Текст книги "Роковая блондинка"

15

В течение следующих пятнадцати минут ничего не происходило; приезжали все новые репортеры, еще несколько операторов с камерами, какие-то небритые, растрепанные парни, которых, видимо, выдернули из постели. Полицейские рыскали вокруг в поисках улик, патологоанатомы тоже, но, судя по всеобщему возбуждению, практически безрезультатно. Конечно, будь я благонамеренным гражданином, я отозвала бы одного из полицейских и сказала бы, что у меня есть важная информация. Но если я это сделаю, то проведу следующие несколько часов, разговаривая со следователями, вместо того чтобы делать свою работу.

Поскольку наступило временное затишье, я позвонила Харпер. Она взяла трубку после второго гудка. Не спала потому, что получила ужасные новости, или потому, что сама была их причиной?

– Алло, – сердито сказала она.

– Это Бейли. Видимо, ты уже знаешь о Локет.

– Господи, неужели ты никогда не отвяжешься?

– Я пишу статью для «Базз». Могу я услышать от тебя хотя бы пару слов?

– Это ужасное, подлое злодеяние. Больше я тебе ничего не могу сказать. – Хотя Харпер не спала давно, у нее, очевидно, не нашлось времени на то, чтобы заранее придумать какое-нибудь официальное заявление, и недоставало опыта, чтобы сочинить его с ходу. Возможно, она была слишком поглощена случившимся.

– Как там Алекс? – спросила я. – Я слышала, полиция не может его найти.

– Это неправда. Вечером он куда-то пошел с друзьями. А сейчас он у себя дома и уже общается с полицейскими.

– Что будет с фильмом? Придется забраковать все, что было снято, или смерть Локет просто впишут в сценарий?

– Это решится через пару дней. Мне пора.

– Говорят, «Морг» проклят. Твои комментарии? Это, конечно, был дешевый трюк, но Нэш, вероятно, захочет что-нибудь пикантное, и я не собиралась возвращаться к нему с пустыми руками.

– Какая чушь, – отозвалась Харпер. – Никакого проклятия нет. Фильм обязательно будет гвоздем сезона.

Связь прервалась. Харпер, судя по всему, была крайне взволнована, но я не могла определить, было ли это следствием вины или стресса от всего, что случилось.

– С кем ты говоришь? – спросил Стэн. Мне нравился этот человек, и он всегда делился со мной информацией, но я уж никак не собиралась называть ему имя Харпер и давать ее телефон.

– Всего лишь со своим шефом. Нужно будет хоть что-нибудь написать. Как вы думаете, они сделают заявление?

– Если верить тому, что я слышал, не сегодня. Я, наверное, скоро уйду. Сейчас, по-моему, тут нечего делать. Если только ты не знаешь чего-нибудь о частной жизни Локет. Вы же в своем «Базз» копаетесь в грязном белье. Как там у нее были дела с этим типом, Алексом Оттсоном?

– Локет, в общем, не звезда первой величины, о которых пишут в «Базз». Если бы у нее был роман с Джудом Лоу, тогда совсем другое дело.

Я еще разок обошла периметр, наблюдая за работой полицейских и прислушиваясь к болтовне операторов, и сделала несколько пометок в блокноте. Я перезвонила Калебу Хосси (полицейскому, который рассказал мне о случившемся); он смог добавить лишь то, что одежда Локет в полном порядке, а значит, ее не изнасиловали. Потом я позвонила Нэшу и сказала, что скоро приеду. Я бы предпочла остаться на месте преступления, на тот случай если полиция сделает официальное заявление, но было уже почти два часа 11 следовало приняться за дело.

Собираясь удалиться, я заметила, что Стэн и подручные тоже уходят, и заторопилась в том же направлении. Ненавижу чувствовать себя пуганой вороной, но перспектива идти через парк в одиночку меня не привлекала. Я шла примерно в двадцати метрах от них – не настолько близко, чтобы меня заметили, но на достаточном расстоянии, чтобы ощущать себя в безопасности. Тропинка, по которой мы шли, была абсолютно безлюдной – черные деревья, кусты и рассеянные пятна света от фонарей.

Когда пятнадцать минут спустя я влетела в редакцию, там болталось уже десятка полтора сотрудников – помощник редактора, парочка ассистентов, дизайнер, несколько репортеров. Нэш мгновенно увидел меня сквозь свою стеклянную дверь и выскочил из-за стола.

– Бейли, зайди! – позвал он с порога. – И остальные тоже.

Мы сгрудились в его кабинете вокруг стола. Все выглядели одновременно и напряженными, и взбудораженными. Хотя мы привыкли работать над материалами, требовавшими ночных бдений, речь в них обычно шла о звездных разводах или о вождении в нетрезвом виде, но уж никак не об убийствах.

– Скажи, что ты узнала, Бейли, – потребовал Нэш, вздевая очки на затылок, – и. тогда примемся задело.

Я изложила все те скудные подробности о смерти Локет, которые мне были известны.

– Достаточно, чтобы можно было работать, – подвел итог Нэш. – Мы получили снимки с места преступления и кучу фотографий Локет. – Он кивком указал на одну из сотрудниц. – Бетани раскопала всю информацию. Она напишет врезку[5]5
  Врезка – информация, размещенная внутри основного текста статьи.


[Закрыть] и поможет заполнить пробелы, если тебе что-нибудь неизвестно о блистательной карьере Локет в «мыльных операх». Это мы поместим на сайте. А потом чуть-чуть урежем и опубликуем в журнале. Постарайтесь, чтобы первые результаты были через тридцать – сорок минут, ладно? Я займусь обложкой.

Я кивнула, но, когда все вышли, вернулась.

– Я ошибаюсь, или Бейли Уэггинс готовит сенсацию? – поинтересовался Нэш, глядя мне прямо в глаза. Я остановилась посреди кабинета.

– Это действительно сенсация – и кому-то она придется не по нутру, – сказала я. – В воскресенье Локет сказала мне, что у нее был роман с тем молодым актером, который погиб, – с Томом Фейном. За несколько часов до его убийства она была в Андах.

– О, черт! Бетани сказала, что Локет Форд жила с Алексом Оттсоном. Думаешь, он разнюхал насчет интрижки?

– Не знаю. Если разнюхал, то он – первый подозреваемый в обоих случаях. Если нет, то здорово не порадуется, когда прочтет обо всем в «Базз». Вот что я имела в виду, сказав «не по нутру».

– А почему Локет Форд призналась тебе?

– Потому что я случайно кое-что узнала и сказала об этом ей. Она испугалась, что, если я буду рыскать вокруг и искать улики, у нее будет еще больше проблем.

– Слушай, я лучше позвоню адвокату и все это с ним обсужу. Как, по-твоему, может выглядеть интервью с Локет в пределах статьи?

– Я буду предельно искренна. «В своем эксклюзивном интервью мисс Форд сказала, что…» – ну и так далее.

– Отлично, займись. Надеюсь, ты готова к съемкам крупным планом – на этой неделе тебе придется общаться с чертовой уймой прессы.

Я взяла кофе, поскольку была уверена, что без него не выживу; меня как будто переполняла какая-то гремучая смесь, которая могла дать кокаину сто очков вперед, – волнение, горе, острое желание сделать из своей статьи гвоздь сезона… и сильный страх. Я мысленно прикинула, какой должна быть статья, пока ехала на такси в редакцию, и потому, сев за компьютер, тут же начала писать, хотя множество вопросов по-прежнему крутились у меня в голове. Алекс убил Локет, потому что она призналась насчет Тома?

Или я неумышленно подстрекнула Харпер? Я знала, что не могу написать об этом; придется оставить их за бортом, чтобы они мне не мешали.

За работой я провела полчаса. Рассказала о романе Локет и Тома в конце первого же абзаца, а потом, добавив несколько общеизвестных деталей относительно ее гибели, вновь вернулась к ее признанию и к тому, что, возможно, эти две смерти как-то связаны.

Я сказала Нэшу, что моя статья придется не по нутру Алексу Оттсону. Но и полиция полезет в бутылку, это несомненно. В статье я выкладывала сведения, которыми не поделилась со следователями. Хотя и не все: я не собиралась рассказывать о том, что Локет звонила любовнику, и о том, что он сказал, когда кто-то подъехал к дому. Получилась бы настоящая сенсация, если бы я включила этот материал, но для следствия он мог бы оказаться поворотным. То, что Локет не успела пойти в полицию, не означало, что я могу взять это на себя. Но если завтра у меня появится шанс, я его использую.

Был и еще один человек, которого предстояло погладить против шерсти, – Крис. Он на правах друга втянул меня в это, и он открыто сказал, что ему неприятно, когда я взялась за дело как репортер. Теперь я сделала следующий шаг: разоблачила интрижку – то, что Крис, судя по всему, предпочел бы держать в секрете. Вот почему он унес записку Локет, адресованную Тому. Конечно, после смерти Локет нет никаких причин стоять на страже ее личной жизни. Я знала, что поступила правильно, написав статью. Но Крис мог подумать, что я обманула его доверие. Мы очень привязались друг к другу после гибели Тома, и мне это нравилось. Когда Крис узнает, что написано в моей статье, он может разозлиться достаточно сильно, чтобы отшить меня. Вероятно, мне следовало догадаться, что наши профессиональные интересы никогда не придут к согласию.

Хотя у нас было время до восьми, чтобы закончить работу, мы управились к четырем – за исключением ребят из отдела выпуска, которые остались в редакции именно на тот случай, если появится что-то новенькое. Нэш вышел вместе со мной, шумно обсуждая по мобильнику с кем-то из наших пиарщиков детали общения с прессой.

– Отличные новости, – сказал он, убрав телефон, – в семь часов ты появишься на ток-шоу «Сегодня».

– Ток-шоу «Сегодня»? Сегодня?! – воскликнула я, отчаянно борясь со сном.

– Да. Такси приедет за тобой в шесть, поэтому, пожалуй, не ложись. Наши пиарщики говорят, что лучше прибегнуть к стратегии «разделяй и властвуй» – дать эксклюзивное интервью в нескольких местах: на ток-шоу «Сегодня», на Си-эн-эн, на радио… Отдохнешь потом.

Слава Богу, я слишком нервничала, чтобы капризничать; мне уже приходилось выступать и на радио, и на телевидении, и хотя день грядущий мало меня радовал, я полагала, что смогу справиться со своей ролью, не покрываясь холодным потом.

Вернувшись домой, я приняла душ, разыскала в шкафу фиолетовый костюм, который не надевала уже год, и истратила полфлакона геля, укладывая волосы. А потом плюхнулась на кушетку с чашкой чая.

Должно быть, я задремала, поскольку видела сон, и очень неприятный. Там была змея размером с анаконду, которая превратилась в бесконечный поезд, мчавшийся во мраке. Я сидела в почти пустом вагоне, который раскачивался туда-сюда, и меня переполняло беспокойство, потому что я не знала, где должна сойти. Когда меня внезапно разбудил шум, ощущение было такое, будто я всплыла на поверхность со дна озера. Влажной рукой я машинально хлопнула по будильнику, а потом вспомнила, что сижу на кушетке. У меня звонил мобильник. Я нашла телефон, открыла его и увидела на экране номер Криса.

– Крис, это ты? – хрипло спросила я, взглянув на часы. Четверть шестого. – С тобой все в порядке? Я так волновалась.

Я не стала добавлять, что заодно и чувствовала себя виноватой.

– Ты уже слышала? – спросил он.

– Поскольку я пишу об этом в «Базз», вчера ночью, как только мне рассказали, я поехала в парк. Тебе, должно быть, нелегко…

– Меня только что разбудил продюсер и сообщил новость. Я хочу увидеться с тобой, Бейли. Это ужасно. Можно к тебе приехать? Понятно, что сегодня никаких съемок не будет.

– Ты не поверишь, но мне нужно уехать в шесть. Может, встретимся в кафе внизу? Оно работает круглосуточно.

– Отлично, буду через десять минут.

Проглотив залпом стакан сока, я вышла в Сеть и посмотрела, что пишут о Локет. За время сна я не так уж много и пропустила. Полиция обнародовала сообщение, в котором речь шла о том, что Локет проломили голову. И все. Некоторые новостные сайты поместили заявление Харпер, куда более отточенное по сравнению с тем, что она сказала мне. Харпер говорила, что они раздумывают, как поступить с фильмом, но сейчас все их мысли сосредоточены на Алексе Оттсоне и семье Локет. Алекс, как было сказано, уединился у себя дома и не дает никаких комментариев. Наконец я проверила сайт нашего журнала. Люди, потягивая кофе, уже начинали обсуждать мою сенсацию.

Крис сидел в почти пустом кафе, когда я спустилась, и мрачно смотрел в чашку, вытянув ноги в проход. Мне стало больно, когда я поняла, насколько он подавлен. Увидев меня, он поднялся, и мы крепко обнялись. Было так приятно чувствовать, как его руки обхватывают меня. Я побоялась сказать ему, что роман Тома и Локет перестал быть тайной. Я была уверена, что он об этом еще не успел узнать.

– Мне очень хотелось поговорить с тобой вчера вечером, но ты не брал трубку, – сказала я, садясь. – Как же ты узнал обо всем?

– Утром мне позвонил один из продюсеров. Мобильник лежал возле кровати; наверное, я просто не слышал, как ты звонила. Когда я закончил говорить с продюсером, один за другим позвонили три репортера. Бог весть откуда они знают мой телефон. Перед домом прессы не было, но, наверное, это вопрос времени – скоро стервятники начнут слетаться.

О Господи. Теоретически и я принадлежу к стае этих самых стервятников.

– Просто кошмар, – сказала я, гладя его руку.

– Да, мне страшно жаль Локет, – ответил он и положил ладонь поверх моей. – Стыдно признаться, но я так беспокоюсь, что теперь станет с фильмом и со мной.

– Не стыдись, Крис. Твой мир сегодня перевернулся, и ты имеешь полное право волноваться. Нет никаких слухов о том, как дирекция собирается выйти из положения?

– Я уже кое с кем поговорил; если верить сплетням, смерть Локет впишут в сценарий и найдут другую актрису на главную женскую роль.

– В этом есть смысл, – сказала я, заказав себе капуч-чино. – Было бы глупо все бросать, после того как в дело вложили столько денег.

– Да, но и это не исключено. Когда гибнут два актера, людям начинает казаться, что на фильме какое-то пятно. Возможно, дирекция захочет все поскорее свернуть.

– С другой стороны, это может сработать на вас, хоть и неприятно об этом думать. Фильм привлечет нездоровое любопытство.

– Ты сказала, что пишешь статью… ты знаешь, как погибла Локет?

Я объяснила, что располагаю очень незначительными сведениями, и спросила, не может ли он рассказать мне что-нибудь со своей стороны.

– Никто, судя по всему, ничего не знает. Я связался с Харпер, но она как будто совсем спятила и так мне ничего и не сказала. В газетах пишут, будто это могло быть убийство с целью ограбления, но, конечно, все наши думают, что смерть Локет как-то связана с Томом.

– Я уверена, что так оно и есть, – сказала я. – Незадолго до того, как я узнала, что ее убили, мне снова позвонили – тот жуткий человек, который смеется как сумасшедший. Я так и не поняла, кто это – мужчина или женщина. Он звонит как будто для того, чтобы похвастаться тем, что он сделал.

– Ты сообщила в полицию? – спросил Крис.

– Пока нет, но сегодня сообщу. Есть и еще кое-что, чем мне нужно будет с ними поделиться. В воскресенье Локет призналась, что у нее был роман с Томом и что она была у него в Андах в тот день, когда он пропал. А главное, после отъезда она перезвонила ему, и он сказал, что кто-то только что подъехал к дому. – Я процитировала строчку из Шекспира.

– Так вот почему ты расспрашивала меня об «Укрощении строптивой».

– Да.

– Но почему ты раньше мне не сказала? – Голос Криса зазвучал жестко. Он так пристально смотрел на меня, что взгляд его зеленых глаз как будто проникал насквозь. – Я думал, мы абсолютно искренни друг с другом.

– Я не могла тебе сказать, так как пообещала Локет, что не выдам ее, пока она не пойдет в полицию, – ответила я и почувствовала, что краснею. Крис, кажется, еще никогда так на меня не обижался – а ведь он не знал и половины всего. – Я собиралась рассказать тебе сразу же, как только будет можно. Локет сказала, что в четверг она будет свободна и тогда позвонит следователю.

Крис заметно расслабился, как будто такое объяснение его устроило.

– Ты думаешь, кто-то выяснил, что у нее есть ценная информация, и убил ее прежде, чем она успела обратиться в полицию? – спросил он.

– Не исключено. Но есть и все шансы на то, что она проговорилась Алексу. Вероятно, она подумала, что он так или иначе узнает.

– Эти новости явно его не обрадовали.

– Ты не видел, Алекс и Локет вчера разговаривали?

– Он почти весь день ее одергивал. Я ведь тебе сказал, Алекс вчера нас поедом ел, всех без исключения. Что-то его определенно беспокоило. Сначала я подумал, что это все из-за змеи, но слишком уж долго он злился. Да, кстати. Ты оказалась права. Один из продюсеров сказал, что они обнаружили змею, которая удрала из клетки во время какой-то передачи о животных – передача снималась в том же здании. Прости, что не поверил тебе, Бейли. Я…

– Ничего страшного, – сказала я, испытывая истинное облегчение от того, что у нас снова все уладилось. – Расскажи лучше, что еще было вчера. Ты не заметил, чтобы Локет разговаривала с кем-нибудь, для нас небезразличным? С Диком, например.

– Нет. Хотя с ним творилось что-то странное. Почти целый день он болтал по мобильнику, так что продюсер в конце концов сделал ему внушение. А Локет поссорилась с Харпер. Не знаю, в чем там было дело, но они стояли и углу и переругивались.

– Во сколько?

– Ближе к вечеру. А что?

– Харпер все выходные не отвечала на мои звонки, но вчера я наконец ей дозвонилась и спросила, почему она оставила меня в неведении относительно своего раннего возвращения в Нью-Йорк. Харпер сразу же ощетинилась, так что мне пришлось слегка ее понукнуть. Я обмолвилась, что у Тома, возможно, была интрижка с кем-то из актрис. Возможно, она ругалась с Локет из-за этого.

– Что ж, глаза они друг другу не выцарапали, хоть и говорили на повышенных тонах.

– И все это означает, что подозреваемого у нас по-прежнему нет. У меня есть пара маленьких зацепок – вроде «Укрощения строптивой», – но если они ни к чему не приведут, я окажусь в тупике.

Я отхлебнула кофе. Пора было сообщить Крису о статье, и мне требовалось подкрепление.

– Я хочу тебе кое-что сказать, Крис, – призналась я. – Мне пришлось написать о романе Тома и Локет в моей статье.

– Что? – переспросил он и тревожно нахмурился.

– Я знаю, ты хотел, чтобы все осталось тайной, но ведь это переломный момент.

– Зачем всему свету об этом знать? Ты добьешься лишь того, что имена Тома и Локет будут опозорены.

– Их роман объясняет, каким образом связаны эти два убийства. Сегодня я собираюсь заявить об этом полиции – пойми, я вынуждена, – так что новости в любом случае выйдут наружу.

– А как это отразится на мне? Ты собираешься рассказать копам, что я унес записку Локет из квартиры Тома?

– А ты об этом еще не сообщил?

– Нет… нет. Просто не хотел, чтобы началось копание и грязном белье.

– Меня, наверное, спросят, что заставило Локет открыть мне правду, но я ничего не расскажу о записке. Я… я скажу, что до меня доходили слухи об их романе и что я просто блефовала, когда намекнула Локет, будто у меня есть улики, которых на самом деле не было. Крис, можно было молчать об этом, пока мы думали, что их интрижка никак не связана со смертью Тома, но теперь… после гибели Локет… тебе придется пойти на откровенность. А вдруг это поможет схватить убийцу?

Крис смотрел прямо перед собой и тер лоб.

– Крис, скажи что-нибудь.

– Ладно, я пойду в полицию. Ты права. Но мне крайне не нравится то, что вы делаете в своем журнале. Сначала ты помогаешь нам, а через минуту превращаешь все это в «сенсацию».

– Я тебя понимаю. Но я даже и не думала, что все так обернется. Вот что ты должен знать. Может быть, я и пишу об этом, но по-прежнему первая и основная моя цель – выяснить, кто убил Тома.

– И в результате я попаду на страницы «Базз»?

– О Господи, Крис, конечно, нет, – сказала я. – Я никогда не причиню тебе боль.

Он вздохнул:

– Ладно. Видимо, придется тебе поверить.

В сумочке у меня зазвонил мобильник. Нэш.

– Ты умыта и причесана? – поинтересовался он.

– Да.

– Тогда позвони пиарщикам. У них на тебя большие планы.

Я пообещала, что так и сделаю, и отключилась.

– Послушай, мне, к сожалению, пора, – сказала я. – Но давай сегодня не терять связь, ладно? Я постараюсь держать тебя в курсе дела.

– Буду очень признателен.

Выйдя из кафе, мы с Крисом неловко остановились на тротуаре. «Пожалуйста, поцелуй меня, – подумала я. – Не хочу, чтобы между нами оставались разногласия».

– Обещай, что будешь осторожна, – сказал он. – Это все очень опасно.

– Обещаю. Позвони мне, если что-нибудь узнаешь.

Как будто услышав мои мольбы, Крис наклонился и нежно поцеловал меня в губы.

– Когда все это закончится, я увезу тебя на Ямайку и у нас будут долгие каникулы, – пообещал он. – Мы будем слушать песни Боба Марли и пить ром.

Я улыбнулась, радуясь, что у нас все как прежде.

– Звучит заманчиво…

Но когда я наблюдала за тем, как он пересекает улицу, то видела, что его лицо искажено страхом. Сейчас, конечно, ему о многом нужно было подумать, но мне оставалось лишь гадать, в какой мере его тревога связана с тем, что роман Тома и Локет стал достоянием общественности.

Начиная с этого момента время понеслось, как скоростной экспресс.

Я очень нервничала, когда оказалась на ток-шоу «Сегодня» в своем фиолетовом костюме и с накрашенными розовым губами (спасибо визажисту), но как только я начала говорить, все мои страхи исчезли. Пока я ждала машину, которая должна была отвезти меня и моих сопровождающих на Си-эн-эн, я позвонила в полицейский участок и сказала дежурному, что у меня есть информация, имеющая отношение к гибели Локет Форд. Трубку передали детективу, который попросил меня приехать немедленно. Я сказала, что у меня есть рабочие обязанности, и, хотя он настаивал, не сдала своих позиций. Нэш меня убьет, если я откажусь встречаться с представителями СМИ. Еще через два часа меня отвезли домой и сказали, что я могу отдохнуть, но вскоре начнется следующий раунд. Я проспала два часа, а затем вскочила, вспомнив, сколько у меня по-прежнему дел. Я связалась со своими информаторами в полиции и знакомыми медиками и узнала, что Локет определенно не изнасиловали и подозреваемых все еще нет. Папка входящих на мобильнике была переполнена звонками от репортеров (включая Стэна, который выругал меня за то, что я ему ничего не сказала). Когда я позвонила в редакцию, мне сказали, что телефон на моем рабочем столе буквально разрывался.

В час дня меня отвезли на телевидение, а потом я побывала на двух радиостанциях. В половине четвертого все наконец закончилось.

По-прежнему в костюме и в босоножках, я села в такси и поехала в полицейский участок неподалеку от Центрального парка, мысленно репетируя ответы. Я решила не упоминать о том, что Харпер – вероятный подозреваемый, пока у меня не будет побольше фактов. Зато я могу поделиться со следователями тем, что мне известно о Дике.

Я прождала всего пару минут, сидя на складном стуле в маленькой приемной, прежде чем меня принял детектив по имени Марк Уиндгейт – очень приятный мужчина за тридцать, одетый в аккуратный блейзер защитного цвета, при галстуке.

– Вы сегодня были очень заняты, – сказал он, когда я села; судя по тону, он знал о моей деятельности в «Базз» и о сегодняшних встречах с представителями СМИ – и явно это не слишком его радовало. – Полагаю, скоро Грета ван Састерен[6]6
  Грета ван Састерен – популярная американская журналистка и телеведущая; специализируется в основном на судебных процессах с участием знаменитостей.


[Закрыть] останется без работы.

– Извините, что не смогла приехать раньше, – ответила я извиняющимся тоном. Я знаю, что при общении с полицейскими лучше не занимать оборонительной позиции.

– «Извините»? – почти прокричал он. – Может, извинитесь еще и за то, что вы сделали достоянием общественности важную информацию, не обратившись предварительно к нам, и, возможно, помешали следствию?

Я преодолела желание съежиться, как червяк, которого вытащили из норки.

– Мой шеф сказал, что встреча с представителями СМИ – это часть мой работы, – сбивчиво объяснила я. – Я приехала к вам, как только было окончено последнее интервью.

– А почему вы не обратились к нам в воскресенье, после того как мисс Форд рассказала вам о своем романе с Фейном? – спросил он, скрестив руки на груди.

– Потому что я подумала, что это ее обязанность. Она поклялась, что свяжется с вами в четверг.

Уиндгейт подозрительно взглянул на меня и четырьмя пальцами пригладил усы.

– А вы не задавались вопросом, как могло бы все обернуться, если бы вы немедленно пришли к нам? – поинтересовался он.

Ой.

– Послушайте, я обещаю отныне согласовывать с вами каждый свой шаг, – сказала я. – Я хочу рассказать вам нечто очень важное – то, что я не собираюсь обнародовать в своей статье.

– Ну-ка?

Я рассказала ему о звонке Локет в Анды, о приезде какого-то гостя и о цитате из Шекспира.

Пока я говорила, Уиндгейт с озадаченным видом что-то записывал. Должно быть, он счел рассказ о таинственном посетителе очень серьезным фактом, но было невозможно определить, насколько важной показалась ему строчка из «Укрощения строптивой».

А потом начались вопросы. Он рассматривал мою встречу с Локет под разными углами, видимо, надеясь вытянуть из меня какие-нибудь сведения, о которых я могла позабыть или которые сочла малозначительными – об их романе, о приезде гостя, – но мне нечего было добавить. Конечно, он спросил, почему Локет была столь откровенна со мной, и я ответила так, как и обещала Крису. Когда мы исчерпали эту тему, Уиндгеит заставил меня сделать шаг назад и описать мою поездку в Анды. Это дало мне шанс рассказать о телефонных звонках, которые я начала получать после возвращения, и о том, что случилось в баре.

– А почему вы не сообщили нам об этом? – спросил Уиндгеит.

– У меня не было никаких доказательств того, что мне подмешали наркотик, и вообще это могло быть никак не связано с Томом. Что касается звонков, я подумала, что это чья-то шутка. Я думала так до вчерашнего вечера – время звонка идеально совпало со временем убийства Ло-кет, так что теперь я уверена, что связь и впрямь есть.

Он записал номер моего мобильника и сказал, что они попытаются отследить звонки.

Когда мы закончили, я чувствовала себя совершенно измученной, костюм на спине промок от пота. Когда Уиндгеит вышел меня проводить; он был уже добрее.

– Значит, мы теперь на связи? – спросил он, придерживая передо мной дверь.

– Разумеется. И вы держите меня в курсе, ладно? Попытка не пытка.

Уиндгеит ухмыльнулся, моя наглость его явно позабавила.

– Вряд ли у меня получится. Кстати, я не хочу видеть в печати ни слова о звонке в Анды. Важно, чтобы до поры до времени это оставалось в тайне.

– Хорошо.

– И будьте осторожны, мисс Уэггинс. Теперь убийца знает, что мисс Форд говорила с вами. Если ее убили из-за того, что она располагала какой-то информацией, преступник может заподозрить, что вы также в курсе.

Не то чтобы до сих пор я чувствовала себя в безопасности, но после его слов страх мой еще усилился – как будто у меня в животе шевельнулся булыжник.

Сворачивая с Семьдесят девятой улицы, я проверила автоответчик. Два сообщения от безжалостных пиарщиков (сегодня мне предстояло еще несколько пресс-конференций) и звонок от Нэша (он хотел знать, обновила ли я информацию на сайте). Едва я собралась ответить, телефон зазвонил.

– Бейли Уэггинс? – надменно спросил мужчина, чей голос показался мне смутно знакомым.

– Да. Кто это?

– Алекс Оттсон. Я должен с вами встретиться. Наверное, мне не следовало так удивляться.

– Хорошо. Где и когда?

– У меня дома. Сейчас. На Семьдесят четвертой улице. Сколько у вас уйдет времени, чтобы приехать?

– Я в десяти минутах от вас.

– Снаружи толпа папарацци, лучше зайдите через черны й ход, за углом. Возможно, там тоже кто-нибудь ошивается, так что вас встретит мой ассистент.

Алекс, конечно, зашел на наш сайт (или ему обо всем рассказали), и теперь хочет повыспрашивать меня о романс Локет и Тома. Это мой шанс как следует присмотреться к нему, хотя ситуация будет не из приятных. Идя через парк, я рассматривала пыльные кусты справа. Они были очень похожи на те, возле которых была убита Локет. Алекс мог бы легко выследить ее, когда она вышла с собакой, или перехватить в каком-нибудь определенном месте. Наверное, она бы удивилась, увидев его, но не испугалась. Он мог ударить ее по голове прежде, чем она сообразила бы, что ее жизнь в опасности.

У черного хода тоже стояли репортеры, человек пять, но ассистент Алекса, стройная женщина с восточной внешностью, в черной тунике, лосинах и остроносых полусапожках, ждала меня прямо у двери и сразу провела внутрь. Мы поднялись на один пролет и вошли в парадное. Она не произнесла ни слова, пока мы поднимались на лифте, и, отперев входную дверь, сказала лишь: «Пожалуйста, следуйте за мной». Я шла позади нее через просторную гостиную, затем по длинному коридору, в который выходили запертые двери. Локет, когда я была у нее, вела меня другим путем. В квартире царила абсолютная тишина, как в могиле или в подземном бункере. В самом конце коридора женщина постучала в дверь, и я услышала приглушенный голос Алекса: «Войдите». Едва я вошла в огромный кабинет, моя провожатая исчезла где-то в недрах квартиры.

Алекс, в крахмальной белой рубашке и в наброшенном на плечи кашемировом свитере карамельного цвета, сидел за полированным черным столом, на котором не было ничего, кроме телефона. Для безутешно горюющего любовника продюсер выглядел чересчур нарядно. Он не встал сам и не предложил сесть мне.

– Примите мои соболезнования, – сказала я.

– Давайте перейдем прямо к делу, – резко откликнулся он. – Я хочу знать все, что Локет рассказала вам о своем романе с Томом Фейном.

– Я вовсе не обязана делиться с вами тем, что рассказала мне Локет.

– Но вы не задумываясь сообщили всему свету, что у нее была интрижка с Фейном.

– Она собиралась рассказать это полиции. Ее секрет недолго оставался бы секретом.

– Она его любила? – Голос Алекса слегка дрогнул, и я ощутила нечто вроде жалости.

– Не думаю, – ответила я. – Она сказала, что не хотела ставить под угрозу отношения с вами.

– Прелестно, – отозвался он с издевкой. – А почему, могу я полюбопытствовать, она во всем призналась вам?

– Я расследую убийство Тома – не как репортер, а просто потому, что первой обнаружила тело и захотела узнать, что случилось. До меня дошли слухи о ней и о Томе, так что я пошла ва-банк. А вы знали об их романе?

– Подозревал, но не мог найти доказательств. Локет была ловкой обманщицей, она великолепно умела заметать следы. В тот день, когда, судя по всему, убили Фейна, она поехала к друзьям, а когда я им позвонил, мне сказали, что она отправилась в антикварный салон. Локет и в самом деле привезла с собой несколько антикварных серебряных ложек – просто чтобы вернуться не с пустыми руками.

– А где вы были в тот день? – спросила я. Если он хочет перейти прямо к делу, то почему бы мне не последовать его примеру?

– Между нами – я был с женщиной. И вчера вечером тоже.

Великолепно.

– Полицейские не сказали вам, что, по их мнению, произошло с Локет?

– Нет. Полагаю, что и не скажут, пока не проверят полностью мое алиби. А теперь, если вы меня извините, мне нужно сделать несколько звонков.