Текст книги "Жизнь без слов. Проза писателей из Гуанси (сборник)"

– Ли Мэйфэнь, согласно показаниям взяткодателей Такого-то и Такого-то, вы также брали взятки. Это правда?

Жена непринужденно улыбнулась:

– Такой-то и Такой-то – это кто именно? Зачем они могли давать мне взятки? Я – простая женщина.

– Это раньше вы были простой женщиной, но перестали быть ею с тех пор, как ваш муж стал начальником управления по контролю за безопасностью на производстве. К тому же мы прекрасно осведомлены о том, что вы брали взятки, и не призываем вас к ответу только потому, что хотим дать вам шанс признаться самой и смягчить наказание. Вы же в курсе про политику великодушия к тем, кто сознался, и строгого наказания тех, кто не признает свою вину?

Ли Мэйфэнь хранила молчание, словно крепилась изо всех сил и вела внутреннюю борьбу. Затем произнесла:

– Я признаюсь.

Вань Игуан в душе напрягся.

– Я ни у кого не брала взятки. Вот мое признание.

Вань Игуан выдохнул. Он хотел рассмеяться, но сдержался и тут же придал лицу суровое выражение:

– Ли Мэйфэнь, мы сейчас должны рассказать вам, что ваш муж, Вань Игуан, полностью сознался в совершении преступления, в том, что он вместе с вами брал взятки. Отпираться бессмысленно.

– Тогда я вам тоже сейчас скажу. – Ли Мэйфэнь выпрямила спину. – Во-первых, я верю своему мужу. Во-вторых, я верю, что муж верит мне. В-третьих, мы никогда не выдадим друг друга!

Вань Игуан взволнованно хлопнул рукой по столу:

– Отлично! – Он вскочил, обошел стол и обнял беззаветно преданную ему жену. – Если бы ты родилась на несколько десятков лет раньше и попала бы в Чжацзэдун[24]24
  Пещера Чжацзыдун находится в пригороде Чунцина (провинция Сычуань). Когда-то там была шахта, где вручную добывали уголь. С 1938 года ее превратили в секретную тюрьму, где содержали революционеров, среди которых была революционерка Цзян Чжуюнь.


[Закрыть], то точно была бы сестрицей Цзян[25]25
  Сестрица Цзян – прозвище Цзян Чжуюнь (1920–1949). В 1939 году она вступила в Коммунистическую партию Китая, с 1945 года отвечала за распространение подпольной газеты. В 1948 году арестована и заключена в тюрьму Чжацзыдун. Несмотря на жестокие пытки, не выдала товарищей. В 1964 году была написана опера «Сестра Цзян» по мотивам истории жизни Цзян Чжуюнь. Также она является одной из ключевых героинь романа «Красный утес» (1961) Ло Гуанбиня и Ян Ияня, действие которого разворачивается в 1948 году на территории, подчиненной Гоминьдану, и рассказывает о деятельности одной подпольной партийной ячейки. Роман считался образцовым произведением в КНР в 1960-е годы.


[Закрыть]!

Ли Мэйфэнь, которую муж редко так обнимал, чувствовала волнение и определенную неловкость. Она смущенно оттолкнула Вань Игуана со словами:

– Нет, я не могу сделать то, что обидит мужа!

– Но я и есть твой муж.

Ли Мэйфэнь указала на его прокурорский наряд:

– Тогда сними форму, а то люди подумают, что у меня появился любовник.

Заплатив «налог», вымотанный Вань Игуан заснул, но почти сразу жена вытащила его из кровати и заставила пойти в кабинет, переделанный под комнату для допросов.

Полуголый Вань Игуан дрожал от холода и попросил жену позволить ему надеть одежду.

Ли Мэйфэнь взяла круглое зеркало и показала ему след от укуса, который больше не скрывала мазь. Она сурово спросила:

– Что это?

Вань Игуан понял, что укус отчетливо виден, он не знал, как реагировать, поэтому предпочел промолчать.

– Говори! Говори, тогда дам одежду.

Вань Игуан совсем замерз, но рта не раскрыл.

– Молчишь? Ну, тогда я скажу. Я тебя разоблачила! – Ли Мэйфэнь вне себя от гнева отшвырнула зеркало, а затем зажала пальцами кусок кожи на шее Вань Игуана. Эта часть кожи теперь выглядела, словно рот с зажатым в нем куском пищи, след зубов выпирал сверху. – Это же следы зубов, так? Человеческих, так? Женских, так?

Вопросы сыпались на Вань Игуана один за другим, как автоматная очередь, он не мог вставить ни слова, и хотя ему было больно, холодно и у него дергалось лицо от паники, тем не менее он лишь шумно дышал.

– Когда мы тут миловались, я почувствовала, что что-то не так. Если шея затекла, разве сюда надо было нанести лечебную мазь? На эти две акупунктурные точки? Это вообще акупунктурные точки? Это просто нижняя челюсть! А зачем наносить на нижнюю челюсть мазь? Тут я призадумалась. Когда ты заснул, я стерла мазь и посмотрела, а там – следы зубов! Откуда они? Ты сам себя укусил? А смог бы? А если тебя укусил кто-то другой, то почему? Кто осмелился бы?

– Дорогая, успокойся, послушай, что я скажу. – Вань Игуан немного пришел в себя, пулеметная очередь вопросов жены как будто дала ему время для раздумий и реагирования. – Это не следы зубов.

– Тогда что это, если не следы зубов?

– Я ставил банки[26]26
  Банки – один из методов лечения в китайской медицине. Сначала воздух внутри банки нагревают, а потом быстро ставят ее на кожу в определенной точке. Из-за разницы давления происходит всасывание участка кожи и мышц. Благодаря такому способу активизируется работа кожных капилляров, из организма выводятся токсины, уменьшаются боли.


[Закрыть]. Это след от банок. У меня же болел этот шейный позвонок? Правда, было очень больно. Я пошел делать массаж. Изначально собирался просто на сеанс массажа, но мастер предложил поставить банки. Он сказал, что позвонок разболелся из-за холода, а банки как раз согревают. И я согласился. А когда он ставил первую банку, то своим неловким движением обжег мне это место, там появился волдырь, огромный волдырь. Мастер больше не посмел ставить банки, да я и не дал бы. А потом волдырь начал жутко чесаться, я его и рукой тер, и ногтями скреб, в итоге расковырял, и остался такой вот отпечаток.

Ли Мэйфэнь выслушала оправдания мужа, потом посмотрела на так называемый отпечаток. Не до конца поверив его словам, она тем не менее отпустила его кожу, зажатую пальцами:

– Ты же говорил, что у тебя важный прием? Откуда же взялось время на массаж?

Вань Игуан понял, что сомнения жены уже увели ее в сторону от истинного положения дел, и почувствовал себя спокойно, нарочно огляделся по сторонам, будто их кто-то мог послушать, придвинул лицо к уху жены, да еще и рукой прикрыл, и тихо сказал:

– На самом деле, я сопровождал начальство на массаж. Важного начальника. Когда он закончил доклад, у него тоже затекла шея. И я отвез его на массаж. Обычный массаж[27]27
  В современном Китае зачастую слово «массаж» ассоциируется не с классическим массажем, а с дополнительными услугами сексуального характера, которые оказывают клиентам в массажных салонах работающие там девушки.


[Закрыть].

– Разве массаж может считаться приемом? Да еще и важным приемом.

– Даже когда просто угощаешь руководителя чаем, если это важный руководитель, это считается важным приемом. Понимаешь?

Ли Мэйфэнь совершенно другим взглядом посмотрела на мужа. Это был виноватый, полный угрызений совести взгляд. Она поспешила сбросить с себя халат и накинуть его на плечи Вань Игуана, который уже даже не мог дрожать от холода.

Вань Игуан в женском красном с цветочным узором халате напоминал увернувшегося от пуль окровавленного белого медведя.

– Линь Хунъянь, посерьезнее, пожалуйста, – сказал Вань Игуан, обращаясь к громко смеявшейся любовнице. Он пальцами оттянул на груди форму прокурора. – Сейчас я – прокурор Вань.

Линь Хунъянь все еще хохотала, впечатление от ее смеха было сопоставимо с эффектом от миниатюр Гао Сюминь[28]28
  Гао Сюминь (1959–2005) – китайская комедийная актриса, выступавшая с короткими пьесами-скетчами.


[Закрыть], но ее голос и улыбка не уступали Сунь Ли[29]29
  Сунь Ли (род. 1982) – китайская актриса, известная роля ми в телевизионных сериалах («Нефритовая Гуаньинь», «История Чжэньхуань» и т. д.).


[Закрыть]. Сунь Ли была любимой кинозвездой Вань Игуана. Ни перед чем не останавливаясь, он стал ухаживать за Линь Хунъянь именно из-за ее сходства с Сунь Ли. «Ни перед чем не останавливаясь» – имеются в виду огромные суммы денег; он перепробовал все способы, добиваясь ее. По ее подсчетам, за эти два года он потратил на нее минимум десять миллионов. За эти деньги можно было в Дунгуане[30]30
  Дунгуань – город в центральной части провинции Гуандун. Известен и как город, где производится разнообразная электроника, и как так называемая «столица секса». По неофициальным данным, в секс-индустрии города было задействовано более 250 тысяч девушек. В 2014 году правительство закрыло более 2000 саун, массажных салонов и отелей.


[Закрыть] переспать пять тысяч раз с проститутками, а если не в Дунгуане, то и того больше. Экономически это было очень невыгодно, но удовлетворение его тщеславия и уровень качества ее услуг стоили того. Угольная шахта за десять миллионов или бриллиант за ту же сумму – это смотря что тебе надо. Вань Игуану нужен был бриллиант. А драгоценным камнем была Линь Хунъянь. Внешне она походила на Сунь Ли, даже голос был похож. Заполучив Линь Хунъянь, он как будто заполучил свою богиню. И сейчас он не мог потерять ни свой бриллиант, ни свою жизнь, поэтому ему надо было допросить и ее.

– Ты в таком виде, толстощекий и с огромными ушами, совсем не похож на прокурора. Разве прокуроры бывают с такими щеками? Не только в Компартии таких нет, боюсь, и в партии Гоминьдан[31]31
  Партия Гоминьдан – Китайская национальная партия. Была образована после Синьхайской революции 1911 года, с 1927 года правящая партия Китая, с того же времени вела борьбу с Коммунистической партией вплоть до своего поражения в 1949 году.


[Закрыть] нет.

– Это потому что у тебя волос длинный, а ум короткий. Нет или есть, неважно, представь, что есть. Сейчас я – прокурор из прокуратуры провинции Вань Игуан и, согласно закону, провожу допрос, поэтому прошу тебя подыграть.

Глядя на по-прежнему строгое и серьезное лицо Вань Игуана, Линь Хунъянь с трудом сдержала смех, успокоилась и сказала:

– Допрашивай!

После необходимых наставлений и стандартных вопросов Вань Игуан приступил к официальному допросу:

– Линь Хунъянь, в каких отношениях вы состоите с Вань Игуаном?

Линь Хунъянь не раздумывала ни секунды:

– Ни в каких. Я его не знаю.

Вань Игуан выложил перед ней стопки их совместных фотографий из отпусков, проведенных в Китае и за рубежом:

– Посмотрите внимательно, на фотографиях разве не вы с Вань Игуаном?

Линь Хунъянь тут же созналась:

– Я его любовница.

– Дура! Вот ты осмелела! – заорал Вань Игуан. – Как ты смеешь так говорить? Если ты так скажешь, мне конец! Ты меня любишь вообще или нет?

– Люблю.

– Любишь и при этом выдаешь?

– А что мне говорить? Вот же фотографии! – Лицо Линь Хунъянь выражало обиду.

– Ты скажи… Скажи… – Вань Игуан тоже не знал, что делать, он поскреб голову. – Как же сказать? Это же эротические фотографии!

– Я скажу, что это фотомонтаж! Я тебя не знаю, и никаких отношений у нас нет.

– Но экспертиза покажет, что фото не обработаны.

– Неважно, я буду говорить, что тебя не знаю.

– Ну куда это годится? Ты думаешь, прокурор – как твои родители? Которые верят всему, что скажет доченька? – Вань Игуан встал и медленно прошелся по комнате. – Остается только одно.

– Что?

– Надо уничтожить все фотографии. Абсолютно все.

Он собрал все снимки со стола и начал их рвать один за другим. Линь Хунъянь смотрела, как их совместные фотографии превращаются в обрывки, и на ее глазах заблестели слезы.

Наконец и Вань Игуан почувствовал ее грусть:

– Почему ты плачешь?

Линь Хунъянь зарыдала в голос.

Вань Игуан сказал, успокаивая ее:

– Сокровище мое, не плачь. Я делаю это от безысходности. Это все ради тебя, ради меня, ради всех. В прошлом, в переломный момент, когда подпольщики узнавали, что их выдал предатель, первое, что они делали, – уничтожали важные документы, чтобы те не попали в руки врага.

Линь Хунъянь подняла голову и пристально посмотрела на Вань Игуана:

– Это кто тебя выдал? Сейчас. Кто предатель? Я?

– Я не о тебе говорю. Как ты можешь быть предателем? Ты – человек, которому я больше всех доверяю, самый мой любимый человек. Ты – Цуйпин из сериала «Под прикрытием»[32]32
  Телесериал «Под прикрытием» вышел в 2008 году и стал одним из самых популярных. Действие происходит в конце войны с Японией. Сериал рассказывает о двух агентах, внедренных в секретную службу Гоминьдана. Один из них – Юй Цзэчэн, который в целях конспирации вынужден был жениться на партизанке Ван Цуйпин. Эти двое – главные герои сериала.


[Закрыть]! Она-то не была агентом-предателем, но это не значит, что рядом не было такого человека. Вспомни, был в сериале «Под прикрытием» агент-предатель? Скажи?

– Твоя жена – вот кто агент-предатель. Если тебе кого и надо опасаться, так это ее.

Вань Игуан махнул рукой:

– Жена уже прошла испытание, выдержала его, все в порядке.

– Ты допрашивал меня так же, как и ее?

– Вы – два самых важных в моей жизни человека.

Вань Игуан провел рукой по волосам Линь Хунъянь.

Она посмотрела на лицемерного Вань Игуана, приводящего для подкрепления своих слов все возможные доводы, и невольно улыбнулась:

– Это ты сейчас как прокурор говоришь?

Вань Игуан тут же сорвал с себя китель и заключил ее в объятия:

– Сейчас я – счастливый мужчина, самый главный в твоей жизни. Так ведь?

Линь Хунъянь ответила:

– Разве может быть по-другому?

Судя по всему, сегодня домашний допрос сильно видоизменился, усовершенствовался или проходил с удвоенной силой.

Ли Мэйфэнь по-прежнему не могла забыть об отпечатках зубов на шее мужа, все пыталась узнать происхождение следов, хотя они уже зажили и исчезли.

Но в руках у жены была фотография отпечатка, которую она сделала тайком в ту ночь. А самым ужасным было заключение ДНК-экспертизы, взятой с этого следа. Тем вечером, когда Ли Мэйфэнь смазывала ранки лекарством, она воспользовалась моментом и сохранила ватную палочку. Фотографию и ватную палочку она отдала своей лучшей подруге Люй Минь, работавшей врачом в больнице.

Люй Минь, используя свои профессиональные знания и преимущества, которые давало служебное положение, провела ДНК-экспертизу палочки, проанализировала ее и фотографии и пришла к следующим выводам. Во-первых, раны на фотографии точно не были из-за банок, это след от зубов человека. Во-вторых, на ватной палочке ДНК двух человек, один принадлежит мужчине, другой – женщине. Рассказав подруге о результатах, Люй Минь произнесла:

– Мэйфэнь, если хочешь защитить мужа, лучше не распространяйся об этом, не дай ему лишиться своей репутации и положения. Если стремишься сохранить семью, не думай о разводе и не болтай. В отчаянии и собака может броситься на стену, а мужчины, на самом деле, как та собака. В общем, не надо раздувать скандал, чуть-чуть покричи и довольно.

Ли Мэйфэнь выслушала доводы подруги:

– Мы с Вань Игуаном женаты уже двадцать лет, связаны одной нитью, не разорвать. Но проучить его, имеющего наглость завести любовницу, необходимо. У меня есть чувство меры.

А сейчас Ли Мэйфэнь разложила перед мужем фотографии и анализ ДНК и пересказала слова специалиста, а потом произнесла:

– Совершенно очевидно, что между нами встала другая женщина. Извини за выражение, но у тебя появилась интрижка на стороне, ты содержишь любовницу. Кто она?

Вань Игуан уверенно произнес, не глядя на строгую свою жену:

– Ты сейчас в каком статусе допрашиваешь меня?

– А как ты думаешь, в каком статусе я должна тебя допрашивать? Как жена? Или как прокурор?

– Если как жена, то ты втайне фотографировала мужа, тайком взяла ДНК мужа, подозревала его, придумала какую-то соперницу, это как понимать? Что ты имела в виду? Я тебя фотографировал тайком? Следил за тобой? Может быть, брал ДНК у сына, чтобы проверить, мой ли он сын? Ты зачем так сделала? Хочешь расколоть нашу семью? Или наша семья уже расколота?

Ли Мэйфэнь была обескуражена его встречными вопросами и тем, как он парировал ее обвинения:

– А если как прокурор?

– Эти фотографии и анализ ДНК не заслуживают опровержения. Я скажу, что это ты меня укусила, жена моя! Я скажу, что это раны, полученные во время ссоры или во время любовных игр, раны, полученные в браке и любви. А что касается отчета о ДНК… этот отчет… У прокурора других дел нету, кроме как заниматься этими выеденного яйца не стоящими семейными конфликтами? Это не преступление! Прокурор раскрывает преступления, чтобы наказать нарушителей закона. Для нас главное – это расследование взяточничества и коррупции. Ты должна именно с этих позиций допрашивать меня. Да?

Попытка Вань Игуана сместить акценты допроса, казалось, удалась. Жена села на место следователя и даже надела форму.

– Все экономические вопросы мы прорабатывали много раз, о чем еще спрашивать?

– Надо закрепить. Закрепить результат, – сказал Вань Игуан. – Давай так: будь со мной пожестче.

– Как именно?

Вань Игуан не ответил на вопрос, вместо этого сходил в спальню и гостиную и притащил оттуда две электропечи, у которых они грелись зимой, разместил одну перед, а другую за стулом допрашиваемого и вставил вилку шнура в розетку. Затем отключил кондиционер и сел на свое место.

Глядя на мужа, греющегося у обогревателей, жена терялась в догадках:

– Ты что делаешь? Совсем с ума сошел – летом включать обогреватели!

Печки, каждая на тысячу ватт, работали в полную силу, словно на гриле поджаривая толстого Вань Игуана. Он начал потеть, увлажнилась вся поверхность его огромного тела. Капли стекали со лба, как водопад, Вань Игуан не успевал его вытирать. Он поторопил жену:

– Спрашивай же!

– Вань Игуан, насколько нам известно, ваш сын эмигрировал в США, значит, вы – так называемый «голый чиновник»[33]33
  «Голые чиновники» – госслужащие, семьи которых проживают за рубежом. Их имущество также выведено за границу и зарегистрировано на членов семьи.


[Закрыть]. Вы уже перевели за рубеж огромные суммы. Это так?

– Это не так. Мой сын всего лишь учится в Америке и получает полную стипендию. Отучившись, он вернется на родину, чтобы послужить на благо своей страны. Примерами для него служат Цянь Сюэсэнь[34]34
  Цянь Сюэсэнь (1911–2009) – китайский ученый, один из создателей межконтинентальных баллистических ракет, основоположник космической программы Китая. В 1930-х годах окончил Массачусетский технологический институт со степенью магистра, а затем получил степень доктора аэронавтики в Калифорнийском технологическом институте. В 1955 году вернулся в Китай, известен как «отец китайской космонавтики».


[Закрыть] и Ли Сыгуан[35]35
  Ли Сыгуан (1889–1971) – китайский геолог, основатель китайской геомеханики. В 1931 году в Бирмингеме получил степень доктора естественных наук, после чего три года преподавал в Англии. Затем получил степень доктора философии в Университете Осло. После образования КНР в 1949 году вернулся в Китай.


[Закрыть]. Моя жена проживает в Китае и является простой госслужащей. У меня нет имущества за рубежом. Поэтому меня нельзя назвать «голым чиновником». Более того, я – честный чиновник.

– Согласно материалам, переданным нам комиссией по проверке дисциплины, трое ваших подчиненных нарушили партийную дисциплину, и на них было наложено административное и дисциплинарное взыскание. Они сознались в том, что дарили вам денежные подарки, десять тысяч, пять тысяч и две тысячи юаней. Позвольте спросить, было такое?

– Было.

– И как вы можете говорить, что вы – честный чиновник?

– Все полученный мной денежные подарки я сдал в группу по проверке дисциплины нашего управления – перевел на счет «Неподкупность», вы можете проверить.

– Использовали ли вы общественные деньги не по назначению?

– Нет.

– Тратили ли вы много денег на рестораны и выпивку?

– Нет.

– Использовали ли вы служебный автомобиль сверх нормы? Использовали ли вы его для личных целей?

– Нет.

Вань Игуан бесперебойно повторял «Нет», пот тек с него ручьями, в горле пересохло.

– Я хочу пить, – произнес он.

Ли Мэйфэнь пошла за водой.

– Добавь соли! – крикнул ей вдогонку Вань Игуан.

Жена принесла ему соленую воду, он выпил ее глоток за глотком с выражением страдания на лице. Казалось, что вода эта стала у него комом в горле, как у человека, который не болен, но принял лекарство, или же как у того, кто, не умея пить, сильно напился.

– Продолжай допрос, – хрипло сказал Вань Игуан.

На любые последующие вопросы Ли Мэйфэнь он твердил лишь одну фразу: «Не знаю».

Два часа Ли Мэйфэнь допрашивала его, а он отвечал лишь «Нет» или «Не знаю». Она сама устала и похвалила мужа:

– Неплохо, даже хорошо держишься. На этом сегодня закончим. Давай спать.

Вань Игуан приподнялся со скамьи, но снова сел:

– Нет, я не буду спать! Нельзя спать!

– Ты не устал?

– Устал, не устал – это уже не вопрос, – ответил Вань Игуан.

– Если ты не устал, я – устала. – Жена широко и протяжно зевнула. – Я иду спать.

Вань Игуан остановил ее:

– Ты не можешь идти спать.

– Это почему?

– Если ты заснешь, что же мне тогда делать?

Ли Мэйфэнь изумленно уставилась на мужа:

– Ты, если хочешь, можешь не спать, а я буду. Прям как будто это в первый раз.

Вань Игуан перехватил уже направившуюся к выходу жену и усадил обратно на место прокурора:

– Ты сейчас – член комитета по проверке дисциплины, а я – объект «двойного указания». Поэтому я не буду спать, и ты не можешь.

– Член комиссии по проверке дисциплины не может пойти спать?

– Если ты уйдешь, то допрашиваемый останется тут один и так распереживается, что выбросится из окна, что тогда делать? Член комиссии по проверке дисциплины должен вести себя ответственно.

– Если человек оторвался от народа и совершил самоубийство во избежание наказания, то какую ответственность должен нести член комиссии?

Вань Игуан облизал пересохшие губы:

– В данном случае имеет место отсутствие строгого контроля за допрашиваемым – поэтому наказание за пренебрежение служебными обязанностями все равно придется нести. Если человек не признает своей вины и вдруг ни с того ни с сего погибнет, как ты думаешь, родственники обратятся в суд? Если бы со мной такое случилось, ты бы пожаловалась?

– Пожаловалась бы. Но я правда очень хочу спать.

– Можешь больше не допрашивать меня, но спать нельзя. Мы с тобой не можем спать. Ты должна меня караулить.

– Давай я тебя свяжу, и все.

– Связывать не признавшего вину человека – это ошибочное деяние.

– И допрашивать не надо, и спать нельзя, что же ты хочешь?! Выжидать, кто больше устанет? – Жена опять перестала что-либо понимать.

– Верно! – произнес Вань Игуан. – Нормальную войну вести нельзя, значит, будем воевать за то, кто больше устанет. Не признаешься? Тогда не дам тебе спать, посмотрим, кто устанет первым. Ты сникла? Хочешь спать? Тогда давай сознавайся, признай вину! Признаешься, сознаешься – сразу дам тебе выспаться!

– Разве людей так допрашивают?

– Лучше заранее подготовиться. Сама подумай: в жаркий день ставишь рядом со мной электропечки, чтобы я умирал от жары, но я не признал вину, не так ли? Дала мне соленую воду, от которой еще больше хочется пить, и тут я не сознался, не так ли? Так вот, если сейчас не давать мне спать, чтобы я умирал от усталости, как думаешь, я признаюсь?

Тут жена поняла:

– Тогда давай попробуем.

Супруги начали эту борьбу на измор. Они сели напротив и сначала уставились друг на друга. Печки по-прежнему были включены рядом с Вань Игуаном, казалось, они скоро высушат его полностью, потому что пот уже не лился. Хотелось пить, но можно было пить соленую воду, только соленую воду. А жена принесла вентилятор, направила его только на себя и пила кофе. Это было несправедливо, но положение допрашивающего и допрашиваемого изначально неравное. Разве не отличается отношение к чиновникам из департаментов или из отделов? К бригадиру и наемнику-мигранту?

Хотя условия были неравные, допрашивающая все-таки отнеслась к нему по-человечески, она больше не сидела с суровым лицом, не говорила о законе и не рассуждала о великих истинах. Она решила сыграть на человеческих чувствах, заговорив с допрашиваемым о семье, о жизни.

– Товарищ Вань Игуан, я сейчас по-прежнему называю вас товарищем. – После кофе она взбодрилась. – Посмотрите: вы из простого сварщика постепенно, без блата, опираясь на собственные усилия и старания, выучились и доросли до начальника государственного управления по контролю за безопасностью на производстве. Это действительно нелегко. Насколько мне известно, вы родом из бедной семьи, сын крестьянина, оба ваших брата – и старший, и младший – до сих пор крестьяне. Ваши родители еще живы, сколько им сейчас лет?

– Отцу восемьдесят семь, матери – восемьдесят пять.

Вань Игуан был как в тумане, он уже полностью вжился в ситуацию, создаваемую Ли Мэйфэнь.

– Как у них здоровье?

– Хорошее, отец даже помогает старшему брату разводить рыбу, а мама – младшему пасти овец. Поначалу братья не хотели позволять им работать, но родители настаивали, потому что, если не работать, начнутся болезни.

– Родители в добром здравии, – это счастье для детей. Мои родители уже умерли, раньше жизнь была тяжелая, и хотелось им как-то помочь, но не имелось такой возможности, а сейчас жизнь наладилась, а родителей уже нет, так что вы счастливее меня.

– Счастливее или нет – это смотря с какой стороны подойти.

– А что вы понимаете под счастьем?

– Тут надо смотреть на ожидания человека. Если ожидания завышенные, их невозможно удовлетворить, и человек никогда не будет счастлив. А если ожидания невысокие, их легко удовлетворить и даже можно превзойти, и тогда человек точно будет чувствовать себя счастливым. Поэтому счастье – это удовлетворение ожиданий. Именно это и есть счастье.

– А вы счастливы?

Вань Игуан помолчал, словно погрузившись в воспоминания о прожитых годах, и ответил:

– Я был счастлив.

– Когда?

– Когда был рабочим на горно-металлургическом комбинате. В то время я был таким искренним и простым, хотел лишь быть передовиком производства, внести свой вклад в общее дело. А еще хотел жениться на девушке, которая не была бы родом из деревни, и все. Поэтому я изо всех сил работал и учился, был полон неисчерпаемого энтузиазма. Передовиком производства я стал, в жены взял дочь директора завода, и вот тогда я чувствовал себя совершенно счастливым и великим.

– А сейчас? Вы чувствуете себя несчастным?

Вань Игуан вздохнул:

– Это сложный вопрос. Иногда чувствую себя счастливым, а иногда – нет.

– А в чем счастье? И что вы имеете в виду под несчастьем?

– Не знаю. В общем, вопрос сложный. Эти два чувства смутны, приходят быстро и также быстро уходят, ни ухватить, ни удержать, – уклончиво ответил Вань Игуан. Его веки начали закрываться.

Ли Мэйфэнь увидела, что муж собирается уснуть:

– Эй, не спи!

Вань Игуан уже отключился, прямо сидя, и даже захрапел.

– Товарищ Вань Игуан! Вы не можете спать, мы же договорились, что вы не будете спать!

Ответом был лишь храп Вань Игуана. Ли Мэйфэнь пришлось подойти и потрясти его, но это было бесполезно. И тут она моментально придумала способ – сдавила его нос пальцами. Вань Игуан не мог дышать и проснулся.

– Если хочешь поспать, то сознавайся! Сознайся и спи дальше! – строго сказала Ли Мэйфэнь. Судя по всему, она решила отказаться от изображения теплых чувств.

– Не сознаюсь. Не сознаюсь, и все!

– Ты не сознаешься, хотя не спишь? Вот если бы тут была пыточная «тигровая скамья»[36]36
  «Тигровая скамья» – одна из форм пыток в старом Китае. Истязуемого крепко связывали, ноги привязывали к длинной скамейке, затем под лодыжки начинали подкладывать кирпичи до тех пор, пока не сломаются ноги.


[Закрыть] и я бы тебя на нее посадила, тогда бы мы посмотрели, сознаешься ты или нет!

– Это принуждение к показаниям посредством пыток, думаю, вы не посмеете.

Ли Мэйфэнь взглянула на часы на стене:

– Сейчас уже два часа ночи. Я не верю, что ты продержишься до утра. Давай договоримся: если ты заснешь, значит, сознался.

Вань Игуан поднял голову и выпятил грудь:

– Упорство – это победа! Продержусь до утра – значит, одержу победу!

Вань Игуан выкрикнул лозунг и взбодрился, словно ему вкололи тонизирующее средство.

Он и правда продержался до утра, не заснул и не признал свою вину.

Ли Мэйфэнь произнесла:

– Я преклоняюсь перед тобой, Вань Игуан. Но я-то знаю, что ты врешь, вот только поделать ничего не могу.

Вань Игуан довольно сказал:

– Искусственный допрос на меня не действует. Это кустарный способ. Если только не использовать высокие технологии.

Ли Мэйфэнь услышала его слова, и ее глаза сверкнули, словно она вспомнила о чем-то.

Вань Игуан обратился к Линь Хунъянь со всей серьезностью:

– Хунъянь, мы с тобой не сможем видеться какое-то время. Сегодня – наша последняя встреча.

– Да? – легко ответила Линь Хунъянь, продолжая играть в игру на мобильном телефоне, как будто слова Вань Игуана для нее были не важны.

Вань Игуан отобрал у нее телефон:

– Я серьезно говорю.

– В прошлый раз ты говорил, что хочешь со мной расстаться, а что в результате? Лишь до третьего этажа успел спуститься, не выдержал и вернулся.

Она протянула руку за своим мобильником.

Вань Игуан, естественно, не собирался возвращать ей телефон, он взял ее за плечи и развернул к себе лицом:

– Посмотри мне в глаза.

Линь Хунъянь увидела его тяжелый, страдающий взгляд:

– Что случилось?

– Жена меня подозревает. Даже не подозревает, а уже обнаружила, что у меня есть любовница. Все из-за укуса в твой день рождения.

– Я не специально, чтобы твоя жена обнаружила, – искренне ответила Линь Хунъянь, – это от любви и от ненависти.

– Я знаю. Жена сейчас следит за мной. Сегодня я оставил машину у Дома народных собраний, затем сел в автобус номер шесть до улицы Чаоянлу, а там взял мототакси и приехал сюда. Правда же, это напоминает, как подпольщики избавляются от преследования спецагентов? Просто ужас.

Линь Хунъянь помолчала, держа за руки Вань Игуана, и спросила, глядя ему в глаза, словно пытаясь понять, говорит ли он правду:

– «Какое-то время» – это долго?

– Два-три месяца, возможно, еще дольше, – вздохнул Вань Игуан, глядя на потолок. – В последнее время ходит много слухов о делах, связанных с коррупцией, в Чунцине произошел скандал с главой одного из районов Лэй Чжэнфу[37]37
  Лэй Чжэнфу (род. 1958) – бывший секретарь одного из районов Чунцина. В ноябре 2012 года в Интернете появилось видео непристойного содержания с участием человека, похожего на Лэй Чжэнфу. Было установлено, что человек на видео – действительно он. Его сразу же сняли с должности, начали расследование и по итогам приговорили к 13 годам тюремного заключения.


[Закрыть]. – Его взгляд переместился на Линь Хунъянь. – Ты видела?

Линь Хунъянь была сообразительной девушкой, тут же оттолкнула его руки и, гневно глядя на него, произнесла:

– Ты что хочешь сказать? Что ты – Лэй Чжэнфу, а я – Чжао Хунся[38]38
  Чжао Хунся (род. 1982) – участница секс-скандала, связанного с Лэй Чжэнфу. По приказу ее любовника-бизнесмена спала с несколькими чиновниками и втайне записывала свои встречи на видео, записи позже были переданы в полицию. Была приговорена к двум годам заключения.


[Закрыть], так? Оказывается, ты боишься не того, что тебя выдаст жена, ты боишься, что на тебя донесу я! Что я наврежу тебе, буду шантажировать, так? Так или нет?!

Вань Игуан нерешительно ответил:

– Нет.

– Наши с тобой фотографии, эротические фотографии, ты же сам и уничтожил, чего же ты боишься? – Она оглядела комнату. – Эта квартира записана на мое имя, но куплена на твои деньги. Если ты чувствуешь, что это небезопасно, продай ее! Я уеду на родину, сменю имя или уйду в монастырь и стану монашкой. А ты спокойно занимай свою чиновничью должность!

– Я боюсь не тебя, я боюсь партии и закона. Сейчас ведь взят курс на «строгое внутрипартийное управление и управление страной в соответствии с законом», быть чиновником все труднее и труднее. В нынешней ситуации таким, как я, можно спрятаться на какое-то время, но нельзя же скрываться всю жизнь.

– Ты ведь сейчас все время дома репетируешь допрос. И не только там, а даже со мной. Так чего же ты боишься?

– При любой подготовке всегда возможен промах, – сказал Вань Игуан. – Не стоит бояться тысячи предсказанных случаев, следует опасаться одного непредвиденного. В моем имени первые два иероглифа как раз и значат «непредвиденный случай». Как ты думаешь, счастье или нет то, что родители дали мне такое имя? К добру или нет? Эх, если счастье – то пронесет, а если беда – не спрячешься. Превращать несчастье в удачу – в руках человека, но вот решить, возможно ли это, может только Небо!

Линь Хунъянь вздохнула, глядя на любовника, в душе ее поднялась волна любви и сочувствия. Она легонько оттолкнула его:

– Иди домой, ступай пораньше. Если надо не видеться, значит, не будем, я смогу вытерпеть, я все смогу вытерпеть.

В этот момент в ее глазах засверкали слезы.

Естественно, они поцеловались на прощанье.

Уходя, Вань Игуан самоуверенно произнес:

– Мы еще увидимся!

В один из дней совершенно новый тип допроса ошарашил Вань Игуана.

Его жена Ли Мэйфэнь принесла детектор лжи.

Вань Игуан вошел в кабинет, переделанный под допросную, и обнаружил в нем новый прибор, напоминавший медицинский. И жена была одета не в прокурорскую форму, а в белый халат. Вань Игуану показалось, что он попал в процедурный кабинет больницы.

– Дорогая, почему вдруг сегодня ты решила измерить мне давление и сделать электрокардиограмму? Откуда ты знаешь, что у меня в последнее время высокое давление, и я чувствую себя истощенным и духовно, и физически? – Поначалу он даже обрадовался приятному сюрпризу.

Ли Мэйфэнь произнесла:

– Ты посмотри хорошенько, приглядись повнимательнее. Это – детектор лжи! А я – специалист по работе с ним.

Вань Игуан опешил.

– Ты же сам говорил, что домашние способы на тебя не действуют. Сегодня я буду тебя допрашивать с помощью детектора лжи. Посмотрим, как ты справишься с высокими технологиями. – Ли Мэйфэнь погладила полиграф, как верного и дорогого пса. – Я изучила материалы, точность показаний этого прибора составляет девяносто девять про центов. Если человек солжет, прибор это распознает. К тому же я больше десяти дней изучала, как им пользоваться, и даже провела эксперимент со своей подругой, все точно, правда точно!

Остолбеневший Вань Игуан произнес, запинаясь:

– Ты откуда… Где достала такую штуку?

– Пусть тебя это не волнует, у меня есть свои каналы. – Она снова погладила прибор, как собаку. – Американское производство. Можешь смело доверять ему.

Вань Игуан немного знал английский, он прочитал инструкцию на английском и примерно понял, как он работает, тем более что текст был продублирован на китайский. Он взволнованно и удивленно взглянул на жену:

– Ты уверена, что надо его использовать для допроса?

– Уверена. Если ты пройдешь этот тест, значит, ты уже закалился, превратился в трансформера. И тогда не только провинциальные прокуратура и комиссия по проверке дисциплины, но и Центральная комиссия по проверке дисциплины, и Генри Ли[39]39
  Генри Ли (род. 1938) – американский судмедэксперт китайского происхождения. Выступал экспертом на нескольких знаменитых процессах (дело О. Дж. Симпсона, Лэйси Петерсон и др.), во время повторного расследования убийства Джона Кеннеди и т. п. Автор нескольких книг.


[Закрыть] из Америки не только не поймут, что ты – коррупционер, но, может, даже убедятся, что ты – неподкупный чиновник!

Вань Игуан стиснул зубы:

– Тогда я принимаю вызов. – Он сел, сделал вдох-выдох, обрел обычное душевное состояние. – Давай!

Ли Мэйфэнь начала манипуляции с прибором. Сначала, как было сказано в инструкции, она установила пластины электродов на груди, руках и пальцах Вань Игуана, надела на него специальные манжеты и зажимы. Затем она проверила кабель, соединявший электроды, манжеты, зажимы и основной электронный аппарат, после чего включила его.