Текст книги "Нити ярче серебра"

Внезапно Ио поняла: весь день она неверно считывала реакции своего тела. Она три года делала все возможное, чтобы избегать Эдея, но теперь у нее появилась возможность, пусть и случайная, наконец узнать его поближе: увидеть то, что предначертано ей судьбой; понять, решится ли она сделать этот выбор. Ио была любопытным созданием, а Эдей – новой интригующей загадкой, которую ей предстояло разгадать.

Она испытывала не беспокойство. Это была взволнованность.

– Подождите! – крикнул Ксенофонт, когда Ио обошла его и присоединилась к Эдею, который уже направлялся к выходу. Ухмылка всезнайки исчезла с его лица. – Что бы вы ни задумали, я тоже хочу в этом участвовать.

– Поверь мне, – бросила Ио вместо прощания, – не хочешь.

В этом и заключалась разница между уважаемым журналистом, имеющим информаторов, и двумя сыщиками с самого дна Илов: у последних хватало и смекалки, и отваги, чтобы попытаться проникнуть в полицейский участок.

Глава 7. Время от времени

Сити-Плаза, или Городская площадь, представляла собой гигантский комплекс зданий у подножия Района-на-Холме, где вокруг великолепного фонтана трех граций располагались суды, главное управление полиции и городской совет. Хариты, как изначально называли граций, обычно изображались обнаженными и в обнимку друг с другом. Они олицетворяли лучшие качества человечества и поэтому занимали самое видное место в Плазе, что Ио считала одновременно и сексистским, и лицемерным. Сексистским – потому что более двух третей государственных служащих были мужчинами, а лицемерным – потому что они делали вид, будто поклоняются богиням, но с потомками харит, рожденными грациями, обращались так, словно они были блудницами. Таков уж Аланте: непоколебимое двуличие.

Плазу окружала стена с колючей проволокой, у всех четырех ворот была выставлена охрана. Согласно данным Ио, здесь в любое время суток дежурило не менее тридцати охранников. Они с Эдеем наблюдали за площадью с арочного моста. Эдей стоял, скрестив руки на груди. Любой другой на его месте выглядел бы агрессивно, даже угрожающе, но от фигуры Эдея исходило спокойствие – тихий резонанс, который придавал его позе естественную созерцательность.

С тем же спокойствием он молча следовал за Ио через Илы, пока они собирали необходимую им информацию, что не могло не произвести на нее впечатление.

– Пройдем вон там, – сказала она, указывая на строение слева.

Восточное крыло полицейского участка начало подгнивать из-за прилива – рано или поздно это происходило со всеми зданиями в Аланте. Месяц назад западный фасад обрушился на стену Сити-Плаза. Реставрационные работы уже велись: строительные леса подпирали ржавый фундамент с помощью стабилизирующих балок, перекинутых через дорогу. Они могут подобраться к одной из этих двенадцатифутовых перекладин через здание банка: если они пересекут крышу незамеченными, то в считаные секунды окажутся за стеной – и попадут в участок.

– Один мой клиент сказал, что охранники банка обходят крышу каждые полчаса. Нужно правильно рассчитать время – действовать придется быстро. Дверь в главное здание заперта, но это не проблема: у меня есть отмычки. – Взлом замков был типичным и совершенно необходимым навыком для частного сыщика.

Эдей не ответил. Прежде его молчание вселяло в Ио уверенность, но теперь она засомневалась. Она взглянула на него, пытаясь расшифровать его хмурые взгляды – вариаций было столько, словно Эдей собирал бесконечную коллекцию загадочных изгибов бровей.

– Что-то не так? – спросила Ио.

– Я просто, эм, не могу поверить, что мы и правда это делаем.

– Ты же сам сказал: «Давай попробуем!» – Ее голос сорвался на визг, и Ио смутилась.

– Сказал, сказал… О боги. – Он рассеянно потер нижнюю губу краем рукава. Ио поняла, что его очередной хмурый взгляд выражал не сомнение, а беспокойство.

Это было вполне естественно.

– Я могу пойти одна, – предложила она.

– Нет, нет. Мы напарники. И наш план весьма хорош. Только полному кретину может прийти в голову идея вломиться в полицейское управление – а значит, они вряд ли этого ожидают и особо следить не будут.

Взгляд его темных глаз упал прямо на нее – непреклонный и безжалостный. Большинство людей избегают продолжительного зрительного контакта – Ио была как раз из таких, – но не Эдей. Казалось, он делал это нарочно, словно выжидая, пока она расколется под настойчивостью его взгляда.

– Я не хочу тебя обидеть, – осторожно начал он, и каждый мускул в теле Ио незамедлительно дрогнул. Никогда не верь тому, что следует за этой фразой. – Но как ты можешь быть уверена в том, что клиент сказал тебе правду?

– Я уверена, – ответила она, ни секунды не сомневаясь. – Он передо мной в долгу.

Ее бывший клиент, Роу, был уборщиком в банке. У него не хватило денег, чтобы заплатить ей, поэтому Ио согласилась простить ему долг в обмен на услугу в будущем. Сегодня услуга ей наконец потребовалась: час назад Ио подошла к Роу во время перекура, пока Эдей ждал снаружи.

– Просто мне кажется, что угроза получить тюремный срок за соучастие во взломе – слишком высокая цена за то, чтобы уличить любимую в измене или сына – в игорной зависимости, – произнес Эдей.

«Я работаю с обиженными любовниками и обеспокоенными родителями» – она сама сказала это в «Фортуне». Ладно. Неужели он вдобавок ко всему еще и умен? Неужели идеального подбородка и широких плеч недостаточно? Ну почему обязательно надо быть умным и проницательным? И почему – ну почему? – оттого, что он переиграл ее, Ио покраснела еще сильнее?

Она обдумывала варианты: промолчать – и полностью потерять его доверие, соврать – и быть пойманной на лжи или наконец сказать ему правду. Ио вздохнула и выбрала последнее – потому что, повинуясь какому-то глупому чувству справедливости, решила, что Эдей заслужил честный ответ.

– Время от времени, – сказала она, – я не просто узнаю, изменяет ли клиенту партнер или увлекается ли его ребенок азартными играми. Время от времени я перерезаю нить, которая ведет к любовниками или в казино.

Ио потупила взгляд. Она понимала, что это неправильно. Но что еще она могла сделать, когда ей постоянно приходилось наблюдать, как одни и те же люди снова и снова возвращаются к одним и тем же дурным привычкам? Как они падают на колени, прося о помощи? Она зарабатывала на жизнь, разбивая чужие сердца, – и не могла отказать, если ее вдруг умоляли склеить разбитые кусочки.

– Это не то, о чем ты думаешь, – поспешила добавить она – слова сами слетали с губ. – Я перерезаю только нити зависимости и только с согласия зависимого. Иногда это работает – разгоняет морок, помогает человеку вновь сосредоточиться на своей жизни, удерживает от рецидива. Но иногда нить отрастает заново. Я не…

Ио умолкла. Опять этот ненавистный ей извиняющийся тон. Где-то в ее словах закрался обман, заставляющий ее чувствовать себя виноватой. Ио боялась, что Эдей плохо о ней подумает. Но это был ее выбор и ее нити, которыми она жертвовала, когда обрезала чужие, – это на ней было клеймо. Когда-то Ио взвесила все это на своих внутренних весах и сочла, что ее работа того стоит. Так что стыдиться ей нечего.

Вдруг она ощутила теплоту прикосновения – ладонь Эдея легко дотронулась до ее руки и тут же вернулась в карман. Нежности этого жеста оказалось достаточно, чтобы Ио успокоилась и снова подняла на него глаза.

– Послушай, – сказал он, – если это того стоит, я понимаю. Иногда в доброте есть жестокость, а в жестокости – доброта.

Ио мысленно собрала эти мягкие слова в охапку и прижала к своей груди. Жестокость в доброте и доброта в жестокости. Они казались такими интимными и такими правильными – ее прошлое было буквально пронизано моментами, которые подтверждали их правоту. Поддержка Эдея не уменьшила груз вины, но Ио почувствовала себя так, будто ее наконец заметили. Приняли.

Она ответила легким кивком. Затем повернулась к зданию банка и сказала:

– Тогда вперед. Будем теми самыми кретинами.

Эдей усмехнулся и последовал за ней. Петляя между торговцами и покупателями, они пробрались в ближайший темный переулок. Эдей опустил специальную спасательную лестницу, которой пользовались во время приливов. Они бесшумно поднялись по ней, краем глаза наблюдая за теми, кто находился внутри здания, прокрались по воздуховодам и перекрытиям – и оказались на крыше банка, прямо напротив полицейского участка.

Внизу, возвещая о ночном приливе, звонили последние колокола. Вода достигла Холма: она ползла по мощеным улицам, словно полчище блестящих насекомых. В этой части города звон колоколов казался менее угрожающим: Сити-Плаза стояла на возвышении, а окружавшая площадь стена защищала район от значительного объема воды. Магазины были оснащены автоматическими жалюзи и сливными насосами, кафе и рестораны по необходимости переносили свои столики на балконы и крыши. Если не обращать внимания на мутную жидкость внизу, в которой скрывались злобные химерины, этот пейзаж можно было счесть идиллическим: вращающиеся неоновые вывески, гирлянды фонарей с зажженными свечами, пышная зелень, свисающая через перила, гладко выбритые мужчины в разноцветных костюмах и одетые в меха женщины с большими нефритовыми серьгами в ушах, потягивающие вино при свете луны.

Губы Ио искривились в гримасе презрения, но на самом деле какая-то ее часть тоже жаждала такой беззаботной роскоши. Разве не здорово было бы провести вечер в лучшем баре города, сплетничая с Розой и танцуя?

Она взглянула на часы:

– У нас две минуты.

Эдей осторожно проверил ногой балку – та прогнулась под его весом. Боги, она еще менее устойчива, чем кошачий мост – тот хотя бы сделан из металла. Эдей двинулся вперед, раскинув руки, – для равновесия. Через несколько дюймов он остановился и, обернувшись, посмотрел на нее через плечо.

– Ты как? Боишься высоты, да?

Желудок Ио скрутило.

– Откуда ты знаешь?

Эдей едва заметно пожал плечами – чтобы не потревожить балку.

– Твоя сестра часто рассказывает про тебя что-нибудь забавное.

«Моя сестра, – подумала Ио, – покойница. И умрет она медленной мучительной смертью».

Вслух же она произнесла:

– Со мной все будет нормально. Иди.

Не прошло и полминуты, как Эдей пересек балку и нырнул в тень строительных лесов. Когда он повернулся, чтобы взглянуть на Ио, висящий на его ремне медный кастет ярко блеснул, отражая свет. Чувство паники было весьма ощутимым, но в то же время весьма далеким. Ио ступила на доску и начала медленно продвигаться вперед, не отрывая глаз от уводящей ее все дальше полоски дерева, улавливая каждое мелкое колебание и прислушиваясь к бесконечным поскрипываниям. Она старалась не смотреть вниз, чтобы не видеть, что будет ждать ее там, если она упадет.

Уличные фонари замигали, готовясь зажечься. Если они включатся прямо сейчас, любители пропустить вечерком по бокалу вина на балконе тут же заметят ее и, без сомнения, вызовут полицию. Ио рванула вперед и успела ступить на леса всего за секунду до того, как фонари засияли. Она ухватилась за стойки и подождала, пока кровь не перестанет реветь в ушах. Пожалуй, лучше подыскать вакансию офисного клерка или стать официанткой в кафе Амоса – чересчур много волнений за последние сутки.

Когда Ио вновь открыла глаза, Эдей как раз наблюдал, как охранники банка ныряют обратно в здание после осмотра крыши. Они идеально рассчитали время.

Следующий этап был организован куда менее четко. Ио и Эдей осторожными шажками двигались по доскам строительных лесов. Она чувствовала его теплое дыхание на своем затылке, слышала сладкий запах стирального порошка, исходящий от его одежды. «Держи себя в руках».

Наконец Эдей указал на освещенный контур двери. Должно быть, полицейский участок находится прямо за ней. Ио достала инструменты и умело вскрыла замок. Прежде чем открыть дверь, она через плечо взглянула на Эдея.

– Эй! – позвала Ио. – Я должна натянуть Полотно, чтобы мы не наткнулись на охранников. Знаешь, как это работает?

– Ты видишь что-то вроде гобелена, – ответил он. – Я слышал, нити серебряные.

– Хм. Так и есть. – Этот парень полон сюрпризов. Мало кому хотелось узнать о рожденных мойрами хоть что-то, кроме той чепухи, которую болтали в новостях. – Я могу увидеть нити всех людей в этом здании и понять, где они находятся. Но есть побочный эффект: я перестану ориентироваться в реальном, физическом мире.

– Что мне нужно делать? – спросил он.

– Веди меня, – ответила Ио. Боги, она разговаривает как сумасшедшая.

– Понял. – Не медля ни секунды, он обошел ее, одной рукой взял ее ладонь, а другой схватился за дверную ручку – готовый вести Ио за собой.

Ио позволила Полотну расцвести вокруг себя. Нити ослепили ее – но лишь на мгновение. В участке находилось около десяти человек – больше, чем утверждал Роу: по его словам, в ночную смену дежурили пять офицеров. К счастью, ни за дверью, ни на всем этаже никого не оказалось.

– Идем, – скомандовала Ио.

Пальцы Эдея сжали руку Ио, и ее желудок подпрыгнул. Дверь распахнулась.

Они внутри.

Глава 8. Красное

Они стремительно пробирались по восточному крылу. Ио следила за Полотном и сжимала руку Эдея каждый раз, когда видела, что на их этаж вот-вот поднимется офицер. Он замедлял или ускорял шаг, поворачивая Ио в нужную сторону, чтобы она не споткнулась о предметы, которых не различала. От прикосновения Эдея все чувства Ио обострились – она чуть не потеряла голову. Я прикасаюсь к нему. Эта мысль пробежала по ее натянутым нервам, словно электрический разряд.

– Что мы ищем? – прошептал Эдей, когда они достигли коридора с дверями кабинетов по бокам. – Хранилище улик?

– Наверное, его кабинет. На его месте я бы держала эти файлы под рукой, а ты?

Ио наблюдала, как Эдей крадется по коридору, и вскоре поняла, что он… принюхивается возле каждой двери. Он что, настоящая борзая? Это было так странно и очаровательно, что она фыркнула.

– Что ты такое делаешь?

– Он курит, – донесся шепот из дальнего конца коридора. – Сигары.

– Запах не может держаться так долго.

– Подойди сюда – и сама все поймешь.

Ио сбросила Полотно и, с облегчением вернувшись в обычный разноцветный мир, приблизилась к крайней двери слева. В воздухе действительно стоял едкий запах табачного дыма.

– Впечатляет.

Эдей прижался плечом к запертой двери.

– Они услышат, если я ее взломаю?

– Ты можешь ее взломать? – спросила Ио, с трудом скрывая восхищение.

Глаза Эдея округлились – словно он спохватился, что совершил ошибку. Затем робко произнес:

– Наверное.

– Вот. – Ио протянула ему свои инструменты, полагая – вполне справедливо, – что он умеет с ними обращаться. Минута возни с булавками и щипцами – и дверь распахнулась.

Через узкое окно, втиснувшееся между длинными рядами картотечных шкафов, лился свет большой луны, Пандии. Напротив двери стоял простой письменный стол, стул с высокой спинкой и еще кое-что: старинная металлическая настольная лампа и фотография в рамке. На ней была запечатлена влюбленная пара на фоне сверкающего в небе фейерверка. В стеклянной пепельнице на подоконнике лежала недокуренная сигара – ее запах пропитал всю комнату.

Эдей подошел к шкафам и принялся вслух читать этикетки:

– Ордера, аресты, происшествия, нераскрытые дела… Боги, да это займет целую вечность.

– Начни с запертого ящика, – подсказала Ио и тут же затаила дыхание, ожидая, что он огрызнется в ответ.

Но Эдей даже не оглянулся и сразу послушался.

Ио выдохнула, удивляясь своей обеспокоенности: она дала ему наставление и ожидала, что ему это не понравится. Какая глупость – чувствовать вину за то, что проявляет инициативу в деле, в котором у нее намного больше опыта. Чувство вины вошло у Ио в привычку – вот только она полагала, что избавилась от нее. О боги, да сегодня она просто комок нервов.

Ио выдвигала ящики стола один за другим, обнажая стопки управленческих документов: полицейские бюджеты, графики патрулей, отчеты о преступлениях и прочую бюрократическую макулатуру. Верхний ящик был закрыт на сложный ультрасовременный замок – ее инструменты для него не годились.

– Эдей, – шепотом позвала она, – можешь помочь?

Осмотрев замок и ящик, Эдей вышел из комнаты и вернулся с металлическим стержнем – одним богам известно, где он его нашел. Втиснул его за деревянную стенку ящика и чуть нажал. Замок с громким треском раскололся и упал на пол – Ио вскинула руку. Они некоторое время стояли на месте, неподвижные и взволнованные, пока Ио отслеживала все движения на Полотне, но офицеры на первом этаже даже не пошевелились. Оказалось, взлом ящика того стоил: Эдей вытащил здоровенную папку с пометкой «Удушья в Илах».

Они подошли к окну и подставили бумаги лунному свету. Полицейские отчеты о гибели рожденного чернобогом Константина Федорова, приближенного Бьянки Миноса и Ярла Магнуссена – все было здесь. Дальше следовал отчет с заголовком «Эммелин Сигал». К нему прилагались две фотографии: молодая улыбающаяся девушка, позирующая в шляпке с перьями, и раздувшийся побелевший труп на металлическом столе. Свидетель подтвердил, что пограничника Федорова убила именно Эммелин. Двадцатилетняя девушка была танцовщицей во дворце грез в Сиреневом переулке.

– Сигал, – произнес Эдей. – Я знаю это имя. Раньше она состояла в банде «Мидучи».

«Мидучи» была одной из мелких банд Илов, шайкой молодых воров, специализирующихся на взломах с проникновением. Они никогда не промышляли в Илах – только в богатых районах – и платили «взносы», чем заслужили неофициальное одобрение королевы мафии.

– Бандитская разборка?

– Возможно. Хотя Федоров давно ушел в отставку.

Ио ткнула в прикрепленный к отчету документ – это была запись об Эммелин из публичного реестра. Длинную родословную венчало трижды подчеркнутое ручкой заключение: «Принадлежность к инорожденным не установлена».

– Эммелин не зарегистрирована как резчица. Может, она была нелегалкой?

– Полагаю, что «Мидучи» вполне могли иметь своего человека среди чиновников. Такие есть почти у каждой банды.

Многие инорожденные, особенно те, кого общество считало опасными, скрывали силы. Но даже если им удавалось получить поддельное свидетельство о рождении, игнорировавшее их братьев и сестер, продолжать этот спектакль, живя в крупном городе-государстве вроде Аланте, было трудно: чиновники часто обращались за помощью к рожденным музами, чтобы отследить проникающих в города инорожденных. Их называли безбилетниками. Рожденные музами, как и Девять, обладали поразительной и загадочной способностью разоблачать лжецов. Достаточно было лишь подкупить сотрудника публичного реестра – и ваши данные исчезали из общего доступа, но вычеркнуть свое имя из списков Девяти было невозможно. Особенно если речь шла об инорожденном с предупреждением о нежелательном въезде, какими были резчицы.

– Смотри, – прошептал Эдей. Он держал фотографию женщины, лицо которой показалось Ио знакомым. Изможденный вид, впалые щеки, серебристые волосы… Вчерашний дух.

Ио поднесла документ ближе к окну. Ее звали Дрина Савва, ей шел восемьдесят первый год. Вдова обанкротившегося торговца из Района Творцов, которому пятнадцать лет назад пришлось переехать в Илы, когда банк конфисковал их дом. В выписке из публичного реестра была подчеркнута та же фраза: «Принадлежность к инорожденным не установлена».

– Бессмыслица какая-то.

В документах явно крылась ошибка. Разум Ио отрицал любое другое объяснение. Лишь рожденные мойрами могли использовать нити судьбы – это был факт столь же неоспоримый, как и то, что солнце восходит каждое утро и садится каждый вечер.

Несколько минут они провели, молча просматривая другие бумаги: отчеты коронера, стенограммы свидетелей, результаты проверки биографических данных членов семей и соседей жертв и убийц.

– Подожди, – сказал Эдей. – Я уже встречал это имя.

Он взял у Ио папку, просмотрел несколько страниц и вытащил два листка: показания, которые дал полицейским муж Дрины Саввы, утверждавший, что его жену пытались похитить, и записи из детского дома, где воспитывались Эммелин Сигал и ее братья, – там говорилось, что девочку похитили, когда ей было восемь лет. В качестве подозреваемых были указаны двое мужчин: Гораций Ларк и Холланд Лоу. Им так и не было предъявлено обвинение.

– Это один и тот же человек. Я слышал о нем. Мошенник по имени Горацио Лонг, – объяснил Эдей. – Имен у него столько же, сколько и хитроумных схем.

– Их пытались похитить в один и тот же день – двенадцать лет назад.

Эдей скривил губы:

– Он известен тем, что открывал бойцовские притоны. Пару лет назад его обвинили в жестокости по отношению к бойцам, и Бьянка запретила ему появляться на своей территории.

– В жестоком обращении?

– Я слышал странные истории. Якобы он использует гнусные методы, чтобы повысить их выносливость и агрессию. Наш сосед, который когда-то занимался борьбой, говорит, что бойцы Горацио кровожадны и безумны, как бешеные псы.

– Как та старуха прошлой ночью? – спросила Ио. – Получается, двенадцать лет назад он пытался завербовать Эммелин и Дрину и потерпел неудачу, а теперь вернулся, чтобы закончить начатое? Но тогда почему вместо того, чтобы драться на ринге, они убивают людей и твердят о возмездии?

– Стоит это выяснить.

– Полагаю, что это единственная связь, которую нам удалось установить.

– Ты тоже здесь есть. – Эдей пролистал очередную папку и вручил ей свидетельские показания, в которых ее имя было выделено жирным шрифтом.

– Неудивительно. Офицеры, прибывшие на место происшествия, проводили меня домой.

Она прочитала собственные показания, затем протоколы своих недавних расследований, а также подробный налоговый отчет с именами и адресами знакомых. Информация была исчерпывающей. К материалам была приложена справка об Аве – в основном посвященная ее работе в «Фортуне». На следующей папке виднелось до боли знакомое имя.

Таис Ора.

Сердце Ио бешено застучало. Медленно, даже с некоторой неохотой, она поднесла безупречно белую папку к свету. К первой странице была прикреплена черно-белая фотография, с которой на нее с чистой ненавистью смотрела сестра: темные брови сдвинуты, губы сурово сжаты в тонкую линию. Ио вспомнила день, когда был сделан этот снимок: тогда приняли новый закон, предписывающий немедленную замену документов инорожденных с приложением фотографий. Таис присоединилась к митингам против этого закона: она считала фотографии вторжением в частную жизнь.

Ио пролистала записи. «Рождена на Мятной улице» – в родительской квартире, которую Ио и Ава больше не могли себе позволить, после того как Таис их покинула. «Школьный аттестат с отличием, поступила в Политехнический институт в городе-государстве Нанзи» – Таис так и не поехала туда: ее заявление на получение стипендии было отклонено. Дальше следовал перечень ее занятий, который заканчивался упоминанием частной сыскной конторы: они открыли ее вместе за несколько месяцев до отъезда Таис. Единственным важным моментом, по мнению составителя дела (строка обведена красным), была ее связь с Томасом Маттоном и его пирамидой с дерзким названием «Ради других». Это было мрачное время в истории сестер Ора, вспоминать о котором Ио не любила. В конце отчета был приложен запрос Таис о смене домашнего адреса, подписанный почти три месяца назад: «Таис Ора. Ганноверская улица, 64».

Все мысли Ио разлетелись прочь. Она видела буквы, видела чернила, но слова не имели для нее смысла. Ганноверская улица была одной из самых известных улиц богатого района, окруженного стеной, – Района-на-Холме.

Таис была здесь. В городе. Уже целых три месяца. И все же она не навестила их с Авой, не отправила весточки. Почему? При мысли о возвращении Таис на Ио нахлынуло чувство стыда, и ее сердце болезненно сжалось.

Мягкие волосы на ее виске шевельнуло дыхание Эдея. Он склонился над ее плечом:

– Кто это?

Ио взяла себя в руки.

– Моя сестра. Она ушла от нас с Авой два года назад.

– Что ж… Ава говорила, что это было неожиданностью.

Почему Ава так много рассказывает этому парню? Боги, сейчас это даже не имело значения.

– Если бы мы перестали видеть связывающие нас нити, то решили бы, что с ней что-то случилось, – сказала Ио. Адрес на странице будто насмехался над ней. – Однажды она просто собрала вещи – и ушла.

– Она не сообщала, что вернулась в Аланте?

Ио покачала головой. Ее мысли разбредались, кувыркаясь в черепной коробке, как шарики в лотерейном автомате. Она слышала их эхо, бесконечный, беспорядочный сигнал тревоги. Таис вернулась целых три месяца назад.

Внезапно в коридоре раздался стук шагов. Офицеры были уже близко – слишком близко. Натянув Полотно быстрым движением век, Ио увидела в коридоре четырех человек, остальные поднимались по лестнице. Все они направлялись прямо к ним, минуя другие кабинеты. Вот черт. Как копы их вычислили?

Ответ пришел мгновенно. Инорожденный. Сен-Ив действительно нанял на службу инорожденного. Даже нескольких – если верить его заявлениям об Инициативе.

И все же, если бы Ио была внимательна, если бы все ее мысли не занимала Таис, она бы заметила их вовремя. Они с Эдеем пробрались бы в восточное крыло и по лесам вернулись к банку. Теперь обратный путь закрыт: у них на хвосте был весь участок.

– Нужно действовать, – сказал Эдей. Но вместо того, чтобы броситься к двери, он распахнул окно. Пепельница упала на улицу и разбилась. – Вылезай. Я за тобой.

– Туда? Серьезно? – пыталась возразить Ио, но спорить было некогда.

Офицеры уже ломились в дверь. Пока Ио карабкалась на подоконник, Эдей придвинул к двери стол. Тремя этажами ниже блестели мраморные ступени полицейского участка – твердые и гладкие, как лезвие гильотины. Приливной воды внизу не было – падение означало бы мгновенную смерть.

Эдей встал сзади, обхватил Ио за талию и подтолкнул вперед. Они неуклюже двигались по карнизу, держась за водосточные трубы и выступы окон. Стена за спиной Ио была еще теплой от утреннего зноя. Неровное дыхание быстро превратилось в безмолвные всхлипы, но Ио продолжала идти. Другого пути не было.

– Еще немного, – прохрипел Эдей.

Позади явно происходил настоящий переполох. Из окон высовывались люди, приказывая им остановиться и угрожая, что будут стрелять. Кто-то вылез к ним, кто-то достал оружие. Воздух внезапно прорезал поток пронесшихся мимо пуль.

– Черт, черт, черт, – бормотала Ио, яростно моргая из-за собирающихся в глазах слез. Но все же делала шаг за шагом. Дальше здание изгибалось – за углом они будут в безопасности.

Вдруг пуля просвистела слишком близко. Эдей, закряхтев, натолкнулся на Ио. Она резко выставила руку и прижала его к стене. Он закрыл глаза. Прошло несколько мгновений. Ио чувствовала, как под ее ладонью бьется его сердце.

Наконец глаза Эдея распахнулись и сфокусировались на ее лице.

– Не останавливайся.

Но прежде чем отвернуться, Ио заметила на стене позади него что-то красное.

Завернув за угол, они увидели прямо перед собой строительные леса. Чутье не подвело Эдея: они не могли пройти через здание, поэтому он провел их вокруг. Дрожащими руками Ио подтянулась на досках. Они карабкались вверх, роняя случайные предметы, и те, падая, издавая такой грохот, что Ио казалось, будто конструкция под ними вот-вот обвалится. Офицеры окружали сверху, снизу и даже позади. Они кричали и угрожали. Ио уловила отблеск Пандии на их оружии, но стрелять они не решались: боялись попасть в кого-то из своих.

Вдруг прямо перед Ио возник полицейский. На фоне неба его фигура казалась черной как смоль. Ио сдавленно вскрикнула. Эдей толкнул ее себе за спину и с размаху ударил офицера ногой по лодыжкам. Тот с криком сорвался вниз и исчез из виду. Наконец они достигли деревянной балки, ведущей к банку. Эдей потянулся назад и крепко сжал руку Ио. Она не успела среагировать – и посмотрела прямо в зияющую пропасть тьмы. Это было ошибкой. Ее охватила паника, не оставив места здравому смыслу. Ио дернулась назад и попыталась вырваться из хватки Эдея, но он удержал ее и потащил по узкой шатающейся доске. Она, спотыкаясь, последовала за ним. По щекам Ио текли слезы. Боги, как она ненавидела себя в такие моменты. Ио терпеть не могла, когда ее переполнял страх. Ни здравого смысла, ни воли – один лишь отупляющий, всепоглощающий ужас.

Но нужно было держать себя в руках – ради него. Один неверный шаг, одно неверное движение – и она утянет его вниз.

Бах! Балка вдруг завибрировала под ногами. Уже успевшие дойти до середины Эдей и Ио раскинули руки, едва сохраняя равновесие. Один из офицеров позади них раскачивал доску. Остальные спешили на подмогу: вместе им наверняка удастся скинуть Эдея и Ио вниз, прямо на затопленную улицу, где их уже поджидал приближающийся патрульный катер.

Полицейский, трясший балку, посмотрел наверх. Вытянутое лицо, смуглая кожа, маленькие, широко посаженные глаза, черные кудри, аккуратно убранные под фуражку… Ио вдруг поняла – и такое же понимание мелькнуло во взгляде офицера. Она узнала Ио. Это была Роза Сантос, рожденная ониром, потомок богов сна, лучшая подруга Ио – и, как оказалось, предательница. Как могла Роза, которая родилась и выросла в Илах, начать работать на проклятых пиявок?

Внезапно страх отступил. Она так разозлилась, что теперь ощущала едва ли не бешенство.

– Иди, – приказала она Эдею.

Она вырвала свою ладонь из его руки и натянула Полотно. Поле зрения заполнили нити: офицеры стекались на территорию Сити-Плаза, двигаясь по зданию, поднимаясь по лесам. Но ей нужны были расползавшиеся в разные стороны нити Розы. Одна оказалась достаточно близко, чтобы Ио смогла протянуть руку и схватить ее.

От этого прикосновения у Розы перехватило дыхание.

Ио действовала быстро – полоснула одной из своих нитей по нити подруги.

Обе тут же лопнули.

Роза упала на спину, будто какая-то неведомая сила, что удерживала ее на ногах, вдруг разом иссякла. Перерезание нити напоминало удушение – но только не для Ио. Она к этому привыкла: таков уж удел резчицы. Пока Роза хваталась за грудь, а другие офицеры пытались уложить ее на леса, Ио преодолела оставшийся отрезок пути. В тот момент, когда она соскочила на крышу банка, Эдей сбросил деревяшку в воду, оставив полицейских на другой стороне улицы ни с чем.

Они еще долго неслись по мостам и крышам, не осмеливаясь перевести дыхание, – пока голоса офицеров не стихли. Когда они оторвались от погони, Эдей замедлил шаг и рухнул прямо на Ио. Она, стиснув зубы, закинула его руку себе на плечо и почувствовала, как ее одежду пропитывает его теплая кровь.