Текст книги "Разгром Виктора Суворова"

«Дьявол в деталях»
^{(вступление)}

Книги Виктора Суворова взорвали историческую науку на постсоветском пространстве и вот уже десятки лет поддерживают неутихающие споры. Почему-то некоторые читатели (особенно при научных степенях и исторических должностях) не горят острым желанием соглашаться с его системой фактов и выводов. И периодически возникают попытки их опровергнуть. Но с годами почему-то ни факты Суворова не исчезают как неправильные, ни очередные опровержения не получают массовой поддержки. И продолжают циркулировать как сомнения с одной стороны, так и призывы к Суворову углубить и расширить тему – с другой. Видимо, с этой точки зрения («расширить и углубить») Суворов и написал свою новую книгу «Разгром». В ней можно увидеть попытку объединить в какой-то общей теории последовательно связанный рассказ о планомерной подготовке всей страны к большой войне, которую выполнял товарищ Сталин в 20– 30-е годы. Задача похвальная. И с одной стороны она как бы выполнена. Острая критика не возникла. Однако есть «дьявол в деталях».

Детали рассыпаны по массе источников тех лет. И вот тут возникает большая сложность найти и учесть их в достаточном количестве и качестве для того, чтобы рассказ оказался не только связным, но и не противоречил отдельным фактам, датам, документам, комментариям еще того времени. А на это может не хватить и жизни. Важным элементом поисков может оказаться и случайность в доступе к серьезным хранилищам информации, которыми являются не только ведомственные архивы. Где всё это искать? Как связывать? На что обращать внимание? Тем более что в результате получается не учебник (написать который Виктора Суворова просят уже неоднократно), а авторская книга. Вот захотел Автор обратить внимание на такой-то момент и упустил другой – вот так и получилось.

Почему внимание привлечено к одному и пропущено другое? Причин много. В том числе и такая, что в соседней библиотеке есть открытый доступ к подшивкам советской газеты «Правда» 30-х годов. Но при этом в ней же нет массы ведомственных книг и журналов тех лет, которые выпускались тиражами поменьше и получали меньшее распространение. В результате обобщающая теория может получить досадные искривления. А в итоге цель опять отодвигается в неопределенное будущее. Что, к сожалению, и произошло «в деталях» с книгой «Разгром».

И возникает проблема: а может быть, не стоит обращать на них внимание? Можно и не обратить. Но тогда, как отмечал сам Виктор Суворов, неправильные выводы будут цитироваться другими авторами с уверенностью в их правдивости и обрастая все новыми неправильностями.

Внимание обратить? Тоже задача не из легких. Тем самым кинуть порцию «бензинчика» в огонь, разжигаемый противниками Виктора Суворова? И одновременно вызвать огонь на себя со стороны его последователей?

Все же я не смог пройти мимо. Увлечение неправильными идеями в деталях никогда не приведет к желанной цели. На то и существуют огранщики со своими шлифовальными инструментами, чтобы правильно выверить все стороны рассматриваемого камня в соседний огород. А когда шлифовка доведет до зеркального блеска каждую сторону, тогда и причина споров сама собой иссякнет. И тогда камень останется поставить на его законное место в ряду законченных работ.

При внимательном чтении книги «Разгром» оказалось, что практически в каждой ее главе по «углублению и расширению» темы видны недостаточно исследованные места. Которые, в свою очередь, приводят к не совсем правильным выводам. И картинка получается с изъянами.

Вот в «Предисловии» Виктор Суворов затронул идею одинаковости диктаторских порядков в Германии Гитлера и в СССР Сталина. Дескать, всё было одинаково, разница была видна только в форме усов. Но извините, это только внешнее отличие. Если на нем и остановиться, то широкий «пласт» сути рискует так и остаться в тени. Если копнуть поглубже, то окажется, что диктаторское давление в СССР имело так называемую «классовую суть», а в Германии – национальную. Второе внутри страны оказалось не столь разрушительным. Жертвы, конечно, были, но до гражданской войны дело не дошло, как на просторах бывшей Российской империи. В Германии колхозы вводить не стали на штыках винтовок и пулеметов. И не выполняли полную национализацию всего и вся. Но, с другой стороны, национальная суть гнета не оказалась до такой степени глобальной, как идея пролетарского интернационализма в масштабе всего земного шара. С самого момента его рождения. Потому германский «новый порядок» имел пределы своей «прогрессивности». В границах расселения основной «титульной» нации вполне понятно. Но дальше возникала угроза сопротивления и ненависти.

Идея же классового интернационализма как бы не угрожала национальным суверенитетам. Только грозила поменять права собственности. Конечно, не всем такое могло понравиться. Поэтому реальность гражданской войны во втором случае была более сильной. А в результате возникало значительно более сильное желание побороться сразу за весь земной шар. Этих отличий Виктор Суворов не заметил. Но оказалось, что еще в начале 30-х годов нашлись люди, которые обратили внимание именно на них. И призвали других не упустить это из виду.

Таким образом, «теоретический» намек Виктора Суворова во введении оказался неполным. И увел в неправильный вывод, что весь мир сочувствовал Сталину и расценивал его деяния прогрессивной борьбой за мир и прогресс. Неправильно это в деталях. Может, и сочувствовали обороне Красной Армии в Сталинграде в 1942 г. Но это вполне конкретное сочувствие в конкретное время. И только в конкретных странах. Сложно сказать, какой стороне больше сочувствовали, например, финны. Или венгры. Или японцы. Или китайцы в той же Маньчжурии. Они ко «всему миру» не относились?

А в конце вступления Виктор Суворов резко переходит к постановке важного теоретического вопроса: «как же случилось, что Сталин проиграл войну, которую готовил всю свою жизнь?» Действительно, вопрос важный и должен иметь правильное объяснение. Вот в дальнейших главах «Разгрома» и делается попытка ответить на него правильно и последовательно. Но, как оказалось, с ошибками (в деталях).

Вместо предисловия
^{(в «Разгроме»)}

«У Гитлера красный флаг.

И у Сталина красный флаг.

…

В момент присвоения звания маршала Сталину было 63 года…Мы не можем в данном вопросе сравнивать Гитлера и Сталина просто потому, что Гитлер не дожил ни до такого возраста, ни до таких встреч, ни до таких побед.

А в остальном всё совпадает…

В чём же разница?

Разница в форме усов».

Другими словами, Виктор Суворов в начале своей книги высказывает идею о том, что и Сталин, и Гитлер создавали как бы одинаковые «социалистические» системы. И практически ничем не отличались. Разве что тем, что более хитрый Сталин действовал более осторожно, свои цели открыто не рекламировал где попало, а потому не оказался в мировой изоляции и даже получил серьезную помощь в тяжелую годину.

«А ещё разница в том, что действия Гитлера мир считал величайшими злодеяниями. А действия Сталина – борьбой за мир и прогресс.

Мир ненавидел Гитлера и сочувствовал Сталину.

Гитлер захватил половину Европы, и весь остальной мир объявил ему войну. Сталин захватил половину Европы, и весь мир слал ему приветствия.

Для того чтобы Гитлер не смог удержать захваченные в Европе страны, Запад топил германские корабли, бомбил германские города, а затем высадил на Европейский континент мощную армию.

А для того чтобы Сталин смог захватить и удержать другую половину Европы, Запад подарил Сталину сотни боевых кораблей, тысячи боевых самолетов и танков, сотни тысяч лучших в мире военных автомобилей, миллионы тонн первосортного топлива, боеприпасов, продовольствия, и пр., и пр.».

В какой-то мере все это правда. Но, откровенно говоря, не совсем (если коснуться деталей, отдельных дат и подробностей того времени). Здесь, видимо, сыграло роль «послезнание» и более сильное доверие внешнему виду некоторых фактов. Действительно, в 1943 г. английский король подарил городу Сталинграду драгоценный меч. Газеты союзников в 1943–1944 гг. – начале 1945 г. публиковали восторженные сообщения о победах советского оружия. Но это ж, извините, конкретно в 1943–1945 гг. А в другие? Например, в конце 1939-го – начале 1940-го? Тоже гремели похвалы?

Как я убедился на личном опыте, чтобы лучше разобраться в исторических проблемах, гораздо полезнее почитать не только мемуары главных военоначальников, но и других современников. И сравнить их с книгами, журналами и газетами еще тех лет, когда послезнания не было. То есть когда о зимних боях под Москвой в декабре 1941 г. даже не догадывались.

Например, в 80-х годах в издательстве «Советская Россия» была выпущена книга Даниила Федоровича Краминова «В орбите войны: Записки советского корреспондента за рубежом. 1939–1945 годы». По тому, где он побывал в 1939–1944 гг., его можно назвать «кризис-корреспондентом ТАСС». К лету 1939 г. он работал в редакции «Известий» и занимался Германией и немецкоязычной прессой вообще. В начале августа 1939 г. его начали готовить к отправке корреспондентом в Германию. Но в октябре «переиграли» и переориентировали на Швецию. В начале ноября в ночь перед отлетом руководитель ТАСС Я.С. Хавинсон более конкретно объяснил Краминову ситуацию, намекнув на назревание советско-финского военного конфликта. По сообщениям из иностранных газет Краминов знал о предложениях Советского Союза Финляндии изменить в некоторых местах границу, о начале советско-финских переговоров. Но с финской стороны «развернулась ожесточенная антисоветская кампания, которая в некоторых газетах приняла характер хулиганского поношения русских, «москалей». Одна газета вышла с заголовком на всю первую полосу: «Лучше умереть, сражаясь, чем задохнуться в русской грязи». Страна превращается в военный лагерь, под ружье призваны 25 возрастов, в городах проводятся пробные затемнения» (с. 80). Хавинсон сказал, что он не видит иного выхода, кроме войны. И объяснил, что «дальнейшее обострение советско-финских отношений может привести к удалению наших дипломатов и всех других работников из Хельсинки, и стокгольмскому пункту ТАСС придется взять на себя освещение всего, что будет происходить в Финляндии» (с. 81). (А также в Дании и в Норвегии.)

И когда «зимняя война» все-таки началась, советский корпункт в Стокгольме наглядно наблюдал, в каких выражениях мир расценивал Сталинскую «борьбу за мир и прогресс». В частности (в 5-й главе):

«Мы постоянно следили за отношением других стран к событиям в Финляндии, хотя, безусловно, только в той мере, в какой это отражалось в доступной нам печати…Когда переговоры сорвались и начались военные действия, англо-французская печать почти не скрывала ликования. Лондон и Париж развили лихорадочную деятельность, чтобы изолировать Советский Союз и восстановить против него общественное мнение.

«Антисоветский поход», вдохновленный английскими «умиротворителями» и объявленный Лигой Наций, вызвал особый раж в правящих кругах Франции, вооруженные силы которой после объявления войны Германии еще не сделали ни одного выстрела через франко-германскую границу.

В середине декабря газета «Дагенс нюхетер» опубликовала пространное сообщение своего парижского корреспондента под крупным заголовком: «Советский Союз – главная опасность». Рассказав об антисоветской истерии в Париже, корреспондент писал: «Вопрос о том, кто для союзников является врагом номер один – Германия или Советский Союз, оживленно обсуждается в правительственных кругах, парламенте и печати Франции. Одну из точек зрения, которую, видимо, разделяет правительство, сформулировал министр внутренних дел Альбер Сарро в своем последнем выступлении в парламенте. «Единственная опасность, которой нам надо на самом деле бояться, – сказал он, – это большевизм. Германская опасность по сравнению с ней – ничто. Мы могли бы договориться с Германией» (с. 107).

Можно почитать и «Воспоминания советского дипломата, 1925–1945 гг.» (в Британии) Ивана Михайловича Майского. И все о том же – об антисоветской истерии во Франции и в Британии до весны 1940 г. Вот после поражений англо-французских войск на «материке» отношение к СССР стало меняться. Но не в сторону «безумной любви к марксизму-ленинизму», а вполне с практичной целью поиска помощи для борьбы с Германией. Так сказать, «на время».

Да и после 1945 г. отношение «мира» к СССР не отличалось сочувствием к Сталину и восхищением его борьбой «за мир и прогресс». Один из западных дипломатов после войны так охарактеризовал стремление СССР искать «друзей» среди других стран: «Или вы станете нашим другом, или мы проломим вам череп».

Но оказывается, что о глобальных перспективах политики Сталина в Европе некоторые догадывались еще до прихода Гитлера к власти. Лично я с большим интересом и удивлением зачитывался книгой, изданной на русском языке в 1932 г. в Риге издательством Б. Ламей. Она называлась «Большевизмъ и Европа (Сталинъ и К°)». «Переводъ съ немецкаго» выполнил Л. Мейерсон в дореволюционной орфографии с твердыми знаками и ятями. Автор книги – австрийский писатель, политик и основатель пан-европейского движения Ричард Николаус граф фон Кунденгове-Калерги (Richard-Nikolaus Coudenhove-Kalergi). Он родился 16 ноября 1894 г. в Японии, в Токио, в семье дипломата из Австро-Венгрии. А его мать была японкой – Митцу Аояма. Потом он с отцом вернулся в Европу, вырос в Австрии, жил во Франции, имел чехословацкое гражданство. Общее образование получил у приватных преподавателей. Его отец знал 18 языков, в т. ч. украинский, русский, венгерский.

Известность Ричард Николаус получил в 1923 г., после публикации своей книги «Пан-Европа», оказавшей большое влияние на многих европейских политиков 20-х и 30-х годов. Кунденгове-Калерги считал, что истерзанные войной европейские страны должны объединиться в федерацию. И много лет до Второй мировой войны он предпринимал активные действия по реализации этого проекта под названием «Пан-Европа». Будущее рисовалось им в самых мрачных тонах. По его мнению, в будущем ожидалась неописуемая опасность. И в первую очередь от СССР, который «выпадал» из его проекта. Но он не включал в объединение и Англию, считая ее мировой державой. Хотя соглашался с тесным сотрудничеством с ней. А от СССР он резко отмежевывался, неоднократно указывая на существование «большевистской угрозы».

После войны Кунденгове-Калерги был первым председателем Пан-европейского союза и оставался его почетным председателем до своей смерти 27.07.1972 в Schruns, Австрия. Его именем названа улица в Париже.

(Примечание: Здесь использована русская транскрипция фамилии «Coudenhove-Kalergi» так, как это было сделано в книге 1932 г. В других же источниках она имеет иные варианты, например: Коденхов-Калерги, Коунденхове-Каллерги и др.).

Конечно, в варианте системы сталинского социализма Советский Союз никак не мог объединиться с другими капиталистическими странами Европы. Он смог войти только в СЭВ, который и прекратил свое существование с распадом соцлагеря.

Но это уже другая история.

А возвращаясь к книге Ричарда Николауса 1932 г., даже сложно остановиться на какой-нибудь небольшой цитате из всего ее текста (80 страниц). Пример со стр. 3–9:

«1. Триединая власть.

Большевизм в настоящее время является самой большой и законченной системой власти на земном шаре: он – церковь, государство и трест в одно и то же время.

…

Третий Интернационал – самая молодая и наиболее активная из всех религиозных организаций. Он представляет собой церковь, охватывающую весь мир, с бесчисленными учениками и прозелитами во всех частях света, готовыми сложить голову во исполнение благой вести Ленина.

Советский Союз – в наши дни после расчленения Британской мировой империи в союз, связанный только личной унией, является величайшим государством мира: он вдвое больше Соединенных Штатов или Китая и в 4 раза больше Европы.

Советское хозяйство – самый могущественный хозяйственный организм нашей планеты. Оно обладает землей, сырьем, производительным аппаратом и населением одной шестой части земного шара…

Эта триединая власть послушна одной-единственной воле. Имя этой воли – президиум российской коммунистической партии. Он воплощается в одном человеке. Имя ему – Иосиф Сталин.

Сталин, по своему титулу, является генеральным секретарем партии.

А по своему рангу:

Папой коммунистической церкви.

Императором всероссийским.

Директором-распорядителем советского треста.

Впоследствии этого тройного господства над сердцами, руками и карманами миллионов людей, он могущественнее папы, могущественнее Гувера, могущественнее Моргана. Он – самый могущественный человек во всем мире…

Россия – церковное государство…

У нее [т. е. у новой церкви] имеется собственный этикет, предписывающий не только страдать за новую веру, но и заставлять страдать других, не только умирать, но и убивать; всеми средствами пытаться добиться великой цели: подчинить весь мир новой церкви и новой вере…

Эта система основывается не на зыбкой почве общественного мнения и свободы выбора; наоборот, царят террор мысли и полиция.

Во всех существенных вопросах господствуют методы диктатуры и самодержавия. Малейшее сопротивление душится силой.

Рабочий класс вполне предоставлен гневу или милости государства, так как его работодатель одновременно является и его диктатором. Этот работодатель не только диктует пролетариату величину заработной платы, но и регулирует его жилищные условия, вопросы питания и одежды. Забастовка становится саботажем, а работа своего рода принудительной службой. Зависимость рабочего от своего нового господина значительно больше, чем была некогда зависимость крепостного от помещика: эту зависимость можно уподобить только зависимости раба…»

И т. д.

Об угрозе СССР Европе Кунденгове-Калерги написал так:

«Европа еще имеет выбор: либо покориться большевизму, либо отразить его…

Все понятия шатаются. Ведь это верх парадоксальности, что в наше время коммунисты называют прогрессивными элементами только борцов за новое рабство, а всех защитников идеи свободы называют реакционерами…

Европа находится накануне неописуемой катастрофы, которую можно сравнить только с катастрофой переселения народов. Эту катастрофу, угрожающую всем европейским нациям, семьям, индивидуумам, она может отразить только путем единения и решимости.

Время не терпит. Европе для спасения осталось только несколько лет. Потом будет поздно, тогда судьба ее свершится.

В то время, как Россия всеми силами готовится к великому, решающему бою, Европа спит…

Опасность для Европы заключается не в силе России, а в собственной слабости, в собственной разрозненности и нерешительности, собственном смятении и отсутствия хозяйственнаго и политическаго плана.

Пришло время порвать с этой тройной анархией…Только величина общего противника может примирить европейские нации.

Только подавляющая мощь советского треста может заставить объединиться европейское хозяйство.

Предупреждение Сталина Европе гласит: единение. Пример Сталина для Европы гласит: энергия и решимость. Вопрос Сталина Европе гласит: капитуляция или сопротивление?

От ответа Европы зависит будущее мира:

Свобода или деспотизм,

Человечность или рабство.

Конец».

К моменту написания этого текста Гитлер еще не пришел к власти, но фашизм в Европе уже существовал. Например, в Италии. И Кунденгове-Калерги коснулся сравнения итальянского фашизма и сталинского социализма. Он соглашается, что политически они во многом похожи. «Как в одном, так и в другом случае налицо неограниченное господство одной партии, одной олигархии, одного человека, устойчивость правительства, его независимость от общественного мнения, его пирамидальное строение, принцип насилия, полицейское господство и размах». Но есть и принципиальное отличие в области ведения хозяйства. У европейских фашистских систем нет отрицания частной собственности. В СССР же «система советской власти распространяет все могущество государства и на хозяйственную область». И в связи с этим Калерги называет «политической ограниченностью» «видеть в этих двух формах государства вместо родственных тенденций самые крайние противоречия, возносить до небес большевизм как кульминационную точку прогресса и одновременно проклинать фашизм как самую мрачную реакцию или наоборот».

Но как тогда относиться к таким политическим системам? Считать ли их прогрессом или регрессом? Калерги предлагает сравнивать с принципом либерального государства. В смысле, что более важно политически – работа госструктур для более свободной жизни граждан или подчинение всего и вся в стране (вместе с гражданами) для достижения каких-то целей самого государства? В таком случае фашизм оказывается недостаточно радикален, так как не решается сделать последнее – всё национализировать. А советская система слишком радикальна, так как «парализует частную хозяйственную инициативу своим государственным капитализмом».

И если видеть в европейском фашизме реакцию, то придется признать, что «сталинизм – ультрареакция, потому что итальянский подданный все еще свободный человек по сравнению с русским, потому что итальянец может надеяться создать себе самостоятельное существование, а русский не может. В советском государстве опорой государственной власти является не общественное мнение, а полиция».

Фашизм в Германии, конечно, отличался от итальянского. Гитлер отнесся к его реализации более тщательно. Но колхозы в деревне он не создавал. И юнкерские хозяйства не реквизировал. Как и фирмы мелких бизнесменов. Разве что только некоторые по расовому признаку. Но в любом случае количество разбитых витрин в гитлеровской Германии оказалось на порядок меньше, чем в Советской России в Гражданскую войну. Строго говоря, сама эта война возникла именно из-за лозунга «грабь награбленное», который рекламировала партия большевиков. В Германии же до революции дело так и не дошло, сколько ее ни пытались разжечь немецкие коммунисты.

Но это отдельная тема, а пока хотелось бы напомнить, что на русский язык книгу Калерги перевели в 1932 г. И в ней упоминается «пятилетка» без разделения на первую (1928–1931) и вторую (1932–1936). То есть получается, что сочинял ее Ричард Николаус где-то в 1929–1931 гг. И уже тогда он увидел факт диктаторства товарища Сталина. Виктор Суворов в «Разгроме» коснулся этого вопроса. Но как-то неконкретно. С одной стороны, он написал в 3-м разделе 6-й главы: «Сталин уже к середине 20-х годов был полновластным диктатором огромной страны». Но в следующем 4-м разделе этой же главы он уточнил: «Во второй половине 1930-х годов, став полноправным хозяином Советского Союза, Сталин…».

У внимательного читателя может возникнуть вопрос: так в середине каких годов товарищ Сталин стал полновластным хозяином? Странное дело, термин «сталинская диктатура» существует. Дата ее окончания известна – 5.03.1953. А дата начала? Не суть важно? Пять лет «туда», десять – «сюда» не играет роли? Но извините, тогда не будет ясности в сути происходившего. А если повнимательнее вчитаться в тексты еще тех лет, то может возникнуть вывод, что диктатором товарищ Сталин стал именно в начале 1927/28 хозяйственного года. (В СССР с сентября 1921-го до сентября 1930-го хоз. год продолжался с 1 октября по 30 сентября. Постановлением ЦИК СССР от 20 сентября 1930 г. начало хоз. года было перенесено на 1 января и стало совпадать с календарным.)

Конкретно должность диктатора он занял в декабре 1927 г. А с января 1928 г. «погнал» выполнять свою программу. Причем не какую-то виртуально-предполагаемую, а вполне конкретную, записанную на бумаге и растиражированную массовыми тиражами на всех основных языках мира. Она была принята в том же 1928 г. (в июле – августе на 6-м конгрессе Коминтерна). Какой же диктатор и без программы? Но называлась она скромнее, не «Моя борьба» или «Что я хочу?». Название у нее было простое: «Устав Коммунистического Интернационала». Главная цель – создать «Всемирный Союз Социалистических Советских Республик». Детали, как этого добиться, кратенько перечислены в другом документе, принятом тогда же, – в «Программе Коминтерна». Так что вовсе и не увлекался фантазированием уважаемый Ричард Николаус в 1932 г. Конкретные планы Сталина он даже преуменьшил, ограничившись судьбой одной лишь Европы.

Однако «теорию» сочинял не только сам Сталин. Главным автором был «любимец партии» – член РСДРП(б) с 1906 г. Николай Иванович Бухарин. Но Сталин «не отставал». И очень хотел огласить свою программу самолично. Бухарин еле отбился. Так и пошла она в печать под двумя подписями. И вполне возможно, что это «непонимание» потом и отлилось Бухарину в чеканную фразу «расстрелять как бешеную собаку» (почти в 10-летнюю годовщину с начала работы над программой). Вот не упирался бы товарищ Бухарин очередному повороту (искривлению) линии партии, не претендовал бы на роль «главного теоретика», глядишь, и остался бы в живых, получив всего лишь небольшой срок в Гулаге лет на 20. А так… Не могут быть рядом с гениальным диктатором еще какие-то «главные теоретики».

И вот тут есть потребность немножко отвлечься от текста книги Виктора Суворова и поподробнее остановиться над этими двумя темами: 1) так когда товарищ Сталин стал полновластным диктатором огромной страны? и 2) насколько программа и устав Коминтерна являются именно «моей борьбой» товарища Сталина? Так сказать, чтобы не было голословных утверждений.