Текст книги "Поруганная честь"

13

– Трудно заниматься любовью, когда по заднице бегает взад-вперед бурундук. Мягко говоря, это отвлекает, – пожаловался Блейк со вздохом скорчил отчаянную гримасу. – Ты не можешь хотя бы на время угомонить этого маленького… Меган взглянула на Блейка и засмеялась, серые глаза замерцали словно звезды в тумане.

– что ты предлагаешь с ним сделать?

Блейк дьявольски усмехнулся:

– Сварить его в кипящем масле, содрать кожу и сделать из нее кошелек.

– Блейк!

– Ладно, – смилостивился он. – Зашей его в пустой мешок из-под муки, и пусть он прогрызает себе выход. Посади его в пустую кастрюлю и закрой крышкой. Что угодно! Лишь бы немного отдохнуть от него. Знаешь, это действует мне на нервы, я все время жду, что вот-вот коготки или зубы вопьются мне в самое чувствительное место.

Проказливая улыбка вспыхнула на ее лице.

– Пожалуй, я могла бы выдрессировать его, чтобы он нападал по моему сигналу, – лукаво предположила она.

– С тебя станется, верно, – согласился Блейк, насмешливо покачав головой. – С той самой минуты, как мы встретились, я ни разу не могу расслабиться.

– А кто виноват в этом? – огрызнулась Меган. – Ты конечно же. Если бы ты оказалась кроткой и нежной, как я рассчитывал, у меня было бы с тобой вдвое меньше хлопот.

– Это только доказывает, что неразумно слишком хорошо думать о человеке, которого совершенно не знаешь. – Ее улыбка была такой же древней, как у Евы, а его ответный поцелуй – древним, как само время.

– Что ты станешь делать, если тебе не удастся получить у Кирка назад ферму?

Они сидели в тени большого старого дуба. Меган устроилась между его коленей, положив голову ему на грудь.

Блейк вздохнул, отчасти от блаженства, отчасти в ответ на ее вопрос.

– Не знаю. Может, вернусь на рудник и еще раз попытаюсь найти жилу. – Он пожал плечами. – Я там давно не был. Этот старый рудник был отработан еще при моем деде. Когда он совсем истощился, Абуэло закрыл его.

– Ты веришь, что еще есть надежда найти золото?

– Да, но для этого потребуется скорее счастье, чем умение. Если оно там и есть, то наверняка спрятано глубоко под слоями породы.

– Поэтому больше никто не пытался его искать?

Блейк снова пожал плечами:

– И поэтому, и оттого, что больше никто не верит, что в этом давно заброшенном месте еще можно найти золото. Папа безжалостно высмеивал меня каждый раз, когда я заводил об этом разговор.

– А Кирк знает про рудник?

Меган почувствовала, как Блейк напрягся при упоминании имени Кирка.

– Знает, но не интересуется и никогда им не интересовался. Он всегда относился к этому, как к шутке, подобно всем остальным. Да он в любом случае не имеет к руднику отношения, поскольку дед, умирая, завещал его непосредственно мне, а не матери или отцу. Так что никто не может оспорить мое единоличное право на это место.

– А ты давно там был в последний раз?

– Около года назад. Немного поковырялся в разных местах, надеясь на удачу. Однако леди Удача отвернулась от меня с тех пор, как умер отец. Еще удивительно, как я уцелел, обшаривая старые штольни. Крепеж во многих местах прогнил. Там в самом деле небезопасно, а у меня нет средств, чтобы укрепить стены. Очень скоро я увидел бесплодность и опасность поисков и оставил эту затею, решив снова пытаться вернуть ферму. Фермерский труд намного безопасней, да и доходы стабильные. – Он усмехнулся. – Наверное, зря я морочу голову надеждами, что там еще есть золото, но понятно иногда помечтать. – А что ты будешь делать со своим богатом если все же обнаружишь золото? – поинтересовалась Меган. – Купишь себе новое ранчо? Начнешь все сначала?

Блейк покачал головой, небесно-синие глаза испытующе взглянули на нее.

– И позволю Кирку владеть тем, что по праву принадлежит мне? – тихо спросил он. – Забуду прошлое? Разве ты бы так поступила, моя сладкая Меган? Неужели бы ты позволила ограбить себя и подставила другую щеку, отплатила бы добром за коварный обман? Неужели ты не понимаешь, что дело не просто в ферме? Я должен очистить свое имя, имя матери, и даже отцовское. Мне больно даже думать о том, что хоть один человек на свете мог поверить в их ложь! Господи, Меган, настолько больно, что и передать тебе не могу! Они очернили мое доброе имя, имя матери, честь нашей семьи. Они украли больше чем материнское наследство; они украли мое право носить собственное имя.

Меган невыносимо было видеть страдание в его взоре. На глаза ей навернулись слезы, она обняла его за шею.

– Я верю только тебе, Блейк, – прошептала она, лаская его губы своими.

Он обхватил ее лицо ладонями и вгляделся ей в глаза:

– Правда, Меган? И ты говоришь мне это после всех неприятностей, которые тебе пришлось перенести по моей вине?

– Я верю тебе, – ласково повторила она, твердо встретив его пронзительный взгляд. А сердце молча добавило: «Я слишком тебя люблю, чтобы не верить тебе».

– Ты не представляешь, как это важно для меня, моя сладкая Меган, маленькая моя голубка. – Он еще крепче обнял ее, губы коснулись ее ласково и осторожно, будто крылышки мотылька.

Секунду спустя поцелуй превратился в беззвучный крик жажды, и Меган ответила ему таким, что желание целиком завладело ими, и под ветвистой сенью старого дуба влюбленные обрели блаженные минуты забвения в объятиях друг друга, в слиянии душ.

Это было время вне времени – их время, даже с неотвязными мыслями о ранчо и о Кирке. Их связали особые узы, не узы похитителя и пленницы и даже не просто любовные узы, а узы дружбы. Они делились друг с другом своими желаниями, мечтами, воспоминаниями о детстве, такими сокровенными надеждами и страхами, о которых не сказали бы никому другому.

И все-таки, даже при этой новой и драгоценной близости, никто не говорил о любви или о будущей совместной жизни. Тема эта казалась им запретной, не имеющей реальной почвы. Меган все еще думала о побеге, верила в то, что это лучший и единственный для нее выход, поскольку Блейк по-прежнему был нацелен на месть Кирку. Он не видел иного выхода для себя, кроме того, который уже избрал, и не мог ничего предложить Меган, если его планы рухнут, никакого благопристойного выхода из затруднительного положения, если Кирк согласится на его требования. Меган не могла принадлежать ему. Хоть оба и питали тайные надежды на серьезную взаимность, никто по-настоящему не верил, что это возможно.

– А однажды во втором классе я отрезал своими школьными ножницами косичку у Пегги Смит, – со смехом вспоминал Блейк.

– Да что ты! – ахнула с веселым ужасом Меган. Она могла себе представить, каким милым шалуном был он в том возрасте, как задорно сверкали его синие глаза. – Видно, ты слыл большим озорником.

– О да. Отец полосовал мне шкуру столько раз, что я со счета сбился, – признался он.

– И ты приносил лягушек в кармане и прятал и в учительский стол? – допытывалась она, желая представить себе юного Блейка. – Хуже. Однажды я три дня прятал очки мисс чплтон. Бедная женщина ходила слепая, как летучая мышь, и едва не сломала себе шею, пока наконец не нашла их.

– Потом, когда ты закончил школу, прекратились твои проделки?

– Как сказать. Более того, чем старше я становился, тем изобретательнее они были. И всегда находилась компания, готовая меня поддержать.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду. Когда меня отправили на Восток в пансион, как раз это мне там и понравилось. Правда, я ужасно скучала по родителям.

– Ты закончила пансион для юных леди? – удивился Блейк. Молодые девушки редко покидали дом, чтобы продолжать учебу в пансионе, если только родители их не были достаточно богатыми, а ведь Блейк считал, что родители Меган – люди среднего достатка. Она рассказывала ему, что они держат гостиницу в Абилине и, хотя неплохо зарабатывают на жизнь, в целом живут скромно.

– Да. По словам мамы, ей всегда хотелось, чтобы я росла настоящей леди. И хотя она прилагала массу усилий, все равно ей оказалось не под силу отучить меня от замашек сорванца. И она решила, что пансион мисс Абернети для юных леди как раз то, что нужно.

– И не ошиблась?

Меган насмешливо улыбнулась.

– Дурачок, как ты думаешь, где я научилась всяким красочным словечкам?

Блейк удивленно моргнул.

– Там? – недоверчиво спросил он. – А я-то думал, что ты набралась их от постояльцев гостиницы.

– Ох, я набралась там достаточно, чтобы внести свою лепту, когда оказалась в стенах пансиона, чтобы завоевать популярность среди остальных девочек, но больше всего набралась от остальных «юных леди» – моих школьных подруг.

– Милостивый Иисусе! – присвистнул Блейк качая головой. – Если у меня будет дочь, никогда не стану посылать ее в пансион.

За его бездумным заявлением последовало неловкое молчание: Меган и Блейк недовольно покосились друг на друга, потом отвели взгляд в сторону.

– Забудь про то, что я сказал, – наконец пробормотал Блейк. – Глупо с моей стороны.

– Это уж точно, – проворчала она и через несколько секунд ушла.

Блейк не пошел за ней в хижину, почувствовав что им обоим нужно собраться с мыслями и побыть в одиночестве.

Меган одевалась, если можно было это назвать одеванием, – весь ее гардероб состоял из истончившейся до прозрачности рубашки и нижней юбки. Блейк только что отправился за дровами для очага. Они лежали в поленнице за хижиной. Меган услышала его ругательства, заглушаемые грохотом падающих поленьев, и улыбнулась. Обычно именно она просыпалась в скверном расположении духа, но на сей раз утро неудачно началось у Блейка. Сколько времени он будет теперь складывать развалившиеся дрова? Может, все так и оставит, а соберет после завтрака? Наверное, лучше приготовить что-нибудь на скорую руку. Тут до нее донеслось несколько глухих ударов, сопровождавшихся ворчанием и стуком падающих поленьев. Резкий лай Лобо усилил какофонию шумов.

«Что же там такое? « – удивилась Меган. Брови ее нахмурились, когда она услышала конское ржание и топот. Она уже решила проверить сама, что там происходит, когда в хижину с сумасшедшим лаем ворвался Лобо. Он подбежал к ней, потянул за полу юбки и снова бросился к двери. Когда она замешкалась, сбитая с толку, ведь пес никогда заходил в дом без разрешения, он вернулся к ней, не схватил ее руку громадными челюстями и нетерпеливо потянул, не больно, но решительно, так что она не могла вырваться.

– Ладно, парень. Иду-иду!

Меган поспешила с волком за хижину, боясь даже предположить, что ей доведется там увидеть. Но представшая перед ней картина могла бы превзойти самые дикие фантазии: Блейк стоял, привалившись к задней стенке, а с рук его свисало безголовое туловище гремучей змеи.

Кровь текла из змеи, зрелище было жутким.

– Ох, Боже мой! Блейк, выброси эту гадость! -

Ее всю передернуло. – А я-то думала, что там за шум. А тут вот оно что! – Она бросила полный омерзения взгляд на змею. – Только зачем Лобо понадобилось тащить меня сюда? Я страсть как боюсь этих тварей. Слава Богу, ты убил ее! – Она бормотала что-то невнятное, парализованная диким, неизбывным страхом перед змеями.

– Эта проклятая тварь укусила меня, – прохрипел Блейк, глядя недоверчивыми глазами на змею. – Двадцать шесть лет я жил и работал тут, всегда помня о такой возможности, видя других укушенных, но сам еще никогда не попадался – до сегодняшнего дня! – Он резко засмеялся. – До сегодняшнего дня, – повторил он.

Глаза Меган расширились – она начала понимать смысл сказанного.

– Блейк?.. – вопросительно пискнула она, боясь ответа, неистово желая услышать, что это всего лишь неудачная шутка.

Глаза их встретились, и ей открылась ужасная правда.

– Постарайся не паниковать, Меган. Ты нужна мне.

Боязливым взором она окинула его долговязую фигуру, но нигде не нашла следов крови.

– Где? – еле слышно выдавила она.

– На спине. Не самое удобное место, туда мне не дотянуться. Ты должна мне помочь, Меган. Сможешь сделать это, милая?

Она медленно кивнула, только сейчас заметив как побледнело его лицо.

– Только скажи мне, что делать. Прежде я никогда не сталкивалась с такими случаями.

Выпустив змею из пальцев, отчего Меган снова всю передернуло, – Блейк медленно оттолкнулся от стенки хижины.

– Пошли в дом.

Помогая дойти ему до постели, Меган с ужасом обнаружила, что Блейк теряет силы прямо на ходу. Бледный как призрак, он страшно потел, и к тому времени, когда она посадила его на край кровати, совсем ослабел, а сердце едва не выскакивало из груди.

– Что мне нужно делать? – с тревогой спросила она.

– Помоги мне снять рубашку.

Руки Блейка тряслись так сильно, что она отстранила их и сама расстегнула пуговицы и стащила рукава. Превозмогая страх, она заставила себя осмотреть его спину и невольно ахнула, увидев две отчетливые ранки высоко на правом плече. Кожа вокруг них уже вспухла, покраснела и с каждым ударом сердца сочилась свежей кровью.

– Послушай, Меган. У меня уже все плывет в голове. Не знаю, сколько я еще смогу пробыть в сознании.

– Ох, Блейк! Боже мой! Только не это! Скажи прежде, что мне делать?

– … Сначала… нагрей воду и прокипяти тряпки для перевязки. – Он потряс головой, словно желая прийти в себя, и засмеялся, коротко и невесело. – Нет, сначала разведи огонь в очаге. Прости, но я так и не принес дров.

– Я принесу. Не беспокойся. Что потом? – У Меган были основания подозревать, что надо поскорей, пока он еще в состоянии говорить внятно, вытянуть из него остальные необходимые указания.

– Прокали лезвие самого острого ножа, какой только найдешь, – только не в воде, а на пламени. Так быстрей и надежней. – Дыхание становилось се более учащенным, голос слабел и все чаще прерывался. – У тебя нет каких-либо открытых ранок во рту или на губах? Или больных зубов?

– Какое это имеет отношение к делу, Блейк? Ты точно не бредишь?

– Онемели у меня плечо и рука, но не мозги.

По крайней мере пока что, – с трудом ответил он. Тебе придется крест-накрест разрезать места укусов. Если удастся выдавить руками достаточно яда тогда не придется его отсасывать. Если нет, тебе придется использовать свой рот, только если там нет ранок, а то яд проникнет в твое тело. – От его внимания не ускользнуло, как она невольно вздрогнула. – И Бога ради, не проглоти ничего! А когда все сделаешь, как следует очисти рот. Это очень важно. Ты ведь поняла, правда?

Она все поняла хорошо, даже слишком хорошо, – и то, насколько это опасно, и то, насколько быстро уплывает драгоценное время.

– Да! Да! Что-нибудь еще?

– Когда обработаешь рану, возьми свой любимый аалум. Он поможет вытащить оставшийся яд и уменьшит опухоль. Когда раны будут чистыми, сделай перевязку и оставь меня в покое. Не удивляйся, если у меня будет сильный жар. Мое тело должно победить яд.

– Это все? Ничего больше?

Блейк дрожал, перебарывая дурноту.

– Это все, что ты в состоянии сделать. Остальное за мной и за природой. – Слова его становились невнятными, глаза застилал туман.

Видя, что он уже готов сомлеть, Меган велела ему перевернуться на живот. – Оставайся со мной, Блейк. Постарайся как можно дольше не впадать в беспамятство. Я быстро. Клянусь, я быстро.

Меган понадобилось все мужество, чтобы приблизиться к дровам. Она с опаской перешагнула через мертвую змею и была благодарна Лобо, что он увязался за ней. Набрав охапку поленьев, она поспешила вернуться в хижину. Затем, на удивление быстро, разожгла огонь и вскипятила воду.

Когда она осторожно поднесла накаленный нож к ранкам на спине Блейка, он издал мучительный стон, и Меган едва не закричала вместе с ним. Только строгое предостережение Блейка не давало ей больно закусить губу. По своей беспомощности она причиняла ему лишние мучения и готова была обменяться с ним местами, лишь бы не делать ему больно. Еще тяжелей стало, когда она сжала пальцами мышцы вокруг ран, чтобы выдавить яд. Пот выступил у нее на лбу и побежал едкими ручейками в глаза, но это было ничто по сравнению с муками, которые терпел Блейк. Он покрылся испариной и весь трясся так сильно, что Меган едва удавалось держать руки на ране.

– Боюсь, что все это не слишком помогает, – сказала она ему, отнюдь не уверенная, что он ее слышит. – Всего сделанного мало.

Молча и страстно помолившись, она приникла губами к ранам, сначала к одной, затем к другой, и стала отсасывать изо всех сил кровь. Ей приходилось перебарывать в себе невольное желание сделать глоток и еще более сильные позывы к тошноте. С неимоверными усилиями она заставляла себя не думать о смертельном яде, а сосредоточиться только на своем занятии. Блейк был без сознания. К тому времени, когда раны оказались очищены и перевязаны, он лежал в жару, лицо его пылало.

Весь день и всю ночь Блейк боролся за свою жизнь. Меган не отходила от него, разве что для того, чтобы принести свежей воды из реки – ею она охлаждала его пылающее тело. Сознание его почти не прояснялось, в основном он метался, стонал и бормотал что-то бессвязное про ферму и Кирка, а порой и про Меган, но все обрывками фраз, которые невозможно было понять. Из этих бредовых выкриков она уяснила себе лишь одно: Блейк говорил ей правду насчет Кирка. Ведь ясно, что человек в таком состоянии не может выкрикивать придуманную прежде ложь!

На следующее утро, сразу после рассвета, жар

Блейка спал, и он погрузился в крепкий и здоровый сон, дыхание сделалось более ровным. Меган протерла его тело прохладной, освежающей водой последний раз. Затем легла рядом и забылась.

Однако по-настоящему так и не заснула. Усталый мозг не давал отдохнуть ослабевшему телу. В сознании вертелось одно слово, всплывало вновь и вновь: «Беги, беги, беги». Голова уже разрывалась В конце концов она перестала бороться с настойчивым требованием рассудка и открыла затуманенные глаза. Солнечный луч падал на постель, высвечивая изможденное от боли лицо Блейка, небритую щеку, черные густые ресницы и тонкий шрам вдоль левой скулы. Пальцы сами собой потянулись к нему и погладили маленький изъян на его чеканном лице. «Интересно, откуда у него шрам? « Она никогда не спрашивала об этом и вот теперь скорее всего никогда не узнает. С тяжким вздохом она осознала, что уже приняла решение. Сейчас, когда уже ясно, что Блейк останется жив, она убежит – прежде чем он проснется и попытается ее задержать.

Она осторожно слезла с кровати, стараясь не задеть его. Налила свежей воды в стакан и поставила поближе, чтобы он сумел дотянуться, когда проснется. Ей пришлось перебороть в себе желание приготовить ему что-нибудь легкое, но питательное, например бульон. Нельзя терять ни минуты. Он как-нибудь обойдется, тут и сомневаться нечего. Взяв с собой только фляжку, она вышла из хижины, бросив долгий последний взгляд на спящего возлюбленного мужчину, к которому привязалась всем сердцем.

Лобо вовсе не пытался ее остановить, когда она оседлала одну из лошадей. Громадный волк, кажется, хотел даже побежать за ней, но она строго прикрикнула на него и велела оставаться с Блейком, охранять его.

– Смотри, чтобы с ним ничего не случилось Лобо, – рыдая, сказала она. – Я люблю его так же, как и ты.

На этот раз Меган поехала вдоль той же еле заметной тропы, по которой Блейк привез ее в хижину Тропа была более короткой и безопасной, чем дорога вдоль реки, которую она выбрала в прошлый раз. Стоял полдень, и она уже почти спустилась с горы, как вдруг остановилась, не в силах ехать дальше. Всю дорогу сердце спорило с рассудком. Что, если у Блейка повторится жар? Что, если он проснется и, обнаружив ее бегство, попытается преследовать ее? Он слишком слаб, чтобы выжить после такой попытки. Что, если кто-то придет в хижину, пока он лежит без памяти? Кто-то недобрый? Что, если Лобо не сможет его защитить? Что, если Лобо бросился за нею следом, вместо того чтобы оставаться с Блейком? Что, если Блейк слишком слаб, чтобы позаботиться о себе, когда проснется? Что, если он будет умирать в этой заброшенной хижине, совсем один, и все потому, что она сбежала от него в то самое время, когда он больше всего в ней нуждается?

Горькие рыдания вырвались у нее из груди, она повернула лошадь и поскакала назад, к Блейку. Уже давно село солнце, когда она наконец-то въехала на поляну, приветствуемая радостным лаем Лобо. Утерев слезы радости, она с облегчением вздохнула. Все-таки ей удалось добраться до хижины, ведь она уже было думала, что заблудилась в темноте. Не обращая внимания на онемевшие мышцы и ноющую спину, она бросилась в хижину… и застыла перед дулом нацеленного на нее пистолета. В растерянности стояла она, не зная, какой прием ее ждет.

Блейк медленно опустил оружие; рука у него заметно дрожала.

– Я думал, что ты уехала, – произнес он слабым голосом.

Меган неуверенно подошла к кровати, прикусив от волнения губу.

– Я это и сделала, – призналась она шепотом.

Синие глаза сурово сощурились.

– Почему ты вернулась?

Слезы хлынули у нее из глаз, сметая последние остатки гордости.

– Потому что я люблю тебя, Блейк. Люблю тебя больше, чем свою свободу, больше, чем свою жизнь. Я… я пыталась перебороть себя, но бесполезно С сердцем не поспоришь. – Упав на колени возле кровати, она уткнулась лицом в тонкий матрас и зарыдала.

Дрожащей рукой он погладил ее спутанные волосы.

– Я понимаю, Меган. Я сам проиграл ту же битву с самим собой, – признался он хриплым, срывающимся голосом. – Я люблю тебя тоже, querida. Вопреки здравому смыслу, вопреки своим принципам, и совершенно не знаю, что мне с этим поделать.

Нерешительная улыбка светилась в ее глазах, когда она подняла голову.

– Правда? – переспросила она. Он кивнул в ответ, и у нее вырвался вздох облегчения. Но тут же радость ее была омрачена мыслью о серьезности их положения. – И что же нам теперь делать?

– Что-нибудь придумаем, моя маленькая голубка, mi paloma pequena. Вместе мы найдем выход, – ласково пообещал он. – Ты только скажи, что не бросишь меня.

– Я скорее умру, чем уйду от тебя еще раз, Блейк. Это хуже, чем смерть, – оказаться с тобой в разлуке.