Текст книги "Земля Великого змея"

Мешик скрючился сильнее и нацелился в ноги. Оценил отведенное для удара колено и отступил. Мирослав прыгнул вперед, надеясь застать того в неустойчивой позиции, но мешик ртутью обтек кулаки воина и попробовал забрать руку. Не дотянулся. Решил обхватить торс, но чуть не попал под опускающийся локоть Мирослава. Бойцы замерли друг напротив друга, стараясь унять тяжелое дыхание. Люди на трибунах, внимательно следившие за поединком, взорвались подбадривающими криками. Мешик не обратил на них никакого внимания.

Он смерил Мирослава внимательным взглядом. Коротко поклонился, развернулся к забору и, перемахнув его, исчез из виду. Русич поклонился ему вслед, прижав руку к окровавленному хитону напротив сердца. Бой равных противников закончился без единого удара.

Отряд разведчиков – капитан-испанец и два индейца-следопыта – крадучись шел по тысячелетнему лесу. Перебирался через поваленные стволы, нырял в ложбинки, затаивался, заслышав издаваемые ночными обитателями шорохи. Здесь, на подступах к Теакопану, на ничейной земле, случались самые кровавые стычки, разведчики пропадали поодиночке и группами. Иногда тут находили их руки и ноги, развешанные по деревьям в знак того, что покинули они этот мир под лезвием жреческого ножа.

Впереди раздался хруст ломающейся под тяжелой ногой ветки. Испанец юркнул за ствол и вскинул арбалет. Индейцы растворились в окружающей природе. Капитан занервничал. Сбежали? Остались? А вдруг в спину ударить собрались? Слухи о растущих силах Мешико будоражили союзников и служили поводом для непрекращающихся пересудов. И если талашкаланцы хранили твердокаменную верность, то жители Тескоко, Чалько и других прибрежных городов вполне могли переметнуться на сторону врага, прихватив с собой ценный трофей – живого teule. А откуда были отправленные с ним индейцы? Он так и не научился разбираться в их цветастых накидках.

Впереди снова зашуршало. Если зверь, то крупный. Не меньше ягуара. А если человек? Точно не лазутчик, не стал бы лазутчик так шуметь. Капля пота сорвалась с острого испанского носа и растеклась по деревянному ложу. Палец капитана непреодолимо потянулся к собачке спускового крючка. Судя по звуку, шум доносился из одного места. Но если он ошибся и ягуаров там хотя бы двое, он не успеет перезарядить. С трудом оторвав руку от спуска, он вытащил из ножен кинжал и положил его рядом прямо на траву.

В просвете двух деревьев мелькнул силуэт. Палец дернулся сам. Спусковой крючок щелкнул, освободив тетиву, и она с силой вытолкнула толстый арбалетный болт. С глухим стуком он воткнулся в толстое дерево.

– No disparen, no disparen! Sirvo la corona española![68]68
  Не стреляйте. Я служу испанской короне (исп.).


[Закрыть] – донеслось из кустов.

Что теперь? Поняв, что равных нет, живота лишат? Или приберегут для какой надобности, думал воин, оглядывая беснующийся амфитеатр. И стражники с ухватами не вышли, ну да то и славно. Пока Мирослав изображал болезного перед двумя сопливыми мешиками с плеточками, на глаза ему попалась очень интересная деталь.

Он еще раз посмотрел на выпирающий из-под опилок бугорок и с трудом отвел взгляд. Нельзя дать им повода заинтересоваться, что там разглядывает пленник. А почему заминка? Какое-то странное шевеление на трибунах, кажется, в сегодняшнем представлении будет незапланированный номер. Оставленный стражниками без надзора, он вышел в середину круга и остановился, свободно свесив руки вдоль покрытого засохшей кровью хитона. Внимательно оглядел переполненный зал, гадая, что его ждет. Новые бойцы? Звери? Состязание с механическими машинами? Слыхивал он и про такое. Тележное колесо с мечами, копьеметы, крутящиеся на веревках серпы? Вполне может быть, эвон столько народу собралось.

Нет, иная потеха. Под рев и свист трибун через забор перескочил худой, невысокий юноша в кожаной маске. В правой руке у него был средних размеров кинжал, выкованный из меди. Узкий и чуть извивающийся ближе к наконечнику. В левой тонкая, но прочная на вид сеть с мелкой ячеей и литыми грузилами по внешней стороне. Неприятное оружие, таким и подсечь можно, и по голове ударить, а если уж накинуть, то пиши пропало. И второй? С другой стороны на арену выпрыгнул еще один мешик. Тоже невысокий, но крепче сложением раза в два. В руке он покручивал веревку с двумя литыми шариками на конце. Этакой можно и как кистенем орудовать, и метать. Вмиг стреножит, а если на горло, то и удушит.

Мешики начали приближаться. Они шли по дуге, стараясь держаться так, чтоб один был спереди, а другой за спиной. Один потряхивал сетью, словно готовясь бросить. Второй с режущим ухо свистом выписывал над головой мерцающие восьмерки. Мирослав шагнул на центр. Прикрывая шею, втянул в плечи голову и выставил руки, затевая если не сбить снаряд, то хотя бы на одну принять, чтоб обе не заплело, и ноги расставил пошире.

Странные они какие-то, подумал Мирослав. Вроде и вдвоем, но в паре как и не работали никогда.

Его враги закончили один круг и пошли на второй. Они не спешили, будто выжидая подходящего момента или забавляясь. Амфитеатр ревел, подбадривая бойцов, но и второй круг завершился без нападения. Третий… Мешик с кистенем несколько раз пытался пугнуть воина ложными выпадами, но всерьез пустить оружие в ход не пробовал. Худой с сетью не пугал и держался более собрано, внимательно, из этой парочки он казался более опасным. Еще круг.

У того, что с «кистенем», явно устала рука. Гудящие восьмерки сменились какими-то рваными взмахами. Вот и момент. Подгадав, когда груз почти не натягивал веревку, Мирослав снял его с воздуха и дернул что было сил. Не ожидавший того, мешик растерялся. Круговым движением русич закинул веревку ему за голову и дернул. Правая рука индейца оказалась притянута к щеке, левая замолотила по воздуху, стараясь нащупать и сорвать с горла удавку. Мирослав нырнул под рукой. Услышал щелчок сети по тому месту, где только что были его ноги. Вытолкнул вперед хрипящего крепыша, чтоб тот закрыл его от разящего кинжала.

А худой не сплоховал, успел остановить руку. Неудачник отделался лишь длинным порезом на боку. Так даже лучше. Он снова дернул толстого мешика, закрываясь им как живым щитом, и шагнул назад, как раз в ту часть арены, которая была ему нужна.

На трибунах возникла какая-то сутолока. Несколько касиков в роскошных зеленых плюмажах что-то втолковывали давешнему коротышке, указывая перстами на Мирослава. Не иначе просили отправить туда стражу. Что так гомонить, дети это их, что ли? Очень может статься. Худой-то ничего, а этот увалень на арене явно лишний.

Плохо дело, если главный их послушает. Нет, не послушал. Взмахнул рукой, будто отсекая возражения. Понурив головы, касики побрели на свои места. Мирослав выдохнул и сделал еще один шаг в нужном направлении. Тот, с сетью, наседал, пытаясь достать его то справа, то слева. Русич отходил, все время держа перед собой хрипящего, синеющего лицом крепыша. Он чувствовал, что еще немного, и колени у того подогнутся, тогда с тушей будет не сладить. Придется бросать и придумывать еще что-то.

А вот и заветный бугорок. Мирослав нащупал ногой запримеченные давеча ушки, схваченные маленьким, но крепким замком. Они запирали люк, достаточно широкий, чтоб в него мог проскочить взрослый мужчина. Русич рассудил, что если б это была просто яма для засады или сюрприза какого, то ее б запирать не стали. А коли заперли, то это неспроста. Он чуть ослабил веревку, и придушенный мешик опустился на колени. Второй принял игру за чистую монету и, решив, что воинская удача наконец повернулась к нему, ринулся в атаку.

Сеть взвизгнула, разрезал густой воздух на квадраты. Грузики звякнули об голову стоящего на коленях, он качнулся и стал заваливаться на бок. Славянин сделал вид, что падает вместе с ним, запутавшись в мелкой ячее. Худой прыгнул, занося для удара кинжал. Лезвие сверкнуло в воздухе и, пройдя мимо головы Мирослава, зарылось в опилки. На руках худого сомкнулись железные пальцы русского воина. Колено деревянно ткнуло в пах.

Худой выплюнул из себя остатки воздуха вместе с тоненьким всхлипом, но за ревом толпы его никто не услышал. С трибун же казалось, что именно он побеждает, что Мирославу было и нужно.

Придерживая стонущего и извивающегося юношу правой рукой, левой русич нащупал в опилках кинжал. Осторожно развернул, просунув между ушек и отыскав точку опоры, надавил. Замок щелкнул и соскочил. Придерживая мешика, Мирослав поднялся на колено. Амфитеатр взревел, подбадривая своего, они все еще не поняли, что происходит.

Пора! Сильным движением Мирослав оттолкнул от себя худое, скрюченное тело. Рванул крышку и, вытянув руки над головой, ногами вперед соскользнул в открывшийся темный квадрат.

Амфитеатр над головой русича взревел сотней глоток, но ему было не до оставшихся наверху. Ногами вперед он скользил по овальному, гладко отполированному тоннелю, аки саночник с ледяной горки. Скорость возрастала. Мирослав попытался ухватиться за стены и чуть не вывернул себе ногти. Раскорячиться на манер паука, но только обжег колени. Хитон сорвало, и он улетел куда-то вверх, на прощание махнув белой полой. Заду стало горячо.

Когда жжение сделалось почти нестерпимым, тоннель неожиданно закончился, и Мирослав ядром из пушки бултыхнулся в воду. Несколько секунд он бился и пускал пузыри, соображая, где же поверхность, наконец сообразил, и через несколько гребков голова его оказалась над водой.

Тоннель привел в огромную пещеру с высоким сводом и озерцом вместо пола. Свет проникал в нее снизу, через недлинный, полностью утопленный ход, ведущий, судя по цвету и запаху воды, прямо в большое озеро. Набрав в рот тепловатой жижи, он покатал ее от щеки к щеке. Соленая. И правда, в озеро. Повезло. А это что? На небольшом сухом выступе он приметил какое-то движение. В несколько гребков преодолев отделяющее расстояние, подтянулся на руках и выбрался на большой, обкатанный волнами камень. Почти весь его занимало гнездо вроде орлиного. Слепленное из водорослей и обмазанное какой-то зеленой слизью. Свободная поверхность скалы была завалена рыбьими хребтами, головами и обрывками плавников.

Брезгливо сторонясь особо густых разводов, воин заглянул за край и отпрянул. По внутренней, до блеска отполированной части гнезда с невероятной скоростью скользили змейки в палец толщиной и пол-аршина длиной. Их яркие глянцевые шкурки поблескивали в неистовом водовороте. Одна из змеек остановилась и подняла голову с холодными бусинками глаз. Распахнула зеленоватую пасть с маленькими острыми зубами и зашипела, раздув за головой небольшие узорчатые крылышки, розовые на просвет. И такая нечеловеческая злоба и ярость были в этом шипении, что Мирослав инстинктивно сжал подвернувшийся под руку камень и занес его над гнездом.

Касик топтался перед входом. Еще у главных ворот дворца начальник караула со злорадной жалостью поведал ему на ухо, что Куаутемока мучает очередной приступ болезни. Плохие вести обычно вызывают у правителя разлитие желчи. А мучимый болью, он может не раздумывая отправить жрецам Уицлипочтли или Тескатлипока любого, кто окажется рядом. И не сообщить такую новость тоже означает подписать себе смертный приговор. Тяжко вздохнув, он позволил наконец стражникам распахнуть перед собой массивные двери тронного зала. Подметая длинными волосами каменный пол, приблизился к трону, на котором развалился великий правитель.

Фигура Куаутемока была так сильно скособочена, что этого не скрывали даже складки белой материи. Худая рука устало подпирала пергаментно-желтую щеку. Белки закаченных под лоб глаз пестрели алыми прожилками. Дыхание со свистом вырвалось через неплотно сжатые губы. Выждав с полминуты, касик едва слышно кашлянул. Правитель вздрогнул. Его правый глаз выкатился из-подо лба и тяжело обшарил лицо побелевшего от страха мешика. Потом в левой глазнице сверкнул зрачок, покрутился без цели и смысла и наконец тоже остановился, ткнувшись в затылок посла.

– Что заставило побеспокоить меня? – прошелестел сверху голос Куаутемока.

– О великий правитель, – пролепетал мешик, – большие лодки teules направляются к акведуку.

– И что? Охрана не позволит teules высадиться и перекрыть поток, а их огненные трубки не способны причинить ему вреда.

– Трубки нет, но нам передали, что они могут подложить под одну из опор заряд взрывающегося зелья. Его силы хватит, чтобы повредить кладку.

Куаутемок прикрыл глаза и задумался. Когда посланцу стало казаться, что он просто заснул, великий правитель открыл глаза и поднялся на нетвердые ноги. Из полумрака огромного зала бесшумно появились несколько знатных в белых одеждах и подхватили его под сухонькие локти.

– Носилки мне! – тихо, но твердо вымолвил правитель и, не взглянув на распростертого гонца, сошел со ступеней трона.

Пеший путь до места назначения занял бы минут десять. Кавалькада, возглавляемая изукрашенными носилками Куаутемока, добралась до оружейного двора только через полчаса. Носильщики опустили носилки на площадку, дочиста выметенную служителями, чтоб царственная сандалия не коснулась праха и тлена. Несколько юношей в набедренных повязках вынесли специальные курительницы с ароматными травами. Знатные взяли правителя под локти и повели к огромному, изрытому ямами двору, утыканному вкопанными в землю балками, с поперечин которых свисали массивные блоки. Несколько костров под большими медными чанами исходили поодаль черным дымом. Обнаженные кузнецы около раскрасневшихся горнов ожесточенно шуровали в них массивными кочергами и щипцами на длинных ручках. Из клубов дыма появился голый, до блеска закопченный человек и простерся ниц.

– О великий правитель, – обратился он к Куаутемоку, – мы почти выполнили твое задание.

– Почти? – нахмурил брови правитель.

– О да, – глухо, в землю пробубнил инженер. – Мы раскрыли формулу взрывающегося зелья. Оно способно выкинуть из ствола на полсотни шагов каменный шар размером с голову ребенка.

– А почему не на сотню или даже не на полторы, как у teules? – вопросительно поднял бровь правитель.

– Мы пока не можем изготовить трубу, способную выдержать мощь такого заряда. Стволы просто разрывает.

– Разрывает? – угрожающе прошипел Куаутемок.

– Но мы, кажется, нашли способ, как это устранить, – съежившись от страха, промямлил инженер.

– Каж-ш-ш-шется?!

– Лучшие работники сейчас укрепляют трубки обручами. После этого пушки смогут стрелять и далее, чем у пришельцев.

– И когда же они будут закончены?

– Завтра к утру мы доделаем первые десять орудий.

– Они нужны мне сейчас, – рявкнул Куаутемок.

– Но, правитель, это невозможно. Отлитые образцы еще не остыли, а потом их еще нужно шлифовать, чтобы ядра не застревали в…

Потеряв к инженеру всякий интерес, Куаутемок обернулся к притихшей свите:

– Кто занимался разработкой метательных машин?

Свита помялась. Зашуршала и исторгла из себя касика, ведавшего артиллерийским парком, потерянным во время нападения змея на колонну около Шальтокана. Ни жив ни мертв склонился он перед правителем. Но Куаутемок, кажется, не собирался его казнить.

– Скажи, остались ли еще в наших арсеналах метательные орудия, сделанные по книгам и чертежам teules? – вопросил он.

– О да, великий правитель. Есть несколько баллист, несколько катапульт. – Мешик с трудом выговаривал незнакомые названия. – Один или два легких онагра и два больших требюше с оторванными противовесами. Первые выстрелы получились не очень удачными, а настроить мы их не успели из-за того, что…

– Бери людей сколько надо, – оборвал его сбивчивую речь Куаутемок, – и немедленно отправляйся туда, где ты их оставил. Быстро подлатаешь, исправишь, и к закату все машины должны стоять около выходящих на акведук ворот. Ясно?! И не забудь снаряды. Иди.

Касик кивнул, вскочил на ноги и скрылся с глаз, грубо растолкав свитских.

– А вы, – обратился к ним Куаутемок, – распорядитесь устроить мне походный лагерь около тех ворот.

На этот раз в движение пришла уже вся площадь.

Ветер подхватывал клубы сизого порохового дыма и играючи швырял его в белоснежные паруса. Корабли, скрипя обшивкой на крутых поворотах, журавлиным клином выстраивались за флагманом. Шуршали под бушпритами обломки мешикских лодок, дерзнувших выйти им наперерез.

Пушкари окатывали водой горячие стволы. Матросы обезьянами сновали по вантам, перекладывая паруса с борта на борт. Арбалетчики, впервые за время всего похода получившие в распоряжение бессчетное количество стрел, азартно палили по черным индейским головам, изредка появляющимся на поверхности. Громада виадука нависала над эскадрой.

Капитан-генерал, возвышаясь над баком[69]69
  Носовая надстройка.


[Закрыть] во весь свой немалый рост, оглядывал в подзорную трубу поле недавней битвы. Живых врагов видно не было, но какое-то нехорошее предчувствие не давало ему насладиться этой победой в полной мере. А своим предчувствиям он привык доверять.

– Дон Педро, вы были правы, против этой громады наши фальконеты бессильны.

– Ага, – мрачно кивнул Альварадо. – Нужно отправлять подрывников.

– Тогда готовьте два бота. Пусть несколько артиллеристов потолковее погрузят на них пороховой запас и высадятся вон на том, – он указал пальцем, – острове.

– Без прикрытия пойдут?

– Судя по цвету воды, мелей тут нет. Два корабля пойдут следом на расстоянии выстрела. На носу поставим людей с лотами, будут делать промеры.

– Так их можно в лодки посадить, пусть меряют вперед и фарватер нормальный заодно поищут. Еще бы неплохо придать пару лодок со стрелками. Кто знает, может, мешики затаились в кустах и только и ждут, когда наши ступят на берег.

– Вы правы, сеньор Альварадо, распорядитесь об отправке. И попросите Месу держать под прицелом картечи не только растительность на берегу, но и верхний край акведука.

Альварадо щелкнул пальцами по козырьку шлема и сбежал на палубу, на которую уже выкатывали бочонки с порохом.

Кортес снова оглядел горизонт. Справа далекий берег, смыкающийся с небом острыми зубами Кордильер. Дымки на берегу, серо-зеленая полоска камыша. Впереди – тяжеловесные арки водопровода. Слева – неприступные стены Мешико, кажущиеся отсюда не более чем белым мазком на фоне бескрайней озерной глади. И на всем видимом пространстве ни одной целой пироги. Ни одного цветастого плюмажа. Ни отблеска солнца на наконечнике вражеского копья. Но что же тогда так беспокоит?

Боцманские дудки издали переливчатые трели. Сигнальщик на корме замахал флагами, отдавая распоряжения другим бригантинам. К борту «Сантьяго» подошли четыре ялика с гребцами, одетыми в стеганые доспехи на голое тело. Пушкари осторожно спустили в шаткие лодки бочонки с огненным припасом и чинно расселись по банкам. Арбалетчики с шутками и ругательствами посыпались в оставшиеся два. Капитан прикрикнул, успокаивая разбушевавшихся подчиненных, и караван отплыл. Кортес снова прильнул к окуляру и зашарил взглядом по виадуку. Опасность была совсем рядом, буквально в шаге, а он смотрел и не видел.

Еще раз. Берег – чисто. Акведук – многое сокрыто за арками, но непосредственной опасности нет. Мешико – никакого движения. Что-то за кормой? Проклятые паруса закрывают обзор. Но не на ют же бежать? А это еще что? Короткие волоски на затылке капитан-генерала приподнялись по-звериному, чуя приближение беды. Все внутренности провалились куда-то вниз, в животе стало пусто. Скрип снастей, перебранка матросов и плеск волн о борта стали далекими и глухими, словно бы доносящимися из подземелья.

Ватную тишину в ушах прорезал какой-то комариный писк. Нарастая и переходя в визг, он сгущался, давил на барабанные перепонки, пригибал голову к палубе. Огромным усилием Кортес заставил себя держаться прямо, чтоб увидеть, как между форштевнем его корабля и последней лодкой встал огромный водяной столб. Распустился невероятной красоты цветком из брызг и исчез в хлопьях пены и водоворотах поднятой со дна мути. Мгновение спустя упруго сжатый воздух словно ладонями хлопнул по ушам, выбив из них возможность слышать.

Кортес закрутил головой, пытаясь вытряхнуть из головы ватные пробки и понять, что случилось. Змей? Какое-то новое подводное чудовище? Атака мешиков? Нет, все не то.

Новый водяной столб поднялся у самого борта, окатив корабль потоками воды. Палуба дрогнула под ногами. Бригантина накренилась, почти касаясь поверхности озера концами рей. Матросы попадали друг на друга. Что-то загрохотало и покатилось. Несколько человек сорвались с вант и с воплями полетели в воду. Кортеса качнуло, ударило нагрудником об ограждение и отбросило назад. Корабль выпрямился, принял вертикальное положение. Внизу на палубе раздались хруст и вопль, сменившиеся хрипом и проклятиями, из которых капитан-генерал понял, что ноги какого-то несчастливца попали под плохо принайтовленный фальконет.

Он вскочил и вырвал из ножен бесполезный меч. Оглянулся в поисках врага, но его по-прежнему не было. Только четыре лодки, как оставшиеся без матери цыплята, разбегались по взбаламученной поверхности. Одна из бригантин по левому борту вдруг вздрогнула, прогнулась в районе фок-мачты и прыснула фонтаном деревянных обломков, обрывками снастей и кусками парусины. Нос разломался в щепу, а корма несколько мгновений держалась на поверхности, потом черпнула воды и, опрокинувшись, исчезла под волнами. Вырвавшийся из трюма воздух проводил ее исчезновение скорбным вздохом. Солдаты и матросы на флагмане замерли в оцепенении, не в силах оторвать взгляд от того места, где только что исчезли в пучине сто пятьдесят здоровых и полных сил испанцев. Вдалеке, почти у самого острова, поднялся вверх новый столб воды. На этот раз капитан-генерал успел разглядеть ухнувший в озеро темный гладкий снаряд. Мешики стреляли по ним огромными камнями из какого-то метательного орудия.

– Уходите! – разрывая паутину оцепенения, заорал Кортес. – Расходитесь в стороны!

Бросив меч обратно в ножны, он, не касаясь ступеней, слетел по лестнице на палубу и, схватив рулевого за плечо, тряхнул что было сил.

– Разворачивай к берегу! Подставляй корму!

Рулевой налег на штурвал. Промокший до нитки Альварадо зуботычиной отправил сигнальщика на бак и вырвал у боцмана дудку. Воздух прорезала неумелая, но внятная трель. Пришедшие в себя матросы вновь побежали по вантам, заскрипели снасти.

Темный росчерк скрылся за кормой. Тяжелая волна подхватила бригантину и мягко толкнула вперед. Корабль зарылся носом. Всех стоящих на палубе обдало теплыми солоноватыми потоками. Дудка захлебнулась. Паутина оторванного такелажа захлестнула оказавшегося рядом с Кортесом матроса за шею и унесла за борт. Массивный деревянный блок тупо ударил рулевого в затылок. Он завалился на бок, прокручивая рулевое колесо. Корабль лег на борт. Кто-то наверху сорвался и долго падал, с хрустом переламываясь о реи. Кортес мертвой хваткой вцепился в ручки штурвала, пытаясь выправить бригантину, но она не слушалась, кренясь все сильнее и сильнее. Рядом упал еще один камень, палубу снова захлестнули мутные водовороты. И тут же еще один с другого борта.

Пробив телом стену воды, подлетел Альварадо. Его нагрудник был сорван, глаза лихорадочно блестели, черные волосы прилипли ко лбу, из-под них текла на ворот кровавая пена. Не видя капитан-генерала, он дотянулся до спиц и, зацепившись за одну, стал толкать ее вверх, налегая плечом. Каблуки его кавалерийских сапог заскользили по мокрой палубе.

Кортес почувствовал, что еще немного, и он потеряет опору, повиснет на обратной стороне и вырвет штурвал из рук своего друга и помощника. Разжав пальцы, он соскользнул вниз, больно ударившись спиной о мачту. Огромный камень плюхнулся рядом, обдав палубу сплошными потоками. Плюясь и кашляя, он смог наконец разлепить глаза и осмотреться.

Альварадо держался из последних сил. Он не отпускал штурвал, понимая, что на его плечах сейчас – судьба корабля и команды. Кортес заметил болтающийся канат с завязанной на конце петлей. Отпустив мачту, он ухватил узел и потянул. Снасть чуть поддалась и застопорилась, выбрав слабину. Этого как раз хватило капитан-генералу, чтоб дотянуться до ноги Альварадо. Кортес набросил ее ему на сапог на манер стремени, давая точку опоры. Уперся покрепче. Жилы на его шее вздулись, мускулы напряглись, распирая рукава некогда белой рубахи. Хрипя и надсаживаясь, он смог наконец провернуть штурвал. Бригантина вздрогнула от киля до клотика, заскрипела ходящими в разные стороны досками обшивки и начала выправляться. Из кучи у борта, куда попадали люди, раздались радостные крики. Их тут же заглушили новые потоки воды.

Сзади раздались треск и грохот, уносящие на дно еще одну шедшую в арьергарде бригантину. С окрестных кораблей вознеслись к Богу мольбы и проклятия. Еще несколько столбов воды поднялись далеко за кормой последних кораблей, веером расходящихся по озеру.

– Из города палят, – отплевываясь, пробормотал Альварадо, взглянув на капитан-генерала глазами, покрытыми красной сеточкой лопнувших сосудов.

– Да, – кивнул Кортес. – Их там несколько. Хорошо хоть прицелиться точно не могут.

– А чем мы дальше, тем меньше точность, – сказал Альварадо, поднимаясь на ноги. Кивнул ближайшему матросу: – Вставай на руль и правь вон к той бухте.

Огромный камень с хлопаньем ушел в воду, подняв совсем не опасный султан брызг.

– Дорогой капитан-генерал, – поклонился Альварадо. – Докладываю, что наша экспедиция, призванная разрушить ведущий в Мешико акведук, потерпела полную неудачу.

Кортес хмуро взглянул на Альварадо. В лице того, как и в голосе, не было ни капли шутовства.

– Помогите лучше встать, – кивнул Кортес и тяжело оперся на подставленную доном Педро руку.

Графитово-черное тело стремительно разрезало воды мешикского озера. Покрытые прозрачной пленкой глаза не мигая встречали поток воды. Сложенные за головой кожаные складки посылали вперед сигнал, принимали его обратно и рисовали в голове змея неровности дна впереди. В зобу под горлом билась свежевыловленная рыба.

Вот и крепостная стена, возведенная здесь противными, опасными, но вкусными двуногими существами. Какая-то каменная постройка, левее которой ниже поверхности ярко светится вход в пещеру, в которой родился и сам змей.

Откуда запах мерзкого существа? И почему его не встречают радостно-голодные вибрации? Одним длинным нырком змей втянул свое тело внутрь пещеры и взметнулся над гнездом, обрушивая вниз потоки воды с развернувшихся за головой складок. Долго смотрел в скорбный круг разоренного гнезда. Разинув пасть, зашипел и с размаху ударил головой в то место, где сидел убийца. Потом еще раз. И еще. Камень треснул, стены содрогнулись.

Мешики в зеленых плюмажах, собравшиеся на совет прямо в центре арены, закрыли глаза от дождя взметнувшихся опилок и с ужасом уставились на черный квадрат в полу.