Текст книги "Поруганная честь"

26

Они нашли золото, которое, по общему мнению, найти здесь было нельзя. Меган готова была зарыдать от иронии судьбы. Их окружает богатство, какого многие люди не видели никогда в жизни, а им, заживо погребенным в темных недрах рудника, какой от него прок? Ей пришли на ум египетские фараоны, которых хоронили в пирамидах вместе с их несметными сокровищами. Может, это тоже их склеп, ее и Блейка? Неужели они так и останутся здесь и их никогда не найдут? Либо через много лет обнаружат кучку пыльных костей в золотой могиле?

Эти мысли не оставляли ее в те долгие часы, когда Блейк лежал в беспамятстве. После утомительного пути до золотой комнаты оба слишком устали, чтобы без отдыха двигаться дальше. И решили ненадолго здесь задержаться. Оба заснули, хоть и беспокойным сном. Чтобы сберечь скудный запас свечей, пришлось погасить горевшую, и покров абсолютной темноты, который сразу же окутал их, снова ужаснул Меган. Если они выберутся отсюда живыми, она никогда в жизни не войдет в комнату без окон. Будет наслаждаться светом солнца, пусть и палящего, и считать себя самым счастливым человеком на свете, если темную ночь будут освещать звезды и луна.

Проснувшись, она почувствовала жар, несмотря на прохладу рудника. И вскоре обнаружила, что источником жара был мужчина, крепко ее обнимавший. Блейк весь пылал и в то же время дрожал в ознобе и прижимался к ней, пытаясь согреться. Пошарив в темноте, она нашла переметную суму и достала оттуда одну из драгоценных свечей. Блейк застонал во сне, когда она шарила в его карманах в поисках спичек. При свете свечи, осторожно развязав рану, она, к своему облегчению, обнаружила, что та не красней чем раньше. Следов заражения не было тоже, как и грозных красных полос, веером разбегающихся от пулевого отверстия.

Меган молилась так, как никогда в жизни. Она истратила немалую часть драгоценной воды, чтобы охладить его горячий лоб. Блейк метался, стонал, беспрерывно ворочался на жесткой, сырой земле. Никогда еще она так не мечтала об одеяле! В отчаянии вытащила все, что могла найти, из сумок, и расстелила на земле вместе со своей верхней одеждой. Потом завернула во все это Блейка, чтобы оградить его от сырости. Оставшись в сорочке и панталонах, легла сверху, согревая его своим телом. Не так много, но больше ей ничего не удалось придумать.

Он метался. Бредил. Изо всех сил старался сбросить ее с себя. Что-то бормотал в забытьи. Все время она укрывала его собой и молилась, ее слезы смешивались с его испариной. Чего только не обещала Богу, если он спасает их жизни!

«Я не хочу умирать в этой тьме! – жалобно взывала она к Всевышнему. – Я хочу жить и держать на руках своего ребенка! Прошу тебя, Господь, не дай умереть Блейку! Прошу! «

Ей мерещилась жуткая картина: она останется здесь рядом с мертвым мужем и будет сама медленно умирать от истощения, в темноте, потому что свечи скоро сгорят. Через много лет найдут их тела. Поймут ли те люди, что она была беременной? Будут ли внутри ее скелета лежать крошечные косточки? Да и есть ли они сейчас у ее не рожденного ребенка?

Меган уже сама бредила, когда Блейк наконец очнулся от своего забытья. Жар у него чуть-чуть спал, и он проснулся с ясным рассудком.

– Нам надо выбираться отсюда, – пробормотал он, обнаружив, как сильно заболел. – И сделать это поскорей, пока у меня ясная голова.

Спорить с ним она не могла, хотя сомневалась, что у него хватит надолго сил. Ведь он потерял много крови, да и лихорадка истрепала его до предела.

И вот они снова начали обследовать туннели, один за другим, тратя последние свечи. В одном месте пришлось переходить вброд через широкий ручей с чернильной водой. Он оказался слишком глубоким для Меган, и Блейк, посадив ее на спину, побрел по воде, а она держала свечу над их головами и молилась, чтобы у него хватило сил перенести ее на другой берег. В другой раз Меган опустила глаза и увидела, как по ее юбке ползет громадный мохнатый тарантул. У нее замерло сердце при виде смертельно опасной твари, и просто удивительно, как от ее крика не обрушился потолок штольни. Блейк не стал ее бранить. Он спокойно стряхнул гигантского паука и раздавил его ногой. Как-то они услышали и увидели гнездо гремучих змей. Меган от такого зрелища едва не сомлела. Они осторожно обошли его стороной и поспешили дальше.

Спас их в конце концов Проныра. Они зажгли последнюю свечу, и она уже сгорела до половины. Положение становилось отчаянным. Меган боялась, что Блейк вот-вот рухнет. Она почти все время вела его, а он ковылял, опираясь на ее плечо, сберегая убывающие силы. И они уже были готовы сдаться и смириться с поражением, как вдруг Проныра громко застрекотал и стал метаться в возбуждении вокруг Меган так, что она едва не наступила на него. Увернувшись от ее ног, зверек побежал вперед и исчез в боковом штреке, который, казалось, был слишком узок, чтобы по нему можно было пройти.

Они уже миновали этот штрек, когда бурундук выскочил оттуда и сердито затарахтел.

– Что с ним такое, как ты думаешь? – слабым голосом спросил Меган. – Он так странно себя ведет.

Блейк оглянулся воспаленными глазами:

– Не знаю, Меган. Я слишком устал.

– Ну мы не можем бросить его. Сколько он уже с нами вместе!

Она вернулась к проходу, в котором исчез бурундук, и вгляделась в темноту. Внезапно ей почудилось на лице теплое дуновение. Воздух, поступавший оттуда, был свежее, чем тот. к которому они уже привыкли.

– Блейк! Свечу! Быстро!

Когда Блейк подошел к тому месту, где стояла Меган, пламя свечи замигало.

– Ты видишь?! – воскликнула она. – Чувствуешь?!

Он поражение взглянул на нее:

– Свежий воздух! Меган, это свежий воздух! Видно, где-то близко выход.

Они вошли в маленький коридор. Кое-где он был настолько узок, что они едва протискивались. Блейку пришлось снять ремень с кобурой и нести в руках, а Меган временами передавала ему переметные сумы, а потом забирала с другой стороны.

И когда последняя свеча замигала и погасла, они увидели в отдалении дневной свет. У Меган закружилась от надежды голова и забилось сердце. Отверстие, когда они добрались до него, оказалось до невозможности маленьким, около фута в диаметре. Оно находилось над головой Блейка, и они увидели лишь голубое небо, манившее их к себе. Снаружи, Убеждая их вылезать, сидел Проныра.

Они не имели представления, что находится за дырой. Могла быть твердая земля, а мог быть отвесный обрыв. Как бы то ни было, они решили попытать счастья. Ложем винтовки Блейк расширил отверстие, осторожно и медленно, пока края его не сделались достаточно широкими, чтобы можно было протиснуться. Затем он подсадил Меган.

– Что ты видишь? – с надеждой спросил он.

– Я вижу твердую, обласканную солнцем землю! – с восторгом воскликнула она. – Ох, Блейк! Тут так красиво, что просто не верится!

Он подтолкнул ее, помогая выбраться, затем, медленно и с трудом подтянулся сам, а выкарабкавшись, без сил рухнул на землю. Дыхание у него было затрудненным, она видела, что его мучает боль, но все-таки они оба были живы и лежали под ярким солнцем, наконец-то освободившись от страха сгинуть в черной тьме.

Они позволили себе краткий отдых. Меган вновь осмотрела его плечо и промыла последней водой, которая у них оставалась, после чего перевязала как могла. От напряжения рана снова начала кровоточить. Радоваться пока было рано. Предстояло еще добраться до города и найти помощь. Блейк больше не мог обходиться без врача. Рану требовалось как следует обработать.

Насколько мог определить Блейк, они находились на дальнем от входа в рудник склоне. Придется обойти гору, чтобы попасть на дорогу в город. И сделать это нужно осторожно, ведь у входа в рудник их могут поджидать Кирк с дружками. Скорее всего, они давно уже уехали, если остались в живых. Ведь они наверняка уверены, что Блейк и Меган либо убиты, либо погребены заживо, но осторожность не помешает.

При помощи Меган Блейк снова надел ремень с кобурой, и они двинулись в путь. Местами идти было нелегко, но после того, что они пережили в недрах горы, их ничто не пугало. Медленно, но верно, огибали они гору, постепенно опускаясь вниз.

Блейк пытался опираться на винтовку, но проку от этого было мало, и Меган продолжала за него тревожиться.

– Если я упаду без сознания и ты не сможешь привести меня в чувство, – сказал он ей, утирая пот со лба здоровой рукой, – иди дальше без меня. Возьми винтовку, чтобы в случае чего защититься, а как можно быстрей отправляйся за помощью.

Она согласилась лишь потому, что он настаивал, хоть и сомневалась, что сумеет бросить его тут одного, без всякой защиты.

Должно быть, они проделали уже половину дороги до входа в рудник. Блейк отстал от нее на несколько шагов, а она спускалась по крутому и извилистому склону. Дойдя до низа, она уже собиралась позвать Блейка, как вдруг кто-то схватил ее сзади.

Ее крик потряс окружающие холмы, заставив Блейка встрепенуться. Кровь застыла у него в жилах. Кирк стоял сзади Меган и прикрывался ею, как щитом. Злобная усмешка скривила его губы, превратив красивое лицо в дьявольскую маску. У виска Меган он держал пистолет.

– Бросай оружие, или я убью ее на месте! – высокомерно потребовал он.

Несмотря на страх, Меган храбро крикнула:

– Не делай этого, Блейк! Тогда он убьет нас обоих!

Ствол пистолета еще сильнее уперся в ее висок.

– Ну, Монтгомери!

Блейк бросил винтовку, и она со стуком полетела вниз, туда, где стояли Кирк и Меган. Капли пота выступили у него на лбу, и не только из-за болезни.

Теперь кольт. Просто и ясно. Вытащи его из кобуры левой рукой. Одними кончиками пальцев.

Блейк коротко и невесело засмеялся:

Прости, Кирк, но это невозможно. Видишь ли, ты попал мне в плечо, я не могу двигать левой рукой.

Кирк снова надменно захохотал:

– Тогда сделай это правой, но будь осторожен, кузен. От этого зависит жизнь Меган.

Блейк медленно потянулся к револьверу, его пальцы заметно дрожали как от слабости, так и от страха за жизнь Меган. Он знал, что вместе с оружием сейчас лишится последнего шанса остаться в живых. Но что ему оставалось? Он не мог стрелять в Кирка, когда тот загораживался Меган. А так по крайней мере оставалась надежда, что негодяй сохранит жизнь Меган, что Джейк или кто-то еще смогут спасти ее от подлого кузена. И в этот момент Блейк по какому-то наитию понял, что кузен сошел с ума.

Волна слабости накатила на него, но Блейк превозмог ее усилием воли. Оттягивая насколько возможно неминуемое, он спросил:

– Мне просто любопытно, где твои дружки? Как-то не похоже на тебя, чтобы ты делал грязную работу своими руками.

– Им не повезло! – усмехнулся Кирк. – Все погибли при обвале. Я единственный вовремя сбежал, не считая вас двоих, естественно. Правда, добрый шериф и так был не жилец на этом свете. Слишком нервничал, чтобы ему можно было доверять. А другие были просто наемниками, их заменить несложно.

Пальцы Блейка уже почти дотронулись до рукоятки кольта, когда Меган завизжала и стала вырываться из рук Кирка. Нога ее поскользнулась на рыхлом гравии, она потеряла равновесие и начала падать вниз, увлекая за собой Кирка. Ему ничего не оставалось, как отпустить ее, чтобы не упасть самому.

В эту долю секунды, когда Кирк стоял не слишком устойчиво, когда его револьвер повернулся от Меган к Блейку, Блейк вытащил свой кольт и выстрелил. Целую вечность ему казалось, что он промахнулся, хотя, как ему это удалось на таком расстоянии, просто не понимал. Кирк стоял, тупо уставившись на него. Рефлекс, и только он, заставил его взвести курок. Затем, все с тем же недоверчивым лицом, Кирк упал навзничь.

Поглядывая одним глазом на кузена, без особой уверенности, что тот умер, Блейк отыскал взглядом Меган. Она лежала, согнувшись в десяти футах от Кирка, не сводя с того серых глаз; курок винтовки в ее руках был взведен и готов к выстрелу.

– Он мертв?

– Ты цела?

Они заговорили одновременно.

Блейк слабо улыбнулся.

– Оставайся на месте, пока я не погляжу.

Он буквально подполз к тому месту, где лежал Кирк. Но враг был и вправду мертв. Больше им можно не опасаться его подлости.

Меган добралась до Блейка. Они бесконечно долго сидели, обнявшись, радуясь в который раз, что живы. После стольких испытаний и рискованных ситуаций они уже привыкли к ощущению опасности – слишком привыкли. Теперь появилась надежда, что без Кирка в их жизни наступит покой. Что касается Меган, то ни о чем она сейчас так не мечтала, как об обыкновенной скуке.

Доктор с каждой минутой становился все более необходим Блейку, и они отправились дальше. Неподалеку от входа в рудник их повстречал Джейк. Никогда еще Меган так не радовалась при виде ганфайтера. Да и на его лице расплылась широкая ухмылка.

– Как приятно вас видеть! – радостно воскликнул он. – А мы уж думали, что вы погибли.

– Едва не погибли, – отозвался Блейк.

Если мы не попадем срочно к доктору, ты еще можешь и погибнуть. Он ранен, Джейк, и потерял много крови.

– Ладно, Меган, не суетись. – С этими словами Блейк свалился в обморок.

Меган снова едва не впала в истерику, пока Джейк не заверил ее, что Блейк просто потерял сознание. Взвалив друга на широкие плечи, он нес его остаток пути с горы. У входа в рудник их встретили Мак Хштинс, отец Меган и несколько других мужчин, которых Меган не знала. Одним из них был территориальный судебный исполнитель. Рядом бешено лаял и прыгал Лобо.

Поцеловав обрадованного отца, Меган встала на колени и обняла волка за шею, слезы текли по ее грязному лицу.

– Ах, Лобо, мы думали, что ты попал под обвал.

– Он и попал. Мы рыли землю много часов, чтобы добраться до вас. Нашли шерифа, но он не выжил. Те двое тоже. Как остался в живых зверь, просто не понимаю!

– Мы так и не нашли Хардести, – нахмурившись сказал отец.

– Он на той стороне холма. – И Меган принялась объяснять, что случилось.

– Я рад, что он мертв, – ответил Эван. Мак подтвердил:

– Получил по заслугам.

Меган не стала объяснять подробно всю историю их злоключений в руднике, отложив на более поздний срок. Не сказала и о найденном золоте. Это дело Блейка – когда он сочтет нужным.

Блейка отвезли в город, где старый док Шедли обработал ему плечо, кудахча о том, что давно удалился бы на покой, если бы не Блейк его бесчисленные травмы. От него-то Меган и узнала, как Блейк заработал шрам на щеке.

– Конечно же воображал перед девочками, – проворковал старый врач, довольный возможностью рассказать эту историю жене Блейка. – Помнится, было ему лет двенадцать. Он учился жонглировать яблоками, но этого ему было мало. Не интересно! И вот, перед церковным пикником, он решил похвастаться своим новообретеным умением жонглировать ножами. – Меган бросила взгляд на Блейка и удивилась, что он покраснел. – Догадываетесь, что произошло? – продолжал док. – Один из ножей вонзился ему прямо в лицо. Хорошо еще, что не угодил в глаз. Семнадцать швов я наложил ему, а когда вернулся на пикник, там уже все было съедено. Я за это до сих пор не могу простить озорника.

Потом настал черед вспыхнуть от смущения Меган, когда Блейк со счастливой улыбкой объявил, что в конце зимы или в начале весны они ждут ребенка.

– Мы надеемся на вашу помощь, док, – сказал он.

– Буду рад, сынок, – ответил доктор, – поскольку надеюсь, что ты не заставишь меня больше пропустить пикник, ведь в это время года их не бывает.

Через несколько недель Меган успокоилась и теперь наслаждалась теплом семейного очага. Блейк тоже был доволен тем, как повернулись события. Рана полностью зажила, он вернулся на ранчо, и они с Меган стали обустраиваться в доме, пока от Опал и Кирка не осталось и следа. Блейк был рад. Ему не хотелось, чтобы жену тревожили неприятные воспоминания.

Когда док Шедли латал рану Блейка, судебный исполнитель отвез тело Кирка на ранчо. Он сообщил это известие Опал как мог тактичней, но удар смягчить не удалось, ведь она потеряла единственного сына. А через два дня состоялся суд, и Блейк наконец-то смог потребовать назад свою землю. Он был рад, что они вдвоем с судебным исполнителем поехали сообщить Опал о лишении ее прав на ферму.

Когда они прибыли на место, ранчо казалось орошенным. Никого из работников не было видно, ни повара, ни горничной. Даже все наемные стрелки уехали. И вскоре они узнали причину.

В доме стояла зловещая тишина, когда они вошли, не получив ответа на свой стук. Как всегда, везде было чисто и опрятно. Пока они ходили из комнаты в комнату, окликая Опал и получая в ответ только тишину, по спине Блейка поползли мурашки. Ее нашли в спальне: закинув веревку на балку, она повесилась.

Опал похоронили в тот же день на семейном кладбище рядом с Кирком. Позже Блейк узнал от одного из старых работников, что она рассчитала всех, не желая даже, чтобы они остались и помогли ей похоронить сына. Люди всегда подозревали, что она сумасшедшая, и, едва получив плату, все поскорей разъехались. Этим и объяснялось, почему ничего в доме не было украдено. Никто не догадывался, что Опал повесилась, пока Блейк и судебный исполнитель не нашли ее тело.

Блейк был рад, что Меган избавлена от тяжелого зрелища. Он распорядился все вытащить из этой комнаты и сжечь, прежде чем Меган прибудет на ранчо. Так же он поступил и с хозяйской спальней, которую занимал Кирк, поскольку не мог видеть вещи кузена в комнате, которая была когда-то опочивальней отца и матери.

Теперь ферма целиком принадлежала им. Меган уже кое-что в доме переменила по-своему, повсюду была видна ее рука. Блейк нанял многих из прежних работников, верных ему и его отцу. Джейк согласился немного пожить у них и помочь наладить на ферме хозяйство. Совсем недавно Блейк вновь открыл старый рудник, и богатства маленькой золотой комнаты полились рекой. Наконец-то жизнь наладилась, а будущее казалось безоблачным и ясным.

Судья был весьма любезен. Располагая убедительными документами, он без возражений вернул ранчо законному владельцу. И не успел еще закончиться день, как весь Тусон узнал про обман Хардести и про то, что Блейк был родным сыном Марка Монтгомери. Камнем преткновения стало участие Блейка в ограблении почтовой кареты

Впрочем, услышав показания свидетелей о том, что Клейк не причинил сам лично никому вреда и ничего взял себе из награбленного, кроме Меган, а также учитывая тот факт, что Меган добровольно стала го женой, судья смягчился. В пользу Блейка говорило и то, что, несмотря на репутацию ганфайтера, он не обвинялся в других преступлениях, совершенных на территории Аризоны. Более того, нередко даже помогал представителям закона.

Как только Меган поселилась в своем новом доме, отец с матерью и Минди отправились на дилижансе в Абилин. Они и так отсутствовали слишком долго, и Эван беспокоился, как там без них идут дела в гостинице. Они обещали приехать на следующее лето, после рождения первого внука. Тем временем Блейк и Меган отправили письмо в Санта-Фе, приглашая Tia Хосефу погостить у них. Оба решили, что старая одинокая леди могла бы жить у них столько, сколько ей захочется. Меган даже обещала выучить ради нее испанский язык.

Блейк не забыл про свое обещание купить Меган обручальное кольцо и как-то вечером преподнес его жене. На нем были красиво выгравированы два сплетенных сердца, а по бокам – их инициалы. Замечательней кольца Меган не видела за всю свою жизнь и была тем более тронута, когда он сказал ей, что сделано оно из первого металла, добытого в их золотой комнате.

И вот несколько часов спустя они готовились лечь спать в преобразившейся хозяйской спальне. Меган сидела перед трюмо и расчесывала волосы, когда свет от лампы заиграл на ее обручальном кольце.

– Ах, Блейк! – счастливым голосом воскликнула она, и свет любви в ее глазах засиял ярче золота. – До чего красивое кольцо! И наши жизни! просто не верится, что наши мечты сбылись.

Он подошел к ней, нагнулся и обнял. Его ладони лежали на чуть выпуклом животе, ощущая сквозь ткань тепло маленького чрева, в котором рос его ребенок.

– Это ты у меня красивая, – произнес он, лаская губами ее – шелковистую шею. – Ты моя драгоценная голубка, моя бесценная женушка, самое дорогое в моей жизни.

Она встала и пылко бросилась в его объятия, губы их слились в долгом и неспешном поцелуе который из нежной ласки превратился в пламенное желание. Медленно, как во сне, он раздел ее и себя. Одна за другой одежды падали на пол, и вот уже одна плоть встретилась с другой. Сильные, шершавые ладони ласкали ее жаждущее тело нежными как шелк прикосновениями, а ее руки касались его кожи легче пуха. Время остановило свой бег, когда они медленно мучили друг друга руками, губами, языками.

Пламя ослепило его, когда он припал губами к ее груди и стал ласкать затвердевший бутон гибким языком.

– Люби меня, Блейк! Люби меня!

– Всегда, querida. Всегда буду тебя любить, – с нежностью обещал он, и синие сапфиры его глаз сияли любовью. Он быстро положил ее на постель и лег рядом, и снова его губы накрыли ее рот в поцелуе, от которого у нее закружилась голова, а в венах забурлила кровь. Жадные пальцы находили ее чувствительные места, разжигая страсть, ласкали их поочередно в сладкой, томной муке. Потом тем же путем прошелся его рот, язык добавил огня в ее кровь.

Меган металась под ним с помутившимся от желания рассудком, ее руки тянулись к нему, желая вернуть в такой же мере наслаждение мужчине, который стал для нее дороже жизни. Зубы дразнили мочку его уха, язычок ласково касался тугих завитков, заставляя Блейка дрожать. Ее губы нашли отзывчивую точку на его широком плече и стали целовать ее, наслаждаясь соленым привкусом кожи, ее мускусным ароматом.

А потом мужские губы приникли к сердцевине ее желания, и она застонала нежным женским стоном, от которого Блейк обезумел. Крепко обхватив ягодицы большими ладонями, он ласкал ее языком, пробуя сладкий мед. Пальцы Меган погрузились в его черные волосы, прижимали его голову. Не обращая внимания на ее мольбы, он довел ее до пика наслаждения, упиваясь бурными, сотрясавшими ее спазмами удовольствия. Не успела затихнуть дрожь, как он соединил с ней свое тело, чувствуя, как она напрягается и с жадной радостью затягивает его к себе в шелковые недра.

Медленно, осторожно накалял он огонь их страсти до ослепительной как молния вспышки, его тело двигалось на ней в извечном ритме любви, пока они не взлетели вместе в царство экстаза. Золотые язычки пламени заплясали вокруг, внутри них, сплавляя воедино их сердца и души – прочно, неразделимо, навеки – в вечное золото их любви.