Текст книги "Нити ярче серебра"

Глава 11. Химерины

Доки порта Аланте представляли собой длинные ряды параллельных деревянных причалов, по бокам которых дремали беспорядочно привязанные лодки. Каждый причал поддерживали сотни тонких деревянных столбиков, покрытых густым морским мхом. Некоторые из них подгнили или развалились, но все же так и остались на своих местах, а потом между ними просто вбили новые. Ночью это место полностью уходило под воду, но теперь очертания Доков напоминали жутких многоножек с длинными лапками.

Ио ненавидела насекомых.

Она шла за Нико по заброшенному причалу, пытаясь разглядеть в густом утреннем тумане сломанные доски и торчащие гвозди. Парень не умолкал всю дорогу – даже когда в его легких заканчивался воздух или когда на него бросали косые взгляды утренние пассажиры трамвая. За те двадцать минут, которые им потребовались, чтобы добраться до Доков, настроение Ио стремительно поднялось: теперь она знала о долговязом рыжем больше, чем когда-либо надеялась узнать.

Ему недавно исполнилось девятнадцать – на десять с половиной месяцев старше нее; по знаку зодиака – Козерог, слава богам; родился на Равнинах Нереиды к северу от города. Его родители – фермеры, но, так как у него четыре брата и три сестры, помощь по хозяйству от него особенно не требовалась. Поэтому, когда ему стукнуло шестнадцать с половиной – по какой-то причине точные числа были для него крайне важны, – он сел на поезд до Аланте, чтобы никогда больше не вернуться домой. Родные писали ему раз в месяц, но в ответ он лишь посылал коробки табака или конфет. «То, что я работаю на банду, вряд ли станет для родителей предметом гордости», – объяснил он.

– В общем, пришлось мне той весной продавать нектарины, которые, как я уже говорил, перезрели, – рассказывал он теперь. – Иду я мимо козьей фермы, той, что по дороге в город. А там козленок, совсем маленький, застрял в заборе, смотрит на меня жалобно и все такое. Я останавливаю тележку и пытаюсь освободить его, но бедняжка не пролезает. Кормлю его нектаринами, пою водой – думаю, хоть голодать не будет. В итоге делаю крюк, чтобы подняться на ферму, и начинаю объяснять жене хозяина: «Там у вас коза застряла…» А она перебивает меня и говорит: «Да мы знаем, знаем. Ее зовут Милли. Она не застряла – может спокойно уйти, когда захочет. Она просто любит внимание».

Ио расхохоталась, и в сером пейзаже Доков ее звонкий смех прозвучал неуместно.

Раздосадованный Нико продолжил:

– Я рассказал об этом маме, а она рассмеялась так же, как и ты! Знаешь, что она сказала, старая ведьма? «Развела тебя коза, дорогой мой Нико!»

От этого Ио рассмеялась еще сильнее.

Нико ухмыльнулся.

– А у тебя с этим как?

– Козы меня никогда не разводили.

– Нет, я имею в виду с родителями. Я знаю, что вы живете с Авой вдвоем, но, может, у тебя есть еще родственники?

– У нас есть старшая сестра, но она… уехала. А наши родители были на Равнинах Нереиды во время забастовки рабочих – когда затопило плотину.

– Боги. Тяжко тебе пришлось.

«И да, и нет», – подумала Ио. Она уже привыкла к тому, что родители не с ними. Работа в полях была опасной, но неплохо оплачивалась. Спать ее обычно укладывала Таис, ужин готовила Ава. Ио любила родителей на расстоянии, как любят знаменитостей, и Таис никогда не упускала возможности это подметить. «Мама любит гиацинты, а не гардении», – всякий раз говорила она, когда Ио приносила домой цветы, которые они рвали вместе с Розой в огороженных забором садах Района Творцов. Заботливая дочь такого не забудет!

– Мы справились, – сказала Ио Нико. Наилучшая версия правды, которую она могла предложить.

Он угрюмо кивнул.

– Даже не сомневаюсь, босс. Мне велели за тобой присматривать, но, думаю, на деле это ты будешь приглядывать за мной.

– Хах! – воскликнула Ио, пренебрежительно махнув рукой. – Ава слишком уж меня опекает.

– Не Ава, босс. Эдей. Он сказал: «Она сильная, но ты должен ее охранять».

На щеках Ио вспыхнул румянец. Ей даже показалось, что она вот-вот умрет от смущения. Она всегда была подтянутой – а как иначе, когда ночи напролет бегаешь по крышам, выслеживая подозреваемых? – но все же никогда не думала, что ее можно назвать сильной. Поняв, что Эдей проявил интерес к ее физической форме, Ио внезапно смутилась. Брюки с накладными карманами вдруг показались ей слишком облегающими, а укороченный свитер – слишком откровенным.

Она не нашлась, что на это ответить, поэтому спросила:

– Этот Горацио Лонг, что о нем известно? Эдей говорил, что его обвиняют в жестокости к бойцам.

– Да, ходят такие слухи. Из-за этого его изгнали из Илов и приказали впредь не использовать человеческих бойцов. Ни один уважающий себя клуб его теперь не наймет, поэтому он начал проводить собственные бои химерин здесь, в Доках. Он бывший моряк и любит вызывать самых эксцентричных химерин Робких морей.

– Это ведь Бьянка изгнала его, верно? Как думаешь, мог ли он подослать духа, чтобы убить ее?

Нико заметно вздрогнул.

– Не называй ее духом. Звучит, как будто она не человек.

«Так оно и есть», – подумала Ио.

– Я не знаю. – Нико почесал затылок. Веснушки, казалось, покрывали все его тело, даже пальцы. – Но бои вряд ли приносят стабильный доход. Мне говорили, что он берется за любую работу, которую ему предлагают. Понимаешь, о чем я?

Ио понимала: Горацио был наемником, выполнявшим любые прихоти богачей Аланте. По спине у нее пробежал холодок, и утренняя роса была тут совершенно ни при чем. Ее собственную работу тоже нельзя было назвать чистой, но, по крайней мере, до такого она никогда не опускалась.

«Этот город, – часто повторяла ее мать, – попытается украсть у тебя все хорошее, Ио. Но ты ведь этого не допустишь, правда?» И маленькая Ио всегда обещала, что так оно и будет. Но потом она выросла, и ей пришлось работать, оплачивать счета, покупать продукты – и тогда она поняла… Все эти люди, подобные ей, – инорожденные, иммигранты, выходцы из низших классов, которых никто не желал брать на работу, – изо всех сил старались, чтобы у них не украли все хорошее. Все это у них понемногу отнимали хитростью: когда увольняли без пособия или без причины отказывали в сдаче квартиры, когда бросали презрительные взгляды в транспорте. Считать, что они сами это допустили, означало переложить на них ответственность за систему, которая прогнила задолго до их рождения. Но мама никогда не была так бедна, как ее дочери. И мама не была инорожденной. Она не могла понять всего.

Факт оставался фактом: за разумную цену Горацио Лонг готов на все. Был ли это его личный выбор или нет – но он стал опасен.

– Он инорожденный? – спросила Ио.

– Бьянка так не думает. Он не зарегистрирован и никогда не проявлял признаков силы.

Таких, как серебряный блеск в глазах Ио или мерцание меди в глазах диоскуров.

– Когда мы его встретим, – предостерегла она Нико, – не бросайся на него. Ни в коем случае не веди себя агрессивно. Я богатая девушка, не местная. Мы с тобой познакомились в клубе, и ты упомянул, что Доки – лучшее место, где принимают ставки, во всем городе. Выведем его на разговор об Илах, об инорожденных. Мы слышали, что по улицам Аланте ходит женщина с обрезанной нитью жизни, – неужели это правда? Он с большей вероятностью даст нам ответы, если решит, что сможет вытянуть из нас деньги, поэтому нужно трясти кошельком при каждом удобном случае.

– Есть, босс! – бодро отчеканил Нико.

– Говорить будешь ты: у тебя это отлично получается.

Нико усмехнулся.

– Сестры считают, что мой рот только на это и годится: болтать, болтать, болтать. А целоваться – никогда.

Ио улыбнулась: Нико стал для нее приятной – и весьма долгожданной – передышкой после безумия двух последних дней. Впереди в тумане показались несколько сбившихся в кучу фигур. Их голоса, резкие и колючие, разносились по всем Докам. Большинство из них принадлежали рабочим средних лет, которые пришли сюда сразу после закрытия местных клубов. Они собрались вокруг странной прямоугольной щели.

Нико положил локоть Ио на плечо и сделал вид, что спотыкается, еще не до конца протрезвев после ночного загула.

– Эй, эй! – омерзительно громко окликнул он. – Пропустите-ка мою девочку. Она приехала из Нанзи на выходные. Папочка отсыпал ей на карманные расходы вдвое больше обычного.

Одобрительно ухмыльнувшись, мужчины пропустили их к отверстию, которое, видимо, представляло из себя бойцовскую яму. Внутри виднелись опорные столбы, образовывавшие импровизированную ограду вокруг прямоугольной площадки, залитой грязью. С каждой стороны на столбах висели ловушки для крабов, накрытые темной мокрой тканью. Внутри что-то шипело и грохотало – должно быть, бойцы.

Официально эти существа назывались неогибридами, но в Илах их звали химеринами – то есть маленькими химерами. Они начали появляться из темных расщелин мира через несколько лет после Краха, с искореженными, несимметричными частями тела, сверкая рядами острых зубов. По выходным отец Ио ловил крысокрабов, которых мама запекала до золотистой хрустящей корочки, а затем продавала на фермах ради дополнительного заработка.

Нико притворился, что уткнулся носом в ухо Ио, а сам прошептал:

– Он идет.

Прибытию Горацио Лонга предшествовал запах тухлой рыбы. Ио повернулась, чтобы рассмотреть его: это оказался мужчина лет шестидесяти, большой и грузный, его кожа была испещрена морщинами, причудливо искажающими морские татуировки. Теперь у моряков не так много работы: с каждым годом море становилось все более бурным и приливные волны все чаще затягивали лодки в темные воды.

Горацио улыбнулся, но взгляд его оставался холодным.

– Дама желает сделать ставку? Вам повезло: сегодня у меня выступают новички. Будет настоящая грызня.

– Что нужно делать? – спросила Ио, указывая на клетки.

– Вы оцениваете соперников, делаете ставки, а затем наблюдаете за боем. Если ваш боец выигрывает, вы получаете свои деньги обратно, плюс проценты.

– И сколько обычно ставят? – Ио полезла в карман куртки. – Пятнадцать купюр хватит?

Стоящий у нее за спиной Нико театрально закашлялся. Пятнадцать банкнот – непомерная сумма. Ему это было отлично известно, как и Горацио, а вот папочкина дочка из Нанзи могла этого и не знать.

– Давай начнем с трех, – осторожно предложил Нико, – а потом посмотрим, как пойдет. Хорошо, детка?

Ио нахмурила брови в притворном замешательстве.

– Ладно.

– Адам! – обратился Горацио к мальчишке на другом конце бойцовской ямы. – Покажем этим людям, за что они платят.

Воздух наполнился возбужденным ревом. Ограждение перед Ио задрожало, когда два десятка зрителей застучали по нему кулаками. Мальчишка потянул за тонкую на вид веревку – и ткань, покрывавшая клетки, упала, обнажив… Описать этих существ каким-то иным словом, кроме как «химеры», было невозможно.

Первое, справа от Ио, было помесью зайца и краба. Пушистая морда, покрытая засохшей грязью, длинные подергивающиеся уши, четыре сильные лапы и еще четыре дополнительные, растущие из позвоночника и увенчанные изогнутыми заостренными клешнями. Существо махнуло лапой, просунув ее между прутьев: конечность оказалась длиннее, чем ожидала Ио. Публика отпрянула с восторженными криками. Второе существо, слева, было похоже на маленького крокодила, но двигалось как мышь, ползая вверх и вниз по металлическим прутьям так быстро, что Ио не успевала за ним уследить. Туловище было покрыто чешуей, а хвост усеян шипами. Однако истинный ужас внушала третья химерина, сидевшая напротив: она была меньше других, с шестью паучьими лапками, блестящей черной раковиной и тремя хвостами, загнутыми вперед, как у скорпиона. Она замерла в своей клетке с выжидательным спокойствием настоящего хищника.

– Три купюры на эту, – сказала Ио с благоговейным страхом. Тщательно пряча бумажник, как будто там лежала довольно крупная сумма, она достала три банкноты и положила Горацио на ладонь.

– Прекрасный выбор, крошка, – одобрил Горацио. Затем он крикнул толпе: – Все ставки сделаны?

Ио и Нико, должно быть, пришли последними – толпа тут же загудела в ответ, топая по деревянному полу. Горацио кивнул мальчишке-помощнику – и клетки распахнулись. Уродливые существа высыпали на грязную арену.

Затаив дыхание, Ио подошла чуть ближе. Заяц напал первым: он пронесся через всю яму и ущипнул крокодила за переднюю лапу. Тот в ответ ударил его шипастым хвостом по клешне – и начисто ее срезал. Взвизгнув от боли, заяц отпрыгнул назад. Не теряя времени, крокодил нанес серию быстрых ударов хвостом, а затем швырнул истекающего кровью зайца прямо в ограждение. Тот вскарабкался на одну из досок, но там его уже поджидал помощник Горацио: длинной палкой он скинул его обратно в яму. Заяц приземлился прямо на спину крокодила – и тут же вонзился клешнями в тело противника. Тот закружился, пытаясь сбросить зверя, но каждый удар его хвоста попадал по нему самому. Тогда крокодил кинулся к заграждению и с пронзительным воем вдавил зайца в забор. Голова зайца расплющилась, ее содержимое растеклось.

Крокодил еще дважды ударил по сопернику хвостом, а затем повернулся к скорпиону. Существо так и не сдвинулось с того места, куда приземлилось, выпав из клетки. Не пошевелилось оно и в тот момент, когда на него бросился окровавленный взбешенный крокодил. Когда два зверя сцепились, толпа разразилась криками. В этом вихре Ио разглядела, как паук-скорпион взбирается на спину крокодила. Его левый хвост нанес молниеносный удар. Еще пару мгновений крокодил продолжал сражаться, пытаясь сбросить скорпиона, а затем резко рухнул на бок и перестал дышать.

Толпа взревела – Ио не понимала, от гнева или от восторга. Ее сердце бешено билось в груди. Она чувствовала запах соли, рыбы и человеческого пота. Она повернулась к Горацио, собираясь заговорить, но оказалось, что бой еще не закончился. Мальчишка по имени Адам достал металлический ящик и вытряхнул его содержимое в яму. Это был еще один паук-скорпион, но крупнее и бледнее того, на которого поставила Ио. Зрители буквально сходили с ума, толкая Ио и Нико на ограждение, торопясь сделать ставку у Горацио Лонга.

Моряк с довольной улыбкой на лице записывал суммы и принимал деньги. Это заняло несколько минут – в это время мальчик с помощью жезла удерживал двух скорпионов подальше друг от друга. По сигналу Горацио он убрал жезл – и драка возобновилась.

Ио широко раскрыла глаза.

– А где вы их находите – этих… э… бойцов?

– Ночной прилив вымывает их на улицы, – ответил Горацио, не отрываясь от боя. – Поймать их несложно – сложно держать взаперти. Вот чем меня вчера наградил заяц, когда я пытался его покормить. – Он похлопал себя по красному пятну на предплечье, а затем усмехнулся, кивая в сторону заячьей туши. – Оказалось, это того не стоило.

– Вам не страшно охотиться на них в темноте? – спросила Ио. – Я слышала, что по улицам бродят дикие кровожадные женщины с оборванными нитями жизни.

Горацио Лонг нарочито медленно осмотрел ее с головы до ног.

– Где ты об этом слышала?

– Моя тетушка велела мне не выходить на улицу ночью из-за этих женщин.

– Да ну? Вижу, ты не последовала ее совету.

– О, она не из пугливых, эта девчонка, босс, – весело бросил Нико через плечо. – Как раз наоборот. Она большая поклонница книг ужасов Мелины Чокры – так ведь, дорогуша? – Ио застенчиво кивнула. К чему это Нико клонит? – С тех пор как до нее дошли эти слухи, она стала буквально одержима. Весь день только об этих дамах и говорит: «Давай найдем хотя бы одну, Нико. Я хочу ее увидеть, Нико». Задумала написать о них книгу. Но, черт возьми, если б я только знал, где их искать! В итоге привел ее сюда, чтобы посмотрела на химерин, босс.

О, Нико был хорош. Весьма хорош. Ио закусила губу и, подыгрывая, пробормотала:

– Я не одержима, мне просто интересно. Я проделала такой долгий путь до Аланте, печально известного Затонувшего города, а все, чем я пока что здесь занималась, – посещала с тетей званые обеды и послеобеденные чаепития да знакомилась с каждым важным человеком на Холме.

– Я не с Холма, но мои бицепсы вполне это компенсируют, тебе не кажется? – Нико сделал вид, что требует поцелуя, и Ио игриво оттолкнула его.

Горацио Лонг наблюдал за ними. Он скрывал разгоравшуюся в нем жажду наживы, но Ио заметила, что он то и дело поглядывал на передний карман ее куртки, где лежал бумажник. Вдруг он наклонился прямо к ее уху и прошептал:

– Сколько? За информацию о женщинах.

В яблочко.

– Да ну? – она заставила свой голос чуть дрожать. – Сколько вы хотите?

– Сколько у тебя есть?

– Тридцать купюр, но дома у моей тети есть еще.

Он отошел и окинул ее тяжелым оценивающим взглядом.

– Идем со мной.

Нико потянулся за ними, но Горацио выставил вперед ладонь.

– Нет уж, альфонс. Подождешь ее здесь.

Нико хотел было возразить, но Ио кокетливо обняла его и прошептала: – Досчитай до двадцати и иди следом.

Нико – прирожденный актер – отступил и с озорными искорками в глазах нахально сказал:

– Так и быть, малышка. Думаю, пару минут без тебя я вытерплю.

Горацио провел ее сквозь толпу к пристани. Туман здесь был гуще. Через каждые пару футов Ио вытягивала шею, оглядываясь на яму – как поступила бы любая неопытная иногородняя девушка, – но вскоре притон полностью скрылся из виду, поглощенный молочно-белым туманом. Они остановились перед маленькой рыбацкой лодкой. Теперь, когда прилив отступил, лодки были пришвартованы боком к илистому берегу и напоминали раздутые туши китов. Горацио запрыгнул на палубу одной из них и по подвесной лестнице спустился прямо в ил.

Ио оглянулась. Вот черт! Из-за этого тумана Нико не найдет ее. Ей нужно вести себя как можно громче и надеяться, что он услышит.

Ил был зеленым и вязким; то тут, то там корчились черви. Ботинки Ио погрузились глубоко в грязь, издав чавкающий звук, от которого ее губы скривились. Рыболовные ловушки всевозможных форм и размеров были бесцеремонно разбросаны по лодке: металлические прутья заржавели и затянулись водорослями. Когда Ио прошла мимо, пытаясь отыскать в тумане Горацио, одна из них, та, что была накрыта тканью, загремела.

Куда он делся? Ужас нарастал в ее груди – и она натянула Полотно. Пляж был устрашающе бесцветным, без мерцающего серебра. Ио протянула руку к ловушке справа, чтобы найти ориентир, и повернулась вокруг своей оси, ища в грязи нить жизни Горацио.

Вдруг из тумана показалась еще одна нить – она тянулась из-за рыбацкой лодки, с которой они спустились. Боги, хоть бы это был Нико. Ио пригляделась: это была особая нить, блестящая серебром нить жизни, но она была…

Разорвана. Волочилась по грязи за идущей по пляжу фигурой.

От увиденного Ио почувствовала себя так, будто ее ударили в живот.

Это дух! Еще один дух, и он двигался прямо на нее!

– Сэр! – позвала Ио сдавленным от паники голосом. – Сэр, нужно скорее уходить.

Вдруг Гораций возник прямо у нее за спиной – но он не должен быть позади… Если только он не устроил ей засаду. Ио повернулась слишком поздно. Он протянул вперед руку, перебирая пальцами, словно открывал невидимую дверь. Этого движения было достаточно, чтобы Ио начала нервничать. Затем что-то обжигающе кольнуло ее в грудь – как будто ее пронзил раскаленный прут. Тепло разлилось по ее грудной клетке и кандалами сомкнулось на горле.

– Давай-ка прогуляемся, крошка, – произнес Горацио с кривой ухмылкой. – Посмотрим, что у тебя в кошельке.

Ио была против.

Преодолевая боль в груди, она приказала себе: «Беги. Беги без оглядки».

Затем подумала: «Он рожден грацией. Он использует свою силу. Манипулирует тобой».

Но она уже попала под его чары.

– Идем, – позвал он.

И Ио пошла.

Глава 12. Играй свою роль

Ио сглупила. Следовало изучить Горацио заранее – это же, черт возьми, ее работа! Незарегистрированные рожденные грациями уклонялись от властей и их списков лучше остальных – их умение очаровывать играло им на руку, – но Илы были выгребной ямой, а их обитатели набивали ее так плотно, что места для секретов не оставалось. Например, соседи Горацио наверняка обратили бы внимание, что он делает странные жесты руками, или запомнили бы розово-золотой отблеск его глаз. Это могла быть мелочь, едва заметная для того, кто не знаком с силами рожденных грациями, но у Ио это вызвало бы подозрения, и она была бы начеку.

Вместо этого она доверилась Бьянке и ее источникам и всю ночь не смыкая глаз просидела в клубе «Фортуна», каждые пять минут проверяя нити Эдея. Она подпустила Горацио слишком близко, и теперь он поймал ее на свой крючок.

Потомки трех граций были одарены магнетическим очарованием, с помощью которого проникали в умы людей и превращали их в послушных слуг. Используя невидимую для других ловушку – что-то вроде нитей мойр, – они добивались того, что их жертва чувствовала тепло в груди, словно мать укачивала ее на руках: уют, комфорт и полная безопасность. Когда рожденный грацией приказывал прыгнуть, жертва прыгала.

– Пожалуй, хватит. Твой бойфренд наверняка нас уже потерял, – сказал Горацио, останавливаясь в самом конце своего лабиринта ловушек.

Со всех сторон тянулся берег, пропитанный вонью водорослей и гнилого дерева. Вокруг, словно вьющийся у ног питомец, сгустился туман. Ио показалось, что среди балок причала за рыбацкой лодкой блеснуло серебро, но, когда она снова туда взглянула, ничего не было. Дух, должно быть, уже подобрался ближе.

– Дай мне свой кошелек, – приказал Горацио.

Ее пальцы, непослушные маленькие предатели, поспешили вынуть его из кармана.

Дыши. Сконцентрируйся. Какие у тебя варианты? Она могла сопротивляться его воле, не поддаваться его приказам, но это не принесло бы особой пользы – он лишь догадается, что Ио его раскусила. Его походка была уверенной, на лице играла довольная ухмылка: Горацио считал ее легкой добычей. Этим можно воспользоваться: позволить ему верить, что он контролирует ситуацию, а затем побежать так быстро, как только она сможет. Чары граций не безграничны: все, что ей нужно, – десяток футов между ними, и тогда она сможет соскочить с крючка.

«Играй свою роль», – повторяла себе Ио.

– Так что, вы говорите, вам известно об этих женщинах?

– То же, что и моим приятелям из полиции. Они похожи на мертвецов. Они душат своими нитями. Они появляются только в Илах. – Горацио склонился над ее кошельком, считая купюры.

– И всё? – изображая беспечность, Ио шагнула к ближайшей ловушке для рыбы. Она осторожно приподняла покрывавшую ее ткань, словно любопытствуя, что за ней прячется. Пусто – проверим следующую. Теперь она стояла к Горацио спиной, так что рискнула окинуть взглядом берег.

На Полотне пусто. Куда делся дух?

Боги. Сердце колотилось прямо в горле, отдавая в виски. Ио казалось, что она вот-вот оглохнет. Дрожащими пальцами она потянулась к одной из своих нитей и провела по ней ладонью, лаская, словно по лезвию ножа. «Ты сильная», – напомнила она себе. Так или иначе, она выберется. Еще несколько футов – и она наконец окажется вне досягаемости крючка грации, а затем побежит обратно к Докам и к Нико и отыщет духа.

– Я слышала, раньше у вас были лучшие бойцовские притоны в Аланте, – сказала Ио.

– А то, – отозвался Горацио. Она не осмелилась взглянуть на него, но услышала шелест бумаги, а потом шлепок – ее кошелек упал в грязь. – У меня были лучшие бойцы во всех городах-государствах. Я подбирал их с учетом их способностей. Только инорожденные. Они такое любят, мои клиенты из высшего класса. Хочешь знать почему?

Ио чувствовала, как чары сжимают ей грудь. Всего пара шагов – и она вырвется. Она обернулась через плечо – Горацио впился в нее взглядом, словно волк, оценивающий свою добычу; его зубы сверкали, точно клыки.

«Играй свою роль».

– И почему же? – спросила Ио.

– Потому что они играют грязно, – произнес Горацио.

– Что?

– А ты грязно играешь, детка?

И он вдруг рванулся к ней.

Таис обучала Ио с колыбели. «Она резчица, – возражала ее старшая сестра всякий раз, когда родители высказывали сомнения в ее методах. – Хотите, чтобы она случайно кого-нибудь убила, выхватив нить жизни, пока сидит в коляске? Ио должна знать, насколько она опасна, чтобы защитить саму себя». И Таис отлично научила ее, как себя защитить.

Адреналин бурлил в жилах, заглушая страх. Ио позволила Горацио повалить их обоих на землю. Это ошеломило его; по инерции и из-за скользкой грязи его тело сползло с Ио, дав ей возможность откатиться в сторону. Вытянув руку, она схватила его нить жизни. Гораций встал на одно колено – и Ио попятилась; грязь разлетелась из-под ее ног во все стороны. Она по-прежнему чувствовала, что висит на крючке, – и скоро Гораций достаточно придет в себя, чтобы вновь попытаться ее поймать.

В знак предупреждения Ио натянула его нить.

– У меня твоя нить жизни! – крикнула она. – Не двигайся и молчи.

Горацио замер. Тишину нарушали лишь звуки дыхания, никто из них не шевелился.

– Убери свой крюк, и я не перережу ее.

– Ты не резчица.

– Да неужели? Могу доказать, если хочешь.

Ио дернула нить – и Горацио споткнулся. Ио не без удовольствия отметила, что ее глаза наверняка угрожающе мерцают серебром.

– Нет, подожди… подожди! Я уберу его. Я убираю.

Сердце стучало в ушах. Ио наблюдала, как Гораций схватил пальцами что-то невидимое у себя на шее и принялся сматывать, как рыбак – леску. Она стиснула зубы от боли: выпрямляясь, ее ребра вставали на место.

Теперь преимущество на ее стороне, и ей стоит этим воспользоваться.

– Где ты был позавчера ночью? И две недели назад?

Горацио вполне мог стоять за этими убийствами: рожденный грацией способен отдать приказ убить, если находится в физической близости к очарованному им человеку. Возможно, в ночь убийства Ярла Магнуссена он был где-то поблизости.

– Я был здесь, – ответил он. – Я всегда в этих треклятых Доках: ловлю зверей, устраиваю бои и защищаю свою территорию. Отпусти мою нить – и я отпущу крючок.

– Ты знаешь Миноса Петропулоса, Ярла Магнуссена и Константина Федорова?

– Конечно, знаю. В Илах все друг друга знают.

– Двенадцать лет назад ты пытался похитить девушку по имени Эммелин Сигал и пожилую женщину по имени Дрина Савва. Зачем?

Секундное колебание, резкий вдох – вот и все доказательства, которые нужны Ио. Горацио точно известно, кто эти женщины. Он сделал паузу, все еще сжимая в кулаке леску.

– Знаешь, сколько халтурок я выполнил за свою жизнь? Сотни. Я получаю плату – и тут же забываю о деле. Теперь отпусти.

Горацио подошел ближе – Ио сделала шаг назад.

– Думаю, бал правит резчица с нитью жизни в руках, – предупредила она.

Горацио лишь усмехнулся и продолжил наступать. Ио отшатнулась.

– Судя по ее виду, я бы сказал, что бал тут правит она.

Она? Кто? Нет…

Вокруг шеи Ио обвилось что-то обжигающе холодное, притягивая ее к земле. Грязь попала ей в уши, заглушив все звуки. В поле зрения возникло круглое детское личико, покрытое шрамами от угревой сыпи и засохшим илом, – новый дух. Этот мерзкий человечишка, должно быть, увидел ее за спиной Ио и подтолкнул прямо к ней.

Ио же просто… среагировала.

Она ударила ладонью по лицу девочки. Дух отлетел назад, и из его носа с отвратительным бульканьем хлынула кровь. Ио привстала, но из-за того, что она вся перепачкалась в грязи, ее движения были невыносимо медленными. Волосы прилипли к правой щеке, перекрывая обзор, но Полотно она не сбросила. Ио разглядела в тумане пучок нитей, движущийся слева от нее, – Горацио. Он потянулся к ней, но Ио извернулась и ударила его коленом в живот. У того перехватило дыхание, и он согнулся пополам – это был ее шанс. Ио поползла прочь на четвереньках и остановилась лишь тогда, когда врезалась спиной в пустую рыболовную ловушку. Теперь она достаточно далеко – крючок грации ее не достанет. Она в безопасности.

Горацио задыхался в грязи.

– Ах ты маленькая засранка…

Вдруг туман прорезало серебро. Оборванная нить жизни духа обвилась вокруг шеи Горацио. Ее хозяйка появилась следом и, рассеяв туман, встала над его фигурой, опустившейся на колени. Девочка отвела руку назад, затягивая узел на его шее.

– Есть преступления, которые нельзя оставлять безнаказанными, – отрывисто произнесла она. Ее юный, сладкий голос странно противоречил внешности оборванки. – Сотни жертв, и ты забываешь их всех, верно? Но я никогда не забуду. Я помню твое лицо. Я помню твоих рабов. Я помню твои угрозы.

– Прошу! – сорвалось с губ Горацио, точно в молитве.

– Ты ведь узнаёшь меня, не так ли? – спросил дух. – Как меня зовут?

Горацио задыхался, брыкаясь и неистово молотя ногами, – и дух ослабил хватку ровно настолько, чтобы тот мог говорить.

– Райна! – прохрипел он. – Тебя зовут Райна, а ту, что постарше, звали Эммелин. А пожилая дама – госпожа Савва! Они просили меня убить вас, они обещали мне богатство, защиту и новую личность в Нанзи, но, когда я нашел вас… вы были детьми, крошечными и напуганными, а та дама была такой худой, такой старой! Я должен был прикончить вас, но позволил вам сбежать. Я мог бы вернуть вас, зацепив своими крючками, но не сделал этого!

– Думаешь, ты поступил милосердно? – прошипела Райна. – Думаешь, оказал нам услугу? А как же другие, которых ты убил до нас? Это было не милосердие, и ты не искупил своей вины. Этого недостаточно.

Горацио, сидевший в грязи и по-детски раскинувший ноги, теперь совсем не походил на безжалостного наемника. Его лицо было ярко-красным, глаза налились кровью, голос дрожал.

– Откуда ты все это знаешь? Кто меня сдал? Те стервы? Что бы они тебе ни наобещали, они врут, как врали мне…

– Мне не нужны информаторы. Я создана с этим знанием.

– Пожалуйста, – хныкал рожденный грацией. Оборванная нить жизни затягивалась на его шее, мешая говорить. – Я всего лишь делал свою работу. Умоляю.

– Я не проявляю сострадания, – сказал дух. – Я вершу правосудие.

Хрусть! Мгновение – и своей необычной нитью девочка свернула ему шею четким движением опытного хищника. Звук ломающегося позвоночника разнесся по туманному берегу гулким эхом. Ио не могла дышать, не могла думать.

Райна произнесла:

– И на тебе я вижу пятно преступления, сестра.

О боги. Ио бросилась бежать, натыкаясь на рыбацкие ловушки, скользя по грязи, ослепленная слезами. Вдруг она услышала гневный рев – гораздо ближе, чем ожидала. Лодка уже прямо перед ней, ей лишь нужно добраться до трапа…

Пальцы Райны оттянули за волосы. Нога ударила в живот. Боль. Мир вокруг потускнел. Ио хватала ртом воздух, отдаленно осознавая, что дух упирается коленом ей в грудь. Чудовищная нить ползла к ее горлу, сверкая серебром, словно коса жнеца.

– Справедливость всегда торжествует, рано или поздно, – пропела Райна.

Вдруг раздался грохот выстрела. Давление на грудь уменьшилось – и пропало совсем. Ио закрыла глаза и попыталась набрать воздуха в легкие. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Чьи-то руки помогли ей сесть. Обхватили ее лицо. Она слышала, как чей-то приглушенный голос продолжает звать ее по имени. Вдруг Ио распахнула глаза. Перед ней на коленях в грязи стоял Эдей. В нескольких шагах позади замер Нико.