за оскорбление дуэлью?

– Не надо дуэлей! – слабо вскрикнула Шимейн, поднимая голову с плеча Гейджа. Она знала, как метко стреляет Морис. В сущности, маркиз обладал множеством талантов и не последнее место среди них занимало искусство словесных поединков, Он ухитрялся отражать тонкие шпильки напыщенных придворных лордов. Засыпая противника градом намеков, Морис усыплял его бдительность, и тот понимал, что смертельный удар нанесен, только услышав оглушительный хохот зрителей, внимательно следящих за поединком.

– Каково бы ни было мое желание потребовать удовлетворения, – усмехнулся Гейдж, – я не вижу причин устраивать дуэль из-за Шимейн. Она моя жена, и я не намерен оставлять ее вдовой.

– Низкий трус! Мужлан! – презрительно зашипел Морис. Понимая, что бывший жених подбивает его на необдуманный поступок, Гейдж усмехнулся:

– Думайте как вам угодно, но я отвечаю за жену, сына и будущего ребенка.

Со сдавленным рычанием Морис шагнул к нему, намереваясь отомстить за невесту, но опешил и застыл на месте, увидев, как Шимейн подняла голову с плеча мужа и прижалась к его щеке. Морис понял, что эта юная прелестная особа, чье исчезновение повергло его в отчаяние и скорбь, забыла его.

Шимейн вгляделась в любимое лицо мужа, и ее вдруг осенило: тайна, которую она пыталась скрыть от Гейджа, не была для него секретом.

Губы Шимейн вопросительно приоткрылись: как он догадался?

Гейдж прошептал ей на ухо:

– Мы не прерывали своих ночных утех с тех пор, как поженились, любимая. По опыту любой вдовец знает о женских недомоганиях, а у тебя после нашей свадьбы они не начинались. Позднее, заметив, как изменилась твоя грудь, я понял, в чем дело, но молчал, ожидая, когда ты сама признаешься.

С довольным вздохом Шимейн положила голову на плечо мужа, а Гейдж занялся неотложными делами.

– Я согласен принять ваших слуг в моем доме, – сообщил он Камилле. – Недавно Шимейн начала шить для нас новые матрасы. Они еще не готовы, но вполне пригодны для спанья.

– Ты уговоришь и деревья в лесу потесниться, – заметил Ремси. – Только не забывай об одном неудобстве: стоит гостю чихнуть, и об этом тут же узнает весь дом.

Ремси нанес удар не в бровь, а в глаз. Гейдж и сам понимал, что теперь, при наплыве гостей, предаваться любви с Шимейн будет немыслимо.

Шеймас одернул сюртук и подбоченился, подступая к Гейджу.

– Если в вашем доме так мало спален, где же, черт возьми, спала моя дочь, пока вы не женились на ней?

– Папа, не надо! – воскликнула Шимейн, поднимая голову и бросая на отца умоляющий взгляд. – Зачем заводить этот разговор посреди улицы, если мы можем во всем разобраться дома? – Она искоса взглянула на небольшую толпу зевак, собравшихся поодаль. – Мы привлекаем больше внимания, чем жених и невеста на свадебном пиру.

– Отвечайте немедленно! – настаивал Шеймас, буравя Гейджа взглядом.

– Пока мы не поженились, ваша дочь спала в комнате на втором этаже, мистер О'Хирн, – ответил Гейдж. – Но сейчас эту комнату занимает мой отец, оправляющийся после серьезной раны. Кроме того, у нас в доме есть еще одна гостья, с которой вашей жене предстоит разделить спальню моего сына.

– Почему же ей нельзя переночевать вместе с дочерью? – осведомился Шеймас.

Гейдж уставился на него в упор и объяснил, как несмышленому ребенку:

– Потому, что с вашей дочерью буду спать я, а я не согласен делить ложе с вашей женой!

Издав одобрительный возглас, Ремси хлопнул друга по спине, но, почувствовав на себе пронзительный взгляд зеленых глаз Шеймаса, провел ладонью по пушистым усам в тщетной попытке стереть с лица усмешку. Но, взглянув на Гейджа, он тут же посерьезнел и кашлянул:

– Может быть, родственники вашей жены согласятся переночевать у меня, чтобы не тесниться всем в одном доме?

Гейдж повернулся к Шеймасу:

– В доме моего друга есть несколько свободных комнат – прежде их занимали сыновья, ныне работающие в Уильямсберге. Если хотите провести ночь с удобствами, которых я не могу предложить, советую принять приглашение мистера Тейта. Надеюсь, у вас хватит средств, чтобы вознаградить его за причиненное беспокойство. По утрам, незадолго до рассвета, мистер Тейт отправляется ко мне в мастерскую и сможет подвезти вас. Тогда мы и обсудим наш брак с Шимейн.

– Пожалуй, так будет лучше, Шеймас, – произнесла Камилла, взяв мужа за руку. – Мы взволнованы, и если придется спать в тесноте, мы все перегрыземся.

Шеймас был вынужден признать правоту жены.

– Как хочешь, дорогая, но я не намерен надолго откладывать разговор.

– Знаю, дорогой, – мягко ответила Камилла, потрепав его по руке. – Мы все обсудим завтра утром.

Повернувшись к Ремси, Камилла благодарно улыбнулась ему:

– Если вы согласны принять нас в своем доме, сэр, мы будем более чем признательны вам за доброту и гостеприимство.

Ремси, вспомнив о хороших манерах, взмахнул рукой в учтивом поклоне, несказанно изумив Гейджа.

– Ваша светлость, принимать таких гостей, как вы – великая честь для меня и моей жены.

Шеймас подозрительно повел бровью, заметив, что Ремси адресовал свое приглашение только Камилле.

– Вы согласны принять всех нас?

Ремси ответил с присущей ему прямотой:

– Если вы не станете порочить доброе имя мистера Торнтона в моем доме и в моем присутствии, я буду рад таким гостям, как вы. В противном случае вам придется поискать другое место для ночлега.

Камилла с волнением ждала, что ответит муж. Заботясь о жене, Шеймас нехотя кивнул, соглашаясь на условия, поставленные Ремси.

– Черт бы вас побрал, несносная женщина!

Этот возглас приветствовал Гейджа и Шимейн, едва они переступили порог дома. Молодые супруги беспокойно переглянулись. Им оставалось только гадать, что не поделили Уильям и Мэри-Маргарет Макги.

Гейдж бросился по заднему коридору, надеясь усмирить пыл отца, прежде чем случится непоправимое. Шимейн спешила за ним, понимая, что после такого вопиющего оскорбления ирландка нуждается в сочувствии и утешении.

– Вы с умыслом пожертвовали своим валетом, чтобы выманить у меня короля! – возмущенно продолжал Уильям. – И теперь мне нечем бить вашу даму! Радуйтесь – вы выиграли последнюю партию и сорвали банк!

Гейдж и Шимейн застыли у подножия лестницы и обняли друг друга, слушая доносящийся с верхнего этажа разговор.

– Не хотите ли сыграть еще партию, милорд? – сладким голоском осведомилась Мэри-Маргарет.

– И снова проиграть? – хмыкнул Уильям. – После такого оскорбления у меня не останется ни капли мужской гордости!

– Ума не приложу, с чего вы это взяли, милорд, – любезным тоном отозвалась ирландка. – Вам есть чем гордиться. Никогда не видывала англичанина обаятельнее вас, сэр, за исключением вашего сына, а он вылитый вы. Уверена, малыш Эндрю с возрастом станет точной копией отца и деда!

– Красивый мальчик, верно? – с жаром подхватил Уильям. – Таким был и Гейдж в его возрасте.

Выдержав краткую паузу, хитрая ирландка будто невзначай полюбопытствовала:

– А где же ваша супруга, ваша светлость?

– Элизабет простудилась и умерла, когда Гейджу было двенадцать лет. Ее смерть стала для меня неожиданным ударом. По правде говоря, я рассердился, обнаружив, что не готов относиться к сыну с такой же нежностью, как его мать. Боюсь, я был с ним груб и требователен.

– И вы до сих пор не женаты? – В голосе Мэри-Маргарет мелькнула удивленная нотка.

– Женитьба не входила в мои намерения. Я был слишком занят, стремился строить надежные и большие суда. И кроме того, я разучился ухаживать за женщинами – точно так же, как разучился быть ласковым с сыном. Уверен, все, с кем мне доводилось встречаться, считали меня раздражительным стариком.

– Трудно поверить, ваша светлость, – дружески пробормотала Мэри-Маргарет. – По-моему, вы на редкость обходительный мужчина. Вы чем-то напоминаете мне покойного мужа.

– Вот как, миссис Макги? – с любопытством переспросил Уильям.

– Меня зовут Мэри-Маргарет, милорд, и я почту за честь, если вы будете обращаться ко мне по имени.

– Благодарю, Мэри-Маргарет, но взамен прошу звать меня Уильямом.

– Отважный защитник… – задумчиво произнесла Мэри-Маргарет.

– Прошу прощения?

– Имя Уильям означает «отважный защитник», – пояснила Мэри-Маргарет. – Оно вам подходит. Вы смело встали на защиту сына, не правда ли?

– Я сделал это без колебаний. В сущности, не мог потерять его после такой долгой разлуки и встречи.

– Видимо, вы очень привязаны к сыну.

– Вы правы, но мне всегда было трудно признаться в этом.

– Вам больше незачем беспокоиться, Уильям – вы доказали свою любовь делом.

Внизу, в коридоре, Гейдж прижал палец к губам и переглянулся с Шимейн, а затем, взяв ее за руку, бесшумно провел в спальню. Тихо прикрыв за собой дверь, он тем же мягким шагом вышел в соседнюю комнату проведать спящего сына. При виде ангельского личика ребенка Гейдж не удержался и поцеловал его, а когда выпрямился, увидел, что Шимейн стоит на коленях рядом с кроваткой. Любовно поглаживая малыша по головке, она запела колыбельную тихим и нежным, как дыхание, голосом. Улыбка играла на ее губах, похожих на лепестки роз. Эндрю сладко вздохнул и обнял тряпичного зайца. Гейдж помог Шимейн подняться и вместе с ней удалился в соседнюю спальню, тихо задвинув щеколду на двери.

– Надеюсь, у нас родится мальчик, и у Эндрю появится товарищ, – с улыбкой произнесла Шимейн.

Гейдж обнял ее и привлек к себе. Шимейн положила голову ему на грудь, он уткнулся подбородком в ее душистые волосы и бережно провел ладонью по животу. Он казался плоским, как и прежде.

– Я буду рад и мальчику, и девочке, любимая. Молюсь только об одном – чтобы с тобой ничего не случилось. Мое сердце разорвется от горя, если я потеряю тебя.

Шимейн улыбнулась, прижимаясь к нему:

– Не бойся, любимый. Моя бабушка, мать отца, без труда родила шестерых детей, а она была тонкой как тростинка, но, кстати сказать, весьма властной женщиной.

– Должно быть, твой отец унаследовал ее нрав, – заметил Гейдж с мимолетной усмешкой. – Только представь, что будет, когда Уильям Торнтон и Шеймас О'Хирн встретятся нос к носу! Уверен, каждый из них способен заткнуть за пояс самую злобную мегеру!

– Да, но вспомни, как мы опасались ссоры между твоим отцом и миссис Макги – и, как выяснилось, напрасно!

Вспомнив о подслушанном разговоре, Гейдж усмехнулся, отметив, как изменилось отношение его отца к ирландке.

– Судя по осторожным расспросам Мэри-Маргарет, она опять задумала устроить чей-то брак!

Шимейн улыбнулась и провела ладонью по груди мужа.

– Не удивляйся, любимый, если он окажется браком самой миссис Макги.

Гейдж снял с головы Шимейн кружевной чепчик и принялся расплетать шелковистые пряди.

– Похоже, они уже успели подружиться. Пожалуй, из них получится неплохая пара.

Шимейн тяжело вздохнула:

– Если бы мои родители с таким же пониманием отнеслись к нам с тобой!

– Возможно, со временем так и будет, и они перестанут считать меня чудовищем.

– Мой отец чересчур вспыльчив, так что завтра, ради Бога, не раздражай его! – попросила Шимейн.

Муж успокоил ее поцелуем в лоб.

– Я попытаюсь представить себя на его месте и понять, какие чувства я испытал бы, узнав, что какой-то мерзавец воспользовался неопытностью моей дочери. Вероятно, я пришел бы в ярость, узнав, что моя дочь вышла замуж за человека, которого обвиняют в убийстве жены.

– Будь осторожен с Морисом, – предупредила Шимейн. – Не поддавайся на его выпады, чтобы не сделать глупость!

– Я понял, Морис решил вернуть тебя любой ценой. – Гейдж не винил соперника в подобном желании, ибо понимал, что был бы столь же тверд в своих намерениях, поменяйся он с Морисом местами. – Но я буду настороже, дорогая.

– Возможно, Морис выглядит изнеженным аристократом, но он в совершенстве владеет и шпагой, и пистолетом. До сих пор он только ранил противников, которые вызывали его на дуэли, но, боюсь, с тобой он пожелает расправиться раз и навсегда.

– Несомненно, – подтвердил Гейдж, снимая сюртук. – Убив меня, он избавится от соперника, и…

– Пусть считает, как ему угодно, – прервала Шимейн, – но, убив тебя, он вызовет во мне только ненависть.

Гейдж сбросил жилет, повесил его на стул вместе с сюртуком и избавился от рубашки, прежде чем распустить шнуровку на платье жены.

– Мэри-Маргарет наверняка пробудет наверху еще некоторое время, беседуя с отцом. Грех упускать такую возможность и не выяснить, что из этого выйдет.

– Вы сомневаетесь в успехе этого предприятия, мистер Торнтон? – шутливо осведомилась Шимейн, пока муж снимал с нее платье.

– Ни на минуту, любимая, – со смехом заверил ее муж, кладя платье на крышку сундука.

Повернувшись, он восхищенно воззрился на жену, одетую только в кружевную кофточку. Вскинув обнаженные руки, Шимейн собрала волнистые пряди волос на макушке. Словно опасаясь подходить ближе, она осторожно обошла Гейджа полукругом, приковывая к себе его внимание шаловливой улыбкой и блеском изумрудных глаз.

– Будь я колдуньей, мистер Торнтон, я заточила бы вас в своем замке, чтобы вы дарили мне наслаждение и днем, и ночью. Вскоре вы обессилели бы от моих требований – так, что с трудом доползали бы до ложа, а я призывала бы на помощь колдовские чары, чтобы вновь пробудить в вас страсть!

Муж обжег Шимейн пламенным взглядом:

– Я готов доказать свою страсть немедленно, мадам.

Взявшись обеими руками за талию Шимейн, Гейдж присел на край постели, притянул ее к себе. Гейдж распустил шнуровку кофточки, обнажая отяжелевшую грудь жены. Она соблазняла, манила к себе, и Гейдж с готовностью поддался искушению. Шимейн невольно застонала, когда губы впились в упругую плоть.

– Только в моих объятиях прекрасный принц моих мечтаний становится настоящим, и чары колдуньи исчезают. Ничто не в силах разлучить нас с тобой! – прошептала Шимейн.

Гейдж поднял голову и вгляделся в ее смеющиеся глаза.

– Правда?

– Ничто на свете, милый. – Ее губы слегка приоткрылись, сближаясь с его губами, и если в душе Шимейн сохранилась хоть малая толика сомнений, она утонула в бесконечном томительном поцелуе.