Текст книги "Украинцы, которые были (XVI – начало ХХ века): документы, материалы, исследования"

В МИРГОРОДСКОМ.

Сорочинце (помещичье местечко), при реке Поле, извествно по пребыванию там Полковых земских чинов.

Миргород, известен тем токмо, что звание полку от него заимствуется.

Городище, лучшее при Днепре местечко, имеет нехудыя ярмарки.

В ПОЛТАВСКОМ.

Полтава, не далеко реки Ворскла, лежащий на великом месте город, в котором полковник и другие чины живут; мещане пользуются правом Магдебургским. Из сего города отправляется вь Силезыю знатной торг быками; впрочем, сей город известен отражением Шведскаго, в 1709 году, нападения и одержанною, Императором Петром Великим над Шведским Королем, знаменитою победою.

Благорастворенный и здоровью человеческому невредительный воздух во всей Малой России царствует; сие доказывается, что жители, кроме обыкновенных припадков, никаких заразительных болезней не имет. Соседство Крымских Татар и другихь Турецких поселений, в коих почти ежегодно моровая язва продолжается, редко наносит вред жителям; ибо от 1710 года по нынешнее время нигдесия опасная болезнь не оказывалась; а и до того самое краткое время продолжалась в степных полках. От недавных времен востал скотский падеж, который и ныне иногда показывается. Что до плодоносия касается, то все жители (исключая некоторую часть Стародубовскаго полку), имея пространныя поля, пользуются довольством в хлебе всяких родов. В Переяславском, Прилуцком, Полтавском, Гадяцком, Дубенском и Миргородском полках, обширность земель так велика, что жители не всю оную делать могут, оставляя знатную часть для пастьбы скота, котораго там великое число содержится. В Черниговском, Нежинском и Киевском полках жители трудолюбивее степных, а Стародубские всехь к работе охотнее, почему тамо, как помещики, так и земледельцы, богатее других. Лесами весь Стародубский и часть Черниговскаго полку изобилуют: Нежинский и Киевский ими не скудны; прочие во многих местах недостаточны, для чего там живут, по большей части, в мазанках, топят их хворостником, соломою, бильями, именуемыми нехворощь и зеноват, и навозом (при таковых в лесах недостатках варение селитры и винное курение вящшему у них умалению бывают причиною). Сенокосов везде довольно; рыбныя ловли имеют обыватели в реках и разлившихся от оных озерах, сады во многих местах наполнемы преизрядными плодами; в одном только винограде Малая Россия имеет недостаток; ибо в Киеве несколько только онаго разведено, и начинают из него делать вино. Произведения в земле суть следяющия: пенька, лен, мачты, поташ, смалцуг, конопляное и льняное и из других произращений делаемое масло; табак, как старых, так и вновь разведенных Американских плантаций, мед, воск, шерсть разных родов, сало, хлебное вино и селитра; лошадей и всякаго скота довольно, а особливо быков, которыми в Санктпетербург, а паче в Силезию, знатный торг жители отправляют».

С. 33–36. «О ПРИКЛЮЧЕНИЯХ МАЛОРОССИЙСКАГО НАРОДА.

Не нужно здесь писать о тех приключениях, которыя Малороссийской народ имел прежде четырнадцатаго века; дела его соединены с прочими Российскаго народа, котораго История многими писателями в свет издана. Здесь упомлянуто будет о том токмо, что с ним, по отделении от России, случилось. Разделение сего народа на малыя владения, междоусобныя Российских Князей брани, разорение от Татарскаго Князя, Батыя, нанесенное, были причиною крайняго упадка его. Соседи, взирая на то с радостию, искали употребить в пользу безсилие Россиян и отмстить озлобления, от войска их причиненныя. Из них Казимир Великий, Король Польский, и Гедемин, Великий Князь Литовский, в краткое время завоевали многия Российския земли; наконец, последний, осадив Киев, который, всегда был главнейшим в сем пространном Государстве городом, взял его; сему последовало и всего Княжества покорение. Он, успокоив и утвердив свои завоевания, оставил оное в ленном Князей Олелковичей владении. Владислав Ягелло, один из преемников его, будучи венчан на Королевство Польское, ввел в отечество свое, Литву, все Польские обряды, присоединяя к тому и Княжество Киевское, изшествием Олелковичев праздным учинившееся, которому и Право Литовское утвердил.

В таком состоянии пребывала Малая Россия (по положению своемуна границах, от слова Польскаго Kray, Украина именуемая) до шестнадцатаго века; в начале онаго один из жителей тамошних, именем Дашкевич, назвался Гетманом, собранных несколько людей наименовал Козаками именем, от Татар заимствованным, вооружился с ними против Татар Крымских, поразив, получил от Сигизмунда первую, землю, по обеим сторонам Днепра для поселения сего воинства Наставший по нем из знатнейшей в Польше фамилии, Гетман Лянцкоронский, выпросил, в прибавок, за Днепром, ниже порогов, землю, на которую те Козаки, кои не хотели жениться, переходили. Они, по пребыванию своему ниже порогов, именуются Запорожскими. Бывшие потом Гетманы оказывали знатныя Короне услуги, в награждение которых Степан Баторий, Король Польский, привел их в лучший порядок, дал начальникам военные знаки, определил войску жалованье и распространил их земли; но вскоре храбрость их привела Поляков в страх, так что они, опасаясь их размножения, предприяли искать способов к их истреблению. Первое к тому средство было насильное обращение к соединению Греческой их Церкви с Римскою. Хотя шляхетство, котораго большая часть исповедала Греческий закон, опровергнуло такое предприятие, было оно однако ж, причиною великих смятений; ибо, когда Полаки понуждать и утеснять начали, то Косинский, из Польскаго Шляхетства, учинився Гетманом, военною рукою защищал свою Церковь но в одном сражении убит был. Сему последовали умышления поработить сих военных людей в соравнение с посполитым народом, но все оны Гетманами и Козаками опровергаемы были. Сигизмунд Третий укротил нЕсколько Польския на Козаков гонения и имел во все время своего царствования усердных слуг. Во время Хотенской с Турками войны, Гетман Конашевичъ Сагайдачный, командуя 40,000 реестроваго и охотного войск, знатное в одержанной над неприятелем победе участие имел, за что и щедро награжден был. Сей Гетман, споспешествуя благу отечества, при кончине своей отдал все свое имение Училищу Братскому в Киеве, им основанному, Академиею потом названному. По кончине Сигизмунда, Поляки возобновили свои утеснения, которыя часто Козаки отражая, заключали полезные свои договоры, всегда от Поляков нарушенные; но в 1638 году, будучи побеждены войсками Польскими, принуждены были сдаться на договор и принять такия постановления, каковы Полякам на Сейме предписать угодно было. Тогда лишены они были всех выгод и преимуществ, оставлены в числе шести тысячь человек; начальные люди определены из Поляков; все прочие остались в несносном порабощении.

Толь бедственное сего народа состояние продолжалось до 1647 году, хотя Король Владислав, между сим временем, памятуя важныя утесненных воинов услуги, покушался возвратить им старыя выгоды; но мнения Польских правителей тому не согласовали. Милость его к народу столь далеко простиралась, что в письме к некоторому начальнику позволял, для обороны от Польских неистовств, употребить оружие. Хмельницкий, между воинством будучи благоразумнее и службами своими Королю знаменитее других, первый предприял возобновить в отечестве свободу. Отнятие управителем Короннаго знаменоносца, Конецпольскаго с Чигринским Чаплинским, данных ему от Короля земель, где он поселял мужиков, и безчестие, задержанием его в тюрьме оказанное, найвящше его к тому побудило.

Сперва сыскал он хитрым образом, у одного из их начальников, Королевския привиллегии, с которыми в жилища Запорожских Козаков уехал, откуда отозвался к Гетманам Коронным, что он намерен с депутатами отправиться на Сейм просить возвращения вольностей, тайно отбыл в Крым, там выпросил у Хана знатное войско в помощь и, по возвращении в Сечь Запорожскую, выбран Гетманом. С сими двумя войсками, прежде приблизился к гранацам, нежели Поляки в его намерении провидеть могли; благополучный успех его везде препровождал. Сперва разбил он часть войска Польскаго при Желтых Водах, потом при Корсуне над армиею их одержал так славную победу, что оба Гетманы Коронные и все начальники военнопленными учинены.

Слава разгласила его дела и намерения и все народныя сердца в его пользу склонила. Он не упустил сего случая; публично листами обявил Полякам войну, призывая к себе народ в помощь. Скоро войско его, кроме Татар, 100,000 умножилось. С столь многолюдною армиею пошел он внутр Польши, оставляя народ в совершенной безопасности. Владислав Король в начале сей войны скончался, а брат и преемник его, Иоанн Казимер, по прошению Польских вельмож с немалым корпусом выступив, был осажден при Збараже в шанцах и, по долговременном в нужде там пребывании, принужден был заключить мир в Зборове, сам учинив присягу; но сей мир вскоре был нарушен от стороны Поляков, которые всегда от Козаков поражены были.

Они приняли крайнее намерение – учинить генеральное военное движение, известное там под именем посполитое рушение. Армия их состояла более, нежели в трех стах тысячах человек; сражались они под городом Берестечком. Сперва Козаки оборонялись храбро, но, оставленные от Татар, изменивших им в сем случае, для некоторых своих выгод, принуждены были уйти чрез реку на лошадях, переплавля. Сим возгордевшись. Поляки, отрынули прошения Козаков, чтоб заключить мир, но вскоре ослабевь, в домы возвратились, оставив часть войска. Козаки, исправився, понудили неприятелей своих с ними примириться; не долго и сей договор сохранен был. Хмелницкий, озлобленный толь частым мира нарушением, возобновил войну. Он искал чтоб Царь Всероссийский принял его под свою державу. Мир между Россиею и Польшею не позволил сему Государю сделать то; был, однако ж, посредником к примирению двух воюющих народов. Предложения его посла Поляками отвержены были; сие побудило Хмелницкаго искать себе, в продолжении войны, помощи. Он принял участие в войне Короля Шведскаго. Вскоре Государь Царь Всероссийский, озлобленный от Поляков отнятием земель, разорением в Государстве, а часто нанесеньем неприличных досад, обявил войну Полякам, и Хмелницкаго, с народом и воинством, в число подданных своим принять соизволил.

Здесь История о Малороссийском народе соединяется паки с Российскою; почему о знаменитых делах вовремя Смоленской и других компаний о последовавших приключениях, как изстном деле, не упоминается».

Рассуждение о запорожцах и краткая выписка о малороссийском народе и запорожцах. Сочинение Российского историографа Г. Ф. Миллера.

С. 39–45. «Предисловие.

Видно, что Разсуждение это писано по поручению какого либо Государственнаго лица, быть можеть, самаго Графа Никиты Ивановича Панина, потому что сохранилось в портфели письмо Д. С. С. Петра Васильевича Бакунина, писанное, по приказанию этого вельможи, к Миллеру, из котораго открывается, что Разсуждение это было читано Панину, оставшемуся имь довольным и заметившему только об одном Универсале Гетмана Богдана Хмельницкаго на земли Запорожцам, подлинность коего (Универсала) сочинитель Разсуждения подвергал сомнению. Графу Панину хотелось знать это обстоятельство точнее; Миллер не мог представить более доказательствь, как это видим из черневаго ответа его к Бакунину, тоже находящаго в портфели и писаннаго собственною его рукою. Оба эти письма, равно как и самой Универсал, подавший к ним повод, присоединяем сдесь, в особом Приложении. Считаем также нужным поместить туть непосредственно и другое небольшое сочинение Миллера, как, содержанием своим, относящееся к одному и тому же предмету и писанное, кажется, по одним и тем же побуждениям, при томь в одно и тоже время и во многом дословно сходное с Разсуждением о Запорожцах. Это: «Краткая выписка о Малороссийском народе и Запорожцах.

О. Бодянский.

III. РАЗСУЖДЕНИЕ О ЗАПОРОЖЦАХ

Запорожцами в старину назывались все Малороссийские Козаки вообще, потому что за Порогами, так называемой, Сечи, учреждение их начало свое имело. Род их жития, по коему они (выключая некоторыя, под их защитою состоящия селения) жен не держат, землю не пашут, питаются от скотоводста, звериной ловли и рыбнаго промысла, а в старину больше в добычах, от соседственных народов получаемых, упражнялись. Обычай их к праздности и к пиянству склонные; пренебрежение торгов, кроме для своих житейских надобностей; необузданная вольность; прием всякаго у них взброду людей всех языков, всех вер, токмо чтоб у них будучи, внешняя должность Грекороссийскаго закона наблюдалась; допущение таких в свое сообщество без всякаго письменнаго свидетельства, не разбирая их достоинств, или пороков, тако ж и позволяя всякому отлучиться когда и куды хощет; неимение письменних законов, коих иметь и не желают, опасаясь умаления их вольностям, и словом, лишение всех Гражданских. порядков, кроме одного безпрекословнаго послушания вышним, особливо же их Атаману Кошевому, коего сами избирают и отрешают по их произволению. Сии обстоятельства не могут никому благосклоннаго о Запорожцах подать мнениа, потому что их обычай всякому, на здравом разуме и на истинных правилах основанному Гражданскому обществу, противоборствует.

Не взирая на то, некоторые Польские Короли; под коих властию Запорожцы тогда состояли, Казимир, называемый Великий, Сигизмунд Первый, а особливо Стефан Баторий, разсуждая, сколь полезны им сии Козаки для обороны от Турок и Татар Крымских, Ногайских, Белогородских быть могут, наградили их преимуществами и позволили им разпространиться вверх по Днепру от Сечи даже до Терехтемирова. С того времени Гетманы Запорожские с большею частию народа возлюбили жительствовать в городах Малороссийских Заднепрских, в Черкасах, в Терехтемирове, в Чигирине, и, приходящею к ним отовсюду вольницею обоего пола, населили по обеим сторонам Днепра пустыя места городами и деревнями, да и сами, оставя холостое житье, мало по малу законным браком в супружество вступили. Оставшиеся же в Сечи их товарищи под управлением Кошеваго их Атамана, безженное свое житие продолжая, никого, кроме холостых, или покинувших жен своих, в оное товарищество не принимали, не отступая повиновением от Гетмана по внешнему виду, и ему послушны всегда казались; но когда Гетманския приказания с их намерениями несходствовали, то и не усумнились, надеясь на свою отдаленность и на Татарское, всегда им готовое, вспоможение, с ним споровать и, под разными предлогами, представлять в исполнении свою невозможность.

Совершенное отделение Запорожских от Малороссийских Козаков учинилось в 1654 году, когда Гетман Богдан Хмельницкий со всем Козацким войском и Малороссийским народом, отступя от Польши, поддался, Российской Самодержавной власти. Государь Царь Алексей Михайлович подтвердил всем вообще прежния от Королей Полских полученныя преимущества и вольности; что надлежит до земель Запорожских, то немогло жалование Королевское простираться далее, как доколе самыя Польския границы простирались. По восточной стороне реки Днепра, ниже рек Орла и Самары, никаких от Польши селений не было. Вся оная страна Татарами овладаема была; тако же и нельзя сказать, чтоб владение Запорожское по западной стороне реки Днепра далеко внутрь земли простиралось. Паче по самым Королевским привилегиям заключить должно, что Козакам, яко до обороны границ определенным, непозволено было жить, как по одному Днепрскому берегу. Из сего следует, что Петр Великий безспорное право имел построить в 1687 году на реке Самаре Богородицкой город, а в 1699 на восточном берегу реки Днепра, немного выше Сечи, крепость Каменной Затон; потому же и Государыня, Императрица Елисавета Петровна, могла в 1754 году, без всякаго сумнения, приказать населить Елисаветскую провинцию, без отятия Запорожским Козакам земель, от Польских Королей им пожалованных, для того, что река Тясмина, где Елисаветская провинция зачинается, выше Запорожскаго владения в Днепр впадает, да им довольно мест край Днепрскаго берега и от Елисаветской провинции под полден оставлено, где б они оть рыбной и от звериной ловли пропитания себе иметь могли. Потому же Всемилостивейшая Государыня Императрица Екатерина Великая, не взирая на неосновательныя требования Запорожцов, весьма справедливо приказала, для вящшаго защищения Российских селений от Крымских набегов, построить новую Днепрскую линию, которая, как занимает самую границу, в силу Белградскаго мирнаго трактата, между Российской и Турецкой Империями в 1741 году определенную, о коей Запорожцы тогда не спорили; так весьма удивительно кажется, каким образом ныне о том и говорить им вздумалось; так же Запорожцы в 1705 году без всякаго противоречия видели, как граница с Турецкою Империею от реки Буга до Днепра установлена была. Оная же граница пришла к Днепру промеж Сечи и Ингульца, коею все верховье Ингула и Ингульца, на коих ныне есть Елисаветская провинция, за Россиею осталось.

Запорожцы, приняв в 1708 году участие в Мазепиной измене, оставив Сечу, поддались тогда в защищение Крымскому Хану и жили по 1735 год на урочище Алешках, не далеко от Кинбурна, повинуясь притом и изменику Орлику, коего называли своим Гетманом. Всяк разсудить может, естьли б хотя и были у Запорожцев прежде какия от Королей Польских данныя, и от Государей Росийских подтвержденныя, земли и привилегии, то им должно было оных лишиться безвозвратно сею их изменою. Живучи в презрении и в утеснении от Татар и не могши разживаться Татарскими добычами, наскучились они своим роком; желая возвратиться в старую свою Сечь подь Российское владение, паче укрепились в том желании, когда в 1734 году Хан и Орлик приказали им вступит в поход для вспоможения Станиславу Лещинскому тогда послали они просить командующаго в Малороссии Генерала и Киевскаго Генерал-Губернатора, Графа Вейсбаха, о предстательстве к Российскому Двору, дабы им прощена была их измена и дано было бы позволение, при возвращении своем под Росийскую державу, поселиться по прежнему в старой Сечи. Великодушная Императрица Анна Ивановна простила их в измене. Они пришли жить на старом месте, и не пришло им на ум, больше чего требовать, или просить о землях, кроме Сечи, яко бы изстари к ним принадлежащих. В поданном в Июне месяце 1735 году чрез их Депутатов в Санктпетербурге просительном листе, «причитали они «Сечу за свою Турецкую и Крымскую границу, по другой стороне Днепра признали учиненное при Петре Великом с Турками разграничение, вверх Днепра выше порогов иного места, по их сказанию, им приличнаго и для рыбной ловли и звериной добычи пожиточнаго нет, а Сечи одной просили, дабы при оной Государскою милостию от Турок и Татар защищаемы были». Из сего видно, что нынешняя просьба Запорожцов дело новое, к которому чаятельно последняя Турецкая война, когда думали, что в них болыпаа нужда состоит, повод подала.

С того времени, как Запорожцы в 1755 году под владение Российское возвратились, населили они и кроме Сечи, в Старом и Новом Кодаке и на реке Самаре, слободы, с позволением ли, или без позволения, не известно, с великою против прежних своих обычаев отменою, потому что жители, хотя Запорожскими Козаками числится, живут с женами и сь детьми и отправляют земледельство. В Старом Кодаке жили Запорожцы еще при Богдане Хмелницком, но яко отводные от Сечи сторожи, попеременно. Нынешние их селитьбы совсем в другом намерении учинены, а именно, чтоб с них получать доходы, чтоб хлебом им питаться, когда с других мест привозу не будет, чтоб иметь новых поселенцов яко подданных, почти как помещик владеет своими деревнями. Хорошо, что пришлых к ним женатых людей с их семьями не отвергли; что селили тех особыми слободами, коим в Сечи жить по их обычаям не позволялось; что позволили им прилежать к земледельству, яко нужнейшему промыслу, на коемь все благоустроенныя селения основаться должны; что называли их Козаками, потому, что сие имя в тамошних странах дает некоторое преимущество и почтение; но хвалить не можно, естьли Запорожцы чинили такия новыя учреждения собою, без спросу у вышних правлений на то повеления, естьли не смотрели на качества людей, нет ли в том числе и беглых из России; естьли не велели им учинить имянные списки для сообщения в вышния правительства; естьли не дозволяли им сообщаться с другими, около тех мест уже учреждеными, земледельцами, чем новопришлые люди, не могущие знат подробно о тамошнем домостроительстве, лишаются всего полезнаго и необходимо потребнаго им наставления. Не прилично, кажется, такимь селениям состоять под ведомством Запорожцов.

Едва понятно, сколь далеко Запорожцы в последнюю Турецкую войну по восточной стране от реки Днепра разгулялися; особливо с того времени, как от Крымских Татар ничего опасаться уже не имели. Куды Запорожский Козак ни пришел, то Запорожская земля; не поставили себе границы, кроме у Дона; у Азовскаго моря, на устье реки Берды завели они селение холостых Козаков для рыбнаго промысла, с походною церковью. А внутри земли, около Изюма и на верховьях рек Тора и Бахмута, Российских жителей отогнали, сказывая, что кто там жить хочет, то и должен на то иметь от Запорожскаго войска позволение и платить им оброк; такой про дерзости от предков их не слышно было. В Польше иногда бывало, что целыя деревни Запорожцами были разграблены, и тогда называли их Гайдамаками; в России сия первая есть от них противность.

Со всем тем Запорожцы мнят, или мнить кажутся, что с их стороны правда господствует, чего ради и громко говорять, что как «населением Елисаветской провинции тогда их утеснили, так нынестроением новой Днепрской линии еще больше их утесняют; на Буге на устье реки Синюхи, уже состроен новой город, Екатерининск; только еще состроится Российский город, или крЕпость, над устьемь реки Буга, как договоренось в последнем мирном трактате с Турками, то со всех сторон будут они в заключении, и пропитания своего им искать будет негде».

Для доказания своих прав, ссылаются они на Универсал от Гетмана Богдана Хмелницкаго, тогдашним Запорожским Козакам, по просьбе их Атамана Кошеваго, Демьяна Барабаша, данной, которому подлинника у себя не сказывают, но обявляют с онаго список, являющий числом 75 Генваря, 1655 году, в которое подлинник писан. Слог и речи с тогдашним временем сходны. Главное содержание может быть произошло от Хмельницкаго, а некоторый речи подозрение подают о поправке и прибавке, в списке учиненной, чего ради оный никак точным и верным почитаем быть не может. Следующий примечания о том явственнее покажут.

Сперва приведены в Универсале Гетманском, или в помянутом с онаго списке, слова жалованной Грамоты Короля Польскаго, Стефана Батория, 20 Августа, 1576 году в такой силе:

«Надает Его Королевское Величество Козакам Низовым Запорожским вечно город Терехтемиров с монастырем и перевозомь, опричь складоваго стариннаго их Запорожскаго города, Чигирина, и от того города Терехтемирова на низ по над Днепром рекою до самаго Чигирина, и Запорожских степей, к землям, Чигиринским подошедших, со всеми на тех земляхь насаженными местечками, селами, хуторами, рыбными по тому берегу в Днепре ловлями и иными угодии, а в ширь от Днепра на степь доколе тех местечек, сел и хуторов земли издавна находились».

Сии слова может быть выписаны точно из Королевской грамоты. Но объявленная дача не пожалована Запорожским Козакам в особенность, но, как уже выше обявлено, всем тогда названным, Запорожским Козакам, в коем числе и Малороссийские заключались вообще. Малороссийские удержали за собою западной берег Днепра до раззорения Чигирина Турками и до уступки всей оной западной стороны Польше по трактату, 1686 году учиненной. Запорожцы в той стране никогда ни каких селений не имели; следовательно, сия дача до них и не касается. Сверх того, сею статьею утверждается прежнее примечание, что один только речной берег от Короля Стефана Козакам на жительство отведен был. Ибо здесь именно значит что в ширину от Днепра, не далее как тех жительств земли находились, следовательно, оной только берег от Царя Алексея Михайловича при обновлении Королевских привилегий Козакам подтвержден, следовательно, Запорожцы о населении Елисаветской провинции жаловаться никакой причины не имеют.

Продолжается список Гетманскаго Универсала сими словами:

«А теперь так же владеть им старинным городком Запорожским, Самаре называемым, с перевозом и с землями в верх Днепра по речку Орел, а в низ до самых степей Нагайских и Крымских, а чрез Днепр и Лиман Днепрские и Бутовые, как из векков бывало, по Очаковские улусы, и вверх реки Буга по реку Синюху, от Самарских же земель чрез степь до самой реки Дону, где еще до Гетмана Козацкаго Претслава Ланцкоронскаго Козаки Запорожские свои зимовники имели, и то все чтобы не нарушимо во веки при Козаках Запорожских осталось, Его Королевское Величество тоею грамотою своею Козакам Запорожским укрепил и утвердил».

Естьли бы Король Стефан Баторий так писал укрепляя Запорожцам земли от Днепра вверх по Бугу до Синюхи, то бы он сам себе противуречил, потому что, по прежней статье дал Козакам не больше, как от Днепра жительств их земли простираютси. Вся восточная страна от Днепра до Дона состояла при Короле Стефане и еще гораздо после под владением Татарским, и для того Козаков оною жаловать Король никакого права не имел. Сверх того, причина есть думать, что сия статья от Хмельницкаго, или от кого другаго после него, прибавлена, чем весь Универсал делается сумнительным. Селение при реке Самаре названо здесь старинным Козацким городком, что никак с Историею не сходно. Сумневаться можно, было ли селение уже при Хмелницком, потому что ни в наших того времени известиях об оном не упоминается; но пускай оное было при Хмельницком, со всех сторон всякаго рода люди, чаятельно и женатые, с их семьями, к нему прибегали, ища у него защищения. Семейных в Сечу принять, обычаем Запорожским, противно было Может статься, что, по союзе своем с Татарами, поселил он их на реке Самаре; но естьли так было, то, по тогдашним безпрестанным войнам и частым переменам, сие селение долго не продожалось. Нынешнее селение Запорожское на реке Самаре, как и те что в Старом и Новом Кадаке, не учинились прежде, как послевозвращения Запорожцов изь под подданства Крымскаго Хана. Слово теперь в начале сего прибавления явно доказывает, что Хмельницкий говорил о своем времени, а не времени Короля Стефана.

В заключении Универсала, Богдан Хмельницкий, по прошению Атамана Демьяна Барабаша,

«Подтверждает Запорожским Козакам все, оть Королей Польских данныя им, привилегии, по врученной ему от Бога и от всего Козацкаго войска власти, и дозволяет им владеть и пользоваться всеми городами, местечками, селами и хуторами ненарушимо в веки».

Так бы писал Хмельницкий, естли б он был сам Государь, а не подданный Царскому Величеству Гетман. Не умножаются ли такими выражениями сумнительства о подлинности сего Универсала? От умнаго человека, каков был Хмельницкий, чаять не можно, чтоб он себя превозносил. Естьли он подлинно так писал, и Запорожцы такое его дерзновение одобряют, то сие им не в пользу. К тому ж, чем кто сам не владеет, может ли он тем жаловать другаго? Сие о степях от Днепра к востоку и по Бугу до Синюхи безспорно. Естли бы Хмельницкий хотел дозволить Запорожцам владеть городами, местечками, селами, коими Король Стефан пожаловал Козаков вообще, и которые Малороссийскими Козаками уже были заняты, сие было бы внутреннюю между ими войну зажечь, и в самом деле без пользы. И так все обстоятельства причиняют подозрение, что помянутой Универсал, в такой силе, как гласит список, не сочинен Хмельницким, но что кем нибудь после него в списке речи переменены, пропущены, и прибавлены.

Еще же Запорожцы ссылаются и на Царскую Грамоту 14 Июля, 1687 году, к Кошевому их Атаману, Григорию Сагайдачному, писанную, желая оною доказать, яко бы Великие Государи Цари Иоанн и Петр Алексеевичи, права их на помянутыя земли за действительныя признали, и признанием утвердили. Строился тогда, после перваго, Василья Васильевича, Голицына, неудачнаго Крымскаго походу, на реке Самаре, для защищения от неприятелей и для сберегания военных и всяких житейских припасов, новой Богородицкой город, а Запорожцы, или, именем их, Гетман Иван Мазепа, били челом:

«Что от того строения чинится в их правах и вольностях нарушение и отнимаются им в рыбных ловлях, в пасеках, и в звериных добычах пожитки».

На сие, в реченной Грамоте, ответствовано: «что никак оное строение не должно быть им в утеснение, паче в защищение от неприятельских набегов; права их и вольности никогда нарушены не будут, пасеки и рыбныя ловли и всякую добычу на обыклых местах иметь будут по прежнему, а когда с Крымцами война перестанет, тогда о той Самарской крепости (то есть, о Богородицком городе) Их Царских Величеств! милостивый Указ учинен им будет».

Когда сие обнадеживание не исполнилося, когда город Богородицкой, не смотря на их челобитие, устоял, когда подлинно от онаго Запорожцам никакого утеснения и отнятия пожитков не учинилось, то, надобно думать, что жалоба их за напрасную усмотрена, как и была в самом деле, о чем, однако ж, тогдашнее Министерство столь сильных, может быть, доказательств не имело, как мы имеем ныне, и для того с Запорожцами снисходительнее, нежели как они во всякое время заслуживали, поступило».

С. 74–75. «Б. ПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫЕ БУМАГИ. Пункты рассуждения и мнения Коллегии Иностранных дел поданым в Правительствующий Сенат Октября 31 Дня, 1752 году.

1. Кому в Малой России с 1708 году даны или впредь дадутся маетности и мелницы и иное недвижимое по указу и милости Императорскаго Величиства, а те дачи жалованными грамотами утвержены и на те дачи челобитчиков не было и не будет чрез десять лет, тем дачам, кому что дано, быть за теми людми непременно, и хотя после того сроку кто остал бить челом по родству или крепости и грамотами обявлять, тем в том отказывать и того недвижимаго не отдавать.

2. Такожде, ежели кому из Малороссиян и напредь того 1708 году даны жалонанныя грамоты на пожалованныя маетности, на мелницы и на иное какое недвижимое родственное и отеческое или крепостное и наданное имение, хотя по Гетманским Уневерсалам и по темь данным жалованным грамотам владеют те люди безспорно чрез многие годы, и не при одном, но прм прежних Гетманах, тем и ныневладеют, и ни у кого таких недвижимых имений не отнимать и инным не отдавать, как о сем в решителных пунктах 1728 года данных нынешнему Гетману в 80 пункте именно изображено, что у всякаго чина у людей ничего, что кому по справедливости надлежит, не отнимать, и буде такие владелцы пожелают и стануть просить о подтвердителных на оное свое имение жалованных грамотах, и отом будут от Гетмана иметь отестаты или по их обыкновению Уневерсалы, с обявлением данных, что они владеют теми недвижимыми имениями с того времени, в которомь им даны, безспорно, и таким челобитчиком давать здесь на те их недвижимыя имения вновь жалованныя подтвердителныя Ея Императорскаго Величества грамоты, и быть тем дачам во владении людьми такожде твердо и неотьемлемо.