Текст книги "Несчастья невских берегов. Из истории петербургских наводнений"

Особое место в синоптической практике занимают прогнозы опасных явлений (ОЯ), представляющих угрозу жизни и деятельности людей. По данным за 1980—2000 гг. в северозападном регионе России ежегодно происходят от 3 до 15 опасных гидрометеорологических явлений. В течение многолетней практики СЗУГМС и взаимодействия с административными и хозяйственными органами были разработаны и приняты критерии опасных гидрометеорологических явлений в Петербурге и на Северо-Западе России. К ОЯ относятся:

1) наводнения в Неве – подъемы воды выше 210 см;

2) сгоны воды в Неве – понижения уровня воды ниже -150 см;

3) морозы в Петербурге, в Ленинградской, Псковской и Новгородской областях -35 ° и ниже, в Карелии -45° и ниже;

4) отрицательные аномалии средних суточных температур воздуха – на 10 и более градусов в течение пяти и более суток;

5) жара – +35° и выше;

6) положительные аномалии средних суточных температур воздуха – на 7° и более в течение пяти суток и более;

7) сильный дождь интенсивностью 50 мм и более в течение 12 (и менее) часов или 30 мм и более за один час (и менее);

8) продолжительные дожди интенсивностью 100 мм и более за двое суток (и менее);

9) снегопад интенсивностью 20 мм и более за 12 часов (и менее);

10) ветер скоростью 25 м/сек при любой продолжительности;

11) волнение в восточной части Финского залива высотой 4 м, в Ладожском озере высотой 5 м;

12) гололед – 20 мм и более, налипание мокрого снега -35 мм и более, изморозь – 50 мм и более;

13) туман – видимость 50 м и менее в течение 12 часов и более, на водоемах – видимость 100 м и менее в течение 12 часов и более;

14) град – 20 мм и более;

15) метель – при ветре 15 м/сек и более и видимости 500 м и менее;

16) заморозки в воздухе и на почве – ниже нуля градусов в течение суток и более;

Как бы ни были опасны перечисленные гидрометеорологические явления, ни одно из них не возникает совершенно внезапно. Каждое из них имеет свою историю, каждое развивается во времени и пространстве, каждое привлекает сугубое внимание синоптиков. Опыт и интуиция прогнозиста, усиленные современной техникой и новыми методами исследования, позволяют обнаружить источники опасности и следить за их развитием. Задача состоит в определении степени опасности и заблаговременном предупреждении о ней.

Когда угроза опасного явления становится реальной, синоптики объявляют «штормовое предупреждение» – официальный термин, хотя, как видно из перечня, большинство явлений со штормами не связано. Из критериев ОЯ видно также, что среди них – процессы различного происхождения, что одни из них носят быстрый краткосрочный характер, другие развиваются постепенно и могут продлиться довольно долго. При развитии процесса в сторону опасности синоптики принимают решение об оповещении населения и административных органов. В оповещениях используются следующие термины для обозначения местного времени: утро -5– 10 часов, первая половина дня – 10—13 часов, середина дня – 11—15 часов, вторая половина дня 13—17 часов, вечер -17-21 час, первая половина ночи – 21—01 час следующих суток, середина ночи 23—02 часа следующих суток, вторая половина ночи – 02—05 часов.

Приведем пример прогноза опасного наводнения в Ленинграде 29 сентября 1975 г., пятого по высоте в истории города: 281 см. Из всех опасных явлений наводнения – предмет особой озабоченности гидрометеорологической службы и городских властей.

В первой половине дня 28 сентября внимание синоптиков привлек внимание активный циклон над Данией. К середине дня давление в его центре понизилось, началось его быстрое перемещение примерно по оси Балтийского моря.

Последовало штормовое предупреждение об усилении ветра и возможности подъема воды в Неве. К вечеру угроза наводнения стала реальной, и был составлен прогноз: «В первой половине ночи 28—29 сентября 1975 г. ожидается повышение уровня воды в Неве до 140—170 см. Возможны уточнения о более значительном подъеме». Около 21 часа 28 сентября последовало уточнение: «Во второй половине ночи 29 сентября вода в Неве поднимется до 210—260 см». Пик наводнения -281 см – наступил в 4 часа 29 сентября. После отступления стихии, оценивая точность прогнозов, получили: с заблаговременностью более 10 часов ошибка составила 110—140 см по высоте и 4– 6 часов по времени; при заблаговременности почти 8 часов соответственно – 20—70 см и 0– 2 часа. Требования к точности и заблаговременности прогнозов наводнений в устье Невы в данном случае оказались удовлетворенными. Но бывают и неудачи. Например, 16 ноября 1978 г. около полудня по ленинградскому радио прозвучало: «Сегодня в 18—20 часов ожидается катастрофическое наводнение высотой до трех с половиной метров». Но подъем воды – 147 см – не достиг даже опасной отметки. Город вздохнул с облегчением, но синоптики огорчились. Плохой прогноз и ложная тревога повлекли за собой напрасные усилия и затраты, не говоря уж о комментариях «доброжелателей», которых у гидрометеорологов всегда хватало…

Методика прогнозов петербургских наводнений совершенствуется главным образом путем привлечения гидродинамических исследований, позволяющих увеличить заблаговременность оповещений об опасности.

Большинство опасных погодных явлений, особенно имеющих краткосрочный характер (наводнения, сильный ветер, сильная метель, штормовое волнение, туман), прогнозируются на 12 и менее часов. Предупреждения о них составляются не более чем за сутки-двое, причем они затем либо отменяются, либо уточняются прогнозами. Такова синоптическая практика не только в нашем регионе, но и в стране и в мире. Она обусловлена природой и механизмом гидрометеорологических процессов. Велико желание повысить заблаговременность и точность предсказаний опасных явлений. Но природа не считается с нашими желаниями. Мы должны понять и раскрыть ее тайны. Лишь таким путем можно заранее и точнее узнать о ее предстоящем поведении.

В попытках увеличить заблаговременность и точность прогнозов погоды определенную помощь оказывают осредненные климатические данные. Известно, например, что осень в Петербурге – пора наводнений, что каждое третье из них случается в сентябре– ноябре. Но это означает лишь то, что в этот период синоптики должны внимательнее следить за погодой. А их задача назвать месяц, день и час грядущей опасности, то есть определить именно отклонения от сезонных показателей, остается нерешенной. И они вынуждены вернуться к своим синоптическим методам – к картам, траекториям циклонов, быстрым расчетам скоростей и направлений ветров и приближенным вычислениям высоты наводнения.

Так обстоит дело не только с прогнозами наводнений, хотя это явление не только самое опасное в Петербурге, но и самое наглядное для демонстрации действий синоптиков. В общих прогнозах погоды на месяц, на сезон статистические данные по климату также полезны. Легко заметить, что обычно такие прогнозы предполагают погоду и ее элементы близкими к норме, то есть к климатическим показателям. В действительности же реальная погода от норм отклоняется. Например, май и июнь 2007 г. в Петербурге ожидались нормальными, но никто за месяц не предсказывал жару в конце мая и почти двойную норму осадков в том же месяце. Первая половина июня была немного теплее нормы, вторая – холоднее, а штормовой ветер скоростью 20 и порывами до 28 м/сек 15 июня и сильный ливень 26 июня (около 30 мм, половина месячной нормы) были предсказаны за несколько часов до явления. После неустойчивого июля был осторожно, без жары в двух первых декадах, предсказан август 2007 г. Более удачным оказался сентябрьский прогноз с «бабьим летом» во второй половине, что и произошло. Также вполне удовлетворительно оправдалось предсказанное похолодание на конец первой декады октября 2007 г. Все эти примеры лишь подтверждают изменчивость нашей погоды, с одной стороны, а с другой – интерес, трудность и ответственность работы синоптиков.

В прогнозах на средние сроки, на 5– 10 суток, они используют более значительный объем информации, чем в прогнозе краткосрочном. Приходится обращать внимание на атмосферные движения крупного масштаба, учитывать медленные перемещения воздушных масс и высотных потоков. Еще кропотливее трудятся синоптики над составлением долгосрочных прогнозов – на месяц, на сезон, на период речной и морской навигации, на длительные полугодовые-годовые сроки, заявленные хозяйственниками и политиками. Здесь в ход идут многолетние материалы о погоде, об изменчивости климата, рассматриваются повторяемости аналогичных погодных ситуаций в прошлом, учитываются связи с другими факторами, например, с процессами на Солнце. Долгосрочные гидродинамические прогнозы используют данные о состоянии Мирового океана, которые определяют погоду спустя значительные интервалы времени.

Можно с достаточной уверенностью полагать, что основатели и организаторы российской метеорологической науки и практики примерно такой и представляли себе службу прогнозов погоды. В конце 1857 г., когда Главная физическая обсерватория начала взаимный обмен метеорологическими телеграммами с Францией, первый директор ГФО А.Я. Купфер отметил: «Ежедневное сравнение температур и давления воздуха в отдаленных между собой местах сильно возбуждает внимание публики и, можно надеяться, содействует изучению метеорологии. Оно и в настоящее время уже наводит нас на путь предсказаний за несколько часов и даже за несколько дней больших и крутых перемен в равновесии атмосферы, производящих бури, наводнения, словом, большие несчастья, разом уничтожающие благосостояния целого населения, и которых опасность много уменьшится, когда будут предвидимы за несколько дней или только за несколько часов».

Другой директор ГФО, Г.И Вильд, подчеркивал в отчете о работе обсерватории за 1871—1872 гг.: «Никто из тех, кто смотрит на метеорологию как на атмосферную физику, не будет отвергать, что мы когда-нибудь достигнем того, чтобы вперед предсказывать погоду. Эта цель еще весьма отдаленная… Мы желаем пока хотя отчасти воспользоваться теми малыми сведениями для предусмотрения погоды за несколько дней или, если это невозможно, то для предупреждения о наступлении штормов… Синоптические карты, первоначально назначенные только для ежедневных выводов относительно погоды, заставили нас снова заняться изучением порядка перемены погоды…» [187]187
  Хромов С.П. Сто лет нашей службы погоды // Метеорология и гидрология. 1972. №10. С. 3—22.


[Закрыть]. Напомним, что 1 января 1872 г. в ГФО была составлена первая в России синоптическая карта, а в 1876 г. в обсерватории было открыто новое отделение морской метеорологии, службы погоды и штормовых предостережений во главе с М.А. Рыкачевым, будущим директором ГФО.

Гидрометеорологическая служба России занимает достаточно ответственное место в государственном хозяйстве страны. Информация о погоде и климате необходима всем без исключения ведомствам и структурам, которые часто не представляют, какими трудами она добывается. Гидрометеослужба до сих пор считается непрестижной, она недостаточно финансируется, часто подвергается незаслуженной критике, а еще чаще – о ней просто умалчивают. Не все знают, например, что Министерство по чрезвычайным ситуациям, которое ежедневно на слуху, получает исходную информацию от гидрометеорологов. Не все знают, что гидрометеорологические измерения требуют сложной и тонкой аппаратуры, что заблаговременный качественный прогноз погоды невозможен без самых мощных компьютеров и напряженного труда синоптиков. Не говоря уже о наблюдениях за состоянием атмосферы и моря, производимых круглосуточно в любых условиях, причем, заметим, преимущественно женщинами. Гидрометеорологические архивы необозримы и для их анализа привлекаются совершеннейшие физико-математические методы. Так, на составление самого простого, на первый взгляд, ряда данных по температуре воздуха в Петербурге– Петрограде-Ленинграде и снова в Петербурге понадобились годы работы.

Петербургские метеорологи

Интерес людей к погоде существовал с первобытных времен. От погоды зависело их благополучие, а часто и сама жизнь. Позже, когда развились земледелие и скотоводство, рыболовство и мореплавание, освоение лесов и строительство, зависимость людей от погоды возросла. Об этом говорят древние летописи, в которых сохранились ценнейшие сведения о метеорологических условиях тех далеких лет, о стихийных бедствиях в особенности. Признается, что наибольшей полнотой и подробностью отличаются русские летописные данные, что вполне объяснимо изменчивостью и суровостью нашей погоды. Изучение информации о погоде в глубокой старине – задача самостоятельная. Нам же представляется, что метеорологические понятия в виде, близком к современному, возникли у нас, как и многие другие понятия, конечно же, в царствование Петра Первого.

Многогранная деятельность государя-реформатора не могла обойтись без метеорологических данных. Известные «Походные журналы Петра Великого» содержат обширные сведения о погоде, зафиксированные в азовском походе, во время Северной войны, при освоении отбитых у шведов северо-западных земель. Петр наказывал своим подчиненным не ограничиваться только погодными записями, но и оставлять на память перечисление пройденных городов сел, рек и озер, составлять описания побережий морей. Страсть царя к флоту выразилась в особом интересе к ветрам и льдам. В 1710 г., например, в конце апреля корабли у Котлина «прошли сквозь небольшой лед и изведали, есть ли безопасной ото льду проход к Березовым островам», то есть осуществили ледовую разведку. Та весна была сложной в ледовом отношении, провиантские суда были окружены поясом льдов. По приказу Петра два фрегата высвободили «галеры, бригантины и прочие суды с артиллериею и провиантом». Во время морской кампании летом 1715 г. в дневниках царя остались записи: «6 июля ветр о полудни средний, к вечеру и ночи тише, 7-го был от зюд-оста зело тих, 8-го ветр тот же, мало меняясь от оста, о полудни немного стал побольше». Бывало и такое, когда Петр не обращал внимания на погоду, даже неблагоприятную. Например, 20 августа 1703 г., то есть через три месяца после основания крепости в устье Невы, находясь в Лодейном Поле, он получил донесение от начальствуещего войсками Аникиты Репнина: «Зело, государь, у нас жестока погода с моря и набивает воды аж до моего станишки. Ночесь у харчевников многих сонных людей и рухлядь их помочило.

Сказывают, что всегда это место заливает». Строительство, сильно пострадавшее от потопа, не только не было остановлено, но и продолжалось «с великим поспешанием».

Однако не одной сугубо практической метеорологией отметилось в истории петровское время. Оно открыло путь научному подходу в изучении погоды. Иначе и быть не могло, ибо естественные науки в начале XVIII в. активно пробивались в самые различные области знания. Библиотеки, газеты, Кунсткамера, морские, инженерные, медицинские школы, снаряжение экспедиций и целый ряд других предприятий означали приобщение России к европейской науке. Изучение атмосферы как наиболее наглядного фактора окружающей среды нуждалось в научных методах и измерениях, требовало применения основ естественных наук и точных инструментов и приборов. Само по себе такое изучение, пожалуй, не состоялось бы. Но Петр подвел под эту задачу, да и подобные другие, основательный фундамент, учредив в январе 1724 г. Академию наук России «для размножения и приведения наук в лутчее состояние». И деятельность этого «социета» началась с метеорологических измерений, причем не визуальных, несистематических и приближенных, а регулярных инструментальных с помощью достаточно точных выверенных приборов. Их начало датировано 1 декабря 1725 г., когда академик Фридрих Христофор Майер измерил температуру и давление воздуха в Петербурге.

Петра уже не было, но его наказы, по крайней мере метеорологические, еще исполнялись. В 1727 г. в Петербурге начала действовать сеть из нескольких метеорологических станций, материалы которых, как и целый ряд других ценных сведений, утрачены. В столице оставались нанятые Петром ученые, из которых выделялся академик-физик Георг Крафт. Он отмечал: «Обсервации метеорологические отправлял с года 1729-го. Через них много нового мною изобретено не без великого беспрестанного старания и труда, что надлежит до состояния здешнего климата…». Крафт издал «Краткое описание наидостойнейших примечания погод и разных воздушных перемен, бывших в Петербурге с начала 1726 до конца 1736 году», предложил создать в России систему из 12 обсерваторий, призывал к сотрудничеству другие страны, указал на возможность предсказания опасных явлений на основе правильной организации сети станций. Очень важными были усилия Крафта по сохранению и публикации накопленных материалов наблюдений. В первые годы существования Академии ее учеными было выполнено немало исследований метеорологического характера. Они подготовили почву для деятельности в этой области М. В. Ломоносова во второй половине XVIII в.

М.В. Ломоносов.

Ломоносов действительно – по Пушкину – «был первым нашим университетом». В нем счастливо сочетались самые разносторонние интересы и таланты. Именно благодаря Ломоносову изучение атмосферы стало у нас самостоятельной научной дисциплиной. «…Наука легких метеоров премены неба предвещай и, чтобы, не боясь погоды, к богатствам дальним шли народы». Ломоносов охватил все стороны метеорологического дела. Ему принадлежат предложения по организации регулярной сети станций, соображения относительно создания службы прогнозов, представления о вертикальном строении атмосферы и необходимости изучения климата, высказывания о вихрях и «сражениях ветров», то есть о циклонах, антициклонах и атмосферных фронтах. Михаил Васильевич лично наблюдал погоду и измерял ее характеристики в своем доме на Мойке и в усадьбе Усть-Рудица близ Ораниенбаума. Известен его интерес к атмосферному электричеству и опыты совместно с профессором Рихманом, трагически закончившиеся. Остались воспоминания самого Ломоносова об этой работе: «Мы выставили из окна проволоку на шестах. Внезапно гром грянул чрезвычайно в самое то время, когда я руку держал у железа. Все от меня прочь побежали. И жена просила, чтобы я прочь шел. Любопытство удержало меня еще две-три минуты, пока мне не сказали, что шти простынут. Только я за столом посидел несколько минут, внезапно дверь отворил человек покойного Рихмана, весь в слезах. Он чуть выговаривал – профессора громом зашибло…».[188]188
  Святский Д.О., Кладо Т. Н. Занимательная метеорология. 1934.


[Закрыть]

Ломоносов был зачинателем метеорологического приборостроения, разработал универсальный барометр для измерения атмосферного давления, сил притяжения Луны и планет, анемометр для измерения скорости и направления ветра. Он принимал активное участие в организации и снаряжении сухопутных и морских научных экспедиций, для которых составил «Примерную инструкцию отправляющимся обсерваторам для определения астрономическими наблюдениями долготы и широты нужнейших мест в географии Российского государства». В первой половине XVIII в. были основаны метеорологические станции в Казани, Астрахани, Якутске, Томске, Дербенте, Харькове.

В конце XVIII – начале XIX вв. метеорология в России и мире развивалась путем увеличения станций, образованием научных обсерваторий, проведением теоретических исследований известными физиками, географами, геофизиками. Достаточно упомянуть Александра Гумбольдта, который на заседании Российской Академии наук в 1829 г. предложил организовать в Петербурге магнитно-метеорологическую обсерваторию. В следующем же году под руководством Адольфа Яковлевича Купфера были начаты наблюдения в Петропавловской крепости, а в 1834 г. им же была учреждена Нормальная обсерватория при Корпусе горных инженеров (Горном институте). Она послужила основой для Главной физической обсерватории (ГФО), открытой в 1849 г. «для исследования России в физическом отношении». Первым директором ГФО стал Купфер, добившийся постройки для обсерватории специального здания у Невы за Горным институтом, где она пребывала до начала 1960-х гг. Здесь и сейчас располагаются «погодные» учреждения – Петербургский гидрометцентр и Северо-Западное управление по гидрометеорологии.

А.Я. Купфер.

Адольф Иванович Купфер (1799—1865) – академик, первый директор Главной физической обсерватории – метеорологического центра России, основатель первой в мире регулярной сети измерительных метеорологических и магнитных станций в России, инициатор международного сотрудничества в изучении атмосферы, член более 20 зарубежных академий и научных обществ. Родился в Митаве (Елгаве, Латвия), в семье купца. С детства интересовался природными явлениями и естественными науками. После гимназии недолго учился в Дерптском (Тартусском) университете, закончил Берлинский университет. С 1821 г. – в Петербурге, где читал лекции по метеорологии и кристаллографии, с 1823 г. – профессор химии и физики Казанского университета. В 1830 г. по проекту Купфера вступила в строй первая в России магнитная обсерватория, находившаяся в Петропавловской крепости, «вдали от построек, способных влиять на магнитные измерения, сооруженная без железа». В ночь с 5 на 6 мая 1830 г. Купфер наблюдал здесь полярное сияние и измерял магнитные возмущения. К тому времени усилиями Купфера на пространствах России уже действовали несколько магнитно-метеорологических станций. Он выступает перед Академией и правительством с планом создания единой российской геофизической сети, которая работала бы по стандартной методике с использованием однотипных приборов. Он убеждал власть имущих, что познание природных явлений необходимо государству для практических целей и для прогресса наук, «для изучения природы вообще» и для предсказания частных явлений, например, наводнений в Петербурге. «Бури, производящие наводнения в нашей столице, – писал Купфер, – приходят к нам с запада и бывают чувствуемы в Ревеле (ныне Таллинне. – К. П.) на несколько часов ранее, нежели в Петербурге. По наблюдениям в Ревеле можно будет узнать высоту, до которой поднимется вода в Петербурге…». Эта идея полностью подтвердилась и используется прогнозистами даже в наше время. Купфер добился сооружения Нормальной магнитно-метеорологической обсерватории, которая была открыта в саду Петербургского Горного института весной 1834 г. Он доказал руководителям Корпуса горных инженеров, что добыча полезных ископаемых и освоение новых территорий невозможны без изучения наук о Земле. Не останавливаясь на достигнутом, Адольф Яковлевич разрабатывает план дальнейшего развития исследований. Как и прежде, главные трудности состояли в финансировании (впрочем, как и ныне…). Только через 15 лет, используя успешные результаты Нормальной обсерватории, Купферу удалось основать Главную физическую обсерваторию (ГФО). Он уложился в выделенные 60 тысяч рублей, организовал конкурс проектов здания на 23-й линии Васильевского острова за Горным институтом, у самого берега Невы. 10 мая 1849 г. здание было готово, 9 июля того же года Купфера назначили директором ГФО, штат которой состоял из 9 человек. На все нужды нового учреждения выделялось 9 тысяч рублей в год, на науку 3710 рублей, годовое жалование директора составляло 1800 рублей (до вступления в должность он получал 3 тысячи…). Контроль был суровый, поскольку ГФО подчинялась Министерству финансов. Учреждение обсерватории высоко оценили передовые люди в России и за рубежом. Парижская «Эко» отмечала: «…ничего подобного нет в Европе. ГФО – центр исследования России в физическом отношении, центр всех магнитных и метеорологических наблюдений в империи, которые, что очень важно, проверяются, вычисляются и печатаются». Ежегодно выходили «Отчеты ГФО», четырежды в год – «Метеорологическое обозрение России» со сведениями о состоянии погоды за каждый сезон. Публиковались также статьи и заметки наблюдателей на станциях в различных местах. Эти материалы послужили основой для суждений о климате страны. С изобретением телеграфа появилась возможность быстрого обмена погодными данными и составления синоптических карт. Купфер тотчас понял, что в этом открываются возможности составления оперативных прогнозов погоды. 23 февраля 1856 г. ГФО отправила первую телеграфную депешу, а в конце следующего года наладился обмен с французскими обсерваториями. Купфер утверждал: «Ежедневное сравнение между температурами и давлением воздуха в отдаленных между собой местах сильно возбуждает внимание публики и содействует изучению метеорологии. Это наводит на путь предсказаний за несколько часов и даже за несколько дней крутых перемен в равновесии атмосферы, производящих бури, наводнения, словом, большие несчастья, разом уничтожающие благосостояния целого населения». Соображения Купфера заинтересовали прежде всего русских моряков и через несколько лет послужили основой организации службы штормовых предупреждений на морях России. Адольф Яковлевич ревностно занимался претворением в жизнь своих планов, охватывая лично все стороны работы обсерватории вплоть до наблюдений. Устанавливая новый прибор на башне ГФО в весеннюю непогоду 1865 г., он сильно простудился и тяжело заболел воспалением легких. 28 мая 1865 г. Адольф Яковлевич Купфер умер.

Кончина А. Я. Купфера стала тяжким испытанием для его детища – ГФО. То было время больших перемен в русском обществе: отмена крепостного права в 1861 г., целый ряд реформ, проходивших противоречиво, порой мучительно. Вопрос о новом директоре совпал с реорганизацией различных ведомств, с передачей ГФО в Академию наук. Комиссия АН отвела кандидатов на должность директора из русских ученых и пригласила на этот пост профессора Вильда из Швейцарии. В «Историческом очерке Главной Физической обсерватории за 50 лет ее деятельности» (автор М. А. Рыкачев – директор ГФО в 1896—1913 гг.) сказано: «31 августа 1868 г. прибыл новый директор – Генрих Иванович Вильд, с вступлением которого в управление обсерваторией наступил новый период ее преобразования и усиленной деятельности».

Вильд родился 17 декабря 1833 г. в небольшом городке Устер, Цюрихского кантона Швейцарии. Начальное образование получил в частной школе, которой заведовал его отец. Гимназию окончил в Цюрихе и там же окончил университет по естественному направлению. Продолжил учебу в университете Кенигсберга, где специализировался в оптике и фотометрии. По возвращению в Цюрих в 1856 г. Готовился к степени доктора наук и вскоре без сдачи экзаменов был утвержден в звании доктора философии, а затем избран профессором физики Бернского университета. В 1859 г. Вильда назначили директором астрономической и магнитной обсерватории этого университета. Его карьера была блестящей: в 33 года он стал ректором Бернского университета. Тем не менее Вильд принял приглашение Петербургской Академии на должность директора ГФО. Здесь для него открывались новые возможности.

Г.И. Вильд.

Трех с небольшим лет после смерти Купфера хватило, чтобы метеорологическое дело пришло в упадок. В штате ГФО осталось всего 5 сотрудников, число станций, посылавших свои наблюдения в обсерваторию, сократилось с 47 до 24, а главное, существенно ухудшилось качество наблюдений. Вильд начал свою работу с поездки по России летом 1869 г., отчет о которой он представил Академии 16 ноября. Выводы были неутешительными: метеорология совершенно не организована, приборы устарели или неисправны, сроки измерений не соблюдаются, единой методики нет, инспекции не проводятся. Генрих Иванович со всей настойчивостью и строгостью взялся за ликвидацию тяжелого положения, но больше за пределы окрестностей столицы не выезжал. Но по его требовательным инструкциям началась реорганизация метеорологической сети, которая к середине 1880-х насчитывала уже 255 станций. Ввели в обиход григорианский календарь (новый стиль), установили три обязательнх срока наблюдений: 7, 13, 19 часов местного времени, показания приборов выражались в метрической системе единиц, определены отметки интенсивности явлений. В 1873 г. инструкции Вильда были приняты Венским метеорологическим конгрессом в качестве международного документа. Вильд был незаурядным изобретателем, ему принадлежит создание целого ряда метеорологических приборов. Он ревностно следил за точностью наблюдений и измерений, уделял много внимания анализу физических элементов погоды и климата – таких, как суточный и годовой ход температуры и влажности, их зависимость от притока солнечного тепла и свойств конкретной местности.

Вильда по праву считают организатором прогностической службы погоды в России на основе регулярных наблюдений, передававшихся по телеграфу и наносившихся на географическую карту. Стало возможным одновременно обозревать метеорологические условия на значительных пространствах. Возникла новая специальность в метеорологии – синоптик, «синхронно обозревающий». По набору карт – они получили название синоптических – можно было следить за изменением метеорологической ситуации и, следовательно, предполагать ее будущее состояние. А это и есть прогноз. 1 января 1872 г. флота лейтенант барон Эдуард Вальдемарович Майдель, прикомандированный к ГФО Гидрографическим департаментом Морского министерства, построил первую в России синоптическую карту по телеграфным сообщениям с 20 станций, а помогавший ему писарь Зимихов (инициалы у нижних чинов не указывались…) написал в нескольких экземплярах первый ежедневный метеорологический бюллетень. Это было начало русской службы погоды. Ныне мы имеем Российский гидрометцентр, сеть региональных центров, целый ряд подразделений, направленных на составление прогнозов погоды различного назначения и разной заблаговременности. И если они не всегда оправдываются, то ответственна за это атмосфера – самая сложная система в неживой природе…

Заслуги Генриха Ивановича Вильда не исчерпываются сказанным. Он основал Павловскую магнитно-аэрологическую обсерваторию, где начались регулярные исследования верхних слоев атмосферы, выделил в самостоятельное направление сельскохозяйственную метеорологию, внес значительный вклад в международное метеорологическое сотрудничество. В 1879 г. Вильд стал первым президентом Международной (ныне – Всемирной) метеорологической организации. В России его авторитет был непререкаемым. Но подводило здоровье. В конце 1894 г. Вильд подал заявление об уходе, 1 сентября 1895 г. вышел в отставку. Он вернулся в Цюрих, где 23 августа 1902 г. покончил самоубийством из-за тяжелой болезни.

М.А. Рыкачев.

Вильда на посту директора ГФО сменил Михаил Александрович Рыкачев (1840—1919). Такая преемственность была вполне естественной и предсказуемой. Ведь Рыкачев в течение 27 лет был помощником Вильда или, как мы теперь сказали бы, заместителем директора по научной работе. Не будучи склонным к административной деятельности и во всем следуя указаниям Вильда, Рыкачев прекрасно знал нужды российской гидрометеорологии и был незаменим во многих отношениях. Хотя бы в том, что он был одним из немногих русских, работавших с Вильдом. Генрих Иванович за долгие годы жизни в России так и не освоил русский язык. Добившись благорасположения во властных и бюрократических кругах, где свободно обходились немецким, он все же остро нуждался в проводнике своих идей. И Рыкачев прекрасно справлялся со своей должностью помощника директора.