Текст книги "Сыновья Дьявола"

– Ты сказала, что не будешь мешать мне веселиться.

– Это правда. Но я не думаю, что ты пьешь ради веселья. Тебе не следовало заключать это соглашение с Картером, это просто безумие!

Когда я вижу, как слезы текут у нее по щекам, во мне просыпается инстинкт защитника. Лола заняла в моем сердце огромное место, став важной частью моей жизни. Я чувствую необходимость беречь ее – так же, как маму. И поэтому я глушу мрачные мысли и улыбаюсь, глядя на нее с любовью.

– Ты беспокоишься, что я умру от остановки сердца из-за алкоголя. Ну а я беспокоюсь, что ты окажешься замешанной в какой-нибудь незаконной деятельности. Второй раз ваши родители этого уже не выдержат, – поддразниваю я ее.

Она силится улыбнуться, но ее жалкие попытки терпят неудачу.

– Это я ему нужна, Лола. И у меня нет выбора. А у тебя есть. Я ни за что на свете не стану втягивать тебя в эти дела, это даже не обсуждается. Думаю, мне больше чем когда-либо захочется иметь рядом нормального человека. И если не учитывать, что ты слегка сумасшедшая, именно ты такой человек.

На этот раз она заливается смехом, который согревает мне сердце, но сразу после становится еще грустнее, чем прежде.

– Это я во всем виновата, Авалон! Ты познакомилась с Сыновьями Дьявола потому, что поселилась в одной комнате со мной! Ты пошла с ложным заявлением в полицию, чтобы я на долгие годы не потеряла брата. И ты даже не хотела идти сюда сегодня вечером! Без меня в твоей жизни не было бы всех этих проблем!

Так вот в чем дело, вот почему все последние дни у нее был такой пристыженный вид… Лола считает себя виноватой, потому что она сестра Сета!

Я нежно вытираю слезы с ее щек и беру ее лицо в ладони, чтобы заставить ее посмотреть мне в глаза.

– Ты не несешь ответственности за действия других, Лола. Только Картер во всем виноват, слышишь меня? И потом, после стольких лет смертельной скуки можно наконец сказать, что мне предстоит пережить что-то очень необычное!

Она всхлипывает и вытирает покрасневшие от слез глаза.

– Пообещай, что не станешь убивать меня во сне даже по приказанию Картера.

Наш дружный смех снимает напряжение, и я обнимаю ее, чтобы окончательно утешить.

– Серьезно, обещай все мне рассказывать. Если это зайдет слишком далеко, я сделаю все, чтобы освободить тебя от этого Картера, – говорит она с отвращением. – И тогда мы украдем этот проклятый фонтан.

– Обещаю, Лола.

Немного успокоившись, она кивает, а потом берет меня за руку, сплетя свои пальцы с моими, готовая противостоять дальнейшим событиям.

– Теперь, раз уж мы здесь, давай воспользуемся всем, что может предложить этот дом, и не забудем про шампанское этого мерзавца.

Лола решительно увлекает меня в сторону террасы, но Такер проскальзывает между ней и мной и кладет руки нам на плечи.

– Убери грабли от моей сестры, или ты у меня будешь есть землю! – вмешивается Сет, не слишком беспокоясь о том, чтобы быть любезным.

Такер подчиняется и примирительно поднимает руки в знак своей невиновности.

– Не беспокойся, я не буду ее трогать… Во всяком случае, если она сама меня не попросит, – добавляет он с недвусмысленной улыбочкой.

– Только в твоих мечтах, Такер! – отвечает подруга, показав ему средний палец.

– Еще ни одна девушка не могла устоять перед моим обаянием!

Такер вдруг взвизгивает от боли и отпускает мое плечо: разозлившись, Лола сильно отдавила ему ногу. Он получает в свой адрес изрядную дозу насмешек от своих друзей, и мы пользуемся этим, чтобы удрать, направившись в сторону сада.

Пройдя мимо огромных французских окон, мы пересекаем великолепную каменную террасу, спускаемся на несколько ступенек по лестнице, украшенной с обеих сторон двумя встроенными в стену фонтанами, затем поворачиваем направо и выходим на дорожку, выложенную деревянными брусками и окаймленную великолепными фонарями, освещающими наш путь. Эта дорожка выводит нас на новую деревянную полукруглую террасу, на которой расставлены уличные диваны и низенький столик, а рядом сверкает большой бассейн.

Картина просто невероятная, мы будто попали в сказку.

Жаль только, что эта сказка – неудачный ремейк истории про Гензеля и Гретель…

Мы усаживаемся на диваны, и вскоре к нам присоединяются Сыновья Дьявола: они ставят на низкий столик три бутылки с алкоголем, а Джесси начинает скручивать косяк.

Теперь, когда мне явно придется находиться в их обществе гораздо чаще, чем хотелось бы, я разглядываю их одного за другим, не в состоянии расслабиться. Все они сегодня оставили свою особенную куртку ради шикарных вечерних шмоток, и надо признать, что они сидят восхитительно. И хотя я думаю, что некоторым девушкам следовало бы сохранить чуть-чуть достоинства, я могу понять, почему все они у ног Сыновей Дьявола. Меня никогда не окружало столько красивых парней. Все они обладают впечатляющей горой мускулов и такой силой, которая способна заставить одуматься любого человека в здравом уме. Сколько бы ударов ни сыпалось на грудь Кларка, он не остановится: это настоящий бульдозер. Кстати, я рада, что его нет в поле моего зрения. Одни боги знают, где его носит.

Почувствовав взгляд Лолы, я поворачиваюсь к ней и вижу, что глаза у нее блестят от слез. Хмурюсь в замешательстве. Может, она притворялась, что успокоилась после нашего разговора, просто чтобы меня не волновать? Желая проявить к ней такую же заботу, я сердечно ей улыбаюсь, и она отвечает мне тем же. Но моя расслабленность не более чем иллюзия. Трудно не сердиться на парней, хотя они, очевидно, были не в курсе, что замышлял Картер. Я снова и снова повторяю это в голове до тех пор, пока не проникаюсь этой мыслью.

Они не виноваты.

Джастин ставит на стол большую колонку и подключает к ней телефон. Песня известной поп-рок-группы нашего поколения – Seven Deadly Sins – звучит противоречием шикарной, импозантной обстановке этого дома.

Я смотрю, как Лола, захваченная музыкой, начинает двигаться в ее ритме, брат приглашает ее танцевать, и дальше все идет как по маслу. То и дело слышатся взрывы хохота, алкоголь льется в бокалы, шутки и дружеские поддразнивания веселы и по-детски беззлобны.

Антивечеринка – это явно то, что было нужно Сыновьям Дьявола. Без вечного тягостного внимания со стороны студентов и напряжения, вызванного присутствием других банд, ребята выглядят иначе: с нами им не нужно притворяться. И, отбросив напускной суровый вид, они стали самими собой.

– Что ж, можно сказать, теперь мы не будем сталкиваться по ошибке! – шутит Джесси.

Против моей воли губы у меня растягиваются в улыбке. Черный юмор с раннего детства всегда служил мне своеобразным жизненным топливом, но бритоголовый Сын Дьявола уже вновь становится серьезным.

– Картер… Он ведь не такой уж плохой и злой человек, даже наоборот. Он просто неправильно подходит к делу.

Желание смеяться тут же проходит, едва я слышу это имя, приносящее мне одни несчастья. Бросаю на собеседника мрачный взгляд.

– Да уж, очень неправильно! – цежу я сквозь зубы.

На лице Джесси появляется огорченная мина, и он протягивает мне косяк в знак примирения.

– Здесь есть табак?

Он качает головой.

– Стопроцентно натуральный продукт.

Я беру его и делаю затяжку. Дым проникает в легкие и выходит затем белым облачком. Как ни удивительно, я не впервые курю. По большому счету мне вреден именно никотин. В один прекрасный день я собралась с духом и, хоть и было немного страшно, попробовала. Знаю, мне не следовало бы, но меня слишком достало, что мне ничего нельзя, и, в конце концов, пока не доказано обратное, я все еще жива и могу распоряжаться собой. Однако, разумеется, я избегаю чрезмерного употребления. Легкие уже и так ослаблены сердечным заболеванием, так что я должна их беречь.

И когда на меня снисходит хоть какое-то подобие спокойствия, в саду появляется Картер, и каждая мышца внезапно начинает ныть – настолько сильное напряжение я снова чувствую.

– Авалон, можно тебя на минутку?

Голос у него странно мягкий. Это не приказ, а скорее просьба. В растерянности смотрю на него несколько секунд, а потом делаю над собой нечеловеческое усилие, чтобы заставить себя подойти к нему – на тот случай, если он должен сообщить что-то действительно очень важное.

Картер протягивает мне конверт, и я вскрываю его с такой подозрительностью, что это может даже показаться смешным. Внутри увесистая пачка банкнот – столько денег сразу мне в жизни раньше видеть еще не приходилось.

Сделав большие глаза, сую конверт обратно ему, припечатав к его груди. Я не желаю ни одной лишней секунды прикасаться к этим грязным деньгам.

Картер, которого забавляет моя реакция, слабо улыбается.

– Две тысячи долларов за твое заявление в полицию. Ты будешь получать плату за каждую оказанную нам услугу. Если посчитаешь, что этого мало, можем обсудить этот вопрос.

Я тру пальцами глаза от изумления, но прежде всего от усталости. Он заставляет меня помогать им и выдает это за оплачиваемую работу?

– Мне не нужны ваши грязные деньги.

Картер, ни капельки не огорчившись, убирает свои незаконные накопления во внутренний карман пиджака.

– Это твои деньги. Приходи ко мне, когда будешь готова их забрать. На Кларка возлагается обязанность уведомлять тебя обо всех твоих задачах.

Я инстинктивно отступаю на шаг, в очередной раз желая максимально увеличить расстояние между ним и мной.

– Хорошо.

– Разумеется, тебя будут приглашать на некоторые из наших встреч. Мы найдем тебя, когда придет время. Если тебе нужна машина, это также можно обсудить, хотя я полагаю, что ты ответишь отрицательно.

Он разворачивается на сто восемьдесят градусов и возвращается в гостиную к своим гостям. Я же остаюсь стоять столбом, как идиотка, пытаясь собрать в голове все события этого вечера.

Что не так с этим человеком?

Он заставляет меня помогать им, но при этом хочет платить и даже предлагает подарить мне средство передвижения?

Я работник месяца или что?

– Он, конечно, мерзавец… – говорит Шон.

Я поворачиваюсь к нему, вопросительно приподняв бровь. По всей видимости, он искренне так думает, но тогда почему же работает у Картера? Может быть, Картер завербовал их таким же образом, как и меня?

– …но мы одна семья, и он сделает все, чтобы мы вышли сухими из воды. Ты очень быстро поймешь, что можешь рассчитывать на него гораздо больше, чем на кого-либо еще.

Остальные Сыновья Дьявола убежденно кивают.

Я разглядываю их, не в состоянии понять их преданности этому человеку. Они не просто высоко его ценят. Мне кажется, что они любят его как родного отца. И это, несомненно, самое безумное во всей этой истории.

Когда я снова устраиваюсь на диване, на террасе внезапно появляется Кларк. К этому времени царит уже такая праздничная атмосфера и Сыновья Дьявола чувствуют себя так расслабленно, что я единственная замечаю в нем кое-что необычное. Его брови нахмурены, но не так сильно, как всегда, слабее сжаты челюсти, и мускулы тоже напряжены меньше. Это едва заметно, но настолько невероятно, что не ускользает от моего внимания.

В руках у него пиво; войдя, он встречается со мной взглядом и уже не отводит его все то время, пока занимает место между Шоном и Джастином и подносит горлышко бутылки к губам. И еще кое-что привлекает мое внимание – это его руки. Вернее, костяшки его пальцев – разбитые и кровоточащие.

Он снова дрался. И по ободранной коже можно судить, что драка была жестокой. Я сглатываю, чтобы подавить тошноту. Ненавижу насилие, если оно не в кино, а по-настоящему. Во мне все переворачивается, когда я вижу, как кого-то бьют в реальной жизни, и мне самой становится так плохо, что я потом с трудом могу выйти из этого состояния.

Гнев нарастает внутри меня при мысли о зле, которое кому-то только что причинил Кларк, однако сразу вслед за этим всплывает воспоминание о его убитых родителях, и тогда гнев и отвращение потихоньку угасают. Я сдерживаю резкое замечание, уже вертевшееся на кончике языка, чтобы не усиливать ту горечь, которую он и так уже чувствует. Отвожу от него взгляд и залпом допиваю бокал шампанского, чтобы разом прекратить бурление вопросов у меня в голове. Я чувствую его настойчивый взгляд, но решаю его игнорировать и беру косяк, протянутый Джесси. Когда я уже собираюсь сделать затяжку, кто-то выхватывает его у меня из рук – это он, второй номер в банде, младший босс, который тут же невозмутимо возвращается на свой диван.

В конце концов, что, черт побери, у него со мной за проблемы?

В мыслях уже подбирается богатый словарь разнообразных оскорблений, однако я не произношу ни одного. Вместо этого принимаю перепуганный вид, будто только увидев его разбитые руки.

– Один всемогущий! Что ты сделал со своими руками?

Едва я произношу эти слова, Кларк испепеляет меня взглядом, но все внимание Сыновей Дьявола уже сосредоточено на его ранах. Мои губы изгибаются в коварной улыбке, и я подмигиваю ему, что лишь вдвойне увеличивает его ярость.

– Черт, Кларк! Не говори мне, что ты снова отдубасил Ангела! – нервно говорит Сет. – Если Картер узнает, ты дорого за это заплатишь!

– Когда ты уже научишься контролировать себя? – подхватывает Джесси. – Мы не сможем всегда спасать твое положение!

С победоносным видом я разваливаюсь на диване и слушаю, как Сыновья Дьявола устраивают ему нагоняй. Они всерьез недовольны – это самое малое, что можно сказать.

– Может, вы заткнетесь, а? С этим сукиным сыном, Ангелом, все в порядке! Там двое нализавшихся парней пытались проникнуть на вечеринку, я им помешал.

– Чтобы прогнать двух пьяных парней, нет необходимости их уродовать! – злобно восклицаю я.

– Ты когда-нибудь займешься собственными чертовыми делами?

Я уже открываю рот, чтобы сообщить ему, что это произойдет тогда, когда он тоже займется своими и перестанет лезть в мои, но Лола внезапно мешает моему порыву:

– Кто такой Ангел?

На террасе повисает слишком явное молчание, и у парней напрягаются спины. Очевидно, Лола ступила на опасную территорию, что еще больше возбуждает мое любопытство.

Из всех один только Шон с твердым и непоколебимым взглядом отвечает:

– В день, когда он больше не будет членом Отцов Демона и потеряет свой иммунитет, я знаю человека, который отведет наконец душу…

Он по-братски похлопывает по плечу Кларка, на лице которого появляется ухмылка, а взгляд становится мечтательным. Его явное предвкушение этого дня и установившаяся странная, тяжелая атмосфера вызывают неприятную дрожь.

– Ангел – это тот, что с седыми волосами? – спрашивает Лола.

– Угу, – ворчит ее брат. – Чертов подонок. Я с удовольствием посмотрю, как Кларк будет его убивать. И пусть он сколько угодно взывает о помощи к богам, я и пальцем не пошевелю.

У всех Сыновей Дьявола без исключения злые, искаженные ненавистью лица. Даже у Джесси, лицо которого большую часть времени выражает полный пофигизм.

– Что он вам сделал?

Я незаметно вытягиваю шею и глазами благодарю Лолу за то, что она помогает удовлетворению моего нездорового любопытства.

– Когда-то он был нашим. Он был одним из нас, был нам братом, черт его дери. Но на одном из заданий, на котором он был вместе с Кларком, он переметнулся в другой клан. Он подставил под пули нашего младшего босса, а потом сбежал с нашими тогдашними врагами, бандой The Demon’s Dads – Отцами Демона.

Я смотрю на героя этого рассказа, и сердце в груди заходится. Стиснув челюсти и сжав кулаки от ненависти, он пристально смотрит куда-то перед собой. И теперь меня больше возмущает не его желание насилия, а то, что сделал этот Ангел. Еще больше, чем жестокость, я ненавижу предательство, и, поскольку Сыновья Дьявола верят в скандинавских богов, Ангел тоже должен был в них верить. Но первостепенное значение в нашей вере имеет честь, а этот человек пренебрег честью.

– С того времени Картер заключил соглашение с Отцами Демона. Ангел получил неприкосновенность, и мы не имеем права его трогать.

Все они погружаются в мрачные мысли, и ярость исходит из каждой их поры и будто окутывает нас удушающим одеялом, так что еще чуть-чуть – и атмосфера станет совсем невыносимой.

– В конце концов, короче говоря, – заканчивает рассказ Джастин, – он не сможет сохранять иммунитет всю свою жизнь. И как только он его потеряет, от него останется одно лишь воспоминание. Хель[15]15
  Хель – богиня смерти в скандинавской мифологии. Она правит миром мертвых – Хельхеймом. В данном случае Сыновья Дьявола надеются, что предательство Ангела закроет перед ним двери Вальхаллы (места, куда попадают доблестные воины, погибшие в бою).


[Закрыть] будет очень рада принять в своем мире этого гнусного предателя.

Его слова кристально ясны. Они собираются его убить. Кларк только и ждет, когда сможет совершить это убийство. Но даже если Ангел этого и заслуживает, хладнокровное убийство кого бы то ни было – отвратительная штука. И осознание того, что Кларк на такое способен, вызывает непреодолимый страх.

Я резко встаю с дивана, ощущая их удивленные и вопросительные взгляды. Но меня в очередной раз выручает спасительный звонок – раздается трель моего телефона. Начинаю торопливо шарить в сумке в его поисках и под этим предлогом как можно быстрее отхожу от парней и снимаю трубку, даже не побеспокоившись посмотреть на имя, высветившееся на экране.

– Ава! Как дела, малышка?

Я едва в состоянии сдержать отчаянный всхлип от внезапно нахлынувших слез, когда слышу голос матери. Мне так хочется попросить ее приехать за мной и увезти подальше отсюда, но страх, что Картер решит ей отомстить, заставляет меня подавить это желание.

С комом в горле, не слишком твердым шагом я захожу за дом.

– Все супер! А ты, мама? У тебя все хорошо?

Я говорю мягко и спокойно, я в совершенстве умею владеть своим тоном. Когда ты болен, ты учишься лгать своим близким, не желая их волновать.

– Да, солнышко. Расскажи, что нового? Ты ходила в субботу на осмотр к врачу?

Осмотр у моего нового врача в местной больнице, который прошел хорошо.

– Зачем спрашиваешь, если ты получила сегодня его заключение?

Она смеется, и ее смех согревает сердце. Мне становится необыкновенно хорошо, одним своим голосом она прогоняет все мои страхи и тревоги. В этот момент больше не существует планов убийства, не существует банды, не существует манипуляций и завуалированных угроз.

– Расскажи мне о кампусе!

Я отвечаю ей тоном, в котором слышится бурная радость:

– Тут офигенно! Лекции очень интересные; Лола, моя соседка, – просто золото, и у меня уже появилось много друзей! Я в восторге…

И это правда. Во всяком случае, до того момента, пока я не вспоминаю о том, где нахожусь.

Сердце сжимается в груди, и я запрокидываю голову, мешая слезам пролиться.

– Я так рада за тебя! А как ты себя чувствуешь? Не забываешь принимать лекарства? Надеюсь, ты там не пьешь и не куришь?

– Конечно нет, не волнуйся.

Если бы она только знала…

– Прекрасно, замечательно. Звони мне при малейших проблемах. Я тебя не буду больше отрывать. Хорошего тебе вечера, малышка!

– Мама, я люблю тебя.

– И я тебя.

Кладу трубку и нехотя убираю телефон в сумочку. Я по ней скучаю. Разумеется, мы почти каждый день говорим по телефону. Она очень волнуется за состояние моего здоровья, и, когда вечером первого же дня моего пребывания в этом городе она позвонила мне, ее голос сильно дрожал. Она извинялась, что уехала так быстро и не осталась со мной подольше. Она сказала, что не хотела мешать мне знакомиться с соседкой и поэтому оставила меня, так до конца и не осознав, что возвращается домой, а я остаюсь здесь.

Подскакиваю на месте от неожиданности, услышав, как позади ломается ветка дерева, и в панике отступаю на несколько шагов. Я и понятия не имела, что так далеко отошла от места проведения вечеринки. Меня охватывает тоска, и это чувство служит лишним подтверждением тому, что мне здесь не место – ни в этом доме, ни рядом с этой бандой.

В ночной темноте передо мной внезапно вырастает Кларк. Тени, пляшущие на его лице, создают пугающий эффект. Тем не менее я вздергиваю подбородок, чтобы не показать ему мою слабость. Боюсь, что в этом их мире демонстрация своих страхов будет лишь вызывать у других желание раздавить тебя без малейших колебаний.

– Что с тобой?

– Ничего.

– Не ври мне, Авалон.

Он держится в нескольких метрах от меня, и все же я прекрасно различаю его проницательный взгляд, который нервирует больше, чем следовало бы ожидать.

– Ну, я не знаю… понимаю, что ввязалась в дела банды, у членов которой нет никаких проблем с убийствами. Как я должна описать тебе ту бурю, которая бушует у меня в голове?

– Ангел этого заслуживает! – в ярости восклицает он.

Напуганная такой ненавистью, я отшатываюсь, и он сердито сдвигает брови. Судя по всему, ему не слишком нравится моя реакция, и я проклинаю себя за то, что потеряла контроль над телом.

С каким-то беспокойством он делает шаг ко мне.

– Ты меня боишься?

Да, я боюсь. Боюсь его, боюсь насилия, боюсь этого его мира.

Я ничего не отвечаю. Я прерывисто дышу и молча смотрю на него.

– Ты же видела нас? – раздражается он. – Ты что, серьезно веришь, что мы способны причинить зло какому-то невинному человеку, причинить зло женщине?

– Я вас совсем не знаю, – замечаю я ледяным тоном.

– Так, значит, постарайся нас узнать, прежде чем клеить на нас ярлык монстров!

В глубине души я чувствую, что они не монстры, однако мое тело реагирует против моей воли, и я снова отступаю – к большому неудовольствию Кларка. И все же, как это ни удивительно, он мягко протягивает мне руку, оставляя за мной выбор, принимать ее или нет.

– Мы совсем не злые. Мы были бы неспособны чем-то повредить тебе, даже если бы нам угрожали пушкой. Возвращайся к нам, и увидишь все своими глазами, Авалон.

У меня в голове проносятся связанные с ними воспоминания. В Degenerate Bar, в кампусе, на вечеринке братства, в кабинете ректора. Я была свидетельницей лишь одной сцены насилия, и была она устроена ради того, чтобы заставить убраться членов других банд, которым нечего было делать в том месте. Если бы дело касалось убийства, то в кампусе все бы от них разбегались, как от чумы. А этого не происходит. Однако в отношении Ангела Сыновья Дьявола выразились более чем ясно.

– Ты действительно желаешь смерти Ангелу?

– Да. Тем не менее желать и действовать – это совсем разные вещи.

Не знаю, намекает ли он на иммунитет Отца Демона или на свою способность убить человека, но предпочитаю тешить себя иллюзиями.

Его обеспокоенный взгляд вызывает желание довериться Кларку Тейлору, несмотря на темную сторону его личности.

Долгое время ничего не отвечаю, но наконец медленно делаю шаг ему навстречу и беру его за руку. И это я, которая полагала, что мужество покинуло меня до конца вечера – видимо, что-то в запасе еще осталось. В конце концов, это не самое поразительное. Нет. Самое поразительное – это жаркая волна, прокатившаяся по всему моему телу при его прикосновении…