Текст книги "И время остановилось"

– Они способны сами о себе позаботиться, – возразил ее отец. – И потом, самым старшим уже лет по двенадцать, так что они присматривают за младшими. Эти ребята держатся друг за друга.

Естественно, Луи тоже попросил разрешения искупаться. Аурелия увидела, как губы сестры скривились в гримасе отвращения.

– Ни в коем случае, Лулу, еще не хватало, чтобы ты вшей подцепил. Кто знает, может, эти дети ходят на реку, только чтобы помыться?

– Они не похожи ни на цыган, ни на бродяг, – возразила Аурелия.

– И я так не думаю, ведь это известный цирк, – поддержал ее Леандр. – Афиши развешаны по всему городу, мы тоже пойдем послезавтра на вечернее представление.

Внезапно раздался долгий свист. Дети все как один выскочили из воды и убежали в сторону луга.

– Что ж, проблема решена, – объявила Мари, целуя сына в загорелую щечку. – Можешь пойти искупаться, Луи, только недолго. Дедушка собирается взять тебя на рыбалку завтра утром, вставать придется рано.

Аурелия смотрела, как племянник бежит к воде с широкой улыбкой на круглощеком личике. Она и сама улыбалась, только что осознав: если молодой человек из реки действительно работает в цирке, значит, он наверняка ждет окончания представления, чтобы пойти поплавать при свете луны. И она намеревалась проверить эту гипотезу, как только стемнеет.

11

Их было трое. Двое парней и девушка, смеясь, плескались в воде. Среди них был и ее незнакомец – она сразу узнала его по густым темным волосам и стройной фигуре. Укрывшись за орешником, Аурелия наблюдала за ними, охваченная странным чувством. Кто же эта молодая женщина с мускулистыми ногами, которая купалась в одной сорочке вместе с двумя мужчинами? Без тени стеснения она забавлялась, кувыркаясь через голову, так свободно, как местные девушки себе никогда бы не позволили. По крайней мере, парням хватило приличия остаться в кальсонах. Аурелия уловила легкий русский акцент в интонациях их подруги, которая не переставала восхищаться спокойствием этих мест.

– Я вполне могла бы начать здесь новую жизнь, когда мое тело уже не будет достаточно гибким для трапеции, – весело заявила она.

Второй парень – рыжий, явно пребывавший в веселом расположении духа – тут же сострил:

– Учитывая, как ты истошно вопишь при виде любой букашки, эта сельская идиллия долго не продлится, Саския!

В ответ на эту шпильку он получил кучу брызг в лицо.

– Ах ты, зараза! – вскричал рыжий. – Помоги мне ее утопить, Антуан!

Антуан. Значит, молодого человека, который не выходил у нее из головы, зовут Антуан. Аурелия тихо проговорила это имя, перекатывая его на языке, как дорогое сердцу слово. Тем временем компания вылезла на противоположный берег и расположилась там. Кто-то откупорил бутылку – очевидно, вина. Ее начали передавать по кругу, каждый отпивал глоток и курил в ожидании следующего. Аурелия не могла расслышать весь их разговор, но было заметно, что эту троицу связывают истинно товарищеские чувства. Когда девушка по имени Саския поднялась, Аурелия поняла, что они собираются возвращаться в свой лагерь. Разочарованная, она хотела было тоже повернуть назад, но увидела, как Антуан махнул рукой товарищам, чтобы те его не ждали.

– Я скоро приду! – крикнул он вслед Саскии и рыжему, которые уже были на другом конце луга.

Затем Антуан встал лицом к реке и вгляделся в горизонт, словно желая проникнуть в его тайны. Через несколько секунд он снова зашел в воду, немного поплавал и лег на спину, позволив течению отнести себя к тому месту, где стояла Аурелия.

Как и в прошлый раз, она затаила дыхание, боясь, что он ее услышит. Внезапно он повернулся и снова вгляделся в темный ночной пейзаж.

– Вы вернулись, верно? – проговорил он.

Дрожащей рукой Аурелия раздвинула тонкие ветки, мешавшие рассмотреть его лицо. Антуан не мог ее увидеть с того места, где находился, но заметил движение листвы.

– Я так и думал, – спокойно сказал он.

Смущенная и немного пристыженная тем, что ее раскрыли, Аурелия промолчала.

– Не так уж часто за тобой подглядывают во время купания, – продолжил Антуан, заставив ее покраснеть еще сильнее. – Надеюсь, вы были не слишком шокированы? И кстати, могу я узнать, с кем разговариваю?

– Меня зовут Аурелия, и я за вами не подглядывала, – она была задета за живое, но вновь обрела свойственную ей уверенность.

Тем не менее она не решилась покинуть свое укрытие.

– Серьезно? Тогда что же вы, Аурелия, здесь делаете?

В какую-то секунду девушка была готова сбежать, но в итоге не двинулась с места. Этот Антуан наверняка не опасен, иначе он бы уже вылез из воды, чтобы заставить ее выйти из убежища, может быть, даже силой. Но он даже не вышел из воды и только чуть шевелил руками, чтобы оставаться на плаву.

– Я здесь на отдыхе, – решилась она ответить. – В тот вечер я просто гуляла и наткнулась на вас. Я почувствовала себя глупо и поэтому спряталась. И вовсе не собиралась за вами подглядывать.

– Однако именно этим вы и занимались десять минут назад, – лукаво заметил он.

Аурелия сглотнула.

– Как… как вы узнали, что я здесь?

– Я не был уверен. По правде говоря, я уже третий вечер ждал какого-нибудь знака от вас.

– Правда? – выдохнула она, не веря своим ушам.

Не говоря ни слова, Антуан вновь поплыл к девушке, которая поспешно отступила на шаг.

– Почему бы вам не показаться? – поинтересовался молодой человек. – Я не причиню вам никакого вреда.

Аурелия отвернулась, волнуясь и терзаясь сомнениями. Как ему объяснить, что этот разговор и нравился ей, и вгонял в смятение? В отличие от своей подруги Мадлен, она уже не была невинной девочкой и даже два раза позволяла себя поцеловать – правда, без всякой страсти, – но тут было нечто иное. Странное ощущение, от которого у нее кружилась голова и бежали мурашки. Никогда прежде ее тело и разум не реагировали так на присутствие мужчины, и это выводило ее из равновесия.

Она попыталась замаскировать свое смущение шуткой.

– Мы же и так прекрасно беседуем, разве нет? В любом случае мне пора идти, я обещала не задерживаться.

– Уже? Но вы ведь вернетесь?

– Я…

Аурелия в смятении умолкла. Антуан подплыл так близко, что ей достаточно было протянуть руку, чтобы прикоснуться к гладкой белой коже его плеча.

– Что ж, – сумела она взять себя в руки, – вам остается только ждать от меня нового знака.

И, не дожидаясь ответа, она развернулась и убежала прочь.

* * *

На следующий день Аурелия снова пришла к реке. Прошедшие двадцать четыре часа показались ей нескончаемыми. Ее мысли беспрестанно возвращались к молодому человеку, и теперь, когда солнце село, она боялась новой встречи так же сильно, как и ждала ее. Но Антуан не появился. Цирковое представление наверняка уже закончилось, почему же его нет? Он посмеялся над ней? Она разочарованно покачала головой. В конце концов, циркачи не отличались постоянством. Переезжая из города в город, они наверняка не обременяли себя ни обязательствами, ни привязанностями. И что только она себе вообразила? Нет, она подождет не больше двадцати минут, решено.

– И тем хуже для него, если он решил надо мной посмеяться, – пробормотала она, пытаясь подавить разочарование.

Впрочем, ее сомнения вскоре развеялись. Едва луна взошла над горизонтом, как она различила на другом берегу очертания мужской фигуры. Девушка тут же просияла, мысленно обругав себя дурочкой. Ей бы следовало держаться настороже, это же ненормально – так переживать из-за парня, с которым она едва перекинулась парой слов. На другом берегу Антуан начал нарочито медленно раздеваться. Закусив нижнюю губу, Аурелия смотрела, как он расстегивает рубашку, а затем складывает ее с подчеркнутой аккуратностью. Проделав то же самое со штанами, он скользнул в тихую прохладную воду и сделал несколько гребков, словно бы совершенно не интересуясь, здесь девушка или нет. Что за игру он затеял? И тут Аурелия вспомнила, как распрощалась с ним накануне, намекнув, что он должен ждать от нее знака. На этот раз ей самой следовало заявить о себе, он не сделает первого шага.

– Кхм, кхм, – кашлянула она.

Антуан застыл на середине реки.

– Аурелия? – окликнул он.

– Да, это я, – ответила она. – Я уже думала, что вы не придете.

Она ждала, что он объяснит причину своей задержки. Однако до нее больше не долетало ни единого звука. Девушка, нахмурившись, подошла ближе к берегу. Но как она ни вглядывалась в поверхность воды сквозь ветви орешника, Антуана нигде не было. Странно, не могло же его унести течением, река вовсе не быстрая… Вдруг юноша резко вынырнул. От неожиданности Аурелия вскрикнула.

– Ага! – рассмеялся он, довольный произведенным эффектом. – Наконец-то я снова вижу ваши прекрасные глаза.

Рассердившись, что ее провели, Аурелия возмущенно воскликнула:

– Вы сейчас добьетесь того, что я уйду!

– Вы точно этого не сделаете, особенно после того, как ждали меня, рискуя быть съеденной комарами, – парировал он, скорчив забавную рожицу.

– Пф-ф… А где вы пропадали, кстати?

– Представление немного затянулось. Одной девушке из публики стало дурно – она решила, что старина Борис сейчас растерзает дрессировщика. Я работаю в цирке, – пояснил он.

– Ясно, – кивнула Аурелия, усаживаясь на траву. – По правде говоря, я так и подумала, что вы из цирка. А кто такой Борис?

Антуан хотел было выбраться на берег и сесть рядом, но, перехватив ее взгляд, передумал.

– Борис – это тигр, – сообщил он. – С таким же свирепым нравом, как у вас.

Аурелия улыбнулась, наслаждаясь их невинной игрой.

– Не слишком оригинально! – отозвалась она. – А как звали ту девушку, вы в курсе? Мне просто любопытно, у кого оказались слишком слабые нервы для циркового номера.

Глаза молодого человека сузились. Луна уже не была полной, но его темные радужки все же улавливали слабые отблески ее света.

– По словам Фирмена – канатоходца, который привел ее в чувство, – девушку зовут Полетт. У нее каштановые волосы и ей лет шестнадцать-семнадцать.

– А, тогда это наверняка одна из дочек Шаркуна, булочника. В любом случае мне не терпится увидеть Бориса в деле: мы с семьей пойдем на представление завтра вечером, мой племянник весь в предвкушении. А у вас какой номер?

Антуан приподнялся из воды ровно настолько, чтобы облокотиться на полоску травы, проходящую вдоль берега под орешником. Теперь его лицо оказалось на одном уровне с лицом Аурелии, и его карие глаза смотрели прямо в ее.

– Узнаете завтра вечером, – многообещающе произнес он.

Аурелия почувствовала, как по ее телу пробежала дрожь, никак не связанная с температурой воздуха. Она подыскивала достойную реплику, как вдруг с противоположного берега раздался голос:

– Антуан! Двадцать минут прошли, старина, пора поднять бокалы!

Антуан поморщился и, сложив ладони рупором, крикнул:

– Иду!

С огорченным видом обернувшись к Аурелии, он объяснил:

– Мы отмечаем день рождения Роже – того, что вы видели вчера. Никак не могу это пропустить.

– Конечно, – согласилась она, разочарованная тем, что их встреча так быстро подошла к концу.

– Кстати, кажется, это натолкнуло меня на одну идею, – задумчиво добавил молодой человек.

– Какую? – заинтересовалась Аурелия.

– Вы слишком любопытны, – поддразнил ее он. – Завтра увидите.

Его смех был мягким и теплым.

– Спорим, вы меня не узнаете, – бросила она ему вызов.

– Вы так уверены?

Она не ответила, чувствуя, как сдавило горло от внезапно пробудившегося в ней смутного страха: а вдруг все волшебство исчезнет, как только они откроются друг другу? Вдруг им больше нечего будет сказать?

– Мне и правда пора, – сказал Антуан, – не буду вас больше задерживать. До завтра, Аурелия.

– Да, до завтра, – прошептала она, глядя, как он удаляется уверенным кролем.

* * *

Когда Аурелия и остальные члены семьи присоединились к очереди, выстроившейся у входа в цирк, на полосатом красно-белом шатре уже мигали маленькие фонарики. Там собралось человек пятьдесят, причем некоторые приехали из соседних коммун. Не каждый день знаменитый цирк «Амар» парковал свои фургоны в этом уголке Берри, так что следовало ожидать, что зрительный зал будет полон на протяжении всех трех недель пребывания цирка в Шатийоне. Малыш Луи, пухленькие ручонки которого крепко сжимали в своих ладонях Мари и Аурелия, не мог устоять на месте. Его отец и Леандр коротали ожидание, переговариваясь со знакомыми горожанами. Аромат засахаренного арахиса, который продавался с лотка рядом с кассой, витал в воздухе, внося еще одну нотку в праздничную атмосферу. Когда подошла их очередь, они купили билеты и, несмотря на протесты Мари, Леандр купил еще пакетик лакомства для внука.

Пройдя за плотный алый бархатный занавес, открывающий проход к арене и зрительским местам, все пятеро уселись в первом ряду. Взволнованная Аурелия старалась унять сбившееся дыхание. Она надела свое любимое платье, желтое в белый горошек, с подобранной в цвет жилеткой, и побрызгалась духами Soir de Paris, позаимствованными у сестры. Теперь от ее декольте исходил пудровый аромат персика, абрикоса, ванили и фиалок. В то время как зрители начинали выказывать признаки нетерпения, Аурелия, вытянув шею, пыталась заглянуть за кулисы, однако ей не удалось ничего увидеть. Антуана нигде не было видно – то есть он не работал в кассе, не стоял за лотком со сладостями. Может, он отвечал за кормление зверей? Или дрессировал слонов? А вдруг он был эквилибристом?

Его стройное тело казалось достаточно гибким и мускулистым для этого.

– Хочешь? – спросил Луи с набитым ртом, протягивая ей пакетик с засахаренными орешками.

– Пока нет, спасибо, Лулу, – покачала она головой. – Мне вполне хватило ужина.

– Однако, – заметила Мари, – нельзя сказать, что ты много съела. К курице едва прикоснулась. Уж не заболела ли ты?

Аурелия попыталась списать отсутствие аппетита на то, что она взволнована, как ребенок.

– Я уже много лет не была в цирке, ты не представляешь, как меня восхищает работа акробатов!

Акробат. Да, Антуан должен быть одним из них, она прекрасно представляла его стоящим на спине мчащейся галопом лошади.

– Начинается! – вдруг закричал Луи.

И действительно, свет постепенно погас, освещенным остался только манеж. Все горячо зааплодировали, когда ведущий вышел, чтобы объявить начало представления. Разнообразные красочные номера следовали друг за другом в бодром темпе, прерываемые бурными овациями зрителей, довольных тем, что они не зря потратили денежки. Выступление тигров, которыми твердой рукой управлял дрессировщик, вроде бы не прилагавший видимых усилий, чтобы заставить их двигаться и выполнять команды, произвело фурор. То же можно сказать и о медведях, имевших огромный успех. Их номер был выверен до мельчайших деталей, как и выступление слонов. Эти величественные животные торжественно исполняли свои трюки, иногда довольно трудные – например, когда требовалось опуститься на колени или проползти под собратом. За ними последовали собаки и обезьяны, которые вызвали всеобщее веселье, скатываясь с горки, потом пришел черед наездников с великолепной вольтижировкой на своих англо-арабских скакунах. Им тоже много аплодировали. Но каким бы захватывающим ни было зрелище, Аурелия отчаянно хотела увидеть Антуана. Ей показалось, что она заметила его среди акробатов, порхавших и крутящихся в воздухе, но потом она поняла, что у того парня были не такие темные волосы. Зато она узнала Саскию в сверкающем костюме, украшенном перьями. Та демонстрировала чудеса гибкости.

И только во время второго выхода клоунов до Аурелии дошло, что Антуан, должно быть, скрывается под маской одного из них. Было невозможно различить их черты под толстым слоем грима и париками, которые оба надели. А разговаривали они так визгливо и с таким раскатистым «р», что узнать голос было просто нереально. Однако позже, когда представление уже подходило к концу, один из этой парочки внезапно потребовал всеобщего внимания.

– Сегодня, – возвестил он, – мы отмечаем день рождения моего товарища Бадена – клоуна с нежным сердцем. Сколько тебе стукнуло, старая обезьяна? Семь лет или же все сто?

– Ровненько посередине, старина Чарли, – прогнусавил тот, вызвав новый взрыв смеха.

Тот, кого назвали Чарли, повернулся к публике. Аурелия вздрогнула, когда его взгляд скользнул по той стороне зрительного зала, где сидела она. Это был он, она узнала бы его глаза из тысячи. Выдержав театральную паузу, клоун весело объявил:

– И вот что я скажу вам: какой же день рождения без конфет! Что скажете, дети? Хотите получить по лакричному леденцу?

– Да-а-а! – тут же вскричали десятки маленьких светловолосых головок.

Сделав напоследок еще по одному кувырку, Чарли и Баден приступили к раздаче лакричных палочек. Когда подошел черед Луи, перед ним предстал Чарли собственной персоной.

– Как тебе повезло, Лулу! – похлопал внука по плечу Леандр. – Смотри, не забудь поблагодарить.

– Спасибо, месье Чарли! – с признательностью проговорил Луи.

– Пожалуйста, малыш, – ответил клоун мягким низким голосом.

Аурелия робко подняла на него глаза. Взгляд Антуана задержался на ней, порождая в ее теле чудесное ощущение тепла, близкое к опьянению. Время, казалось, остановилось, пока они улыбались друг другу, а затем молодой человек перешел к следующему ряду.

– Надо же, – прошептала Мари на ухо сестре, – похоже, ты приглянулась этому клоуну!

Вместо ответа Аурелия залилась смехом, легким, как пузырьки шампанского.

12

Час спустя, подойдя к реке, Аурелия увидела, что Антуан уже ждет ее под орешником. На нее нахлынуло чувство облегчения, смешанного с возбуждением и страхом.

– Добрый вечер, Чарли, – сдавленным от непонятного волнения голосом проговорила она.

Молодой человек обернулся и с очаровательной улыбкой шагнул вперед, остановившись всего в нескольких сантиметрах от нее.

– Вы восхитительны в этом платье.

– Спасибо, – ответила она, смущенная тем, что впервые видит его лицо так близко. Теперь, когда его больше не скрывали ни ветки, ни клоунский грим, она поняла, что Антуан еще красивее, чем ей казалось. Его бледная кожа контрастировала с темными глубокими глазами, вглядывающимися в нее с самым пристальным вниманием. Тут она заметила, что его волосы, непослушными кудрями падавшие на лоб, были совершенно сухими – как и его одежда.

– Этим вечером у вас нет желания поплавать? – лукаво осведомилась она.

– Нет, – мягко засмеялся он, – на этот раз обойдусь. Я нашел брод чуть ниже по течению. Только не говорите мне, что вы сами собрались искупаться, а?

Это был скорее вызов, чем вопрос, но Аурелия решила не принимать его – несмотря на все свое смятение, она была слишком благоразумна, чтобы раздеваться при парне, каким бы привлекательным он ни был.

– Как вы узнали меня на представлении? – решила она сменить тему.

На щеке Антуана появилась ямочка.

– Это было несложно, – признался он. – Вы же упомянули о племяннике. Мне оставалось лишь отыскать мальчика в сопровождении девушки с чудесными голубыми глазами.

Хоть и было уже темно, Аурелия отвернулась, чтобы он не заметил, как она краснеет.

– У моей сестры тоже голубые глаза.

– Но они не похожи на два сапфира. Как вам понравился наш с Роже номер?

– Это было очень забавно. И уж точно сюрприз с днем рождения очень понравился детям.

Антуан весело закивал.

– Я с утра опустошил бакалейную лавку, скупил все конфеты. Хозяева были в восторге. Но другого способа приблизиться к вам во время представления я не нашел.

Обескураженная такой прямотой, Аурелия прошла вперед и села лицом к реке. Антуан присоединился к ней, и несколько секунд они молча сидели рядом. Потом молодой человек прочистил горло.

– Я хотел вас спросить: тот мужчина с седоватыми усами, который был с вами, – это ваш отец?

– Да, а что?

– Его лицо мне знакомо… Уверен, что где-то уже его видел.

Аурелия улыбнулась. Ее отец был слишком известен, так что она привыкла к такого рода замечаниям.

– Возможно, вы видели его фото в газете или знаете его песни. Мой отец – Леандр Моро, – объяснила она без всякого хвастовства.

– Черт возьми, точно! – воскликнул Антуан. – С ума сойти! Я и не знал, что он живет в этих краях.

– Папа из местных. Родился на ферме в трех километрах от города. Но поскольку всякое шутовство ему давалось лучше, чем работа в поле, он подался в Париж, чтобы начать карьеру артиста.

– И у него неплохо получилось, – с восхищением заметил молодой человек. – А он не возражает, что вы прогуливаетесь одна в такой поздний час?

Этот вопрос скорее позабавил Аурелию, чем обидел.

– О, мне нечего бояться. Наш дом прямо за лугом, чуть выше. А этот участок земли входит в наши владения, так что по ночам здесь никто не бродит.

– Хм… кроме некоторых бродячих циркачей без стыда и совести, как я понимаю, – возразил он с тем лукавым видом, который принимал всякий раз, когда шутил.

Аурелия почувствовала, как жар заливает шею. Не отрывая глаз от воды, она попыталась продолжить разговор как ни в чем не бывало.

– Итак, расскажите мне, Чарли, как становятся клоунами? Вы довольно молоды – полагаю, ваши родители тоже работают в цирке?

– Нет, я из куда более традиционной семьи. Мой отец врач, а мать… ну, она жена врача, со всем, что из этого вытекает в смысле чинопочитания и благотворительности.

Аурелия слушала, как он рассказывал о своем детстве в Нанте. По его словам, оно было донельзя скучным.

– Отец надеялся, что я пойду по его стопам, но еще подростком я понял, что хочу не этого. Учеба меня не интересовала, мне необходимо было постоянно быть в движении, в отличие от сестры, которая обожала, когда с ней обходятся как с комнатной собачкой. Поверите ли, когда я ее видел в последний раз, она активно выступала за возвращение корсета?

– Редкая птица, судя по всему, – саркастично прокомментировала Аурелия.

Они обменялись улыбкой, и Антуан продолжил:

– Три года назад, когда мне было восемнадцать, в Нант приехал цирк. Из любопытства я сходил на несколько представлений. И тут меня осенило: вот оно, мое призвание! Понадобилось меньше двух часов, чтобы это понять. Незадолго до отъезда труппы я отправился к директору, хотел убедить его взять меня. С моей стороны это было изрядным нахальством, учитывая, что никакого опыта у меня не было. Но он решил дать мне шанс. Нетрудно догадаться, что родителям это не понравилось.

– И что же было дальше?

Антуан пожал плечами.

– Да ничего особенного. Отец велел продолжать учебу, иначе грозился лишить меня содержания. Тогда я собрал вещи и ушел.

– Печально.

– Для них – может быть. А что касается меня, я никогда еще не был так счастлив, – заверил он. – Путешествия и свобода – только это и есть настоящая жизнь. Ну а вы чем занимаетесь? Полагаю, вам нет нужды работать.

Аурелия округлила глаза, сделав вид, что обиделась.

– Не стоит заблуждаться, что раз я тоже получила определенное воспитание, то буду разыгрывать из себя «комнатную собачку», как вы удачно выразились. Мой отец не из тех, кто возражает против того, чтобы его дочери работали. Например, моя сестра – учительница.

Антуан одобрительно кивнул.

– Ваш отец сумел остаться простым человеком, и это здорово. Нет ничего отвратительней лицемерных буржуазных ценностей.

– В таком случае вам повезло, что вы не знакомы с семейством Тардье! – рассмеялась Аурелия. – Они хозяева кожевенного завода и вообще идеальная иллюстрация всего, что вам не по душе. Не хотелось бы мне расти в такой семье.

– А чего бы вам хотелось?

– Танцевать, – без колебаний ответила Аурелия.

Теперь пришел ее черед делиться своими мечтами. К ее удивлению, Антуан, казалось, искренне интересовался ее рассказом, и они болтали с непринужденностью давних знакомых, потеряв счет времени.

– Мне пора возвращаться, – в какой-то момент спохватилась Аурелия. – Конечно, отец позволяет мне гулять, но он будет беспокоиться, если я задержусь надолго.

Она поднялась. Антуан тоже встал, оказавшись с ней лицом к лицу.

– Ты вернешься завтра вечером? – спросил он.

Она сглотнула. Они стояли так близко друг к другу, что она чувствовала аромат его мыла, смешанный с мускусным запахом кожи.

– Конечно, вернусь, – наконец удалось выговорить ей.

Между ними повисло многозначительное молчание, а потом Антуан шагнул к ней и, взяв за руку, притянул к себе.

– Как же я мечтаю поцеловать тебя, – выдохнул он.

Он не успел закончить фразу, как Аурелия коснулась его губ своими. Завладев ее ртом, он ответил с неведомой ей доселе страстью. Пораженные страстностью этого поцелуя, они засмеялись и обменялись улыбкой.

– Ты невероятная, – прошептал он, нежно очерчивая пальцами ее подбородок. – До завтра, Аурелия.

– До завтра, – откликнулась она, с сожалением отстраняясь.

* * *

Этот ритуал повторялся каждый вечер, за исключением одного, когда Аурелия была вынуждена присутствовать на ужине у мэра вместе со всей семьей, и двух-трех других, когда Антуана удерживали его обязанности в цирке. Устроившись под орешником, они рассказывали друг другу о своей жизни, грызя засахаренные орешки и попивая вино, перемежая истории пылкими поцелуями. Бунтарь по натуре, Антуан начинал горячиться, говоря о своем отвращении к буржуазии, которая, по его мнению, несла ответственность за столь серьезное социальное неравенство, царившее в обществе. Когда Аурелия спрашивала, что он думает о слухах про войну, он вспыхивал не меньше, утверждая, что власть имущие вполне способны развязать новый конфликт просто потому, что военная промышленность приносит барыши. Девушке нравился его мятежный характер, при этом с ней он был нежнейшим из мужчин. Он относился к ней с уважением и не стремился перейти границы, пусть даже его руки все дольше задерживались на ее теле по мере того, как они все лучше узнавали друг друга. Хотя они хранили свой роман в секрете, Аурелии стоило огромных трудов скрывать тысячи эмоций, которые этот молодой человек будил в ней. Рядом с ним каждый квадратный сантиметр ее кожи становился словно наэлектризованным, а в остальное время ее переполняла невероятная энергия. Ее внезапная веселость не укрылась от Мари, которая засыпала сестру вопросами, пытаясь понять, отчего та пребывает в таком приподнятом настроении.

– Ты что, встретила какого-то парня? Знаешь, я заметила, что ты таскаешь мои духи.

Аурелия ловко уклонялась от ответа и пряталась у себя в комнате. Сидя на широком подоконнике, она пыталась читать, чтобы не смотреть на стрелки, слишком медленно ползущие по циферблату ее часов, или изливала душу в дневнике, описывая то абсолютное блаженство, которое испытывала в присутствии Антуана. Она также отвечала на письма Мадлен, которая смертельно без нее скучала и вскоре собиралась с матерью на баскское побережье. Эта идиллия продолжалась почти две недели.

В первое воскресенье августа, чуть позже шести вечера, Аурелия толкнула калитку усадьбы, вернувшись домой вместе с Луи. Зная, что в этот вечер они с Антуаном не смогут встретиться, поскольку он обещал помочь в зверинце, она решила отвести племянника в цирк на дневное представление. Ливень, разразившийся накануне, также помешал их свиданию, и она ужасно по нему соскучилась. Провести врозь целых два вечера подряд – это было слишком. Даже под своим клоунским гримом Антуан едва не утратил самообладания, увидев ее среди зрителей. Ближе к концу представления он умудрился раздобыть розу, которую и протянул ей, громогласно заявив:

– Ох, и хороши же здесь красотки! Нынче вечером клоун с нежным сердцем вовсе не Баден, а Чарли! Благодарю вас, дамы и господа!

С розой, приколотой к вырезу платья, Аурелия зашла во двор, все еще улыбаясь и весело поглядывая на Луи. Малыш никак не мог насытиться цирком.

– Мы же еще сходим туда, правда? Мне так нравится смотреть на медведей. А еще на клоунов. Ты же тоже их очень любишь, – добавил он, указывая на розу.

Рассмеявшись, Аурелия взъерошила ему волосы. И тут у нее екнуло сердце – она вдруг увидела, что отец укладывает чемодан в машину, припаркованную перед входной дверью. Неужели они уже возвращаются в Париж? Так скоро?

– Папа? – окликнула она, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно.

Закрыв дверцу «Бугатти», Леандр поднял глаза на дочь. Его смущенный вид не предвещал ничего хорошего.

– А, вот и ты, дорогая, – сказал он. – Я как раз ждал, когда ты вернешься.

– Зачем? Что происходит?

«Только не увози меня от Антуана, умоляю!» – подумала она, едва сдерживая подступающие к глазам слезы.

– Послушай, – начал Леандр, осторожно подбирая слова, – мне позвонили, и я должен вернуться в Париж, уладить кое-какие дела. Понимаю, что ты не очень любишь провинцию, и меня это печалит, но я не могу взять тебя с собой, лучше тебе остаться с сестрой.

Аурелия подавила вздох облегчения.

– Ничего страшного, папа. На самом деле мне здесь совсем не скучно.

Она улыбнулась, осознав, что впервые ей совершенно безразлично, что она не едет в Париж. Лишь бы не разлучаться с Антуаном. Это казалось безумием, тем более что они и знакомы-то были всего две недели, но она уже не мыслила жизни без него. Через неделю цирк должен был покинуть деревню, и она уже придумала, как остаться с любимым: надо поступить в труппу цирка.

Нельзя было упускать эту возможность. Конечно, ей придется проявить немалую отвагу, чтобы убедить и их директора, и отца, но дело того стоило, и она рассчитывала на поддержку Антуана.

Во вторник вечером, когда они сидели обнявшись на берегу реки, Аурелия решилась об этом заговорить:

– Знаешь, – начала она, – я тут хорошенько подумала.

– Правда? И о чем же? – поинтересовался он, зарывшись носом в ее волосы.

– О нас с тобой. Цирк ведь скоро начнет сворачиваться и…

Молодой человек замер, потом выпрямился и посмотрел на нее.

– Ох, – удрученно выдохнул он, – ты хочешь, чтобы мы перестали встречаться, да?

– Да нет же, дурачок! – воскликнула она. – Наоборот, я хочу сделать все, чтобы мы были вместе. Как ты знаешь, я долго занималась танцами, это моя настоящая страсть. Вот я и подумала – может, твой директор возьмет меня на работу, как считаешь?

Антуан молчал, ошарашенно уставившись на нее. Обескураженная отсутствием реакции, Аурелия неуверенно пролепетала:

– Мне казалось, тебе понравится эта идея. Я ошибалась?

Антуан покачал головой.

– Я… Аурелия, ты уверена? Мне хорошо с тобой, но цирковая карьера требует огромных жертв. Ты очень редко будешь видеть семью, и эти постоянные переезды… и потом, неизвестно, согласится ли твой отец…

– Мнение моего отца не имеет значения, – прервала она. – Как бы безумно это ни звучало, я люблю тебя, Антуан, понимаешь? Я пойду за тобой на край света, если ты попросишь.

– Аурелия, – вздохнул он, гладя ее висок, – каким же эгоистом я был бы, если бы попросил тебя об этом.

Аурелия прижалась щекой к его ладони, осыпая поцелуями каждый палец.

– Тогда это я, я тебя прошу: забери меня с собой.