Текст книги "Игра окончена"

Глава 11

Пушка Верна Правило 9. Оружие в Игроземье может быть самое разнообразное. От самых простых импровизаций с камнями и палками до сложных осадных машин. Умные персонажи приспособят для оружия все что угодно. Те персонажи, у которых больше всего оружия и оно самое лучшее, имеют наибольшие шансы на то, чтобы победить в Игре.

Книга Правил

Две уродливые волосатые твари хрюкали от напряжения, держа за гигантские ручки огромный тигель, чтобы вылить беловато-оранжевый металл прямо в форму. Огненные искры густо летали по дымному воздуху.

Жюль Берн прищурился, смахивая слезы и пот со своего изможденного лица. Он стер копоть со щеки. Губы потрескались, рот пересох. Его тело ныло от усталости.

– Хватит, хватит! – крикнул вожак слаков по имени Корукс, видя, как волосатые твари продолжают заливать форму, хотя она уже давно была полна до краев. Брызги горячего металла полетели в разные стороны и сильно обожгли одну из тварей. Ее спутанные волосы вспыхнули, наполнив густым дымом и без того душное помещение. Тварь дико завизжала, отпустив свой конец рукояти, и стала энергично колотить себя по дымящейся спине.

Тигель наклонился, закачался, и жидкий металл вылился через его край. Вторая тварь расставила ноги и, отвратительно гримасничая, старалась удержать тигель, чтобы тот не опрокинулся.

Голова Верна кружилась. Он, с трудом удерживаясь на своих израненных, забинтованных ногах, отступил назад и прижался к черной от дыма и копоти стене. Один дородный слак продолжал раздувать меха, поддерживая точную температуру, необходимую для плавления металла.

– Не останавливаться! – взревел Корукс, перекрикивая царящий в кузнице грохот. – Мы должны наполнить вторую форму!

Несколько монстров из армии Серрийка крадучись подались к двери. Корукс указал на одного из них своей когтистой лапой.

– Ты! Займи место этого идиота! И уберите его отсюда. Позаботьтесь о его увечьях, облегчите боль, а затем убейте его.

Обгоревшая тварь заревела и с трудом поднялась на ноги, она съежилась, видя, как несколько вооруженных слаков приближаются к ней. Не оборачиваясь, Корукс бросил через плечо, процедив своим искривленным ртом:

– Можете убить его сразу, если он не желает медицинской помощи.

Еще три твари поднялись с того места, где они на корточках ожидали своей очереди, и поволокли первую форму прочь, загребая по дороге золу для шлифовки после охлаждения. Затем они подтянули вторую форму под тигель.

– Если и это новое оружие не будет работать, человек… – Корукс мотнул своей угловатой головой в сторону тигля. – Мы искупаем тебя вот в этом.

Верн глянул на кипящий металл, но это ничего не прибавило к его и без того постоянному ощущению кошмара.

– Не думаю, – пробормотал он тихо, но удостоверившись предварительно, что вожак слаков не услышит его из-за шипения металла. – Я нужен Серрийку, чтобы делать и делать оружие.

Кое-что было заново создано, кое-что приспособлено к примитивным условиям Тайра. В старом городе имелось только сырье, кое-что из оборудования и кое-какие инструменты, но ничего из тех высоких технологий, которые Верн использовал в Ситналте. Тайр зависел от ручного труда и примитивных инструментов.

Чтобы еще потянуть время, он перепланировал уже существующие в Тайре топки и кузницы. Он медлил столько, сколько мог, но понимал, что если Серрийку не предоставить как можно скорее каких-нибудь результатов, то придется лишиться еще нескольких пальцев ног.

Верн сделал набросок новой пушки, где несколько частей были умышленно искажены. Если бы пушка потерпела неудачу при испытаниях, потребовалось бы еще некоторое время, чтобы ее исправить. Но мантикор, чья лапа была такой же огромной, как и листы с чертежами, пристально глянул на них щелочками своих глаз. Опустив углы рта, он своим длинным когтем проткнул дырку в бумаге.

– Вот это не будет работать. – Мантикор поднял квадратную морду. Его смертоносные рога, выступающие изо лба, нацелились прямо на Верна, а звериные глаза сузились еще больше.

– Кажется, вы допустили ошибку, профессор. Смотрите, чтобы этого больше не повторилось.

Итак, Верну пришлось переделать свои чертежи, исправив умышленные ошибки. Он принялся за выпуск первого опытного образца. На этот раз он точно знал, что тот сработает. Он не мог больше рисковать, придумывая новые дефекты. Конечно, у него никогда не было гарантии, что его изобретения будут работать в любом случае', потому что всегда находилось немало разных препон: не правильное, но глубоко укоренившееся в умах понимание Правил Физики, брак в работе или какие-нибудь ошибки в проектировании, от которых никто не может быть застрахован.

Но каждый раз, когда Верн думал об этом, подступающее ощущение тошноты говорило ему, что образец обязательно сработает.

По крайней мере пушка была значительно менее разрушительным орудием, чем ситналтанское оружие. Подарив Серрийку новую игрушку, Верн, может быть, предотвратит более серьезные катастрофы. Он подумал, что Франкенштейн сказал бы о таком решении.

Захлебывающийся рев прорезал шумовой фон. Верн повернулся и увидел обгоревшую тварь, в которую вонзили с трех сторон зазубренные гарпуны.

Стоя рядом с Верном, вожак Корукс улыбнулся так широко, как только могли раздвинуться его жесткие губы рептилии.

* * *

Мантикор Серрийк глухо урчал во сне, растревоженный видениями с ТОЙ СТОРОНЫ.

Мощный взрыв и падающие камни вернули его к действительности. Он поднял свою огромную косматую голову и прочистил горло булькающим кашлем. Его скорпионий хвост все еще пульсировал от детонации.

Во сне, преследуемый кошмарами, он, должно быть, метался и хвостом повалил одну из колонн открытого амфитеатра. Большие каменные блоки рухнули на его львиную спину. Каждый из них был достаточно тяжел, чтобы смять человеческого персонажа, превратив его в кровавое месиво, но они только слегка ушибли чудовищное тело слака. Удар камня напомнил Серрийку, как предательская скала горгульи Аркен врезала по нему во время битвы в сокровищнице Скартариса.

Тлеющие огоньки в ямах освещали все вокруг оранжеватым сиянием. Серрийк поморгал и уселся на задние лапы. Стражи, стоявшие вокруг, съежились от страха, гадая, что же мантикор видел в своих кошмарных видениях.

Серрийк встал на все четыре лапы и потряс головой. Он снова посмотрел на сломанную колонну и звезды наверху. Их было видно, так как часть перекрытий потолка была снесена.

Он опять видел во сне Игроков. Там, ПО ТУ СТОРОНУ, они сидели в своих уютных жилищах, склонясь над картой и манипулируя Игроземьем. Серрийк чувствовал, что он путешествует по умыслу одного из НИХ, Дэвида. Дэвид был юн и глуп, и его банальные мечты сводились к гигантским рукам, дергающим за марионеточные нити. В его сознании также таился растущий страх.

Серрийк знал, что являлся лишь результатом малодушия Дэвида. Но ТОТ уже начал подозревать, какого могущественного соперника создал. Предполагалось, что мантикор должен быть союзником Дэвида, но у Серрийка имелись свои мысли на этот счет.

Серрийк развлекался битвами, как, по мнению Игроков, и положено было любому добропорядочному монстру, собирал новые силы и наступал по всей территории. Скартарис направлял его. Дэвид собирался уничтожить Игроземье, не оставив остальным ничего, с чем можно было бы Играть.

И когда слаки выступили в поход, Дэвид рассчитывал, что военный вождь монстров, мантикор, действует заодно с ним. Но теперь у Серрийка было ситналтанское оружие Верна, и профессор обязан будет создать еще много других смертоносных аппаратов. Армия нападет на человеческую Цитадель и получит назад великий Камень Огня, который потерял Энрод, когда он собирался уничтожить большую часть Игроземья. Серрийк знал обо всех четырех Камнях, три из которых были в руках у человеческого персонажа Делраэля.

Серрийк нападет на орды Делраэля. Но не потому, что того требуют Правила Игры, и даже не потому, что один из Игроков, Дэвид, хочет, чтобы это случилось. Серрийку нужны Камни. С Камнями и с ситналтанским оружием у него будет достаточно сил, чтобы нанести ответный удар.

* * *

Утреннее небо казалось таким голубым и прозрачным, что, когда Верн глянул вверх, он подумал, что мог бы, вероятно, различить границы ТОЙ СТОРОНЫ.

Далеко к западу облака пыли кружились над полем последней битвы против Скартариса. Никто не смел приблизиться туда с тех пор, как гексагоны провалились в никуда. Все Игроземье было сильно повреждено из-за этого, поскольку появилась великая пустота с рваными краями, да и Правила исказились.

Никто не знал, что произошло там. Никто не смел подойти ближе.

Двадцать три мускулистых слака в облегчающих одеждах совместными усилиями протащили пушку Верна сквозь пролом в стене Тайра на мертвую землю в его окрестностях, где должны были проводиться испытания.

Пушка должна была быть испытана уже два дня назад, но Верн настоял на том, чтобы отполировать ее внешнюю сторону и сильно выступающие медные ручки – «поддерживающие стойки», как он называл их, впрочем, они служили только украшением. Чтобы на них хватило металла, Корукс расплавил одну из бронзовых тайрянских статуй.

Огромный цилиндр передвигался на колесах с металлическими ободами, высотой с самого Верна. Пушка была длинноствольная, черная и блестящая. Несколько вооруженных пемзой гоблинов дни и ночи следили, чтобы металл не портили окислы.

Колеса пушки оставляли глубокие желобки в выжженной почве, по мере того как отряд слаков катил ее прочь от города. Следы их собственных ног оставляли морщинистые вмятины на земле.

Верн ковылял за ними, сопровождаемый – нет, конвоируемый Коруксом и еще двумя слаками. Огромный мантикор шагал следом, делая неуклюжие, но достаточно энергичные шаги.

Серрийк собственноручно нес тяжелое пушечное ядро. Верн и Франкенштейн вдвоем едва ли сумели бы даже приподнять его. Он казался довольным, и это означало, что Верн сможет прожить еще немного. Скорпионий хвост мантикора стоял торчком, готовый ударить в любую минуту. Все монстры старались находиться от него на почтительном расстоянии: при случае удар мог быть нанесен без предупреждения.

Верн экспроприировал у армии монстров весь их огненный порошок, целую дюжину горшков, которые он предполагал использовать для того, чтобы запустить снаряд пушки. Вожак Корукс протестовал против такого неэкономного использования ценных боеприпасов, но Серрийк приказал отпустить столько порошка, сколько просил Верн. «Если оружие профессора сработает должным образом, – сказал он, – это будет гораздо важнее, чем самое большое количество горшков с зажигательной смесью».

Двадцать три слака, тащившие пушку, остановились и повернули ее назад, целясь на Тайр. С помощью сажи и копоти они заранее нарисовали обширную мишень на торце высокого здания. Стоя позади пушки, один из слаков опустил ствол так, чтобы он был нацелен прямо на слуховое окно.

Верн не сомневался в том, что ядро вдребезги разнесет любое здание, в которое попадет.

Корукс притащил фитиль и теперь наблюдал, как монстры засыпают порошок в казенную часть пушки и затем берут ядро из лап Серрийка. Верн тоже следил за ними. Он знал, что все сработает. Но на сей раз он не чувствовал той радости, которую обычно испытывал при первом запуске своего нового аппарата.

– Ну что же, посмотрим, профессор Верн, – сказал Серрийк, беря фитиль из лап Корукса.

Мантикор подошел к пушке и внимательно посмотрел на мишень, расчерченную на здании, затем щелочками своих глаз уставился на небо. Его морду перекосила не то улыбка, не то гримаса.

Своей свободной передней лапой Серрийк стал перенацеливать орудие. Мантикор менял угол прицела до тех пор, пока не направил ствол прямо в небо.

– Мы сможем уничтожить это здание в любой момент и без всякой пушки, – сказал он. – Покажем лучше ТЕМ, на что мы способны.

Мантикор дотронулся фитилем до запала пушки. Слаки, другие монстры и профессор Верн сделали шаг назад. Но Серрийк остался рядом с орудием.

Запал шипел около секунды, после чего в спокойном утреннем воздухе раздался сильный разрыв. Верн съежился, затем посмотрел вверх.

Как он и ожидал, вьющийся дым поднимался из жерла пушки. Но металлическое ядро взлетело высоко в небо, где и исчезло на фоне его прозрачной голубизны.

Верн крепко зажмурился, отказываясь даже смотреть, куда оно приземлится.

Интерлюдия: ТАМ

Игра продолжалась без видимых осложнений.

Дэвид, плотно поджав губы, наблюдал за приключениями персонажей. Тэйрон был увлечен так же сильно, как Мелани, но несколько иным образом.

Для него Игра была чем-то вроде наркотика; улыбка не сходила с его лица, а глаза с каждой минутой разгорались все ярче и ярче. Скотт совершенно расслабился. Сейчас все они играли вполне дружно, и это напоминало о тех временах, когда Игроземье представляло обычную забаву.

Но с тех пор многое изменилось. Дэвид не мог больше притворяться.

В перерыве между турами Скотт вышел в кухню и вскрыл еще один пакет с чипсами. С громким шуршанием он опрокинул его в вазу.

– Эй, люди, кто-нибудь хочет еще пить?

Дэвид пристально вглядывался в огонь, где танцевали жадные языки пламени. Он слышал треск поленьев, чувствуя, как тысячи маленьких острых иголочек вонзаются ему в позвоночник.

Он закрыл глаза, и перед его взором вставал не камин в гостиной, но дымный жар в огненных ямах темного амфитеатра. Он видел следы копоти на стенах, изуродованные фрески, фризы, высеченные в каменных колоннах.

Дэвид поморгал, желая избавиться от навязчивого видения, и почувствовал, как чьи-то огромные веки закрылись и раскрылись одновременно с его глазами. Что-то захрипело и загрохотало в его груди. Двигаясь, он почувствовал, как нечто не правдоподобно большое связало его мускулы словно стальным тросом. Он обернулся, ожидая увидеть за спиной когти величиной с карандаш, и крепко зажмурился.

– Убирайся. – Слова были уже готовы выскочить из его горла, но он крепко сжал губы, чтобы никто не мог услышать его. Он чувствовал, как чужеродные мысли роятся у него в голове, зондируя его сознание.

Это был Серрийк.

У Дэвида был хороший план, как уничтожить Игроземье, он знал, что еще надо разыграть, дабы довести дело до конца. Монстры должны были разрушить весь игровой мир или просто истребить персонажей Мелани. Каким образом – это Дэвида не слишком заботило. А то, что он внедрил в Игроземье на юго-востоке почти таким же способом, как Мелани – своего персонажа Наемника, погубит ее искателей. Всего этого должно хватить, чтобы остановить Игроземье.

Но его собственные персонажи не хотели больше быть марионетками. Он наделил мантикора слишком большой властью и слишком острым умом, теперь тот выбирается за пределы Игры и проникает в мысли Дэвида. Он не знал, как долго это будет продолжаться. Дэвид подумал о том, не подвержены ли этому и другие Игроки.

Он видел, как мало они обращают на него внимания.

Огонь в камине все еще горел, согревая комнату.

Тут его осенило, как одним махом закончить Игру. Как положить конец этим ночным кошмарам и еженедельным спорам.

Дэвид решил действовать самым жестким образом.

– Что ты собираешься делать дальше, Мел? – спросил Тэйрон, плюхнувшись на пол рядом с ней.

Когда она повернула голову, Дэвид бросился на колени и схватил карту. Кубики покатились по ее твердой поверхности и забарабанили по полу. Он увернулся, отдернув карту в сторону, видя, как Мелани бросилась за ней.

– Эй, Дэйв! – закричал Тэйрон. Скотт поспешил из кухни.

Дэвид побежал к камину, держа большую карту в руках. Ему надо было успеть отодвинуть стеклянную створку; если бы только успеть сунуть карту в огонь – дерево загорелось бы, а краска потрескалась бы и потемнела, уничтожая гексагоны. Ему надо было опередить остальных только на несколько секунд.

– Нет! – пронзительно закричала Мелани. Она схватилась за край карты. Дэвид с силой двинул ей локтем в челюсть и услышал, как щелкнули ее зубы. Но она всем телом навалилась на карту и потянула ее к себе. Он услышал какой-то треск, и несколько ярких синих гексагонов, отколовшись от карты, упали возле камина.

Дэвид молча боролся с Мелани за карту. Когда Тэйрон схватил его за плечи, Дэвид увернулся.

Теперь ему удалось открыть створку камина. Языки пламени, казалось, потянулись вверх, готовые принять новую пищу. Его обдало жаром. Он приготовился сделать это.

С Игроземьем будет покончено раз и навсегда. На кухне раздался телефонный звонок, длинный и настойчивый, как сирена. Но Дэвид знал, что телефон неисправен: просто Игроземье хочет отвлечь его.

– Дэвид, что ты делаешь? – Скотт застыл в дверях со стаканом содовой в руках.

От напряжения борьбы на глаза Дэвида навернулись слезы. Он уставился на смешавшиеся, как в калейдоскопе, цвета на поверхности карты. Ему показалось, что он проваливается туда.

Последним отчаянным рывком он попытался засунуть карту в огонь, но теперь Мелани и Тэйрон вдвоем держались за нее, Маленькая яркая вспышка мелькнула на одном из гексагонов мертвой земли, затем клуб дыма и едва слышный звук. Сильная боль прямо под глазом парализовала Дэвида.

Дико закричав, он отпрянул от карты. Затем шагнул назад, прижимая руку к лицу. Между его пальцев заструилась кровь.

Мелани схватила карту, прижалась к ней и бережно положила снова туда, где валялись на полу кубики.

Ошеломленный, Дэвид согнулся от боли. Скотт и Тэйрон увидели кровь у него на лице.

– Эй, парень, что случилось? – спросил Тэйрон. – Ты что, псих, или как?

Дэвид свирепо взглянул на него. Кровь стекала по его пальцам.

– Ты здорово порезался, Дэвид, – сказал Скотт. – Обо что это ты?

– Я ни на что не напарывался, – ответил Дэвид. – Игроземье выстрелило по мне.

– Ты имеешь в виду пушку Верна! Уау! – Тэйрон подошел поближе, чтобы рассмотреть рану Дэвида.

Скотт протянул ему переложенную ватой пачку салфеток, которую Дэвид прижал под глазом. Кровь просачивалась через нее, но он не отнимал импровизированный тампон от лица. Острая боль еще сильнее разозлила его. Он проиграл.

– Это мошенничество, Дэвид, – сказал Скотт. – Я думаю, ты теперь понял, что таким способом ты не сможешь покончить с Игрой.

Он пристально посмотрел Дэвиду в глаза. Очки Скотта сползли на кончик его носа.

– Я даже думать не хочу о том, что может произойти, если мы отбросим все Правила. Когда мы начнем нарушать их сами, то и Игроземье тоже сможет это делать. Достаточно нам того, что мы уже видели.

Дэвид посмотрел ему в лицо и понял, что тот имел в виду.

Он глянул вниз и увидел разбросанные по полу возле камина дюжину гексагонов, похожих на цветной кафель.

Глава 12
Ночная разведка

Я не могу представить себе, что мне когда-либо может надоесть вид улиц Тайра, персонажи, идущие гордо и прямо, бросающие вызов мертвой земле, на которой стоит их город. Тайр – это символ надежды для всего Игроземья

Страж Энрод

Джатен присел на корточки, прислонившись спиной к острому выступу скалы. Он приподнял колени и обнял их своими закоченевшими руками, пристально вглядываясь в восточную часть Гор Призраков.

Джатен устроился в стороне от остальных воинов, но так он чувствовал себя более спокойно. По мере того как сгущалась тьма, его внимание все больше привлекала распростертая внизу местность.

Вымотавшиеся за день воины Делраэля, собрав последние силы, ставили лагерь, разводили костры под прикрытием скал и садились ближе к огню, заворачиваясь в теплые шерстяные одеяла. Вокруг них суетилась старая Сайя, твердя, что необходимо укрываться получше.

Джатен съежился еще сильнее и стиснул зубы. Он попытался сосредоточиться и забыть о холоде. Он переживал и худшие дни – значительно худшие.

Армия пересекала Игроземье, гексагон за гексагоном, леса и холмы, а последние два дня шла по труднопроходимым извилистым горным тропам. Бойцы проходили сквозь снежные заносы и прорубали дорогу среди ледяных торосов, и, наконец, дойдя до перевала, до тех мест, где еще совсем недавно властвовал Скартарис, они обнаружили стоящую там лагерем армию Серрийка.

Джатен вспомнил, как он с кучкой других, случайно выживших в Тайре, бежал сюда, в эти горы, спасаясь от преследующих его монстров. Часто приходилось зажимать уши, чтобы не слышать воплей пойманных в ловушки людей.

Джатен крепко зажмурился и легонько потряс головой, чувствуя, что его шея совершенно затекла. Он снова попытался найти покойное, темное пятно в своем сознании – место, в котором нет воспоминаний.

Подошел Делраэль и встал рядом, скрестив руки на груди. Свежий ветерок ворошил его каштановые волосы; его щеки рдели красными пятнами из-за холода. Когда он говорил, облачко пара вырывалось при каждом его слове.

– Даже отсюда видны огни Тайра. Серрийк все еще занимает город.

Джатен тоже уже заметил красноватые проблески за разрушенными стенами города. Это могли быть костры, вокруг которых грелись и готовили пищу, или же горящие здания. Никто не знал, почему монстры все еще оставались в Тайре.

Джатен ничего не ответил, даже не поднялся. Ему и так было достаточно неудобно на своем месте.

Делраэль продолжал:

– Мы думали, что мантикор просто даст здесь своему войску небольшую передышку, прежде чем двигаться дальше. Но если он устроил в Тайре постоянный лагерь, то у нас, возможно, есть еще время. Может быть, он вообще отказался от того, чтобы наступать на нас.

Джатен нахмурился, услышав это. А Делраэль продолжил:

– Я не знаю, что мне теперь делать. У нас нет достаточного количества людей, чтобы сразиться со слаками на равнине. Мы можем воевать только в горах, наши разведчики определили немало мест на перевалах и тропах, где можно устроить засады.

Джатен еще пристальнее вглядывался в смутные огни города. Неподалеку он заметил Энрода, стоящего на скале и не чувствующего прохлады даже в своих тонких белых одеждах. Его пышные черные волосы были спутаны и неподвижны на легком горном ветру. Он тоже смотрел на Тайр. Джатен не знал, какие причудливые образы сейчас проплывают в сознании Стража.

– Тогда пошли разведчиков в Тайр. – Он говорил тихо, но прекрасно знал, что Делраэль слышит его слова.

Делраэль нахмурился:

– Слишком опасно. Я не могу просить об этом никого из моих воинов.

Джатен не мог понять, дает ли ему Делраэль возможность решить самому, или предводителю действительно не приходит в голову подходящая мысль.

– Конечно, я пойду. И я не сомневаюсь, что Энрод захочет пойти со мной. – Тайрянин встал наконец и повернулся к освещенному огнями гексагону. – Это был наш дом.

В сознании Джатена завывание ветра звучало как стоны всех тайрян, которые погибли из-за Скартариса, которые пали от его собственной руки в сыромятне. Он снова попытался отыскать пустой, безмятежный, свободный от всяких мыслей уголок в своем сознании, но неожиданно оказался захвачен жестоким вихрем воспоминаний.

* * *

Энрод откликнулся на это предложение с энтузиазмом, чего и ожидал Джатен.

– Он и я сможем выбраться оттуда. Мы знаем Тайр. Мы узнаем… – Сильный треск пламени неожиданно прервал ход его мысли. После некоторого молчания, Энрод наконец завершил свое предложение. – ..что делает Серрийк.

Он понизил голос и перевел взгляд на отдаленные гексагоны Тайра.

– Я построил этот город.

Джатен подошел и встал рядом с Энродом.

– Если мы отправимся прямо сейчас, мы сможем покрыть гексагоны горных склонов за день и доберемся до холмов до наступления темноты. В сумерках нас трудно будет заметить, мы можем пробраться в город и все осмотреть.

Энрод кивнул, соглашаясь. Джатен был взволнован тем, что будет партнером Волшебника, который создал город в пору его детства. Страж должен нанести удар по Тайру. Энрод должен выиграть. Энрод должен снова все исправить.

Делраэлю нечего было возразить.

– Ну что ж, идите, если вы готовы.

* * *

Сайя приготовила еду, которой Джатену с Энродом хватило на весь остаток ночи. Уже занимался рассвет, когда они вступили на ведущую вниз извилистую тропу.

Большей частью они шли молча. Энрод, казалось, был поглощен собственными мыслями, временами он потирал руки и затем разглядывал ладони. Джатен слишком благоговел перед ним, чтобы осмелиться начать беседу.

Наконец, когда наступило яркое утро и полоса зеленых холмов заслонила город, Энрод повернулся к напарнику и сказал:

– Ты последний, кто видел Тайр после Скартариса. Скажи, к чему я должен приготовиться.

– Вообрази себе самое худшее, насколько сможешь, – ответил Джатен. Он почувствовал, как его горло набухло от терпкого комка воплей, которые нельзя было выпустить наружу, и прикрыл глаза. – А затем удвой это.

Джатен подумал о своей собственной работе в сыромятне, о серокожих, одетых в лохмотья тайрянах, бессмысленно перемещающихся по улицам взад и вперед, несчастных, лишенных разума Скартарисом.

– Тайряне были брошены на работы по изготовлению оружия. Наши кузнецы делали доспехи и наконечники для стрел. Ты уже знаешь. Мы опустошили все наши житницы, чтобы обеспечить провизией армию Скартариса. Он взял всех наших лошадей.

Джатен глубоко вздохнул.

– Но Скартарис хотя бы не уничтожал горожан ради забавы. Ему просто были нужны их тела, а не их жизни. Мантикор Серрийк убивал любого лишь потому, что тот попадался ему на пути.

Энрод покачивал головой, не переставая идти.

– Если бы я только мог вспомнить!

Джатен отвернулся.

– Если бы я только смог забыть!

* * *

Когда наступила темнота и красноватые проблески снова стали мелькать за городскими стенами, Энрод и Джатен уже подошли к Тайру, который стал совершенно неузнаваем, превратившись в собственную темную и разбитую тень.

Городские ворота совершенно не охранялись; во многих местах стена была проломлена, видны были лишь зияющие прорехи и редкие камни, раскиданные по бесплодной выжженной земле. Вдвоем они скользнули на одну из узких улочек Тайра, стараясь не вызывать никакого шума.

Прижимаясь спинами к стенам и прячась в тени сильно выдающихся вперед горельефов, они продвигались в глубь Тайра. Здания зияли темными провалами окон, в которых можно было различить движущиеся тени. Джатен никогда раньше не думал, что его город может выглядеть так зловеще.

Внимание Энрода было приковано к зданиям, статуям и фрескам, подвергшимся злобному глумлению. «Зачем? – бормотал он. – Зачем?»

Они остановились напротив широкой фрески, на которой был изображен могущественный, но безликий образ Того-Кого-Не-Ждали, который однажды спас землю Тайра. Кто-то из монстров пририсовал к нему спутанную гриву и загнутые рога, которые могли принадлежать только мантикору. Серрийк занял место спасителя Тайра.

Завернув за угол, они наткнулись на кучу костей, частично выскобленных дочиста, частично поблескивающих гнилью. Грудами лежали проткнутые насквозь черепа. Свободной рукой Джатен зажал себе нос, чтобы не вдохнуть тошнотворный запах.

Продвигаясь дальше, они подошли так близко, как только смели, к группе монстров около пылающего костра. Твари были заняты тем, что поедали куски мяса или пальцами зачерпывали черную дымящуюся кашу из глубоких мисок. Другие, видимо беседуя, орали и издавали странные звуки.

Большинство монстров выглядели совершенно расслабленными. Их оружие валялось на земле.

Солдаты Серрийка играли в кости или метали копья в мишени на стене. Окруженные кольцом зрителей, два монстра с огромными горбами на спинах и острыми загнутыми бивнями припали к земле, глядя друг на друга, затем стали ползать туда-сюда по площадке, пока наконец по некоему сигналу не набросились друг на друга, боднувшись головами со звуком, напоминающим треск кирпича. Остальные монстры заорали, выкрикивая свои ставки.

– Не похоже на то, что они готовятся к бою, – сказал Джатен.

Энрод покачал головой:

– Они не должны оставаться в моем городе.

– Мы должны вернуться и рассказать Делраэлю. Это изменит его планы.

Но когда они обернулись, увидели семерых слаков, вооруженных утыканными шипами булавами. Слаки, преградив им путь, свирепо и молча глядели, готовые напасть.

* * *

Джатен впервые видел мантикора так близко. Конвоиры-слаки притащили его в амфитеатр. Лапы монстров сжимали его так сильно, что их когти, проткнув кожу, вонзились прямо в тело. Попробовал бы он сопротивляться, и раны стали бы еще более глубокими.

Этот амфитеатр был когда-то тем местом, где жители Тайра собирались, чтобы обсуждать свое будущее. Джатен вспомнил, что когда он был еще совсем маленьким, то видел Энрода, стоящего на трибуне и говорящего о том, какой ему видится возрожденная земля. В своей вдохновенной речи Энрод призывал обитателей Тайра залечить раны, которые остались в Игроземье после Войн Волшебников, говорил о том, каким процветающим будет город. Энрод сам сделал несколько первых мазков на большой фреске, украшающей стену амфитеатра. Теперь фреска почти вся облупилась, была запачкана сажей и отбросами. А Энрод стоял рядом с Джатеном, как еще один беспомощный пленник. Мантикор вздохнул и удивленно приподнял брови.

– Это еще кто? Опять гости? – С глухим рычанием он взглянул на своих солдат. – Я думал, мы изгнали всех человекообразных из города и окрестных гексагонов.

– Мы захватили их, – ответил один из слаков, – но еще не допрашивали. Мы приберегли это удовольствие для тебя, Повелитель.

Мантикор медленно приблизился на три шага, пригнулся, чтобы получше разглядеть обоих пленников, после чего внезапно рассек воздух лапой с острыми обнаженными когтями. Серрийк не достал до груди Джатена: его одежда была слишком плотной. Пленник отступил было назад, но конвоиры стояли неподвижно, как деревья, все еще держа его за руки.

– Ну, – сказал Серрийк. – Назовите мне свои имена. Я пока не хочу играть.

Джатен не видел смысла в том, чтобы скрывать это. Более того, он решил кое-что присочинить.

– Меня зовут Джатен. Я убежал в горы, когда вы напали на Тайр и истребили весь мой народ. Мне удалось скрыться от монстров, которых ты послал охотиться за мной. Они были неуклюжи и не очень старались. Многим из нас посчастливилось тогда удрать.

Джатену стоило большого труда удержаться от улыбки, когда он увидел, что Серрийк приподнялся и, оскалившись на собравшихся слаков, зарычал:

– Найдите того, кто занимался ловлей тайрян. Я хочу послушать его. Живо!

Затем Серрийк повернул свою огромную голову. Джатену даже показалось, что он слышит, как трещат мускулы на шее твари. Горящие желтые глаза мантикора остановились на Энроде.

– Ты Энрод, Страж. Ты – могущественный потребитель магии. Скартарис послал тебя уничтожить Делраэля с помощью Камня Огня. Ты потерпел неудачу, и из-за этого Скартарису не удалось завоевать Игроземье!

Джатен заметил, что Страж вслушивается в слова слака, и подумал, что Серрийк может убить их только из-за неуспеха Энрода в этом деле. Затем Мантикор рассмеялся.

– Я рад, что Скартарису не повезло. В противном случае нас всех бы уже не было в живых. – Он повысил свой голос до крика: