Текст книги "Герцог"

Глава 33

Герцог окинул взглядом переполненную гостиную. Брэнди там не было. «Где ее черти носят? – подумал его светлость. – Я не видел ее целый день. Что за игру она опять затеяла?»

Он пытался догадаться, что у нее на уме. Ему нравилось удивляться, а она всегда приятно удивляла его. Ян забыл о своих проблемах, когда в гостиную вошел Бертран с умиротворенным лицом.

– Друг мой, – сказал герцог радушно, – судя по вашему лицу, вы выиграли это маленькое любовное сражение.

– Да, совершенно верно. Но не говори больше ничего. За ужином я объявлю о нашей помолвке.

Вдруг Ян увидел, что Бертран смотрит куда-то мимо него, в сторону двери.

– Господи, – только и произнес Бертран.

У герцога перехватило дыхание, когда он повернулся и увидел Брэнди в синем бархатном платье, которое он купил ей в Эдинбурге. Она, распрямив плечи, величественно шла, высокая, стройная, и ее великолепная грудь выступала из глубокого декольте. Волосы девушка собрала на макушке и повязала синей лентой. Два больших завитка спускались на обнаженные плечи.

Герцог был поражен переменой, которая произошла в ней. Он не верил своим глазам. То, что совсем еще недавно было девочкой, стало красивейшей в этом мире женщиной. И у нее была великолепная грудь. Ян улыбнулся, представив себе, как она отреагирует, если он сегодня ночью скажет об этом.

С удовольствием герцог увидел, что вся семья замолчала в удивлении.

Брэнди, увидев такую реакцию, расправила плечи.

Констанция первая обрела дар речи.

– Брэнди, что ты с собой сделала? Как тебе удалось сделать такую прическу? Я всегда думала, что ты умеешь только косички заплетать. И твоя грудь, я никогда не думала, что у тебя такая красивая грудь. Ты великолепна, гораздо лучше, чем была вчера, – восхитилась Конни.

Леди Аделла громко рассмеялась.

– Заткнитесь все. Придержите языки и перестаньте пялиться. Так, дитя мое, теперь ты не похожа на крестьянку. Подойди, я рассмотрю тебя поближе. Господи, ты совсем как я в твои годы.

– Нет, – возразил герцог, – ей никогда до вас не дотянуть.

Бертран под впечатлением того, что он впервые поцеловал девушку, попытался сказать свое слово.

– Ты отлично выглядишь, Брэнди. Платье просто великолепно.

– Это какое-то превращение, – сказал Клод, – вчера еще была маленькой девочкой, а сейчас выглядит, черт меня подери, как настоящая королева. Даже моя подагра почувствовала разницу и обострилась. Сердце бьется от того, что Брэнди обнажила некоторые части своего тела.

Девушка благодарно кивнула собранию и села, нет, не в ноги леди Аделлы, а рядом с ней. По правде говоря, она испугалась до чертиков. Ей надо было всего лишь войти в гостиную и увидеть там Яна. Она была великолепна, особенно грудь, именно из-за нее у дяди Клода забилось сердце. Брэнди улыбнулась Яну, а тот ответил ей таким любящим взглядом, что девушка забыла все свои страхи.

– Если бы ты еще бросила кусать ногти, мисс, – сказала леди Аделла. – Нет, все-таки в твоем возрасте я была более красивой, потому что не грызла ногти.

Только Краббс не выказал никаких эмоций.

– Пожалуйте ужинать, ваша светлость.

Герцог направился к Брэнди.

– Будьте так благосклонны, мисс Брэнди, разрешите проводить вас за обеденный стол.

– Вы сказали это с таким почтением и уважением, ваша светлость, что было бы нечестно с моей стороны отказать вам.

– Говори по-английски, если тебе не трудно, – шепнул он ей на ухо.

Мудрый, очень мудрый мужчина. Она снова почувствовала, что любит его.

– Неужели я был так плох прошлой ночью, что ты решила наказать меня? От твоего наряда у меня мороз по коже, – сказал герцог задумчиво, пока они шли в столовую. – Могу я надеяться на то, что сегодня ночью увижу вас?

– То же самое можно сказать и про тебя, Ян. Когда я впервые вошла в твою спальню и ты стоял там голый, красивый, я так хотела тебя, но могла лишь смотреть. А затем увидела тебя в вечернем костюме, ты был не менее великолепен. Так что, ваша светлость, могу я надеяться на то, что сегодня ночью увижу вас?

– Вы лишаете меня головы, мисс.

Она хитро улыбнулась ему.

Ян проводил Брэнди на ее место, а затем пошел, чтобы сесть во главе стола. Проходя мимо Краббс, он негромко приказал:

– Если в погребе осталось шампанское, принеси пару бутылок.

Бертран понял, что сможет сосредоточиться только после того, как Краббс и Мораг выйдут из комнаты. Он откашлялся и улыбнулся Констанции.

– Спешу сообщить вам, папа, леди Аделла, что Констанция, несмотря на ваши увещевания и интриги, доказала мне наконец, что я просто обязан жениться на ней. Короче говоря, в августе, сразу же после того как ей исполнится семнадцать, она станет моей женой. Да, я был хорошим сыном, но теперь, я думаю, пришло время и мне потешиться.

– Берти, – сказала Констанция, – может быть, не таким уж и хорошим.

– Пусть говорит, Конни, – заявила Брэнди, – мужчинам надо иногда похвастаться и похвалить себя. Они от этого обретают уверенность в себе. Я так рада за тебя.

– Я же говорила тебе, Клод, – широко улыбнулась леди Аделла, – что скорее Конни соблазнит Берти, чем наоборот. Забавно, ведь это не должно было случиться. Что ты, Бертран, сделал с моей внучкой?

– Что хотел, то и сделал, – сказал Клод и рассмеялся, – судя по его взгляду, Конни еще несколько дней будет трудно переставлять ноги. Надеюсь, Конни сможет отвадить тебя от той шлюхи из деревни.

Бертран застонал и в который раз проклял чертов язык отца. Он посмотрел на Констанцию. К его удивлению, она улыбалась смущенно, теребя свои красивые локоны и, казалось, была довольна замечанием Клода.

– Он никогда даже не посмотрит на другую женщину, дядя Клод, – заявила Констанция, еле шевеля языком от волнения. Господи, им придется ждать августа.

– Итак, вы хотите пожениться в августе, – сказала леди Аделла и вздохнула. – Мне кажется, Клод, Конни еще слишком молода для замужества. Может быть, Бертрану пока стоит поразвлекаться в деревне и подождать с женитьбой еще года два-три.

– Бабушка, ведь мне уже исполнится семнадцать.

– Леди Аделла, – сказал Бертран, удивляясь своей решительности, – матери Констанции было шестнадцать лет, когда она вышла замуж за вашего сына, не так ли?

– Подорвалась на собственной мине, мадам, – съязвил герцог.

Клод смутился. Он выглядел так, будто только что вошел в комнату и не понимает, о чем люди говорят.

– Значит, леди, вы хотите намазать бутерброд с двух сторон?

– Да, и в середине тоже, – поддакнула Брэнди.

– Заткните пасть, моя маленькая леди. В конце концов, Констанция нашла себе мужа, а ты, глупая девчонка, так и будешь возле моей юбки до самых седин.

К ее удивлению, Брэнди лишь бесстыдно улыбнулась ей, и леди Аделла повернулась к Бертрану.

– Ну, мой мальчик, ты уже все решил? Можно мне задать нескромный вопрос: а спросил ли ты разрешение у своего отца, прежде чем приблизиться к моей младшенькой внучке? Она так молода и ничего не знает о мужчинах. По-моему, мой мальчик, ты поторопился.

Герцог, радовавшийся больше остальных, сказал:

– Конечно же, леди Аделла, вы не догадывались, что Бертран способен решить что-то сам? Если вам интересно, то он просил моего разрешения.

– Твоего разрешения, – зарычала леди Аделла, – кому нужно твое разрешения и что в нем толку?

– Я ведь ее опекун, не так ли, мэм?

– Слушай, герцог ты или не герцог, могу я знать, что ты будешь делать дальше? Я не хочу, чтобы моя внучка осталась бесприданницей.

– Нет, – сказал герцог спокойным, как Северное утреннее море, голосом, – я не поступлю с ней так.

Он замолчал и посмотрел на Клода, затем на Бертрана.

– Я хочу, чтобы вы все меня внимательно выслушали. Насколько вы помните, кто-то пытался меня убить. Это было два месяца назад, хотя и сейчас я немного опасаюсь. Я прекрасно понимаю, что ты, Бертран, и вы, Клод, ни в коем случае не причастны к этому делу.

Он замолчал и посмотрел на вопрошающие физиономии вокруг себя.

– Я – англичанин, в жилах которого течет шотландская кровь, владею в Шотландии собственностью, имею титул, я стал лучше понимать шотландцев, их обычаи и нравы. Но в Пендерлиге должен быть хозяин-шотландец, это совершенно закономерно. Поэтому я передаю Клоду и Бертрану право на владение графством, как это должно было случиться по закону, если бы Дуглас не был лишен наследства. Таким образом, леди Аделла, Констанция получает приданое. Когда-нибудь она станет графиней Пендерлиг.

– Так вот о чем ты размышлял утром, когда я пытался рассказать тебе о делах, – сказал Бертран.

– Да, отчасти.

– Черт бы меня побрал, – промолвил Клод, глядя на герцога так, словно бы впервые в жизни его увидел. – От этого сердце бьется еще сильнее, чем от вида гру… от вида девушек. Черт бы меня побрал!

– Объяснитесь, ваша светлость, – потребовала леди Аделла.

На секунду его светлости показалось, что она сейчас запустит в него вилкой. Что ее так разозлило? Он поднял руку, чтобы унять шум.

– Мне больше нечего объяснять, леди. Просто я считаю, что шотландские владения должны быть в руках шотландцев, точно так же, как английские – в руках англичан.

– Англичане – сволочи, жадные и грубые, какими бы титулами и званиями они себя ни величали, – возмутилась леди Аделла.

Герцог широко улыбнулся ей.

– Может быть, я – исключение, потому что все-таки во мне достаточно шотландской крови.

– Но ты же вкладывал английские деньги в Пендерлиг? – возразил Бертран.

– Да, это было необходимо. Теперь Пендерлиг приносит неплохой доход, благодаря, надо заметить, талантам Бертрана.

– Я стану графом Пендерлигом, – заорал Клод, – черт бы меня побрал тысячу раз, я стану графом Пендерлигом!

– А ты, Конни, – сказал Бертран, – очень скоро будешь иметь хорошие вещи, карету и, может быть, дом в Эдинбурге.

– Я буду графиней, – обрадовалась Констанция, – черт бы меня побрал.

– Неплохо, ваша светлость, – позволила себе заметить Брэнди. Ее сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

– Должно быть, твоя мать изменяла твоему отцу, Ян, – сказала леди Аделла, – тот хиляк, за которого она вышла замуж, никогда бы не сделал то, что совершаешь сейчас ты.

– Хиляк? Четвертый герцог Портмэйн – хиляк? Надо будет поинтересоваться у моей матери. Однако и я помню своего отца достаточно хорошо. Ведь он умер, когда мне было девятнадцать. Нет, мэм, его можно было назвать как угодно, только не хиляком.

– А что, если, – продолжала леди Аделла, – а что, если шотландский суд не вернет Клоду и Бертрану право на наследство?

Герцог снова улыбнулся.

– Я великолепно знаю ваши возможности. Придется приложить усилия, время еще есть.

Отступала ли когда-нибудь леди Аделла? Старуха боялась герцога и восхищалась им. Он спокойно и властно отобрал у нее все ниточки, при помощи которых управляла владениями Ангуса. И она уже готова была отдаться в его руки, но решила нанести последний удар и спросила ядовито.

– А что, милый мой герцог, вы намерены делать с Брэнди и Фионой? Теперь, когда порвали с леди Фелисити, у маленькой Брэнди не осталось шансов, и ей придется до старости быть пришпиленной к моей юбке.

– Да, это хороший вопрос.

– Заткнись, Берти. Итак, герцог, я жду ответа от моего благородного хозяина! – сказала леди Аделла. – Что же будет с остальными внучками? Например, с Брэнди, которая почти сделалась старой девой.

– Я уже давно старая дева, – вмешалась Брэнди.

– Замолчи! Так, ваша светлость, что же будет с девочками?

– Я думаю, – медленно произнес герцог, – что здесь может быть только один вариант.

– Да? Ну и что это? – настаивала леди Аделла и наклонилась вперед так, что ее красивая шелковая шаль, которую подарил Ян, чуть не упала в тарелку.

Герцог вздохнул.

– Я хочу жениться на старой деве и, поскольку я ее опекун, думаю, она мне не откажет. Да, так и сделаю, женюсь на старой деве, это будет нелегко, но что поделаешь. Как вы на это смотрите, леди Аделла?

– Женишься на Брэнди? – заскрежетала старуха, и ее шаль все-таки упала. – Ты не сделаешь этого. Совсем не смешно, Ян. Хочешь жениться на моей внучке?

– Ты это серьезно? – удивился Бертран.

– О Брэнди, ты станешь герцогиней, а я – графиней. Все будут ждать нашего приезда. А леди следить за тем, как мы одеваемся. Ты только представь себе.

– Черт меня побери!!! – произнес торжественно Клод. – Но, может быть, его светлость шутит?

– Вовсе нет, – ответил герцог и продолжил. – Что касается Фионы, мы немного подождем искать ей мужа. А вот и Краббс с шампанским. Ты вовремя.

– Я еще никогда не напивалась, – обрадовалась Констанция, – но, кажется, сегодня это случится со мной впервые.

Несмотря на то, что леди Аделла дважды выпила в честь счастливого события, было видно – ей совсем не радостно. И когда Клод снова заорал: «Я буду графом Пендерлигом, черт бы меня побрал», она чуть не испепелила его взглядом, а затем поставила бокал на стол, так что у него отвалилась ножка. – Заткнись, идиот. Ты, как старый Ангус, будешь всю жизнь считать себя хозяином Пендерлига, хотя это неправда. Ты ведь знаешь, что я всегда была здесь и хозяином и хозяйкой, и так будет, как только герцог уедет. Я стану играть на волынке, а ты начнешь плясать.

«Так и будет», – подумал герцог и посмотрел на Клода. Интересно, что тот ответит. Он искренне надеялся, что Клод не разочарует его.

Старик расправил плечи, а затем с дьявольским спокойствием произнес:

– Ты всегда была ведьмой, и старый Ангус позволял играть за его спиной в игры, заставляя нас плясать или ползать у тебя в ногах, что зависело от твоего настроения. Теперь ты просто вдова графа Пендерлига, и твое место в домике, принадлежащем тебе по наследству.

Он перевел дыхание и продолжал:

– Однако, леди, если вы обуздаете свой язык и будете оказывать мне уважение, которого достоин граф Пендерлиг, я думаю, можно оставить вас в замке.

Леди Аделла покраснела от гнева. Ян зааплодировал.

– Вы сами говорили мне, моя леди, – добавил Клод, – что когда-нибудь настанет час расплаты. Герцог сделал свое дело, и не подведите его теперь. Если вы не будете делать то, что должны делать, мы исправим это.

Бертран откинулся на стуле и посмотрел на леди Аделлу.

– Может быть, теперь вы расскажете нам про моего дедушку Дугласа? Расскажите-ка, почему его лишили наследства?

Глава 34

– Ладно, – сказал Клод, – настало время прояснить и этот вопрос. Терпеть не могу секреты. А они повсюду в этом замке, начиная от стен и кончая сердцами его обитателей. Давай, расскажи нам, а если не расскажешь, то это сделаю я.

– Прекрати, Клод, – промолвила леди Аделла и вжалась в кресло, словно хотела спрятаться в нем, – ты нытик, Клод, и всегда таким был. Я просила Дугласа не говорить тебе. Предупредила, что это плохо кончится, если он скажет тебе. Теперь ты видишь, я оказалась права.

– А мне кажется, все кончится хорошо, – вмешался Бертран, – все пойдет так, как должно было пойти сначала. Так, теперь, папа, расскажи мне, почему нас лишили наследства. Я не хочу узнать об этом у твоего смертного одра.

– Да, – поддакнула Брэнди и положила локти на стол, – расскажите нам, дядя Клод. А то вас может поразить молния и мы так ничего и не узнаем.

Леди Аделла взяла в руки разбитый бокал с шампанским и стала смотреть в него.

– Нет, Клод, я сама расскажу, ты помолчи.

Она выдержала паузу и начала.

– Вы все знаете, что Дуглас, как старший сын, должен был стать хозяином Пендерлига, а ты, Клод, – его наследником. Я была молода, Дуглас – сильный, красивый мужчина, не то, что Ангус. Мы были любовниками с твоим отцом, Клод, и однажды старый граф поймал нас. Он ужасно разозлился, избил Дугласа до бесчувствия и лишил наследства. Ангус так ни о чем и не узнал. Отец решил, что я получила хороший урок, и не сказал сыну об измене жены.

– Дуглас рассказал мне это на смертном одре, – сказал Клод печально, – к тому времени ты была уже старая, и я с трудом ему поверил, плохо представляя, чтобы кто-то мог хотеть тебя. Но это оказалось правдой.

Герцог волновался за леди Аделлу и сказал примирительно:

– Да, было бы забавно разобраться в ваших внутрисемейных отношениях. Все эти секреты, интриги, и, кто знает, может быть, удастся установить истинное родство между вами.

Он достиг желаемого результата. Леди Аделла повернулась к нему и посмотрела на него с огоньком в глазах.

– Очень рада, ваша светлость, что у вас есть желание выяснить это. Может статься, и вы родились от соседа.

– Я бы попросил вас не говорить об этом, – сказал Клод резко, – Дуглас женился, и я был рожден в браке.

– Ваша светлость, – неожиданно предложила Брэнди. – Может, пойдем в гостиную. Констанция нам поиграет. Всем нужно успокоиться и прийти в себя.

– Черт бы меня побрал, – выругался Клод, наверное, в десятый раз за этот вечер.

Леди Аделла успокоилась только тогда, когда пришло время ложиться спать. Она сложила свои старческие руки.

– Итак, графиня и герцогиня. За судьбу девочек я теперь спокойна. Осталось позаботиться только о Фионе.

Брэнди и Ян прощались перед дверями его спальни. Неожиданно герцог схватил Брэнди и втолкнул ее внутрь.

– В субботу, – сказал он с болью в голосе, – я должен дождаться субботы.

– Я тоже, – вздохнула Брэнди.

– А теперь иди к себе. Нет, я не пойду тебя провожать. Поцелуй меня еще раз.

– Могу я поздравить вас? – спросил Фрейзер, орудовавший ножницами в саду, и расплылся в улыбке.

– Спасибо, Фрейзер. Бертран дома? Пребывает в мечтах о своей будущей жене?

– Он обедает, ваша светлость, да и мечтает, конечно. Держит в руках вилку, смотрит в пространство и улыбается, как сумасшедший. Господин Клод почти не спал. Всю ночь напролет просидел у камина и все бормотал, что он, «черт бы его побрал», станет графом Пендерлигом.

Ян рассмеялся и прошел за Фрейзером на веранду, где неподвижно сидел Бертран, перед которым стояла нетронутая еда, и пялился на садик Фрейзера. Подняв глаза, он широко улыбнулся герцогу.

– Входи, Ян, и ты, Фрейзер, тоже входи. Принеси его светлости немного тостов и джем. Как и мне, ему нужно поддерживать свои силы. Наступают трудные времена для нас обоих.

Герцог сел за стол напротив Бертрана и, как только Фрейзер вышел из комнаты, сказал:

– Более трудные, чем ты можешь себе представить, Бертран. И поэтому я здесь. Скажи, где поблизости можно обвенчаться?

Бертран удивленно поднял брови:

– Не думал, что ты будешь так торопиться.

– Я не хочу давать Брэнди времени передумать.

– Ваши тосты, герцог, – сказал Фрейзер и аккуратно поставил их на стол.

Ян кивнул и молчал до тех пор, пока Фрейзер снова не вышел из комнаты.

– Ты ведь знаешь, Перси и Джоанна приезжают сегодня. Может, подойдешь к их священнику? – Он затряс головой. – Ух, не терпится увидеть лицо Перси!

– Надеюсь, он будет вести себя хорошо, особенно перед своей невестой.

– Да? Что случилось, Фрейзер?

– Я не знаю, но пришел коротышка Алби. У него записка для вашей светлости. – И старик протянул герцогу обрывок бумаги.

– Что еще за черт!

Герцог взял бумажку из рук Фрейзера и швырнул перед собой на стол. Там неуклюжими буквами были накарябаны слова, от которых у Яна пробежали по спине мурашки.

«Если хочешь увидеть Брэнди живой, приходи один и без оружия к старому заброшенному амбару, что к западу от прибрежной дороги».

– Фрейзер, приведи коротышку Алби, быстро.

– Да, ваша светлость.

– Господи, Ян, что случилось, что это за письмо?

Ян покачал головой. В этот момент Фрейзер привел коротышку Алби.

– Где ТЫ ВЗЯЛ ЭТО? – Потряс герцог бумажкой перед носом слуги.

– Быстро отвечай, кто дал тебе письмо для герцога?

– Глуховатый мужчина, ваша светлость. Он сказал, что это письмо чрезвычайной важности, и велел доставить его вам как можно быстрее.

– Ян, ради всего святого…

– Прости, Бертран, – ответил герцог, бросаясь к двери веранды, – не говори об этом никому. Надеюсь, мы скоро увидимся.

Герцог захлопнул за собой дверь и бросился к замку бегом. Добравшись до спальни и оттолкнув ошарашенного Мэбли, схватил пистолет и положил его в сапог. Ян попытался успокоиться, но страшные слова не выходили из головы.

«Если хочешь увидеть Брэнди живой…» Это был сумасшедший, причем шотландец. Один из Робертсонов, это точно. Но кто? Не важно. Через десять минут его светлость уже взгромоздился на Геркулеса и пришпорил его так, что он упал на одно колено.

Ян заставил Геркулеса подняться и пустил его в галоп.

Брэнди очнулась от того, что кто-то щекотал ее щеку, и быстро открыла глаза. Она почувствовала сильную боль в макушке и долго не могла понять, где находится. Когда боль отпустила, Брэнди дотронулась до головы и поняла, что ее щеку щекотало сено.

– Я уж думал, что убил тебя, – услышала она спокойный голос. Так мог говорить только англичанин.

Напротив нее сидел Джилз Брэйдстон и держал в руке пистолет.

– Джилз? Что ты здесь делаешь? Что ты сказал?

– Ты умная девушка, Брэнди. Подумай сама. Она уставилась на него, пытаясь собраться с мыслями.

– Я стояла на берегу и смотрела на Фиону. Услышав какой-то странный звук, обернулась, но ничего не увидела, а затем кто-то ударил меня камнем по голове, а потом – ничего не помню.

– Я стукнул тебя по голове рукояткой пистолета.

Она посмотрела на него.

– Господи, как мы все были слепы, – сказала Брэнди и удивилась своему спокойствию, – абсолютно слепы.

– Возможно, но и мой план – тоже ничего себе. Как ты и сказала, в Шотландии никто не стал бы подозревать в убийстве англичанина, тем более кузена нашего дорогого герцога.

– Так это ты был на пляже, ты пытался подстрелить Яна?

– Да, и если бы не ты, моя девочка, я был бы уже герцогом Портмэйном. Ты меня очень подвела, Брэнди, помешав сделать еще один выстрел. А тебя я застрелить не мог, потому что сразу же попал бы под подозрение. Ведь ваши Робертсоны не убивают друг друга.

Она осмотрелась и, наконец, поняла, где находится.

– Итак, Джилз, я твоя заложница.

– Да, и представляю себе, как сейчас наш герцог со всех ног несется сюда, и здесь он найдет свою смерть.