Текст книги "Король репортажа. Публикации В.А. Гиляровского в газетах и журналах конца XIX века"

– Потерял, видно; нет у меня билета!

На станции Рязанцево высадили этого странного пассажира, и так как Шишковцев заявил на него подозрение в краже яиц, то оборванца начали обыскивать. Вещи Шишковцева нашлись у него; кроме того, ещё нашёлся у оборванца простой деревянный со стёклами и проволокой фонарь с вставленным огарком свечи и заклеенный бумагой, обрывок верёвки и под рваным армяком куча тряпья и травы.

– Вот вещи мои нашлись, а куда же ты девал масло и яйца? – спросил его Шишковцев.

– Масло поел, и яйца, кои поел, а кои в печку спрятал, на завтрак оставил.

Посмотрели в печке вагона и действительно нашли 15 штук яиц.

– А где же остальные 85? – спросили его.

– Съел!

– Неужели все съел?

– Съел! – был ответ.

– А масло коровье тоже съел?

– И масло съел.

– А куда ты ехал?

– К Троице-Сергию Богу помолиться.

– Откуда?

– Из Ростова…

– А паспорт есть у тебя? – спросил его жандарм.

– Паспорт? Нет.

– Ну, а нет, так пожалуйте-с на казённую квартиру! – пригласил его жандарм, когда раздался свисток паровоза, и поезд покатил в Москву, а оборванец – в кутузку.

По провинции

Земля наша велика и обильна, много в ней градов и весей, много в этих градах и весях общественных деятелей, много банков, Дум, Управ, акционерных компаний. Всего много, а следовательно – вволю и курьёзов, и случайностей, и казусов. Задумываться, затрудняться недостачею материалов было бы даже и неделикатно, и недобросовестно.

У нас ли нет фельетонного материала! Наши ли серьёзные дельцы не способны на курьёзные штуки!

 
О чём писать и что писать —
Для русака вопрос несложный,
Всегда нам случай есть возможный
Курьёзов массу набросать.
Итак, друзья, вперёд пойдём,
Не преклоняя грустно выи —
Пройдясь по матушке-России,
Курьёзов много мы найдём.
 

Начинать, конечно, нужно со Скопина. Город этот хотя и попал в тираж погашения, но всё-таки заставил говорить о себе всюду. Как он ни незначителен сам по себе, а вдруг ни с того ни с сего получил великое значение и, не обращая внимания на правило, что «большому кораблю большое и плавание», этот маленький городок поплыл так широко, нырнул так глубоко, что все рты поразевали. Нужно сказать правду: более всех и прежде всех рты разинули сами скопинцы, почему и плавание их по волнам житейского моря было не совсем благополучно и окончилось таким штормом, что у всех у них и до сих пор макушки трясутся от неожиданности.

Теперь устроивший им такое широкое плаванье и так жестоко посадивший их всех на мель, кормчий их, г. Рыков, притянутый якорем прокурорского надзора, находится в тихой пристани, так сказать – дока, введён в полицейские доки для нравственной починки. Сидит теперь наш доморощенный Васко-да-Гама да раздумывает: «много сделал я открытий, много открыл пустых, не обитаемых умом голов, теперь прокурор начал свои открытия… Что-то будет мне за моё изделие?..» А благодушные скопинцы, оглушённые треском лопнувшего банка, ничего придумать не могут – как быть и на что решиться, с головою собраться не могут и наконец совсем потеряли голову. Городская Дума по предложению губернского по городским делам присутствия устранила от должности городского голову, Иконникова, на том основании, что он привлекался к следствию по делам банка.

Это уж прямо можно сказать – банковый крах в голову ударил скопинцев. Но я думаю, им теперь много легче будет. Прежде они сетовали и плакали о своих потерях, о своём горьком положении, а теперь, лишившись головы, могут вполне утешиться, потому что «снявши голову, по волосам не плачут».

 
Мы, горе ближнего желая умерять,
Промолвим здесь скопинцам в утешенье:
«Пусть вы без головы – нормально дел движенье;
Утешьтеся, ведь в вашем положеньи
Вам голову возможно потерять.
Утешьтеся, друзья, ей-ей, грешно тужить,
Без головы для вас немного будет муки,
Ведь бывши с головой и видя банка штуки,
Вы к делу этому не в силах были руки
Сознательно и твёрдо приложить».
 

Скопинский крах взбаламутил не одних скопинцев. Рязанцы тоже заволновались и, пятясь от кредита, принялись вынимать из банков свои вклады. Это подкузьмило банки, которые в свою очередь приостановили не только учёт векселей, но даже выдачу ссуд под залоги. Несмотря, однако, на то, что кредит так перепугал рязанцев и заставил их, взяв деньги из банков, припрятать их в домашние кубышки, рязанские городской голова с товарищем директора городского банка отправились в Петербург хлопотать об увеличении кредита.

 
Ну, вот и думайте, и рассуждайте тут»,
Найдите-ка для взглядов верных нити:
Там от кредита в страхе все бегут
И, вместе с этим, просят о кредите.
 

А торговый кредит, нужно отдать ему справедливость, в последнее время отплясывает такую пляску Витта, что вчуже жутко становится; посмотришь на всё это со стороны, так, право, и смешно, и жалко. Кассиры, казначеи, директоры банков, члены правлений, конторщики и даже просто артельщики забирают, где что плохо лежит, и бегут во все стороны. Одни бегут, захватив чужую мзду, другие бегут, догоняя их – беготня и суетня такая, что с первого взгляда можно подумать, будто люди дело делают – на самом же деле одни воруют, другие их ловят.

Есть в Варшавской губ. город Броня, в городе Броне есть банк, в банке есть – впрочем, увы! был – кассир, некто Главацкий. Думал-думал кассир Главацкий и наконец придумал: «все, мол, едут теперь путешествовать или просто бегут, ну-ка убегу и я». Взял да убежал. Пождали, пождали его, заглянули в банковую кассу и нашли… то есть ничего не нашли.

 
Раздались охи, эхи —
Кассир успех стяжал,
Надев воров доспехи,
Из Брони убежал.
По кассирской природе
Он кассу захватил
И современной моде
Дань этим заплатил.
Но можно ли дивиться
На то, читатель, нам,
Что плотно не сидится
На месте кассирам?
 

Конечно, дивиться не следует. Чему же тут дивиться? Бегство кассиров в порядке вещей, кассир, долго сидящий на одном месте, или забыл, что он кассир, или очень ленив, или просто-напросто не способен занимать должность кассира. Мы живём в такое время, когда околпачивание ближнего и система стяжания доведены просто до виртуозности, и каждый, кто так или иначе приближается к карману собрата, считает своею непременною обязанностию запустить туда руку, а то и обе, и, вытащив, сколько придётся, любезно откланяться. Но иногда проделки подобного рода бывают хотя и смелы, но крайне дубоваты по отделке, и попадающиеся на них ещё раз подтверждают мнение, что у нас, ой-ой, много непочатых углов…

В одной из гостиниц Риги остановился некий субъект и объявил себя директором сахарного завода, публиковал в газетах, что он ищет на завод бухгалтера с залогом в 1000 р. и с жалованьем – в 100 р. в месяц. Бухгалтер не замедлил явиться, договорился, внёс 1000 р. залога, получил 25 р. подъёмных и. на другой день узнал, что «директор сахарного завода» скрылся, что завода, о котором шла речь, никогда нигде не существовало, и что он, бухгалтер, весьма невыгодно променял 1000 р. на двадцатипятирублёвую депозитку.

 
О, легковерный бухгалтер!
 
 
Ты в унынии и в горе
Оттого, что забывал,
Что на то и щука в море,
Чтоб карась не задремал.
 
 
Принципала видя в воре,
Смело ты залог давал,
Но на то и щука в море,
Чтоб карась не задремал.
 
 
И с унынием во взоре,
Друг, ты истину узнал,
Что на то и щука в море,
Чтоб карась не задремал.
 

Несмотря, однако, на то, что у нас так много развелось щук, караси всё-таки дремлют, а щуки, пользуясь этой дремотой, обделывают свои делишки и от души смеются над сонливыми карасями.

На Подвислянской железной дороге в поезде № 4, шедшем из Ковеля в Варшаву, найдено было семь разбитых денежных ящиков, из которых украдено 9500 руб. В ящиках этих везлась дневная выручка всех станций, и всех их было 16, из них 9, в которых находилась выручка мелких станций, остались нетронутыми. Следствие, как пишут, наряжено, но ведь вместе с этим наряжены в колпаки и те, кто обязан был хранить эти ящики.

Как же могла случиться эта покража?

 
Кончив с выручкой дневною,
В поезд ящики с казною
Сдали.
 
 
Но, тая свои идеи,
Эту штуку лиходеи
Знали.
 
 
И из ящиков деньжата
Быстро ловкие ребята
Крали.
 
 
А служащие, как сони,
Завалившися в вагоны,
Спали.
 

Коротко и ясно.

У нас ведь зачастую за рассуждениями в карман не лезут. Нужно что-либо устроить – трах, и готово. Насколько выйдет хорошо – вопрос другой, но что решат и сделают скоро, это уж давно известно всем и каждому.

В Черниговской губернии в селе Козле отстроили церковь. Церковь готова, нужно её отделывать, а в деньгах вышла заминка. Подумать есть о чём, но финансисты села Козёл не задумались и для получения верного ресурса на отделку храма решили на церковные деньги открыть кабак… Чтобы доход был вернее и обеспеченнее, решили продажу производить только на наличные деньги.

Не правда ли, выдумка хоть куда? Правда, сразу она и способна поразить своею как будто несообразностию, потому, как хотите, ради того, чтобы отделать храм, устроить кабак – чего, кажется, ещё несообразнее, но вглядевшись в дело и обсудив его хладнокровнее, невольно приходится решить, что оно и находчиво, и выгодно.

Значит, для души полезно, да и для кармана…

 
Вперёд идёт весьма упрямо
В делах русак,
Он рад подчас на пользу храма
Открыть кабак,
Дивиться можно тут, конечно,
Что он упрям,
Что ставит рядом так беспечно
Кабак и храм.
Но рассуждает очень смело
На свой он лад:
Смеются все пускай, но дело
Даст результат.
 

А в силу этого, хотя взгляды на дело и могут быть различны, но дело дало ожидаемый результат, значит, и толковать нечего, потому что «победителей не судят».

Взгляды же действительно бывают различны. В то время, когда в Черниговской губернии строят кабак для поддержания ресурсов храма, в Житомире взгляды на кабаки диаметрально противоположны черниговским. Житомирская комиссия по питейному вопросу пришла к такому нерадостному для кабатчиков заключению: воспретить распивочную продажу крепких напитков; за допущение распивочной продажи водки на содержателя шинка[4]4
  Шинок – в дореволюционной России небольшое питейное заведение.


[Закрыть] налагается штраф; сверх того, комиссия проектирует уничтожение патентов на право торговли водкой, заменив их бандеролью, которая должна наклеиваться на бутылках, подобно тому, как это делается с табаком. Это даёт возможность всем лавкам продавать водку, как и другие жизненные припасы; комиссия проектирует открытие чайных, которые заменят собою кабаки.

Всё это, пожалуй, и прекрасно, но только заставляет удивляться решению комиссии о наложении бандеролей на бутылки. Ведь бандероли существуют уже давно, мало этого, все сознали всю непрактичность бандеролей, а житомирская комиссия только что до них додумалась.

Странно!..

Не думаю, чтобы житомирские кабатчики особенно рукоплескали этому заключению комиссии…

 
Восплачьте с грустию великой, шинкари!
Взревите, жалобно стеная, корчмари!
Быть может, скоро уж в Житомире – увы! —
Народ отпаивать лишитесь права вы.
 
 
И, с грустью тяжкою поникнув головами,
Невзгоду встретите российскими словами
И, пьянству русскому сказав в душе «прости»,
Не в силах будете беды своей снести.
 
 
И, немощно скорбя, бия себя руками,
Расстанетесь навек с своими кабаками.
Да, други милые, час грозный настаёт,
Комиссия своё решение даёт,
 
 
И то решение, народу дав охрану,
С плеча колотит вас нещадно по карману.
Одно осталося на утешенье вам —
Рассесться по своим весёлым кабакам
 
 
И, злобно примирясь с житейской неустойкой,
Окончить все дела нещадною попойкой.
 

То-то бы диву дались граждане житомирские, видя своих виночерпиев пьянствующими.

Но пока на пьянствующих кабатчиков дивиться не приходится, подивимся санитарному состоянию города Белева Тульской губернии. Богоспасаемый град этот, как оказывается, предан на жертву разным заразам и эпидемиям. Городское управление будто бы окончательно не смотрит за мясными лавками. Лавки эти расположены рядом с Думою, большой улицей и церковью, грязны до невозможности, а мясники, ничтоже сумняшеся, гласно производят в своих лавках убой свиней и овец, а по ночам и коров. Внутренности и нечистоты выкидывают тут же за порогом, и всю эту дрянь по ночам растаскивают по улицам собаки, а днём вороны в клювах и лапах по крышам и рвам.

Не правда ли, милая картина?..

В сообщении этом я вижу одну неточность. Сказано, что лавки, о которых идёт речь, находятся рядом с Думой, и вместе с тем указывается на то, что городское управление за ними не смотрит. Если лавки эти находятся рядом с Думой, то нет сомнения, что почтенные думцы, собираясь на заседания своего синедриона, поневоле должны обращать внимание на безобразное состояние мясных лавок. Было бы вернее сказать, что они смотрят на мясные лавки и ничего не видят…

 
Белевцы плохие совсем санитары,
О том пусть узнает весь свет;
Такие есть грады, порядки где стары —
В Белеве и старых-то нет.
 
 
Читали, признаться, в газете не раз мы
О сути белевских проказ,
Несутся по городу всюду миазмы,
Грозя всем бедою зараз.
 
 
И скажем мы, места не давши нападкам:
Возьмитесь за дело скорей,
Таким безобразным восточным порядкам
Теперь ведь не время, ей-ей.
 
 
На лавки мясные свой взор обратите
И, злу полагая конец,
Построже своим мясникам запретите
Бить в лавках свиней и овец.
 

Если Белев страдает от того, что думцы его, вместо того, чтобы делать дело, толкут воду, то Саратову на днях пришлось страдать от безводия.

Грустное положение!

Город стоит при большой реке, при «царице-реке», матушке-Волге, воды вволю, а пить нечего, что может быть нелепее… И откуда тягота такая навалилась на саратовцев? Почему среди воды безводие оказалось? А потому что разлившаяся нефть заняла огромное пространство Волги вокруг водопроводных сооружений. Машины должны были бездействовать, но так как фильтровать воду от нефти они не в состоянии, а горожане саратовские должны были томиться от жажды, так как пить воду, отравленную нефтью, они тоже не в состоянии. Ларчик, по-видимому, открывался просто, а между тем на самом деле это не так-то просто – город окружён водой, а пить нечего. Это совсем непросто.

 
Ты, Саратов, на Волге стоишь многоводной
И, признавайся, той ждал ли беды,
Чтоб пришлось пробавляться водою негодной
Или вовсе сидеть без воды?
За тебя, о Саратов, посетует каждый,
Ты уныло и грустно глядел,
Как без капли воды с нестерпимою жаждой,
Окружённый водою, сидел…
Хоть участия силен порыв благородный,
Утешать же напрасны труды,
Ты, Саратов, на Волге стоишь многоводной
И страдаешь подчас без воды.
 

Да, бывают иногда весьма неприятные положения!

Вот, например, казанский театральный рецензент «Веди Он» один вечер был в положении весьма оригинальном. Дело в том, что в качестве театрального хроникёра г. «Веди Он» пользовался бесплатным креслом в местном театре. Наконец, за неверный ли, или за очень строгий отчёт, или за что иное, но дирекция театра решила уязвить рецензента и отнять у него право на бесплатное пользование креслом. Но этого мало. В одном из спектаклей, когда шла оперетка «Зелёный остров», один из актёров вышел на сцену, загримировавшись рецензентом «Веди Он», и для окончательного сходства удержал даже органический недостаток г. «Веди Он» – хромоту и вышел на сцену с костылём.

 
Штука вышла с рецензентом:
Как дела пошли на спор,
Неожиданным презентом
Подарил его актёр.
 
 
Выйдя в виде хроникёра,
Изумил он всех в момент.
Этой выходкой актёра
Был озлоблен рецензент.
 
 
Вызван тем экспериментом
Был в театре гул, как стон —
Будет грозным рецензентом,
Надо думать, «Веди Он»…
 

Цикл репортажей с «Кукуевской катастрофы»

I

7 июля

Сегодня в 4 часа утра приступили к раскопкам правой стороны обвала, из которой между массой обломков виднелись днища двух вагонов, и в обломках одного две человеческие ноги, обутые в высокие сапоги с калошами и чёрные брюки; их увидели ещё третьего дня, но так как вынимать тело было опасно, то разработывали землю над вагонами и только к одиннадцати часам утра труп был освобождён после многих усилий рабочих, руками осторожно обрывавших землю. Погибший лежал почти вверх ногами, сжатый кусками железа, дерева и земли. Живот и нижняя часть груди были раздавлены так, что внутренности висели, всё тело неестественно вытянуто; руки, грудь, спина и голова сильно разбиты, на лице выражалось ужасное страдание. В трупе узнан был багажный артельщик Ляминской артели Владимир Акинфиев Андреев, проживавший в Серпухове и имеющий там же жену и детей. Он ехал по делам службы в Орёл для розыска какого-то багажного места, и погиб ужасною смертью. Через несколько минут после крушения, когда паровоз ещё не сполз окончательно и не погрузил вагоны, между обломками над пропастью показался Андреев, прося о помощи; ему была брошена верёвка, но уже было поздно: насыпь обрушилась и поглотила его. Верёвка найдена подле него, обмотанная вокруг тела и оборванная. Около же него отысканы принадлежащие ему вещи: кошелёк с 90 копейками и бумажник, совершенно размокший, в котором разными кредитными билетами находилось 54 руб. и три расписки от разных лиц, одна на сумму ста рублей, другая – 27 руб. и третья – семи рублей. Тело его сейчас же было уложено на носилки и отнесено в нарочно устроенное помещение. Вынимание тела происходило при громадном стечении народа, который с жадностью следил за каждым предметом, отыскиваемом в этой ужасной, ещё небывалой могиле.

Раскопки продолжались и в третьем часу пополудни; из земли и обломков показалась ещё человеческая нога. Три часа самой энергичной работы было употреблено на вынутие трупа, и только к шести часам он был освобождён. Положение трупа было ужасно: голова находилась под обломком рельсы, одна нога под подножкой, другая, далеко откинутая, на решётке вагона. Лица невозможно было узнать – оно представляло сплошной слепок с зелёными и чёрными пятнами и ужасно опухло. Труп уже начал слегка разлагаться. При осмотре трупа выяснилось, что это была неизвестная женщина лет 50. Найдено было при ней 91 р. 18 У к. деньгами, из которых 10 р. 18 У к. в кошельке, а 80 руб. зашиты в платье, серебряный крестик, бусы, гребёнка, ножик и билет прямого сообщения из Тулы до Киева.

По словам крестьян из соседних деревень, явившихся через несколько минут после крушения, – найденная женщина та самая, которая раз показалась из обломков вагонов, крикнула о помощи, но спасена быть не могла, так как она находилась над срединой пропасти и вскоре была поглощена землёй, после того, как паровоз сполз второй раз.

8 июля, 7 часов утра.

Вчера поставлены были оптиком г. Пристлей две электрические батареи в 120 элементов для электрического освещения места работ. Работы в продолжение всей ночи проводились при освещении двумя солнцами. Утром работы продолжаются. Сплыв насыпи, образовавшийся ниже трубы, перерыт весь, но в нём, кроме колен и обломков чугунной трубы, ничего не оказалось.

Выше насыпи в сильно разлившемся после дождей пруде делается плотина для задержания воды в предупреждение промыва насыпи и для обнажения отверстия трубы.

Работа при раскопке насыпи представляет много трудностей, так как от мелких деревянных и железных остатков вагонов до крупных железных брусов в сотню пудов весом, изломанных и исковерканных, всё перемешалось между собой и, как цементом, скрепилось тяжёлой, как свинец, сырой глиной. В овраге слышен временем уже довольно сильный трупный запах, так что приходится употреблять дезинфекционные средства. Погода всё время очень хорошая.

II

10 июля

Вчера в 7 часов утра из-под груды железных остатков вагонов был вынут труп начальника отделения департамента государственного казначейства, коллежского асессора Александра Андреевича Голенковского. На трупе несколько ран, на голове и теле, а верхняя часть позвоночного столба переломлена.

При нём найдены в карманах сюртука бумажник с деньгами на сумму 843 р., свидетельство на проезд в разные места России и заграничный паспорт, две вкладные расписки Государственного банка, часы и золотые запонки, почтовые квитанции и билет на поезд до Харькова. Тело было отдано родным его, уложено в металлический гроб и повезено в Орёл.

Затем было отыскано тело Чернского мещанина Егора Ефимова Рытикова, по ремеслу столяра; лицо его страшно изуродовано, кости почти все переломаны. После него осталась жена и две малолетние дочери, которые неутешно плачут по своём единственном кормильце.

Часу в третьем дня достали труп солдатки Калужской губернии, Тарусского уезда, Сашкинской волости, деревни Желенов, Ольги Улыбиной, 50 лет от роду. При ней был паспорт, билет на проезд в Одессу и 2 руб. 8 к. денег.

Принялись за дальнейшие раскопки, но работа шла туго. Хотя трупы виднелись кой-где, но вытащить их не было никакой возможности, так как они буквально закованы в железо: шли-верные брусья по шестидесяти пудов весом, колёса, оси, трубы парового отопления, рессоры и прочие железные остатки вагонов сплелись между собой, захвативши в свои изгибы трупы и куски дерева. Всё это было залито затвердевшей глиной и не поддавалось лопате. Брусья то и дело приходилось пересекать зубилами и оттягивать сотнями рабочих под пение неизменной «Дубинушки».

Вечером подняли тело вдовы подполковника Софьи Ивановны Дунаевой, которое и передано для предания земле её сестре Вере Ивановне Коневской.

Рядом с Дунаевой отрыт труп 8-летней девочки с медным крестиком на шее, одетой в синей рубашке, кофте и красных чулках. Кто она – неизвестно.

Около 12 часов дня происходили похороны жены контр-адмирала Ивана Илларионовича Савельева. В полдень труп, положенный в простой гроб, был перенесён из морга в багажный вагон нарочно приготовленного поезда, чтоб отправить его на кладбище села Ползикова, находящегося в 3 У верстах от места катастрофы. Кроме адмирала И. И. Савельева, гроб провожали: командир резервного батальона полковник М. Е. Фон-Фест и его тёща Л. Ф. Суркова, бывшая сестрой милосердия в минувшую турецкую кампанию.

Через несколько минут печальный поезд был уже у места назначения. В селе Ползикове два кладбища, одно в самом селе, при церкви Боголюбской Божьей Матери, а другое, новое, отстоит от него шагах в двухстах. Первое находится в овраге и переполнено могилами, так как церковь существует 150 лет, а второе лежит на пригорке, под тенью густых ив. Это-то кладбище и выбрал адмирал. На кладбище было приготовлено несколько могил, и у одной из них на средине кладбища, был поставлен гроб покойной. Вскоре явился священник, отец Алексей Вознесенский, с причтом и начал отпевание. Тяжёлое впечатление произвело оно на всех окружающих. Мы знали, что это не первая и далеко не последняя могила на этом кладбище, вблизи катастрофы, что ещё не одна, а много, много жертв тяжёлой смерти на днях прибудет сюда. Наконец, отпевание кончилось; гроб опустили в могилу, стукнул первый ком земли, брошенный священником, а за ним и все присутствующие бросили по горсти… Вскоре могила была закрыта, и все со слезами на глазах, под гнётом тяжёлого впечатления, вышли с кладбища. Старый седой адмирал, всю свою жизнь не дрожавший и не робевший перед лицом смерти, плакал, как ребёнок…

В скором времени эта свежая могила украсится богатым гранитным памятником, который будет поставлен адмиралом.

III

11 июля

Работы идут довольно успешно; верхняя часть обломков почти снята, и за эти последние два дня трупы появляются всё чаще и чаще, по несколько человек вместе. В ночь на 20 июля вынуты:

1) Мценская мещанка Ирина Михайловна Полунина; она была узнана сестрой и матерью и им сдана для предания земле.

2) Иван Александрович Пелевин, богородский (Московской губ.) мещанин.

3) Афанасий Сергеевич Блажкин, запасный рядовой 76-го резервного батальона, 26 лет от роду. После него осталась беременная жена. Тело его положено в свинцовый гроб и перевезено в Орёл.

4) Рясофорная монахиня Севского монастыря Марья Ягнина.

5) Крестьянин Рыльского уезда, Курской губернии, Боровской волости, села Покровского Иван Михайлов Лесунов, одетый по-русски. При нём найдено 90 р. 43 к. денег и целая груда расписок, счетов и прочих денежных документов.

6) Неизвестный мужчина, очень высокого роста, мощного телосложения, одетый очень бедно, в армяке; старые сапоги связаны верёвкой. Предполагают, что труп этот принадлежит какому-нибудь крестьянину ближних деревень.

7) Крестьянка села Заозёрья, Углицкого уезда, Ярославской губ., Авдотья Григорьевна Галкина; при ней найден паспорт на имя Фёдора Яковлева Галкина и детей её, Прасковьи и Аграфены.

8) Петр Петрович Резвяков, купеческий сын из Касимова; после него осталась жена.

9) Касимовский купеческий брат Алексей Михайлович Резвяков, 43 лет; после него осталась жена и четверо детей.

10) Касимовский купеческий брат Василий Михайлович Резвяков, 52 лет, после него осталась тоже жена и четверо детей.

11) Ирина Сидорова Резвякова, ехавшая из Бендеры в гости к родным. Остальные братья Резвяковы ехали на ярмарку в Полтаву.

Кроме того, Иван Петров Резвяков, брат покойного, заявил, что в поезде погиб ещё приказчик Григорий Петров Овечкин, труп которого пока не найден.

Все трупы сильно разложились; у большей части из них головы пробиты, члены переломаны, одежда и вещи тоже предаются гнилости, так что с трудом приходится узнавать их по бумагам и документам. По платью же и лицу узнавать положительно нельзя.

Многие из раненых во время крушения находятся в Орле; здоровье некоторых поправляется. Дети Ближенской, мальчик 4 лет и девочка восьми месяцев, помещены в земской больнице. В пользу таких детей пассажирами злополучного поезда собрано 54 рубля. Судьба детей пока неизвестна, однако говорят, что находятся люди, желающие взять их на воспитание.

IV

13 июля

Работы по раскопке приближаются к концу. Вчера было вынуто семь трупов: трёх мужчин неизвестного звания (документов при них не найдено, и они никем из публики не были признаны, но судя по костюму, можно заключить, что это крестьяне), четырёх касимовских татар, двух братьев Мамлеевых, Ибрагима, 22 лет, и Атаула, 25 лет, Хопяна Беняшева и Аббас Рымаева. Все четверо были признаны родственниками и в свинцовых гробах увезены с нарочным поездом в Москву для предания земле. Остальные трое погребены на описанном уже мною Ползиковском кладбище, где с каждым днём прибавляются свежие могилы.

Ктитор церкви Боголюбской Божьей Матери в Ползикове, помещик Владимир Васильевич Чапкин, распорядился на каждой из могил поставить на свой собственный счёт кресты с обозначением фамилий похороненных.

Вчера была назначена санитарная комиссия, которая, осмотрев вещи, найденные в земле насыпи и пропитанные трупным запахом, в предупреждение заразы решила сжечь их. Все вещи, чемоданы, багажные и почтовые тюки найдены были на самом низу оврага, в затхлой, заражённой трупами воде, совершенно испорченными и издающими сильный трупный запах. Потерпела много и почта. Так, например, тюк с газетами, куда, между прочим, вошли и многие ежемесячные журналы, совершенно попорчен и погнил. Насыпь раскопана очень глубоко, части вагонов, сильно мешавшие выемке трупов, теперь почти устранены, но сегодня ночью тел не доставали, так как над открытым отверстием трубы земля сильно повисла над дном оврага, и ночная работа была употреблена на снятие этой земли. Нераскопанным стоит теперь один угол оврага, в котором предполагается погребённой часть вагона 2-го класса с пассажирами. Трупов ещё много не найдено. Многие родственники, заявившие о погибели их близких, пока тщетно дожидаются.

Вчера было отслужено несколько панихид по убитым, причём вечером участвовали до 50 человек певчих из Мценска. Потрясающее впечатление на всех присутствующих производит каждая панихида; редко обходится она без того, чтобы кому-нибудь не сделалось дурно… А плачут почти все.

На панихидах присутствует и прокурор судебной палаты г. Гончаров. Деятельность и энергия г. Гончарова вызывают у всех всеобщее сочувствие. Он положительно неутомим. Днём и ночью его можно видеть или на насыпи, строго следящим за работами, или около морга, где он, присутствуя при осмотре трупов, заставляет обращать внимание осматривающих на каждую вещь и исследует сам каждый клочок бумаги, документа, найденного при убитом, уже полусгнившем и издающем невыносимый запах.

Публики-зрителей с каждым днём съезжается всё менее и менее, так как трупный запах, несмотря на усиленную дезинфекцию, очень силён. Плотина, о которой я писал, служащая для обнажения труб, уже готова, и вода из неё почти вся выкачана посредством помпы. Для перехода пассажиров через это страшное место устроен мост. Насыпь для временного обходного пути работается уже давно, но скоро ли будет готов путь и когда пассажиры кончат свои путешествия пешком, пока определить нельзя.

Злополучную трубу, разбитую на части и разбросанную по оврагу и ручью, собрали наконец в одно место. Почти все звенья её попорчены, а некоторые разбиты на мелкие куски.

V

13 июля

Вчера весь день, а также и сегодняшнюю ночь провели в раскопках. Найдены:

Василий Яковлевич Дзевоновский, 40 лет, переяславский (Полтавской губ.) помещик; при нём оказалось денег 2260 р. 50 коп., золотые часы и мелкие вещи. Тело сдано его родственнику, статскому советнику г. Риделину. Далее, после долгих поисков найден наконец Николай Николаевич Тургенев, студент 2 курса физико-математического факультета. Это молодой 22-летний юноша, красавец собою, почти гигантского роста (2 арш. 13 верш.). Тело его попортилось мало, так как он лежал в самом низу, в воде… Затем найдена неизвестная девочка лет одиннадцати; при ней никаких вещей не оказалось. Наконец, часу в девятом утра, достали труп багажного артельщика Дмитриева.

Работы близятся к концу. Насыпь вся раскопана; внизу, впрочем, в самом жерле ужасной могилы, видны обломки вагонов, торчащие из воды. Там ещё предполагаются трупы, хотя железнодорожники уверяют, что вырыты уже почти все трупы; они считают по билетам, но у многих из трупов (не считая даровых, льготных билетов и безбилетных артельщиков и служащих) совсем не было найдено билетов, и надо полагать, что это были просто не взявшие билетов пассажиры, что на наших дорогах бывает очень часто.

Есть основание предполагать, что недостающие трупы унесены сильным половодьем, и если они не были найдены, то это объясняется только тем, что вода залила громадное пространство, и что, может быть, эти трупы гниют где-нибудь в лесах и в оврагах, где ещё и теперь не просохла вода. Говор этот основывается на том, что находили же сундуки и тюки за несколько вёрст от места крушения, унесённые напором воды.

VI

13 июля

Предлагаем вниманию читателей ещё другую сцену раскопки трупов:

Снова невыносимо жаркий, томительный день. Кое-где, и то совсем бедные, прозрачные, отнюдь не обещающие дождя, бродят одинокие тучки по небу. Ветра и в заводе, что называется, нет: ни травка, ни листик не шевельнутся; не слышно и не видно птиц – в тень крылись и сидят там, разинув рот…

Всё замерло, и только в этой «проклятой» яме, так ленно отдающей свои жертвы, видна энергическая жизнь.