Текст книги "Сыновья Дьявола"

– Ну уж нет.

Он слегка подается вперед над столом, прищурив глаза.

– Без твоей помощи брат твоей подруги, а также Кларк и все другие парни рискуют оказаться в тюрьме.

Я поднимаюсь с места так резко, что кресло подо мной опрокидывается. Меня всю трясет от неудержимой ярости.

– А это уж не моя проблема!

Картер – такое же ничтожество, как и Билл.

Подумать только, что у него хватило наглости выговаривать полицейскому за его поведение, при том что он сам рассчитывал меня использовать!

У меня есть моя жизнь и моя учеба, и я хочу заниматься только ими, даже речи быть не может о том, чтобы мне нарушили все планы, бросив меня за решетку, когда станет известно о моем преступлении!

Картер, и глазом не моргнув, снова начинает говорить – слишком спокойным и уравновешенным тоном для такой ситуации:

– Ты уверена? Когда Лола узнает, что ты могла помочь избежать тюрьмы ее брату, однако отказалась это сделать, думаю, есть риск, что она очень сильно на тебя обидится.

Я пытаюсь проглотить ком, застрявший в горле, в то время как Картер с разочарованной миной пожимает плечами, как если бы я не оправдала его доверие.

– Она поймет! – категорично говорю я.

– Я не говорил, что она не поймет. Но разве она сможет как ни в чем не бывало продолжать общаться с человеком, который палец о палец не ударил, чтобы помочь ее брату? И когда об этом станет известно всему кампусу и все будут тебя ненавидеть, оскорблять тебя и плевать тебе в лицо – потому что ты содействовала падению их кумиров, – как тебе удастся продолжить учебу?

Картер откидывается на спинку кресла с победоносной улыбкой, как если бы я уже согласилась ему помочь, и это так бесит, что уже только поэтому хочется сказать ему пару ласковых.

– Никому и в голову не придет, что ты участвуешь в преступлении, но даже если и так – я уже много лет сохраняю всех моих людей на свободе, хотя им приходилось делать вещи и гораздо хуже, чем какое-то несчастное ложное заявление. Полиция тебе не навредит, Авалон. Я тебе обещаю.

Все мыслимые и немыслимые сценарии проносятся у меня в голове. Я представляю маму на месте Сета и Лолу, которая, несмотря на нашу дружбу, ничего не делает, чтобы ей помочь. Да, я могла бы это понять. Однако какая-то часть меня навсегда сохранила бы на нее обиду. Что же касается того, что меня станут ненавидеть какие-то студенты, то мне на это в высшей степени наплевать. Конечно, если речь идет о нескольких десятках тысяч человек, это другое дело. Человеческая жестокость не требует доказательств.

Как можно продолжать учебу, когда ты враг номер один для всего кампуса?

– Хорошо.

Я так и стою, неподвижно застыв и пристально глядя в глаза Картеру, но у меня в голове бушует настоящая буря.

Учиться, ни на что не отвлекаясь, и идти прямо к диплому? Щас, разбежалась, я же лезу в неприятности, вот что!

На его лице появляется удовлетворенная ухмылка.

Картер первый, кого я ненавижу в этом городе. Главарь банды, готовый рисковать жизнью своих людей ради денег и манипулирующий мной для достижения своих целей.

– Мои люди будут на Нолсон-стрит, но ты скажешь Биллу, что они будут на Вест-Стадиум-бульвар, за парком Пайонир Вудс, сегодня вечером, в девятнадцать часов.

Я просто киплю от злости на него, но вдобавок и на себя саму – за то, что так легко позволила себя одурачить. Однако я думаю о Лоле, которая любит своего брата и боится за него каждый день. Я думаю о Сыновьях Дьявола, находящихся в подчинении у этого первостатейного мерзавца. И, кроме того, я думаю о своей учебе, которую надеюсь благополучно завершить – это единственное, что я могу сделать, прежде чем умру.

– Но после этого забудьте обо мне.

Глава 6

Я выхожу из кабинета, не глядя на его владельца. Сердце оглушительно бьется у меня в груди. Становится невыносимо и видеть этот дом, и чувствовать его запах. Хочу, чтобы меня раз и навсегда оставили в покое и не впутывали во все эти истории!

Я прохожу коридор большими шагами, торопливо стуча каблуками по мрамору, и снова оказываюсь в вестибюле. Кларк тут же прекращает разговор с Джастином, который оборачивается ко мне с тревожным любопытством.

– Отвезти тебя в полицейский участок? – предлагает Кларк.

У меня вырывается пронзительный, полный неприязни смешок.

– Подумать только, что я тебе поверила, когда ты разыгрывал невинность! Тебе не нравится, когда я тебя оскорбляю? Так знай, что не пройдет ни дня, чтобы я не назвала тебя самой большой сволочью на свете!

Бросаю на него ненавидящий взгляд такой силы, какая только может существовать, показываю Джастину на прощание средний палец и выхожу из дома, разозлившись еще больше.

Кларк идет за мной, и мы садимся на его мотоцикл, не обменявшись больше ни словом. Мне стоит немалых усилий заставить себя обхватить его тело руками. Я больше не в состоянии ни видеть его, ни прикасаться к нему.

Мы трогаемся с места, и из-за свинцовой тяжести в желудке создается впечатление, будто я направляюсь прямиком на виселицу. Никак не могу прийти в себя от того, что меня просят дать ложные показания и втягивают меня в незаконную деятельность. Никогда в жизни я бы не поверила, что способна такое сделать, но меня поймали в ловушку, и впервые за долгое время мне хочется оказаться в объятиях матери и поплакать у нее на груди.

Картер останавливает мотоцикл в нескольких кварталах от полицейского участка, чтобы не рисковать, что кто-то увидит нас вместе. Я слезаю с «Харлея» и ухожу, даже не взглянув на него. Он без зазрения совести посмеялся надо мной, и это как кость в горле. Ни за что на свете мне не следовало соглашаться идти с ним после лекций.

Приблизившись к полицейскому участку, я делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться. Рассерженный взгляд исчезает, меня перестает трясти. Я захожу с фальшивым намерением помочь сцапать Сыновей Дьявола. И даже если какие-то чувства меня выдадут, инспектор спишет это на страх перед возможным наказанием.

Я направляюсь в приемную и прошу о возможности поговорить с Биллом, который не заставляет себя ждать. После того как я сообщаю ему, что у меня есть информация, которая могла бы его заинтересовать, он пару секунд пристально смотрит на меня, а затем делает мне знак рукой следовать за ним.

Мы проходим в комнату для допросов, где стоят только стол и два стула. Я занимаю место прямо напротив полицейского. В течение долгого времени он ничего не говорит, только внимательно меня разглядывает. Я решаю начать разговор, чтобы убраться отсюда как можно скорее.

– Я знаю, где будет происходить следующая доставка груза банды Сыновей Дьявола.

Полицейский не отвечает. В комнате воцаряется молчание, во время которого он не спеша и тщательно меня изучает. Он ждет малейшего знака, который бы меня выдал, но я справляюсь с собой, и в моем поведении нет ничего подозрительного. По натуре я горячая голова, храбрая и умею хорошо лгать. Как мой отец, который, по словам матери, был крепким орешком.

– Из какого источника ваши сведения?

– От самого Картера. Я слышала, как он говорил об этом своим людям после той утренней встречи.

Снова наступает молчание. Билл берет телефон и подносит его к уху, не отрывая от меня подозрительного взгляда.

– Касси? Принеси мне детектор лжи.

Он разъединяется, и сердце замирает у меня в груди. И когда до меня окончательно доходят слова, которые он только что произнес, меня обдает волной паники.

Детектор. Лжи.

Я часто моргаю, чтобы не подать виду, что по позвоночнику у меня течет холодный пот. Я по уши в дерьме и потоплю с собой Сыновей Дьявола. В настоящий момент я понимаю это с полной ясностью.

Дыхание у меня учащается, но я делаю все, чтобы изучающий взгляд Билла не заметил во мне ничего необычного. Из-за охватившей меня паники я чувствую, будто мой желудок вывернут наизнанку, а мозги свернуты набекрень.

Клянусь Локи, это полный кошмар!

Время тянется ужасно медленно. Я смотрю на свои руки, которые еле заметно дрожат. Пытаюсь придумать путь к отступлению, но, похоже, ни одно решение не способно помочь мне выбраться из этой задницы и спасти Сыновей Дьявола. Я только что заявила полиции, что должно произойти преступление. И меня никогда не выпустят отсюда без выяснения деталей… Если я буду хранить молчание, то меня посчитают сообщницей, и я не смогу расчистить путь для доставки бандой ее груза… Но если буду говорить, то буду вне всех подозрений, и останется лишь предупредить ребят, что им нужно все отменить.

Наконец входит долгожданная Касси, неся с собой какую-то сложную аппаратуру. Она улыбается мне, а затем устанавливает передо мной принесенный прибор. Когда он приведен в действие – другими словами, когда при помощи подключенных к нему проводов у меня измерены сердечный и дыхательный ритмы, температура тела и кровяное давление, – Билл с решительным видом выпрямляется.

Все происходит теперь как в замедленной съемке. Я часто моргаю и пытаюсь контролировать дыхание. Голос полицейского неприятным эхом раздается у меня в мозгу.

– Хорошо. Давайте начнем. Представьтесь, пожалуйста.

– Меня зовут Авалон Лопес. Мне девятнадцать лет, и я учусь в Мичиганском университете на направлении «Филология».

Он смотрит на экран прибора, потом снова переводит взгляд на меня. В этот момент я мечтаю о том, чтобы со мной случился обморок и допрос прекратился. Я не смогу солгать так, чтобы себя не выдать. Но у меня нет другого выбора, кроме как подчиниться.

– Вы знаете Сыновей Дьявола?

– Знаю, но не знакома с ними лично, как я вам уже говорила.

Он снова смотрит на экран, а затем его внимание снова возвращается ко мне.

– Вы знаете, где будет происходить следующая доставка груза банды Сыновей Дьявола?

Сердце болезненно сжимается, по спине опять бежит холодный пот, и я с трудом подавляю слабый возглас отчаяния.

– Да.

Он смотрит на экран и с внезапным интересом выпрямляется – так, будто он считал, что до этого я ему лгала. Но теперь он уверен, что нет. Еще немного, и я сдам Сыновей Дьявола полицейским на блюдечке с голубой каемочкой. И если мне не удастся их предупредить, я никогда себе этого не прощу.

– Где они будут? – нетерпеливо спрашивает Билл.

Проходит несколько долгих секунд, но я не в состоянии ответить.

План Картера оборачивается против него самого, и я лучше всех могу это видеть. И хотя я всего лишь пешка в этой шахматной игре, однако меня гложет чувство вины. Мне не нравятся эти парни, но это совсем не значит, что я хочу видеть их за решеткой. Неужели то, что они делают, настолько ужасно, что они представляют собой реальную опасность? Я в этом не уверена.

Лицо полицейского искажается от ненависти, он яростно стучит кулаком по столу, так что я чуть не подпрыгиваю.

– ГДЕ ОНИ БУДУТ?

Мне нужно было ответить «Вест-Стадиум-бульвар», но не это место назначили Сыновья Дьявола.

Я закрываю глаза и перестаю дышать.

– Нолсон-стрит.

С большим трудом сдерживаю набегающие на глаза и готовые вот-вот пролиться слезы. Я отказываюсь верить, что все уже потеряно.

– Во сколько? – продолжает он допрос, и мне отвратителен сам звук его голоса.

– В девятнадцать часов.

Полицейский в последний раз бросает взгляд на экран, а затем кричит Касси, что группа захвата должна готовиться на выезд. Решительными шагами он идет к двери и, перед тем как выйти, с силой хлопает по ней ладонью и вопит:

– МЫ ВОЗЬМЕМ НАКОНЕЦ ЭТИХ УБЛЮДКОВ!

После этого он исчезает, но я слышу, как за дверью раздается его громогласное приказание:

– Нейт, выпусти Лопес в девятнадцать часов, ни секундой раньше! И она не имеет права никому звонить по телефону!

Какой-то человек – очевидно, тот самый Нейт – входит в комнату. Он пытается завести разговор, отпустив пару банальностей, на которые я не отвечаю, и отсоединяет провода от прибора, чтобы меня освободить. Когда он требует отдать ему мой телефон, я прошу у него разрешения сначала позвонить соседке, чтобы предупредить ее о моей непредвиденной задержке. Он отказывает мне – любезно, но категорически. Тем не менее я настаиваю, упирая на мою болезнь и необходимость своевременно принимать лекарства, но он обещает принести мне все, что нужно, в течение получаса. Неизбежность катастрофы повергает меня в состояние какого-то ступора. Нейт что-то говорит мне, но я его не слышу. Он улыбается мне, однако я не в состоянии даже различить черты его лица.

Ребята направляются прямиком в ловушку, и я не могу их предупредить. Никогда, никогда в жизни мне не удастся избавиться от чувства вины. Своими действиями я только что лишила шестерых парней свободы и отправила их на немалый срок за решетку. Шести семьям придется оплакивать долгое отсутствие одного из их членов, а моя подруга будет страдать без старшего брата.

Череда моих мрачных мыслей внезапно обрывается, когда вдруг открывается дверь и входит Нейт. На моих часах ровно девятнадцать. У меня екает сердце: может быть, еще не слишком поздно и Сыновья Дьявола по-прежнему на свободе.

Полицейский протягивает мне наконец мой телефон.

– Можете идти.

Я хватаю сумку и выбегаю из комнаты с такой скоростью, с какой никогда еще не бегала раньше. Едва выскочив из полицейского участка, звоню Лоле и попадаю на автоответчик.

– Гадство! – кричу я. – Лола, перезвони мне как можно скорее, это срочно!

Торопливо подзываю такси и ныряю в салон.

– Университет, пожалуйста.

Водитель кивает, и мы катимся по улицам города.

От нетерпения я притоптываю ногой по полу, прошу его ехать побыстрее, нервно ломаю пальцы и уже чуть ли не десятый раз пытаюсь дозвониться до Лолы. По-прежнему безуспешно.

Если бы только у меня был номер Картера или Кларка!

И тогда я молюсь норнам, чтобы они повалили дерево на пути Сыновей Дьявола и таким образом помешали им устремиться прямо в ловушку.

Минут через десять выскакиваю из такси и пулей мчусь в свою комнату. Взлетаю по лестнице, перескакивая сразу через три ступеньки и рискуя сорваться, и наконец вставляю ключ в замочную скважину. Распахиваю дверь, молясь, чтобы увидеть сидящую на своей кровати Лолу, но вместо этого вижу нечто неожиданное на своей собственной.

Закинув руки за голову, на ней растянулся Кларк.

Сумка валится у меня из рук на пол, и из моей груди вырывается вздох облегчения. Но я успокаиваюсь лишь на мгновение: паника возвращается так же быстро, как и прошла. Ведь остальные наверняка прямо сейчас рискуют попасться в руки полиции!

– Кларк, случилась ужасная вещь!

Даже глазом не моргнув, он лишь вопросительно поднимает брови. В его взгляде читается отвратительное равнодушие.

– Меня проверили на детекторе лжи, и мне пришлось сказать правду! Они знают место, где происходит доставка, и уже помчались туда, чтобы сцапать вас с поличным.

От нервного напряжения я запускаю пальцы себе в волосы и с силой дергаю их вверх. Но этот мерзавец никак не реагирует на мои слова, оставаясь равнодушным как мрамор.

– ТЫ СЛЫШИШЬ, ЧТО Я ТЕБЕ ГОВОРЮ? – воплю я.

Нет ответа.

Я хватаю подушку и уже собираюсь швырнуть ее ему в голову, чтобы заставить его хоть как-то отреагировать, но в последний миг вдруг застываю на месте. Мозг вскипает, и я пристально смотрю на Кларка.

В голове все внезапно проясняется и встает на свои места. Паника сразу улетучивается, и на ее место приходит ярость, которая готова вот-вот прорваться, ожидая лишь его подтверждения.

– Подожди… Только не говори мне, что… Нет, вы бы не посмели этого сделать…

Подушка вываливается у меня из рук, и я отступаю на пару шагов назад. Я ясно чувствую, что стала жертвой манипуляции. Жертвой предательства.

– Только не говори мне, что вы знали, что меня будут проверять на детекторе лжи… Не говори мне, что вы мной манипулировали! Вы назвали мне адрес, который я считала настоящим, ради того чтобы заманить туда Билла… чтобы, избавившись от него, развязать себе руки где-то в другом месте, в то время как я была уже уверена, что вас бросили в тюрьму?

По-прежнему никакой реакции. Он даже и бровью не ведет. Только смотрит на меня непроницаемым взглядом, лишенным всяких эмоций.

– ВЫ МЕНЯ ИСПОЛЬЗОВАЛИ!

Я уже отчаялась добиться от него хоть какой-то реакции и поэтому отшатываюсь от удивления, когда он внезапно соскакивает с кровати. Одним прыжком он оказывается рядом, нависая надо мной, такой высокий.

Не говоря уже о ширине его плеч…

– Да, мы использовали тебя, мы тобой манипулировали. Благодаря этому мы все еще на свободе, и я не собираюсь за это извиняться, это уж точно. Считай, что проехали!

Его презрительный, неприятный тон заставляет меня окончательно выйти из себя. Я замахиваюсь, но прежде, чем успеваю дать ему пощечину, Кларк перехватывает мое запястье. Вся зелень из его глаз исчезла, оставив лишь тьму, поглотившую свет.

– Даже не надейся, что ты когда-нибудь сможешь дотронуться до меня без моего разрешения, – рычит он глухим голосом.

Он еще крепче сжимает мне запястье – достаточно сильно, чтобы лишить меня всякой возможности сбежать, но не настолько сильно, чтобы причинить боль. Наша близость, наша взаимная ярость насыщают воздух электричеством, атмосфера становится удушающей, и от того, что я чувствую его дыхание у себя на лице, явно не становится легче дышать.

– Завтра вечером Картер устраивает вечеринку у себя дома. Ты приглашена и можешь взять с собой кого-нибудь для компании.

Сквозь плотно сжатые губы у меня вырывается нервный смешок.

Мне с ними уже и так все понятно!

– Скажи своему боссу, чтобы он катился к черту!

Кларк отпускает мою руку и направляется к выходу.

– Тебе придется сказать ему это самой, я тебе не сраный почтовый голубь.

– А кто тогда? Может, послушная собачка?

Кларк резко останавливается. В голове раздается пронзительный сигнал тревоги, и я в оцепенении наблюдаю, как он медленно поворачивается ко мне с недоброй улыбкой.

– Бесполезно пытаться задеть меня подобными пустяками. Рано или поздно ты умоешься слезами, а я буду наслаждаться этим зрелищем.

Глава 7

Как выкинуть из головы Сыновей Дьявола, когда кто-то из студентов то и дело показывает на меня пальцем и начинает шушукаться с соседями, едва завидя меня на пути? Что ж, стоит сказать спасибо Биллу за то, что вызвал меня вместе с бандой прямо на глазах всего университета. Что за идиот!

– Ава, ты меня слушаешь?

Я бросаю на Дэниела извиняющийся взгляд.

– Прости, я задумалась. Что ты говорил?

Мы валяемся на траве, полуденное солнце жарит в полную силу, но мне это нравится. Моя кожа уже покрылась загаром, так что обгореть я не рискую.

– Я спрашивал, будет ли у тебя сегодня днем физкультура?

– Да, у нас с Джеком через час легкая атлетика.

– Супер! Значит, мы будем все вместе, втроем.

И тут же, легок на помине, Джексон возвращается вместе с Лолой, на поиски которой перед этим отправился. Она в очередной раз не смогла нас найти, и мы не перестаем подкалывать ее по этому поводу.

Верная своим устремлениям, подруга не теряет времени и вовсю старается охмурить Дэниела, который, очевидно, совсем не против. Чем больше я наблюдаю за тем, как они общаются, тем яснее становится, что они очень подходят друг другу. В конце концов, может, он и правда создан именно для нее? Если она счастлива, то и я счастлива вместе с ней. Дэниел кажется парнем что надо. Ему не наплевать на других, он любознательный, интересный и большой приколист. У него всегда есть в запасе какая-нибудь шутка.

– Кстати, вечером будут отбирать кандидатов в футбольную команду, вы придете за нас поболеть?

Джексон и Дэниел хотят попасть в университетскую команду по футболу, и, судя по их хвастливым словам, к футболу у них очень неплохие способности.

– Конечно, – соглашается Лола. – Мы будем вашими чирлидерами!

Дэниел подмигивает ей, а затем вытаскивает из кармана пачку сигарет. И когда он закуривает, я рефлекторно отстраняюсь. Курение мне категорически запрещено – не важно, пассивное или активное.

– Если меня отберут, – говорит Дэниел, – я выброшу эту пачку в следующую же секунду.

– Если ты в состоянии бросить курить ради спорта, почему бы тебе не сделать это ради собственного здоровья? – спрашивает Лола.

– «Идеальный мужчина не курит, не пьет, не употребляет наркотики, не ругается матом, он не расист, но его не существует». Это одна из самых справедливых цитат из всех, что встречались мне в Твиттере.

Мы хохочем в ответ на его слова, но сам он прищуривается, явно задумавшись.

– Ты права. Если я в состоянии бросить курить ради спорта, то я могу сделать это и ради моего здоровья. И поскольку сегодня я преисполнен благих намерений, то я заявляю, что эта сигарета последняя.

Он встает и под нашими недоверчивыми и скептическими взглядами направляется к урне. Там он открывает пачку, высыпает на ладонь все сигареты и крошит их на кусочки, растирая между пальцами. Затем выбрасывает вместе с опустевшей пачкой и, вернувшись, снова садится с нами рядом как ни в чем не бывало.

Все это происходит так быстро, что мы с Лолой с раскрытыми ртами смотрим на него в изумлении, один только Джексон не удивлен.

Этого парня, Дэниела, и правда совсем не сложно убедить!

– Я знаю, что у вас на уме. Вы считаете, что я лучшая добыча, какая только может попасться в руки продавцам и всяким распространителям. И вы правы. Я каждый раз поддаюсь на их уговоры!

Мы хохочем как ненормальные, но это ничто по сравнению с тем, что он рассказывает нам дальше. Дэниел признается, что после того, как однажды полчаса проговорил по телефону с одним из таких распространителей, он оформил подписку на ежемесячное получение товаров для рыбалки. С тех пор он каждый месяц получает по почте приманку для морской ловли. При этом, во-первых, он ненавидит рыбу. А во-вторых, ближайший океан находится от нас в девяти часах езды.

Надев хлопковые шорты, майку и кроссовки, я выхожу из женской раздевалки и отправляюсь на площадку для легкой атлетики. Здесь уже находятся несколько студентов – в их числе Джексон и Дэниел, – которые разминаются перед занятием. Я уже собираюсь присоединиться к ним, когда меня окликает преподавательница.

– Авалон Лопес?

Я киваю и устремляюсь к ней, переходя на бег в последние разделяющие нас несколько метров.

– Твой врач прислал мне твое освобождение от физкультуры по медицинским показаниям. Он пишет, что твоя сердечная недостаточность имеет нестабильный характер, и это не позволяет полноценно заниматься спортом. Однако в качестве физической нагрузки он советует ходьбу и легкие физические упражнения – при условии, что ты будешь следить за степенью одышки. Поэтому можешь пока пойти разогреться с остальными, но только смотри не бегай. А потом я разрешаю тебе заниматься самой, чередуя ходьбу и упражнения с щадящей нагрузкой. Будешь заниматься вместе с Эмили. Она восстанавливается после разрыва ахиллова сухожилия.

Она показывает на девушку, которая издали мне улыбается и, когда преподавательница отходит, робко направляется в мою сторону.

– Это ты Авалон? – спрашивает она меня, покраснев от смущения.

Эта Эмили кажется живым воплощением нежности. Ее небольшое изящное тело и хрустальный голосок создают впечатление такой хрупкости, что с ней хочется обращаться очень бережно. Устояла бы, пожалуй, только Лола, которая ведет себя как настоящий бульдозер. Полагаю, что Эмили она способна просто задавить.

– Да. Ты же Эмили, так?

Она кивает, мы улыбаемся друг другу и начинаем разминаться.

– Как ты повредила ногу?

– Когда играла с младшим братом в пятнашки. Я бежала, в последний момент резко изменила направление, и сухожилие порвалось. Мне сделали операцию, и теперь я потихоньку возвращаюсь к занятиям физкультурой. А ты? Тебе что мешает заниматься?

– У меня сердечная недостаточность.

Я не развиваю тему, и она не задает дальнейших вопросов. В ее ласковом взгляде нет той жалости, с которой обычно сталкиваешься при подобных обстоятельствах. И за это я ей особенно признательна.

Примерно через двадцать минут разминки Дэниел и Джексон трусцой подбегают ко мне.

– Ты не идешь бегать?

– Нет, у меня освобождение.

Самое искреннее недоумение отображается на их лицах. Это правда, что у меня много раз была возможность рассказать им о проблемах со здоровьем, но все же я этого не сделала. Еще пару часов назад я вела себя так, будто собиралась идти с ними на беговую дорожку.

– Почему?

– МАЛЬЧИКИ! – громко зовет преподавательница с другой стороны площадки. – ИДИТЕ БЕГАТЬ!

При этом крике я в полной мере ощущаю смысл выражения «прозвучал спасительный звонок». Друзья колеблются, но в конце концов подчиняются возгласу преподавательницы. Они идут бегать, бросая на меня по дороге вопросительные и недоумевающие взгляды.

– Они не в курсе? – спрашивает Эмили.

Я мотаю головой.

– Они же твои друзья. – Да, друзья. Но когда люди узнают, что ты болен, они, сами даже не отдавая себе отчета, начинают вести себя с тобой по-другому. Я не хочу, чтобы надо мной тряслись.

После двух часов упражнений со щадящей нагрузкой мне только-только хватает времени переодеться и присоединиться к Лоле на трибунах футбольного поля, чтобы присутствовать на отборе игроков для университетской команды.

Мы с нетерпением ждем появления ребят: любопытно посмотреть, как они справятся.

Через несколько минут на поле выходят участники отбора, одетые в форму цветов университетской команды: «Мичиганские Росомахи». Тренер вместе с капитаном команды замыкает шествие.

В команде всего три свободных места, на которые претендует человек тридцать, и каждый надеется на удачу. Я очень хочу, чтобы двое наших друзей прошли отбор, хотя шансы, конечно, невелики.

После разминки, во время которой тренер и квотербек с предельным вниманием, чуть ли не через лупу, разглядывают всех игроков, начинаются упражнения: бег, скорость, завладение мячом, боковой пас, перехват… Мы наблюдаем, как под лучами жаркого солнца ребята носятся как угорелые и обливаются потом.

– ДАВАЙ, ДЖЕКСОН! – кричу я изо всех сил.

– ДАВАЙ, ДЭНИЕЛ! – вторит мне Лола.

Мы очень серьезно относимся к своей роли болельщиц.

– Эй! Это не тебя тогда вызывал полицейский вместе с Сыновьями Дьявола?

Мы с Лолой одновременно оборачиваемся и оказываемся лицом к лицу с девушкой потрясающе ухоженной внешности, подошедшей к нам в сопровождении двух подружек: они не скрывают презрения по отношению ко мне.

Я сощуриваю глаза, но оставляю ее слова без ответа. Лола предупредила меня, что девушки в университете могут вести себя с предполагаемыми конкурентками как настоящие стервы, когда дело касается банды. Но то, чего они не могут взять в толк, – это что я им не соперница.

– Это потому, что Кларк привез тебя с той вечеринки, правильно?

Довольно жутко оказаться в центре всеобщего внимания из-за какой-то незначительной детали.

Понимая, что они так просто не оставят меня в покое, я устало киваю.

– Просто дружеский совет: не строй иллюзий. Таких, как ты, миллион. Обычная простушка. Заурядная серая мышка. В тебе нет ничего особенного, ничего такого, чтобы тебе завидовать.

Сообразив, что мы, видимо, все еще находимся на школьном дворе с его школьными разборками, я ласково улыбаюсь ей самым лицемерным образом и уже готова нанести ответный удар, но тут Лола в негодовании бурчит:

– Конечно, именно поэтому ее, а не тебя пригласили на частную вечеринку к Картеру…

Три лица напротив меняются до неузнаваемости, и подруга в ужасе быстро осознает, что совершила ошибку. Если до этого я еще могла надеяться, что окружающие наконец перестанут шептаться о моей связи с бандой, то теперь всякая надежда испарилась. Но на Лолу я не сержусь. Она не хотела ничего плохого, наоборот.

По всей видимости, девушкам этого хватило, потому что они разворачиваются на сто восемьдесят градусов и спешно убираются прочь, сыпля по пути проклятиями и явно сгорая от ревности.

– Мне так жаль, я никогда не думаю, прежде чем что-то сказать! Прости меня, прости меня, прости меня!

Ее обеспокоенное лицо вызывает у меня смех. Я успокаивающе глажу ее по руке и заверяю ее, что не сержусь. Она с облегчением вздыхает, и, поглядывая на нее краешком глаза, я вижу, что она собирается с духом. Наконец-то она решится задать мне тот вопрос, который, как я заметила, вертится у нее на кончике языка со вчерашнего вечера.

– Ты уверена, что не хочешь пойти на вечеринку к Картеру?

Я ожидала чего угодно, кроме этого. Когда я рассказала ей, как провела конец вчерашнего дня, она еще больше меня разъярилась. Она просто взорвалась от гнева, а затем пустила в ход необыкновенно богатый запас ругательств. Я уже думала, что она никогда не успокоится.

– Какого хрена мне вообще туда соваться? – недовольно ворчу я.

– Ну, во-первых, хотя бы ради самой вечеринки. Говорят, что вечера, которые устраиваются у Картера, самые изысканные из всех и уж конечно сильно отличаются от вечеринок в братстве. Ну, знаешь, типа того, что туда можно надеть красивые платья, пить там шампанское из хрустальных бокалов… Что-то вроде благотворительного гала-концерта.

Она замолкает и молчит так долго, что, если бы я не видела, как она нервно ломает и теребит пальцы, я бы подумала, что это ее единственный аргумент.

– На самом деле я прошу ради себя – в смысле, чтобы ты еще раз подумала над своим решением. Знаю, я эгоистка. Но я хочу туда пойти. Дело в том, что, пока мой брат не попал в банду, мы с ним были очень близки. Но теперь он хочет держать меня подальше от своих не слишком законных дел и поэтому очень отдалился. Пришлось с этим смириться, но я бы так хотела одним глазком заглянуть в тот мир, где он теперь вращается, – всего на одну ночь, – чтобы убедиться, что с ним все в порядке.

Мне плохо от одной мысли, что я участвую в этой вечеринке. Тем не менее я не могу не считаться с беспокойством Лолы за своего брата. Ведь я так же, как и она, готова на все ради дорогих мне людей, так что если только я могу дать ей возможность обрести немного спокойствия, которое ей так необходимо, можно и провести несколько часов рядом с Картером и его прихвостнями.

– Там будут хрустальные бокалы с шампанским, но красивых платьев не дадут. Надеюсь, у нас в гардеробе найдется что-нибудь подходящее для этого случая.

Лола поднимает на меня глаза, не веря своим ушам. Уже в следующую секунду одинокая слеза скатывается у нее по щеке – настоящая drama queen! – и она буквально прыгает мне на колени, чтобы заключить меня в объятия.

– Стирка, уборка, любые домашние обязанности – тебе стоит сказать лишь слово, и я твоя слуга!

– О, не беспокойся. Я подожду, пока найдется что-нибудь похуже, чтобы потребовать от тебя расплаты за этот долг.

Мы смеемся от всей души и после множества сердечных изъявлений благодарности с ее стороны возвращаемся к роли болельщиц на оставшиеся несколько минут отбора.

Наконец запыхавшиеся и взмокшие от пота игроки стягивают по свистку тренера шлемы и собираются вокруг него.