Текст книги "Снежный странник"

Глава двадцать четвёртая

Смелым в сраженье должен быть воин, негоже ему уклоняться от боя.

Хакон, шатаясь под тяжестью дров, ввалился в сарай и сбросил вязанку на пол. Поленья покатились во все стороны; пинками собрав их в кучу, Хакон здоровой рукой вытер со лба пот. Устало опустился на корточки и принялся складывать поленья крест-накрест.

Спина отчаянно болела, плечи тоже, а ведь он только вчера вернулся из Ярлсхольда. Гретта, жена Скули, постаралась припасти для него кучу грязной работы, она была мастерица на такие вещи. Хотя ему требовалось вдвое больше времени, чем здоровому человеку, она начала стенать и жаловаться. Весь день он колол дрова, резал торф, таскал свиньям пойло и даже сейчас, когда дети были уложены спать, а за столом уже ходила круговая чаша, не закончил свою работу.

Хакон уложил последнее полено и сел, прислушиваясь к нестройному пению в доме. Празднуют удачу Скули. Скули, человека Видара.

Вдруг Хакон обернулся. В тёмном углу сарая, где хранилась упряжь, что-то зашевелилось; звякнул металл. Хакон попятился к двери.

– Стой где стоишь, Хакон. И не кричи.

С соломы что-то поднялось, не то тень, не то призрак. Когда он попал в косой луч лунного света,

Хакон увидел Джессу в грязной и рваной одежде. От страха Хакон сжал кулаки:

– Джесса? Боги, Джесса, неужели это ты?

Она усмехнулась:

– А ты что, принял меня за привидение?

– Ещё бы! Видар сказал, что ты погибла. Он сказал, что сам видел, как это случилось.

– Я полагаю, меня растерзала тварь.

– Видар даже показывал твою накидку. Она вся изрезана.

Джесса покачала головой и устало опустилась на солому.

Хакон сел рядом с ней:

– Значит, всё это была ложь?

– Конечно, ложь, дурья твоя башка! – Она бросила на него яростный взгляд. – Ради Тора, Хакон, принеси мне чего-нибудь поесть! Я умираю от голода!

Он весело ухмыльнулся:

– Ну ещё бы! Ты посмотри на себя. Где ты пропадала?

Джесса была вся в грязи, со спутанными волосами; лицо заляпано, одежда промокла от дождя.

– Пошли со мной в дом. Они будут рады…

– Нет.

Джесса смотрела на него; в её взгляде он увидел тревогу.

– Никто не должен знать, что я здесь. Никто. Это очень важно. Скули вернулся?

– Он ещё в Ярлсхольде. Отослал меня назад одного.

– Вот и хорошо.

– Джесса, – настойчиво повторил Хакон, – что происходит?

– Принеси еды, и я объясню.

Он с сомнением покачал головой:

– Я же раб. Я беру только то, что мне дают.

– Ничего, постарайся, – сказала Джесса, почёсываясь. – Если не принесёшь, я съем тебя.

Она слабо улыбнулась, и Хакон, рассмеявшись, ушёл.

Джесса ждала, умирая от усталости. Она была готова упасть и тут же уснуть, но голод был сильнее. Ну где же Хакон?

Вдруг она с ужасом подумала, что сейчас он, может быть, всем рассказывает о ней, и её рука потянулась к ножу. Если они узнают, ей конец. При мысли об этом Джесса встала и спряталась за дверью, чувствуя, как болит всё тело.

Через несколько минут дверь распахнулась. Держа что-то в руках, Хакон стал оглядываться по сторонам.

– Где ты?

Джесса вышла из-за двери:

– Что-нибудь принёс?

Удивлённый Хакон положил перед ней еду.

– Значит, ты мне не доверяешь? – горько спросил он.

– После того, что я видела, Хакон, мне трудно доверять людям. Сыр!

Она схватила кусок, не успел он протянуть ей тарелку, на которой было три куска ячменного хлеба, немного козьего сыра и несколько кусков копчёной рыбы. Джесса начала запихивать всё это в рот, одновременно косясь на кувшин с водой, который он поставил рядом.

– Спасибо. Вкуснее, чем на пиру!

– Я захватил для тебя кое-какую одежду. Надень, пока твоя будет сохнуть.

Он положил перед ней старую рубашку и штаны.

– Твои?

– Да. Тебе повезло. Они чистые.

Запихнув в рот очередной кусок, Джесса улыбнулась:

– Хорошо. Отвернись. – Переодеваясь, она сказала: – Расскажи мне, что тут у вас было. Прежде всего, Вулфгар жив?

Хакон кивнул:

– Насколько я знаю. Прошлой ночью был ещё жив. Скапти от него не отходит.

Она вдруг звонко засмеялась от радости, потом села и снова принялась за еду.

– Правда не отходит? Вот мошенник. Ладно, продолжай.

Хакон пожал плечами и повернулся к ней:

– Видар рассказал людям, как на тебя и Вулфгара напала тварь. И показал твою накидку.

– И они поверили?

– Конечно. Я тоже. Джесса, но если это не тот зверь…

Она резко тряхнула головой:

– Не было никакого зверя. Видар ударил Вулфгара ножом в спину. Намеренно. И теперь ты в такой же опасности, как и я, потому что мы с тобой, Хакон, единственные в целом мире, кто об этом знает.

Он изумлённо уставился на неё:

– Так этот жрец – предатель?

– Больше чем предатель. Он убийца. И, я думаю, хочет стать ярлом.

Джесса быстро рассказала обо всём, что с ней произошло; о том, как на неё напали возле озера, как она убежала в горы, о страшной ночи в пещере. Когда она рассказывала, как тварь пыталась зацепить её лапой, взгляд Хакона стал каким-то странным, однако он промолчал и дослушал до конца. Потом кивнул:

– Наверное, Скапти и остальные быстро пришли к тому озеру, поэтому Видар не успел довершить своё дело. Но, Джесса, Видар взбудоражил людей. Он всем рассказал, что это дело рук Кари, сына Рагнара, то есть что это он привёл к нам тварь, вызвал её колдовством. А потом Видар велел, чтобы Кари и того высокого человека…

– Брокла.

– Да… заковали в цепи.

Джесса судорожно вздохнула:

– И Кари это позволил?

– А как он мог не позволить?

Джесса коротко рассмеялась:

– Конечно, мог, если бы захотел. Я понимаю, что произошло, – он не хотел трогать их разум.

– Но Видару от него досталось!

Бросая на пол жгуты соломы, которые он скручивал, Хакон рассказал, как какая-то сила отбросила жреца от Кари, как он катался по полу, вопя от боли.

– Да, Кари это умеет. Но он мне говорил, что никогда не станет этого делать.

– Значит, он тебя обманул. А что до разума, то мой он трогал, и ещё как.

Джесса уставилась на него:

– Твой?

– Я пытался с тобой поговорить. Он мне не позволил. Джесса, в ночь перед охотой Кари приходил в зал вместе со своими птицами. Все спали, кроме меня. Тварь подошла к самой двери. Кари… что-то сделал с этой дверью. Тварь просунула в неё лапу, и

Кари её почти потрогал. Он говорил с этим зверем, Джесса…

Она внимательно слушала.

– Это ещё не значит, что…

– Он его потрогал! И на руке твоего Кари была ведьмина лента, повязка из змеиной кожи.

Внезапно Джесса вскочила:

– Нет. Всё совсем не так. Мы должны верить Кари.

– Я ему не верю.

– А я верю! Прошлой ночью я всё обдумала. Он мой друг, Хакон, а я почти об этом забыла. Вокруг нас кто-то плетёт волшебную паутину, заставляя не верить друг другу; мы все запутались в ней и должны немедленно её разорвать! И первый шаг к этому – освободить Кари. Идём со мной, Хакон.

Он испугался:

– Я не могу!

– Потому что ты раб.

– Конечно! Почему же ещё? Джесса села рядом с ним:

– Боги, Хакон, мы же можем это изменить. Вулфгар может всё изменить.

– Зачем ему это нужно?

– Мы спасём ему жизнь, и ты перестанешь быть рабом.

– А если не спасём? Если он умрёт?

– Тогда это уже не будет иметь значения. Наша жизнь не будет стоить и двух медных монет. – Джесса исподлобья посмотрела на него. – Хотя ты можешь остаться в стороне. Никто ведь не знает, что ты что-то знаешь. Но у тебя, Хакон, появился шанс изменить свою жизнь! Если ты действительно этого хочешь.

Она знала, что задела его за живое; он долго молчал, прежде чем ответить:

– Конечно хочу.

Джесса внимательно на него посмотрела. Потом сказала:

– Ты можешь достать мне лошадь?

– Сейчас?

– Сейчас. Мне нужно скорее возвращаться. Я тебя подожду, только ты поторопись.

Хакон посмотрел на хлипкие деревянные стены сарая.

– А как насчёт зверя?

– Ему сюда не пролезть.

– Но ты же пролезла!

Джесса усмехнулась:

– Да. Но тварь сюда не пойдёт. Ей нужен Ярлсхольд, а не ваш сарай. Кроме того, – она достала два ножа, – у меня есть вот это. И знаешь, я люблю их всё больше и больше.

Взяв тарелку и кувшин, Хакон встал. Возле двери он, смущаясь, обернулся.

– Нам нужно две лошади, – сказал он.

Глава двадцать пятая

И застыла рука, что доныне благодать неустанно творила и желанья твои исполняла.

Когда Джесса проснулась после короткой дремоты, Хакон запирал дверь; он присел на солому рядом с ней:

– Пошли. В поле ждут две осёдланные лошади. Я их вывел потихоньку, никто не слышал. Все ушли спать.

Джесса устало села и натянула поверх его рубашки свою, грязную, потом – затвердевшую от грязи кожаную безрукавку.

– А вот накидки для тебя нет.

– Ничего, переживу. У тебя есть гребень?

Из небольшого свёртка, который держал под мышкой, Хакон достал деревянный гребень со сломанными зубьями. Джесса, морщась, расчесала свои спутанные волосы, потом быстро заплела две длинные косы.

– Вот так лучше. Показывай дорогу.

Небо было тёмным, сине-серым, на востоке его закрывала густая пелена облаков. Постройки фермы казались чёрными коробками; вокруг было тихо, только собака на цепи, увидев Хакона, заскулила.

– Тихо! – прошипел он. Собака нехотя послушалась. Хакон вывел Джессу во двор.

– Сюда.

Они пулей пробежали через двор, выскочили за деревянные ворота и по дороге добежали до одинокого дерева, возле которого щипали траву две лошади. Неподалёку паслись овцы. В полной тишине было слышно, как они срывают и жуют траву.

Джесса и Хакон вскочили на лошадей – тех самых лохматых лошадок, которых она уже видела, подумала Джесса, – и повернули на юго-запад, в темноту. Они молча проехали через пастбища, распугивая овец, и спустились с холма, осторожно объезжая валуны и пересекая вброд широкие ручьи.

Небо потемнело. Грозовые облака закрыли звёзды, поднялся ветер, играя гривами лошадей.

– Опять дождь, – сказала, оглядываясь, Джесса.

– А может, и снег. – Сухая рука Хакона болталась, как тряпка, но он этого не замечал.

Они скакали галопом. Хакон сказал:

– Нас будут искать.

– Завтра.

– М-м. Остальных лошадей я выпустил. Долго на ферме провозятся, пока их поймают.

– Правильно. Только нам нужно думать о том, что впереди, а прошлое пусть остаётся в прошлом.

– Тебе хорошо говорить.

Она промолчала, понимая, что он прав. Беглому рабу очень повезёт, если удастся сохранить себе жизнь. Джесса виновато сказала:

– Спасибо за одежду.

Он пожал плечами:

– Надеюсь, блохи тебя не очень кусают.

Джесса перестала чесаться и взглянула на него:

– Я думаю, им ужасно понравилась перемена обстановки.

Добравшись до более пологих холмов, они поехали быстрее; копыта лошадей глухо стучали по земле. Через несколько часов вдали показались крыши Ярлс-хольда, из которых в тёмное небо поднимался лёгкий дымок.

Джесса остановила усталую лошадь:

– Пусть пока попьют. Мне нужно подумать.

Среди густых зарослей папоротника звенел ручей.

Вода в нём была холодна как лёд; это была талая вода, сбегающая с гор, в ней не водилась рыба и не росли растения, она с громким журчанием перекатывалась с камня на камень, образуя шапки белой пены. Когда Джесса легла на живот и тоже стала пить, ледяная вода обожгла ей горло и грудь; плеснув немного воды себе в лицо, она обтёрла его рукавом. Теперь она чувствовала себя готовой к бою. Хакон осторожно зачерпнул воды здоровой рукой. Но, не донеся её до рта, выплеснул.

– Слушай! Лошади! Мгновенно оба прижались к земле.

Стук копыт раздавался со стороны Ярлсхольда. Отряд всадников. Джесса хорошо видела, как они проехали, чёрные тени во тьме. Всадники перебрались через ручей и поехали на восток. Она заметила, что все они хорошо вооружены, у каждого к седлу было приторочено копьё.

Джесса встала:

– Держу пари, я знаю, куда они поехали.

– Куда? – тревожно спросил Хакон.

– Искать мои останки. – Джесса фыркнула от смеха.

Хакон недоверчиво на неё посмотрел:

– Джесса, это не смешно! Ты знаешь, что мы почувствовали, когда услышали… то, что нам рассказали? Такая наступила тишина, женщины заплакали. Тебя все очень любят.

Джесса помолчала. Потом сказала:

– Я знаю. Но не Кари?

– Кари сказал, что ты жива.

– Значит, он это знает. Будем надеяться, что Видар ему не поверит. – Она посмотрела на лошадей. – Слушай, теперь будет труднее прятаться. Я думаю, лошадей надо оставить здесь, среди деревьев. Им тут будет хорошо. Вода есть, и травы много…

– И ещё тролль с когтями, как лемех у плуга.

– Тогда не будем их привязывать. Пусть бегают. Не волнуйся, Хакон, если дела примут дурной оборот, я заплачу за лошадей. Хотя всё должно быть хорошо.

Он резко встал:

– Наверное, это замечательно – иметь много денег.

– Замечательно, – холодно взглянула на него Джесса.

Хакон молча взял лошадей под уздцы и повёл их к деревьям. Глядя ему вслед, Джесса подумала, что никогда ещё не встречала такого обидчивого раба. «Впрочем, – сказала она себе, – ты вообще не знала ни одного раба».

Скапти открыл дверь и, пригнувшись, вошёл; сзади неуверенно топтались люди Видара. В узкой тёмной камере было очень холодно.

– Почему у них нет огня? – рявкнул Скапти.

– Приказ Видара.

– Пусть Видар катится в ад. Зажгите огонь.

Человек упрямо покачал головой:

– Это не моё дело, скальд. Позови какого-нибудь раба.

Скапти присел возле Брокла:

– Постараюсь проследить, чтобы у вас был огонь. Как ты?

Брокл звякнул цепью на руке.

– Бывало и лучше, – хриплым от гнева голосом сказал он.

– А ты, повелитель рун?

– Голова кружится. – Даже в темноте было видно, как он бледен. Кари сидел на соломе, обхватив колени руками, от которых к стене тянулись длинные цепи. – А Вулфгар, как он?

– Всё ещё без сознания. Сегодня утром он на мгновение очнулся и узнал меня. – Скальд покачал головой. – Мне бы хотелось сделать для вас больше. Но сейчас у нас командует Видар.

– Оставайся рядом с Вулфгаром. Не оставляй его, – быстро заговорил Кари. – Ни за что не оставляй, пока можешь. У меня какое-то странное чувство. И, кроме того, – улыбнулся он, – здесь обо мне заботится этот огромный медведь.

Брокл хрипло засмеялся:

– Ты и сам можешь о себе позаботиться. Видар это уже понял.

– Я его не трогал.

Брокл и Скапти удивлённо уставились на него, а Кари смотрел в маленькое оконце под потолком, сквозь которое тускло мерцали звёзды.

– Он притворялся. Делал вид, что ему больно.

– Что же у него на уме? – задумчиво сказал Скапти. – Ранение Вулфгара пришлось для него как нельзя более кстати. И если Вулфгар умрёт…

– То ярлом станет Видар. А мы все погибнем. Но Джесса…

– Джесса? – Скальд посмотрел на Брокла. – Ты веришь во всё это? В смысле, что Джесса жива?

– Если Кари говорит, значит, жива, – усмехнулся Брокл. – И, кроме того, Скапти, с этой девчонкой можно поверить чему угодно.

Уже добравшись до середины болота, пытаясь удержаться на кочке, Хакон услышал их. С диким ужасом оглянулся. И увидел – они сидели на поваленном дереве, которое простёрло ветви, словно руки, пытаясь схватить поднимающуюся луну.

– Джесса!

– Что? – раздражённо спросила она, вытаскивая ногу из грязной жижи.

– Там!

В зелёном сумраке болота, среди плавающих испарений и тумана, она тоже увидела их. Потом сказала:

– Вижу. Он прислал их, чтобы найти нас.

Хакон немного подождал, слушая, как в трясине что-то булькает и журчит. Потом стал догонять Джессу.

Две нахохленные тени, два ворона, внимательно наблюдали за ними.

Глава двадцать шестая

Весть разнеслась и всякому мужу, беду пережившему, ведома стала…

Он проскользнул к последней лодке в ряду. Она сидела на ней, болтая ногами над чёрной водой. Проглотив последнюю корку прихваченного с собой хлеба, она спросила:

– Ну что?

– Дверь дома закрыта на засов. Стражи нет. Но подземелье наверняка охраняют.

Она кивнула:

– Это уже дело Кари.

Хакон уставился на неё:

– А что он может сделать? Он даже не знает, что мы здесь.

Джесса бросила на него лукавый взгляд:

– Да? А как насчёт этого?

На крыше ближайшего дома сидели два ворона, чётко вырисовываясь на фоне луны. Их можно было принять за деревянных горгулий, если бы один из них не каркнул и не почесал под крылом.

– Птицы Одина, – пробормотал Хакон, вспомнив, как они бились в лесу с ледяным зверем.

– Мысль и Память. Вороны, которые рассказывают ему всё, что происходит в мире. Я думаю, что эти птицы тоже рассказывают Кари обо всём. – Джесса проворно встала. – Ты готов?

– Я очень надеюсь, что ты права насчёт Кари.

– Я права, – просто ответила она. – И ты забыл о порождении рун. Только Кари может спасти нас от него. – Джесса откинула с лица мокрые волосы, надела перчатки и сунула за пояс ножи. – Ладно. Я знаю ещё один путь в усадьбу. Там очень много всяких дверей и коридоров – это место называли Лабиринтом Гудрун. – Помедлив, она сказала: – Подумай в последний раз, Хакон, ты ведь можешь и не ходить.

Он засмеялся:

– Джесса, я сбежал от Скули, украл его еду и лошадей, так что хуже мне уже не будет!

– Значит?..

– Значит, я иду с тобой. Если только ты думаешь, что тебе может пригодиться однорукий боец.

Она кивнула, глядя на него:

– Я рада.

Луна висела в небе, словно холодный шар, качающийся на волнах тумана. Когда она поднялась над лесом, в неё вонзились чёрные верхушки елей на дальнем берегу фьорда. Тогда она медленно освободилась от них, уйдя в туман и рваные облака.

– За ней гонится волк, – сказал Хакон, глядя вверх. – Когда-нибудь он её схватит и съест.

Джесса кивнула:

– И она порождает призраки, как чудовище Гудрун.

Они подождали, пока стемнеет; тьма поднялась из воды и из-за деревьев. Низкие волны, набегающие на верфь, были холодны и переливались чёрным и серебряным светом. Начал падать почти невидимый снег, ложась на лицо и сразу тая. На востоке мерцали звёзды, пока их медленно не поглотило облако.

Джесса надвинула на лицо грязный капюшон – Узнаёшь меня?

– Тебя бы родная мать не узнала.

Она повернулась к птицам:

– Скажите ему, что мы идём.

Склонив голову набок, один из воронов смотрел на неё. Потом, захлопав крыльями, улетел. Второй последовал за ним. Хакон украдкой потрогал амулет на шее, надеясь, что Джесса этого не заметит. Всякое колдовство вызывало в нём ужас, он знал это. Возможно, Джесса и сама это понимала.

Они пробежали мимо стоящих на якоре лодок, вдоль берега и скрылись между домами. Вокруг было тихо и пустынно. Как тени, скользили они от дома к дому, мимо кузницы, где ещё тлели в золе красные угли, мимо курятников, дворов, пустых конюшен. Только один раз их заметила маленькая девочка, показавшаяся в приоткрытой двери; после этого дверь быстро захлопнулась, громко стукнул засов.

Джесса и Хакон чувствовали себя так, словно остались одни на всём белом свете. С наступлением темноты Ярлсхольд превратился в сплошные засовы и ставни, всё живое попряталось по домам. Страх перед призраком витал в воздухе, как снег, невидимый, пока не касался твоей кожи. Кто бы ни бродил ночью по селению, люди не хотели его видеть.

Джесса и Хакон пробирались по улицам, то и дело осторожно выглядывая из-за угла. Снег слепил глаза. Хакону чудились бледные тени; он вздрагивал каждый раз, когда слышал чьи-то шаги или хлопанье двери.

Внезапно из темноты возник дом ярла. Схватив Хакона за руку, Джесса сказала: «Теперь тихо» – и повела его в обход, осторожно ступая по тонкому слою снега. С крыши дома свисали длинные сосульки. Луна на мгновение осветила снег, который намело на тёмные карнизы.

– Куда теперь?

– Вниз, – прошептала она.

Там, где кончались покрытые густым плющом ступеньки, находилась маленькая, позеленевшая от времени дверь.

– Я говорила о ней Вулфгару, когда была в усадьбе прошлый раз. И зря. – Хакон увидел, что она усмехнулась. – Я рада, что он меня тогда не слушал.

Звук сзади заставил их насторожиться. Луна заливала холодным светом крыши домов.

– Никого.

Джесса стала нашаривать задвижку. Она легко поднялась, тихо звякнув, но дверь так рассохлась, что её пришлось толкать изо всех сил. Они навалились на неё, морщась от её резкого скрипа. Наконец перед ними появилась узкая щель.

– Пошли, – прошептала Джесса.

Хакон скользнул в неё первым, крепко сжимая меч в левой руке. Быстро оглянувшись, Джесса протиснулась вслед за ним.

В тёмном подземелье стоял ледяной холод. Откуда-то сверху слышались голоса. Должно быть, в доме спали не все. Далеко внизу на каменной стене чадил факел.

– Вниз, – прошептала Джесса.

Земляные ступеньки, ведущие в подземелье, совсем размокли. На влажных каменных стенах лежал иней, от прикосновения он таял. За углом, где кончалась лестница, начинался длинный коридор со множеством дверей, все они были приоткрыты.

В полной тишине они шли от двери к двери, от одной пустой комнаты к другой. Отовсюду несло запахом гнили, плесени и затхлого воздуха. Хакон крепче сжал в руке меч. По-видимому, у Вулфгара было не слишком много пленников.

Там, где коридор поворачивал, Джесса остановилась. Хакон выглянул из-за её плеча.

В дальнем конце коридора они увидели человека, который, вытянув ноги, сидел на табуретке; возле него на полу стояла лампа. Прислонившись спиной к стене, он тихо насвистывал сквозь зубы. Его руки шевелились; в темноте было видно, как он что-то вырезает из дерева маленьким ножичком.

– Они там, – прошептала Джесса.

Хакон заметил в её взгляде гнев и подумал, что сделал что-то не так, но Джесса думала о Кари, о тех прошедших впустую годах заточения, которые он провёл в этой темнице, и о том, что Гудрун, похоже, удалось его сюда вернуть.

– А теперь что? – прошептал Хакон.

– Будем ждать.

– А если кто-нибудь придёт?

Она бросила на него яростный взгляд:

– Тогда заставим их замолчать. А этот стражник вооружён, да и сидит далеко, нам его врасплох не застать, если только…

Не успела она это сказать, как свист прекратился. Они увидели, что стражник встал; насторожившись, он смотрел на дверь темницы.

– Что там у вас такое?

– Приготовься, – едва слышно прошептала Джесса.

Стражник проверил замок на двери и цепь. Он не мог заглянуть внутрь, потому что дверь была без окна. Изнутри не доносилось ни звука.

Тюремщик тревожно всматривался в коридор. Потом достал ключ, отпер замок и откинул цепь, но как только распахнул дверь, кто-то нанёс ему удар сзади; стражник повалился лицом на грязную солому. К его шее прижался ржавый меч.

– Лежать! Не двигаться!

Джесса сбросила капюшон и весело улыбнулась пленникам.

– Девочка, – сказал Брокл, поднимаясь на колени, – для человека, умершего три дня назад, ты прекрасно выглядишь. Посмотри в его сумке на шее.

Она быстро вытащила оттуда ключ и сначала освободила великана, который встал и начал разминать руки и ноги.

– Зубы Тора, ещё одна такая ночка, и мне конец, – пробурчал Брокл.

Освобождая Кари, Джесса прошептала:

– Как там Вулфгар?

– Мы не знаем, – сказал он. – Всё, что касается Вулфгара, скрыто от меня тьмой. Джесса, что случилось во время охоты на тварь?

Она помогла ему встать; цепь оставила красные следы на его белой коже. Когда Джесса взяла его за руки, её пальцы коснулись полоски змеиной кожи; она отдёрнула руку, словно обожглась. И удивлённо уставилась на него. Потом сказала:

– Видар пытался убить Вулфгара. Видар! Не было никакого зверя.

– Что?

Брокл ахнул:

– Не может этого быть!

– Это правда. Я всё видела.

– Боги! – Какое-то время до него доходил смысл сказанного, потом Брокл схватил Кари за плечо. – Ты можешь идти?

– Да…

– Хорошо, тогда слушайте. Если мы останемся здесь, нам конец. Если Видар обо всём узнает, нам нигде не спрятаться. У тебя есть лошади, Джесса?

– Две.

– Остальных украдём. – Он бросил взгляд на раба, который приковывал тюремщика к стене. – Это твой?

– Нет, это мой друг, Хакон.

Хакон подошёл к ним, Брокл поздоровался с ним кивком.

– Ещё лучше. А теперь пошли. Только тихо.

– Нет. Подождите.

Все посмотрели на Кари; он смотрел на Джессу. Потом сказал:

– Если мы оставим Вулфгара здесь, Видар тайком убьёт его. После этого он станет ярлом, и тогда его ничто не остановит. Ты должна всё рассказать людям, Джесса, всем жителям селения. Ты должна рассказать обо всём, что видела.

– А если они мне не поверят?

Его светлые глаза расширились.

– Джесса, ведь ты жива! Значит, он лгал. Мы должны это сделать; у нас нет другого выхода.

Джесса неохотно кивнула.

Брокл выругался, но, увидев взгляд Кари, замолчал.

– Верьте мне. Все они сейчас в большом зале.