Текст книги "Бездонные пещеры"

Она покачала головой.

– Нет. Другим пришлось хуже. – Ее голос был очень тихим, исполненным горечи. – Меня они просто трогали. Это нравилось ему, барону Ютте, Главному Пытателю. Он сказал, что ему нравится слышать, как я кричу. Поэтому они трогали меня, по всему телу, и внутри тоже, очень больно… – Ее голос пресекся. – И барон Ютта, он тоже это делал, когда я была на дыбе. Он… – У нее сорвался голос, и она не сказала ничего больше, изумленная, что она смогла высказать ему это все. Наверное, причиной тому было тепло, близость темнота, нежная рука Дайда на ее лице. – Я укусила его, – сказала она окрепшим голосом. – Он рассмеялся. А потом он… он положил… ту штуку мне на руку. Тогда я убила его. – Она произнесла это очень буднично.

Рука Дайда замерла. Она изогнулась, пытаясь взглянуть ему в лицо. Огонь почти догорел, но Изабо всегда видела в темноте как эльфийская кошка. Она видела, как мрачно были сжаты его губы, какой напряженной была линия челюсти, и снова почувствовала, как между ними повеял холодный ветер.

Потом он прижал ее к себе, так сильно, что она задохнулась.

– Жаль, что не я убил его, – сказал он. Его голос был очень хриплым. Он прижался к ее лицу своим лицом, и она с удивлением поняла, что глаза у него были мокрые. Она протянула палец и коснулась влажных ресниц. Он перехватил его и поцеловал, потом поцеловал белые рубцы на том месте, где должны были быть пальцы. В груди у Изабо что-то лопнуло, и она обнаружила, что тоже очень близка к слезам. Это были не те горячие удушливые слезы, которые постоянно были где-то рядом в последние несколько месяцев, а что-то более мягкое, как осенний дождь.

Дайд почувствовал, как дрожит ее грудь. Он погладил ее по спине, и она спрятала лицо у него на плече, позволив себе роскошь расплакаться.

– Тише, леаннан, тише, – шептал он, гладя и утешая ее, как она утешала близнецов. Слезы скоро иссякли, но Изабо так устала, чувствовала такое опустошение, что не могла оторвать головы от его плеча. Он чуть шевельнулся, укладывая ее рядом с собой. – Поспи, малышка, – прошептал он. – Поспи.

Ресницы у Изабо слипались. Она вздохнула, прижалась к нему ближе и мгновенно заснула.

Проснулась она перед рассветом, чувствуя, что в руку точно впились сотни крошечных иголок. Дайд спал рядом с ней. Подперев голову рукой, она смотрела на него. Его темные спутанные кудри упали на лоб, смуглая кожа раскраснелась во сне. Он спал, подложив под щеку руку, как ребенок.

Она отстранилась от него, вспыхнув, когда поняла, что корсаж ее платья наполовину расшнурован. Она поспешно зашнуровала его, а когда подняла глаза, то обнаружила, что Дайд проснулся и смотрит на нее. В его сонных глазах снова горел обычный бесшабашный огонь.

– Это обязательно? – спросил он.

Она вспыхнула. Дайд лениво вытащил из-под одеяла руку и очень нежно провел пальцами по ее груди, и сосок мгновенно отозвался, затвердев.

– Думаю, обязательно, – ответил он сам себе с сожалением. Потом взглянул на спящие фигуры своих товарищей. – Как ты сказала мне когда-то, здесь не время и не место.

– И когда же будет время и место? – озорно спросила она. Дайд быстрее молнии потянулся и ухватил ее за косу, и она мгновенно оказалась притянутой к нему. Их губы встретились, сомкнулись, разделились, снова встретились.

– Когда ты захочешь, Бо, – ответил Дайд, когда в конце концов отпустил ее. Он лежал на своем тюфяке, глядя, как она поднимается на ноги и связывает в толстый узел густую массу рыжих волос. – Как только настанет мир.

– Если только он вообще когда-нибудь настанет, – сказала она горько.

Он улыбнулся ей, заложив руки за голову.

– Поверь мне, моя Бо, мне никогда еще сильнее не хотелось, чтобы он наступил. Если бы это зависело от меня, мы выиграли бы эту войну завтра же!

ВОСХОД КОМЕТЫ

Красная, как кровь, комета пульсировала над восточным горизонтом. Звезды уже начали гаснуть, и на светлеющем небе проявился зазубренный силуэт гор. Было очень тихо.

Изабо оперлась локтями на перила и с тревогой смотрела на красное пятно в небе.

– Она здесь, – сказала она Мегэн.

Старая колдунья тяжело опиралась на посох, закутанная в свой сине-зеленый плед. Прищурившись, она взглянула на небо и сказала дрожащим голосом:

– Ты уверена? Я ничего не вижу.

Изабо кивнула.

– Боюсь, что я хорошо ее вижу.

Мегэн прищелкнула языком.

– Да, мои глаза уже не такие, как прежде.

– Надо рассказать Лахлану, сказала Изабо, отворачиваясь. Ее охватило отчаяние. Они так надеялись закончить эту войну быстро, но был уже почти Кандлемас, а они до сих пор не нашли способ победить фэйргов. От флота Лахлана осталось меньше тридцати кораблей, и они потеряли около пяти тысяч человек. Эти потери были ошеломляющими. И даже несмотря на то, что Лахлан поднял Лодестар и снова и снова укрощал бури, на следующий же день непогода налетала на них с новой силой.

Несмотря на отвратительную погоду, люди Лахлана постоянно объезжали побережье, поскольку фэйрги не раз пытались подняться по скалам и напасть на них с тыла. В результате Изабо видела Дайда всего лишь дважды, и каждый раз он выглядел совершенно измученным.

Изабо закрыла глаза и безмолвно позвала сестру. Красный Странник поднялся… Она знала, что Изолт услышит ее и придет.

Скоро до нее донеслись шаги, и она пошла открыть дверь, ведущую на крепостную стену. Первыми вошли Ри и Банри, а за ними, как обычно, весь генеральный штаб.

– Изабо говорит, что видит Красного Странника, – без предисловия сказала Мегэн. Ее старое лицо было усталым и напряженным.

Изабо кивнула и указала на восток. Изолт, обладавшая столь же острым, как и у ее сестры, зрением, увидела комету мгновенно, хотя большинству офицеров пришлось ее показывать. Они смотрели на нее, хмурые и встревоженные.

– Он всегда дурное предзнаменование, этот Красный Странник, – сказал Дункан Железный Кулак.

– Народ Хребта Мира называет его Драконьей Звездой, – сказала Изолт. – Она всегда предвещает гибель, как тень дракона, накрывающая тебя.

– Будем надеяться, что она предвещает гибель фэйргам, – сказал Лахлан, положив руку на белую сияющую сферу, которую он всегда носил на поясе. Прикосновение к Лодестару, похоже, очень ободрило его. Его лицо чуть просветлело, и он сказал, – По меньшей мере, день, кажется, будет погожим. Может быть, эта жрица-ведьма выдохлась.

Изабо бросила на него быстрый взгляд.

– Лахлан, ты что, собираешься снова выйти в море?

Его лицо мгновенно приняло упрямое выражение.

– Если ветер будет благоприятный, то собираюсь.

– Но сон Йорга…

– Я знаю, что приснилось Йоргу, не хуже тебя, Изабо, – отрезал он. – Это означает, что у нас осталось всего восемь дней и ночей, чтобы сокрушить фэйргов. Если мы нанесем им поражение, они не смогут обуздать магию кометы и утопить нас.

– А если мы не сможем победить их? – хмуро спросил Гвилим Уродливый. – Уже шесть месяцев мы бьемся с фэйргами, и шесть месяцев они отражают все наши нападения. Они явно обратились к могущественным силам. Замок Забвения будет на достаточной высоте, если они поднимут против нас приливную волну?

– Не думаю, – сказал Лахлан столь же хмуро. – В любом случае, мы не можем рисковать. Не забывай, там мои дети. Нет, вот какой у меня план. Я уже много недель обдумываю, что нам делать. У нас осталось всего шесть дней до того момента, когда комета достигнет зенита своей силы. Вы, остальные ведьмы, целители и дети должны отступить через лес в горные районы. Вы должны оказаться как можно выше, поскольку, как я уже сказал, мы не имеем понятия, насколько высокой будет эта их приливная волна. Изолт тоже отправится с вами, чтобы заботиться о детях и показывать вам дорогу.

Изолт издала протестующий возглас, но он продолжил, не обращая на нее внимания:

– Здесь мы оставим только костяк армии, чтобы сделать все возможное, прежде чем комета достигнет своей полной силы. Думаю, мы зря сосредоточили все наши силы на взятии Башни Сирен. Изабо была права, когда говорила, что они будут сражаться не на жизнь, а на смерть, чтобы удержать ее.

– Рада, что ты наконец-то понял это, – невежливо вставила Изабо. Он никак не отреагировал на ее высказывание, точно так же как и на возражение своей жены.

– Вместо этого мы пошлем наше войско на сам остров жриц. Если мы уничтожим этих ужасных жриц, фэйрги утратят большую часть своей силы. Они не смогут ни изводить нас бурями, ни поднять приливную волну, ни…

– Но, Лахлан! – воскликнули Мегэн и Изабо одновременно.

Он не обратил на них внимания, продолжая объяснять им свой план.

– Если мы потерпим поражение, то оставшиеся в живых отступят в горы, чтобы присоединиться к вам.

– Но, леаннан… — в отчаянии сказала Изолт. – Такой план – просто самоубийство!

Лахлан быстро повернулся к ней.

– Нет, если мы захватим их врасплох и ударим сильно и быстро. У нас еще остались бочки с морским огнем, которые мы не смогли использовать из-за непогоды. А что если мы взорвем весь остров? Или заманим их в ловушку и обольем их им? Должен быть какой-то выход! Эта мерзкая фэйргийка должна знать. Она выросла на том острове и скажет нам, как победить их.

– Но ты не можешь довериться Колдунье, хозяин! – воскликнул Дункан Железный Кулак. – Она предаст нас, или я буду не я!

– Если у нас будет ее дочь, то не предаст, – процедил Лахлан. – Если она предаст нас, мы перережем славное белое горлышко ее дочурки.

– Нет! – воскликнула Изабо. – Бронни ведь совсем малышка!

Лахлан набросился на нее.

– Думаешь, мне так хочется это делать? Она ровесница моего сына, и к тому же дочь моего брата. У меня нет никакого желания вести войну через детей. Но у меня нет другого выбора, Изабо. Или мы уничтожим жриц Йора, или погибнем. Кроме того, разве не ты постоянно уверяешь меня, что Майя ненавидит фэйргов так же сильно, как и мы, а этих проклятых жриц еще сильнее? Если то, что ты говоришь, правда, она будет рада видеть, как они горят!

Он круто развернулся, отдав приказы Дункану и Дайду. Изабо стояла, сжав руки, чувствуя, как ее охватывает леденящий ужас. Доверяла ли она Майе? И что произойдет, если Майя останется им верна, но по какой-нибудь причине не сможет оказать им ту помощь, в которой они нуждались? Бронвин все равно убьют? А что будет с Серыми Плащами? И с Дайдом? Подобное поручение было чистой воды самоубийством.

Она оглянулась на комету, чей зловещий красный свет уже начал бледнеть в свете наступающего дня. Скоро она станет невидимой, но Изабо будет все так же чувствовать ее, холодную, злую, не выходящую у нее из головы. Дурной знак.

Майя сидела на своем тюфяке, расчесывая длинные черные волосы Бронвин, когда вошел Лахлан. У Ри был бледный и усталый вид, густые черные брови сошлись над переносицей.

– Ну, Колдунья, пришла пора тебе сделать что-нибудь полезное!

Ее рука замерла. Она подняла на него глаза, и вся краска отхлынула от ее лица так, что странное чешуйчатое мерцание ее кожи стало заметным, как никогда.

– Как и всегда, к вашим услугам, мой господин, – сказала она с иронией, которая, как она знала, больше всего задевала его за живое. – Чем могу служить?

– Ты можешь рассказать нам все, что знаешь о Жрицах Йора. Мы собираемся отправиться на их остров. Нам нужно, чтобы ты рассказала нам, какой он именно и как мы можем уничтожить его.

У Майи странно булькнуло в горле. Если раньше она была просто бледной, то теперь казалась совершенно бескровной.

– Не будь глупцом! Ты не можешь напасть на жриц Йора вот так! Они владеют такими силами, о которых ты не знаешь вообще ничего.

– Так расскажи мне, – сказал Лахлан, не отрывая от нее внимательного взгляда. – Что за силами они владеют и как мы можем победить их?

– Они – жрицы Йора! Они избраны Йором. Они взывают ко всей силе Йора. – Голос у нее дрожал.

– И что?

– Ты не понимаешь, – пролепетала она. Ее голос зазвучал странно, нараспев. – Йор все. Йор могущество. Йор сила. Йор власть. – Она глубоко вздохнула, расслабив пальцы, судорожно сжимавшие расческу. – Его нельзя победить. Жриц нельзя победить.

Крылья Лахлана немного расслабились. Прислонившись к стене, он положил руку на Лодестар, и, отвечая на его прикосновение, внутри сферы вспыхнул и засиял свет.

– Мы в Шабаше не верим в богов и богинь, как вы, фэйрги, – сказал он тихо. – Мы верим, что во вселенной существует единственный источник силы, что все мы озарены и связаны им. Твой Йор – просто олицетворение этой силы, одно из многих лиц Эйя. Он нам не враг. А твои жрицы не непобедимы. Разве я не застрелил Сани Ужасную из своего лука? Да и тебя тоже обучали жрицы, разве не так? И все же я видел твою кровь, а теперь ты моя пленница.

Майя ничего не сказала, глядя на него, напряженная, точно тетива лука.

Лахлан медленно продолжил:

– Шабаш Ведьм тоже владел огромной силой и считал себя непобедимым, но ты свергла и уничтожила его всего за несколько дней. В мире нет ничего несокрушимого, и ничто в конце концов не может избежать гибели. Как ты одержала победу над ведьмами?

– Я… Я застала их врасплох, нанесла молниеносный и сильный удар, так что никто не сообразил, что произошло и как организовать оборону. Я зала, что это должно быть сделано быстро и жестоко, ибо мимолетного колебания было бы достаточно, чтобы…

– Вот именно. Точно так же мы должны поступить и со жрицами Йора.

Она покачала головой.

– Нет, нет, это невозможно сделать.

– Это нужно сделать. – Голос Лахлана все еще был мягким, но в нем звенела неумолимая стальная решимость. – И ты поможешь нам в этом.

Она снова покачала головой. Бронвин всхлипнула от страха. Глаза Лахлана обернулись к ней. Он встал перед ней на одно колено.

– Не бойся, девочка. Иди и отыщи тетю Бо. Тебе пора покинуть Замок Забвения. Никогда еще не видел места с более подходящим названием. Твоя мама поедет с нами, но тебе нечего бояться. Она поможет нам выиграть войну.

– А если не помогу? – спросила Майя.

Лахлан сказал резко:

– О, думаю, что ты все-таки поможешь нам.

Тон его голоса заставил Бронвин прижаться обратно к матери, хотя, разумеется, здесь не было ни тени того мгновенного понимания, что кроется за его словами, которое забрезжило в глазах Майи. Фэйргийка крепко обняла дочь, глядя на Лахлана поверх ее шелковистых черных волос, потом поцеловала ее в макушку.

– Тебе лучше пойти собрать вещи, малышка. Мама должна уйти с твоим дядей Лахланом.

– Нет! – закричала Бронвин, вскакивая. – Не уходи, мама! Останься со мной!

– Не могу, маленькая. Тетя Бо позаботится о тебе.

– Ты понимаешь, что должна сделать все, что можешь, чтобы помочь нам? – угрожающе спросил Лахлан. Майя кивнула.

– Тогда идем. Я созвал военный совет. Времени осталось совсем мало, так что мы должны спешить. У нас всего восемь дней, чтобы сделать то, чего мы не добились за шесть месяцев.

Бронвин не до конца поняла подоплеку всего произошедшего в комнате, но она была достаточно восприимчивой, чтобы перепугаться. Плача, она прижалась к матери. Майя крепко обняла ее, потом медленно встала. Она была белой, как мел.

Лахлан сказал мягко:

– Не бойся. Майя. Ты кое-что рассказывала нам о том, как тебе жилось со жрицами. Естественно, что ты до смерти боишься их и их силы. Но они не боги. Они тоже смертные. А у меня нет никакого желания прямо сейчас очутиться в объятиях Гэррод. Я люблю своих детей и хочу увидеть, как они станут взрослыми. Если мы не сможем победить жриц, то все вместе отступим в горы, даю тебе слово.

– Все?

– Да, все, кто останутся в живых, – сказал он. На его лице было сострадание, выражение, которого Майя ни разу у него не видела. Она кивнула, с трудом сглотнув. Наклонившись, она еще раз обняла Бронвин, потом высвободилась из цепляющихся за нее рук девочки.

Военный совет собрали в зале, обычно служившем Изолт с Лахланом спальней. Тюфяки поспешно скатали, а одеяла сложили. Стола не нашлось, но карты разложили на полу и прижали камнями. Офицеры генерального штаба Лахлана и лорды уселись на скатанных тюфяках или сели на корточки.

Майя нехотя показала на маленький, отстоящий отдельно от других островок.

– Но Остров Божественной Угрозы неприступен, – сказала она. – Как и все остальные здешние острова, это потухший вулкан. Его скалы поднимаются из воды отвесно со всех сторон, и на него нельзя попасть с поверхности воды. Все жрицы живут внутри вулкана, который испещрен пещерами и туннелями.

– Но должны же жрицы как-то попадать внутрь и наружу, – раздраженно заметил Дайд.

Майя кивнула.

– Они заплывают. Под водой есть несколько ходов.

У офицеров генерального штаба был обескураженный вид. Лишь очень немногие из них умели плавать, поскольку большинство островитян с детства питало суеверный ужас перед морем.

Майя продолжила.

– Они находятся очень глубоко, больше чем в трехстах футах под поверхностью воды.

– Но это же невозможно! – воскликнул Дункан Железный Кулак. – Разве фэйрги могут нырять так глубоко?

– Большинство не может, – ответила Майя. – Но если хочешь выбраться с Острова Божественной Угрозы, приходится учиться. Большинство фэйргов может нырять чуть больше чем на двести футов. Но некоторые могут и на триста. Те, кто постоянно ныряют за жемчужинами и умеют замедлять сердцебиение.

– Значит, внутрь мы пробраться не сможем, – подытожил Лахлан, явно разочарованный. – Даже если бы мы все умели плавать, как рыбы, так глубоко нырять мы все равно не можем. А если попробовать сверху? Ведь должны же какие-то туннели вести на воздух?

– Если они и есть, то я об этом не знаю, – спокойно сказала Майя. – Я знаю лишь, что ни разу не видела ни малейшего проблеска света и не чувствовала ни слабейшего дуновения свежего воздуха за все те годы, что меня держали в черных глубинах Острова Божественной Угрозы.

Многие вокруг нее поежились. Она видела, что теперь они смотрели на нее с сочувствием. Майе было все равно. Скоро все они будут мертвы, и Майя тоже. Сострадать было уже слишком поздно.

– На любую скалу можно забраться, – сказал Дайд. – Говорили, что Черная Башня тоже неприступна, но мы все-таки пробрались туда и спасли Киллиана Слушателя, хотя все считали это невозможным.

– Но мы готовились к этому многие месяцы, и по утесам забиралась Финн Кошка, – сказал Лахлан. – Та затея тоже была достаточно опасной, но сейчас все намного хуже. Мы не можем подвергать молодую девушку такой опасности. В любом случае, у нас нет времени обследовать остров и попытаться найти способ пробраться внутрь. Да еще и так, чтобы не насторожить жриц.

– О, жрицы узнают, что вы затеваете, – сказала Майя. – У них есть зеркала, в которые они видят на много миль.

– Но для этого они должны знать, что искать, верно?

Майя пожала плечами.

– Что ж, если мы не можем войти внутрь, то должны выманить жриц наружу, – сказал Лахлан, по своему обыкновению беспрестанно расхаживая взад-вперед. – Майя, в их передвижениях должна быть какая-то система, ее не может не быть! Когда они обычно выходят наружу?

– Ученицы обычно выходят на рассвете, чтобы ловить рыбу, собирать водоросли и икру. Проведя столько времени в темноте, они не любят солнце и в основном возвращаются внутрь острова еще до того, как становится слишком светло. А про высших жриц я не знаю. Их привычки и замыслы всегда скрыты во мраке. Жрицы, обладающие меньшей силой, обычно служат при дворе, поэтому редко бывают на острове, если только не нужно производить какое-нибудь важное магическое действие.

– Значит, у них тоже есть круги силы, как у нас? – спросил Лахлан. – Хорошо, что мы об этом узнали.

– Да, Верховная Жрица стоит в центре, положив руки на тот артефакт, который использует, ее окружает шесть жриц, а в каждом следующем круге еще на шесть жриц больше, и так до последнего круга из тридцати шести самых слабых жриц. Я видела, как они вызывали богов своими кругами силы. – Голос Майи прерывался от страха.

– Значит, когда они попытаются поднять эту их приливную волну, им понадобятся все главные жрицы, даже те, которые обычно находятся у Короля?

Майя кивнула.

– Значит, мы должны нанести удар именно в это время, – сказал Лахлан.

– Но как? – воскликнул герцог Киллигарри.

– И кто это сделает? Когда все они соберутся вместе, пытаясь поднять приливную волну, нам будет опаснее всего находиться там.

– И кто вызовется выполнить эту задачу? – спросил Лахлан, не отрывая глаз от Майи. Она гордо ответила на его взгляд, высоко подняв голову. Все солдаты проследили за его взглядом, и по толпе пробежал беспокойный шепот.

– Но ей нельзя доверять! – умоляюще сказал Дункан.

– И как? – снова сказал герцог Киллигарри.

– Рассматривайте остров как форт, который мы должны взять, – сказал Лахлан. – Мы не можем взобраться на стены, не можем сделать подкоп, поэтому придется заставить защитников выйти и встретиться с нами на поле битвы. Что бы мы стали делать?

– Выкурили их? – отозвалась Изолт, заговорив впервые с начала военного совета.

Лахлан торжествующе взглянул на нее.

– Да, мы выкурим их оттуда.

– Но как вы предлагаете это сделать? – нетерпеливо спросил герцог Глениглз. – Остров окружен океаном!

– При помощи морского огня, разумеется, – ответил Лахлан. – Майе придется нырнуть ко входам в туннель и заложить туда банки с морским огнем. Много банок. Потом мы заставим банки разбиться. Огонь побежит по туннелям и проникнет в пещеры. Мы все видели, сколько от него дыма и какой он едкий. Многие жрицы погибнут просто от того, что надышатся им. А мы тем временем издалека будем обстреливать остров зарядами с морским огнем, чтобы он весь был окружен пламенем! Если они попытаются выплыть, то сгорят. Если останутся внутри, то задохнутся.

– Там внутри очень много пещер, – сказала Майя. Ее голос против воли дрожал. – Как вы можете быть уверены, что дым проникнет так далеко?

– И вдруг есть туннели, которые выходят на воздух? – спросил Хан'гарад.

– Почему я должен знать все ответы? – раздраженно воскликнул Лахлан.

– Я мог бы позвать драконов, – невозмутимо ответил Хан'кобан. – Я никогда не требовал от них вернуть мне гис. Я мог бы, когда та фэйргийская волчица послала против нас своих солдат, но она превратила меня в коня, прежде чем я успел. – Он устремил на Майю полный ледяной ненависти взгляд, но она ничем не показала, что заметила это.

– Драконы, – медленно проговорила Изолт. – Если они будут летать вокруг острова, изрыгая пламя, ни одна жрица не сможет бежать…

– А дым и огонь от драконьего дыхания обязательно проникнет в глубину острова! – воскликнул Дункан.

– Не говоря уж о том, что многие пещеры могут обрушиться, – с удовлетворением заметил герцог Киллигарри. – А мы будем обстреливать остров из пушек, просто чтобы немного ускорить дело.

– Но нам все-таки придется заложить в подводные туннели банки с морским огнем, – сказал Лахлан. – А иначе они просто уплывут в безопасное место.

– А как мы сможем заставить банки разбиться? – спросил Айен.

– Если мы будем обстреливать остров из пушек, а драконы поджигать его своим дыханием, разве этого не хватит, чтобы они разбились? – отозвался Лахлан. – А жрицы, возможно, попытаются бежать и в панике разобьют банки, не ведая, какими будут последствия.

– А что если Колдунья разобьет банки, когда будет пытаться заложить их в туннели? – продолжал допытываться Айен.

Наступило недолгое молчание, потом Майя сказала сладким голосом:

– О, но ведь, разумеется, я должна просто постараться не разбить их, верно?

Никто не мог взглянуть ей в глаза. Она обвела их взглядом, и ее ноздри чуть заметно затрепетали от презрения.

– Ну, это все, что я могу придумать, – сказал наконец Лахлан. – А пока мы должны разослать гонцов, чтобы все и везде знали, что должны оставаться как можно дальше от моря. Если мы потерпим поражение, не приведи Эйя, то должны позаботиться о том, чтобы как можно больше людей осталось в живых.

– После того всеобщего предупреждения, которое вы отдали перед тем, как мы отправились в Карриг, сомневаюсь, чтобы на побережье остался хоть один рыбак или краболов, – сказал Мак-Синн. – Если мы видим красную комету, то и весь остальной Эйлианан не может ее не видеть.

Лахлан вздохнул. Он хмурился, между бровями залегли две глубокие морщины.

– Если бы мы только знали, чего ждать, – сказал он. – Но я ничего не знаю о приливных волнах…

– Тот факт, что ты зовешь их «приливными волнами», показывает, как мало ты о них знаешь, – язвительно сказала Майя. – У них нет совершенно ничего общего с волнами.

Лахлан бросил на нее быстрый взгляд.

– А как тогда я должен их называть?

– Фэйрги называют их айбо. Это, насколько я знаю, означает «волна-землетрясение». Обычно их вызывает подводное землетрясение или даже извержение вулкана. Морское дно содрогается. Его часть может даже подняться над водой, образовав новый остров или подводную гряду. Движение земли под водой заставляет ее подняться вверх и устремиться к берегу. В океане обычно ничего не заметно, поскольку вода всегда найдет себе место, но если поднявшаяся волна захлестывает более мелкую область, она превращается в огромный вал. Чем мельче, тем больше получается вал.

– На какую высоту может подняться эта волна-землетрясение? – быстро спросил Гвилим. Он слушал ее, как завороженный. Обладая самыми сильными способностями в стихии воды, он всегда старался узнать как можно больше, поскольку повсеместный страх перед глубокой водой означал, что лишь немногие осмеливались изучать ее.

Майя пожала плечами.

– Думаю, это зависит от того, насколько сильное землетрясение, и насколько близко к суше оно произошло. Такого не было уже много лет, но я знаю, что первичные волны поднимались примерно на сотню футов, и достигали многих сотен миль в длину.

Все дружно ахнули, переглядываясь и пытаясь представить последствия, если такая волна обрушится на берег.

– Как фэйрги могут даже думать о том, чтобы вызвать такую волну? – воскликнула Мегэн, побелев от гнева. – Она погубит всех, всех обитателей суши, а не только нас, людей!

– А обитатели моря? – спросил Гвилим. – Ведь она погубит и их тоже?

– А сами фэйрги? – спросил Лахлан. – Как они смогут пережить волну такой высоты и силы?

Майя пожала плечами.

– Я не знаю ответов. Я, к сожалению, не вхожа в совет короля. Но думаю, что они собираются уплыть в открытое море. Там воздействие волны совсем незначительно. Там, в безопасности, они дождутся, когда волны улягутся.

Хмурое лицо Лахлана точно по волшебству разгладилось.

– А корабль? – спросил он. – Корабли уцелеют, если их вывести в открытый океан?

– Думаю, да, – ответила Майя, настороженно глядя на него.

Лахлан широко улыбнулся.

– Благодарение Эйя, я смогу сохранить свой корабельный налог! Если мы отправим большую часть нашего флота в открытое море, корабли будут в безопасности.

– Если не принимать во внимание морских змеев и айсберги, – мрачно поправил адмирал Тобиас.

Лахлан вскочил на ноги, взмахнув крыльями.

– Идемте! – сказал он. – Нам нужно очень много сделать, прежде чем комета достигнет своего зенита. Нам нужно снабдить корабли провизией и вооружить их, чтобы они могли защититься, пока будут находиться вдали от берега. Нужно спланировать организованное отступление и удостовериться, что оно будет защищено от нападения фэйргов с реки. Нужно разослать гонцов и объединить наши силы. Потом нужно будет решить, кто останется здесь вместе со мной, чтобы попытаться уничтожить остров жриц.

– Это за мою землю вы все так отважно сражаетесь, – сказал Мак-Синн. – Я остаюсь.

Лахлан кивнул.

– Да, это кажется справедливым. Но твоему сыну придется уехать, чтобы, если мы потерпим неудачу, род Мак-Синнов не пресекся.

– Благодарю вас, сеньор, – выдохнул Мак-Синн, и его бледное напряженное лицо облегченно расслабилось.

– Но дайаден… — начал было Дуглас.

– Никаких возражений, – быстро сказал Лахлан. – На тебе лежит ответственность перед своим кланом, поэтому ты должен остаться в живых, чтобы восстанавливать свою землю, когда мы отвоюем ее для тебя.

Юноша кивнул. Его лицо было очень бледным.

– Я тоже остаюсь, разумеется, – сказал Дункан Железный Кулак.

– И я тоже, хозяин, – сказал Дайд.

Изабо, тихо сидевшая в уголке, до боли стиснула кулаки.

Лахлан кивнул.

– Естественно. Мне не обойтись без вас обоих.

– И я тоже останусь, – сказал Хан'гарад. – Я понадоблюсь вам, чтобы вызвать драконов.

– Спасибо, – сказал Лахлан. – Я сделаю все от меня зависящее, чтобы вернуть тебя домой живым и здоровым. Я знаю, что в противном случае Изолт и Изабо никогда не простят меня.

Он с улыбкой взглянул на жену, сидящую рядом с ним. Ее лицо было очень суровым.

– Я тоже остаюсь, – сказала она.

Улыбка сползла с лица Лахлана.

– Нет, Изолт. Я же сказал…

– Я остаюсь с тобой.

– Но леаннан…

–  Я – Шрамолицая Воительница. Я не позволю отослать себя вместе с детьми. Я тоже остаюсь.

Лахлан беспомощно взглянул на нее, потом обхватил ее за плечи и прижал к себе.

– Свет не видел более упрямой и непослушной жены, чем ты!

Изолт улыбнулась ему.

– Я знала, что ты поймешь, – ответила она.

Солдаты один за другим вызывались помогать Лахлану. Адмирал Тобиас сказал, что он останется на кораблях и позаботится об их безопасности. Эрвин Праведный сказал напыщенно:

– Кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется руками человека, – из чего Лахлан сделал вывод, что он желает присоединиться к действиям. Герцог Глениглз и герцог Киллиагрри оба решили остаться, как и личный телохранитель Лахлана, поклявшийся защищать Ри в бою. Оруженосец Лахлана, Коннор, тоже просил, чтобы ему разрешили остаться, но ему мягко отказали.

– Мне нужно, чтобы ты охранял Хранительницу Ключа и других ведьм, – сказал Лахлан. – Пожалуйста, Коннор, мне нужен человек, которому я могу доверять.

Мальчик против воли гордо вытянулся и подчинился воле Ри.

В общей сложности, включая тридцать членов команды «Королевского Оленя», остаться вызвались сто пятьдесят человек, среди которых были представители всех земель Эйлианана. В Замок Запустения послали сообщение, и Энгус Мак-Рурах с тридцатью своими лучшими людьми присоединился к операции. Всем остальным предстояло отступить в горы Каррига. Это должно было быть воистину отчаянное отступление, ведь припасов у них было так мало, снежные сугробы были такими высокими, а все дороги за тринадцать лет запустения совершенно заросли. Мегэн и Изабо с отчаянием переглянулись.

Дункан Железный Кулак стоял рядом с Лахланом, беспечно положив руку на рукоятку меча. По его лицу можно было подумать, что они собираются на пикник, а не на смертельно опасную операцию. Майя стояла рядом с ними, указывая и описывая многочисленные островки, усеивавшие побережье Каррига, пытаясь помочь им найти безопасное место, где можно было бы переждать восемь дней. Дункан дождался, когда фэйргийка отошла на безопасное расстояние, потом сказал вполголоса:

– Хозяин, вы очень сильно полагаетесь на Колдунью. Как вы можете так доверять ей? Ее обещания не стоят и ломаного гроша.