Текст книги "Дочь дьявола"

Глава 29

Вилла Парезе, Генуя 1803 год

Арабелла подобрала юбки и ступила из шлюпки на причал. День был теплым, и мокрое от пота старое муслиновое платье, выцветшее и посеревшее от бесчисленных стирок, липло к спине. Влажные локоны беспорядочно разметались по лицу, и девушка нетерпеливо заправила их за уши. Мама, конечно, посмеется над дочерью, которой не удалось поймать ни одной форели на обед, но Арабелла даже не опустила удочку в спокойные воды озера. Почему страдания не утихают? И чего ждать от будущего? Звенящей пустоты, не дающей ни покоя, ни забвения?

Два месяца. Два месяца с тех пор, как она вернулась в Геную, на виллу Парезе. Кажется, что прошли десятилетия. Но, по крайней мере ей больше не приходится улыбаться и играть роль счастливой сестры. Месяц назад Адам и Рейна поженились и отплыли в свадебное путешествие на «Кассандре». Родители Рейны вскоре вернулись в Англию. Как странно видеть виконта Делфорда рядом с матерью и знать, что произошло на самом деле много лет назад! Подумать только, если бы отец не похитил маму, Арабелла могла быть дочерью виконта. Как же должен любить мужчина, чтобы решиться украсть чужую невесту?

Арабелла нагнулась над гладкой поверхностью и вгляделась в свое отражение. Во что она превратилась? Худая, осунувшаяся, губы сжаты в тонкую прямую линию, а глаза потухли. Она долго смотрела на себя, прежде чем поняла, куда завели ее мысли, и резко выпрямилась.

– Не будь проклятой безвольной трусихой! – приказала она себе и швырнула в воду удочку. Отражение расплылось кругами.

Она с родителями вернется в Англию в начале осени. Сотни миль будут отделять ее от Камала. Алессандро. В Англии его звали бы Александром.

Девушка прижала кулаки к вискам, пытаясь хоть на минуту выбросить его из головы, но свирепые голубые глаза викинга неотступно стояли перед ее мысленным взором. Этот человек навсегда останется в ее душе. Никто не понимал ее так, как Камал. Но он не хочет ее.

Арабелла чувствовала себя маленькой и жалкой, пустой, как ореховая скорлупка, отброшенная беспечной рукой. Слезы обожгли глаза. Она не плакала с той ужасной ночи в Оране, словно окоченела: спокойно попрощалась с Хамилом и Леллой и всю обратную дорогу простояла у поручня «Кассандры». Как ни странно, вилла стала совсем чужой, настоящим домом казался только Оран.

Нет, она так с ума сойдет! И чтобы вновь заглушить терзания и хоть немного отвлечься, девушка вынудила себя вспомнить о гареме Камала. Уж он-то действительно существовал! И Елена… куда более опытная и искушенная, чем Арабелла! Наверное, Камал успел жениться на ней, что не мешает ему наслаждаться ласками остальных невольниц.

– Дикарь! Негодяй! – прошипела она, потрясая кулаками.

– Рад удостовериться, что я все еще в твоих мыслях, Арабелла, хотя ты по привычке продолжаешь меня оскорблять.

Девушка зажмурилась. У нее начались видения! Она так тоскует по нему, что воображает даже, как он с ней разговаривает!

– Не желаешь даже взглянуть на меня, Арабелла? Девушка медленно обернулась. На причале стоял Камал в прекрасно сшитом европейском костюме.

– Не может быть, – прошептала она, закрывая глаза рукой. Он устремился к ней, и Арабелла отпрянула – у нее подогнулись колени. Камал предостерегающе вскрикнул, увидев, что ее нога повисла в воздухе, и рванулся вперед. Арабелла, неуклюже взмахнув руками, с воплем стала падать. Камал едва успел подхватить ее и вытянуть на причал.

– Я спас тебя от купания в холодной воде, – упрекнул он шутливо, – и что получил за это, кроме проклятий?

– Ты в самом деле здесь, – охнула Арабелла, жадно пожирая его глазами.

– Да.

– И такой красивый.

– Благодарю, миледи, – улыбнулся он, лукаво блестя глазами и шутливо кланяясь. – По-твоему, дикарь и варвар не может носить одежду джентльмена?

– Я думала о том, как ты ласкаешь других женщин, – тихо призналась Арабелла. – Елена… твой гарем…

– Елена замужем за турецким сотником. Что же касается остальных женщин… боюсь, в последнее время они почему-то потеряли для меня привлекательность. – Его голос упал до хриплого шепота. – Мне нужна лишь упрямая фурия, та, которой мне порой хочется задать трепку, а иной раз – ласкать до полного изнеможения.

Арабелла, почему-то застеснявшись, опустила глаза и тихо охнула.

– Не ожидал увидеть тебя такой стройной. Ты кажешься даже чересчур худой.

– А ты считал, что я буду объедаться в твое отсутствие?

– Нет, но наше дитя…

Он внезапно осекся, поняв, как ловко провел его граф, и, запрокинув голову, громко расхохотался.

– Да ты, любимая, – едва выговорил он, задыхаясь, – кажется, так же беременна, как я!

Арабелла съежилась; радость, согревшая сердце теплом встречи, таяла на глазах.

– Ты приехал, – глухо пробормотала она, – думая, что я ношу твоего ребенка?

Камал, мгновенно став серьезным, спокойно ответил:

– По крайней мере это послужило достойным предлогом для моего появления.

– И теперь ты снова исчезнешь?

– Боюсь, при малейшей попытке скрыться твой отец велит посадить меня под замок. Он глубоко страдает оттого, что несчастна его дочь.

– Я вовсе не несчастна, – сухо возразила Арабелла. – И не желаю ничьей жалости. Вы, повелитель, можете убираться в свой Оран и валяться с утра до ночи в гареме, среди искусных в любви невольниц!

– Но я уже не повелитель, и гарема у меня не осталось. Перед тобой, Арабелла, – бедняк, владеющий всего-навсего тремя кораблями. Я не в состоянии предложить тебе больше ничего! – У Арабеллы перехватило дыхание. – Онемела, дорогая? – осведомился он. – В таком случае просто поцелуй меня.

Он притянул ее к себе. Теплые твердые губы чуть коснулись ее губ. Арабелла задрожала, ощутив знакомый аромат, вкус и сладость его рта.

– Пожалуйста, не смейся надо мной, – умоляюще прошептала она.

Поцелуй стал крепче, и ее живота коснулась тугая, налитая силой плоть. Грусть и мучительные думы исчезли без следа; безумная радость кружила голову. Арабелла обвила руками его шею и прильнула к груди.

– Если мы будем и дальше продолжать в том же духе, – проворчал он, – наш ребенок скоро станет реальностью.

Арабелла запустила пальцы в шевелюру Камала, лаская его язык своим и трепеща от желания. Он прижался к ней бедрами, и она тихо застонала.

– Арабелла, мы должны поговорить.

– Да… – пролепетала она, – да, конечно. Камал нежно улыбнулся раскрасневшейся девушке.

– Я продолжу твое обучение искусству любовных игр лишь после свадьбы, и ни днем раньше.

Стоя у окна, граф наблюдал, как дочь, схватив Камала за руку, ведет его в чащу леса. Улыбнувшись, он отошел вглубь комнаты. Его зять, судя по всему, прекрасно разбирается в морском деле и станет ему достойным помощником. Хорошо, что обман удался!

– Я сделаю все, что ты пожелаешь, любимый, – сказала Арабелла, целуя Камала в нос.

– Не могу выразить, как приятно заслужить твою покорность.

Арабелла потерлась щекой о его щеку.

– Прошло два месяца, Камал! Целая вечность!

– Знаю, и мне тоже пришлось нелегко. Я навестил мать в монастыре, на Сицилии. Она стала такой тихой, молчаливой и совершенно ушла в себя. Пожалуй, я предпочел бы, чтобы она выкрикивала ругательства и клялась отомстить!

– Ты наконец простил себя за то, что она совершила?

– Нет, но, может, со временем мой позор перестанет мучить меня. Я люблю тебя, Арабелла, но в тот момент метался, словно раненое животное. Мысль о том, что ты стала свидетельницей моего бесчестья, была невыносима.

– Но мы с тобой единое целое! То, что приходится переживать тебе, чувствую и я. Пообещай всегда обращаться за помощью.

– Кажется, ты успела в свои зрелые годы приобрести некоторую мудрость?

– Ну вот, ты снова смеешься, а я совершенно серьезна, Камал!

Она слегка ударила его по животу.

– Хорошо, хорошо, сдаюсь! Но твои родители, должно быть, гадают, чем мы занимаемся. Боюсь, они думают, что я успел швырнуть тебя на землю и сделать все, что так долго замышлял!

– Знаешь, это неплохая идея!

– Ты уверена, Арабелла?

– Уверена, что желаю оказаться в твоих объятиях?

– Ведьма! Уверена, что хочешь стать моей женой?

– Если ты попытаешься сбежать, учти, я отправлюсь за тобой в Оран в одних гаремных шальварах и короткой безрукавке!

– И – упадешь передо мной на колени и поцелуешь носки сапог?

– Да, господин, – заверила она, опуская смеющиеся глаза.

– И позволишь иметь столько любовниц, сколько захочу?

– Если у тебя останутся для этого силы, я не стану возражать.

Камал весело рассмеялся и изо всех сил стиснул ее.

– Камал, – тихо спросила она, – ты согласишься жить в Англии? И в Италии, конечно, если Наполеон не вышвырнет нас?

– Если моя госпожа будет согревать меня длинными ночами, – ответил Камал на ломаном английском с сильным акцентом, – я последую за ней хоть на край света. Но иногда мы будем возвращаться в Оран.

– Конечно. Я не хочу отрывать тебя от твоей родины, от всего, что тебе привычно. Это несправедливо по отношению к тебе.

– Странно, – немного помолчав, ответил Камал, – но я чувствовал себя не на месте, чужаком, когда вернулся в Оран. Вероятно, панталоны и фрак идут мне куда больше, нежели шальвары и бурнус. Но мне будет нелегко приспособиться к новой жизни, Белла.

– Да, но мы разделим и счастье, и невзгоды, Камал. Все. Кстати, Хамил вернулся к прежним обычаям?

– Он мусульманин, Арабелла, как и Лелла. Но я заметил, что теперь он почти не уделяет внимания своему гарему и все время проводит с сыном. Кстати, я успел познакомиться с твоей матерью. Она очаровательна. Ты очень на нее похожа.

– Подумать только, я была уверена, что по сравнению со мной она вела скучную, ничем не примечательную жизнь!

– Ты рассказала ей то, что узнала?

– Нет. Отец просил нас с Адамом молчать.

– Возможно, это к лучшему. Твой отец очень доволен тем, что отныне ему не придется платить дань. И поскольку мы вместе будем вести дела судоходной компании, возможно, в скором времени невероятно разбогатеем.

– Прекрасно, – рассеянно кивнула девушка, не отрывая глаз от любимого лица. – Нам, пожалуй, лучше уйти, – хрипло сказала она, – иначе я продержу тебя в лесу до зимы.

– Не понимаю, как ты при таких аппетитах способна оставаться столь хрупкой?

– Но я желаю лишь тебя, джентльмена, разбойника, дикаря, повелителя и великолепного любовника.

– Этот джентльмен, – прошептал Камал, нежно гладя ее лицо, – решительно намеревается преследовать, похитить, увезти и завладеть этой дамой, так что она забудет об остальных поклонниках.

– Обещаешь? – спросила Арабелла, касаясь кончиком пальца его губ.

– Слово пирата, – поклялся Камал.