Текст книги "Великие люди джаза. Том 2"

Михаэль Мантлер: серьёзный композитор?

Юрий Льноградский

Имя Михаэля Мантлера редко встретишь в списках ведущих джазовых инструменталистов мира (а если выражаться решительнее – то вообще не встретишь). Уроженец австрийской Вены, он изучал в академии трубу и музыковедение, однако в жизни преуспел не в том и не в другом: музыкальный мир знает Мантлера в первую очередь как композитора, во вторую – как организатора и лишь в третью – как трубача. Ну а что до музыковедения – оно в той или иной степени нашло отражение во всех остальных ролях, придавая творческим концепциям Мантлера академическую глубину и серьёзность. Забавно, что вряд ли можно сказать «изысканность» или «изощрённость»: он в первую очередь серьёзен и начисто лишён в музыке чувства юмора, что искупается разве что несомненной страстью к своему делу.

Мантлер появился на свет 10 августа 1943 года. Он практически ничего не рассказывает о своих детских годах, и все его биографии сразу начинаются с поступления в Венскую музыкальную академию. Мантлер, к слову, вообще человек довольно замкнутый: попытка переговорить с ним в начале 2000-х для освещения его роли в деятельности легендарного лейбла ECM результировалась лишь в немедленном сухом ответе: «Всё, что обо мне нужно знать, есть на моём официальном сайте. Спасибо». Если следовать этой логике, то о Мантлере нужно знать лишь, с кем и в каком году он записывал альбомы, однако расцвечивать эту информацию действительно попросту нечем. Видимо, имела полное право на жёсткую иронию его дочь Карен, как-то сказавшая: «Говорят, у меня очень странный характер. Я думаю, это я унаследовала от отца…».

В 1962 году 19-летний австриец перебрался в США, чтобы продолжить изучение музыки в бостонском колледже Бёркли, а ещё через пару лет оказался в Нью-Йорке. Его главные интересы в музыке совпадали с интересами ключевых фигур новой импровизационной сцены тех лет: скоро он уже играл с авангардным пианистом Сесилом Тейлором, а к середине шестидесятых стал одним из основных инициаторов создания Jazz Composer’s Guild — организации, с которой можно писать портрет самого Мантлера. Эта группа мыслящих «по-новому» музыкантов и композиторов абсолютно серьёзно, до неприличия упорно и до очевидности безнадёжно боролась за лучшую жизнь для новой музыки – предполагая, что сумеет обеспечить не только финансирование её создания, но и её исполнение и развитие на качественно новом уровне. Любопытно, что если почти все организации такого рода со временем закрывались, то сам Мантлер в течение своей жизни регулярно добивался и первой (финансирование), и второй (исполнение), и третьей цели (развитие). Одним из основных его помощников в деле становления JCG была пианистка и композитор Карла Блэй, через некоторое время ставшая женой Мантлера, но оставившая себе прежнюю фамилию. В 1966 году у них родилась дочь Карен, унаследовавшая от матери великолепные способности к отточенной сатире и… причёску, а от отца – фамилию и упёртость. В своей автобиографии Карен описала свои отношения с родителями примерно так: «Я была зачата Карлой Блэй и Михаэлем Мантлером на Ньюпортском джазовом фестивале в 1965 году. Родившись в 1966-м – была сразу же втянута в музыкантскую гастрольную жизнь. После того как родители внимательно осмотрели меня в гримёрке Берлинского джаз-фестиваля (к ужасу прессы), они обнаружили, что мне надо ещё научиться на чём-то играть, чтобы я была хоть чем-то полезна. Но поскольку я всё-таки была младенцем и бросить меня одну было нельзя, они вытащили меня на сцену и держали там под роялем. Наверное, поэтому я до сих пор и чувствую себя на сцене как дома…».

Смех смехом, но Мантлер с его фанатизмом наверняка запросто мог бы проделать нечто подобное на самом деле. Ему некогда было отвлекаться: открытие JCG, закрытие JCG, новый проект – квинтет Jazz Realities (с участием Карлы и Стива Лэйси), массированные гастроли, новые знакомства в Европе, появление оркестра под названием Jazz Composers Orchestra, первая его запись под названием «Communication» (1968), появление наследницы JCG – организации Jazz Composers Orchestra Association, записи с Гэри Бёртоном («А Genuine Tong Funeral») и Чарли Хэйденом («Liberation Music Orchestra»), новые пьесы и пластинки JCO с солистами вроде Дона Черри, Розуэлла Радда, Фарао Сандерса, Гато Барбьери, а потом и участие в создании легендарного альбома «Escalator Over The Hill»…

В 1972 году Мантлер окончательно понял, что бесконечные попытки удержать на плаву новую музыку через организации некоммерческого формата бесперспективны. То, что он пытался делать в дистрибьюции, было куда проще, да и естественнее реализовывать через обычные стандартные «коммерческие» структуры, и на свет появилась контора под названием New Music Distribution Service (к слову, это детище Мантлера впоследствии около двадцати лет подряд успешно обслуживало ряд независимых лейблов). Даже сам выбор названий для проектов Мантлера красноречиво свидетельствует о его, скажем так, прямолинейности: никаких абстракций, никаких метафор – голый функционал: «гильдия джазовых композиторов», «оркестр джазовых композиторов», «служба распространения новой музыки»… На этом фоне просто супермодернистским выглядит название для наконец-то появившегося в 1973 году полноценного лейбла – WATT, к основанию (и наверняка именованию) которого приложила руку Карла. Предполагалось, что лейбл будет заниматься изданием исключительно авторских проектов супругов, однако время распорядилось этим по-своему: через несколько лет супругами они быть перестали, Карен Мантлер открыла свою собственную «линейку» записей на WATT, подтянулся многолетний партнёр и друг семьи – басист Стив Суоллоу, а потом и знакомые молодые люди Карен. Словом, WATT превратился из семейного предприятия в предприятие более или менее обычного профиля.

В 1974-м Мантлер выпустил на WATT (с правом дистрибьюции в Европе через ECM Records) свою пластинку «No Answer», которая надолго определила фирменный сухой, колючий и концептуальный звук его работ и представила публике нюансы, впоследствии очень характерные для Мантлера. Во-первых, он начал привлекать к работе людей из мира прогрессивного рока (на сей раз это был Джек Брюс, в 60-е – бас-гитарист и вокалист британской группы Cream), а во-вторых – он начал использовать в качестве либретто не сочинения участников коллектива, а живущие самостоятельной жизнью стихи известных авторов (в данном случае – Сэмюэля Беккета).

Обрастая инфраструктурой и педантично проводя в жизнь политику независимости, Мантлер начал строить собственную студию неподалёку от Вудстока (по его собственным словам – чтобы избежать диктата со стороны коммерческих студий). В том же году он получает свои первые большие гранты (Creative Artists Program Service и National Endowment for the Arts) и записывает альбом «13» — музыку, созданную для двух оркестров и фортепиано.

Последующие работы Мантлера – развитие темы «большая поэзия плюс рокер» (он никогда не говорил о том, что эта концепция действительно является таковой: возможно, речь просто о большой случайности). В 1976-м на альбоме «The Hapless Child» были использованы слова Эдварда Гори, а играл среди прочих знаменитый Роберт Уайатт, основатель Soft Machine. В 1977 на альбоме «Movies» засветились гитарист Лэрри Кориэлл и барабанщик Тони Уильямс; в 1980-м на «More Movies» — гитарист Филип Катерин. В 1981-м сам Мантлер играл на альбоме барабанщика рок-группы Pink Floyd Ника Мэйсона, в 1982-м – пригласил Мэйсона на свой собственный «Something There», где поместил его в одну упаковку с джаз-роковым гитаристом Майком Стерном и Лондонским симфоническим оркестром, которым дирижировал Майкл Гиббс. Словом, Мантлер без каких бы то ни было сомнений замешивал в своей музыке исполнителей разных континентов, стилей и возрастов – и только одно несколько портит впечатление от его последовательности и его успехов в этом начинании: его альбомы не становились шедеврами, уровень которых был бы очевиден. Мантлер с годами, пожалуй, всё больше и больше погружался в опасное болото высокой известности среди профессионалов, и на его концерты редко ходили за чувственным откровением и бурей эмоций: от них ждали точного расчёта, удачной реализации идеи, наконец – самой идеи, которая ещё никому в голову не приходила, а Мантлеру – пришла.

Одним из подтверждений распространённого мнения о том, что уже начавший отзываться на американский вариант своего имени «Майкл» Мантлер – в большей степени администратор и продюсер, чем музыкант-лидер, является его постоянное присутствие в программах помощи независимой музыке, частая борьба за гранты (и частая победа в них), многочисленные специальные пожертвования на создание специфических музыкальных программ. Как известно, абсолютное большинство таких грантов порождает музыку, которая исполняется два-три раза и в лучшем случае записывается, а в худшем – ограничивается «мировой премьерой». Эстеты скажут, что это всего лишь очень непростая музыка, и она действительно очень непроста – не давать же именной грант на творчество Джорджу Гершвину, Майлсу Дэйвису или Джону Колтрейну, к которым и так выстраивается очередь за созданным ими материалом? Но вся творческая жизнь Мантлера – это, пожалуй, самый сильный аргумент в пользу того, что не так всё очевидно в дотируемом искусстве. Да, его музыка записывается. Да, издаётся. Да, покупается. Но… все знают Карлу Блэй, с которой он играл, Майка Стерна, которого он привлекал, Джека Брюса, который не раз к нему возвращался – но по-прежнему мало кто знает самого Михаэля Мантлера. К сожалению или нет – могут судить лишь те, что слышал его музыку. А для этого её нужно сначала достать, что, прямо скажем, не особенно просто. А услышать… В 1984-м году созданные по специальному заказу композиции Мантлера были исполнены в Кёльне оркестром Западногерманского радио (WDR), в 1986-м – оркестром Лилльской оперы во Франции, и 1987-м – оркестром Датского радио в Копенгагене. Прямо скажем, непросто из сегодняшней России вернуться на двадцать с лишним лет назад, да ещё и в Кёльн, Лилль или Копенгаген!

Конечно же, Мантлер активно записывался. Любопытен альбом «Live» 1987 года, документирующий собранный Мантлером проект для международного фестиваля арт-рока во Франкфурте: здесь с ним играли Ник Мэйсон, Джек Брюс, Рик Фенн, Дон Престон и Джон Гривз – весь цвет современного английского прогрессивного рока. В «Many Have No Speech» доведена до высшей точки идея скрещивания поэзии и рока – Роберт Уайатт, Джек Брюс и Мэриэнн Фэйтфул соседствуют с поэзией на трёх языках: Беккета (английский), Эрнста Майстера (немецкий) и Филиппа Супо (французский).

В 1991 году Мантлер принял решение вернуться из Штатов в Европу, закончив в том числе и свои отношения с WATT. Его доля в компании перешла к дочери. В Старом Свете Михаэль распределил своё время между несколькими странами, сколько-то подолгу оставаясь лишь во Франции и Дании. И… новый виток. Ему заказывают пьесы (и исполняют их) крупные европейские оркестры – с которыми нормальный российский джазовый слушатель, надо полагать, не знаком даже на уровне названий. Впрочем, и не для нормального российского джазового слушателя всё это делается: Мантлер находится в своём собственном «музыкальном бизнесе», в котором ему всё удаётся. Чего ещё желать?

В 1993-м на ECM выходит пластинка «Folly Seeing All This», где среди соисполнителей появляется струнный квартет знаменитого румынского скрипача Александра Баланеску. И – опять поэзия Беккета, опять Джек Брюс. Повторяемость? Скорее та самая сухая педантичность. Впечатление, которое складывается от всего этого, совершенно правильное – достаточно взять любой из сольных дисков Мантлера, чтобы получить представление о практически всей его музыке. Да, это может быть не лучший диск, но он будет… похож на остальные. Пусть даже со временем «языковая база» расширится – поэзия будет ещё и на итальянском. Пусть даже Брюса наконец сменят какие-то вовсе уж незнакомые норвежские имена, обязанные своим появлением в круге Мантлера его более активному сотрудничеству с ECM. Пусть вместо Баланеску у Мантлера появится собственный струнный ансамбль… Принцип останется неизменен. Из всего этого несколько выделяется, к примеру, «Концерт для маримбы и вибрафона» образца 2001 года, написанный для португальского перкуссиониста Педру Карнейру.

Ближе к перелому веков деятельность Мантлера начала приносить ему официальные знаки внимания – но, прямо скажем, несколько не те, которые обычно характерны для яркой музыкальной личности в джазе. Государственная премия в области импровизационной музыки, Музыкальная премия города Вены, Prandtauer Preis. Всё – австрийской выделки. И всё – с формулировкой «за достижения всей жизни», что было бы просто здорово, если бы разбавлялось чем-то более конкретным, более привязанным к одной выдающейся пьесе, ноте, пластинке.

Мантлера называют музыкальным эрудитом, импрессионистом, отцом камерного джаза, новатором джазового академизма – и как только ещё не. И он действительно таков. Но как же иногда, чёрт возьми, хочется, чтобы его немного расшевелила или бывшая жена, которая и сегодня умудряется совмещать всё то же самое с нормальным человеческим юмором, или бесшабашная дочь, которая записывает пластинки с посвящением не Сэмюэлю Беккету, а своему коту Арнольду, или даже просто те великие музыканты, которые с ним играли без особого юмора, но тем не менее остаются в глазах слушателей всего мира великими без всяких «как же иногда хочется» – Терье Рипдал, Джек ДеДжонетт, Гэри Бёртон, Чарли Хэйден…

Эрик Мариенталь: сладкий голос саксофона

Анна Фнлипьева

Эрик Мариенталь родился 19 декабря 1957 года в Сакраменто (Калифорния), вырос в Лос-Анджелесе. Начал играть на саксофоне и кларнете в начальной школе. В десятом классе он уже был звездой – выступал в ансамбле All-Southern California High School Jazz, после школы поступил в бостонский джазовый колледж Бёрк ли. Поездив по гастролям с известным эстрадным трубачом Элом Хиртом, Эрик стал работать сессионным саксофонистом в голливудских студиях. В 1986 году. Мариенталь играл в одном лос-анджелесском клубе с клавишником Джоном Новелло, и там его приметил великий пианист Чик Кориа, который в то время собирал свою знаменитую группу Elehtric Band. Чик пригласил Эрика принять участие в записи альбома «Light Years», а вскоре сделал его постоянным участником ансамбля Elehtric Band, в состав которого входили басист Джон Патитуччи, гитарист Фрэнк Гамбале и барабанщик Дэйв Уэкл.

Благодаря знакомству с Чиком Кориа Мариенталь начал работать на лейбле GRP, где вышло семь его сольных альбомов. После 1997 года Эрик в основном выпускает записи на contemporary-лем&ле Peak Records (последний по времени выхода его альбом – «Just Around The Corner», 2007).

Эрик Мариенталь известен и как один из ведущих авторов «прикладной музыки»: он – автор заставок популярных телевизионных шоу и сериалов (в том числе «Santa Barbara») и рекламных джинглов ведущих мировых компаний (Nike, McDonald’s, Coca Cola, Cadillac, Ford Motors…).

Но, наверное, шире всего Мариенталь известен как преподаватель, прежде всего – как автор нескольких очень популярных видеошкол для альт-саксофонистов.

Эрик, прежде всего хочу передать вам слова восхищения от ваших российских фанатов-саксофонистов. Они попросили меня задать вам пару вопросов, касающихся вашей преподавательской деятельности. Выпускали ли вы в последнее время какие-то новые видеошколы, преподаёте ли вы? Есть ли у вас ученики?

– Начну с конца. Да, я преподаю. Я много путешествую, поэтому в Лос-Анджелесе я музыкантов в основном только консультирую. У меня не так много времени, чтобы преподавать на постоянной основе, но некоторые учебные заведения приглашают меня, ставят в расписание одно занятие, и я даю студентам сразу много материала, над которым они могут поработать. Хорошо, говорю я им, когда будете готовы, когда освоите весь этот материал, зовите меня снова, и мы продолжим уже с этого места.

Кроме того, я провожу много мастер-классов или клиник. Я приезжаю в колледж или школу. Мы говорим с молодыми музыкантами о разных видах музыки, о технике игры и всяком таком… Я считаю, это действительно очень важно. Когда я был молод, мне это было важно – совет старшего… Есть так много вещей, которые важно делать правильно, когда играешь музыку, и есть вещи, которые очень трудно понять самому. И если у вас есть кто-то, кто может проинструктировать вас, как двигаться в правильном направлении – в смысле игры, в смысле упражнений, понимания того, куда двигаться… Что касается материалов, то я выпустил новую книгу транскрипций. Это двадцать моих соло. Я расшифровывал их со своих собственных записей, с записей Чика Кориа, Дейва Грюсина, Дейва Уэкла – в общем, там довольно разные вещи.

Ещё один вопрос, который меня попросили задать вам молодые музыканты. Вы всё ещё продолжаете ежедневно заниматься или вам уже достаточно концертов?

– Нет, я продолжаю заниматься каждый день. Это очень-очень важно.

Как долго?

– Зависит от обстоятельств. Если я много путешествую… встаёшь утром, едешь в аэропорт, потом полёт, потом следующий аэропорт, отель, потом саундчек… остаётся очень мало времени для занятий. Но я всё равно стараюсь заниматься как минимум час в день. Каждый день. Если у меня больше времени, то я могу позаниматься два-три часа, и это будет просто замечательно. Не стоит полагаться только на концерты в смысле практики. Это всё-таки прежде всего шоу, а занятия необходимо от этого отделять.

Какой бы вы дали совет молодым саксофонистам, живущим здесь, в России?

– Ну, неважно, где ты живёшь, совет будет един для всех. Я думаю, очень важен хороший инструмент и вообще всё оборудование. Всё должно быть хорошо настроено и хорошо работать. И кроме того, очень важная вещь для саксофониста – трость. И если ваша трость… вы знаете, иногда трудно достать хорошую трость (дорого, или трудно найти)… И приходится играть на плохой трости. И это делает игру тяжёлой, становится намного труднее играть. Поэтому прежде чем тратить своё время, надо привести своё оснащение в хорошее состояние, чтобы быть в нём уверенным. Это очень важно. Нужно много упражняться. Нужно играть длинные ноты, чтобы укрепить амбушюр. Нужно улучшать своё чувство времени… У меня есть сайт ericmarienthal.com. Там на первой странице есть ссылка на бесплатные двухчасовые упражнения, которые студенты могут распечатать себе и заниматься по ним.

Как вы себе представляете людей, которые слушают вашу музыку?

– Хороший вопрос. Я не знаю. Не думал об этом. Мои записи можно в большей или меньшей степени отнести к стилю contemporary. Особенно моя последняя запись, которая называется «Just Around The Corner». Это что-то между R&B и contemporary. Это совсем не мэйнстрим. И поэтому я предполагаю, что инструментальная музыка или джаз современных направлений – это музыка, которая преодолевает многие барьеры. Студенты колледжей или высших учебных заведений любят такую музыку. И более старшее поколение тоже. Я думаю, что инструментальная музыка близка очень разным демографическим группам.

Как сейчас выглядит ваше расписание? Вы много гастролируете?

– В этом году я много путешествую. Завтра после концерта в Москве я сразу улетаю прямо в Японию. Там есть джазовый клуб Tokyo Blue Note. Потом я еду в Польшу. Потом мне нужно будет посетить ещё несколько мест. Это достаточно удачный год. Много планов в отношении разных групп. С Elektric Band Band Чика Кориа мы только что закончили тур в Америке. С Чаком Лоэбом, с которым мы играем сегодня, у нас есть бэнд, и у нас большие планы. И мой собственный бэнд, с которым я много играю. Ещё есть биг-бэнд Гордона Гудвина, который называется Big Phat Band. Он очень популярен в Соединённых Штатах. Ну и, конечно, мой последний альбом, «Just Around The Corner». Порядка трёх месяцев назад был релиз, и под Новый год альбом занял первое место в хит-параде журнала Radio&Records в категории smooth jazz.

А прямо сейчас мне очень нравится быть здесь, в России. Москва – это… Я и Чак Лоэб гуляли сегодня по городу целый день, и целый день мы только и вскрикивали: «Вау! Глянь туда! Вау! Глянь сюда!» Это замечательная возможность – приехать сюда и увидеть всю эту красоту. Я был здесь в прошлом июне, и было очень красиво. Мы сходили в Кремль, видели все эти цветочные сады… А сегодня шёл снег, было холодно, но это так красиво – снег в саду. Я живу на побережье океана – в Ньюпорт-Бич в Калифорнии, и мы там снега обычно не видим! Мне и Одесса очень понравилась. Но я пока не бывал в Санкт-Петербурге. Хочу съездить туда…