Текст книги "For сайт «Россия»"

– Итак, что у нас там?.. Оп, у кого Atlantic Avenue, а у нас Архангельск. И, заметьте, братцы, «Нулевая верста».

Когда Дроздов был сильно увлечен, он вытягивал голову вперед, руки оставались позади, издали и, правда, он очень напоминал черную птицу. А Почаев своими грациозными движениями очень напоминал гепарда: грациозный, несмотря на мощное тело, и молниеносный. Периодически беседка умолкала, игроки не издавали ни звука. Тогда слышалась тишина ночи. В бархатной траве, что так любит топтать босиком и ребенок и взрослый, кто-то незаметный шевелился, соловьи щедро делились своими новостями, рассказывая их трелями, чем увлекали своих самочек. Жизнь. Такая разнообразная жизнь.

– Нет, ну пиратский корабль, конечно, хорош, но я все-таки хотел бы выкупить железные дороги, – разочарованно заметил Дроздов-младший.

– Шустрый парнишка! Даже ребенок понимает ценность таких дорог, – кивнул в его сторону Стрельцов. – Может быть, тебе еще представится возможность их выкупить?..

– Ага, как бы не так! Вот папа уже меня опередил – Рижскую и Ленинградскую себе захапал.

Темно-русый Женька словно накаркал: следующий ход отца пришелся на поле, которое требовало поделиться состоянием. Законопослушный игрок протянул для расчетов банковскую карту. Евгений Владимирович деловито вставил ее в аппарат (роль операциониста мальчишке явно пришлась по душе) и… вместо того, чтобы снять деньги со счета, игрушечная машина начислила такую же сумму на карту Дроздова-старшего.

– Ничего себе! Ну, папа, тебе даже здесь везет! Посмотри, что делает этот банковский робот, – вопил ребенок. А все трое взрослых удивленно пересматривались между собой.

С этого времени игрушечная денежная машинка дала сбой. Она совершенно непредсказуемым образом, попискивая и дребезжа, кому-то начисляла деньги, с кого-то снимала сверх нормы или, наоборот, меньше положенного. Это было странное и совершенно непонятное явление. А все происходящее оказалось абсолютно непредсказуемым. Стало очевидно, что такой своенравный агрегат не может дальше принимать участие в игре, а потому банковские карты были выведены из обращения и у монополистов остались только наличные.

– Ничего, найдется и на него злобный жадный Скрудж или какая-нибудь волшебная палочка.

– Когда начали строиться первые железные дороги в России, тогда это была Российская Империя, они принадлежали не государству, а предпринимателям, которые их строили. Они имели возможность определенное время получать с них доход. Но изначально была договоренность, что через определенное количество лет государство может их выкупить.

Голос Всеслава был столь приятным и мелодичным, уводящим за собой, что не слушать его было невозможно, и все отвлеклись от игры, следуя за мыслями историка.

– Что тут скажешь? Одним словом, тогда Россией правил человек с размахом и дальними перспективами. Я вообще считаю, что монархия закончилась 2 марта 1881 года со смертью Александра II. Впрочем, это мое личное мнение. Именно он заложил ту основу сильного государства, которая так испугала наших противников. Вот, собственно, и революция…

Умные речи Всеслава самый младший участник слушал как завороженный. В беседке еще какое-то время продолжалась битва за монополию в разных сферах и сразу на четырех полях. Ходы игроков перемежались с одного сценария на другой, создавая невероятные миксы и все более и более увлекая неожиданностью. Когда в стеклянных дверях появилась Татьяна, шло бурное обсуждение ценности обоих столиц России на игровом поле и в реальной жизни.

– Привет, монополисты! Вова, Жене давно пора спать, разве можно так поздно засиживаться? Ай-яй-яй, нет на вас Антимонопольной Службы! Давай, сынок, в спальню.

– Почему это нет?! Вот она во плоти, наша ФАС – Федеральная Антимонопольная Служба. Как всегда заботлива и бдительна.

Дроздов провел сверху вниз сильными жилистыми руками, очерчивая облик жены. Мальчишки всех возрастов здесь так увлеклись игрой, что сейчас все вчетвером выглядели сущими детьми. В такие моменты яснее понимаешь слова Иисуса о том, что нам следует быть как дети. Наверное, потому, что в этом состоянии открываются лучшие грани человеческой личности, в этот момент мы сами становимся демиургами и можем творить.

Владимир бросил кубик и, согласно нему, попал на поле, где фея могла помочь осуществить покупку.

– Вот моя добрая фея! – он приобнял свою супругу, которая уже присела рядом и только успела изящно приподнять левую бровь, взглядом задавая вопрос сыну о его местонахождении здесь, а не в спальне.

– Танюш, вот скажи нам, пожалуйста, почему здесь на таких вот игровых полях скачут герои Диснея, а? Почему у нас не собирает налоги кот Матроскин, почему мы не строим русский Терем, например?

– Сказала бы я тебе, Сережа, да при ребенке не хочется. Знаешь ведь все сам… Я, конечно, верю, что вскоре такой порядок можно навести, чтобы люди не боялись вкладывать деньги в детское кино и мультфильмы, строить потрясающие сказочные парки, работать над долгосрочными проектами. Ну, ты меня понимаешь? Есть, все это есть и ложка хороша к обеду, нужно кое-что сдвинуть с мертвой точки, чтобы великовозрастные дяди выполняли свой долг.

– И вы в это верите? – вмешался Всеслав.

Хозяйка улыбнулась.

– Может, на «ты»? У нас принято по-простому, без фамильярности и официоза.

– Конечно. Но мой вопрос остается в силе.

– Да, верю. Я оптимистка и верю, что это возможно и в ближайшее время.

* * *

А тем временем в Мультяшне продолжал гореть свет. Это означало, что Татьяна Леонидовна еще не окончила свою работу, потому что при просмотре, напротив, старались сделать помещение как можно более темным. Да и на такой поздний час показы никогда не назначались. А то, что хозяйка собиралась еще поработать – очевидно.

Она вернулась за свой неширокий, но очень длинный стол. На его рабочей поверхности располагались бумаги с набросками, где бородатые мужи с каждой новой страницей двигались, меняли местоположение. Рисованный мультфильм – любимое направление художницы, и, несмотря на веяния времени и новые технические возможности, она не изменяла этой трогательной и такой душевной методике создания сказки. Сегодня она принялась за новый сюжет. Сценарий прямо сейчас, параллельно с работой карандаша рождается в мыслях. Одновременно прорисовываются не только внешний облик героев, но и их характеры, манера говорить, ход мыслей, их чувства и эмоции. Одним словом, герои оживали и переходили из идеи в реальность. Вера может многое, вера – один из мощнейших видов человеческой энергии.

Рассвет застал Татьяну в мастерской. Сидя в Мультяшне, она могла видеть, как начинает светлеть небо, как пробиваются первые лучи солнца, еще неловко крадясь по темной перине ночи. Художница знала, что проведет немало времени за работой, воплощая свою последнюю задумку. Но это того стоило! Во втором блокноте поселилась рисованная маленькая девочка, смеющаяся и придерживающая тигра за шкуру. Кажется, амурского, чью популяцию недавно с размахом принялись спасать на международном уровне. Пока это только набросок, но вскоре он раскроется каждым шагом, движением. Случатся перемены от боязни до дружбы девочки со зверем; рассказывая историю о том, как Ляля приручала хищника, и сама удивилась, какой сильной она может быть. Поодаль лежали мрачные наброски существа с недобро горящими глазами. Он еще не знает, что его полномочия ограничены и злобный план рухнет.

Утром, естественно, было не до сна. Несмотря на то, что дети уже не маленькие, Татьяна Леонидовна по традиции готовила завтрак. Как правило, это было нечто восхитительное, и по-домашнему пахнущее, вроде сырников, ванильных блинчиков или каши со специальным фруктовым соусом и непременно хорошо сервированный стол. Это уже был ритуал в семье, и нарушать его не было ни желания, ни возможности. Поэтому хозяйка творила на кухне трапезу, когда потихоньку, один за другим начали приходить дети и гости. Последним в комнату вошел глава семьи. Когда все уселись за круглым столом, отец пожелал всем приятного аппетита и глянул в окно с видом на беседку.

– Что, Дроздов Евгений Владимирович, вы готовы снова вступить в большую игру, а?

– Всегда готов! С такими мужиками!

Сын явно передразнивал отца, и удавалось это ему прекрасно, отчего все присутствующие рассмеялись. После дочь Мария отвлекла внимание на себя. Она объявила, что сегодня пригласила подруг, и они будут репетировать у нее. Юная леди высокого роста и длинными каштановыми волосами как у мамы была хороша собой. Не зная, окружающие воспринимали Татьяну Леонидовну не матерью, а старшей сестрой. Она рано родила Машу, пылко и страстно влюбившись в возрасте Джульетты. И вопреки злым языкам, со своим Ромео она до сих пор завтракает за одним столом. Рано поженившись сами, родители очень ревностно противились амурным увлечениям дочери. Теперь им казалось, что «рано», «надо учиться» и так далее, и тому подобное в данных случаях. Ну, а Маша, конечно, дочь своих родителей и первую любовь еще никто не отменял… Впрочем, девочка действительно была серьезнее матери в её юные годы и безумств себе не позволяла. Когда мама, видя необходимость, завела разговор с взрослеющей дочерью «про ЭТО», та спокойно ответила:

– Мама, не беспокойся, я детей делать в ближайшем будущем не собираюсь.

Такая вот нынче просвещенная молодежь и подростки.

Мария деловито заявила, что после посещения мюзикла «Портрет Дориана Грея», она заинтересовалась его творчеством всерьез. И намерена организовать девочек для новой постановки.

– Даже если не получится в студии с руководителями, вы ведь не будете против, если мы начнем репетировать у нас дома?

– Конечно, только стоит взять «честное мужское слово» с Женьки, что он не будет снова поджигать ваш реквизит, как в прошлый раз. А то дорого обойдется…

– Папа, вот ты ему и скажи, пожалуйста.

– Зато как хорошо горела гора этих бантиков и рюшечек, – нагло и мечтательно заметил Дроздов-младший.

– Ладно, дети, поели, нас повеселили, а теперь каждый по своим делам!

К полудню дом, к слову сказать, он был средних размеров, метров четыреста площадью, наполнился девичьим щебетаньем; будущие примы сцены бегали из комнаты в комнату, выбирая место для своих репетиций. Женька по-прежнему не отставал от мужиков и участвовал во всем, где мог просунуть свой забавный курносый нос. Одним словом, каждый был занят сам собой и личными интересами. Татьяна решила воспользоваться временем, чтобы вздремнуть, все-таки природа требовала свое, и мозг, как перегруженный информацией компьютер, «зависал». Уснула она быстро и легко, едва ее щека коснулась подушки в шоколадной шелковой наволочке. Она часто видела сны, и этот раз не был исключением. Она из тех людей, которые по праву могут сказать, что во сне у них тоже происходит жизнь, бурная, яркая и интересная.

Все началось с судебного процесса. Художница словно сверху наблюдала за странными существами, иначе не сказать. Вот леди, тело которой составляет Биг Бен, в маленькой шляпке-таблетке с черной вуалью, она сидит рядом с уверенной и гордой женщиной, одетой в пышное платье из алого шелка, которое, развеваясь даже при отсутствии ветра, раскрывает рисунок московского Кремля. В углу слева от судей стоят части Статуи Свободы. Ее факел пошатывается, словно вот-вот упадет. Рядом с ней находилась Эйфелева башня, которая явно требовала в этом процессе ремонта – покраски и восстановления некоторых деталей.

Периодически в зал забегал шут. Он выкрикивал смешные частушки и тут же исчезал. Странным образом после его мини-представлений и строгого торжественного удара молоточком судьи платье с изображением Кремля менялось на другое. И так происходило не единожды. Рядом сидело волосатое существо со злобными глазами. Художница их где-то видела. Да!.. На женщину смотрели те глаза, которые она намедни нарисовала. Лохматый сосед все время отвлекал от слушания, что-то шептал на ухо женщине, касался копытом плеча, указывал в сторону то одной статуи, то другой. При этом он нервно прищелкивал своим красным драконьим хвостом.

Все присутствующие шумели, пытались перекричать друг друга. Но как только они входили в раж, раздавался громкий стук молотка судьи, и тогда, то один, то другой, хлопая крыльями за спиной, отрывался от пола и, застывая в воздухе, трубил свою песнь. Вскоре в зал вошел человек в царственных одеждах, судя по всему, император. Следом за ним шла девочка, та самая Леля со своим амурским тигром, которых Татьяна вчера нарисовала. Леля подошла к женщине в красном платье, кивнула головой и присела в реверансе, очертив левой ножкой полукруг. Затем она сняла с шеи тигра небольшой атласный мешочек на белоголубой тесьме и протянула его женщине в пышном красном платье. Та взяла и крепко сжала его в руках, словно только этого и ждала. В помещении стало совсем темно и жутко холодно, сквозняк, ветер завывал изо всех щелей и притворялся жутким раненым зверем. Один из судей отчаянно и мощно стукнул по столу молотком, как и его предшественники, он – седьмой из всех – взмыл в воздух и громко вострубил. Так, что пошатнулись стены от силы звука и вибрации.

Когда он вернулся в свое кресло, в зале было уже светло. Солнце запускало свои лучи не только с улицы через окна, но и женщина, менявшая платья, теперь была одета в Солнце. Она хороша собой и светилась уверенностью. Ее соседа уже не было, красная липкая лужица осталась на месте, где он сидел. По другую сторону от судей флаг с двенадцатью звездами опустел. На полу валялись осколки битого стекла, неизвестно откуда взявшегося. На голове женщины, одетой в Солнце, блистал венок из звезд, каждая с восемью лучами, и играл невероятным светом. Точеные черты лица женщины были спокойны, лишь незаметная милая улыбка коснулась губ. Несмотря на странную подставку под ногами в виде луны, она держалась легко и уверенно. В ее облике было достоинство, нечто монархическое. Открылись четыре двери, женщина выбрала ту, которая находилась впереди и через нее покинула зал.

Татьяна проснулась от пронзительного крика. Ее сердце учащенно билось. После тяжелого междометия «аааах» последовала громкая драматическая фраза:

– Я спасла Россию!

Поняв, что крики за окном и слышит она их наяву, женщина вскочила и подбежала к нему. Кровь прилила к вискам, пульс ритмично ускорялся. На траве в изящной позе лежала ее дочь с закрытыми глазами, а вокруг стояли подружки, радостно хлопая в ладоши, с другой стороны зрительский круг замыкали мужики в полном составе и так же поддерживали происходящее аплодисментами.

– Что у вас происходит? Что случилось?

– Все прекрасно, дорогая, мы с тобой родили великую актрису, – отец помог дочери подняться.

Та бодро помахала рукой.

– Ну, как? Я вам понравилась, а? – кокетливо допытывалась Маша.

– Маша, ты меня испугала и к тому же разбудила!

– Мамочка, ну извини! Я же не виновата, что гостиная находится прямо под вашей спальней.

Татьяна Леонидовна в ответ только вздохнула. Ее дети, как и все дети вообще, скучать не давали. Но обижаться сейчас было невозможно.

– Ты не дала мне досмотреть интересный сон! – по-детски заметила мама.

– Ничего, ты его сама дорисуешь, потом еще нам всем его покажешь! – Нашлась дочь.

– Да, Маша, роль Веры Засулич тебе удалась! Ты знаешь, что это первая пьеса Оскара Уайльда и ее премьеру отменили в Лондоне? Тебе желаю блистательной премьеры, если ваш художественный руководитель захочет поставить это произведение, и чтобы никто не отменил вашу премьеру.

– Знаю, что первая. Папа мне всегда говорит, что нужно начинать сначала, вот я и поинтересовалась.

– А в чем интрига-то? А то мы, к сожалению, поздно подошли и видели только эффектный финал, – любопытствовал Почаев.

– Вера Засулич террористка, но отказалась от своего злобного плана ради любви, ее парнем был сын царя, и убивать отца своего любимого она не захотела, поэтому убила себя, – пояснила юная прелестница Мария.

– Это с точки зрения романтической, а я склонен видеть в пьесе Уайльда «Вера, или Нигилисты» альтернативную историю России. Интересно, как развивались бы события, коль дела обстояли именно так, как представили нам юные актрисы, и не было кровавого злополучного 1881-го, – развел руками Стрельцов.

– Ну, если бы да кабы…

Позже все вместе отправились в беседку пить чай. Сразу четыре игровых поля по-прежнему лежали раскрытыми. Ночную игру продолжили сегодня утром, но до финала далеко и тайна за семью печатями, чем приблизительно может закончиться эта авантюра.

Татьяна присоединилась к компании, когда все допивали по второй чашке чая. Она с нетерпением ждала, когда зацветет липа, и можно будет так просто заваривать душистый золотистый напиток. Она любила делать это в большом фарфоровом чайнике, цветастом и старом, он был любимым предметом посуды, хотя не вписывался в современный интерьер, но на правах старожила по-прежнему оставался в обиходе. Длинный, но среднего диаметра носик позволял аккуратно наливать горячий напиток. Татьяна Леонидовна обожала эти моменты жизни, когда в солнечный денек в беседке она, повыше поднимая чайник, разливала чай для всех, когда в прозрачном золотистом напитке, казалось, сплетались лучи летнего солнца, падая прямо в чашку.

Выходя из дома, хозяйка прихватила с собой большую лейку, еще вчера наполненную водой. У входа стояли два огромных горшка необъятной ширины. В каждом высажены цветы разной высоты и цвета, представляя собой клумбу в миниатюре, в центре которой возвышались небольшие кусты пионов. Верхушки стебля уже венчали твердые темно-зеленые шарики – до раскрытия бутонов оставалось совсем недолго. Нижний ярус в огромном горшке занимала фиалка трехцветная, а попросту говоря, анютины глазки. В их густом ковре прямо у подножия подвязанных пионов Татьяна и обнаружила гнездо. В центре сидела бурая птица со светлой грудкой, она быстро переводила взгляд с художницы на лейку и обратно и старалась компактнее и плотнее разместиться, охраняя потомство. Это была семья черного дрозда.

* * *

А тем временем где-то в Амурской области далеко от подмосковного Довиля и еще дальше от французского курортного городка второй час шла напряженная борьба.

– Слушай, а давай в 2013-ом рванем летом в Казань, а? Ларчик, ну давай!

– Вера, ты так говоришь, словно это уже завтра. Поживем-увидим.

– Вот всегда так, ты точно приземленная.

– Ой-ой, посмотрите-ка на авантюристку! Тебе до меня еще чудить и чудить, детка! Давай, не отвлекайся, я давно жду твоего хода, нечего время тянуть!

За окном шумел город. Не большой, не маленький, не бедный и не богатый, обыкновенный с обычными людьми и их повседневными потребностями. Но человек так устроен, что, даже самый меркантильный, где-то в глубине души хранит надежду, веру. И это полудетское предчувствие чего-то лучшего очень помогает ему в жизни.

– Помнишь Надежду Петровну?

– Нашего преподавателя по шахматам? Конечно, помню, Лара!

– Я бы очень хотела увидеться. Ничего о ней не знаешь? Наверное, она как обычно будет со своими студентами на Универсиаде. Здорово, что сейчас она будет у нас, в России. А помнишь, как Надежда Петровна поддерживает молодежные авантюры, а?

Глаза Ларисы потеплели, стало видно, что она окунулась в мир воспоминаний и ностальгии.

– О, дааааа! Чего только мы ни вытворяли!.. – сознавалась Вера.

Они разыгрывали испанскую партию. Предстоял пятый ход. Если бы один из игроков уступал другому в мастерстве и смекалке, то можно было бы подумать о ничьей. Но только не в данном случае. Эти тигрицы будут биться из последних сил. Конечно, не из ненависти друг к другу, а из уважения и любви к Игре.

– Ладно, ради улова пожертвуем пешкой, как ни печально это звучит, – констатировала Широкова. Она играла белыми.

– Твой стиль игры не изменился, ты по-прежнему рисковая и девушка с размахом.

– Коней на переправе не меняют.

– Эх, и слонов тоже.

Щеглова задумалась над тактикой, которая позволила бы ей защитить обоих слонов. Она не спешила подводить игру к контрнаступлению, понимая, что белые окажутся быстрее, она просчитывала разные варианты. Впрочем, это не мешало ей вести дружескую беседу.

– Верунь, а ты знаешь, что Илюмжинов недавно ездил в Ливию и разыграл с полковником Каддафи испанскую партию? Напросилась аналогия с нашей партией, – пояснила Лара.

– Нет, не знала. А полковнику сейчас до игры?

– Не знаю, не знаю. Но, Игра-то древняя, как знать, возможно, при желании в нее можно вложить более глубокий смысл, чем просто времяпрепровождение.

– Ты имеешь в виду, что восточные шахи и русские цари не даром тратили время, засиживаясь у клетчатой доски?

– Думаю, да. Есть что-то в шахматах особенное, магическое даже.

Лариса сделала в воздухе красивый жест рукой.

– Да-да, но твой ход.

– И… сделаю ход конем. – «Послужной список» Щегловой дополнился Кg8-f6. – Как большие люди, сидим тут с тобой, играем.

Вскоре белые рокировали в короткую сторону. Это было очень характерно для порывистого нрава Широковой, вдохновение которой могло потухнуть так же быстро, как и загореться. Черные перешли к защите с контратакой, перекрыв целую линию поля. Через некоторое время шансы белых и черных сровнялись. Как вдруг Вера застыла в одном положении, глядя в упор на шахматную доску. Она сидела так тихо, что, казалось, даже задержала дыхание. Кровь прилила к вискам, они пульсировали сильно, в глазах сначала потемнело, и тут же, через несколько секунд, доска с фигурами стала ярче и важнее всего окружения. И Вера явственно увидела, что белые и черные короли и ферзи, ладьи и пешки, большинство из них выстроили рисунок в виде ломаной линии, очень напоминающей молнию. И вдруг все успокоилось, приняло привычные очертания, без гротесковых выпуклостей и дополнительной яркости, подчинилось обычным законам физики.

– Вера, Верунь, что с тобой? Ну, ответь, Бога ради, Вера!

Лариса встревожено трясла подругу за плечо.

– А? Ой, прости, Ларчик, я задумалась.

– Ничего себе задумалась! Можно было решить, что ты целиком и полностью выпала из нашей реальности, таков у тебя был вид, дорогой мой астрофизик.

– Может, и выпала. Знаешь, я вдруг себя так странно почувствовала, словно в меня молния ударила.

– О! Думаешь, Перун на тебя за что-то прогневался? И так вдруг, ни с того, ни с сего?

– Шутить изволишь, да? У меня и на самом деле необъяснимое ощущение. Нечто похожее я действительно испытала, когда в дерево, под которым мы с бабушкой прятались от дождя, попала молния. И вряд ли прогневался, раз на то пошло. Как-то легко и вольготно я себя чувствую, понимаешь? Как будто крылья за спиной выросли, осталось только выбрать, куда лететь.

– Ну, Широкова, ты тоже не перестаешь меня удивлять.

– Наверное, мы и дружим, потому что в чем-то схожи, – протянула Вера.

И вдруг, словно по заказу предусмотрительного сценариста, в окно мелкой дробью забарабанил дождь. Без всякого предупреждения и прелюдий, а сразу, мощный и смелый. Хозяйка подскочила закрыть распахнутое окно. В это время небо уже разрезали яркие вилки молний, эффектно и властно вспыхивая на всем полотне темного вечернего неба. Лариса следила за движениями подруги и заметила, что та, увидев словно бы специально вызванные пляски перуновых стрел, замерла на некоторое время, отдав свое внимание красивому представлению стихии.

– О, а вот и сам Перун в гости к нашему Амуру зашел, – пошутила Щеглова. И тут же пояснила. – Это я про грозу в Амурской области. Слушай, а что это за чудаковатые часы висят у тебя в углу? Странно ты их повесила, – не то прячешь, не то пользуешься, не понятно.

– Ах, эти. Это Илья подарил.

– Наш Ильюха, Гарантийный Человечек?!

– Ну да, он.

– Надо же! Ты давно его видела?

– Несколько месяцев назад. А ты соскучилась по нашему закадычному другу, с которым можно в огонь, в воду и в разведку?

– Еще как! Знаешь, время стерло остроту негативных эмоций, забылись измены, я все-таки помню наш бесшабашный роман.

– Думаю, его помнишь не только ты. Но, как минимум, вся наша компания.

– Ладно, расскажи, как он, где, чем занимается?

– Ох, Ларчик, не думала, что вскроются твои давние любовные раны.

Вера подозрительно посмотрела в глаза подруге. Сейчас неуловимо легким росчерком судьбы они поменялись ролями, теперь медвежонок приласкал Щеглову.

– В целом, у него все отлично. Он живет в Питере, где ты только что была, кстати. Занимается своей любимой электроникой, но сейчас немного изменил профиль деятельности: увлекся электронной книгой – e-book, работает в компании, которая хочет составить конкуренцию зарубежному сайту по продаже этих самых электронных книг. Так вот он и «ебучит» по жизни. А виделись мы после восьмого марта, он затем и забежал, чтобы поздравить с прошедшим праздником, поскольку был здесь у мамы. Работой доволен, а в остальном так себе. Я тебе, дорогая, советую позвонить ему, если веришь, что можно снова в этот омут со всеми частями тела прыгнуть. Да, так вот, – как бы, между прочим, продолжила Вера. Она знала, что самое главное она уже сказала в предыдущем предложении. – Он мне и принес этот подарочек. Как обычно, креативный, с чувством юмора.

Широкова кивнула в сторону настенных часов. С первого взгляда ничем особенным они не отличались. Но стоило просто внимательнее посмотреть время, как становилась очевидной их ловушка. Циферблат поделен на три цветовые зоны, на черной значилась надпись «Янь», на бежевой «Инь», а на красной «Хрень». Стрелки ходили в обратную сторону, а не по знакомой до условного рефлекса «часовой стрелке». Циферблат, соответственно, был расположен зеркально.

– Называется эта штука, Ларчик, ни больше, ни меньше – античасы. Догадываешься, как бы мне хотелось воротить время вспять?.. И по иронии судьбы наш Гарантийный Человечек принес эти часы именно в тот момент жизни, когда страшно не хотелось, чтобы прошлое заканчивалось.

Лариса отчаянно кивнула и ничего не сказала.

Мы с Ильюхой выпили чаю, он, конечно, засиделся, не подумай: ничего личного, просто хотелось поболтать, помолчать. Да, это было уже после Международного женского дня, и после японской трагедии.

Вера обняла себя за плечи и замолчала, съежившись.

– Тогда я еще не знала, не знала, чем она закончится… Да, а мы с Ильей смотрели новости, там все про Японию, про землетрясение, жертвы. И знаешь, что сказал наш Гарантийный Человечек? «И все-таки Япония очень похожа на Атлантиду»! Когда я попросила уточнить, он ответил, что у японцев такие научные разработки есть, о которых молчат и которые могут потрясти самое смелое ученое воображение. А потом вдруг показали Лондон. Ильюха тогда даже со стула вскочил с воплем о том, как же он хочет увидеть этот город и ждет не дождется апреля, когда у него командировка в британскую столицу.

– Командировка?

– Ну да, они должны были поехать на выставку, нет, называется Лондонская книжная ярмарка. Мне еще тогда показалось странным сочетание слов «ярмарка» и «Лондонская». Как-то в подсознании ярмарка у меня с чем-то сугубо русским ассоциируется. По крайней мере, так раньше было. Кстати, в новостном репортаже рассказывали о том, как суперсовременные и надежные часы вели обратный отсчет времени до Олимпиады. Собственно, в этом-то и весь казус – такие качественные и подвели.

– А эта «Хрень», как я смотрю, тебя не подводит.

– Да уж. Думаю снять их. Дурные воспоминания они навевают. У меня еще с тех новостей о злополучных лондонских часах в свете японской трагедии какие-то трагические предчувствия возникли. Знаешь, такое ощущение, что отсчет пошел. Все-таки уберу в дальний угол подарок Ильи.

Но сейчас они по-прежнему мирно тикали, правда, не на виду. Колесо их обратного хода ничего не нарушало, и они по-прежнему несли свою службу. Их витиеватый отсчет времени «задом наперед» был придумкой вовсе не сегодняшнего дня. Да и не в этом суть. Кому-то часы напоминают о прошлом, кому-то указывают путь в ближайшее будущее, а кто-то, «часов не наблюдает», по мнению классика, будучи счастливым человеком. Парадоксально, но нам свойственно сожалеть о том, что было, страстно ожидать того, что будет, совершенно не задумываться о том, как это все вместе соотносится с вечностью. Но по-настоящему счастлив тот, кто умеет правильно пользоваться настоящим моментом. Именно «здесь и сейчас». И от нашего хода, поступка в партии игры по имени Жизнь порой зависит гораздо больше, чем можно представить.