Текст книги "Магия страсти"

Глава 49

– Как только ты спасешь маленького мальчика, земной чародей, который стоит рядом с нами, заплатит тебе свой долг, – торжественно объявил Саримунд.

– Прекрасно, – кивнул Николас. – Я готов понять, что здесь, в этой чужой земле, я маленький мальчик и одновременно принц. Розалинда спасет мальчика и, следовательно, меня. Скажи, Саримунд, ты был моим отцом триста лет назад, когда все это началось? Ты тоже Вейл?

– Мой род древний и благородный, возможно, более могущественный, чем у вас обоих, – рассмеялся чародей. – Твой отец – граф Маунтджой, потомок капитана Джареда Вейла. Ты чистокровный англичанин. Ты пришел в Пейл, как было предназначено судьбой. Времени почти не остается. И тебе пора действовать.

– А Николас будет жить, когда заплатит свой долг? Саримунд долго молчал, прежде чем поднять голову и взглянуть на луны.

– Как-то Таранис сказал во сне, что если я каким-то образом вмешаюсь в расклад судьбы, мои чары потеряют силы, и тогда обязательно жди катастрофы и краха. Я стал допытываться, почему не может вмешаться он. В конце концов, Таранис – божество, которое к тому же живет в Пейле. Но он спел мне: «Не лезу я, в дела колдуний и чародеев. Взамен они нос не суют в дела драконов. Вот и не стал за происходящим следить, а значит, и не знаю ничего».

Розалинда в гневе схватила Саримунда за воротник и стала трясти.

– Черт возьми, чародей, твои уклончивые объяснения нас не устраивают!

В прекрасных глазах Саримунда блеснуло нечто вроде гордости.

– Большего я сделать не могу. Если бы ты только явилась в Пейл, когда я выбрал тебя, прелестное дитя, исполненное магического света, все прошло бы так, как я и предвидел. И Джаред Вейл сумел бы защитить тебя. Но оказалось, что до твоего явления еще далеко. Я надеялся, что Таранис все же вмешается и ускорит бег времени. Иногда ему становится скучно, и он забавляется тем, что устраивает очередной переполох.

Розалинда снова принялась трясти Саримунда, изнемогая от желания поколотить чародея.

– Слушай меня! Я не желаю, чтобы Николас оказался в опасности, понятно?!

– Поскольку ты вопишь во все горло, – ухмыльнулся Николас, – он, несомненно, тебя слышит.

Он шагнул к чародею и без всякого выражения спросил:

– Ты уверен, что я умру, так?

– Говорю же, не знаю. Теперь, когда я увидел тебя, господин, стало ясно, что ты грозный враг и тебя не так легко уничтожить. Но ты не умеешь пользоваться своими силами. Потому что не желаешь признать собственную магию. Ты должен позволить себе верить, что здесь ты станешь сильнее, сильнее, чем три кроваво-красных луны. Ты будешь непобедим. Здесь, в Пейле, магия ощущается в самом воздухе. И ничто не будет помехой твоим способностям… если ты только дашь волю своей магии.

– Скажи, что означают слова песни, которую я запела, когда впервые начала говорить? – неожиданно спросила Розалинда. – «Смерть его и смертный грех ее со мной навек». Кто они? И что это означает?

– Он – это принц Иган, который вполне может погибнуть, если ты не вмешаешься. А смертный грех совершит Эпона, которая убьет принца, если ты не помешаешь. Это я внушил тебе эти слова, чтобы они всегда были с тобой. Чтобы ты смогла понять.

– Но я не понимала.

– Возможно, смысл моих стихов оказался слишком для тебя тонок, но какая разница? Ты все равно здесь. А, смотрите, вот и Таранис, вождь драконов Саллас-Понда. Теперь слушайте внимательно: Таранис поддерживает крайне хрупкое равновесие между силами Пейла, и много лет назад приснился мне, чтобы сообщить об опасности.

– Мне скучно говорить обычными словами, – пропел Таранис. – Сам воздух замирает, когда простое слово с губ сорвется. Недаром пение дает нам к жизни интерес и облегчает скуку. Я вместе с Саримундом долго ждал вас. Добро пожаловать, о, Изабелла!

Смех, глубокий раскатистый смех вырвался откуда-то изнутри.

– Идите с ним, – велел Саримунд. – Таранис доволен, зная, что скоро все закончится. Самого меня изводит нетерпение. Что же будет? Но повторяю, идите с ним. Будьте осторожны, никому не доверяйте, и не забывай, Изабелла: никакое зло не может тебя коснуться.

Едва успев договорить, он исчез. Николас даже не удивился. Здесь, в Пейле, он тоже способен на такое. Здесь, в Пейле, он способен на все.

Он вдруг сказал, обращаясь к тому месту, где только что стоял Саримунд:

– Капитан Джаред сейчас в Уайверли-Чейз.

В ответ раздался едва слышный голос Саримунда:

– Каким великим человеком он был! И так жалел, что не ему суждено выплатить долг! Но этому не дано было случиться: время шло, и сны передавались всем первенцам рода Вейлов. Шли годы, и каждый ждал нужного времени. Когда вы двое, наконец, соединились, капитан захотел вас увидеть, узнать, что вы намереваетесь делать. Он твердит, что вы победите. Но его магия сейчас также слаба, как колеблющийся на ветру огонек свечи. Увы, он даже не способен петь как раньше.

Великий дракон склонил голову и запел высоким сладостным голосом:

– Мой сын хотел бы сжечь живьем вас, господин, но проглотил огонь свой, ибо запретно пламя изрыгать, пока не станешь совершеннолетним, а наказанье таково, что, будь ты хоть драконом, задумаешься, прежде чем законы нарушать. Рад я, что сумел сдержаться он. К несчастью, мать его считает, что это было бы забавным. Мне трудно усмирить ее: уж очень вспыльчива она. А я вот – бог. И обладаю знанием, которого нет у других божеств или драконов. Видения мои способны ослепить любого. Известно мне, что было и что будет. Я был, я есть, всегда я буду. А теперь – вперед.

Николас саркастически усмехнулся:

– Знаешь, что было и что будет? Хотелось бы мне взять несколько уроков вашего языка.

Глаза Тараниса бешено завертелись. Земля задрожала.

– Возможно, сначала тебе следует научиться петь!

– Он прав, Таранис, – вступилась Розалинда. – Когда все закончится, ты дашь нам свои наставления. Но что нам делать сейчас?

Таранис приземлился рядом с ними и запел:

– Устройтесь между великолепием моих чешуек и держитесь крепче!

Розалинда и Николас беспрекословно подчинились, и дракон взмыл в ночное небо.

– Взгляни на эти реки и озера, похожие на вены на руках, – прошептала Розалинда, обняв Николаса за талию.

Под ними плыла обширная долина, тянулись к небу зубчатые пики горы Оливан. На вершине самого высокого стояла крепость Блад-Рок. Николас отчетливо представил, сколько горя, страдания, греха таится в этих стенах. Сколько боли и плача…

Таранис поднялся выше, и их лица стали влажными: сейчас они летели через фиолетовые облака, легкие и дымчатые, как предрассветные сны.

– Саримунд писал, что ты, Таранис, – кельтский бог грома! – крикнул Николас. – Римляне считали Тараниса богом, которому приносились человеческие жертвы. Ты действительно тот самый Таранис?

– Все связано, – пропел Таранис. – Все связано, и в этом королевстве, и в остальных. Есть грех, есть поклонение, добро и зло, единство и разлад. И древним кельтам все было известно, как теперь и нам. И на земле, и в Пейле. А вот римляне… совсем иными были.

Розалинда подняла глаза к небу, но промолчала.

– Смотри, – прошептала она Николасу, – сколько животных на равнине. А вот и стадо тайберов.

– Тайберы верят, – пропел Таранис, – что мясо красных лазисов каким-то образом возвысит их над остальными созданиями в Пейле. Но лазис красный не зря умом кичится. Вам видеть бы Бифроста, когда он мечет огненные копья в ямы, которые им вырыты! Хоть в этом он находит утешенье, похоронив несчастную подругу.

– Но у Бифроста копыта, а не руки. Как же он может рыть яму или швырять огненные копья? – удивилась Розалинда.

– Существованье в вашем скучном мире никак не даст простора воображенью вашему, – пропел Таранис, подлетая к крепости. – Ну вот, отвлек я вас, забыть заставил то, что впереди таится. Недаром бесконечные тревоги, убить, способны силу волшебства. Теперь же время настает подумать и припомнить. Недаром Саримунд сказал: быть осторожными, не верить никому. Ах, какое же отчаянье владеет мной! Пусть я бог, но грядущее скрыто в тумане густом!

В следующую минуту Таранис приземлился на широкой плоской площадке наверху самой высокой башни Блад-Рока, черной каменной крепости, при виде которой кровь замерзла в жилах. По черному камню струились алые потоки, тонкие, как реки, пересекающие землю у подножия. Тяжелые густые капли катились медленно, непрерывно. Николас вспомнил, как Саримунд писал, что вид этой крови отпугивает всех диких созданий долины Пейла. Невероятно высокие арки с острыми зубцами вонзались в скалу на добрых шесть футов. Башни протыкали фиолетовые облака. И все было выстроено из уродливого черного камня.

«Превосходная иллюзия», – подумал Николас и решил, что изменит чертову иллюзию, как только у него появится на это время. Он обернулся на голос Тараниса.

– Идите, дети мои. Я вернусь, когда настанет время, – пел он. – Не забывайте, здесь вы могучи и сильны. Пусть магия веков ведет вас!

Потом он поднял огромную голову и затрубил. Казалось, содрогнулась даже древняя крепость, и потоки крови перепутались между собой, создавая алую паутину.

Николас и Розалинда осторожно спустились со спины дракона.

– О Боже, я поранила палец о чешуйку! – вдруг вскрикнула Розалинда.

– Дай взглянуть, – потребовал Николас.

Таранис стремительно поднялся в воздух и парил там, не сводя взгляда с Розалинды. И запел так громко, что Николас мог бы поклясться: все звери в долине его слышали:

– Кровь твоя смешалась с моей. Дракон Саллас-Понда породнился с колдуньей! Хотел бы знать я точно: что выйдет из родства такого!

Они смотрели вслед улетавшему дракону. С высоты полета животные на равнине должны были казаться совсем крохотными.

– Что он хотел сказать, когда пел, что смешал свою кровь с…

Розалинда не успела договорить.

Глава 50

Перед ними появился молодой человек. Не обращая на них внимания, он поднял голову к небу и загородил глаза ладонью.

– Он не поговорил со мной, – сокрушенно пробормотал он, обращаясь к Николасу и Розалинде. – Наверняка не видел, иначе обязательно поговорил бы. Господин, госпожа, меня зовут Беленус. Я занимаю значительное место в вашей истории. Я бог земледелия, даритель жизненной силы.

Розалинда в жизни не видела таких рыжих волос. Ярче волос блестели только невероятно голубые глаза. Зубы у него были белоснежными, квадратными и очень большими.

– Римляне называли тебя Аполлон Беленус и назвали в твою честь большой майский праздник Белтейн. Его празднуют даже в наши дни. Ты знаешь об этом?

– Ваши дни? Один век ничем не отличается от другого. И я рад, что вы, наконец, здесь. Времени почти нет. Мы должны открыть дверь и ступить на линию, отделяющую исполнение желаний Эпоны от того, что должно случиться на самом деле. Спросите, откуда мне это известно? Таранис мысленно передал мне знание. У меня нет времени угостить вас чаем. А теперь следуйте за мной.

Николас вдруг понял, что чувствует силу этого бога, чувствует, как она притягивает его, несмотря на то, что Беленус шел перед ним, молча и быстро.

Они проходили невероятно широкие коридоры, увешанные римскими мечами и шлемами. В некоторых скалились скелеты, выстроившиеся вдоль стен как солдаты по стойке «смирно». Они проходили через комнаты, выкрашенные в самые разнообразные цвета – от густо-фиолетового до светло-желтого. По углам стояли бесценные греческие статуи, и тут же находились другие: грубые, деревянные, вырезанные руками древних.

– Все здесь слишком большое. Слишком просторное. Иллюзия, созданная для того, чтобы ошеломить нас, – прошептал Николас.

– Разумеется, но какая правдоподобная! – согласилась Розалинда. – Беленус, возможно, вы создали слишком много комнат и коридоров, чтобы поразить нас своей мощью. Однако ты сказал, что мы должны спешить. Почему ты задерживаешь нас?

Беленус остановился в следующей комнате, стены которой были выкрашены в ярко-голубой цвет, цвет его глаз. По стенам стояли обтянутые бархатом скамьи, на которых были раскинуты большие бархатные, расшитые драгоценными камнями подушки, как во дворце султана. В нишах прятались статуи кельтских богов. Николас сам не знал, откуда ему это известно, но был уверен.

Розалинда взглянула на мужа. Длинные черные волосы теперь были связаны на затылке. Губы – плотно сжаты. Жестокое, исполненное ярости лицо. Розалинда увидела в этом лице обещание исполнения долгожданного правосудия. Теперь он принадлежал Пейлу. Принадлежал Блад-Року. Чародей вернулся домой.

– Ты немедленно отведешь меня к Эпоне, – повелительно сказала она. – Я знаю, что должна встретиться с ней лицом к лицу, а господин останется здесь. Время почти истекло. То, чему суждено случиться, случится сейчас, иначе одно время наложится на другое и даже я не смогу исправить путаницу, которая последует за этим.

Розалинда чувствовала, как ее пронизывает невероятная сила. Она принимала эту силу в себя. Чувствовала себя единой с ней.

– Я более могуча, чем три кроваво-красных луны, – холодным, безразличным голосом сказала она Николасу. – Могу снять их с черного неба, жонглировать всеми тремя и одновременно даже петь тебе при этом.

В следующий момент Розалинда оказалась в центре огромной белой комнаты. Белизна была такой же слепящей, как тогда, в Уайверли-Чейз. Неужели все это было только вчера ночью?

Здесь было много окон. Белые прозрачные занавеси колыхались, хотя окна были закрыты. На дальнем конце стояла узкая кровать с прозрачным белым пологом, который тоже колыхался на несуществующем ветру.

– Эпона! – резко, нетерпеливо вскрикнула Розалинда. – Немедленно явись! Мне нужен принц Иган!

Молчание.

Эпона!

Молчание и белый свет.

Розалинда была не одна. Она стояла, стройная, улыбающаяся, на большом плоском возвышении. Рядом лежал гладкий плоский камень: алтарь. На нем лежал человек, бесчувственный, голый, с прикованными цепями руками и ногами. Николас!

Глаза его внезапно открылись, темные, почти черные.

– Я убью тебя, – улыбнулся он. – Убью тебя.

– Не убьешь, – покачала она головой.

Она подняла неведомо как появившийся в ее руке кинжал и вонзила в сердце Николаса. Выдернула нож, разрезала грудь и, вырвав все еще бьющееся сердце, вскинула голову и стала выпевать слова, смысла которых не понимала. Размахнулась и отшвырнула сердце. Поднявшийся ветер раздул ее волосы, ткань одеяния облепила тело.

Она убила человека! Убила Николаса. Значит, видение не обмануло Ричарда.

Розалинда рухнула на колени, ослепленная болью. Почувствовала, как жизнь вытекает из нее.

Молчание окутало ее. Боль раздирала душу. Но тут внутри что-то шевельнулось. Настороженность. Знание.

И она поняла.

Поняла, вскочила и закричала:

– Ложь! Все это ложь! Ты не одурачишь меня, Эпона! Немедленно покажись, проклятая сука!

Эпона словно влетела в одно из больших окон, хотя оно по-прежнему казалось закрытым. Она выглядела очень молодой и красивой.

Эпона оглядела ее и презрительно скривилась:

– Ты опоздала, колдунья! Я велела Беленусу задержать тебя, и он повиновался, потому что, как и остальные, боится меня. Да, слишком поздно, и ты потерпела поражение! Как и Саримунд!

– Я, разумеется, не опоздала, безмозглое ты создание. Эта иллюзия… ты выудила ее у меня из головы, верно? И послала Ричарду Вейлу сон, чтобы напугать его.

Эпона рассмеялась.

– Что же, это не важно, – бросила Розалинда. – Наконец я поняла правду. И больше ты меня не обманешь. Я слышала, что ты олицетворяешь красоту, скорость и плотские наслаждения.

– И храбрость!

– Как тебе будет угодно. Возможно, кое-что из этого – правда. Однако ты копия своей матери. Похожа на лошадь, хоть и очень красивую – вероятно, даже арабскую.

Эпона бросилась на нее, хищно скрючив пальцы с длинными ногтями.

– Ты тварь! Я прекрасна! Все это говорят! Розалинда, смеясь, подняла руку, и нос Эпоны врезался в ее ладонь. Эпона попыталась отскочить, но нос словно прилип к ладони Розалинды. Та снова рассмеялась:

– Ты не только похожа на лошадь, но и силы твои ничтожны! Где принц Иган?

– Отпусти меня, или я ничего не скажу!

– А, кажется, я слышу жалобное ржание? Клянусь всеми богами, я молюсь, чтобы Иган не был на тебя похож.

Розалинда отняла руку и вытерла ладонь о плащ.

– Немедленно приведи Игана.

Эпона, сыпля грубыми цветистыми проклятиями на странной смеси кельтского и латыни, холодно улыбнулась сопернице.

– Больше я не стану просить тебя, Эпона, – процедила Розалинда. – Но оберну против тебя чары, если не станешь мне повиноваться. Любопытно будет посмотреть, как же ты выглядишь в действительности.

Эпона исчезла. Розалинда продолжала стоять посреди комнаты. Воздух был совершенно неподвижен, и даже занавески больше не развевались. Откуда-то послышался детский голос:

– Кого я должен увидеть? Я здесь всех знаю.

Глава 51

Ждать пришлось недолго. Перед Розалиндой возник мальчик лет восьми, прекрасно сложенный, красивый и темноглазый.

– Кто ты, женщина? Чего хочешь от меня? Она сказала, что ты еще одна глупая колдунья, которая даже не живет в Пейле, и что она вырвет ногтями твои уродливые глаза. Утопит тебя. Она очень сильна. Я бы на твоем месте ей поверил.

– Я Изабелла. Ты принц Иган, сын Саримунда?

– Да, кто же еще? 304 Она улыбнулась мальчику:

– Ну конечно, кто же еще.

Она исподтишка изучала Игана. Походил ли Николас на него, когда был маленьким? Конечно, определенное сходство есть: оливковая кожа, темные глаза и волосы.

– Я не узнаю тебя. Зачем ты хотела меня видеть? Она пришла вовремя, чтобы спасти Игана. Спасти Николаса!

Огромное облегчение охватило Розалинду.

– Николас, – прошептала она.

– Но я не Николас. Я Иган. Почему ты здесь, Изабелла?

– Я пришла, чтобы спасти тебя от Эпоны.

– Но как ты можешь спасти меня, если я сильнее? Я даже смогу превратить тебя в белого жука!

Ах, какое высокомерие! Но она твердо знала, что перед ней Николас. По крайней мере, это верно здесь, в Пейле.

– Разве Эпона не сказала тебе? – улыбнулась Розалинда. Она не могла называть эту злобную ведьму его матерью, тем более что та замышляла убить собственного сына!

– Нет, она никогда не говорит мне ничего полезного. Хотел бы я стать мужчиной. Иногда мне кажется, что я слишком долго был мальчиком. Но разве можно быть в чем-то уверенным?

– Ты скоро станешь мужчиной. Клянусь! – воскликнула Розалинда.

Рядом с принцем появилась Эпона.

– Я Эпона! – крикнула она, потрясая кулаком. – Я твоя мать.

– Какая жалость! – бросил мальчик.

– Ты никогда не станешь мужчиной! Никогда не свергнешь меня! – завопила она и, выхватив нож, бросилась к сыну.

– Нет!

Времени не осталось! Не осталось!

Розалинда закрыла собой ребенка и ощутила, как лезвие вонзается ей в грудь, разрывает сердце и погружается все глубже. Время словно остановилось.

Розалинда медленно опустилась на пол и взглянула на принца. Иган упал на колени. Маленькие пальчики нависли над ножом, не касаясь его.

– Я победила, – прошептала она, улыбаясь. – Ты станешь мужчиной.

– Но ты не можешь умереть, – все повторял и повторял он и, с ненавистью глядя на мать, воскликнул: – Ты хотела убить меня, а она отдала жизнь ради меня! Ты еще подлее, чем я ожидал!

– Теперь твоя очередь, щенок! – завопила Эпона, и в руке ее неожиданно появился второй нож. – Твоя очередь! А потом я стану править, и все покорятся мне! Я всегда говорила Саримунду, что его волшебство не стоит выеденного яйца!

Она подняла нож, чтобы вонзить его в сердце сына, но тут в коридоре послышался топот. Эпона замерла.

В комнату ворвался Николас с древним мечом в руках. Увидел лежавшую Розалинду, неподвижную, безжизненную, с ножом в груди. Маленький мальчик склонился над ней.

– Нет! – завыл Николас, откинув голову.

– Убирайся отсюда! Она проиграла, и тебе тут нечего делать! Она умрет, и ты ничего не сможешь исправить! – прошипела Эпона.

Боль, невыносимая боль терзала Николаса. Душила. Кажется, он тоже умрет вместе с Розалиндой.

Он с трудом перевел взгляд на безумную ведьму, державшую наготове нож. Она убила Розалинду, убьет и Игана, если ей не помешать. Боль на мгновение утихла, вытесненная неистовой яростью. Он хотел омыть руки в крови Эпоны, ощутить запах этой крови.

Колдунья поднялась с пола и, рыча, кинулась на него. Но теперь в руке оказался не нож, а короткое черное копье с наконечником, таким острым, что, казалось, воздух с треском рвался от его прикосновения.

– Черная ведьма! Это твой любовник-демон дал тебе копье? Прислал из самого ада? Воображал, что ты станешь поддевать им сено, которое ешь?

Эпона немного поколебалась, изрыгая проклятия и целясь в него черным копьем. Теперь с его кончика срывался ярко-оранжевый свет, образуя устрашающие фигуры.

Николас взглянул на свой меч, очень старый, старше капитана Джареда, и злобно уставился на тварь, убившую его жену.

– Ты подлое чудовище, – произнес он голосом, мягким как ночной воздух, – но все закончится здесь. Именно мне суждено это закончить.

Он метнулся вперед, размахнувшись мечом, но Эпона взвилась в воздух, поднявшись на целых, пять футов. Он в Пейле. И его сила беспредельна. Николас тоже оторвался от пола.

– Сразись со мной, ведьма! Или хочешь ускакать от меня галопом?

Она обрушила проклятия на его голову, но Николас подлетел ближе и рассмеялся:

– Лицо твое имеет цвет только что выпавшего снега, и эти широкие белые юбки – ты смешна, ведьма!

– Ты жалкий смертный, воображающий себя всемогущим, – прорычала Эпона. – На самом же деле у тебя бока мокрые!

Николас издевательски засмеялся.

Белое одеяние Эпоны вдруг стало ярко-красным. Юбки пузырились на несуществующем ветру. Она выпрямилась, пробормотала древнее проклятие и метнула в него копье.

Николас в ответ метнул меч. Меч ударил в копье. Оба взорвались, наполнив комнату радужным искрами. Николас, протягивая руки, полетел к ней.

– Нет! – завопила она, и в ее руке возник нож. – Проклятый чародей! Ты мертв!

Николасу достаточно было мысленно призвать меч, и через мгновение он уже лежал в его ладони. Он легко отбил нападение и вонзил меч в Эпону.

Эпона продолжала висеть в воздухе, ошеломленно глядя на рукоять меча, погруженного в ее грудь.

– Этого не может быть. Не может, – прошептала она. – Заклинания моего демона! Никто не может одолеть его! Но ты убил меня.

– Да, – кивнул Николас. – Это очень старый и очень могущественный меч.

– Но копье демона…

– Не что иное, как жалкое и слабое орудие зла, – перебил Николас, выдергивая меч. Но Эпона еще некоторое время оставалась в воздухе, словно подвешенная на невидимых нитях. Наконец она грузно рухнула на пол. Ее глаза затягивались смертной дымкой. Из раны текла белая кровь, пропитывала ее платье, снова ставшее из красного белоснежным. Лицо стало терять красоту и молодость: щеки обвисли, кожу изрезали морщины. Она все больше увядала, иссыхала, пока от нее не остался только закутанный в белое скелет.

Николас подбежал к Розалинде. Мальчик куда-то исчез.

– Нет, – прошептал он, прижавшись к ее лбу своим. – Нет, этого не должно было случиться. Ты не можешь умереть. Ты отдала жизнь за спасение мальчика. Этого не должно было случиться.

– Николас, не мог бы ты вытащить нож? От него идет такой холод!

Николас дернулся от неожиданности, покачал головой, и тут…

– Да, помнишь, что сказал Саримунд? Меня не может коснуться зло. И не коснулось, только на миг в глазах стало темно. Но я снова здесь, и больше не уйду. Пожалуйста, вытащи нож. Я пыталась убрать его силой мысли, но не могу, а руки пока что не двигаются. Наверное, во мне просто не осталось сил.

Он не может, не может…

Николас схватился за рукоять и выдернул кинжал. Крови не было. Только на белом шерстяном платье осталась дыра.

– Ну вот, – прошептала Розалинда, по-прежнему не шевелясь, – теперь мне намного лучше.

Он снова бросился на колени.

– Я был уверен, что это чудовище убило тебя.

– Нет-нет, ты прикончил Эпону, как я и предвидела. Я была в сознании. Просто не могла ни двигаться, ни говорить. Где Иган?

– Он куда-то исчез.

– Что же, это вполне естественно, не так ли?

– В этом проклятом месте нет ничего естественного. Розалинда осторожно притронулась к груди. Платье снова было целым.

– А, кажется, я прихожу в себя.

Она медленно села и улыбнулась, когда он поддержал ее под локоть.

– Клянешься, что с тобой все в порядке?

– О да. Иган исчез, Николас, потому что ты не можешь встретить самого себя даже здесь, в Пейле, и прекрасно это знаешь.

До них неожиданно донесся трубный зов Тараниса.

Николас и Розалинда вышли из пустой белой комнаты, но больше не увидели ни бесконечных коридоров со статуями воинов, ни скелетов, ни комнат с мягкими диванами и цветными подушками. Они снова стояли на стенах крепости.

Над ними парил Таранис, задевая крыльями ручейки крови, стекавшие с черных камней.

Таранис поднял голову и снова затрубил. Звуки эхом отдавались от камней, и небо стало светло-серым. Ветер стих. Все: и чародеи с колдуньями, и тайберы, и лазисы, и даже дерево силлоу – прислушивались к торжествующим звукам.

– Все хорошо! Все хорошо! – пел дракон. – Вы спасли принца, госпожа, благодаря заклинаниям Саримунда. Теперь на троне воцарится законный принц Иган!

– Интересно, – смеясь, прошептал Николас, – как высоко я способен подпрыгнуть?

– До самых фиолетовых облаков. Ведь ты умеешь летать! – тоже рассмеялась Розалинда и бросилась ему на шею.

Он стал целовать ее, не в силах остановиться, пока Таранис не откашлялся, хотя со стороны это казалось приглушенным ревом. Николас разжал руки, отступил, взглянул на небо и заговорил голосом, сотрясшим скалу, на которой стояла крепость:

– Саримунд! Она спасла мальчика, твоего сына. Я уплатил долг. Эпона мертва. Ты слышал Тараниса: теперь Иган будет править Пейлом, как и было суждено. Отныне в Пейле воцарится мир и добро.

Он кивнул, словно услышав ответ, и улыбнулся жене.

– Слышишь раскаты грома? Нам пора. Мальчик стал мужчиной, и перемены начнутся прямо сейчас. Ах, как я жалею, что не могу с ним встретиться! Что случилось бы, сойдись мы лицом к лицу? Не знаю и не хочу знать.

Николас усадил жену на спину Тараниса.

Дракон взмыл в небо и запел:

 
Новый сезон для Пейла.
Новая жизнь на равнинах,
Тихая тьма по ночам
И мудрость, осветившая дух.
 

Они поднялись выше и увидели, как рушится крепость. По склонам горы Оливан с оглушительным грохотом катились черные камни. Башни падали, арки разваливались, воздух густел от грязи и пыли.

Вскоре на горе зазеленела трава, распустились полевые цветы, вырос и зацвел кустарник. Из самой скалы поднимались желтые деревья силлоу.

– Вот и новое королевство и новый правитель нашей земли! – пропел Таранис.

Перед их изумленными взорами возникла белая крепость. Камни укладывались сами, к небу тянулись сверкающие белые башни, сияя под новым солнцем, освещавшим землю. Белые с тремя желтыми лунами флаги трепетали на ветру.

Даже воздух пах иначе – не кровью и ненавистью, а покоем и любовью.

Из огромного белого дворца вышли Беленус и Саримунд, о чем-то тихо переговариваясь. Откуда-то появился молодой красавец и встал перед ними. Саримунд протянул руки, и принц бросился в объятия отца. Чародей поднял голову и улыбнулся супругам. В голове Розалинды отчетливо прозвучали слова Саримунда:

– Благодарю за спасение моего сына, Изабелла. Теперь правит Иган. Он хороший правитель. Если тебе что-то понадобится, только позови. Господин, долг уплачен. Все благодарят вас, и капитан Джаред тоже. Поезжай домой, Изабелла. Поезжай домой.

Таранис снова протрубил и поднялся выше в небо.

– Держитесь, – велел он и полетел навстречу солнцу цвета спелого лимона. Земля становилась все меньше, пока не исчезла.

Розалинда услышала женский голос, мягкий и нежный. Очень знакомый. Голос ее матери. Увидела мужское лицо, лицо отца. Он с улыбкой кивал ей, раскрывая объятия.

Руки Николаса сжали ее талию. Шею обдало его теплым дыханием. Она откинулась ему на грудь. Теперь она ощущала только покой. Только счастье.

Может, это Таранис им пел?

Последнего Николас и Розалинда так и не узнали.