Текст книги "Игра окончена"

Кевин АНДЕРСОН
ИГРА ОКОНЧЕНА

Эду Хагстрому, который помнит Первое Правило как никто другой.

«Всегда следует помнить: каждый персонаж Игроземья был создан ТЕМИ. Он существует единственно ради развлечения ТЕХ, кто играет. Его стремления и опытность ничего не значат – все определяется броском камней и выпавшей гранью».

Книга Правил

Пролог

Дэвид уперся взглядом в часы. По мере того как их стрелка неумолимо приближала воскресный вечер, подступал и страх, который давно уже овладел его снами. Сегодня снова будет Игра – но кто окажется игроком, а кто пешкой?

Тишина звенела в пустом доме. Дэвид отогнул занавески, вглядываясь в серую пелену холодного моросящего дождя. Как всегда в это время, окна дрожали от сильных порывов ветра. Дом казался хрупким, словно в любой момент некая непреодолимая сила могла сокрушить его стены и смести прочь.

Именно так он поступал с персонажами Игроземья.

Дэвид подумал о раскрашенной Мелани игральной доске. За последние два года он, Мелани, Скотт и Тэйрон творили свои приключения в Игроземье, следуя правилам, которые они сами создали или переняли из других игровых систем. Они наслаждались своими поисками сокровищ, своими битвами, своей магией. Они развлекались. Это было самое первое правило, с которым все согласились, – развлекаться.

Но по мере того как четверо игроков населяли Игроземье плодами своей фантазии, придумывая все новые и новые поколения персонажей, со своей собственной историей, уделяя им столько же места в своем сознании, сколько и реальному миру, общая сила воображения создавала нечто, что выталкивало искусственный мир в реальность.

А в конце концов Игроземье стало наносить ответные удары.

Дэвид понял это раньше остальных игроков. Он предложил прекратить игру, пока это не зашло слишком далеко, не вышло полностью из-под контроля. Но остальные игроки воспротивились этому. Скотт со своим техническим складом ума, «Господин Мудрец», как его называли, просто не мог поверить, что может произойти что-нибудь сверхъестественное, а увлеченный Тэйрон вообще не замечал ничего необычного.

Мелани, хотя признавала то же, что и Дэвид, не желала никоим образом препятствовать набирающему могущество Игроземью. Мелани нравилось наблюдать за его ростом. Она с восхищением следила за тем, как Игроземье вбирает в себя жизни Игроков, освобождаясь от ограничений, которые были наложены на него. Дэвид видел, как разгораются глаза Мелани, по мере того как Игроземье направляло на нее свою жизненную силу.

Дэвид пытался найти способ покончить с Игрой, Мелани же со своими персонажами боролась против него. С их помощью она противостояла всему, что бы он ни предпринимал. А Дэвид старался спасти себя, спасти их всех. Она отказывалась слушать, когда он пытался объяснить ей все это. Дэвид вздрогнул, чувствуя, как отчаяние и страх овладевают им.

Мрак и влага, казалось, пропитали весь дом. Дэвид подошел к камину и постарался отвлечь себя тем, что стал разжигать огонь с помощью нескольких пахучих поленьев, хранившихся в фанерной коробке за очагом. Он подумал было, что неплохо бы включить стерео, но потом решил поразмышлять в тишине.

Он жил с отцом, за исключением тех нескольких недель в июле, когда уезжал на север штата погостить у своей матери в ее домике-трейлере. Кое-как ему удалось избежать Игры прошлым летом, может быть, могущество Игроземья не так уж выросло за это время.

Родители Дэвида расстались три года тому назад. С тех пор они холодно беседовали по телефону раз в несколько месяцев, хотя так и не прошли через официальный бракоразводный процесс. Оба они так тщательно скрывали от Дэвида свои чувства, что он оказался в стороне от их конфликта. Временами он думал, что был бы даже рад, если бы они заставляли его принять чью-нибудь сторону.

Но вместо этого мать просто развлекала его приятными, но пустыми беседами о девушках и кино, а отец бранил за снизившуюся успеваемость в прошлом семестре.., как раз, когда Игра стала выходить из-под контроля. Но отец Дэвида, казалось, говорил все это просто из чувства долга, а не по каким-нибудь более глубоким причинам.

Дэвид вздохнул и скомкал несколько старых газет, поверх которых он бросил горстку щепок и еще всякого мусора.

Его отец отправился на выходные в деловую поездку, спросив Дэвида, не имеет ли тот чего-нибудь против того, чтобы остаться одному. Его тон не оставлял сомнений в том, что, если Дэвид и выразит неудовольствие, это вряд ли что-то изменит.

Но Дэвид, конечно, не собирался оставаться в одиночестве: этим вечером вся команда снова собиралась Играть. Он страшился того, что могло произойти, но не хотел, чтобы кто-нибудь еще видел это.., никаких посторонних.

Он потянулся за длинными каминными щипцами, затем поднес к поленьям газовую зажигалку.

Шипящие голубые огоньки взвились вверх, слегка лизнув кору. Он глубоко вздохнул и закрыл глаза.

За последние две недели Игроземье усилило свои позиции, перейдя от легких намеков к откровенной демонстрации своей растущей власти над реальным миром – показывая, как оно может одолеть Игроков.

Персонажи Мелани – Делраэль и Вейлрет искали способ, как создать широкую реку – барьер между западной и восточной частями Игроземья. У них это получилось – прямо на глазах четырех Игроков через все раскрашенное деревянное игровое поле пролегла широкая голубая линия шириной в гексагон. Затем во время битвы в конце вечера игральные кубики покатились сами собой, прыгая вверх и вниз под воздействием магии, которой сами Игроки наделили Игроземье.

На протяжении всей следующей недели четверо игроков видели одинаковые сны, в которых явлено было, что Игра развивается сама собой даже без их участия. Волшебник Энрод при помощи Камня Огня пытался уничтожить часть Игроземья, оставшуюся по ту сторону Реки-Барьера, но Духи Смерти остановили его. Не игроки придумали такой сценарий, но тем не менее все помнили его при пробуждении.

Дэвид внедрил в карту тварь, называемую Скартарис, – она впитывала в себя жизненную энергию Игроземья, чтобы снова низвести его до положения обычной развлекательной ролевой игры – безопасной игры, с обычной раскрашенной картой, с вымышленными персонажами.

Но сила Игроземья росла и играла Мелани, как марионеткой. Девушка постоянно изменяла и обходила правила, сбивая Дэвида с толку. Тайно она вложила часть реального мира в одного из своих персонажей, голема, прозванного Наемником, так же как, вероятно, и в другого, более древнего персонажа, Незнакомца-Которого-Не-Ждали, который помешал первой попытке Дэвида уничтожить Игроземье.

Это было еще до того, как Дэвид убедился в серьезности своей миссии. Но теперь, когда он разобрался с тем, что происходит, предстоит применить схожую тактику.

Дэвид расчистил пол гостиной, освобождая место, где они будут играть сегодня вечером. Сегодня настала его очередь хозяйничать. Пламя в камине трещало. Ковер серовато-землистого цвета, казалось, впитывал в себя тепло. Оконные стекла задребезжали под порывами ветра.

Игроземье ожидало. Оно снова было готово играть и манипулировать ими. И раз оно уже стало реальным само по себе, то, без сомнения, придет и в реальный мир. Оно сделает с ними то же, что они делали со своими воображаемыми персонажами.

Но он не позволит, чтобы это произошло.

Дэвид решил, что разумнее всего будет просто не участвовать. Без него остальные тоже не смогут играть, и Игроземье не сможет существовать. Их было четверо. Сила воображения четырех личностей, которые собирались вместе, для того чтобы играть, – вот что делало Игроземье живым. Если он выйдет из Игры, она неминуемо должна будет прекратиться.

Дэвид нахмурился и провел рукой по волосам, чувствуя, что его пальцы влажны от пота. Чем холоднее становилось на улице, тем больше он покрывался испариной.

Просто не участвовать было бы куда эффективнее, чем осуществлять планы по выведению Игроземья из строя. Наступление Скартариса и так достаточно сильно ослабило Игру. Игроземье теперь было хрупким, истощенным, и Дэвид чувствовал, что оно готово пойти на самые отчаянные меры.

Если он останется здесь, остальные так или иначе убедят его продолжить играть. Он знал это. Они делали так и раньше. Почему бы ему не прекратить Игру, ссылаясь на то, что он болен? Это не так уж сложно, если учесть, что ему всю неделю снились кошмары.

Сейчас ему представлялись персонажи Игроземья, которые выглядели более настоящими, чем те люди, про которых он точно знал, что они реальны. Он не выдержит еще одну такую ночь.

Торопясь, чтобы не передумать, он встал и подошел к телефону. Он позвонит им всем, скажет, что Игра окончена, скажет, чтобы оставались дома. Если это сработает, Игре придет конец. Патовая ситуация, но все же лучше, чем прямое поражение… а если они продолжат играть, проигравший потеряет все.

Он схватился за трубку. Та показалась ему необычно тяжелой и липкой. Он оставил Мелани напоследок: с ней не обойдется без трудностей.

Дэвид стал набирать номер Тэйрона, но не услышал гудка. Он прислушался, но результат был тот же. Дэвид нажал на рычаг и попытался пробежать по кнопкам, но ответа не последовало: телефон был мертв.

Дэвид решительно подошел к другому телефону, в кухне. Тот тоже молчал. Он несколько раз нервно дернул рычаг, но линия все не отвечала.

Он почувствовал, как по спине забегали мурашки, и отвернулся, уставившись через кухонное окно на скользкую дорогу за темным проездом. В сумерках тусклые фонари, казалось, цедили желтоватый свет. Буря не казалась слишком сильной, но какой-нибудь упавший телеграфный столб наверняка мог прервать телефонную связь.

Хотя в глубине души Дэвид знал, что это не случайно.

Он натянул на себя черную джинсовую куртку, схватил ключ и побежал через гараж к своей старой машине в проезде. Отлично, раз так – он забудет о вежливости.

Его просто не будет здесь, когда появятся остальные. Он убедился, что выключил везде свет, запер все двери. Теперь он смотается куда-нибудь в киношку или просто покатается.

Как только он ступил на улицу, мелкий дождь брызнул ему в лицо, заставив зажмуриться. Он схватился за ручку дверцы красного «мустанга», забрался внутрь и с шумом захлопнул дверь. Петли скрипнули, внутри машины он почувствовал себя удобно и безопасно. Он вдыхал сырые запахи дождя, конфетных оберток на полу и в пепельнице, характерный аромат старой обивки. Порывы ветра качнули машину, словно гигантская невидимая рука попыталась схватить ее.

Дэвид вставил ключ в зажигание и повернул. Стартер слабо щелкнул, будто бы начал заводиться, но после этого Дэвид не мог добиться от машины ни одного звука. Снова и снова он вставлял и вынимал ключ, пытаясь завести машину. Но мотор оставался мертвым.

– Давай же! Заводись! – шипел Дэвид сквозь зубы.

Однако «мустанг» отказывался даже пытаться, хотя Дэвид всегда держал его в превосходном состоянии. Он всегда заводился, когда Дэвид был за рулем. Тут не могло быть никаких случайностей.

Дэвид стукнул кулаком по приборной доске и заскрежетал зубами. В отчаянии и гневе он было уронил голову на руль, но тут же откинулся назад, словно испуганный резким звуком сигнала.

Он мог бы отправиться пешком или как-нибудь еще. Он, к примеру, никогда еще не путешествовал автостопом. Но он знал: что бы он ни предпринял, Игроземье никогда не позволит ему уйти. Он во власти Игры. Ему придется играть.

Слезы навернулись ему на глаза. Дэвид вышел из машины и снова хлопнул дверью. Стоя в проезде, он почувствовал, как мелкие капли бегут по его лицу, как холодный ветер ворошит его волосы, проникает сквозь ткань куртки. Он зарычал от ярости:

– Ну ладно, черт вас побери! Я покончу с этим. Я уж постараюсь уравнять наши потери.

Он вытер слезы и подавил в себе вздох: «Приготовьтесь получше, ибо на этот раз я играю до конца».

Он подождал какого-нибудь ответа, но ничего не произошло, кроме того, что дождь полил сильнее.

Глава 1
Военнопленный

Каких монстров я видел, Виктор! Я даже засомневался в том, что ТЕ имеют хотя бы малейшее представление о биологических законах и принципах. Но какими бы фантастическими ни казались эти чудовища, они безусловно опасны, у меня нет и тени сомнения в этом.

Профессор Берн. Неопубликованные заметки

Профессору Жюлю Верну было довольно трудно сохранять чувство собственного достоинства, когда конвоиры – слаки – пихали его, заставляя идти вперед. Он спотыкался, и его усталые ноги заметно дрожали. Монстры чувствительно подталкивали его под ребра своими острыми кулаками. В конце концов они швырнули его на вымощенный плитками пол в главном зале Тайра.

Верн подавил возглас протеста, позволив себе только сдавленно промычать нечто негодующее. На протяжении нескольких дней стражники колотили его полированными набалдашниками своих дубинок каждый раз, когда он позволял себе слишком громкие жалобы. Теперь он боролся с собой, пытаясь отогнать мысли о предстоящих ему оскорблениях.

Берн поднялся на ноги, откашлялся, все еще держа глаза закрытыми. Он слегка отряхнул перед своего пальто в сине-коричневую клетку, но оно, к сожалению, нуждалось в более серьезной чистке и глажке, чтобы снова принять презентабельный вид.

Прямо перед ним в свете факелов застыл в ожидании Серрийк, мантикор; глухой рокот доносился из его глотки.

Вождь монстров возвышался на двенадцать футов над полом, при том, что он сидел на задних лапах. Огромная, щедро поросшая гривой голова, покореженное, искаженное человеческое лицо с двумя изогнутыми рогами, выступающими изо лба. Тело Серрийка походило бы на львиное, если бы не было массивным, как у слона. Его передние клыки поблескивали, словно изогнутые ножи. Кольчатый серебряный хвост, шириной в человеческое бедро, обвивался вокруг его ног и оканчивался луковичкой, из которой торчало длинное, как у огромного скорпиона, жало. Отблески синих молний вспыхивали вокруг, словно мантикор едва сдерживал заключенную в нем силу.

Ядовитый хвост слегка дрогнул, когда Верн посмотрел на предводителя слаков. Искры сыпались на каменные плиты пола, выжигая на них черные пятна каждый раз, когда тварь подрагивала своим хвостом.

– Я привел тебя сюда, человек, чтобы оказать тебе великую честь – помочь мне победить в Игре. – Голос Серрийка был глубоким и клокочущим, словно во время беседы он полоскал горло какой-то едкой жидкостью. Он выставил вперед переднюю лапу так, что когти заскрежетали по камню.

Верн какое-то время только моргал и кашлял от ужаса, но наконец собрался и произнес:

– Вообще-то я пришел сюда по другой причине.

В тот же миг, словно выпустив слепящую молнию, мантикор шлепнул об пол своим скорпионьим хвостом. Грохот, как от взрыва, прокатился по залу.

– Я, кажется, не спрашивал тебя о твоих пожеланиях.

Верн пытался держать себя в руках, но он был слишком потрясен тем, что видел в последнее время. Руководствуясь намеками, которые исходили от одного из ТЕХ, по имени Скотт, он и его коллега Франкенштейн создали новый вид оружия. Верн провел свой паровой автомобиль от Ситналты до того места, где растущая сила Скартариса, казалось, была готова разрушить Игроземье. Ситналтанское оружие могло бы, конечно, устранить Скартариса, но его мощь была губительна и для всего Игроземья. Немало времени понадобилось Верну, чтобы осознать это.

Он вел свою машину к полю битвы, где Скартарис собрал свои орды. Верн передал управление автопилоту и установил таймер для своего оружия.

Но неожиданно появился из гущи сражения озабоченный огр и вышвырнул Верна из кабины. Завладев машиной, великан повел ее к Скартарису.

Ситналтанское оружие не сработало, как было задумано. Верн не мог так просто расстаться со своим изобретением, поэтому он последовал за огром. Прежде чем вернуться к Ситналту с позором, он должен был понять, что же не так с его оружием.

Весь следующий день он пытался отыскать свою паровую машину в гористой местности. После нескольких часов поисков он нашел ее нетронутой среди утесов, со все еще заряженным оружием. Но прежде чем Верн успел осмотреть механизмы и выявить причину неполадки, какие-то гнусные монстры захватили его в плен.

Отряд ящероподобных слаков окружил его среди глубоких теней, отбрасываемых утесами. Верну хорошо были видны щели их глаз в свете факела. Профессор подумал, что через секунду они убьют его, даже не дав возможности сказать хоть слово.

Несколько слаков подняли короткие копья, один вытащил длинный нож. Они зашипели и, пуская слюни, пошли к нему. Верн не пытался выбраться из этого весьма затруднительного положения, он просто стоял и ненавидел себя за такую глупую смерть. Ситналтане безусловно преклонялись перед его идеями, хотя и посмеивались, по вполне понятным причинам, над своим «чокнутым» профессором.

Но затем вожак шайки монстров по имени Корукс приказал им остановиться: «Все остальные люди скрылись. Их армия ушла. Этот – единственный из всех врагов, которого нам удалось найти».

Генерал слаков пристально глядел на Верна, сузив свои желтые глаза.

– Мы выдавим из него все сведения. Мы узнаем, что здесь произошло, как нас разбила армия, которая даже не существует!

Профессор Верн не сопротивлялся, когда они схватили его за руки и повели, подталкивая тупыми концами своих копий. В бессилии он наблюдал, как гнусные твари грубо кантуют хрупкое оружие Ситналты.

Корукс приказал своим подручным взять паровой автомобиль. Верн чуть шею не свернул, чтобы посмотреть на когда-то прекрасную машину, ее мягкие сиденья, оборванный тент, который защищал его от солнечного света во время долгого путешествия, на огромный медный котел, снабжавший автомобиль энергией.

Монстры волокли машину по развороченной местности, лавируя между скалами и валунами, хрюкая от усердия.

Так Верна взяли в плен, потного, грязного, голодного. Опутанный ржавыми цепями, он едва мог передвигаться, когда конвоиры тащили его за собой на манер ручной клади.

Орды монстров собрались еще раз под руководством неуклюжего мантикора и выступили на запад, прочь от рассвета, по направлению к Тайру.

Верн провел несколько дней в полнейшей растерянности и отчаянии. Стражники заставляли его есть пузырящуюся черную кашу, которую выливали перед ним в корыто. По вкусу она напоминала золу и серу; вода, которую ему давали, была теплая и солоноватая. Его руки были связаны, а ноги закованы в кандалы.

Правда, мозг профессора оставался свободным, что, конечно, было большим преимуществом. Но он был слишком обессилен, чтобы найти возможность для побега.

Наконец, после того как армия монстров добралась до города Тайра, Серрийк, мантикор, выбрал время в конце вечера, чтобы вызвать Верна, своего военнопленного.

Без всяких объяснений две неуклюжие твари с голой морщинистой шкурой и сплюснутыми мордами оттащили Верна от полуразрушенной стены, у которой он пытался заснуть. Они толкали его, пихали локтями, заставляя переступать так быстро, как только могли его бедные ноги. Он подчинился, уступая насилию настолько, насколько это было необходимо, и сопротивляясь настолько, насколько это было возможно.

Конвоиры привели его в помещение, которое походило на огромный праздничный зал, со сводом, поддерживаемым каменными столбами. Стены были расписаны фресками, представляющими народ Тайра на строительстве города. Впрочем, все они были испорчены отметинами когтей, пятнами запекшейся смолы, следами золы и нечистот.

Зал выглядел пустым и разоренным. В прорехах сводчатого потолка зияло холодное вышитое звездами небо. Со стропил свисали глазурованные горшки, частью разбитые, частью с хилыми, засохшими растениями.

В полу были выкопаны огромные ямы, в которых сжигались просмоленные балки от перекрытий разрушенных домов. Танцующие оранжевые огоньки мелькали на расписанных стенах, очерчивая резкие тени. Верн моргал, стараясь сориентироваться в удушливом, разъедающем глаза дыму.

Мантикор Серрийк с грохотом подошел к нему и наклонился, скаля свои острые зубы в свете костра. Верн хранил молчание. Он прекрасно знал, как шатко его положение в качестве пленника: в любой момент по желанию Серрийка ему могли отрубить голову, а тело отдать на растерзание монстрам. Другим персонажам в Тайре повезло гораздо меньше.

Корукс приблизился к мантикору. Генерал слаков был одет в облегающие черные одежды с рукавами, отделанными бахромой, и горделиво сиял кроваво-красными самоцветами, нашитыми на левой стороне груди. У Верна сложилось впечатление, что Корукса повысили в звании из-за удачной поимки профессора.

Корукс заговорил первым:

– Мы знаем, кто ты: профессор Жюль Верн из Ситналты.

После мантикора голос слака казался жидким и дребезжащим.

– Мы знаем, зачем ты пришел сюда. Верн выпрямился в изумлении, стараясь не выдать своих чувств. Неужели Корукс блефует? Верн никогда не рассказывал о себе, фактически его даже не допрашивали как следует. Он выставил вперед подбородок, ощетинясь бородой.

Корукс поднял левую руку и щелкнул когтями. Тотчас два других слака показались в дверях полуразрушенного парадного зала и, хрюкая от напряжения, внесли маленькое, но необычайно тяжелое оружие, созданное Верном и Франкенштейном. Глаза Верна расширились, когда он увидел цилиндр из светлого полированного металла, позаимствованный с разрушенного корабля ТЕХ, набор красных стабилизаторов, сделанную в виде пули медную головку, циферблаты и измерительные приборы, которые могли выявить причину неполадок в механизмах, а главное – показать, сколько секунд осталось до взрыва.

Сбоку черным жирным карандашом был нацарапан номер патента, который профессор Верн и Франкенштейн получили за свое смертоносное оружие: 17/2. Но они поклялись никогда не делать другого экземпляра, намереваясь использовать такой аппарат только раз, только для того, чтобы уничтожить Скартариса.

Мантикор заговорил:

– Мы нашли ваши личные записные книжки, профессор Верн. Они довольно интересны. Les Doyages Extraordina'irs – это что-то вроде кода? Все остальное написано на понятном языке.

Корукс пошарил в складках своей блестящей одежды и вытащил оттуда сильно потрепанную рукопись. Обложка была смята, многие страницы вырваны и неопрятно засунуты обратно. Записи представляли собственный отчет Верна о необыкновенном путешествии и мыслях, которые приходили ему в голову, пока он пересекал карту. Они рассказывали все о миссии ситналтанского оружия.

Верн уставился на рукопись в изумлении. За долгие годы своей деятельности он привык к мысли, что во имя процветания остальных персонажей он должен вести записи обо всех идеях или изобретениях, которые приходят в голову. Идеи любого ситналтанского изобретателя были предназначены для всего Игроземья.

Верн никогда не задумывался над тем, что его изобретение может попасть в руки злых тварей, таких, например, как Серрийк, а даже если и так, он не мог вообразить, что мантикор сможет читать и воспринимать записи.

– О, я идиот, – пробормотал он про себя. Серрийк был выборным предводителем войска монстров. Он не мог не быть умным. Скартарис выбрал его для руководства самой большой армией, которая только появлялась в Игроземье. Он не был просто слюнявой безмозглой тварью.

Мантикор расправил когти на каменных плитах.

– Я понял, какую великую силу заключает в себе это оружие. В Игроземье есть много таких вещей. Я хочу их все, и я сделаю все, что возможно, чтобы получить их. – И его физиономия приняла задумчивое выражение.

– Ты видел, Верн, как шесть Духов разбили Скартариса, чуть не уничтожив заодно и себя, а все Игроземье было разорено. Что-то случилось с Правилами, они уже не выполняются так безоговорочно, как раньше. Если ТЕ действительно решили уничтожить Игроземье, чтобы оно больше не причиняло им беспокойства, значит, я должен сделать все, чтобы обезопасить себя и других слаков. Мне неизвестно, как твое оружие или магия могут влиять на ТЕХ. Но если конец Игры приближается, у нас должна быть возможность уцелеть.

Серрийк наклонил голову и подался вперед, широко раскрыв свои янтарные глаза, у которых был цвет меда, перемешанного с кислотой. Верна передернуло от зловонного дыхания зверя.

– Послушайте меня, профессор Верн, – продолжал мантикор, – один из ТЕХ, Скотт, возможно, приходит к вам во сне, подсказывая новые идеи, но я тоже вижу такие сны. В моих снах мне является Дэвид. Я знаю, что он собирается делать. И я могу ощущать тот гнев, то отчаяние, которые он испытывает. И я знаю, как это разрушает его. Мне уже непонятно теперь, что именно происходит, появляется ли он в моих снах или я в его!

Верн был так поражен, что не мог вымолвить ни слова. Остальные монстры, казалось, слушали, но сидели не шевелясь.

– Я делаю все, что в моих силах, чтобы расстроить планы Дэвида, хотя он думает, что я его союзник.

Верн откашлялся:

– Хм, это все очень.., интересно, но я боюсь, что не смогу помочь вам. Все против этого. Да, я создал свое оружие, как вы узнали из моих же собственных записей, но вы также знаете, что оно не работает. Оно испорчено, и я не знаю почему, Вероятно, моя идея была ошибочна. Ситналтанское оружие, строго говоря, вообще не является оружием.

Серрийк встал, и Верн увидел, как напряглись мускулы на его львиной спине. Его огромная тень, казавшаяся особенно зловещей при слабом освещении зала, поднялась за ним, поглотив яркие фрески на противоположной стене.

– Корукс, снимите, пожалуйста, левый ботинок заключенного.

Издав сиплый, гортанный звук, генерал слаков двинулся вперед, скрючив когтистые пальцы. Верн отпрянул было назад, но два монстра-стражника крепко схватили его за руки, и так покрытые синяками. Корукс, наклонившись, взялся за ботинок своими чешуйчатыми руками. После безуспешной возни со шнурками слак зафыркал и своим острым когтем разрезал их. Отшвырнув в сторону уже негодные шнурки, он ловко сдернул ботинок.

Ступня Верна была потной и мозолистой. За все время он не мог поменять одежду, не говоря уже о носках. Не верилось, что можно согнуть пальцы на ногах.

Мантикор подошел к одной из огненных ям и, пошарив в углях своими огромными руками, вытащил оттуда короткий закопченный кинжал. Его лезвие светилось, раскаленное докрасна.

Губы Серрийка поползли вверх и вниз, открывая для обозрения невероятных размеров клыки.

– Я собираюсь сыграть с вами в игру, профессор Верн. Я полагаю, что вы сможете исправить неполадки в вашем оружии. А если это невозможно, я думаю, вы сможете изобрести что-нибудь еще в том же духе, столь же разрушительной силы, с чем я мог бы играть дальше. Судя по вашим записям, у вас полно полезных идей вроде этой.

Он посмотрел на лезвие и положил свой собственный палец с толстой подушечкой на раскаленный добела кончик. Верн дернулся, услышав громкое шипение и вдохнув запах паленого мяса, когда сияющий металл проедал палец мантикора. Серрийк отдернул руку, хмуро посмотрел на рану, не выказав, однако, никаких других признаков беспокойства.

– Ну а теперь ваша игра. – Серрийк оглядел остальных монстров, стоявших вдоль стен и собравшихся у входа. Мантикор возвысил голос:

– Предлагаю держать пари на то, сколько пальцев на ногах у профессора Верна нам придется спалить, прежде чем он согласится на сотрудничество.

Верн потерял сознание, прежде чем монстры стали выкрикивать свои ставки.

Интерлюдия: ТАМ

Трое игроков появились вместе, соблюдая странную тишину, как будто тоже чувствовали напряжение. Дэвид пристально посмотрел на Мелани, Скотта и Тэйрона, вошедших одновременно. В глубине души он не мог отделаться от ощущения, что они сговорились против него. Игроземье заставляло их делать это. Он прищурил глаза, но Тэйрон шагнул в прихожую и широко ухмыльнулся, стаскивая свою мокрую куртку и кладя ее на скамейку.

– Я получил их! Я сдал!

Дэвид ошарашенно повернулся к нему:

– О чем ты говоришь?

– Мои водительские права! Я сдал на них как раз в пятницу. Я одолжил у отца машину и захватил Скотта и Мел.

Мелани стояла около Скотта. У нее в руках была деревянная карта Игроземья, для защиты от дождя завернутая в пластик. Она так крепко сжимала карту, словно та была в опасности. От напряжения кончики ее пальцев побелели.

– Молодец, – сказал Дэвид.

– Тэйрон не переставал болтать об этом всю дорогу, – сказал Скотт, который краем своей рубашки вытирал с очков капельки дождя. Мелани пробормотала что-то, после чего прошла прямо в гостиную, где положила карту на ковер. Ее глаза лихорадочно блестели, когда она разворачивала цветную модель Игроземья.

Карта выглядела так, словно по ней прошелся бульдозер. Черные пятна остались на месте взрывов после великой битвы, которая происходила на прошлой неделе, когда оружие Мелани, голем по прозвищу Наемник, вместе с принадлежащими Игроземью Духами Земли и Смерти уничтожили величайшее творение Дэвида – Скартариса. Разрушительная сила Игроземья, его способность наносить ответные удары по внешнему миру становилась очевидна.

Но и сама карта также была вся в трещинах и с оборванными краями. Несколько гексагонов были неровно подогнаны друг к другу, как куски мозаики, что вряд ли было возможно, пока они были просто рисунками на поверхности дерева.

Дэвид встал около карты. Мелани подчеркнуто не смотрела на него. Ему было тошно, он боялся пошевелиться и боялся ждать. Машинально он пошел на кухню и достал приготовленные заранее пакеты с чипсами. Стоя рядом с плитой, он разливал по стаканам содовую, не спрашивая, кто чего хочет.

Вся их беседа была довольно натянутой. Все, кроме Тэйрона, чувствовали себя так же неловко, как Дэвид.

Тэйрон вернулся на улицу к своей машине, оставив входную дверь открытой. Дэвид почувствовал холодные порывы ветра и в досаде оглянулся. Но Тэйрон сейчас же появился опять, держа в руках завернутую в фольгу тарелку.

– Ребята, погодите, вы такого еще не пробовали! Я считаю это своим шедевром. Там есть и имитация крабовых палочек, и горячая горчица, и уорстерширский соус, и сметана – должно очень хорошо пойти с чипсами.

– Ты выражаешься как коммерсант, Тэйрон! – пробормотал Скотт.

Тэйрон, не будучи уверенным, как следует расценивать это замечание – как выпад или как комплимент, – поспешил перевести разговор на другую тему.

– О'кей, слушайте шутку недели: «Ха, ха, ха.., бум!» Что это такое?

Дэвид поставил еще одну вазу с чипсами.

– Ох, брат Тэйрон, неуемный ты… Тот ухмыльнулся:

– Это – человек, отсмеявший свою голову! Мелани, скрестив ноги, сидела около карты, держа стакан содовой в руке. Отблески огня танцевали по комнате. Дэвид оставил свет в кухне, но в гостиной единственным освещением был камин. Такое освещение, казалось, больше подходило Игре, чем электрическое.

Мелани заправила свои длинные каштановые волосы за уши и глубоко вздохнула. Она глянула на Дэвида с выражением обиды.

– Это продолжалось всю неделю, Дэвид.