Текст книги "Когда говорят мертвецы. 12 удивительных историй судмедэксперта"

Когда все фотографии сделаны и все следы зафиксированы, я подхожу к трупу. Уже за полночь, со мной остаются дежурные полицейские, как всегда любопытные и внимательные. Я начинаю работу. Позже в моем протоколе осмотра места преступления я напишу так:

«Костный череп на ощупь цел, в естественном положении. Голова покрыта собственными волосами каштанового цвета, около 0,1 см длиной. По всей вероятности, голова недавно побрита, волосы извлекаются с трудом. Волосистая часть головы в области затылка испачкана в земле, следов травм не обнаружено. Лицевой череп и носовые кости на ощупь целы, носовые ходы свободны. Кожа лица немного испачкана в земле, следов травм также не обнаружено. Глаза приоткрыты, цвет зелено-коричневый, глазницы средней ширины, одинакового размера. […] Рот открыт, в ротовой полости – собственные зубы на верхней и нижней челюстях. На передних зубах – частицы земли и коры деревьев. Язык завален в гортань, помимо описанных выше частиц грязи полость рта свободна от постороннего содержимого. Шея тонкая, кожа без повреждений. Грудная клетка на ощупь податливая к нажатиям, целая, в естественном положении. Эпидермис не поврежден, эпидермис живота и сам живот мягкие. Костный таз на ощупь цел. В области паха справа обнаружена рана в форме угла, длиной около 5 см; края раны отстают друг от друга примерно на 5 см. […] Рана прощупывается по направлению к гениталиям, ориентировочная глубина канала прокола составляет не менее 8 см. Мышцы на дне раны видны и пальпируются, при надавливании обильно вытекает жидкая кровь».

Итак: никаких следов удушения или побоев, только большая рана справа в паху. Мой предварительный вердикт таков – вероятно, это был удар ножом, а значит, совершено «преступление», то есть ножевое ранение нанесено не самой жертвой. Размер и характер ножа? Я пока не готов ответить на этот вопрос точно, но очевидно, что это были не маленькие ножницы и не нож для вскрытия писем.

Впрочем, полиция никогда не требует от нас подробной информации о причине смерти или об орудии преступления сразу. Это было бы совершенно непрофессионально: если мы сначала скажем одно, а после вскрытия выяснится другое, расследованию это только помешает. Часто полицейские помогают нам, судебным медикам, на месте преступления – например, когда нужно перевернуть труп, чтобы внимательно осмотреть спину. Это тоже часть нашей рабочей рутины. Песчаная лесная тропинка, на которой лежит мужчина, не пропитана кровью, зато поблизости обнаруживаем несколько участков с темной влажной землей. Именно там жертва, наверное, и упала, а врачи «Скорой помощи» потом перетащили тело на тропинку для реанимационных мероприятий. То, что наш бледный труп сам себя ударил ножом в пах, например, чтобы покончить с собой, мне кажется крайне маловероятным. Дежурный прокурор отдает распоряжение о срочном вскрытии.

Обычно между смертью и вскрытием трупа проходит несколько дней, но в случае убийства, например, если преступник или преступники находятся в бегах или орудие убийства еще не нашли, все торопятся. Вскрытие проводится всего через несколько часов после смерти. Помимо прочего, это означает, что тело еще не остыло. Тогда чувствуешь себя немного хирургом, только у пациента на столе нет пульса или дыхания. Лично я не люблю делать такие вскрытия. Это создает обманчивое ощущение близости, как будто ты имеешь дело с живым человеком. Когда вскрываешь уже окоченевшие трупы, такого ощущения нет.

Принято считать, что в течение двух-трех часов после смерти тело человека поддерживает внутреннюю температуру тела на уровне 37 градусов, после чего она начинает снижаться примерно на один градус в час. Температура окружающей среды, одежда и другие факторы тоже играют важную роль. Поэтому для определения времени смерти мы, судебные врачи, оцениваем текущую ректальную температуру, нормальную температуру тела человека и температуру наружного воздуха в соотношении с другими факторами. Этот метод относительно надежен, но не на все сто процентов. Например, если у умершего на момент смерти температура была 39 градусов, такие расчеты будут не верны. Иногда дополнительные измерения с помощью импульсов тока помогают нам активировать лицевые мышцы. Со стороны может показаться, что труп подмигивает. Еще мы используем специальные глазные капли и смотрим, реагируют ли зрачки и как они это делают.

Труп с лесной тропинки, вскрытие которого проводится на следующее утро, примерно через 15 часов после смерти, все еще остается теплым. Тело, температура которого составляет 25 градусов, вызывает совершенно другие ощущения, чем тело, температура которого лишь немного выше точки замерзания. Трупы, которые мы регулярно вскрываем, предварительно хранятся в холодном помещении при 4 градусах. Это как раз та температура, при которой процессы гниения замедляются до максимума. Замораживание при более низких температурах не имеет смысла. Ведь это разрушит ткани, и работать с органами станет невозможно. Кроме того, если труп разморозить, то процесс гниения начнется еще быстрее. Вот почему мне более привычно работать с холодными телами. Однако когда назначается немедленное вскрытие, тело часто ощутимо теплое.

На бледной коже уже появились первые личинки мух – в такую жару они атакуют труп очень быстро. Травм, полученных в результате самообороны, я не обнаружил. Это, как правило, царапины на предплечьях, указывающие на то, что жертва поднимала руки, пытаясь защитить голову или тело. Обычно, когда на человека нападают спереди, он рефлекторно поднимает руки вверх. Часто бывает, что так поступают люди в агонии – вскидывают руки и напарываются на лезвие нападающего. Знание об этом сыграет важную роль в одном случае, о котором я расскажу позже.

У лежащего передо мной трупа таких следов я не обнаружил – ни порезов, ни колотых ран, ни каких-либо других следов борьбы. Это тоже важная информация для расследования, потому что с точки зрения судебной медицины важно не только то, что мы видим и обнаруживаем, но и то, чего мы не видим.

В этом случае все указывает на то, что удар ножа застал мужчину врасплох. Также весьма вероятно, что пострадавший был в сознании, когда получил ножевое ранение в пах. «Ласточкин хвост» доказывает, что, войдя в рану, нож менял свое положение. Это имеет вполне логичное объяснение: получая глубокий удар ножом в пах, человек дергается и корчится от боли.

Даже если причина смерти очевидна, во время вскрытия мы исследуем не только три полости – так бывает всегда, когда речь идет о предполагаемом убийстве. Мы разрезаем кожу на спине, руках и ногах, обнажая мышцы и кости. Упускать из виду нельзя ничего. Кстати говоря, крови при таких манипуляциях бывает совсем не много – когда сердце перестает биться, она уже не брызжет фонтаном. Жировая ткань обычно желтого цвета, мышцы – коричнево-красного. У этого трупа ничего интересного я не обнаруживаю. Никаких отклонений. Ребра и позвоночник тоже целы. Только в левом желудочке – небольшой полосато-красный участок под внутренней оболочкой сердца. Вот оно! Это так называемое кровоизлияние, которое возникает, когда здоровый человек с сильным сердцем внезапно теряет много крови. Как двигатель автомобиля, который работает без бензина и, в конце концов, глохнет. Сердце все бьется и бьется, а крови для транспортировки больше нет. Вот примерно так делаются медицинские заключения. Это кровоизлияние – не единственное и не главное доказательство быстрой смерти от кровотечения, а только одно из нескольких. По краям раны также можно судить, что мужчина умер достаточно быстро из-за повреждения паховой артерии. Ни экссудата, ничего: у этого организма – в отличие от трупа на балконе – не было времени, чтобы запустить программу по заживлению ран.

После вскрытия органы возвращают в полости тела, а труп зашивают. Возможно, вас успокоит тот факт, что труп после вскрытия выглядит не хуже, чем до него. Только один большой шов от лобковой кости до шеи и второй, маленький, который проходит через затылок от уха до уха, напоминают о том, что мы вскрывали все полости тела и вынимали все органы, включая мозг, для исследования. Для похорон продольный шов на теле легко спрятать под рубашкой с высоким воротником, а шва на затылке обычно не видно за волосами. Прошедшее вскрытие тело без проблем поддается транспортировке.

Но вернемся к вскрытию тела погибшего от рук наркодилеров. Теперь уже можно сказать наверняка: это совершенно типичный случай разборок в берлинском наркобизнесе. Между несколькими дилерами возник спор, один пырнул другого ножом, у того открылось сильное кровотечение. Жертве, увы, не повезло. Но удары ножом в пах всегда меня настораживают, с недавних пор я не считаю их случайностью.

Так, во время демонстрации в Бонне в 2012 году преступник напал с ножом на троих полицейских. Это нападение зафиксировала камера. И куда же целился наш «демонстрант»? Прямо в пах! Ни в живот, ни в грудь, ни в горло. Тогда все офицеры были только в касках, дополнительной защиты на них не было. И в ходе инцидента серьезные ранения получила женщина-полицейский. Позже преступник был арестован и осужден – но покушение на убийство доказать не смогли.

Колотые раны в пах более коварны, чем глубокие проколы или порезы артерий плеча или бедра. Перечисленные травмы можно эффективно минимизировать с помощью жгутов, ремней или того, что еще попадется под руку. Но как перевязать сильно кровоточащую рану в паху? Остановить кровотечение в этой части тела практически невозможно. Единственное, что здесь может помочь в качестве неотложной меры, – это максимальное сдавливание. Некоторое время назад в одной берлинской газете была опубликована фотография высокого, крепкого фельдшера, стоящего на колене прямо на бедре пациента, получившего огнестрельное ранение в пах. Он сидел прямо на раненом на всем пути от места преступления до больницы, давя всем своим весом на кровоточащую рану в паху. Затем в операционной его сменил сосудистый хирург. Действительно, что может быть эффективнее, чем стоять на коленях на обильно кровоточащей колотой ране и сдавливать ее именно с той силой, с какой нужно, для прекращения кровотечения.

На следующий день преступник, нанесший удар ножом в салоне автомобиля, был арестован. Спустя некоторое время он и водитель предстали перед судом по обвинению в нанесении смертельной раны потерпевшему. Им было предъявлено лишь обвинение в нанесении телесных повреждений, повлекших за собой смерть. Я был приглашен в качестве эксперта в суд. Версия обвиняемых в суде звучала так: они всего лишь хотели напугать 29-летнего парня на заднем сиденье машины, но нож сам нечаянно воткнулся в пах потерпевшему, когда они ехали по ухабистой лесной дороге. Они запаниковали, вытащили жертву из машины и сбежали.

Обратное доказать не удалось. Даже посредством выводов судмедэкспертов.

4. Роковая интрижка

Мой любимый бар – это самая настоящая берлинская пивнушка, он находится совсем рядом с моим домом, прямо за углом. Я знаком со многими постоянными посетителями – и, к сожалению, некоторые из них уже побывали на моем столе для вскрытий. В конце концов, Берлин не такой уж и большой город. Один из посетителей заведения был действительно интересной личностью: худощавый, изможденный алкоголик, но всегда опрятный и очень замкнутый. Мы звали его Манни, но, как потом выяснилось, это было его прозвище. Он носил куртки не по размеру и всегда заказывал только маленькие порции пива. Мужчина никогда не проявлял агрессию, напротив, он всегда был предельно тактичным. Иногда – но только когда его спрашивали – он рассказывал истории из своей насыщенной событиями жизни: он был родом из восточной части Берлина и до падения стены работал портье в каком-то дорогом отеле. Затем Манни ввязался в торговлю иностранной валютой, оказавшись в итоге в ГДР, где попал в тюрьму Штази. В баре он обычно сидел под большой резиновой пальмой прямо у стойки бара. Однажды это место под пальмой опустело.

Несколько дней спустя выяснилось, что его нашли мертвым в собственной квартире – и что даже я лично проводил вскрытие. Но поскольку тело уже сильно разложилось, а настоящее имя Манни мне было неизвестно, я не узнал его.

Я твердо убежден, что если бы на свете не было алкоголя, то численность штата госучреждений можно было бы сократить вдвое. В частности, тех институтов, что работают в области безопасности, правопорядка, медицины – в том числе и судебной. У большинства людей, чьи тела мы ежедневно вскрываем, в течение жизни были проблемы с алкоголем. То же относится и к области медицины: если бы люди не пили так много, количество операций можно было бы сократить вдвое. Эти выводы основаны не только на моем личном опыте. Согласно эпидемиологическому исследованию зависимости (ESA), 1,6 миллиона человек в Германии считаются алкоголиками, около 74 000 смертей на 900 000 человек (таков ежегодный показатель смертности в Германии) связаны с употреблением алкоголя.

По окончании учебы в медицинском университете во время практики я несколько месяцев проработал в терапевтическом отделении больницы. Я быстро понял, что работать там мне не нравится, потому что там было два основных типа пациентов. Первые – это тяжелобольные, пожилые пациенты, для которых – с точки зрения лечения – медицина, к сожалению, была уже бессильна. Вторые – это очень даже здоровые молодые пациенты, готовые сами загнать себя в могилу. В случае этих вторых помогать тоже было бесполезно. Ведь пока нет осознания собственной болезни, любые врачебные манипуляции ничего не дают. А осознать свою зависимость были способны лишь немногие. В то время все это заставило меня сильно сомневаться в себе. «А тем ли я занимаюсь? – спрашивал я себя, – Почему я не стал, например, капитаном? Или музыкантом?»

Случай, о котором я сейчас расскажу, отличался от обычных преступлений на почве алкогольной зависимости. Он настолько же необычен, насколько и невероятен.

Катарина и Матиас были коллегами, и у них начался роман – даже несмотря на то, что 36-летняя женщина была помолвлена с другим, а 47-летний мужчина никак не мог забыть свою бывшую жену. Оба рассуждали так: небольшое развлечение на выходных – что в этом такого? Оба были красивы, оба хотели взять от жизни все.

Поскольку Катарина не жила в Берлине, дома она говорила, что в выходные у нее семинар. Так ни у кого не возникало подозрений, когда в пятницу после обеда она садилась в самолет, вылетающий в столицу. Матиас, как настоящий джентльмен, встречал ее в аэропорту. Он жил в шикарном районе в просторном лофте, что Матиас мог себе позволить, поскольку работал архитектором. Оказавшись в квартире, девушка сначала принимала душ. Вечером парочка никуда не выходила, несмотря на то, что за углом есть множество баров, кафе и ресторанов. У Катарины и Матиаса обычно были другие планы: шампанское, ром с колой, «Ред Булл», водка, кокаин, секс. Порядок каждый раз был разный, но программа была обязательной. Вечеринка обычно продолжалась до самого утра.

Неожиданно в субботу утром Катарине становится плохо. Миниатюрную блондинку несколько раз рвет – в ванной и на пол в гостиной. Ее любовник приносит полотенца, чтобы вытереть лужи. Около полудня они решают лечь спать. Катарина получает подушку и одеяло, но укладывается в спальне на полу возле кровати. Позже, на допросе, Матиас будет мяться с ответом, но потом признается – он переживал, «что Катарину будет рвать, и она может испачкать кровать». Сам Матиас ложится на матрасе.

Ближе к вечеру, проспав несколько часов, он просыпается. Катарина лежит на спине возле кровати и, кажется, все еще спит в алкогольном опьянении. Но выглядит она странно. Все ее лицо в пятнах. Матиас пытается разбудить ее, но безуспешно. Он в панике.

Спустя какое-то время Матиас звонит в службу спасения. Но перед тем, как позвонить, он набирает номер своего друга, чтобы проконсультироваться – у Катарины нет немецкого гражданства и немецкой страховки. Будет ли это проблемой для службы спасения? Друг дает ему единственно правильный совет: «Звони немедленно!»

Когда вечером того же дня я вхожу в лофт, все по-прежнему выглядит нетронутым. Повсюду одежда, в гостиной и на кухне груды пустых бутылок, а на паркете в нескольких местах можно увидеть пучки темных волос. Мертвая молодая женщина лежит полуприкрытая на полу спальни между кроватью и комодом. На первый взгляд на трупе нет повреждений, лишь яркие красноватые пятна на лице. Возможно, она была задушена?

Это подозрение можно сразу отмести. Петехии, то есть застойные кровотечения, выглядят иначе. Как они возникают, легко объяснить: вены, которые транспортируют бедную кислородом кровь от мозга обратно к сердцу, проходят относительно близко к коже. Артерии же, которые транспортируют богатую кислородом кровь к мозгу посредством сердцебиения, проходят довольно глубоко внутри шеи, близко к шейному отделу позвоночника. Если шея сдавливается снаружи, например, когда кто-то сильно сжимает ее руками, кровь продолжает поступать в голову в течение определенного времени, но не оттекает назад. Она начинает скапливаться. Поэтому у людей, которые были задушены, цвет лица становится красновато-синим. Кровь просачивается в виде точек или звездочек в конъюнктиву, в слизистую оболочку полости рта и на кожу лица. Это происходит всего за 20–30 секунд. Эти на первый взгляд маленькие точечные кровоизлияния могут очень сильно разрастаться, сливаясь. Однако обычно их обнаруживают только на шее или выше шеи, но не на верхней части тела. На нашем трупе таких кровоизлияний я не вижу.

У мертвой женщины на полу спальни имеются пятна в области шеи и декольте. Я сразу вижу, что они посмертные, то есть возникли не при жизни, потому что такие реакции, как струпья или покраснения, не распознаются. Очень вероятно, что пятна на щеках, носу и шее являются мацерациями, то есть размягчением кожи, вызванным рвотой с кислотой, которая попала на лицо женщины. Из-за низкого уровня pH в желудке обычно кислая среда. Кожа мертвого человека также подвергается воздействию кислых жидкостей. В остальном на теле молодой женщины нет никаких признаков грубого насилия или воздействия на область шеи, переломов нет. Я открываю рот покойной, осматриваю язык и полость рта, приподнимаю верхнюю губу. На уздечке губы видна небольшая свежая царапина. «Она упала в ванной и ударилась о край раковины, когда ее рвало», – поясняет явно напуганный и встревоженный любовник. Звучит правдоподобно, соответствует характеру травмы – и ничего необычного в этой ситуации нет.

Мой первый вывод: в немедленном вскрытии необходимости нет, потому что нет признаков того, что было совершено убийство. Так же считают прокурор и полиция.

Для нас на данный момент все по-прежнему выглядит как отравление наркотиками и алкоголем по собственной вине – возможно, это была так называемая «рокерская смерть». Эта участь постигла многих, в том числе известных рок-музыкантов, таких как Дженис Джоплин или Джими Хендрикс – отсюда и название. Сценарий практически один и тот же: человек запивает сильнодействующие наркотики алкоголем, затем его рвет, обычно в положении лежа на спине, он вдыхает собственную рвоту и захлебывается ею. Замечу, что алкогольное опьянение сравнимо с глубоким наркозом – рефлексы практически отсутствуют, поэтому человек не двигается, не просыпается, не начинает кашлять.

К сожалению, такой смертью умирают не только знаменитости. В начале 1970-х годов в Гамбурге разразился политический скандал, когда несколько человек в состоянии сильного алкогольного опьянения задохнулись именно таким образом – в тот момент они находились под стражей в полиции. Таким образом, получалось, что они умерли в государственном учреждении. А произошло это потому, что за ними плохо присматривали. В 1974 году было принято решение о создании специального отделения для таких случаев – «Центрального вытрезвителя». Там задержанные находились под наблюдением врача. Долгое время это было уникальное, общенациональное, прекрасно функционирующее учреждение. Однако несколько лет назад оно было закрыто из-за сокращения количества инцидентов и роста затрат на его содержание.

Когда в нулевые я еще служил на «Скорой помощи» в Гамбурге, мне часто приходилось отвозить туда людей. Гамбург, особенно район Санкт-Георг, был тогда неспокойным местом, где гуляло много алкоголиков и наркоманов. Часто мы забирали пьянчуг из отделения, а затем везли их в вытрезвитель в сопровождении полиции, потому что пьяные бунтовали. «Пациент из отделения в вытрезвитель» – так объявлялись эти случаи по рации. Такие экскурсии не пользовались у нас популярностью, потому что потом нередко машину приходилось полностью мыть, отчищая буквально каждый ее закуток.

Разумеется, в вытрезвитель направляли только тех задержанных, у которых не было повреждений, то есть тех людей, которым нужно было просто проспаться. Я хорошо помню одного пожилого мужчину, который, будучи пьяным, упал на улице и получил травму головы. В клинике ему зашили голову и сделали традиционную пробу на алкоголь. Оказалось – 5,6 промилле!

Задержанного немедленно перевели в реанимацию, так как возникла угроза легочной недостаточности. Тем не менее задержанный вполне ориентировался в пространстве и даже разговаривал, когда мы много часов спустя перевозили его из отделения интенсивной терапии в вытрезвитель. Уровень алкоголя в крови по-прежнему превышал четыре промилле. «Как такое вообще возможно?» – спрашивал я себя тогда. Как можно настолько приучить свой организм к алкоголю? Наверное, так бывает только в исключительных случаях. Этот мужчина во всяком случае пил не один десяток лет, в основном водку. «Сегодня целый ящик», – заявил он невозмутимо и не вполне внятно. Только представьте себе – шесть бутылок! Если бы выпивка была олимпийской дисциплиной, он бы непременно стал чемпионом.

Что же касается покойницы из шикарной квартиры, то через несколько дней во время внешнего и внутреннего осмотра – так мы называем наше вскрытие – не было обнаружено никаких признаков «чрезмерного хронического злоупотребления алкоголем» (как выражаются судебные врачи). По ее печени мы могли сказать, что 36-летняя девушка явно не была трезвенницей, но пила мало. В общем, на нашем столе лежала привлекательная, ухоженная, здоровая при жизни женщина.

В протоколе вскрытия я написал:

«Женщина задохнулась от глубокого вдоха рвотных масс, скорее всего, в положении лежа на спине и, вероятно, в сочетании с отравлением, ограничивающим способность действовать по причине употребления алкоголя и наркотиков незадолго до смерти».

Я упомянул и уздечку губы, но не придал повреждению особого значения:

«Следов насилия в момент смерти, в том числе со стороны третьего лица, не обнаружено. Свежий разрыв уздечки губы и ссадина на лбу на уровне воображаемой линии полей шляпы совпадают с картиной вероятного падения в состоянии алкогольного опьянения».

Причина смерти: глубокое вдыхание рвотных масс. Характер смерти: неестественная. Предположение о «рокерской смерти», которое я сделал еще на месте обнаружения тела, подтвердилось при вскрытии.

На этом моя часть работы была закончена. По крайней мере, я так думал. Химико-токсикологическое исследование, в ходе которого венозная кровь, кровь сердца, моча, волосы, содержимое желудка, мозг, ткани печени и почек проверяются на наличие определенных веществ, мы заказали уже после вскрытия трупа. Но это была больше формальность, чем любопытство.

Результат пришел через несколько дней, и весь наш институт потерял дар речи: 12,2 промилле. Коллеги из отделения судебной токсикологии установили это на основании анализа крови погибшей. Серьезно? 12,2 промилле?

Мы все не могли найти себе места: как такое вообще возможно? Неужели в нашей холодильной камере сейчас лежит медицинская сенсация? Или кто-то ошибся в расчетах? Мы все перепроверили еще десять раз.

Вот что нужно знать по этому поводу: в момент смерти уровень алкоголя в крови фактически «замораживается», потому что организм больше не может расщеплять алкоголь. Затем в результате процесса гниения в трупе образуются новые соединения спирта, но с помощью соответствующих измерений их можно четко отделить от алкоголя, употребленного при жизни. Итак, этой женщине, должно быть, каким-то образом удалось достичь такого высокого уровня алкоголя в крови при жизни. Перед нами была загадка. О подобных случаях в научных кругах никто не слышал – ни публикаций, ни соответствующих документов на этот счет не было. До этих пор судебные медики даже не предполагали, что уровень алкоголя в крови человека вообще может достичь такой отметки. Науке были известны отдельные случаи, когда значения превышали 6 промилле, часто этот показатель фиксировался у пожилых мужчин, таких, например, как тот алкоголик из Гамбурга, с многолетним опытом возлияний.

О чем свидетельствовали эти данные? Как и при каких обстоятельствах умерла эта молодая женщина? Вместе с полицией и прокуратурой мы начали размышлять: арифметически, учитывая ее массу тела, ей нужно было выпить не менее 900 миллилитров, то есть почти литр шнапса крепостью не менее 60 процентов одним глотком – в таком случае уровень алкоголя в крови дошел бы до 12 промилле. Такой прием чисто теоретически возможен – но этот тезис противоречил остальным данным токсикологических исследований, согласно которым алкоголь уже распространился по ее телу. Должно быть, какое-то время после употребления алкоголя она была жива.

Или еще одно наше соображение – большое количество кокаина, обнаруженного в крови и волосах покойницы, могло немного нейтрализовать действие алкоголя. Не поэтому ли она смогла выпить так много? Судя по всему, молодая женщина регулярно и чрезмерно принимала наркотик, анализ образца ее волос не оставил в этом никаких сомнений. К тому же, как известно, кокаин вызывает привыкание. Судебным медикам известно, что употребленные совместно кокаин и алкоголь действуют антагонистически, то есть оказывают противоположное действие. Так, алкоголь в больших количествах вызывает угнетение дыхания вплоть до его полной остановки. Кокаин же, со своей стороны, стимулирует дыхание, сердцебиение и кровообращение. С большим количеством кокаина в крови можно какое-то время оставаться в живых, даже приняв смертельную дозу алкоголя.

Также возможно, что молодую женщину сначала вырвало жидким алкогольным содержимым желудка, затем она вдохнула рвоту и, таким образом, произошло усвоение алкоголя через легкие – еще при жизни. Значит, уровень алкоголя в ее крови мог подняться очень быстро до очень высоких значений. Из-за кокаина кровообращение могло остановиться позже.

Или все же все было совсем иначе? Возможно, ей ввели высокопроцентный алкоголь вагинально или ректально? Слизистые оболочки брюшной полости способны быстро впитывать алкоголь. Тем не менее, мы не обнаружили никаких доказательств подобных манипуляций во время вскрытия. Значит, эту теорию доказать нельзя.

А разорванная уздечка губы? Может, дело было вовсе не в том, что девушку вырвало, и она упала, ударившись о край раковины? Может, кто-то с силой заталкивал ей в рот бутылку? Может, это как раз ее 47-летний любовник принуждал свою коллегу пить больше и больше? Может, он хотел, чтобы она потеряла сознание? Может, у этого человека был какой-то странный фетиш? Учитывая обстановку, в которой мы нашли мертвую женщину, окруженную бутылками крепкого алкоголя, это можно было себе представить. Но в расследовании мы не могли даже зацепиться за это обстоятельство. Ведь если бы мы в своем отчете указали, что ей что-то влили против ее воли, это не имело бы никакого веса в суде, потому что разорванную уздечку губы также можно объяснить и ударом о край умывальника. Не позднее, чем во время основного слушания, – если бы оно вообще состоялось – адвокаты ответчика разорвали бы нас на части. И справедливо! По такой скудной находке, как разорванная уздечка губы, нельзя делать вывод об убийстве на сексуальной почве.

Сделаю небольшое отступление по теме «убийства на сексуальной почве».

К счастью, по статистике число таких убийств резко сокращается, сейчас они случаются достаточно редко. В стенах нашего института была защищена докторская диссертация[5]5
  Unger, M. (2013): Sexuell motivierte Tötungsdelikte in Berlin 1990–2010. Diss. med., Berlin.


[Закрыть], в которой рассматривались данные об убийствах на сексуальной почве. Данные учитывали промежуток последних 20 лет. Всего таких убийств в Берлине было совершено 40, в среднем по два в год. Тем не менее, в настоящее время, в сравнении с данными XX века, таких случаев, к счастью, очень мало. Один старший коллега много лет назад рассказывал мне, что в самом начале своей карьеры еженедельно проводил вскрытие тел женщин, которые были задушены и изнасилованы. Так что в былые времена это было почти обычным делом.

Сегодня мы редко сталкиваемся с убийствами на сексуальной почве, но я все еще помню один такой ужасный случай: на молодую женщину, которая работала на мусороперерабатывающем заводе, во время переодевания напал коллега. Он несколько раз изнасиловал ее, задушил и зарезал. Затем он выбросил тело в мусорную кучу. Был январь. Когда ее, наконец, нашли, тело полностью промерзло. И прежде чем мы смогли провести вскрытие, нам пришлось «размораживать» тело в течение нескольких дней. Вскоре преступник был пойман. То, что он сделал со своей коллегой, мы смогли восстановить в деталях и убедительно доказать.

Но вот случай с 12 промилле алкоголя в крови? Так много вопросов и ни одного ответа. Умерла молодая женщина – трагично, бессмысленно. И что же это было? Случайность или преступление? И чем можно объяснить такой высокий уровень алкоголя в крови?

Судебная медицина имеет свои границы, и часть нашей профессиональной этики состоит не только в том, чтобы знать эти границы, но и в том, чтобы их не переходить. Мы можем делать неопровержимые заявления для полиции, прокуратуры и суда только в том случае, если, опираясь на наши знания и опыт в судебной медицине, мы уверены в своих выводах. Обычно так происходит, когда у нас есть факты и доказательства. Мы не можем позволить себе руководствоваться чувствами или предположениями, мы не можем лоббировать правду, если она не подкреплена убедительными доказательствами.

Что касается этого дела, то вот все, что нам стало известно после многомесячного расследования: погибшая женщина определенно не была избита, зарезана или задушена. Она захлебнулась собственной рвотой. Перед смертью она употребляла наркотики и пила алкоголь. Но вот умерла ли она из-за того, что кто-то ей вливал алкоголь насильно, – неизвестно. Есть ли вообще в этом деле преступник, которому теперь все сойдет с рук? Мы этого не знаем. Все, что мы могли предложить, – это только теории, соображения, гипотезы.