Текст книги "Защита гражданских прав: избранные аспекты"

В западных правопорядках традиционно выделяются две формы возмещения убытков – возмещение вреда в натуре и денежная компенсация. Так, например, DCFR регулирует отдельно вопросы reparation (VI. – 6:101–VI. – 6:106) и compensation (VI. – 6:201–VI. – 6:204). Также германское право строго разделяет понятия возмещения в натуре (Naturalrestitution) и компенсацию убытков (Schadenskompensation)[280]280
  Fuchs M.,Pauker W. Delikts– und Schadensersatzrecht. Springer, 2012. S. 365.


[Закрыть].

В российском праве, казалось бы, тоже имеются все основания рассматривать возмещение вреда в натуре как одну из форм возмещения убытков. Между тем ст. 1082 ГК РФ ставит под сомнение такой вывод. Согласно ей, удовлетворяя требование о возмещении вреда, суд в соответствии с обстоятельствами дела обязывает лицо, ответственное за причинение вреда, возместить вред в натуре (предоставить вещь того же рода и качества, исправить поврежденную вещь и т. п.) или возместить причиненные убытки (п. 2 ст. 15 ГК РФ). Как видим, в данной норме возмещение вреда в натуре с помощью союза «или» противопоставляется возмещению убытков как денежной компенсации. Причем и сама ст. 12 ГК РФ наряду с таким способом защиты, как возмещение убытков, предусматривает восстановление положения, существовавшего до нарушения права. Возмещение вреда в натуре довольно хорошо вписывается во второй способ.

Между тем такое буквальное прочтение ст. 1082 ГК РФ разрушает традиционные представления о возмещении вреда в натуре как об одной из форм возмещения убытков и необоснованно исключает применение к этой форме хорошо и обстоятельно разработанного наукой гражданского права инструментария права убытков. В пользу такого толкования может свидетельствовать, в частности то, что ст. 1082 ГК РФ отсылает не ко всей ст. 15 ГК РФ, а лишь к ее п. 2, где речь идет о расходах.

Надо сказать, что суды, удовлетворяя требования о возмещении вреда в натуре, ссылаются в том числе и на ст. 15 ГК РФ, что говорит о распространении на данное требование общих положений о возмещении убытков[281]281
  См., например, постановление ФАС Северо-Западного округа от 22.10.2013 по делу № А05-16257/2012.


[Закрыть].

Разграничение возмещения убытков с иными мерами ответственности или способами защиты, мерами ответственности не являющимися (неустойки, процентов по ст. 395 и 317.1.ГК РФ, компенсации за нарушение исключительных прав (п. 3 ст. 1252 ГК РФ) и т. д.), особых сложностей не вызывает, поэтому здесь не рассматривается.

Интересным видится вопрос о совместимости убытков с иными способами защиты.

Общее правило на этот счет сформулировано в абз. 2 п. 1 ст. 393 ГК РФ: если иное не установлено законом, использование кредитором иных способов защиты нарушенных прав, предусмотренных законом или договором, не лишает его права требовать от должника возмещения убытков, причиненных неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательства. Аналогичная норма также предусмотрена п. 2 ст. 45 Венской конвенции о договорах международной купли-продажи товаров.

Данная норма имеет очень важное практическое значение, поскольку далеко не всегда изолированное применение тех или иных способов защиты бывает достаточным для восстановления нарушенного права. В таких ситуациях только их комплексное применение (включая возмещение убытков) способно в наиболее полной мере удовлетворить интересы кредитора.

В то же время установленное законодателем правило о возможности сочетания убытков с иными способами защиты не должно пониматься безусловно, поскольку природа и цели тех или иных способов защиты задает границы их сочетаемости между собой. Данная особенность нашла отражение в ст. III. – 3:102 DCFR: способы защиты, которые не являются несовместимыми, могут соединяться (cumulate).

Наиболее развернуто идея кумуляции выражена в п. 3 ст. 171 Кодекса европейского договорного права (Кодекс Гандольфи). Согласно этой норме различные правовые средства защиты являются кумулятивными в той мере, в какой они позволяют возмещению полностью достичь своей цели, и при условии, что кумуляция не ведет к обогащению потерпевшего сверх суммы понесенного им вреда и не возлагает на должника больше, чем то, к чему он обязан[282]282
  http://www.eurcontrats.eu/site2/docs/EuropeanContr.pdf


[Закрыть].

Согласно п. 1 ст. 308.3 ГК РФ в случае неисполнения должником обязательства кредитор вправе требовать по суду исполнения обязательства в натуре, если иное не предусмотрено настоящим Кодексом, иными законами или договором либо не вытекает из существа обязательства. При этом в соответствии с п. 2 данной нормы защита кредитором своих прав в соответствии с п. 1 настоящей статьи не освобождает должника от ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства (гл. 25).

Из этого можно сделать вывод, что такой способ защиты, как исполнение обязательства в натуре, может применяться вместе с убытками, однако с учетом разъяснений, содержащихся в п. 24 Постановления Пленума ВС РФ № 7 (см. выше), нужно иметь в виду, что это будут так называемые убытки наряду с исполнением. Напротив, убытки взамен исполнения с требованием об исполнении обязательства в натуре несовместимы.

Возможность аналогичного сочетания предусмотрена также в ст. 9:102 Принципов европейского контрактного права (Принципы Ландо).

Также необходимо иметь в виду, что приведенные общие соображения о принципиальной допустимости сочетания исполнения обязательства в натуре и убытков часто корректируются специальными нормами об отдельных видах обязательств. Например, рассматриваемое сочетание допускается в п. 3 ст. 611 ГК РФ в случае нарушения арендодателем обязанности передать вещь в аренду. Напротив, ст. 692 ГК РФ, при непредоставлении вещи в ссуду наделяет ссудополучателя лишь правом требовать возмещения реального ущерба. Кроме того, недопустимость кумуляции может следовать из характера обязательства или если она исключается условиями договора (ст. 308.3 ГК РФ).

Среди специальных способов защиты (купля-продажа, подряд) предусмотрен такой способ защиты, как устранение недостатков товара (п. 1 ст. 475 ГК РФ) или результата работ (п. 1 ст. 723 ГК РФ). Особенностью данного способа является то, что он по своей природе является формой требования об исполнении обязательства в натуре[283]283
  Brieskorn K. Vertragshaftung und responsabilité contractuelle: einVergleich zwischen deutschem und französischem Recht mit Blick auf das Vertragsrecht in Europa. Mohr Siebeck, 2010. S. 204.


[Закрыть]. Соответственно к его сочетаемости с убытками применимы правила, изложенные выше.

То же самое справедливо и для требования о замене товара на товар надлежащего качества, с той лишь оговоркой, что данный способ защиты в отечественном праве возможен при существенном нарушении требований к качеству, а устранение недостатков применяется при несущественном нарушении.

Другой специальный способ защиты – соразмерное уменьшение покупной цены (п. 1 ст. 475 ГК РФ) или цены за выполненную работу (п. 1 ст. 723 ГК РФ) – не исключает требования об убытках наряду с исполнением. Зачастую данный способ защиты смешивается еще с одним способом, предусмотренным указанными нормами, – возмещение своих расходов на устранение недостатков. Так, по одному из дел суд указал, что по своему правовому содержанию требование о возмещении расходов на устранение недостатков товара (квартиры, приобретенной по договору долевого участия) и требование о соразмерном уменьшении покупной цены различны.

В соответствии со ст. 15 ГК РФ под убытками, в частности, понимаются расходы, которые лицо, чье право нарушено, произвело или должно будет произвести для восстановления нарушенного права. Следовательно, расходы потребителя на устранение недостатков – это убытки, которые представляют собой один из видов реального ущерба[284]284
  Апелляционное определение Пензенского областного суда от 22.12.2015 по делу № 33-3706/2015.


[Закрыть].

На наш взгляд, такой вывод не является столь однозначным. Одним из таких признаков убытков, как меры гражданско-правовой ответственности, является то, что они представляют собой негативные последствия для правонарушителя в виде умаления его имущественной сферы. По отношению к соразмерному уменьшению цены видно, что такого умаления не происходит: продавец (подрядчик) получает ровно столько, сколько его предоставление объективно стоит. Если покупатель (заказчик) вместо уменьшения цены выбирает возмещение своих расходов на устранение недостатков, то часть таких расходов может оказаться в пределах, на которую понизилась бы стоимость при уменьшении цены (т. е. в пределах дисконта), а другая часть расходов могла бы превысить эти пределы. Именно во втором случае можно говорить об убытках, поскольку в этой части имущественная сфера продавца (подрядчика) страдает.

При этом если расходы окажутся несоразмерно больше дисконта, то необходимо обсуждать возможность применения ст. 404 ГК РФ (так называемая митигация убытков).

Нередки ситуации, когда кредитор в результате нарушения обязательств должником теряет интерес к договору. В этом случае при наличии соответствующих предпосылок он получает право на расторжение договора (ст. 450 ГК РФ) или отказ от договора (450.1 ГК РФ).

В соответствии с п. 5 ст. 453 ГК РФ, если основанием для изменения или расторжения договора послужило существенное нарушение договора одной из сторон, другая сторона вправе требовать возмещения убытков, причиненных изменением или расторжением договора. Таким образом, требование об отказе или расторжении договора совместимо с требованием об убытках. Данное правило находит также выражение в целом ряде специальных норм ГК РФ (п. 3 ст. 495, п. 3 ст. 509, п. 3 ст. 715 и др.). С точки зрения деления убытков на убытки наряду и взамен исполнения при отказе от договора могут быть взысканы только убытки взамен исполнения.

Надо сказать, что, например, в Германии до 2002 г. не допускалось совмещать отказ (Rücktritt) от договора с требованием об убытках[285]285
  В настоящее время § 325 BGB прямо устанавливает, что отказ от двухстороннего договора не исключает права требовать возмещения убытков.


[Закрыть]. Логика строилась на том, что сам по себе отказ, который в ряде западных правопорядков имеет ретроактивный эффект, ведет к уничтожению договора ab initio. Требование о возмещении убытков на этом фоне выглядит парадоксальным. Так, Ф. Реми пишет: «…как может быть, что кредитор стремится к ретроактивному прекращению договора, по причине его неисполнения и, в то же самое время, требует убытков»[286]286
  Цит. по: Principles, Defnitions and Model Rules of European Private Law. Draft Common Frame of Reference. Р. 803 (http://ec.europa.eu/justice/contract/fles/european-private-law_en.pdf).


[Закрыть]. Разрешение парадокса усматривается в допущении, что договор не уничтожается полностью, а лишь погашаются обязательства сторон[287]287
  Brieskorn K. Op. cit. S. 207.


[Закрыть].

Особого внимания заслуживает вопрос о конкуренции требований об убытках, возникающих из деликта и из договора.

Жизненные обстоятельства, с которыми закон связывает правовые последствия, могут оказаться в гипотезах разных норм (наложение гипотез), в связи с чем неизбежно возникает вопрос об их соотношении: может ли кредитор выбирать любую из этих норм (свободная конкуренция), или же требование должно строиться на одной из них. Соответственно в одних правопорядках такая конкуренция допускается, в то время как в других нет.

Наиболее характерным примером недопущения конкуренции является французский правопорядок. Статьей 1382 ФГК сформулировано общее правило о деликтной ответственности: какое бы то ни было действие человека, которое причиняет другому ущерб, обязывает того, по вине кого ущерб произошел, к возмещению ущерба. Такая широкая формулировка охватывает не только причинение вреда абсолютным благам (жизнь, здоровье, имущество), но и договорные обязательства нарушителя. Между тем, несмотря на то что деликтный иск по французскому праву оказывается по ряду признаков более выгодным для кредитора, чем договорный, Кассационный суд Франции с 1890 г. стоит на твердой позиции, что при наличии предпосылок для договорного требования деликтный иск исключается. Данный принцип известен как принцип non-cumul. Практическое его значение состоит в том, что кредитор по договорному обязательству в случае нарушения последнего не может, с одной стороны, выбирать между договорным и деликтным иском, а с другой – комбинировать их.

Идея объясняется теми соображениями, что принятое сторонами в своем договоре распределение рисков является результатом их добровольного соглашения, и, следовательно, недопустимо нивелировать установленную договоренность по усмотрению одной из сторон[288]288
  Brieskorn K. Op. cit. S. 219–220.


[Закрыть]. Иными словами, принцип non-cumul служит защите соглашения сторон в условиях слишком широкой сферы действия деликтного права.

При всей строгости правила о недопустимости конкуренции требований существует тем не менее и ряд исключений. Например, возможность выбора допускается, если при исполнении договора также совершается преступление; неисполнение сопряжено с обманом (dol)[289]289
  Schley M. Das französische Produkthaftungsrecht und die bei grenzüberschreitenden Vertragskettenimdeutsch-französischen Rechtsverkehrauftretenden Probleme. Duncker&Humblot. S. 85.


[Закрыть].

Противоположным французскому является германский подход. Согласно неоднократно высказываемой Верховным судом Германии позиции, если одновременно существуют предпосылки как договорного, так и деликтного требований, причинитель вреда должен отвечать как из договора, так и из недозволенного действия[290]290
  BGH, I. ZS, April 1953.


[Закрыть]. Из этого следует, что нормы договорного и деликтного права равноценны[291]291
  BGH,VI. ZS, 17. März 1987.


[Закрыть]. Разумеется, данное правило необходимо воспринимать в том смысле, что его применение не должно приводить к взысканию убытков дважды.

Свободная конкуренция исков предоставляет кредитору целый ряд преимуществ. Так, при договорном требовании бремя доказывания отсутствия вины в нарушении обязательства лежит на должнике. Напротив, в деликтном иске кредитор должен доказать виновность должника.

Кроме того, в отличие от французского права деликтное право Германии имеет более узкую сферу действия. Так, согласно § 823 I BGB лицо, которое умышленно или по неосторожности противоправно причинит вред жизни и здоровью, посягнет на свободу, собственность или иное право другого лица, обязано возместить потерпевшему причиненный вред. Наряду с этим § 823 II и § 826 BGB предусматривают обязанность возместить вред, причиненный в результате нарушения закона, направленного на защиту другого лица, а также вред, причиненный способом, противоречащим добрым нравам. Подобное ограничение сферы действия защиты от деликтов только конкретно указанными правовыми благами («нумеративный метод») оставляет за рамками возмещения так называемые чистые имущественные убытки (reinerVermögensschaden), которые примерно соответствуют известному английскому праву чистому экономическому ущербу (pure economic loss). Под этими убытками понимаются любые убытки, лежащие за рамками непосредственного повреждения абсолютных благ, в том числе упущенная выгода. К. Цвайгерт и Х. Кётц приводят пример с повреждением кабеля строительными фирмами, где во взыскании убытков, вызванных простоем, из-за нарушения электро-, водо– или газоснабжения предприятий, суды отказывали[292]292
  Цвайгерт К., Кётц Х. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права: В 2 т. / Пер. с нем. М.: Международные отношения, 2000. Т. 2. С. 400–401.


[Закрыть].

Любопытно, что в отечественной судебной практике такие иски удовлетворяются[293]293
  Постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 05.08.2015 № 13АП-13307/2015, 13АП-13309/2015 по делу № А21-7518/2014.


[Закрыть], хотя в ст. 1064 ГК РФ используется тот же «нумеративный метод».

Еще одним преимуществом договорного требования для кредитора является то, что должник по договорному обязательству отвечает за действия привлекаемых им к исполнению третьих лиц (§ 278 BGB), в то время как при деликте должник отвечает за третьих лиц лишь при условии, что он не проявил должной заботливости при их выборе (§ 831 IBGB).

Среди международных унификаций довольно четко разводит договорную и деликтную ответственность Кодекс Гандольфи. Так, в ст. 99 этого документа содержится правило, по которому в случае несоблюдения должником обязанности заботиться об интересах кредитора (protection duty) обязательство считается неисполненным, если ущерб возникает во время или из-за исполнения и является его немедленным прямым последствием. В противном случае должник несет такую же ответственность, как и из обычного деликта. Четкость демаркационной линии между двумя режимами ответственности позволяет предположить, что разработчики Кодекса исключали конкуренцию исков.

Довольно ясное представление о сферах действия договорной и деликтной ответственности дает рассмотрение этих видов сквозь призму их функций или рассмотренных ранее видов интереса. Так, договорная ответственность служит главным образом защите возникающих из договора ожиданий потерпевшей стороны (Erfüllungsunteresse). Напротив, функцией деликтной ответственности является восстановление нарушенной целостности абсолютных благ. С этой точки зрения конкуренция исков представляет собой такую ситуацию, когда характер нарушения таков, что применение любого из видов ответственности приводит к реализации присущей ей функции.

При анализе двух рассматриваемых режимов ответственности мы сталкиваемся с тем обстоятельством, что некоторые влекущие причинение убытков действия сопряжены с трудностью их квалификации в качестве деликта или договорного нарушения. Иными словами, режимы prima facie не накладываются друг на друга, а содержат «пустоты» между собой. Заполнение подобных «пустот» может быть осуществлено либо путем расширения одного из двух режимов, либо путем выработки третьего, самостоятельного режима, содержащего собственные правила регулирования. Очевидно, что принятая в большинстве правопорядков принципиальная дихотомичность ответственности последнюю возможность исключает.

Одним из таких неоднозначных случаев является причинение вреда абсолютным благам лица не самим фактом нарушения договорного обязательства, а иными действиями (бездействием), не составляющими предмету договора. Покупатель, поскользнувшись на ступеньках супермаркета, получает травмы от падения; клиент питейного заведения портит свое пальто, коснувшись окрашенной барной стойки, и т. п. Во всех этих случаях, нарушения основного договорного обязательства не происходит; более того, договора вообще может еще не существовать.

С другой стороны, в отличие от классического деликта потерпевшему противостоит не неопределенный круг лиц, а конкретный исполнитель, вследствие чего соответствующее отношение носит относительный, а не абсолютный характер.

Специфика этого относительного отношения привела, например, в Германии к появлению учения об особых обязанностях по проявлению должной заботы и защиты благ кредитора, известных также как защитные (Schutzpfichten) или поведенческие обязанности (Verhaltenspfichten). Причем учение об особом характере таких обязанностей имеет под собой законодательную почву. Так, согласно § 241 II BGB в соответствии с содержанием обязательства каждая из сторон может быть обязана учитывать права, правовые блага и интересы другой стороны.

Ситуацией, которая вызвала к жизни защитные обязанности, является возможность должника в одностороннем порядке влиять на личную или имущественную сферу кредитора в силу доверия, порождаемого тесным правовым общением. Подобное тесное общение отсутствует в традиционной модели деликта, где дамнификант и дамнификат являются случайными друг по отношению к другу фигурами.

Многообразие ситуаций, при которых возникают защитные обязанности, ведет к тому, что конкретный набор и содержание соответствующих обязанностей могут сильно варьироваться. Именно поэтому § 241 II BGB указывает на «содержание обязательства», специфика которого и предопределяет состав защитных обязанностей. Такой состав, разумеется, может определяться как договором, так и законом. Например, § 618 I BGB устанавливает, что получатель услуг обязан так оборудовать и содержать помещения, устройства и аппаратуру, которые он должен приобрести для оказания услуг, и так регулировать процесс оказания услуг, осуществляемых под его руководством или по его распоряжению, чтобы защитить обязанное лицо от риска для жизни и здоровья, насколько это позволяет характер услуги. Другой пример – это § 311 II BGB – вступление в переговоры и разного рода деловые контакты, при которых такие обязанности также возникают.

Крайне неоднозначным является вопрос о природе защитных обязанностей. Подобно деликтному обязательству защитное обязательство может быть законным, но в то же время такие обязанности могут устанавливаться и договором. Равным образом возможность существования этих обязанностей до (после) и вне договора вовсе не исключает их «встраивание» в содержание договора. Более того, в ряде случаев они могут из обязательств служебного характера, превратиться в обязательство по предоставлению (т. е. образовать предмет договора), как, например, в случае с договором по оказанию охранных услуг, соглашениями по предоставлению информации, о соблюдении конфиденциальности и т. д.

Поэтому, например, Канарис считает, что ответственность за нарушение защитных обязанностей является самостоятельным основанием (dritterSpur)[294]294
  Цит. по: Medicus D. Probleme um das Schuldverhältnis: Vortraggehalten vor der Juristischen Gesellschaft zu Berlin am 20. Mai 1987. Walter de Gruyter, 1987. S. 16.


[Закрыть] наряду с деликтной и договорной ответственностью. Еще дальше идут В. Фикентшер с А. Хайнманном, полагая, что между этими двумя видами требований существует конкуренция[295]295
  Fikentscher W., Heinemann A. Op. cit. S. 27.


[Закрыть].

Еще одна точка зрения основывается на договорной природе защитных обязанностей. Ее последователи исходят из того, что при заключении договора защитные обязанности превращаются в договорные обязанности (теория превращения) (Umschlagtheorie)[296]296
  Fikentscher W., Heinemann A. Op. cit. S. 28.


[Закрыть]. В обоснование приводится то соображение, что целью установления преддоговорных обязанностей является распространение норм договорного права на преддоговорный этап, но никак не правил о преддоговорных обязанностях на договорное право.

Тем не менее надо констатировать, что количество «деликтных» элементов в защитных обязанностях больше. Так, например, подобные обязанности не могут быть реализованы принудительно (что, впрочем, спорно), а защита кредитора в случае их нарушения осуществляется только через требование о возмещении убытков. Но самым, на наш взгляд, весомым признаком является функция ответственности за нарушение защитных обязанностей – обеспечение целостности абсолютных благ кредитора (Integritätsinteresse). Функцией же договорной ответственности, как указывалось ранее, является обеспечение интереса ожидания.

Существуют также признаки и догматического порядка. Так, § 618 III BGB устанавливает, что если получатель услуг не исполнит своих обязанностей в отношении жизни и здоровья обязанного лица, то подлежат применению правила о деликтах.

Федеральный закон от 08.03.2015 № 42-ФЗ ст. 307 ГК РФ дополнена п. 3 следующего содержания: при установлении, исполнении обязательства и после его прекращения стороны обязаны действовать добросовестно, учитывая права и законные интересы друг друга, взаимно оказывая необходимое содействие для достижения цели обязательства, а также предоставляя друг другу необходимую информацию. Нет никаких сомнений, что данной нормой российский законодатель признал существование в отечественном правопорядке защитных обязанностей. Поскольку к этим обязанностям относятся также обязанности по ведению переговоров, то вывод о деликтной природе ответственности за нарушение защитных обязанностей может быть выведен из закона (п. 8 ст. 434.1 ГК РФ).

Таким образом, нужно признать, что в случае с недобросовестными преддоговорными переговорами, а также нерадивым поведением должника, приведшем к причинению вреда личности или имуществу клиента (потенциального или актуального), мы имеем дело с деликтной ответственностью, применение которой может обсуждаться в рамках проблематики конкуренции исков. Иными словами, п. 3 ст. 307 ГК РФ не образует случай разрыва между договорной и деликтной ответственностью, а служит предпосылкой для возникновения последней.

В российском гражданском праве вопрос конкуренции договорного и деликтного исков не является однозначным.

В ГК РФ непосредственно конкуренции посвящены две нормы – ст. 1084 и 1095[297]297
  Аналогичные ст. 1095 ГК РФ положения, содержатся также в ст. 14 Закона РФ от 07.02.1992 № 2300-I «О защите прав потребителей».


[Закрыть].

Согласно ст. 1084 ГК РФ вред, причиненный жизни или здоровью гражданина при исполнении договорных обязательств, а также при исполнении обязанностей военной службы, службы в полиции и других соответствующих обязанностей, возмещается по правилам, предусмотренным настоящей главой, если законом или договором не предусмотрен более высокий размер ответственности.

Статья 1095 ГК РФ, в свою очередь, устанавливает, что вред, причиненный жизни, здоровью или имуществу гражданина либо имуществу юридического лица вследствие конструктивных, рецептурных или иных недостатков товара, работы или услуги, а также вследствие недостоверной или недостаточной информации о товаре (работе, услуге), подлежит возмещению продавцом или изготовителем товара, лицом, выполнившим работу или оказавшим услугу (исполнителем), независимо от их вины и от того, состоял потерпевший с ними в договорных отношениях или нет.

В первую очередь обращает на себя внимание пересечение диспозиций обеих норм. В ст. 1084 ГК РФ речь идет о вреде жизни или здоровью гражданина, причиненном, в том числе при исполнении договорных обязательств. В свою очередь, ст. 1095 ГК РФ устанавливает наряду с прочим ответственность за вред, причиненный жизни и здоровью гражданина вследствие недостатков товара (работы, услуги). Парикмахер нечаянно ранит клиента бритвой при выведении бакенбардов, хирург забывает скальпель в брюшной полости пациента и т. п. Очевидно, что в этом случае есть все основания говорить как о недостатке услуги, так и о том, что вред причинен при исполнении договорного обязательства.

Судебная практика по вопросу соотношения указанных норм в затронутой части не испытывает заметных сомнений, ссылаясь на них «через запятую»[298]298
  См., например: Апелляционное определение Волгоградского областного суда от 18.04.2012 по делу № 33-3834/12; Определение Московского городского суда от 02.08.2011 по делу № 33-21500.


[Закрыть]. С другой стороны, prima facie уяснение этого вопроса кажется лишенным практического смысла, уже потому, что раздельное применение этих норм не приводит к различным правовым последствиям. Между тем вопрос не лишен смысла.

Анализ ст. 1084 ГК РФ показывает, что она затрагивает два условия ее применения: а) вред причинен при исполнении договорных и иных обязательств; б) вред причинен при исполнении служебных обязанностей. Если вариант «а» трактовать в ключе ст. 1095 ГК РФ, то совершенно непонятно, почему в одной норме законодатель объединил такие имеющие мало общего между собой условия. Но если мы займем ту точку зрения, что ст. 1084 ГК РФ, говоря об исполнении договорных обязательств, под исполнителем понимает не причинителя вреда, а самого потерпевшего (e.g. няня, садовник и т. д.), то все становится на свои места. В этом случае вполне логично выглядит попытка законодателя охватить любые отношения, в которых жизнь и здоровье исполнителя могут оказаться объектами вредоносного воздействия заказчика. Очевидно, такие отношения могут быть основаны как на властном подчинении (служебные), так и на принципе равенства (частноправовые), что и нашло отражение в норме.

Не исключено, что одним из прообразов ст. 1084 ГК РФ мог послужить уже упоминавшийся § 618 III BGB, согласно которому если получатель услуг не исполнит своих обязанностей в отношении жизни и здоровья обязанного лица, на его обязанности по возмещению причиненного вреда распространяются правила § 842–846 о недозволенных действиях.

Из приведенных соображений следует, что если мы согласимся с тесным родством ст. 1084 и 1095 ГК РФ, то мы лишаем потерпевшего исполнителя преимуществ, установленных в § 2 гл. 59 ГК РФ, что на фоне предоставления такой защиты лицам, проходящим службу по иным основаниям, нарушало бы принцип равенства.

Далее, если мы посмотрим на текст ст. 1084 ГК РФ, то увидим, что она не допускает конкуренции исков, поскольку в ней содержится императивное указание: вред в названных случаях возмещается по правилам гл. 59 ГК РФ (иное может быть установлено только в части повышенного размера ответственности).

Напротив, ст. 1095 ГК РФ устанавливает, что вред подлежит возмещению, что, в принципе, оставляет пространство для конкуренции. При этом делается важная оговорка, что правила данной статьи применяются лишь в случаях приобретения товара (выполнения работы, оказания услуги) в потребительских целях, а не для использования в предпринимательской деятельности. Это означает, что если, например, некоммерческая организация для своей уставной цели приобретает вредоносный товар, то конкуренция имеет место, если тот же товар приобретен коммерческой организацией или некоммерческой в рамках приносящей доход деятельности, то в качестве способа защиты остается лишь договорный иск.

В свою очередь суды также исходят из того, что конкуренция договорного и деликтного исков возможна, хотя она представляет собой явление исключительного порядка. Например, рассматривая апелляционную жалобу на решение суда первой инстанции по делу о взыскании ущерба, причиненного экспедиционной компанией грузу клиента, 15 ААС рассуждал следующим образом: «При деликтной ответственности вред причиняется лицом, не состоящим в конкретных обязательственных правоотношениях с потерпевшим, тогда как договорная ответственность всегда возникает из договорного обязательства. При этом если нарушена конкретная обязанность в относительном правоотношении, возникшем в силу договора, то в этом случае наступает договорная ответственность за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязанности, составляющей содержание правоотношения. Внедоговорная ответственность наступает только в случае нарушения одним лицом абсолютных субъективных прав другого лица, независимо от того, состояли ли потерпевший и правонарушитель в договорных отношениях или нет. Между тем, исходя из положений главы 59 ГК РФ, конкуренция договорного и деликтного иска допускается только статьей 1096 ГК РФ при установлении ответственности за причинение вреда вследствие недостатков товаров (ответственность несет наряду с продавцом и его изготовитель)»[299]299
  Постановление Пятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 29.10.2010 № 15АП-8111/2010 по делу № А32-439/2010.


[Закрыть].

Такой подход поддержан и ВС РФ, указавшим, что в случае причинения вреда вследствие недостатков товара (работы, услуги) законодатель допускает конкуренцию договорного и деликтного исков, оставляя право выбора правового основания иска за гражданином-потребителем[300]300
  Определение ВС РФ от 22.09.2015 № 66-КГ15-10.


[Закрыть].

Весьма интересным видится вопрос, коль скоро, хотя бы и в узких пределах, конкуренция исков допустима, какое значение будет иметь ограничение договорной ответственности – не важно, законом или договором? С одной стороны, ВС РФ признал за потребителем свободу выбора правового основания, но с другой – не будет ли такое право нарушать волю сторон на взаимное подчинение принятому ими распределению рисков или цели нормы закона? Аналогичные сомнения можно встретить и в германском праве применительно к ограничению законом ответственности перевозчика[301]301
  Speckmann. Die Haftung des Unterfrachtführers gegenüber dem Empfänger und sonstigen Dritten. LIT Verlag Münster, 2012. S. 131.


[Закрыть]. И если в отношении вреда жизни и здоровью ограничение конкуренции исков, на наш взгляд, недопустимо, то какие могут быть политико-правовые соображения ограничивать частную автономию в отношение вреда имуществу, не совсем понятно.

Попытки обнаружить какие-либо «следы» конкуренции деликтного и договорного исков в коммерческом обороте видятся утопичными. Показательно в этом отношении одно из дел, рассмотренных Президиумом ВАС РФ.

ЗАО «ТЕЛ МТК» обязалось перед ФГУП «Почта России» выполнить работы по текущему ремонту помещений отделения почтовой связи, включая монтаж (кладку) печного оборудования. Однако через некоторое время после сдачи результата работ в здании отделения почтовой связи произошел пожар. Отказывая в удовлетворении иска суды исходили из деликтной природы ответственности подрядчика, ввиду чего возложили на него бремя доказывания обстоятельств, содержащихся в гл. 59 ГК РФ («Обязательства вследствие причинения вреда»), а не гл. 37 ГК РФ («Подряд»).