Текст книги "Искушение"

– Бэтси совсем не кто попало, и мне обидно слышать ваши слова. Кроме того, я могу приглашать кого захочу. Ведь Туманная Долина и мой дом тоже.

– К сожалению.

– Дети, дети, – послышался голос Рут, уютно устроившейся, положив голову на плечо мужа. – Неужели вы не можете сказать друг другу что-нибудь приятное?

– Ну, что ж, вы неплохо играете в покер, Грэнт, – нехотя проговорила Аманда.

– Вы тоже – для женщины.

– Вы готовы признать, что я не обжуливала вашего брата?

Она почувствовала, как его плечо, находящееся рядом с ее собственным, поднялось в тяжелом вздохе.

– Возможно. Однако, несомненно то, что вы прирожденная задира и слишком много выпиваете.

– Это моя забота!

Он язвительно усмехнулся.

– А то, что ваша рука оказалась на моей ноге, тоже ваша забота?

– Черт! – взвизгнула она, двинув локтем ему под ребра.

– За что? – воскликнул он, хватаясь за ушибленное место. – Вы целуете Мэйси за то, что он издевается над вами. А мне за одно маленькое замечание ломаете ребра.

– Тут огромная разница, на мой взгляд.

– В самом деле? Какая же?

– Потому что я не… потому что я… потому что… – ее голос прервался рыданиями, она заплакала.

– Я жажду узнать, в чем же состоит эта разница, Аманда.

В ответ она лишь мотнула головой, не в силах произнести ни слова. Он мог ждать до посинения. Она не могла сказать то, что чуть не вырвалось в минутном порыве. То, что внезапно оглушило ее, словно удар молота.

Неделями она пыталась найти объяснение, почему ее так сильно влекло к Грэнту? Объясняла это детскими мечтами о прекрасном принце – неожиданно принявшем облик Грэнта, хотя он и раздражал ее в сильнейшей степени.

Но сейчас она больше не могла обманывать себя. Причина, по которой она так обижалась на замечания и выпады Грэнта, причина, по которой они ранили ее так сильно, была в том, что она безрассудно, глупо, по уши в него влюбилась!

Признаться в этом самой себе было страшно. Но признаться в этом ему? Сохрани ее, Господь! Какой пагубной стала бы для нее такая откровенность!

ГЛАВА 10

Как только они возвратились в Туманную Долину, их стали одолевать посетители. Прибывали покупатели – некоторые оставались на два-три дня – желавшие договориться об участии в аукционе однолеток, намеченном на конец лета. Раньше роль хозяйки дома играла Анабел, следя за тем, чтобы каждому гостю Грэнта был оказан хороший прием и предоставлено все необходимое.

Однако сейчас Анабел все еще злилась на Грэнта и несомненно считала, что, вынудив его принимать гостей самостоятельно, она преподаст ему хороший урок – полезный или вредный, зависело от точки зрения.

Грэнту, с головой ушедшему в работу, действительно не хватало времени позаботиться о гостях или показать им ферму. Он не мог выкроить даже нескольких минут, чтобы вымолить прощение у Анабел и уговорить ее помочь. Таким образом, он был вынужден довольствоваться помощью Аманды, Чалмерса и небольшого штата прислуги.

Что касается Аманды, то она, словно холостяк перед старыми девами, постоянно боялась совершить какую-нибудь неловкость. В то же время ей ужасно хотелось доказать Грэнту, что она не нуждается в поддержке Анабел, чтобы войти в их избранное общество. С помощью Чалмерса, знакомившего ее с некоторыми тонкостями, она с головой окунулась в заботы по хозяйству, очень скоро став полноправной хозяйкой Туманной Долины – пока Грэнт ходил вокруг, как человек, запаливший динамитную шашку, в ожидании неминуемого взрыва.

Грэнт никак не предполагал, что его приятели коннозаводчики будут прямо-таки очарованы Амандой. Подобно большинству своих знакомых и родных, Аманда держалась совершенно естественно. Она не ломалась, не надувала губки, не жеманничала и не нуждалась в пустых комплиментах. А если спрашивали ее мнение, высказывала его откровенно. Совершенно не интересуясь ее прошлым, и потому объективные, они признали в ней леди.

Когда они поняли, что она всерьез интересуется разведением и выращиванием лошадей, они начали охотно вовлекать ее в свои разговоры, при каждом удобном случае объясняя ей непонятные вещи. Положение наставников льстило их самолюбию, и они выполняли взятую на себя роль с гораздо большей охотой, чем если бы на месте Аманды был мужчина.

Как-то раз подойдя к дому, Грэнт обнаружил на балконе Аманду с тремя выгодными покупателями. Они потягивали прохладительные напитки и обсуждали не модные туалеты или танцы, а преимущества травяных кормов перед зерновыми и возможности вакцинации лошадей от различных инфекционных заболеваний.

– Девушка что надо, – сказал Грэнту об Аманде фермер с Миссури. – А какое украшение для стола! Я бы взял ее, пока это не пришло в голову кому-нибудь еще.

Другой, уезжая, попросил:

– Я вернусь, и сделайте так, чтобы я застал Аманду. Я обещал прислать ей пару книг из моей личной библиотеки и в следующий раз собираюсь с ней их обсудить.

Аманда в свою очередь поняла, что если у мужчины есть чистая удобная постель, горячая ванна, вкусная еда и пирог на десерт, а напоследок кофе, бренди и сигары, он становится не менее счастливым, чем свинья в грязной луже. Им все равно сколько глупых вопросов вы задаете, потому что они упиваются собственными ответами. Эти люди любят распространяться о лошадях? Значит, вам остается только сесть поудобнее и, внимательно слушая, запоминать все их поучения и брать на заметку их ошибки. А если говорили одновременно трое или четверо, тем лучше – можно выслушать несколько различных мнений по одному вопросу, как если бы один студент попал в аудиторию, полную профессоров.

С женщинами, изредка сопровождавшими своих мужчин, у Аманды тоже не было сложностей. Многие из этих леди привыкли выслушивать разглагольствования о лошадях от рассвета до заката, а некоторые сами ими интересовались. Другие же делились с Амандой хозяйственными советами, начиная с того, как экономно расходовать деньги на хозяйство и кончая лучшим способом чистки столового серебра. Одна леди даже научила ее вышивать крестиком, о чем Аманда давно мечтала.

Как-то раз Аманда и Грэнт обнаружили, что у них гостят сразу три семьи, взрослые и дети. Грэнт по этому случаю устроил экскурсию по ферме на лошадях, любезно пригласив и женщин. Когда Аманда отказалась присоединиться к обществу, Грэнт, ухмыльнувшись, пояснил:

– Мисс Сайтс не ездит верхом. Она чувствует себя гораздо увереннее в лодке.

В тот вечер за обедом он всячески расхваливал умение присутствующих дам ездить верхом и вообще был чрезвычайно внимателен к гостям. Позже, когда детей отослали спать, и взрослые собрались в гостиной, Грэнт коварно предложил:

– Аманда, вы не исполните нам что-нибудь на фортепьяно?

Посмотрев на него, Аманда ответила:

– Вы же знаете, Грэнт, что я не умею играть.

– Ах, да, правда, – сказал он, улыбаясь. – И петь тоже не умеете? Ну, да ладно, не расстраивайтесь. Может быть, миссис Пэйдж окажет нам честь сегодня вечером. Ее таланты к изящным искусствам широко известны.

Повернувшись к гостям, он вежливо спросил:

– Розмари, не будете ли вы так добры?

С некоторым смущением та согласилась:

– Если, конечно, у мисс Сайтс не будет возражений.

Несмотря на негодование, вызванное попытками Грэнта унизить ее, Аманда восхищалась игрой Розмари Пэйдж. Ее пальцы извлекали из белых клавиш божественные звуки, а глубокое контральто звучало прекрасным дополнением к музыке. Когда смолкли последние звуки, Аманда уже почти простила Грэнту его выходку – пока в наступившей тишине он снова не заговорил.

– Аманда, дорогая, а вы не могли бы теперь продемонстрировать ваши таланты? Скажем, показать нам несколько карточных фокусов?

Она резко повернулась к нему, лицо ее пылало, глаза сверкали гневом. Он решил поиздеваться, ну так он тоже получит!

– У меня есть идея получше, – предложила она ехидно. – Почему бы вам не взять сигару зажженным концом в рот и пустить дым из ушей, показав всем, что в голове у вас пустота?

Несколько долгих минут все молчали. Затем один джентльмен, откашлявшись, произнес:

– Знаете ли, пожалуй, не плохо бы сейчас выкурить хорошую сигару и выпить глоток бренди. Уверен, дамы не будут возражать, если мы на время оставим их.

Мужчины вышли все вместе, Грэнт, немного поотстав от них, бросил Аманде:

– Мисс Сайтс, не забудьте, пожалуйста, подать дамам шерри; в отличие от вас, не все пьют подогретое пиво и виски.

Оставшись наедине с другими женщинами, Аманда едва сдерживала слезы. К ее удивлению, Розмари Пэйдж подошла к ней и, участливо обняв за плечи, спросила:

– Отчего Грэнт так старается вам досадить?

Глубоко вздохнув, Аманда призналась:

– Он не может примириться с тем, что свою половину Туманной Долины я выиграла у его брата в покер. Видите ли, прежде я зарабатывала на жизнь игрой в карты на корабле.

Готовая услышать испуганные возгласы, Аманда была удивлена, увидев на их лицах одобрение. Решив, что они не совсем ее поняли, она добавила:

– Это правда, леди.

– О, мы верим вам, мисс Сайтс. Наши усмешки относились больше к ситуации и поведению Грэнта, нежели к вам. Видите ли, – продолжала Розмари, сделав изящный жест рукой в сторону двух других женщин, – Гарриет, до того как вышла за Джеймса, была официанткой в баре, а Шарлотта встретила Вильяма, когда он пытался согнать ее семью со своего поля. Они были бродячими цыганами.

Шарлотта кивнула:

– Мое настоящее имя Шарла, а не Шарлотта. И Билл всегда берет меня с собой в эти свои поездки, потому что считается, что цыгане умеют распознавать лучших лошадей, и у меня это, и правда, получается гораздо лучше, чем у него.

– Ну, а я, – сказала Розмари, улыбаясь, – была известна раньше под именем Веселая Розочка, лучшая певичка, какую только слышали в «Ночью-Под-Горой». Теперь вы видите, Аманда, что наше прошлое не так уж сильно отличается от вашего, хотя за пределами узкого круга наших родных и ближайших друзей об этом мало кто знает. Для остального общества мы всегда были и есть леди высшей пробы, и те, кто верит этому, как Грэнт, настоящие простаки.

– Они видят лишь то, что желают видеть, и слепы ко всему остальному, – добавила Шарлотта. – Ну а кем же еще мы должны для них быть, с другой стороны?

Аманда была ошарашена.

– Грэнт – единственный, кого я хотела бы переубедить, – проговорила она наконец. – Но он упорно думает обо мне самое худшее, несмотря на то, что я стараюсь доказать обратное, а ведь независимо от того, каково мое воспитание и достаточно ли я образованна, я теперь леди. Он же считает, что я шлюха и отказывается мне верить.

– Он обязательно поверит, – произнесла Шарлотта с многозначительной улыбкой. – Он будет всячески сопротивляться этому, но, если у вас хватит терпения переждать, ему откроется правда.

Гарриет со смехом спросила:

– Опять занимаешься предсказаниями, Шарла?

– Ошибалась ли я раньше хоть раз? – возразила Шарлотта.

– Нет, – хором ответили ее подруги.

– Но всегда остается возможность просчета, – предусмотрительно добавила Розмари, – а Грэнт Гарднер, я боюсь, очень упрямый человек.

Шарлотта, пожав плечами, самодовольно улыбнулась:

– Время покажет. А пока я не прочь чего-нибудь выпить, но только не шерри. Это пойло годится только покрасить губы.

Гарриет согласилась:

– Аманда, у вас есть бутылочка хорошего кентуккийского бурбона?

– Ну а для меня немного того пива, о котором напомнил Грэнт, – сказала Розмари, – хотя я предпочитаю холодное.

Аманда улыбнулась:

– Одну минуту, леди.

Помимо хозяйских на Грэнте лежала обязанность готовить Султана ко вторым важным скачкам в его карьере. Нога Пэдди почти не болела, и было похоже, что к моменту выезда в Мэриленд она будет совсем в порядке. Тренеры и конюхи были все время заняты, и Туманная Долина напоминала улей.

Посреди всей этой суеты, Анабел внезапно решила, что пожалуй хватит дуться и можно разрешить себе принять извинения. Раз Грэнт не пришел к ней, она приехала сама. Она появилась в Туманной Долине рано утром, за три дня до отъезда Грэнта в Мэриленд. С утра до вечера она ходила за ним по пятам, и у Аманды вертелся на языке вопрос, не сопровождает ли она его и в уборную. Она не давала ему ни секунды передышки, и в ушах его должно быть уже звенело от ее бесконечной болтовни. Несколько раз Грэнт вежливо намекал, что ей лучше было бы уехать, так как сейчас у него нет для нее времени, но это не подействовало.

Когда на следующее утро Анабел появилась снова, Аманда пожалела Грэнта. Она была не из тех, кто долго помнит обиды, и коль скоро после отъезда гостей Грэнт перестал изводить ее, она больше на него не сердилась. Она решила облегчить ему жизнь и сыграть на женском тщеславии Анабел, притворившись, что не умеет готовить и попросив эту доверчивую дурочку о помощи, и таким образом занять ее на целый день, а заодно расположить в свою пользу.

– Анабел, я в ужасном положении, – пожаловалась Аманда. – Наш повар куда-то пропал, нужно готовить, а я не отличу ножа от уполовника! Если на обед Грэнту сойдут и остатки свинины, то на ужин ему наверняка захочется чего-то более существенного. Ты случайно не умеешь готовить его любимые блюда? Ты могла бы меня научить?

Анабел провела в кухне почти целый день, заранее гордая тем, что приготовит для Грэнта нечто особенное и уверенная, что после этого услышит, наконец, его извинения. Ей помогали две судомойки, резавшие овощи и чистившие все кастрюли и сковороды, а Аманду она выставила из кухни, не желая делиться с ней своими кулинарными секретами и похвалами, которые ей, несомненно, воздаст ее благодарный жених.

В результате Грэнт и Аманда смогли отдохнуть от нее, и оба были необычайно довольны; ужин удался на славу, Анабел получила если и не долгожданные извинения, то заслуженную похвалу, а повар – неожиданный выходной.

Откинув покрывало, Аманда обнаружила на своей подушке свежесрезанную розу и короткую записку: «Спасибо, Грэнт».

Если Анабел была надоедалой, то Стэнфорд Дарси ничуть не уступал ей. Куда бы ни шла Аманда, она постоянно натыкалась на этого человека. Если же натыкался Грэнт, то это было еще хуже.

– У него что, нет своего дома? – возмутился Грэнт, когда коляска Дарси в третий раз за пять дней подкатила к крыльцу. – Если он не прекратит валять дурака, то выведет меня из себя, и тогда побежит отсюда впереди своих лошадок.

– Да ведь вы всегда можете продать ему пару иноходцев и вернуть убытки, – пошутила Аманда.

– Лучше я предложу ему нашу кухарку. Вы заметили, что он всегда появляется к ланчу, а уезжает только после ужина.

– Вы хотите сказать, что он приезжает только для того, чтобы поесть, а не ради моего общества? – нахмурилась Аманда. – Анабел, между прочим, божится, что его интересуют только мои деньги, так что, пожалуй, начну теперь прихорашиваться к его приезду.

Грэнт усмехнулся.

– Предложу ему кухарку. Держу пари, будет на что поглядеть. А еще лучше, если вы намекнете ему, что ждете предложения и дорогого обручального кольца в подарок. Тогда этот синеносый законник сразу уберется восвояси.

– У меня есть идея получше. Почему бы вам не заняться своим делом и дать мне заняться своим?

– Но ваше дело – это мое дело, – напомнил он ей. – По крайней мере, так было, пока вы не сунули в него свой нос и не присвоили половину. Или что-то в этом роде. Черт побери, у меня голова пошла кругом в последнее время, и я уже потерял представление, где мое дело, а где – нет. Может, оно уже все ваше, только никто не поставил меня в известность?

– Не выпили ли вы слишком много бренди?

– Вы же знаете, что нет, а то Чалмерс уже донес бы вам. Нет больше миссис Дайвотс, нет старой кухарки, Чалмерс от вас без ума, Пэдди поет вам дифирамбы со своим богомерзким акцентом, Дарси волочится за вами. И конца всему этому не видно. Что случилось с моим славным мирным житьем-бытьем? Куда оно подевалось, как только в него вмешались вы?

Тирада Грэнта была прервана Чалмерсом, представившим Дарси. Когда законник уже входил в комнату, Грэнт громко прошептал:

– Ради Бога, наденьте туфли, Аманда. Мы же оба не хотим, чтобы его воображение разыгралось от вида ваших ножек!

Перед тем как отправиться в Лексингтон, чтобы встретить поезд на Балтимор, Грэнту нужно было обсудить с Амандой несколько вопросов, но ему не удавалось разыскать ее ни в доме, ни в конюшне. Наконец, Чалмерс посоветовал посмотреть в саду, где Грэнт ее и обнаружил.

Она лежала под яблоней, устремив взгляд сквозь листву в небо, и что-то тихонько напевала. Туфли ее валялись, брошенные в траве. Пока он смотрел, не решаясь беспокоить ее, над ее лицом запорхала бабочка. Аманда улыбнулась, протянула руку, и к удивлению Грэнта, бабочка опустилась на ее ладонь.

– Боже, какое прелестное создание! – нежно проворковала она. – Ах, если бы природа подарила мне твою красоту…

Грэнту подумалось, что природа на самом деле благословила Аманду, дав ей тело, будто созданное, чтобы вызывать восхищение.

В эту минуту он не мог вообразить себе ничего более прекрасного, чем Аманда, лежащая на солнце: глаза блестят словно звезды, длинные черные волосы разметались по ярко-зеленой траве.

Он заговорил, и волшебство рассеялось. Его голос вспугнул бабочку и заставил Аманду приподняться.

– Я искал вас.

– Неужели? Зачем это?

Она поспешно оправила юбки и стала собирать волосы в узел.

Как он ни старался, но не мог вспомнить те наставления, которые он хотел ей дать. Сейчас они казались незначительными и пустыми.

– Я хотел попрощаться, – признался он. Ослепительная улыбка была ему наградой за искренность.

– Я рада. У меня для вас кое-что есть. – Поискав в кармане юбки, она осторожно вынула оттуда что-то зеленое и протянула ему.

– Будьте осторожны, чтобы не помять его. Когда они высыхают, становятся ужасно хрупкими.

Когда он наклонился, она положила ему на ладонь стебелек клевера с четырьмя листочками.

– Это на счастье, – объяснила она, видя, что он не понимает. – Я нашла его сегодня утром и хотела бы, чтобы он был у вас в пути и на скачках.

Смущение и разочарование отразились на его лице.

– Вы не передумали насчет поездки?

– Вовсе нет! Я только хотела, чтобы у вас все прошло удачно. – Она засмеялась, и глаза ее озорно блеснули. – Мы, картежники, народ суеверный.

Он с улыбкой ответил:

– Как и мы, игроки на скачках. Вы знаете, почему на дверях каждой конюшни прибита подкова?

Она кивнула.

– Рогами вверх, чтобы поймать и удержать счастье. Пэдди объяснял мне.

– Так скажите мне, есть у вас какой-нибудь амулет, с которым вы садитесь за карточный стол?

Она застенчиво улыбнулась:

– Да, у меня есть золотая монетка на счастье из моего самого первого выигрыша. Она у меня всегда с собой, где бы я ни была. Это дает мне уверенность, что я никогда не останусь совсем без денег.

– Где бы вы ни были? – заинтересовался он. – Даже сейчас?

Она кивнула:

– Даже сейчас.

– Где вы храните ее? Наверное, не в туфле.

Пристально глядя на нее, он опустился на колени и склонился над ней.

– Наверное где-нибудь глубоко за корсажем? – Его всегда удивляло, что такие вещи заставляли ее краснеть. Он был уверен, что девичья застенчивость тут ни при чем, и терялся в догадках.

– Вы покажете мне ее, Аманда? – тихо спросил он. – Можно мне подержать ее в руках, согретую на вашей груди?

Боже, почему она становилась такой слабой, будто бескостной, когда он смотрел на нее так? Почему вся она начинала трепетать, как лист на ветру? Сами собой, ее руки прижались к груди, но он отвел их в сторону.

– Нет. Дайте мне сделать это. Я хочу сам отыскать ее.

Одну за другой его ловкие пальцы расстегивали маленькие перламутровые пуговички на ее блузке, а глаза неотрывно смотрели на нее. И когда лишь кружевная сорочка скрывала ее груди с розовыми сосками, он мягко заставил ее опуститься на траву.

Легчайшими прикосновениями, медленно, будто желая растянуть эти мгновения, он расстегивал кружева, но вдруг не в силах сдерживаться, сдернул сорочку, обнажив наконец ее груди. И там, на левой лежала монетка, поднимаясь и опускаясь в такт ее частому дыханию.

Его дыхание обжигало ей грудь, заставляя ее напрягаться еще больше, как бы прося его прикосновения.

– О, пожалуйста, – простонала она, обняв руками его голову и плотнее прижав его губы к своей груди. – Пожалуйста…

Она громко вздохнула, когда его горячий влажный рот достиг своей цели, и он, обхватив сосок губами, стал погружать его все глубже и глубже в горячий рот. Мир закружился вокруг нее, дыхание ее участилось, и ей хотелось теперь только сильнее прижаться к нему. Его руки гладили ее живот, бедра, и он чувствовал, как бьется ее сердце, когда он нежно ласкал ее губы.

Аманда могла бы поклясться, что не поняла, как случилось, что его рубашка оказалась расстегнутой, и когда он подался вперед, и его губы впились в ее рот, у нее вырвался сладостный крик от прикосновения его груди к ее возбужденным соскам.

Их губы слились. У нее перехватило дыхание, когда его язык вошел в ее рот, а жесткий торс опустился на нее, сдавливая груди. Рукой он гладил ее бедра, поднимаясь все выше и выше. И вдруг она почувствовала его член – жесткий и твердый, упершийся в ее ногу.

Никогда еще мужчина не прикасался к ней так. Никогда раньше она не позволяла этого. Но в ее отуманенном любовью рассудке не возникло мысли остановить его. Голова у нее кружилась, сердце стучало.

– Нет, нам не следует, – бормотала она, уворачиваясь от его рта, в то время как ее руки нежно сплетали его жесткие волосы. Он успокоил ее долгими, пьянящими поцелуями, и когда она снова сдалась, пальцы его проникли в нее.

Он удивился, ощутив препятствие, и был поражен, когда ее тело напряглось и начало содрогаться в спазмах острого наслаждения, и она, неистово обняв его, испустила крик.

Когда она лежала, раскинувшись под ним и все еще будто покачиваясь на волнах, он приподнялся.

– У тебя слишком долго не было мужчины, дорогая. От одного моего прикосновения ты взорвалась, точно китайская петарда.

Его оскорбительные слова донеслись до нее будто сквозь сладкий сон, прервав его?

– Сволочь! – прошипела она, оттолкнув его так внезапно, что он упал на траву около ее ног.

На лице ее пылали ярость и унижение, когда она поспешно отползла в сторону. Она лягнула его, когда он попытался поймать ее за ногу.

– Не смей притрагиваться ко мне, ты, свинья! Ты гадкий, мерзкий ублюдок!

– Что, черт побери, с тобой случилось?! – вскричал он, вскочив на ноги. Его руки были сжаты в кулаки. – Что это еще за игра? Ты получила удовольствие, а меня хочешь лишить его? Кажется так?

– Ты законченный осел! Катись на свой поезд, мистер Гарднер, пока я не всыпала тебе как следует!

– Если кто и заслуживает хорошей взбучки, так это ты, Аманда. И когда-нибудь ты ее получишь. Это я тебе обещаю. Однако сейчас не время для этого. – Он взглянул на часы и добавил едко: – Я уже и так потерял слишком много времени.

Гневно фыркнув, она повернулась к нему спиной и пошла прочь, забыв надеть туфли. Грэнт глядел ей вслед, качая головой и пытаясь понять, что же он сделал не так, в тот самый момент, когда им, казалось, было так хорошо.

Что-то, сверкнув на солнце, привлекло его внимание. И когда он нагнулся, то обнаружил в примятой траве ту самую ее счастливую монетку.

«До следующего раза, Аманда, моя ненаглядная, непредсказуемая мегера, – подумал он, опуская монету в карман. – Что ты предпримешь, чтобы вернуть ее?»