Текст книги "Год девственников"

Взглянув на него, Дэниел подумал: да, так оно и есть. Странно, но это так. Но как же изменился Дон: он был все так же молод, а говорил, как старик.

– Пойду выпью чего-нибудь, – сказал Дэниел. – А ты, Стивен, – он обернулся к смеющемуся парню на другой кровати, – не смей засыпать, пока я не вернусь. Слышишь меня?

– Я не засну, папа. Я никогда не засыпаю, когда я с Доном. Правда, Дон?

– Правда. Ты хороший сторожевой пес.

– Вот так, папа. Я хороший сторожевой пес. А как ты думаешь, папа, много ли выпадет снега? Сможем мы поиграть в снежки завтра утром?

– Сомневаюсь. Но точно тебе никто не скажет, на улице достаточно холодно. Если тебе что-то понадобится, сам знаешь, звони в звонок. Какое-то время я еще буду на кухне…

Дэниел думал, что Мэгги все еще наверху. Но, видимо, она уже отправилась спать, поскольку кухонный стол был накрыт для завтрака и заслонка была закрыта. Дэниел взял с полки эмалированную сковородку и молча повертел ее в руках. Затем он швырнул ее на боковой столик и вышел в заднюю дверь. Пройдя короткий коридор, он постучался к Мэгги и распахнул дверь.

В первой комнате было темно, только из-под приоткрытой двери спальни пробивалась полоска света.

– Мэгги! – Дэниел взялся за ручку, осторожно открыл дверь и тихо вошел в спальню.

Мэгги сидела в постели. Шепотом она спросила:

– Что-нибудь случилось? Я тебе нужна?

Он заглянул ей в глаза и ответил:

– Да, Мэгги, ты мне нужна. И давай не будем ничего говорить.

Дэниел быстро скинул халат и пижаму, лег рядом с ней и заключил ее в объятия.

8

Не прошло и десяти минут, как из сада около кухни вынырнула большая, одетая в белое фигура. Ощупью она пробиралась вдоль низкой стены, заканчивающейся там, где начинался двор. Она шла, крадучись, мимо конюшен, занятых под гаражи, затем повернула и. наискосок двинулась через двор по направлению к стеклянной двери кладовой. Привычным движением руки она смахнула снег с нижнего замка. Ее пальцы нащупали ключ. Сняв замок, она тихонько открыла дверь и зашла внутрь.

Наткнувшись на огромные сапоги, она отшвырнула их в сторону ногой и продолжила свой путь, пока не дошла до следующей двери, ведущей в комнату, где хранились дрова. Протянула руку направо к поленнице и двинулась к двери, из-под которой выбивалась узкая полоска света. Постояв с минуту, прислушиваясь, она быстро развернулась, ощупала груду дров и выбрала длинное полено. Крепко зажав его, она направилась к этой полоске света.

Широко распахнув дверь свободной рукой, она почти впрыгнула в комнату и замерла.

Уинифред Кулсон оглядела свою кухню. Та выглядела, как обычно, из года в год: все чисто и аккуратно, как она всегда требовала.

Уинифред быстро пересекла кухню и открыла обитую зеленым сукном дверь. В дальнем конце залы торшер горел тусклым слабым светом. Она быстро устремилась вверх по лестнице со скоростью, удивительной для такой большой и солидной женщины – размеры ее за последние месяцы не уменьшились. Пройдя мимо бывшей своей комнаты, она подошла к комнате мужа. Медленно взялась за дверную ручку, сильно дернула, и дверь распахнулась. Уинифред ворвалась внутрь, но только для того, чтобы снова застыть в неподвижности.

Свет горел, но комната была пуста. Уинифред заметила, что рубашка и кальсоны мужа лежат на стуле, на спинке его висели и брюки, а рядом на полу валялись носки. Она шагнула вперед, будто хотела поднять их, но передумала. Она никогда не выносила беспорядка. Порядок был ее идолом: все должно быть аккуратно, даже носовые платки в ящике должны лежать гладкими прямыми рядами. Она постояла, сжимая в руках полено, словно пытаясь его взвесить, затем круто развернулась, вышла в коридор и направилась к лестнице. Но не успела она дойти, как новая мысль поразила ее, словно удар молнии, она быстро побежала обратно и ворвалась в свою спальню. Щелкнула выключателем, очевидно, рассчитывая найти мужа в своей постели. Но и тут никого не оказалось. Все было аккуратно прибрано и стояло на своих местах; лишь высокое зеркало на подвижной раме исчезло… Она разбила его.

Выйдя в коридор, Уинифред снова направилась к лестнице. Но она уже не бежала по ступенькам, а медленно и осторожно кралась. Добравшись до следующего пролета, женщина зашагала к комнате Дона.

Около двери она постояла, прислушиваясь. Ни звука. Тогда она повернула ручку и распахнула дверь. И снова замерла.

Видимо, пораженная тем, что перед ней не оказался Дэниел, она стояла, приоткрыв рот, одной рукой сжимая полено, положенное на плечо. На мгновение ей показалось, что она оглохла, – такая тишина шла от двух кроватей. Но в ту же минуту Дон приподнялся на локтях и шепотом воскликнул:

– Бог мой!

Зато Стивен, спрыгнув с кровати и встав рядом с Доном, закричал в полный голос:

– Уходи отсюда, мама, иди прочь!

Но она, казалось, не замечала его, а смотрела только на Дона и шла к его кровати.

– Где он? – потребовала она.

Судорожно глотая воздух, Дон произнес:

– Мама, мама, сядь…

– Твой отец, где он?

Дон задыхался и не мог ответить, поэтому ответил Стивен:

– Па… па, он на… на кухне.

– Его нет на кухне. – Она все еще смотрела на Дона и при этом размахивала поленом.

– Он там, он там, мама. Давай уходи. Уходи отсюда. Оставь Дона в покое.

Словно ребенок, Стивен вытянул вперед руки, чтобы вытолкнуть ее. Но в тот же миг он закричал, оттого что полено опустилось на его плечо. Уинифред целилась в голову и сделала еще одну попытку. Он прикрыл голову руками. С упрямством дикого зверя она прыгнула на него, ударив поленом. И еще раз, и еще. Когда Стивен рухнул на пол, она пнула его ногой, и он замолк.

Уинифред повернулась к Дону, Дон лежал на спине, глубоко зарывшись в подушки и держась руками за грудь, пытаясь восстановить дыхание. Лицо его исказилось от боли. Мать встала над ним, сверля взглядом. Казалось, прошла вечность, прежде чем она заговорила:

– Ты никогда не любил меня, ведь так? Никогда меня не любил.

Дон сделал усилие, пытаясь произнести хоть слово, но это оказалось невозможно. Он нащупал рукой таблетки, лежавшие на столике возле кровати.

Тогда Уинифред сильным ударом опрокинула столик. Таблетки и микстура почти без шума повалились на ковер.

– Ты умираешь в муках, правда? Ну вот и пострадай сам, раз ты заставил меня так страдать. Да, заставил меня страдать. – Дон как будто хотел возразить ей. – Мне сказали, у тебя есть дочь. Так вот, она незаконнорожденная, так и знай. Незаконнорожденная. И она не твоя. Она от Джо, дочь ублюдка. – Уинифред теперь улыбалась устрашающей улыбкой. – Ты умрешь, и притом медленно. Потому что никто не придет к тебе на помощь сегодня ночью. К этому времени я уже покончу с ними. Вы все ненавидели меня, вы все. Даже слуг заставили меня ненавидеть. А эта Мэгги, которая управляет моим домом!.. – Она откинула голову, как будто прислушиваясь, затем продолжила: – Эта Мэгги, ох уж эта Мэгги. Джон не забрал меня, он сказал, что не знает адреса. Но он ведь мог спросить у нее.

Она опять опустила взгляд на сына. Глаза Дона были закрыты, руки безвольно лежали по обе стороны. Уинифред отпрянула от кровати, посмотрела на перекошенное тело Стивена и вышла из комнаты.

Когда она пересекала залу, зазвонил телефон. Как ни в чем не бывало она подняла трубку и спокойно сказала:

– Да?

Голос на другом конце провода спросил:

– Могу я поговорить с мистером Кулсоном?

– Он… он сейчас не может подойти.

– Это очень важно. Не могли бы вы позвать его или кого-нибудь из домашних? А кто говорит?

Она помолчала, а потом ответила:

– Это горничная.

– Попытайтесь найти кого-нибудь из хозяев. Скажите им, что миссис Кулсон сбежала. Мы не знаем куда и как. Ее нет в окрестностях, поэтому надо быть настороже. Вы передадите?

– Да, сейчас же.

Она повесила трубку, с минуту подержала руку на телефонном аппарате. Взглянув на эту трубку, она заскрежетала зубами, вытянула губы, словно в рычании, и повторила:

– Да, сейчас же.

Через залу она тихо вышла в коридор, ведущий на кухню, и остановилась возле комнаты Мэгги. Очень тихо повернула ручку двери. В гостиной было темно, но из спальни просачивался свет и доносился звук голосов. Она приблизилась к приоткрытой двери и сквозь щелку увидела в постели своего мужа и экономку.

Уинифред всегда была легкой на подъем. Но прыжок, который она совершила сейчас, можно было сравнить только с прыжком пантеры. Любовники вскрикнули при виде ужасного привидения над ними. Но было слишком поздно. Удар пришелся Дэниелу по голове. Он почувствовал, как будто ему разорвали ухо. Пытаясь подняться с кровати, он протянул руки к жене, но она ударила его по рукам, не переставая выкрикивать непристойности. Мэгги спрыгнула на пол и, крича, побежала к двери. Удар по шее остановил ее.

Вернувшись к своей главной цели, Уинифред набросилась на Дэниела, который отбивался от нее, лежа на кровати. Его обнаженное тело наклонилось вперед, одной рукой он закрывал окровавленное лицо, другая безжизненно повисла сбоку.

Когда Уинифред двинулась на него, он отнял руку от лица и вцепился жене в шею. Но тут она пустила в ход ноги и колени, и Дэниел съежился на кровати. Она колотила его пропитавшимся кровью поленом, пока он не затих. Грудь ее вздымалась. Стоя над мужем, она перевернула его на спину и скривила губы при виде его наготы. Снова подняв полено, она уже собиралась обрушить удар на его чресла, как вдруг услышала далекий крик: „Папа! Папа!"

Она дико оглянулась вокруг себя, как будто искала, куда можно убежать. Секундой позже она уже бежала по гостиной Мэгги, захлопнув за собой дверь, словно желая скрыть содеянное.

Через кухню она выскочила на улицу тем же путем, каким проникла в дом…

Стивен полулежал на нижней ступеньке. Он прекратил звать отца и теперь кричал: „Пэгги! Пэгги!" Затем он переключился на Мэгги. Мысли его путались, но имя Мэгги заставило его подняться с лестницы и, поминутно спотыкаясь, зигзагами отправиться на кухню. Там он склонился над столом, все еще продолжая звать Мэгги. Лицо его было в слезах.

Он хотел было сесть на стул, но остановился. Где папа? Мэгги должна знать.

Стивен вышел из кухни в темный коридор. Тусклый свет сочился из комнаты Мэгги.

– Мэгги, где папа? Мэгги…

Стивен остановился в дверях и уставился на обнаженное, истекающее кровью тело отца и скрюченное тело Мэгги. Он не сделал и шага в их сторону. С губ его сорвался звук, похожий на крик загнанного зверя. Еле волоча ноги, он вышел в холл.

Сейчас Стивену казалось, что если он побежит на чердак и станет будить спящую всегда очень крепким сном Пэгги, то будет уже слишком поздно, чтобы помочь всем. Рядом с собой он заметил телефон. Но он не знал ни одного номера, он никогда и не пробовал кому-либо звонить. Вдруг откуда-то Стивен вспомнил приключенческую историю из передачи „Детский час", где умный мальчик поймал вора, набрав по телефону цифру 9"

Стивен взял трубку в руки. Дрожащим пальцем повернул диск и тоже набрал девятку. Но ничего не случилось. Никто не ответил.

Было ли там „9", спрашивал он себя. Или надо набрать две, а то и три девятки? Он снова взялся за диск и набрал вторую девятку, но все равно ничего не услышал. Почти сердито он схватился за диск в третий раз. Последовала тишина, и наконец мужской голос спросил:

– Чем могу вам помочь?

Отодвинув трубку от лица, Стивен закричал:

– Пусть кто-нибудь приедет. Моя мама была здесь.

Голос сказал:

– Пожалуйста, говорите громче. Чем могу вам помочь?

Стивен поднес трубку ближе ко рту и заорал:

– Мама была здесь. Она их всех убила.

– Скажите мне ваш адрес. Стивен ответил не сразу:

– Усадьба „Усталый лист".

– „Усталый лист"? – переспросил голос. – А где это? По какой дороге?

– Феллбурн.

– Да, но по какой дороге?

– Тут Тэлфорд-роад проходит снизу.

– „Усталый лист", Тэлфорд-роад, – повторил голос. – Не беспокойтесь. Кто-нибудь приедет к вам очень скоро.

Стивен сел на нижнюю ступеньку и уставился на входную дверь. Он знал, что ему придется открыть ее, чтобы впустить их. Но ведь тогда мама может войти снова…

Казалось, он просидел здесь очень долго, хотя на самом деле прошло лишь десять минут, прежде чем он услышал, как к дому подъезжает машина. Но он не пошевелился до тех пор, пока в дверь не постучали.

На пороге стояли двое полицейских. Увидев их, Стивен попятился. Они посмотрели на его перепачканные кровью лицо, руки, и тот, что был повыше, спросил:

– Вы тот молодой человек, который звонил? Стивен молча кивнул в ответ.

– Ну, расскажите нам, что случилось. Вы сказали, ваша мать была здесь?

Стивен покачал головой.

– Она ушла. Она ушла. Она ударила меня бревном. – Он схватился руками за голову. – Но она убила Дона, моего папу и Мэгги.

Полицейские обменялись взглядами, затем один из них попросил:

– Покажите нам.

Стивен оглянулся по сторонам, как бы раздумывая, кто больше нуждается в помощи, и сказал:

– Они не одеты.

Полицейские опять обменялись взглядами. Кто это такой? Большой парень, а говорит, как ребенок.

Невысокий полицейский проговорил:

– Иди и покажи нам, где твой отец. Стивен, пошатываясь, двинулся вперед. Когда приехавшие вошли в комнату, они, как некоторое время назад и Стивен, замерли на пороге. Один пробормотал:

– Мать честная! Кто-то хорошо поработал. Другой, невысокий полицейский, наклонился над Дэниелом, положил руку на его запятнанные кровью ребра, подождал минуту и сказал:

– Он еще жив. А что с ней?

– Не знаю. Если и есть пульс, то очень слабый. Иди позвони, вызови „скорую".

Поднявшись с колен, невысокий спросил Стивена:

– Есть в доме еще кто-нибудь?

– Дон. Я пытался спасти его, но она ударила меня.

– Где же Дон?

– В другом конце, в своей комнате. Ему очень плохо, он не может двигаться, его ноги не работают.

– А вас как зовут?

– Стивен.

– Стивен, а дальше?

– Стивен… Кулсон.

– Кулсон? – Полицейский поднял брови, как будто что-то вспоминал. – Да, да, конечно, Кулсон. Пойдем, покажешь мне этого молодого человека.

Когда они проходили через холл, второй полицейский отложил телефонную трубку и спросил:

– Это дом Кулсонов?

– Да, до меня только что дошло.

Войдя в комнату Дона, полицейский воскликнул:

– Господи! Похоже, что этого она прикончила совсем.

– Это ее сын, тот, что попал в аварию в день своей свадьбы. Припоминаешь?

– Еще бы!

Они повернулись и взглянули на Стивена.

– Есть ли еще кто-нибудь в доме?

– Пэгги. Но она спит.

– Спит? После всего, что случилось? Веди нас к ней.

Им пришлось помочь Стивену подняться до второго пролета лестницы. Пэгги очнулась от глубокого сна, увидела, что на нее смотрят двое полицейских, и громко вскрикнула. Один из полицейских успокоил ее:

– Не бойтесь, мисс, не бойтесь.

– Ч-ч-то… Чт-о вам нужно?

– Нам нужно, чтобы вы встали. Спуститесь и посмотрите, что произошло, пока вы спали.

– Боже мой! – Пэгги уставилась на Стивена, перепачканного кровью, и закричала: – Что ты наделал?

– Это мама. Мама, а не я.

– Ладно, старина, все хорошо. – Полицейский похлопал Стивена по плечу.

– Не может быть, чтобы она… – Пэгги взглянула на полисмена. – Она ведь в лечебнице.

– Очевидно, мисс, она как-то выбралась оттуда. А сейчас вам стоит надеть что-нибудь на себя, спуститься и приготовиться к самому худшему. Зрелище, которое вы увидите, будет не из приятных.

– Господи Боже мой!

Полицейские отвернулись, и один из них спросил:

– С кем еще здесь можно побеседовать?

– Лили и Билл живут в отдельном доме. Хотя, – Пэгги качнула головой, – сейчас они в Ньюкасле. Они отправились на представление, ведь сегодня пятница, их выходной. Еще Джон… Джон Диксон, садовник и вообще на все руки мастер, но он не остается здесь ночевать.

– Больше никого из семьи?

– Еще, – она моргнула, – мистер Джо, но он в Лондоне, на свадьбе миссис Джексон. А молодая миссис Кулсон в больнице, недавно она родила ребенка. Вот и все.

– Хорошо. Одевайтесь и спускайтесь вниз. Они уже подходили к двери, как Стивен вдруг обернулся и пронзительно выкрикнул:

– Пэгги, ты подумала, что это я сделал? Как гадко. Я все расскажу Мэгги.

– Все хорошо, сынок. Успокойся. Полицейские, поддерживая Стивена под руки, вывели его из комнаты.

Спустя несколько минут Пэгги вошла в спальню Мэгги и испустила душераздирающий вопль. Она зажала рот рукой, закрыла глаза. Казалось, она вот-вот упадет в обморок.

– Пойдемте, пойдемте. – Высокий полицейский вывел Пэгги из комнаты и усадил на кухонную табуретку. – А теперь расскажите, как нам связаться с тем членом семьи, который уехал в Лондон.

Пэгги долго ловила ртом воздух, прежде чем смогла вымолвить:

– Он должен быть у миссис Джексон, ее телефон в записной книжке. Но завтра у них свадьба.

– Боюсь, что одного на этой свадьбе будет не хватать. Уж не за него ли она собиралась выйти замуж?

– Нет, нет. Она его тетя. Она выходит замуж за негра. Хотя он и очень славный.

Неизвестно, как бы отреагировал на это замечание полицейский, но его товарищ перебил его:

– А вот и „скорая" приехала. Кстати, кто их врач? Тот молодой человек при смерти, кто его врач?

– Доктор Питерс.

– Будь хорошей девочкой и пойди позвони ему. Хотя нет, дай мне его телефон, лучше я сам поговорю.

Второй полицейский кивнул.

– Да, думаю, ему лучше самому оценить повреждения, прежде чем санитары поднимутся сюда…

Доктор Питерс приподнял стеганое одеяло, которым накрыли Дэниела, заскрежетал зубами и принялся искать пульс на окровавленной руке. Затем он подошел к Мэгги, тоже укрытой одеялом, проверил ее пульс и обратился к санитару „скорой помощи":

– Немедленно заберите их.

– А что с молодым парнем, инвалидом?

– Я скажу вам, как только осмотрю его. Но сперва заберите этих двоих.

– А тот парнишка?

– А, Стивен? Я осмотрю и его и позвоню вам, если вы понадобитесь еще.

Когда доктор взглянул на Дона, он, как и полицейский, сначала решил, что тот уже мертв. Но тут бледные веки больного дрогнули. Врач наклонился над ним.

– Дон, держись. Все хорошо.

Подняв голову и заглянув за кровать, он заметил валявшиеся на полу таблетки и повернулся к полицейскому.

– Будьте добры, соберите их. А после поможете мне немного приподнять его. Давай, Дон, выпей это.

Глаза Дона моргнули, затем открылись, голова слабо шевельнулась. Осознав присутствие полицейского, Дон остановил взгляд на докторе. Губы его зашевелились, и он прошептал:

– Мама. Мама…

– Да, мы знаем. Не волнуйся.

– Стивен?

– С ним все в порядке. Давай выпей воды и проглоти свои таблетки.

Дон отхлебнул воды и с болезненной гримасой проглотил лекарство. Ложась, он проговорил:

– Мама… сошла с ума.

– Да, Дон. Мы знаем. А теперь отдохни. Спи, утром тебе станет лучше.

С минуту еще Дон не отводил глаз от доктора, затем вздохнул и закрыл их.

В зале доктор сказал полицейским:

– Она основательно поработала. Теперь нужно ее найти, пока она не натворила еще больше дел. Хотя я не думаю, что она вернется сюда снова. И еще. Ведь двое из членов семьи…

– Мы уже связались с ее сыном, который в Лондоне. Он постарается вернуться ночным поездом. Конечно, он очень перепугался. Но, во всяком случае, хоть один уцелел.

– Бог мой! – Доктор приложил ладонь ко лбу. – Если она знает о ребенке, она двинется в сторону больницы. А она ведь достаточно безумна, чтобы действовать вполне здраво, лишь бы добиться своего.

Он схватил телефонную трубку, дозвонился до больницы и в течение минуты, а то и больше, объяснял дежурному врачу создавшееся положение. Тот заверил его, что они будут начеку и приставят к миссис Кулсон с ребенком сиделку.

Затем доктор Питерс позвонил в психиатрическую лечебницу и прямо велел директору созвать людей и начать поиски сбежавшей, так как она уже произвела разрушения в собственном доме, и еще неизвестно, доживут ли двое из ее жертв до утра. Директор ответил на это, что они уже ищут ее.

Вслед за этим доктор обратился к Стивену, все это время остававшемуся в тени:

– Иди наверх, Стивен, Пэгги приготовит тебе ванну. Отмойся, а потом я тебя осмотрю. Сейчас мне не видно, где у тебя действительно серьезные ушибы. Иди, славный парень.

Пэгги взяла Стивена за руку. Он обернулся и, глядя на доктора и полицейского, спросил:

– Она вернется?

– Нет, она не вернется. Никогда.

– Это точно, доктор?

– Точно.

Произнося это, доктор Питерс не был вполне уверен в своих словах. Вообще он как будто бы ждал сегодняшнего вызова уже давно. И уверен был лишь в том, что, пока ее не посадят под крепкий замок, события этой ночи могут в любой момент повториться…

Осмотр Стивена показал, что больше всего крови вытекло из раны на голове, позади уха. К счастью, рана оказалась неглубокой: густые волосы смягчили удар. Но руки, ноги, спина – все было покрыто кровоподтеками. Завтра они принесут ему куда больше боли, чем сегодня.

Доктор направился к выходу, но Стивен остановил его:

– Не надо ее жалеть. Ее никто не любит. Доктор задумался. Да, в этом-то все и дело.

Никто ее не любит. Никто ее никогда по-настоящему не любил. И она это прекрасно знала.

Джо приехал на следующее утро, в половине восьмого. Узнав из сбивчивых рассказов Стивена и Пэгги подробности событий, произошедших за время его непродолжительного отсутствия, он был потрясен.

Заботу о доме взяли на себя Пэгги и Лили. Новая сиделка практически не понадобилась, потому что последнее, что сделал доктор перед тем, как уехать рано утром, – это связался с сестрой Прингл и попросил ее снова принять дежурство в комнате Дона…

Ночью был сильный снегопад, слой снега достиг трех дюймов. Все ожидали этого, такой стоял холод. Вот так закончился март. Просто невероятно!..

Билл Уайт подошел к крыльцу и неуверенно обратился к Джо, говоря, что ничего бы не случилось, если бы он был на своем месте. Джо заверил его, что здесь нет и быть не может его вины. Не говоря уже о том, что это произошло в его выходной, но Уинифред ведь зашла не с парадного входа, а проникла через кладовую. Естественно, она прекрасно знала, где находится ключ…

Приезжали из лечебницы, интересовались подробностями происшедшего. Но Пэгги ничего не знала, а Стивен не мог сказать им, как долго он провалялся на полу, пока не начал действовать.

Ворота теперь охранялись полицией, но это не остановило двух репортеров, которые попытались в половине седьмого утра пробраться в дом. Однако Билл Уайт с ними быстро разобрался.

Все были рады возвращению Джо. Ведь теперь в доме появился человек, который мог взять на себя все заботы.

– Джо позаботится обо всем, – сказал Билл Уайт Джону Диксону, когда они стояли в оранжерее, обсуждая события прошедшей ночи. – Говоря по правде, именно он всегда и занимался этим.

– А ей теперь жизни не будет, – подхватил Джон.

– По мне, так давно пора. Что мне Лили рассказывала – так она с ним, как стерва, обращалась. Никакая она ему была не жена все эти годы. Вообще, знаешь, наша Лили разбирается в жизни. Какое-то время назад она говорила, что между хозяином и Мэгги что-то есть. Так и вышло. Когда хозяйка застала их врасплох – он совершенно голый, и та тоже. Удивительно?

– Нисколько. – Джон покачал головой. – Я уже давно знал, куда ветер дует. Она следила за ним, когда он, бывало, ездил на Боуик-роад. Я намекал ему пару раз.

– Да ну? Ты мне ничего не говорил.

– Ну… у тебя же есть жена. – Джон ухмыльнулся. – Ты бы небось рассказал ей, а она проболталась бы Пэгги, ведь та – твоя племянница. А у Пэгги язык как помело. Я подумал, что хозяин и так достаточно натерпелся, и лучше всего мне придержать язык за зубами. Но интересно, куда она делась после того, как прошлась по дому со своей колотушкой – или что там у нее было в руках? – Он помолчал. – Да что это стряслось с Ларри? – Джон указал на улицу, где за стеклянной дверью заливался неистовым лаем небольшой скотчтерьер. – Что с ним такое?

– Крысу унюхал или еще кого. Он всегда так лает, когда какого-нибудь черта унюхает. – Билл отворил дверь, и пес бросился к нему, подпрыгнул, стрелой метнулся обратно и остановился в ожидании. – Ну ладно, пойдем. Покажешь мне.

– Я уже много недель не видел никаких крыс, – заметил Джон. – Должно быть, это кролики забегают сюда с полей.

Оба они, подняв шерстяные воротники пальто, вышли на улицу. Снег скрипел у них под ногами. Стараясь не отставать от собаки, Билл проговорил:

– Кто бы мог поверить, что в такое время года выпадет снег? Знаешь, мое мнение: все из-за этих атомных бомб, которые взрывают по всему миру. Из-за них и погода меняется.

– Куда он нас ведет? – спросил Джон.

– Да в курятник. Держу пари, что где-то неподалеку лиса.

Сквозь проем в невысокой изгороди они вышли в маленькое поле, оканчивающееся рядом курятников. Одна-две курицы вышли оттуда наружу.

– Курицы не любят снег. Но, готов поспорить, если им выставить на улицу еду, они быстренько выбегут… Да что ему надо?

Теперь они шли за псом вдоль курятников к открытому сараю, где был свален запас ящиков и корзин. Сверху их присыпало снегом за эту ночь. Билл и Джон замерли, ошеломленно глядя на две ноги, торчащие из-под груды ящиков.

– Не может быть!

– Силы небесные!

Бегом они ворвались в сарай и, отшвырнув ящики в сторону, извлекли на свет замерзшее тело своей хозяйки.

– Она мертвая? – Джон наклонился, пытаясь просунуть руку внутрь ее смятого пальто. Через минуту он сказал: – Ничего не чувствую. Вот что: беги в дом, скажи Джо, пусть вызовет „скорую". А сам тащи сюда дверь или еще что-нибудь. Так мы ее не унесем.

Билл бросился через сад, прямо по замерзшим газонам, к входной двери. Он не стал звонить, просто постучал и, когда Пэгги открыла, выдохнул:

– Джо… Где мистер Джо?

– С мистером Доном. Что еще стряслось?

– Хозяйка. Она в саду.

– Господи! – Пэгги зажала рот рукой. – Закрой же дверь!

– Прекрати! – толкнул ее Билл. – Насколько я понимаю, она мертва. Давай сюда мистера Джо. Пошевеливайся!

Через пару секунд Джо был уже здесь.

– Что? В саду? А где в саду?

– В сарае. Надо бы найти что-нибудь вроде двери. Ее невозможно поднять, такая она тяжелая. И… и лучше бы вам вызвать врача.

Джо, потрясенный, стоял молча какое-то время, затем тихо сказал Пэгги:

– Позвони доктору. Скажи ему, что это срочно.

Пэгги бросилась к телефону, крича:

– Уж конечно, если что-то касается этого дома, он знает, что это всегда срочно!..

Но Джо уже бежал за Биллом вдоль построек, объясняя:

– Здесь нет дверей, кроме вот этой большой стеклянной, а она слишком тяжелая.

– Да, вы правы, мистер Джо. Но у нас же есть что-то вроде гамака. Там, на чердаке.

Через долгих двадцать минут они принесли Уинифред в гамаке домой и положили ее на пол в холле. Доктор уже ждал. Склонившись над ней, он медленно покачал головой. Но еще через минуту взглянул на Джо и проговорил:

– Она все еще жива. Вызови „скорую".

Сидя в машине „скорой помощи", Джо вспоминал события последних дней. Аннетта с ребенком в одном отделении больницы, папа с Мэгги – должно быть, в другом. И он все еще не знает, выживут ли они. А теперь и его приемную мать везут в ту же самую больницу. Осталось только свезти туда Дона со Стивеном, и все будут там, а на Дона достаточно лишь взглянуть, чтобы понять, что он вскорости может к ним присоединиться. Бедняга Стивен, весь в синяках с головы до ног, он, конечно, все еще сильно переживает. Стивен перенес страшную ночь. Как сказал доктор Питерс, если бы не он, то все бы полегли в этой бойне и, весьма вероятно, не дожили бы до утра.

С чем же они столкнулись? Похоже на проклятие. Но ведь это не проклятие, а просто материнская любовь, искаженная материнская любовь. Джо посмотрел на мертвенно-бледное лицо Уинифред. Сидевший рядом с ним санитар произнес: „Ей худо. Всю ночь там пролежать! Такое может убить даже лошадь. Удивительно, что она все еще дышит".

Да, удивительно, что она все еще дышит. В душе Джо шевельнулось страстное желание, чтобы Уинифред больше никогда не дышала, ведь иначе после всего случившегося, во что превратилась бы ее жизнь? Конечно, ее отправили бы уже не в Каунти, а в какое-то другое место с надежной охраной…

А Аннетта? Как сказать ей? Она ведь еще так слаба. Рождение ребенка очень тяжело далось ей. Его рассказы о том, что она уже садится и вполне весела, были всего лишь дипломатической уловкой.

В больнице суматоха усилилась. Когда Уинифред увезли на каталке, Джо, к своему удивлению, увидел в коридоре медсестру из лечебницы Каунти. Ее сопровождал какой-то мужчина. Сестра, завидев его, тут же подошла.

– Несчастье, мистер Кулсон?

– Да еще какое, – ответил Джо. Мужчина добавил извиняющимся тоном:

– Мы прочесали ваш сад прошлой ночью. Хоть и было темно, мы тщательно обыскали все после того, как узнали, что она побывала в доме.

– Кому могло бы прийти в голову искать ее среди тех ящиков, – успокоил его Джо. – Но скажите, как же она убежала?

– Очевидно, – предположила медсестра, – с помощью тех двух, что были с ней в палате. Они хитрые… Какие же они все хитрые! Это старый трюк: они положили подушки вместо нее под одеяло. И вышло похоже, хотя вы знаете, каких она габаритов.

– Но как ей удалось выйти за ворота?

– Она не выходила через ворота. Она готовилась к побегу, изучила сад. И перелезла через стену. Возле стены растет дерево, и одна из нижних веток касается ее верха. Как при ее весе ей удалось удержаться на дереве, я не знаю, совершенно не представляю. Но все считают, что только так она могла убежать. Она была очень проворной, очень. И все равно – забраться на дерево! Если уж им засядет в голову какая-нибудь мысль, они все сделают, чтобы осуществить ее. Как вы думаете, она выживет?

С языка Джо чуть было не сорвалось: „Надеюсь, нет", – но он удержался и ответил:

– Не могу вам сказать. – Затем, извинившись, он повернулся, подошел к конторке и спросил: – Могу я повидать мистера Кулсона и мисс Догерти?

– Присядьте, я сейчас узнаю. – Секретарша подняла телефонную трубку. Вскоре она кивнула ему: – Идите в палату номер 4, там вас примет сестра Белл.

– Благодарю вас.

Сестра Белл провела Джо в кабинет и, предложив сесть, сказала:

– Какое несчастье! Я только что узнала, что вашу мать тоже привезли сюда.

Джо, никак не отреагировав на это, просто спросил:

– Как там мой отец и мисс Догерти?

– С прошлой ночи, – она вздохнула, – произошли небольшие перемены. Во всяком случае, оба они живы, а на лучшее мы можем только надеяться. Скажу лишь, что ваш отец в гораздо худшем состоянии, нежели мисс Догерти.

– Могу я их повидать?

– Да, но всего одну минутку. И не заговаривайте с ними. – Сестра повела плечами. – Это все равно бесполезно.

И вот Джо стоит у кровати своего отца. Лицо Дэниела опухло, синяки делали его почти неузнаваемым. Из ноздри торчала трубка, из руки тоже, как будто рука была подвешена на проволоке. Вид у него был такой же, как у Дона после аварии. Джо захотелось протянуть ему руку и воскликнуть: „Папа, бедный папа!" Слова, словно плач, рвались наружу. Стивен говорил, что Уинифред орудовала огромным деревянным чурбаном. Да, брусок был тяжелым, но и она сама дюжая женщина, а в своем безумии она могла произвести разрушения даже при помощи расчески…