Текст книги "100 тайн Второй мировой"

Главный символ Великой Победы

Шестое октября 1944 года. Торжественное заседание Моссовета, посвященное 27-й годовщине Октябрьской революции. В своей речи Сталин сказал, что последняя, заключительная миссия Красной армии состоит в том, чтобы довершить вместе с армиями наших союзников дело разгрома немецко-фашистской армии, добить фашистского зверя в его собственном логове и водрузить над Берлином Знамя Победы.

После этого на московскую фабрику строчно-вышивальных изделий № 7 поступил чей-то секретный заказ – сшить Знамя Победы. Такой флаг был вскоре изготовлен из красного знаменного бархата. Его края окаймлял красочный орнамент, в центре полотнища разместили большой герб СССР, над гербом – орден «Победа», а внизу – надпись: «Наше дело правое – мы победили».

Достоверно неизвестно, видел ли это знамя Сталин. Вторая загадка, почему оно не было отправлено в войска, а так и осталось в Москве.

Чем ближе наши войска подходили к Берлину, тем актуальнее становился вопрос о символе Победы. Военным требовалось политическое решение, а оно не принималось – Москва молчала. Только 9 апреля 1945 года (за три недели до штурма рейхстага!) в районе города Ландсберга на секретном совещании начальников политотделов всех армий 1-го Белорусского фронта было дано распоряжение: каждой армии, наступающей на Берлин, изготовить красные флаги, которые могут быть водружены над рейхстагом.

В апреле 1945 года 3-я ударная армия 1-го Белорусского фронта, возглавляемая генерал-полковником Василием Кузнецовым, первой оказалась в центре Берлина. В этой армии изготовили девять флагов (по количеству дивизий). На их изготовление шел простой красный материал, эмблемы – звезду, серп и молот – в левом верхнем углу рисовали от руки или копировали трафаретом. В ночь на 22 апреля флаги были торжественно вручены от имени Военного совета армии представителям стрелковых дивизий. Именно один из флагов – флаг номер № 5 – и был водружен над рейхстагом в ночь на 1 мая 1945 года. Флаг этот выбрала не власть, а история: часть 150-й стрелковой Идрицкой дивизии оказалась в авангарде штурма рейхстага. Остальные восемь флагов 3-й ударной армии остались в истории обычными знаменами.

Радио же поспешило «водрузить Знамя Победы» на двенадцать часов раньше.

Тридцатого апреля 1945 года. Вторая половина дня. По всесоюзному радио и в вещании на зарубежные страны прозвучало: в 14.25 над рейхстагом водружено Знамя Победы. На самом деле в это время у рейхстага еще не было ни одного советского солдата.

Это сообщение надолго исказило картину того, что происходило тогда на самом деле. Причиной его появления явились отнюдь не идеологические и не политические мотивы. Все дело в том, что командование 150-й стрелковой дивизии поторопилось и заранее доложило наверх о своем успехе, а разобравшись в ситуации, военачальники уже не могли что-либо изменить. Новость разлетелась по стране мгновенно, создавая очередные нестыковки.

Только в 22.40 бойцы 171-й стрелковой дивизии – капитан Владимир Маков, старшие сержанты Алексей Бобров, Гази Загитов, Александр Лисименко и сержант Михаил Минин – смогли прикрепить свое знамя на скульптурную группу «Богиня победы», которая располагалась на фасаде парадного входа западной части здания. Почему же не это знамя считается символом победы?

– Флаги для 3-й ударной армии изготавливались как Знамена Победы. Передавая эти знамена представителям девяти дивизий, которые штурмовали Берлин, руководство говорило: если знамя будет водружено над рейхстагом, то оно станет Знаменем Победы, – рассказал историк, сотрудник Музея Вооруженных сил Аркадий Дементьев. – Другие знамена, кроме Знамени Победы, не сохранились.

Приблизительно в три часа ночи – то есть спустя двенадцать часов после версии, ушедшей в эфир, – Михаил Егоров и Мелитон Кантария вместе с замполитом, лейтенантом Алексеем Берестом, на восточной части здания прикрепили к конной скульптуре немецкого рыцаря Знамя Победы.

Уже 8 мая Михаил Егоров и Мелитон Кантария сняли прикрепленное ими Знамя Победы, а на его месте водрузили другой флаг, на котором серп с молотом и звезда располагались в центре полотнища.

Девятнадцатого июня 1945 года. Сталин приказал: доставить Знамя Победы в Москву, на Парад Победы. Утром 20 июня с берлинского аэродрома Темпельгоф вместе со Знаменем Победы в Москву вылетели Егоров, Кантария и еще несколько участников штурма рейхстага. Но в Параде Победы 24 июня знамя, побывавшее на рейхстаге, не принимало участия.

Существует несколько версий, почему это произошло. Согласно одной, военному руководству не понравилось само знамя, выглядевшее слишком просто и не победно. Другая версия совсем банальная. 22 июня состоялась торжественная генеральная репетиция Парада Победы. По сценарию, за идущими первыми Михаилом Егоровым и Мелитоном Кантарией должны были маршировать сводные полки всех фронтов. Но тут выяснилось, что оба героя никогда не участвовали в парадах и вообще не занимались строевой подготовкой. Вероятно, это не понравилось Жукову и Рокоссовскому, наблюдавшими за репетицией. К бойцам подошел какой-то военный и сообщил: Знамя Победы на Парад выносить не будут. Все прилетевшие из Берлина участники штурма рейхстага получили пригласительные на гостевые трибуны. Оттуда и наблюдали за знаменитым Парадом.

Внимательно присмотревшись к Знамени Победы, можно увидеть, что кусочек его сделан из другой материи. Возникает вопрос, куда же девался настоящий фрагмент Знамени? На этот счет есть три версии. По первой, с 9 мая (когда оно было снято с Рейхстага) и до отправки в Москву на Парад Знамя хранилось в политотделе 150-й стрелковой Идрицкой дивизии, и политруки якобы оторвали от него кусочек, чтобы завернуть партбилеты. Согласно второй, привезенное в Москву Знамя Победы хранилось в сводном полку 1-го Белорусского фронта и кусочек «на память» оторвали солдаты – участники Парада. И третья версия – солдат-артиллерист «катюши» 2 мая в первой половине дня поднялся на крышу Рейхстага, увидел красное полотнище и оторвал полоску, чтобы подарить своим товарищам-артиллеристам.

Двадцатого июня 1945 года кинохроника запечатлела, как Знамя Победы доставили в Москву. На этих уникальных кадрах можно увидеть: полоска уже оторвана. Следовательно, версия о солдате-артиллеристе наиболее правдоподобная.

Довольно долго Знамя так и хранилось – без фрагмента. Однако накануне двадцатилетия Победы его решили отреставрировать – вместо оторванной нижней кромки была вшита сетка. Считается, что этот фрагмент специально не стали подгонять под цвет Знамени, чтобы символ Великой Победы казался более естественным.

Загадочный «Лагерь дождевого червя»

В начале 1960-х годов Александр Лискин, военный прокурор, по срочному делу выехал из Вроцлава через Волув, Глогув, Зеленую Гуру и Мендзижеч в Кеньшицу. Этот небольшой населенный пункт на северо-западе Польши, казалось, был вовсе заброшен. Вокруг простирались угрюмые, труднопроходимые лесные массивы, протекали малые речки, располагались старые минные поля, надолбы, прозванные «зубами дракона», и рвы, зарастающие чертополохом укрепрайонов вермахта. Бетон, колючая проволока, замшелые развалины – вот все, что осталось от мощного оборонительного вала, который должен был прикрывать фатерланд в случае перелома в войне. Немцы называли Мендзижеч Мезерицем, а укрепрайон, включавший и Кеньшицу, – Мезерицким.

Александр Лискин прибыл в одну из бригад связи Северной группы войск. Пятибатальонная бригада располагалась в бывшем немецком военном городке, скрытом в густом зеленом бору. Когда-то это место на картах нацистов обозначалось топонимом Regenwurmlager – «Лагерь дождевого червя».

Пройдя часть дороги, минут через десять он увидел сооруженную из огромных валунов стену бывшего лагеря. Неподалеку от нее, возле дороги, возвышался напоминающий бетонный дот серый двухметровый купол какого-то инженерного сооружения. По другую сторону виднелись развалины, скорее всего, особняка.

На стене, словно отрезающей проезжую дорогу от военного городка, не было следов от пуль и осколков. Местные жители рассказывали, что затяжные бои здесь не велись. Когда немцы поняли, что гарнизон может попасть в окружение, то в спешке эвакуировались. Трудно себе представить, как можно почти целой дивизии всего за несколько часов ускользнуть из этой природной западни. И куда? Ведь единственную дорогу перекрыли танки 44-й гвардейской танковой бригады Первой гвардейской танковой армии генерала М. Е. Катукова.

За каменной стеной Кеньшицкого гарнизона располагались казарменные строения, плац, спортплощадки, столовая, а также штаб, учебные классы, ангары для техники и средства связи.

С севера к лагерю подступало озеро Кшива, изумительное по своей природной красоте. Его повсюду окружали знаки тайны, даже воздух, казалось, пропитан ею. С 1945-го и практически до конца пятидесятых годов это место находилось под присмотром управления безопасности города Мендзижеч, где, по слухам, его курировал польский офицер по фамилии Телютко, и командира дислоцированного неподалеку польского артиллерийского полка. При их непосредственном участии и была осуществлена временная передача территории бывшего немецкого военного городка советской бригаде связи.

Осмотрительное командование бригады приняло решение не нарушать правил расквартирования войск и распорядилось провести в гарнизоне и окрестностях инженерно-саперную разведку. Именно с этого момента и начинаются открытия, поразившие воображение даже бывалых фронтовиков.

Итак, сначала неподалеку от озера в железобетонном коробе был найден заизолированный выход подземного силового кабеля, приборные замеры на жилах которого показали промышленный ток напряжением в 380 вольт. Затем саперы обратили внимание на бетонный колодец, в который падала вода, низвергавшаяся с высоты. Тогда же разведка сообщила, что, вероятно, подземная силовая коммуникация идет со стороны Мендзижеча. Но вполне возможно, что здесь располагалась и скрытая автономная электростанция, и именно ее турбины вращала вода, падающая в колодец.

Части СС, располагавшиеся в лагере в роковые для них дни сорок пятого года, словно растворились в воздухе. По причине непроходимости леса обойти озеро по периметру было просто невозможно. Потому однажды в воскресенье Александр Лискин попросил командира одной из рот капитана Гамова показать местность с воды. Они сели в лодку и, сменяя друг друга на веслах, за несколько часов обогнули озеро, проплывая неподалеку от берега. С восточной стороны озера виднелось несколько мощных, уже поросших подлеском холмов-терриконов. Кое-где в них угадывались артиллерийские капониры, обращенные фронтом на восток и юг. Далее располагались два напоминающих лужи маленьких озерка. Рядом стояли таблички с надписями на двух языках: «Опасно! Мины!»

Капитан Гамов произнес:

– Эти терриконы совсем как египетские пирамиды. Внутри обустроены разные потайные ходы, лазы. Через них из-под земли наши радиорелейщики при обустройстве гарнизона выносили облицовочные плиты. Рассказывали, что внутри – настоящие галереи. А по поводу этих мнимых лужиц наши саперы говорят, что это и есть затопленные входы в подземный город. Обрати внимание на остров посреди озера.

Плавающий остров весь порос елями и ивняком. Он плавает, точнее, медленно дрейфует, стоя как будто на якоре. Площадь его равнялась примерно пятидесяти квадратным метрам.

Лесное озеро имело явно искусственное юго-западное и южное продолжение, по форме похожее на аппендикс. Здесь опущенный в воду шест показывал глубину два-три метра, вода была абсолютно прозрачной, однако буйно растущие папоротникообразные водоросли совершенно скрывали дно. Посреди этого залива одиноко возвышалась серая железобетонная башня, очевидно, некогда имевшая специальное назначение. Заглянув в узкое окошко, люди увидели, что и внутри бетонной башни есть вода.

Несомненно, в этом месте где-то под землей располагалось подземное сооружение.

Вскоре, проводя все ту же инженерную разведку, саперы обнаружили замаскированный под холм вход в тоннель.

Саперы и связисты бригады в составе специальной группы спускались в туннель и даже удалялись от входа на расстояние до десяти километров. В результате было обнаружено несколько ранее неизвестных входов.

Указав на напоминающий дот серый бетонный купол, одиноко возвышающийся по другую сторону дороги, офицер пояснил Лискину:

– Это один из входов в подземный тоннель. Мы заварили вход в тоннель стальной решеткой и броневым листом. Нашей задачей было исключить трагедии, связанные с туннелем. Но, скорее всего, есть и другие входы в туннель.

– Что же там внутри?

– Вероятно, подземный город, где есть все необходимое для автономной жизни на много лет, – ответил офицер. – Один из участников той поисковой группы, техник-капитан Черепанов, рассказывал впоследствии, что через этот дот по стальным винтовым лестницам они опустились глубоко под землю.

Там при свете кислотных фонарей группа вошла в подземное метро. Это было именно метро, поскольку по дну тоннеля проходила железнодорожная колея. На потолке копоти не было. По стенам тянулась аккуратная расшивка кабелей. Наверняка локомотив здесь двигала электроэнергия. Группа спустилась в тоннель не в его начале, вход, очевидно, находился где-то под лесным озером. Колея протянулась на запад – к реке Одер. Практически сразу наткнулись на подземный крематорий. Вероятно, именно в его печах сгорели останки строителей подземелья.

Медленно, соблюдая меры предосторожности, поисковая группа шла по тоннелю в сторону современной Германии. Люди обнаружили множество тоннельных ответвлений – и вправо, и влево. Однако большинство из них были тщательно замурованы. Вероятно, это были подходы к неизвестным объектам, в том числе к другим частям подземного города. Гигантская подземная сеть оставалась для непосвященных грозящим многими опасно-стями лабиринтом. Изучить его досконально было невозможно. Туннель был абсолютно сухой, что являлось признаком хорошей гидроизоляции.

По оценкам наших военных, протяженность подземки могла составлять десятки километров. Группа подошла к тому месту, где тоннель уходил под Одер. Где была конечная станция подземки, никто не мог даже предположить. Вскоре старший группы принял решение вернуться.

Что же выходит? Оказывается, пока сверху шли ожесточенные бои, горели танки и гибли люди, внизу жили своей жизнью гигантские бетонные артерии таинственного города.

Впоследствии Александру Лискину приходилось встречаться и не раз подробно беседовать о «Лагере дождевого червя» с одним из последних командиров кеньшицкой бригады, полковником В. И. Спиридоновым.

По инженерно-саперному заключению, которое пришлось читать Спиридонову, только под гарнизоном было обнаружено и обследовано 44 километра подземных коммуникаций. Владимир Иванович до сих пор хранит фотографии некоторых объектов старой немецкой обороны под Кеньшицей. На одной из них запечатлен вход в подземный тоннель. По рассказам офицера, высота и ширина ствола подземного метро составляют приблизительно по три метра. Горловина постепенно опускается и ныряет под землю на 50-метровую глубину. Там тоннели много раз разветвляются и пересекаются, также имеются транспортные площадки-развязки. Стены и потолок метро были выполнены из железобетонных плит, пол тщательно выложен прямоугольными каменными плитами. Тайная магистраль была пробита в толще земли в западном направлении, к Одеру, до которого от Кеньшицы по прямой 60 километров. Ему рассказывали, что на участке, где подземка опускается под Одер, туннель притоплен. С одним из командующих СГВ Спиридонов, опустившись глубоко под землю, на армейском «уазике» проехал по туннелю в сторону Германии не менее 20 километров.

О подземном городе знал поляк, известный в Мендзижече как доктор Подбельский. Заядлый краевед, он в конце 1940-х – начале 1950-х годов в одиночку через обнаруженный лаз не раз опускался под землю. По его словам, этот стратегический объект немцы начали строить еще в 1927 году, но наиболее активно – с 1933 года, когда власть в Германии взял в свои руки фюрер. В 1937 году Гитлер лично прибыл в лагерь из Берлина, и, по слухам, – по рельсам этой самой секретной подземки. Именно с тех пор подземный город стали считать сданным в пользование вермахта и «черного ордена». С помощью скрытых коммуникаций гигантский объект соединялся с заводом и стратегическими хранилищами, тоже подземными, расположенными в районе сел Высока и Пески, что в нескольких километрах западнее и севернее озера.

Озеро Кшива является неотъемлемой частью тайны. Площадь его зеркала составляет около 200 тысяч квадратных метров, а глубина – от 3 (на юге и западе) до 20 метров (на востоке). Именно в восточной его части некоторые армейские рыбаки в летнее время при благоприятном освещении наблюдали на заиленном дне нечто, по своим очертаниям напоминающее огромный люк. Эту конструкцию военные прозвали «оком преисподней».

Зачем понадобился такой люк? Скорее всего, он был своеобразным кингстоном для экстренного затопления части или всех подземных сооружений. Однако если люк до наших дней закрыт, следовательно, им не воспользовались в январе сорок пятого. Таким образом, возможно, что подземный город не затоплен, а законсервирован «до особого случая». Что же хранят его подземные горизонты? Кого они ждут?

Спиридонов отметил, что вокруг озера, в бору, расположено много уцелевших или разрушенных объектов войны. В их числе и руины стрелкового комплекса и госпиталя для элиты фашистских войск. Все было сделано из железобетона и огнеупорного кирпича. Но главное – мощные доты. На железобетонных и стальных куполах, оборудованных механизмами полуавтоматической подачи боеприпасов, когда-то стояли крупнокалиберные пулеметы и пушки. Под метровой броней этих колпаков на глубину до 30–50 метров опускались подземные этажи, где находились спальные и бытовые помещения, склады боепитания и продовольствия, а также узлы связи. Сам Спиридонов обследовал шесть дотов, расположенных на юг и на запад от озера. До остальных объектов, говорил он, у него просто руки не дошли. Все подступы к этим смертоносным огневым точкам были надежно прикрыты многочисленными минными полями, рвами, бетонными надолбами, колючей проволокой, инженерными ловушками. Те или иные ловушки могли подстерегать любопытных и при входе в каждый дот. Например, от бронированной двери внутрь дота вел мостик, который опрокидывался под ногами непосвященного, и тот падал в глубокий бетонный колодец, откуда не было выхода. На огромной глубине доты соединялись ходами с подземными лабиринтами.

Так вот что накопал в этой глуши дождевой червь! Уж не развернул ли он сеть подземных городов и коммуникаций до самого Берлина?

В 1992 году бригада связи покинула Кеньшицу.

Где находится легендарная Янтарная комната

В феврале 1945 года прогремел удачный залп с берега Вислинского залива – батарея майора Грубо отправила под лед санный обоз немцев. Взятый в плен извозчик рассказал майору, что на потопленных санях находилась Янтарная комната из русского дворца. Чтобы доказать этот факт, пленный отвел майора в замок, когда-то принадлежавший внуку Вильгельма Второго, и указал на замурованную дверь. Пробив кладку, солдаты спустились в подвал и нашли там хрустальные люстры. По рассказам пленника, и сама Янтарная комната размещалась тут еще недавно. Просто люстры в спешке не удалось увезти.

Вскоре майор Грубо был ранен, а впоследствии и вовсе забыл это происшествие. Уже потом он прочитал, что была до войны в Пушкине такая Янтарная комната, которую немцы вывезли в Кенигсберг, а русские ищут ее до сих пор. Кенигсберг и Вислинский залив – это практически рядом. Отставной майор стал рассылать письма: «Я – человек, утопивший Янтарную комнату…»

«Версию Грубо» стал отрабатывать Василий Дмитриевич Захарченко, на тот момент главный редактор журнала «Техника – молодежи». Организованная им советско-польская экспедиция прощупала Вислинский залив гидролокаторами, но безуспешно. Дно залива было уже давно пропахано тралами.

Тридцатого января 1945 году в районе Данцигского залива подводная лодка С-13 под командованием Александра Маринеско торпедировала суперлайнер «Вильгельм Густлофф». В числе пяти-шести тысяч немцев, утонувших вместе с «Густлоффом», были и десятки экипажей, подготовленных для новейших субмарин. Они так и не вышли со своих баз в Гамбурге и Киле с новыми экипажами: немцам не хватило времени их подготовить.

«Густлофф» считался очень надежным судном. Он вышел из Данцига с сильным конвоем. И уходил навсегда – тогда уже началось массовое бегство немцев из Прибалтики. Наверняка кроме военных грузов «Густлофф» вывозил и ценности. Поляки, бывшие свидетелями загрузки суперлайнера, рассказывали о каких-то довольно легких для своих габаритов ящиках: по весу не металл и не фарфор, а вот картины – вполне возможно. А может, панели Янтарной комнаты?

В 1956 году польские аквалангисты обследовали «Густлофф» и обнаружили, что на лайнере кто-то уже побывал до них. В корпусе были отверстия с характерными следами газового резака, бронированный сейф в надстройке оказался вскрытым.

Уже в наши дни эту загадку разъяснил один бывший подводник – из тех, кто тонул на торпедированном «Густлоффе» (корабли конвоя тогда спасли около тысячи человек). После войны униженные поражением немецкие субмаринеры искали дело, которое могло бы приподнять их в собственных глазах. И решили увести из-под носа у поляков и русских сокровища с «Густлоффа». Так была создана уникальная для тех лет подводная техника, и в 1950 году «Густлофф» выпотрошили. Вот как появились следы газорезки, поразившие польских водолазов. Поднятые с лайнера ценности подводники передали партайгеноссе для реализации. Немец утверждал, что в их числе была и Янтарная комната. Упаковочная тара оказалась расколотой, и фрагменты комнаты пришлось собирать землесосами. Такие детали нельзя объяснить ошибками памяти. Они либо достоверны, либо сплошная выдумка.

Гауляйтер Восточной Пруссии Эрих Кох отличался большой педантичностью. Весна 1945-го – бомбежки, всеобщее бегство и паника, а он объявлял подчиненным выговоры в письменном виде и приказывал, чтобы бумажки аккуратно подшивались. В числе этих документов и нашли выговор хранителю янтарной коллекции Кенигсберга Альфреду Роде за то, что на 4 марта тот еще не успел эвакуировать свое хозяйство. Следовательно, 4 марта Янтарная комната была еще цела и оставалась в Кенигсберге. А в апреле город был взят. Потом он стал советским Калининградом. Так, возможно, Янтарная комната до сих пор находится там?

В будущий Калининград Янтарную комнату вывезли в декабре 1941-го. Там, в Королевском замке, она и хранилась до августа 1944-го, когда здание местами выгорело от бомбежки. После войны Роде убедил профессора Брюсова, что Янтарная комната тогда же, в августе, сгорела. Однако имеются свидетельства, что в январе 1945-го ящики с Янтарной комнатой (или, по крайней мере, часть их) были целы! Опять же выговор Коха – если все сгорело, то за что его объявлять? А Роде вскоре пропал из Кенигсберга в неизвестном направлении.

Версий о местонахождении Янтарной комнаты было много. Казалось, что свидетели, преимущественно немцы, сознательно уводили поиск от Кенигсберга.

Эрих Кох, который содержался в заключении у поляков, мог бы пролить свет на истинное положение дел. Журналист Юрий Пономаренко через посредников обратился к бывшему гауляйтеру. Тот согласился на разговор о Янтарной комнате и потребовал довоенный план Кенигсберга. План ему передали, но до разговора дело не дошло. Представитель польской стороны сообщил, что заключенный плохо себя чувствует.

Вскоре в редакции журнала «Чудеса и приключения» была напечатана сенсационная статья. Якобы в 1939 году, когда заключался пакт Молотова – Риббентропа, Сталин вызвал Алексея Толстого и спросил его, что советский народ может подарить немецкому народу? «Янтарную комнату, – будто бы ответил тот. – Будет символично: Фридрих-Вильгельм I в свое время то ли подарил, то ли продал Петру янтарный кабинет, потом Растрелли уже в Царском Селе пятнадцать лет доводил этот кабинет до ума, и получилась Янтарная комната. А мы ее – обратно немцам!»

Идея понравилась Сталину, но с одной поправкой: подарком немцам будет копия. И таких копий заказали реставратору Барановскому две. Значит, к началу войны существовало целых три Янтарные комнаты! Одну эвакуировали в Москву. Другую спрятали в подвалах Екатерининского дворца. Третья – причем не оригинал – была подарена немцам, которые и вывезли ее в Кенигсберг.

А Барановский, его сотрудники и ученики стали бесследно пропадать или умирать при загадочных обстоятельствах. Секрет объяснялся просто: Сталин не хотел оставлять свидетелей. Потому что «московскую» – настоящую! – Янтарную комнату он таки подарил, но, конечно, не фюреру.

Осенью 1941 года с Тушинского аэродрома поднялся в воздух американский транспортник «Дуглас» и направился на Дальний Восток, а оттуда – на Аляску. «Дуглас» вез подлинную Янтарную комнату для Арманда Хаммера, большого друга Советского Союза.

Еще в годы, когда официальный Запад не хотел иметь дело с Советской Россией, Хаммер посредничал в экспортно-импортных операциях типа «тракторы „Фордзон” в обмен на картины из Эрмитажа». Даже будто бы имеются документы, свидетельствующие о его намерениях купить Янтарную комнату в 1920–1930-х годах. Тогда ничего не получилось. А в 1941 году вышло. Дело в том, что Хаммер был другом не только Советского Союза, но и президента США Франклина Рузвельта. Последний после пакта Молотова – Риббентропа и нападения СССР на Финляндию был не очень настроен помогать Сталину. Вот Хаммер и взялся помирить своих друзей, а в награду получил Янтарную комнату.

Среди объектов вермахта, занятых после войны советскими оккупационными войсками, был бункер «Ольга». Известно, что немцы минировали подобные сооружения и, например, «Вольфшанце» в Западной Белоруссии советские войска просто взорвали. А «Ольгу» замуровали, даже не обследовав. Когда стали выводить войска из Германии, поинтересовались: а на чем стояла наша войсковая часть все эти годы? Ответ был ошеломляющий: в недрах «Ольги» спрятаны российские культурные ценности, в том числе Янтарная комната!

Но бункер к тому времени уже отошел к объединенной Германии. Вскрывать и обследовать его немцы не намерены.