Текст книги "Бессмертный полк. Истории и рассказы"

«Время собирать камни»

Шервуд Алексей Александрович (1906–1980)

Годами государственная политика была направлена на то, чтобы стереть из памяти народной его прошлое. Провозглашённая «диктатура пролетариата» и карательная система страны не только допускала, но и проводила «чистки» по сословному признаку. Страшась за своих детей и внуков, дореволюционное поколение, особенно из стана побеждённых, почти ничего или очень скудно, намёками раскрывало своё прошлое. Даже участие в Великой войне 1914 г. было преступлением и тщательно скрывалось, хотя выполнение воинского долга веками считалось почётной обязанностью гражданина любой страны. В нашем «зазеркалье» общечеловеческие ценности и понятия постоянно меняются в зависимости от политической конъюнктуры и «текущего момента». День Победы, 9 мая, официально стали праздновать только с 1965 года. Многолетние пафосные речи с трибун и статьи в газетах приучили не доверять официальным мероприятиям и относиться к ним с подозрением и настороженностью, но акция «Бессмертный полк», впервые стихийно возникшая по инициативе ветеранов города Томска и широко подхваченная не только в нашей стране, но и по всему миру, породила надежду на то, что «время разбрасывать камни» прошло… Даже в очерствевших душах чиновников что-то всколыхнулось, и они вышли с портретами своих родных в одних колоннах с согражданами. Правда, значительно ценнее было бы наконец осуществить принятые законы о поддержке ветеранов Великой Отечественной войны. Сколько их ещё осталось?! Самым младшим, призыва 1945 года (1927 г. рождения), сейчас уже 89 лет. Возникают неудобные вопросы. Желание что-либо сделать и прекратить разговоры на эту тему, которые возникают каждый год к очередному Дню Победы, не просматривается даже через розовые очки! Слава Богу, проблемы сиюминутные, в которых мы погрязли, уже не касаются тех, кто ушёл в мир, «где нет ни болезней, ни печали, а только жизнь бесконечная…». О них позаботится самый милосердный и справедливый владыка «душ и животов наших»…

Мне посчастливилось родиться и расти среди многочисленной родни, образованнейших и интереснейших людей, несущих в себе культуру XIX века. На долю поколения «детей страшных лет России» выпали такие испытания, что Великая Отечественная война была лишь очередной вехой в череде революций, Гражданской войны, голода, коллективизации, репрессий…

Из тринадцати человек моих родственников, ушедших на фронт, только трое были кадровыми военными, остальные – люди мирных профессий. Десять человек работали на оборонных заводах. Трое умерли от голода в блокадном Ленинграде.

С любовью и нежностью вспоминаю всех! О ком-то знаю больше, о ком-то меньше. Воинский и гражданский долг все выполнили с честью. Награждены многими орденами и медалями. Кто достоин того, чтобы их портреты пронесли в «Бессмертном полку»? Выбрать невозможно! Однако само название акции, по моему мнению, предполагает возможность ещё раз вспомнить и отдать дань уважения и благодарности людям воевавшим.

Человеком, который воплотил для меня высокое понятие «Защитник Отечества», стал мой свёкор, Шервуд Алексей Александрович (1906–1980 гг.). Он прошёл три войны и вышел в отставку в чине генерал-майора, с должности начальника связи Забайкальского военного округа.

Алексей Александрович родился в Москве в семье архитектора, Александра Владимировича Шервуда, автора известного замка «Ласточкино гнездо» в Крыму. Его дед, Владимир Осипович Шервуд, академик живописи, – автор Исторического музея на Красной площади в Москве, памятника героям Плевны и др.

Алексей Александрович рано осиротел. Его родители скончались от тифа в голодные годы разрухи и Гражданской войны. В 14 лет пошёл работать на кожевенный комбинат. Безумно уставал, голодал… Просоленные шкуры были неподъёмны для изнурённого подростка, руки не заживали от язв… Закончил курсы кожевенников и был направлен в Омск, где его призвали в армию. С этого времени вся его дальнейшая жизнь связана с Забайкальским военным округом.

Это был человек удивительного обаяния! Худощавый, подтянутый, безукоризненно аккуратный, доброжелательный, открытый, с большим чувством юмора! У него был особый дар любить и дарить людям тепло. Человек большой внутренней силы и мужества, которое не изменило ему до конца дней (он ушёл из жизни от самого страшного вида онкологии – рака лёгких…).

Алексей Александрович Шервуд

Немалую роль в моей симпатии сыграл тот факт, что не только внутренним миром, складом характера, но даже внешне он был удивительно похож на моего папу. У меня в квартире рядом висят две фотографии – моего отца, Г. А. Тольского, профессора Лесотехнической академии, и Алексея Александровича. Мои институтские друзья были озадачены: «Никогда не знали, что твой отец был генералом!..»

Алексей Александрович на чал войну в чине капитана, на должности начальника связи 108-й танковой Сибирской дивизии, в дальнейшем вошедшей в 1-ю танковую армию и затем – в 6-ю гвардейскую танковую армию, в которой прослужил до окончания войны в Харбине, на должности начальника связи в чине гвардии полковника. Участвовал в самых кровопролитных сражениях: под Москвой (1941–1942 гг.); под Прохоровкой (Курская дуга) в знаменитом танковом сражении; в Корсунь-Шевченковской операции; Яссо-Кишинёвской операции в Румынии; Дебреценской операции в Венгрии; Будапештской операции; в тяжелейших боях за озеро Балатон, освобождении Праги; Маньчжурской операции против Квантунской группировки (теперь незаслуженно забытой).

Награждён двумя орденами Красной Звезды, орденами Отечественной войны I и II степени, двумя орденами Красного Знамени, орденом Кутузова II степени; медалями «За Отвагу», «За оборону Москвы», «За победу над Германией», «За взятие Будапешта», «За взятие Вены», «За освобождение Праги»; медалями и орденами иностранных государств. Из рук Чойбалсана (МНР) получил медаль «За победу над Японией». Был награждён знаком «Почётный радист СССР», который очень ценил, и обижался, если мы, не дай Бог, забывали его поздравить с Днём радио!

Его парадный мундир со всеми наградами было тяжело поднять!

Моя дочь, внучка Алексея Александровича, к конкурсу по случаю Дня Победы написала стихи. В них есть четверостишие:

 
Я не жила в войну, мой дед был генералом.
Я помню китель, как иконостас…
Он говорил не много и о малом,
Частица правды лишь дошла до нас…
 

Алексей Александрович вышел в отставку в 1964 году, был полон сил и энергии. В Твери (Калинине), городе, который он выбрал местом жительства, возглавил совет ветеранов ВОВ. Много и охотно выступал перед молодёжью в школах, клубах, на заводах…

Купил машину, получил права, изъездил всю округу и с удовольствием путешествовал с нами по стране.

Вёл активную переписку со своими однополчанами, ежегодно, в День Победы, встречался с ними в Москве. В составе делегации ветеранов посетил места боёв в Венгрии, Чехословакии и т. д.

Увлёкся фотографией и собрал большую библиотеку.

В дни семейных праздников у них в доме собиралось огромное количество родных, друзей, однополчан из разных городов России. Столы составлялись буквой «П», суетились и хлопотали жена, Анна Ионовна (прекрасная хозяйка), дочь Нина, остальные помогали кто чем мог! Было «шумно, весело и тесно»… Алексей Александрович сидел во главе стола с неизменной папиросой в руке, рядом – хрустальная пепельница, шутил, балагурил. Всё внимание было сосредоточено на нём! Это был центр маленькой вселенной!

После смерти Алексея Александровича Анна Ионов на сетовала: «Вот Лёши не стало, и никто к нам не приезжает…»

Как все прошедшие войну, кровь, страдания, гибель и смерть однополчан, он никогда не рассказывал о её трагической стороне. Обычно вспоминал курьёзные случаи. Лишь однажды ему изменила выдержка. Мы ехали на машинах отдыхать в Крым и проезжали места боёв под Прохоровкой (Курская дуга). Он выскочил из машины и со слезами на глазах бегом бросился к постаменту, где стоял танк, чтобы сфотографироваться на его фоне.

Некоторые из рассказов Алексея Александровича помню.

По дороге идёт многокилометровая колонна войск. Солдат трясётся на лошадёнке, везёт снаряды и решает обогнать идущие войска. Съезжает на обочину и… подрывается на мине. Разметало полколонны, а дурака-возчика отбросило взрывной волной, он воткнулся вниз головой в стог сена и остался целёхонек!..

Несколько танков вырвались вперёд и внезапно очутились в городке, занятом немцами. Не снижая скорости, вылетели на площадь и на ходу начали стрелять во все стороны! Среди немцев поднялась паника. Они решили, что неожиданно началось наступление и что это передовой отряд русских!..

Проезжали через село, где была большая птицеферма. Танкисты заставили крыши танков ящиками с яйцами. Начался артобстрел, и танки пришли к пункту дислокации все в яичных подтёках!..

Пехотинцы во время атаки любили пристроиться на броню танка. Выигрывали и танкисты, и пехотинцы: у танкистов появлялись дополнительные «глаза», а пехотинцы чувствовали себя в большей безопасности!..

Когда собирались выпивать со своим заместителем, то выпускали огромную кавказскую овчарку, чтобы комиссар полка не смог незаметно подойти…

В последнее время стали появляться публикации, что якобы во время войны не было заградотрядов, карательных батальонов и т. п.

Были! И Смерш, и военная прокуратура, и особые отделы, и проверка бойцов, вышедших из окружения, и комиссары, и заградотряды, и фильтрационные пункты… Об этом не принято вспоминать, а те, кто служил в карательных органах, не пишут воспоминаний…

До сих пор с содроганием вспоминаю рассказ о том, как в Маньчжурии к ним привели пленного японца-самурая, который во время допроса откусил себе язык и выплюнул на стол допрашивающим…

Алексей Александрович с большой теплотой и любовью вспоминал своего ординарца, служившего у него и после окончания войны, Петра Пастушенко. Это был ловкий, хозяйственный и расторопный парень, обожавший своего командира! Он умел найти выход из любого положения! Во время переброски дивизии в 1945 году с Западного фронта на Дальний Восток, в Маньчжурию, которое проводилось в условиях строжайшей секретности, состав проходил мимо Омска, где жила семья Алексея Александровича, и Пётр сумел каким-то образом передать посылочку. О получении посылки писать побоялись и послали фотографию, где дочь Нина снята так, что на руке видны часики, которые он передал…

Во время войны было запрещено на фронте вести дневники, но давали ли высшие офицеры какую-то подписку о неразглашении военных действий после окончания войны – не знаю. Однако, по поведению Алексея Александровича, вполне возможно.

Только в 70-е годы по нашей просьбе Алексей Александрович начал писать воспоминания. Подробно описал начало войны, переброску Сибирской дивизии на Западный фронт, бои под Москвой, окружения, неразбериху, несогласованность действий разных родов войск, в результате – большие потери людей и техники.

Бой под Москвой. Из-за отсутствия на передающей станции шифровальщика до командира дивизии, где Алексей Александрович был начальником связи, не дошёл приказ о переносе срока наступления. В результате наступление началось на три дня раньше без артподготовки и без поддержки другими родами войск. Дивизия потеряла почти все колёсные машины и танки. Военная прокуратура объявила виновниками А. А. Шервуда и командующего артиллерией Н. Ф. Селеткова. Им грозил расстрел. Успел их спасти командир дивизии. Увидев их в штабе дивизии, спросил:

– А вы что здесь делаете?

– Да арестовали нас и хотят расстрелять!

– Идите отсюда «ко всем известной» матери! Возвращайтесь в свою часть!

Трудно выходили из окружения (в котле под Москвой оказалось 5 армий, около 600 тысяч попали в окружение). Отходили по бездорожью по ночам в сторону Тулы, взрывая за собой мосты. Алексей Александрович ехал замыкающим и давал сапёрам сигнал к взрыву. Взрывали тогда, когда немецкие танки входили на мост…

Алексею Александровичу пришлось выехать днём: нужно было срочно отправить одну радиостанцию командиру дивизии. Выехали в поле, и сейчас же на них напали 6 «юнкерсов». Машину бросили на дороге, а сами бегали по полю как зайцы! Немцы ничего с ними поделать не смогли, подлетели к машине и всю её засыпали листовками! Видимо, у них не осталось боеприпасов…

В Тулу прибывали отходящие части с огромными потерями (до 70 % личного состава). Измотанные, израненные люди направлялись в фильтрационные пункты для проверки их лояльности.

Алексей Александрович Шервуд

О дальнейших событиях Алексей Александрович оставил заметки с небольшими комментариями. Они охватывают весь период войны и путь 6-й гвардейской танковой дивизии от Курской битвы до боев в Маньчжурии и победы над Японией.

По его записям я составила перечень основных сражений, освобождённых городов и лиц, о которых он упоминает. Кое-кого мне удалось идентифицировать по энциклопедиям, по мемуарам разных авторов. Можно было бы восстановить и все заметки, но я решила этого не делать. О войне написано много. Это было бы ещё одно бесстрастное описание. В нём не было бы личной боли, личных впечатлений и переживаний.

Официальные сведения об А. А. Шервуде можно узнать на сайте http://podvignaroda.mil.ru/, в Артиллерийском музее в Петербурге на стенде, посвящённом 6-й танковой дивизии, на сайте архива Вооружённых сил (Подольск).

Мне жаль, что нет у меня писательского дара и нет таких слов, чтобы передать всё обаяние Алексея Александровича людям, не знавшим его! В сердце щемящая боль от его кончины, бесконечная любовь и благодарность судьбе за то, что он был в моей жизни. Кто-то из философов сказал: «Есть мир живых и мир мёртвых, и любовь – мост между ними…»

Ольга Тольская

Вся жизнь была связана с армией

Яголковский Александр Ариевич (1893–1980)

Великая Отечественная война прямо или косвенно коснулась каждого жителя Советского Союза. Не обошла она и нашу семью. Участниками ее стали мой отец и брат.

Отец, Яголковский Александр Ариевич, родился 7 июля 1893 года в городе Боброве Воронежской губернии в семье николаевского солдата, прослужившего в русской армии 25 лет. Из девяти братьев и сестер Александр был младшим, и единственным, кто смог получить среднее, а потом и высшее образование. Благодаря материальной помощи старших братьев, он в 1913 году закончил Бобровскую гимназию и поступил на медицинский факультет Петроградского психоневрологического института, основанного В. М. Бехтеревым. Весной 1918 года он досрочно окончил институт в звании «лекарь» с отличием. Проработав 3 месяца земским врачом, уже 9 августа 1918 года отец добровольно вступил в Красную армию в должности младшего врача сводного стрелкового полка Южного фронта. С тех пор вся жизнь отца была связана с армией.

По окончании Гражданской войны он продолжал служить на разных врачебных должностях на западных и северо-западных рубежах страны.

Александр Ариевич Яголковский

Великая Отечественная война застала отца в городе Орджоникидзе Северо-Осетинской Автономной Республики (ныне город Владимир), где он в звании подполковника занимал должность начальника медсанслужбы пограничного училища. К началу войны ему исполнилось 48 лет.

Летом 1942 года, когда немцы подходили к Кавказу, семьи офицеров училища были эвакуированы в Среднюю Азию. Отец остался воевать на Кавказе в действующей армии. После освобождения Кавказа от фашистов недолго служил в Пятигорске. Вызвав меня и маму из г. Беговата Узбекской Республики, где мы находились в эвакуации, отец продолжил войну в Латвии, закончив ее в Риге. В 1948 году в должности начальника санслужбы Управления внутренних войск в звании полковника был уволен в запас. Награжден орденом Красного Знамени, орденом Ленина и многими медалями.

Дальнейшая судьба отца складывалась в служении мирной жизни. Уволившись в запас, отец 10 лет проработал заместителем медсанслужбы Рижской железной дороги.

В 1958 году наша семья переехала из Риги в Ленинград. Но и здесь отец не мог жить без работы. Несмотря на прогрессирующую глухоту, практически до самой смерти работал на общественных началах санитарным врачом санэпидстанции Московского района города Ленинграда.

Умер отец 22 ноября 1981 года. Похоронен на кладбище им. Девятого Января.

Софья Александровна Дорофеева

От Ленинграда до Японии

Яголковский Леонид Александрович (1922–2012)

Хочу вспомнить и о своем брате, Яголковском Леониде Александровиче. Он родился в Воронеже. Наш отец – Александр Ариевич Яголковский был военным врачом. Брат пошел по его стопам. В 1939 году закончил с отличием среднюю школу в городе Орджоникидзе и 10 классов музыкальной школы.

У меня сохранились воспоминания моего брата о войне, которыми я хочу поделиться с вами.

Учеба под бомбежкой

Первый день войны, 22 июня 1941 года, я встретил в Ленинграде. Я был слушателем 2-го курса Военно-медицинской ордена Ленина Краснознаменной академии им. С. М. Кирова. В отличие от курсантов, мы носили форму командиров Красной армии без знаков различия, получали денежное содержание, могли жить на частных квартирах и питались за свой счет. Но с началом войны нас перевели на казарменное положение, поселили в освободившемся от больных крыле психиатрической клиники академии. Нам выдали продовольственные карточки, как и всем жителям Ленинграда. 250 г хлеба – все питание, на которое мы могли рассчитывать в блокаду.

На территории нашей академии отрыли простейшие укрытия от бомбежек, а подвалы учебных корпусов и общежитий превратили в бомбоубежища. Я в числе слушателей нашего курса нес патрульную службу на улицах города. Но над городом нависла угроза прорыва фашистских войск, поэтому из нас сформировали истребительный батальон, вооружили винтовками и отправили проходить подготовку на полигоне.

В августе начались ежедневные налеты немецкой авиации и бомбежки, обычно вечером и ночью. 3 ноября на территорию академии были сброшены три бомбы. Одна из них разрушила двухэтажное здание общежития – погибли дневальный и несколько слушателей. Меня спасло бомбоубежище в подвале.

Старший врач

Несмотря на физическое истощение (из-за недоедания и бомбежек), наша учеба продолжалась. Но в последних числах ноября 1941 года академию эвакуировали – вывозили «порожняком» – самолетами, которые снабжали город продовольствием, а обратно летели пустые и смогли взять на борт нас. Мы перелетели через Ладогу и сели в поселке Новая Ладога. Нас там хорошо накормили. А на следующий день нам предстоял переход – 200 км! – до железной дороги (станция Ефимовская). Оттуда «летучкой» нас доставили в Вологду, где был сформирован воинский эшелон, который и доставил нас в Самарканд (Узбекская ССР). Уже с начала января 1942 года там возобновились наши занятия.

Учеба была весьма напряженной – ни отпусков, ни каникул нам не полагалось. На нас возлагали особую миссию – восполнить потери войсковых врачей на фронте. И в марте 1944 года состоялся последний в период войны выпуск врачей Военно-медицинской академии. Я сдал госэкзамены, получил диплом врача (с отличием), звание капитана медицинской службы, прикрепил к погонам лейтенанта (лейтенантом стал в мае 1943 года) еще две звездочки и получил назначение на Западный фронт.

В апреле я прибыл в город Смоленск. Месяц находился в резерве и работал в хирургическом госпитале. А в начале мая меня назначили на должность старшего врача 48-го гвардейского полка 17-й гвардейской Духовщинской дивизии 5-го гвардейского корпуса прорыва 39-й армии генерал-лейтенанта И. И. Людникова.

Наш полк занимал оборонительные рубежи перед городом Витебском. Мои обязанности как старшего врача ответственны и разнообразны: помощник командира полка по медицинской части, в боевой обстановке я должен определять сроки и место развертывания медицинского пункта полка (ПМП), объем работы, пути эвакуации раненых из батальонов и т. д. Еще необходимо осуществлять связь с подразделениями полка, с его штабом и медико-санитарным батальоном дивизии (МСБ). Средства технической связи отсутствовали, так что связывались через ездовых, водителей автотранспорта и легкораненых. Важно было вовремя установить указатели пути в ПИП и МСБ.

ПМП развертывался в медицинских палатках, а когда появлялась возможность – в жилых помещениях.

Штат ПМП: командир медсанроты – врач, младший врач, медицинская сестра, фельдшера, начальник аптеки – фармацевт, повар, санитары и ездовые. Взвод санитаров-носильщиков, 6 конных повозок для перевозки раненых из батальонов и имущества медсанроты.

На ПМП производили сортировку раненых, исходя из характера ранений, срочности оказания врачебной помощи, эвакуационного предназначения. Оказывали первичную врачебную помощь, оформляли документацию.

В межбоевой период обучали личный и медицинский состав, контролировали организацию водоснабжения, качество пищи и многое другое.

23 июня началась стратегическая операция Красной армии «Багратион» – по освобождению Белоруссии и Прибалтики. После мощной артподготовки оборона немцев под Витебском была прорвана. 5 июня части нашего 5-го гвардейского корпуса соединились с частями 60-го стрелкового корпуса 1-го Прибалтийского фронта, окружили группировку немцев западнее Витебска и освободили город. Наш 48-й гвардейский стрелковый полк оказался на пути прорывавшихся из окружения немецких войск, мы заняли полосу обороны длиной в восемнадцать километров. Фронт выполнил поставленную задачу за 6 дней. Немцы потеряли 20 000 убитыми, 10 000 были взяты в плен. 8000 немцев удалось прорваться. Наши части преследовали противника, проходя в среднем 20–25 км в сутки, а иногда и 50–55 км.

После освобождения Белоруссии мы двинулись на запад по территории Латвии и Литвы. Освободили Вильнюс и Каунас. Сопротивление немцев нарастало, необходимо было приблизить тылы и пополнить части материальными и людскими ресурсами – и 23 июля фронт перешел к обороне на рубеже Расейняй.

Мы осуществляли медицинское обеспечение полка своевременно и в полном объеме. В связи с высоким темпом наступления приходилось даже подключать для эвакуации раненых гужевой транспорт местных крестьян.

В логове фашистов

1 октября 1944 года начинается следующая операция 3-го Белорусского фронта. Задача – окончательно освободить Литву: взять города Таураге и Мемель (Клайпеда). 5–6 октября фронт был прорван. 9—10-го наш полк овладел Таураге. Затем передал свои позиции 43-й армии 1-го Прибалтийского фронта. А наш стрелковый полк в составе 17-й гвардейской стрелковой дивизии совершил ночной бросок и переправился на левый берег Немана в районе Юрбуркас и занял исходные позиции на границе Германии в районе Ширвинд – Науместис. Затем последовали тяжелые бои. Уже на территории Германии, в Восточной Пруссии. Приходилось преодолевать мощные оборонительные сооружения вдоль границы. Мы были в числе первых вступивших в логово фашистов.

3 ноября мы перешли к обороне под городом Пилькапленом (Добровольск). Полковой пункт разместили в оставленных немцами домах.

13 января началась Тильзит – Инстербургская наступательная операция 3-го Белорусского фронта. Полк прорывал фронт, быстро продвинулся и захватил Инстербург (Черняховск). 20-го освободили Тильзит (Советск). 26-го 3-й Белорусский фронт вышел на внешний оборонительный рубеж Кёнигсберга на реке Дайме. 30 января его войска обошли Кёнигсберг с севера и северо-запада, освободив значительную часть Земляндского полуострова. 4 февраля взяли город Кранц (Зеленогорск), 10 – Прейсиш Эйлау (Багратионовск).

В феврале – марте 1945 года наши войска находились в состоянии активной обороны, готовясь к заключительным боям за Кёнигсберг. 6 апреля начался его штурм, а 9-го завершился.

Бои продолжались на Земляндском полуострове. Они для нас закончились взятием города Фишхаузена (Пионерск). Окончательный разгром немцев на Земляндском полуострове завершила 11-я армия, сменившая 39-ю.

Для нас Великая Отечественная война была окончена. 39-я армия и наш полк выведены из боев в район Инстербурга. 1 мая состоялся торжественный парад. А 9-го все мы ликовали в честь Победы и окончания войны.

За Белорусскую операцию меня наградили орденом Красной Звезды, за Восточно-Прусскую – орденом Отечественной войны I степени, а также медалями «За победу над Германией», «За оборону Ленинграда», «За взятие Кёнигсберга».

В обстановке строгой секретности

В конце мая 1945 года наш 48-й гвардейский стрелковый полк в воинском эшелоне проследовал через весь Советский Союз до Читы и далее, в Монгольскую Народную Республику, в район города Баян-Туман. Там мы выгрузились в конце июня 1945 года. Передвигались мы в обстановке строгой секретности. Потом совершили марш-бросок в район Тамацкого выступа (в 1939 году там происходили бои с японскими войсками на реке Халхин-Гол). Нас готовили к долговременному пребыванию в полупустынной местности и возможной зимовке. Мы зарывали палатки, собирали аргал для топлива и дикий лук и чеснок (витамины для личного состава). К нам, в район сосредоточения пребывали восемнадцатилетние солдаты, 1927 года рождения, крепким здоровьем они похвастаться не могли. На исходные позиции к вторжению в Маньчжурию, оккупированную японцами, наши войска вышли 2 августа. За три ночи прошли 120 км. Основные санитарные потери до начала боевых действий: стёртые ноги у молодых солдат (из-за неразношенной обуви) и тепловые удары из-за перегревания.

Леонид Александрович Яголковский

9 августа 1945 года СССР объявил войну Японии, и уже в 4 часа 30 минут наши войска перешли границу, не встретив сопротивления. Нам предстояло преодолеть хребет Большой Хинган. Дорог не было, только тропы. Топографические карты отсутствовали. В таких условиях войска за трое суток преодолели 150 км горной местности с боевой техникой, вооружением и тылами. Наше наступление для японцев стало настолько неожиданным, что они не смогли оказать сколько-нибудь серьезного сопротивления. Преодолев горы, наши войска вышли на Маньчжурскую равнину. В эти дни начались дожди, дороги размыло, но темп наступления не снижался. 18 августа Квантунская армия капитулировала. А наши войска погрузились на железнодорожный транспорт и прибыли в Порт-Артур и Дайрен.

Леонид Яголковский,

полковник медицинской службы в отставке