Текст книги "Отдельные виды обязательств в международном частном праве"

1) наличию и объему полномочий коммерческого агента, их изменению и прекращению, а также к последствиям их превышения;

2) праву коммерческого агента назначать субагента или дополнительного агента;

3) праву коммерческого агента заключать договор для принципала при наличии потенциального конфликта интересов коммерческого агента и принципала;

4) оговоркам о недопущении конкуренции и о делькредере;

5) возмещению за клиентуру;

6) убыткам, которые могут быть покрыты за счет вознаграждения.

Унифицированные документы регионального характера, такие как Регламент «Рим I»[152]152
  См.: Regulation (EC) № 593/2008 of the European Parliament and of the Council of 17 June 2008 on the law applicable to contractual obligations (Rome I) // OJ. 2008. L 177. P. 6–16. URL: http://eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do?uri=OJ: L:2008: 177:0006:0016:EN: PDF.


[Закрыть] – в правовом пространстве Европейского Союза и Межамериканская конвенция о праве, применимом к международным контрактам 1994 г.[153]153
  См.: Inter-American Convention on the Law Applicable to International Contracts. URL: http://www.oas.org/juridico/english/treaties/b-56.html.


[Закрыть] (далее – Межамериканская конвенция 1994 г.) – в латиноамериканских правопорядках, не содержат специальных коллизионных норм, регулирующих отношения представительства. Однако оба этих документа содержат коллизионные нормы общего характера, применимые для регулирования любых договорных обязательств, а следовательно, в сферу их регулирования включен и коммерческий агентский договор.

Согласно Регламенту «Рим I» коммерческий агентский договор будет регулироваться правом, выбранным сторонами (ст. 3). Таким правом не обязательно должно являться право одного из государств – членов ЕС. Коммерческий агентский договор не входит в число договоров, специально поименованных в ст. 4 (1) Регламента «Рим I»[154]154
  В ст. 4 (1) Регламента «Рим I» перечислены отдельные виды договоров (купли-продажи товаров, оказания услуг, франчайзинга, дистрибьюторский договор и др.) с соответствующими им коллизионными привязками.


[Закрыть]. Следовательно, при отсутствии выбора подлежащего применению к трансграничному коммерческому агентскому договору права надлежит последовательно применять несколько коллизионных привязок:

1) к праву страны, где находится обычное место жительства стороны, которая должна осуществить исполнение, имеющее решающее значение для содержания договора (ст. 4 (2) Регламента). Таким правом применительно к рассматриваемому договору является право страны, где находится обычное место жительства коммерческого агента;

2) к праву другого государства, если договор имеет более тесные связи с этим государством, нежели те, что определены по правилам ст. 4 (2) Регламента;

3) к праву государства, с которым коммерческий агентский договор имеет наиболее тесную связь, если подлежащее применению право не может быть определено по вышеприведенным правилам (правила ст. 4 (2) Регламента).

Далее обратимся к вопросу о возможных коллизиях между нормами Гаагской конвенции 1978 г. и Регламента «Рим I». Участниками Конвенции являются Аргентина, Франция, Нидерланды и Португалия, т. е. из четырех ее участников три государства (Франция, Нидерланды, Португалия) являются членами Европейского Союза. На территории этих государств Регламент «Рим I» обладает обязательной силой и имеет прямое действие. В силу ст. 22 Гаагской конвенции 1978 г. она не затрагивает действия международных документов, участником которых является или может стать договаривающееся государство и которые содержат предписания по вопросам, урегулированным этой Конвенцией. Регламент «Рим I», хотя и не содержит специального коллизионного регулирования представительства, включает в себя более общие нормы о праве, подлежащем применению к договорным обязательствам, а значит, и к коммерческому агентскому договору. В то же время согласно ст. 25 Регламента «Рим I» он не затрагивает действие международных конвенций, сторонами которых являются одно или несколько государств – членов ЕС в момент принятия Регламента и которые регулируют конфликты законов в сфере договорных обязательств, т. е. не затрагивает действие Гаагской конвенции 1978 г.

Однако в отношениях между государствами – членами ЕС Регламент «Рим I» имеет преимущественную силу перед конвенциями, заключенными исключительно между двумя или несколькими из них, в той мере, в какой данные конвенции затрагивают отношения, регулируемые этим Регламентом. Таким образом, в отношениях между государствами – членами ЕС, которые являются одновременно участниками Гаагской конвенции 1978 г. (Франция, Нидерланды, Португалия), Регламент «Рим I» будет иметь преимущество перед нормами Гаагской конвенции 1978 г. Это касается, в частности, возможности выбора в качестве применимого не только права какого-либо государства, но и любых международных конвенций (даже не вступивших в силу), инструментов негосударственного регулирования, а также применяемых коллизионных привязок при отсутствии выбора права.

Межамериканская конвенция 1994 г., как и Регламент «Рим I», содержит общие нормы о праве, подлежащем применению к договорным обязательствам, и не включает специальных норм о праве, подлежащем применению к отношениям представительства. Коммерческий агентский договор исходя из содержания ст. 7 Межамериканской конвенции 1994 г. регулируется, как и иные договоры, правом, выбранным сторонами. При отсутствии выбора, а также в случае, если сделанный выбор права недействителен, коммерческий агентский договор регулируется правом государства, с которым он наиболее тесно связан. В целях определения такой связи суд должен учитывать все объективные и субъективные элементы договора, равно как и общие принципы международного коммерческого права, признанные международными организациями (ст. 9). В дополнение к этим положениям согласно ст. 10 Межамериканской конвенции 1994 г. надлежит применять руководства, обычаи и принципы международного коммерческого права, а также торговые обыкновения и общепринятую практику. Таким образом, Межамериканская конвенция 1994 г. налагает на суд (включая государственный) обязанность применять акты негосударственной унификации, а также такие категории, как «общие принципы права», при отсутствии выбора права сторонами договора[155]155
  К примеру, применительно к регулированию коммерческого агентского договора могут быть названы документы рекомендательного характера, разрабатываемые МТП: Типовой коммерческий агентский контракт, Руководство по составлению коммерческих агентских контрактов.


[Закрыть]. Хотя в ней прямо не сказано о том, что стороны договора могут выбрать вненациональные регуляторы, нормы ст. 9 и 10 являются косвенным подтверждением возможности сторон договора (в том числе коммерческого агентского договора) выбрать в качестве подлежащего применению права нормы негосударственного регулирования, причем этот выбор будет учитываться государственными судами стран – участниц Межамериканской конвенции 1994 г.

Следует иметь в виду возможность возникновения коллизий между нормами Гаагской конвенции 1978 г. и Межамериканской конвенции 1994 г. На сегодня такая проблема не ставится, поскольку круг участников двух названных конвенций не совпадает[156]156
  Участниками Гаагской конвенции 1978 г. являются Аргентина, Нидерланды, Португалия, Франция, тогда как в Межамериканской конвенции 1994 г. участвуют Венесуэла и Мексика.


[Закрыть]. Согласно ст. 6 Межамериканской конвенции 1994 г. ее положения не применяются к договорам, в отношении которых действует самостоятельное регулирование международными конвенциями, где участвуют государства – участники данной Конвенции. Таким образом, если круг участников этих двух конвенций будет совпадать, то приоритетное применение будут иметь нормы Гаагской конвенции 1978 г., содержащие специальное коллизионное регулирование отношений представительства.

3. Национальное коллизионное регулирование коммерческого агентирования. Статья 1217¹ «Право, подлежащее применению к отношениям представительства», включенная в разд. VI части третьей ГК РФ, содержит различные типы коллизионных привязок, применяемых как к внутренним, так и к внешним отношениям представительства.

При определении подлежащего применению права толкование юридических понятий осуществляется в соответствии с российским правом, если иное не предусмотрено законом (п. 1 ст. 1187 ГК РФ). Следовательно, сфера применения ст. 1217¹ ГК РФ ограничена отношениями представительства, предусмотренными ст. 182–189 ГК РФ, т. е. теми внутренними отношениями представительства, которые основаны на договоре поручения или агентском договоре по модели договора поручения.

Пункт 1 ст. 1217¹ ГК РФ содержит отсылочную норму, предусматривающую, что отношения между представляемым и представителем, если представительство основано на договоре, регулируются правилами разд. VI ГК РФ, посвященными договорному статуту. Речь идет в первую очередь о ст. 1210, 1211 ГК РФ[157]157
  См. также п. 48 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 9 июля 2019 г. № 24 «О применении норм международного частного права судами Российской Федерации».


[Закрыть].

Таким образом, в основу регулирования внутренних отношений представительства заложен принцип автономии воли сторон. Так, согласно ст. 1210 ГК РФ стороны договора могут при заключении договора или в последующем выбрать по соглашению между собой право, которое подлежит применению к их правам и обязанностям по этому договору. Из этой формулировки следует, что стороны могут выбрать как правовую систему какого-либо государства в целом, так и отдельные нормативные правовые акты. Кроме того, они не обязаны выбирать для регулирования отношений между собой внутреннее право какого-либо определенного государства, а могут сослаться на применение к их отношениям действующих международных конвенций, даже если Россия в них не участвует, а также норм негосударственных регуляторов. В последнем случае необходимо иметь в виду, что подобные документы не имеют общеобязательного характера. Выбор их в качестве подлежащего применению права будет учитываться международным коммерческим арбитражем[158]158
  См. в связи с этим: Комаров А.С. Применение Принципов УНИДРУА – унификация международной торговли в действии // Унификация международного частного права в современном мире: сб. ст. / отв. ред. И.О. Хлестова. М., 2013. С. 50–66.


[Закрыть] (если стороны сделали соответствующую арбитражную оговорку или заключили арбитражное соглашение). Однако государственный суд скорее всего истолкует это как отсутствие выбора права, и поиск подлежащего применению права будет продолжен на основании соответствующих коллизионных норм[159]159
  См.: Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации / под ред. А.Л. Маковского, Е.А. Суханова. М., 2002. С. 426, 427.


[Закрыть], а положения повсеместно признанных формально определенных негосударственных регуляторов (например, Принципов международных коммерческих договоров УНИДРУА) будут применяться в качестве согласованных сторонами условий договора[160]160
  См.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части третьей (постатейный) / отв. ред. Н.И. Марышева, К.Б. Ярошенко. 4-е изд. М., 2014. С. 533–535; Асосков А.В. Коллизионное регулирование договорных обязательств. М., 2012. С. 325–327; Бардина М. Международный коммерческий арбитраж: свобода в выборе применимого права // Корпоративный юрист. 2012. № 6. С. 25, 26.


[Закрыть].

При отсутствии выбора подлежащего применению права к договору согласно п. 1 ст. 1211 ГК РФ будет применяться право страны, где на момент заключения договора находится место жительства или основное место деятельности стороны, которая осуществляет исполнение, имеющее решающее значение для содержания договора. Такой стороной в агентском договоре признается агент.

Наделение представляемого (принципала) и представителя (агента) свободой выбора подлежащего применению к их отношениям права является общепризнанным в мировой практике, закреплено в международных конвенциях (Гаагская конвенции 1978 г.) и зарубежном законодательстве. Аналогичным п. 1 ст. 1217¹ ГК РФ образом регулирует внутренние отношения представительства Закон Швейцарии о международном частном праве 1987 г., согласно п. 1 ст. 116 которого «договор подчиняется праву, избранному сторонами». В свою очередь, п. 1 ст. 126 закрепил следующее правило: «При договорном представительстве отношения между представителем и представляемым подчиняются праву, применимому к договору» (регулируются нормами разд. 1 «Договоры» гл. 9 Закона Швейцарии о международном частном праве 1987 г., в том числе ст. 116, соответственно, подчинены действию принципа автономии воли сторон).

В Китае согласно Закону о применении права к гражданским отношениям с иностранным участием в Китайской Народной Республике 2010 г. (ст. 16) внутренние отношения представительства также регулируются с соблюдением принципа автономии воли сторон договора. В то же время при отсутствии соглашения сторон договора, оформляющего отношения представительства, о выборе права отношения между представителем и доверителем регулируются законом страны, в которой достигнуто соглашение между ними[161]161
  См.: Рягузов А.А. Новый закон КНР о международном частном праве // Международное публичное и частное право. 2011. № 5. С. 47.


[Закрыть]. Подобная норма идет вразрез с современными тенденциями обращения при отсутствии выбора права к принципу характерного исполнения или принципу наиболее тесной связи при коллизионном регулировании внутренних отношений представительства (в том числе коммерческого агентского договора), поскольку зачастую может не отражать реальную связь права государства места заключения договора о представительстве с существом этих отношений.

Однако в целом зарубежному законодательству свойственно закрепление специального коллизионного регулирования лишь в отношении внешних аспектов представительства. Это связано с тем, что внутренние отношения представительства, основанные на соответствующем договоре, как, например, отношения, возникающие из коммерческого агентского договора, не обладают спецификой по сравнению с иными отношениями договорного типа, вследствие чего при отсутствии отдельной коллизионной нормы регулируются общими нормами о праве, подлежащем применению к договорам. Таково, в частности, коллизионное регулирование внутренних отношений представительства в Болгарии (ст. 93 и 94 Кодекса международного частного права 2005 г.), Лихтенштейне (ст. 39 Закона о международном частном праве 1996 г.), Монако (ст. 68 и 69 Закона о международном частном праве 2017 г.), Турции (ст. 24 Кодекса о международном частном праве и международном гражданском процессе 2007 г.). Эти акты исходят из принципа автономии воли сторон, при отсутствии выбора сторонами договора подлежащего применению права отсылая к праву государства, с которым договор имеет наиболее тесную связь.

4. Гармонизация материально-правовых норм о коммерческом агентском договоре: опыт Европейского Союза. Коммерческое агентирование стало предметом гармонизации законодательства государств – членов Европейского Союза, где была принята Директива от 18 декабря 1986 г. 86/653/ЕЕС «О координации законодательства государств-членов в отношении независимых коммерческих агентов».

По нашему мнению, Директива 86/653/ЕЕС представляет собой наиболее значимый результат в деле достижения единообразия материально-правовых норм о представительстве (точнее, его внутренних аспектов, оформленных посредством коммерческого агентского договора) в отличие от актов международно-правовой унификации универсального уровня в данной сфере (в частности, Женевской конвенции о представительстве при международной купле-продаже товаров 1983 г., пока не вступившей в силу). Это объясняется тем, что такой регулятор, как директива, в ЕС выступает средством гармонизации национального законодательства государств-членов, т. е. таким методом унификации, который характеризуется «отсутствием обязательности достижения полного единообразия в правовом регулировании» и «не требует от государств точного воспроизведения норм соответствующего наднационального инструмента в национальном законодательстве»[162]162
  См.: Доронина Н.Г. Гармонизация права как альтернатива наднациональности в правовом регулировании экономических отношений // Журнал российского права. 2013. № 10. С. 136; Ее же. Унификация и гармонизация права в условиях международной интеграции // Журнал российского права. 1998. № 6. С. 53–67.


[Закрыть]. Директива 86/653/ЕЕС – это действующий документ обязательного характера, на основе которого государства – члены ЕС внесли изменения или приняли соответствующее в целом единообразное законодательство в сфере коммерческого агентирования[163]163
  См.: Раздел 7 Книги 1 Германского торгового уложения 1897 г.; глава IV Титула III Книги I Французского торгового кодекса 2000 г.; Федеральный закон Австрии об отношениях с независимыми коммерческими представителями (агентами) 1993 г.; Регламент Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии о коммерческих агентах (об имплементации Директивы) 1993 г.; Указ Президента Греции о коммерческих агентах 1991 г.; Закон Финляндии о коммерческих агентах 1992 г.; глава 3 книги 10 Экономического кодекса Бельгии 2014 г. и др.


[Закрыть]. Ею охвачены практически все аспекты коммерческих агентских договоров, за исключением разве что норм о субпредставительстве и конфликте интересов. В то же время эти нормы и так являются в целом сходными в большинстве национальных правопорядков государств – членов ЕС. В Директиве нашли отражение обобщенные положения законодательных актов, судебной практики, обычаев, договорной практики государств – членов ЕС. Приходится констатировать, что положения Директивы 86/653/ЕЕС представляют собой компромиссный вариант правового регулирования отношений коммерческого агентирования, они испытали на себе взаимовлияние противоборствующих правовых систем, тем не менее следствием этого, как видится, явилось очевидное сближение континентальной системы права с английским правом, что выражается прежде всего в сходных правовых нормах, регулирующих основные и наиболее важные аспекты договора коммерческого агентирования, которые государства – члены ЕС, принадлежащие к разным правовым системам, предусмотрели в своем национальном законодательстве.

Коммерческое агентирование в Директиве 86/653/ЕЕС строится по модели договора поручения, т. е. основывается на прямом представительстве, принятом в странах континентальной Европы. Коммерческим агентом признается независимый торговый посредник, на которого возлагается постоянная обязанность проводить переговоры по купле-продаже товаров по поручению другого лица, именуемого принципалом, либо проводить переговоры и заключать упомянутые сделки по поручению и от имени принципала (п. 2 ст. 1).

Важными вопросами в определении сферы применения Директивы 86/653/ЕЕС являются, во-первых, возможность ее распространения на отношения с коммерческими агентами, действующими от собственного имени, и, во-вторых, применимость ее норм к отношениям с коммерческими агентами, в обязанности которых входят согласование и (или) заключение других договоров (помимо договора купли-продажи товаров).

Ответ на первый вопрос был дан Судом ЕС[164]164
  Здесь следует пояснить, что на основании ст. 267 Договора о функционировании Европейского союза 1957 г. (в ред. Лиссабонского договора 2007 г.) национальные суды при рассмотрении конкретных дел вправе обратиться в Суд Европейского Союза с запросом о действительности и толковании директив ЕС. «Разъяснение положений директив Судом ЕС является ориентиром для национальных судов при толковании внутреннего законодательства по предмету регулирования директивы, что в перспективе способствует дальнейшей унификации частного права в ЕС». См.: Muller-Graff, Peter Christian. EC Directives as a Means of Private Law Unification // Towards a European Civil Code. Third Fully Revised and Expanded Edition / Eds. by A. Hartkamp et al. Nijmegen: Ars Aequi Libri: Kluwer Law International, 2004. P. 78.


[Закрыть] при рассмотрении дела Mavrona & Sia OE v Delta Etairia Symmetochon AE по обращению суда первой инстанции г. Афины (Греция)[165]165
  Judgment of 10th February 2004, C-85/03. ECLI: EU:C:2004:83.


[Закрыть]. Суд ЕС подчеркнул, что положения Директивы 86/653/ЕЕС применимы только к агентам, осуществляющим свою деятельность от имени принципала, и не могут быть применены национальным законодателем при наличии пробела в правовом регулировании по аналогии к комиссионным агентам, действующим от собственного имени.

Что касается второго вопроса, то в зарубежной литературе отмечается, что государствам – членам ЕС прямо не запрещено распространять сферу действия национальных норм об агентировании на любые договоры, заключаемые при участии коммерческих агентов[166]166
  См.: International Agency and Distribution Law. 2nd ed. Vol. 1 / General ed. D. Campbell. Juris, 2014. P. EU/1; Meiselles, Michala. International Commercial Agreements: An Edinburgh Law Guide. Edinburgh University Press, 2013. P. 186. Подобного подхода придерживается, например, законодательство Германии (§ 84 Торгового уложения), Италии (ст. 1742 Гражданского кодекса), Австрии (§ 1 Федерального закона об отношениях с независимыми коммерческими представителями (агентами) 1993 г.), Португалии (§ 1 Законодательного декрета № 178/86), Испании (ст. 1 Закона о коммерческих агентских контрактах 1992 г.), Франции (ст. L.134-1 Торгового кодекса).


[Закрыть]. На этом основании при рассмотрении дел United Antwerp Maritime Agencies (UNAMAR) v Navigation Maritime Bulgare[167]167
  Judgment of 17th October 2013, C-184/12. ECLI: EU:C:2013:663.


[Закрыть], а также Volvo Car Germany GmbH v Autohof Weidensdorf GmbH[168]168
  Judgment of 28th October 2010, C-203/09. ECLI: EU:C:2010:647. См.: Vassilakakis, Evangelos. Applicability of EC Directive 86/653 on Exclusive Distributorship and Shipping Agency Agreements (Mavrona Revisited): Two Judgments of the Plenary Assembly of the Greek Supreme Court (March 31, 2014). URL: http://ssrn.com/abstract=2418157 or http://dx.doi.org/10.2139/ssrn.2418157


[Закрыть] Суд ЕС фактически распространил положения Директивы 86/653/ЕЕС на деятельность коммерческого агента по согласованию и заключению договоров оказания услуг[169]169
  См.: Eftestol-Wilhelmsson J.E. EC Agency Law and Intermediaries in Shipping // Scandinavian Institute of Maritime Law. Yearbook 2006. P. 145, 146.


[Закрыть].

На основе определения коммерческого агента, предложенного в Директиве 86/653/ЕЕС, в доктрине и судебной практике были выделены несколько признаков, которым отвечает фигура коммерческого агента:

1) действует в отношениях с принципалом как самостоятельное (независимое) лицо в рамках осуществления профессиональной деятельности, т. е. не состоит в трудовых отношениях с принципалом. Так, в деле Zako SPRL v Sanidel SA[170]170
  Judgment of 21st November 2018, C-452/17. ECLI: EU:C:2018:935.


[Закрыть] Суд ЕС конкретизировал требования Директивы о самостоятельности коммерческого агента, указав, что квалификации лица в качестве коммерческого агента по правилам Директивы не препятствует ни осуществление им своей деятельности в коммерческих (торговых) помещениях принципала, ни выполнение наряду с предусмотренными п. 2 ст. 1 Директивы функциями (посредничества или посредничества и представительства в сделках купли-продажи принципала) деятельности другого рода, не относимой к обозначенным первоочередным функциям, если агент сохраняет независимость от принципала;

2) выполняет поручения принципала на постоянной основе. Данный признак также послужил предметом толкования Судом ЕС. По делу Poseidon Chartering BV v Marianne Zeeschip VOF, Albert Mooij, Sjoerdtje Sijswerda, Gerrit Schram[171]171
  Judgment of 16th March 2006, C-3/04. ECLI: EU:C:2006:176.


[Закрыть] Суд ЕС подтвердил, что на коммерческого агента как независимого посредника принципалом возлагается в первую очередь постоянная обязанность по проведению переговоров, а не только по заключению договоров. Следовательно, независимый посредник, уполномоченный на заключение единственного договора, срок действия которого в последующем неоднократно продлевается, является коммерческим агентом в смысле, придаваемом этому термину Директивой 86/653/ЕЕС, если принципал возложил на него постоянное полномочие по проведению переговоров о продлении срока действия этого договора;

3) представительствует в интересах предпринимателей в качестве профессионального коммерсанта, способствуя продвижению их товаров на определенные территории. Очевидно, что Директива наделяет коммерческого агента в первую очередь полномочиями по совершению исключительно действий фактического характера по поручению принципала[172]172
  Коммерческий агент определяется в Директиве 86/653/ЕЕС как посредник (intermediary).


[Закрыть]. Однако в ряде случаев он может быть уполномочен на совершение наряду с фактическими и юридических действий[173]173
  В связи с этим интересна представленная в отечественной доктрине точка зрения о том, что «обязательным критерием является только ведение коммерческим агентом переговоров в отношении заключения сделки, в то время как само заключение сделки выступает факультативным критерием». См.: Аносов М.А. Правовое регулирование договоров торгового (коммерческого) посредничества в праве ЕС // Московский журнал международного права. 2010. № 3. С. 138.


[Закрыть].

При регулировании прав и обязанностей сторон агентского договора Директива 86/653/ЕЕС устанавливает в ст. 3 и 4 общее для них требование действовать лояльно и добросовестно. В числе взаимных прав сторон коммерческого агентского договора – право по запросу получить от другой стороны подписанный ею письменный документ, в котором изложены условия коммерческого агентского договора, в том числе согласованные дополнительно (ст. 13).

Коммерческий агент при осуществлении своей деятельности должен соблюдать интересы принципала. В числе конкретных обязанностей агента:

– ведение переговоров надлежащим образом и в необходимых случаях заключение сделок в рамках предоставленных ему полномочий;

– передача принципалу всей имеющейся у него информации;

– следование разумным указаниям принципала.

Директива 86/653/ЕЕС прямо не устанавливает обязанность агента по предоставлению отчетности принципалу. Вместе с тем, как уже было сказано, коммерческий агент обязан передавать принципалу всю имеющуюся у него информацию (подп. «b» п. 2 ст. 3). Из этого правила, очевидно, прямо не вытекает обязанность агента предоставить отчет принципалу о своих действиях по выполнению данного им поручения. Однако обязанность коммерческого агента по предоставлению информации можно трактовать довольно широко, включая в нее и необходимость предоставления отчетов о проведенных переговорах или заключенных сделках. Представляется, что это позволит наиболее полно реализовать положение п. 1 ст. 3 Директивы 86/653/ЕЕС, согласно которому коммерческий агент при осуществлении своей деятельности должен соблюдать интересы принципала и действовать лояльно и добросовестно. Кроме того, предоставление коммерческим агентом отчета корреспондирует закрепленной в п. 3 ст. 4 Директивы 86/653/ЕЕС обязанности принципала информировать коммерческого агента в разумный срок о принятии, об отказе в выполнении и о выполнении сделки, обеспеченной последним, способствуя как раз соблюдению этого разумного срока.

Помимо указанной обязанности принципал должен:

– предоставлять в распоряжение коммерческого агента необходимую документацию по соответствующим товарам;

– передавать агенту информацию, необходимую для исполнения агентского договора, и извещать его в разумный срок, если объем операций станет значительно ниже того уровня, который, по мнению принципала, может быть достигнут агентом;

– выплачивать агентское вознаграждение;

– предоставлять коммерческому агенту сведения о причитающемся ему вознаграждении и выписки из бухгалтерских книг.

Положения Директивы 86/653/ЕЕС, закрепляющие права и обязанности коммерческого агента и принципала, имеют императивный характер.

Значительный удельный вес среди предписаний Директивы имеют нормы, регулирующие отношения, связанные с выплатой агентского вознаграждения. Из сферы ее применения исключено регулирование деятельности коммерческих агентов, которые не получают за свою деятельность вознаграждения (п. 1 ст. 2).

Условием возникновения права на агентское вознаграждение является исполнение принципалом или третьим лицом сделки, являющейся предметом агентского договора. Вознаграждение выплачивается в случае возникновения одного из следующих обстоятельств:

1) принципал исполнил сделку;

2) принципал должен был исполнить сделку на основании соглашения, заключенного им с третьим лицом;

3) третье лицо исполнило сделку (п. 1 ст. 10 Директивы 86/653/ЕЕС).

Иными словами, право агента на вознаграждение возникает по достижении цели принципала, но не позже того момента, когда третье лицо исполнило свои обязательства по сделке или должно было их исполнить, если принципал уже исполнил свои обязательства по сделке (п. 2 ст. 10). Вознаграждение не подлежит выплате только в том случае, если достоверно известно о невозможности исполнения договора принципала с третьим лицом по причинам, за которые принципал не отвечает (п. 1 ст. 11). Как конкретизировал Суд ЕС в решении по делу ERGO Poist’ovňa a.s. v Alžbeta Barlíková[174]174
  Judgment of 17th May 2017, C-48/16. ECLI: EU:C:2017:377.


[Закрыть], здесь речь идет не только о случаях полного неисполнения договора, заключенного между принципалом и третьей стороной, но и о случаях частичного неисполнения этого договора (несоблюдение объема поставок или сроков, предусмотренных этим договором).

Коммерческий агент имеет право на вознаграждение как по сделкам, заключенным в период действия агентского договора, так и по сделкам, заключенным после его прекращения (ст. 7, 8 Директивы 86/653/ЕЕС).

Выплата агентского вознаграждения по сделкам, заключенным в период действия агентского договора согласно Директиве 86/653/ЕЕС, может осуществляться исходя из двух альтернативных оснований:

1) если сделка была заключена при участии коммерческого агента или если сделка заключена с третьим лицом, которое благодаря усилиям коммерческого агента ранее стало контрагентом принципала по сделкам подобного рода (п. 1 ст. 7);

2) если за коммерческим агентом закреплена определенная территория или категория лиц либо если он имеет исключительные права на определенную территорию или категорию лиц и сделка заключена с клиентом, принадлежащим этой территории или категории лиц (п. 2 ст. 7).

На практике при применении второго варианта возникают вопросы о выплате агентского вознаграждения в случаях, когда сделка заключена без какого-либо участия со стороны коммерческого агента или принципала.

В этом отношении примечательны два дела, рассмотренные Судом ЕС. В решении по делу Georgios Kontogeorgas v Kartonpak AE[175]175
  Judgment of 12th December 1996, C-104/95. ECLI: EU:C:1996:492.


[Закрыть] Суд ЕС указал на следующее. Как свидетельствует логика изложения ст. 7 Директивы 86/653/ЕЕС, п. 1 и 2 этой статьи посвящены регулированию двух альтернативных вариантов выплаты агентского вознаграждения: в п. 1 речь идет о вознаграждении по сделкам, заключенным в результате текущей или предшествующей деятельности коммерческого агента, тогда как п. 2 предусматривает, что коммерческому агенту выплачивается вознаграждение по всем сделкам, заключенным с клиентами, принадлежащими определенной территории или определенной категории лиц. Пункт 1 ст. 7 применяется к случаям, когда коммерческий агент самостоятельно привлек клиентов, с которыми была совершена сделка. В п. 2 отсутствуют положения, обусловливающие выплату агентского вознаграждения какой-либо деятельностью со стороны агента. Следовательно, по мнению Суда ЕС, если за коммерческим агентом закреплена определенная территория, он имеет право на вознаграждение по сделкам, заключенным с клиентами, принадлежащими этой территории, даже если они были заключены без какого-либо участия с его стороны и независимо от того, привлек ли он клиентов самостоятельно.

По другому делу (Paul Chevassus-Marche v Groupe Danone, Societe Kro beer brands SA (BKSA), Societe Evian eaux minerales d'Evian SA (SAEME)[176]176
  Judgment of 17th January 2008, C-19/07. ECLI: EU:C:2008:23.


[Закрыть]) Суд ЕС, исходивший из п. 2 ст. 7, п. 1 и 2 ст. 10, п. 1 ст. 11 Директивы 86/653/ЕЕС, рассматриваемых в совокупности и взаимосвязи, указал, что коммерческий агент, за которым закреплена определенная территория, не имеет права на вознаграждение по сделкам, заключенным клиентами, принадлежащими этой территории, с третьими лицами без какого-либо участия (прямого или косвенного, иными словами, лично или через представителя) со стороны принципала[177]177
  Было отмечено, что положения п. 2 ст. 7 должны рассматриваться во взаимосвязи со ст. 10 Директивы, регулирующей условия возникновения права коммерческого агента на вознаграждение. Обратившись к п. 1 и 2 ст. 10 Директивы 86/653/ЕЕС, Суд ЕС заключил, что право коммерческого агента на вознаграждение возникает, если принципал исполнил или должен был исполнить свои обязательства или если клиент исполнил или должен был исполнить свои обязательства. В каждом из этих случаев участие принципала в сделке, по которой коммерческий агент может требовать вознаграждение, является обязательным. Такое толкование ст. 10 Директивы, как считает Суд ЕС, подтверждается формулировкой, используемой в п. 1 ст. 11, где речь идет о невозможности исполнения договора принципала с третьим лицом по причинам, за которые принципал не отвечает, как о единственном основании невыплаты коммерческому агенту вознаграждения. Это ограничение подчеркивает важную роль деятельности принципала для возникновения у коммерческого агента права на вознаграждение.


[Закрыть].

Необходимость защиты интересов коммерческого агента, лежащая в основе Директивы 86/653/ЕЕС, обусловливает специфическое регулирование последствий прекращения агентского договора. Так, независимо от оснований его прекращения (в связи с истечением срока или до истечения срока по причинам, за которые агент не несет ответственности) коммерческий агент имеет право на получение от принципала либо возмещения за привлеченную клиентуру, либо возмещения ущерба. В свою очередь, для государств – членов ЕС установлены два альтернативных варианта, они могут предусмотреть в своем законодательстве в качестве последствий прекращения агентского договора:

1) правила о выплате возмещения коммерческому агенту за привлеченную клиентуру (п. 2 ст. 17)[178]178
  Пункт 2 ст. 17 Директивы исходит из германской модели возмещения будущих убытков (см.: Buddecke, Michelle. Evolution of the Commercial Agent // Cork On-line Law Review. 2007. № 13. P. 93). Аналогичные правила включены, к примеру, в § 24 Федерального закона Австрии об отношениях с независимыми коммерческими представителями (агентами), ст. 1751 Гражданского кодекса Италии, ст. 28 Закона Финляндии о коммерческих агентах, § 28 Закона Норвегии о коммерческих агентах, ст. 9 Указа Президента Греции о коммерческих агентах.


[Закрыть];

2) правила о возмещении ему ущерба (п. 3 ст. 17)[179]179
  Это правило основывается на французской модели возмещения фактически причиненных убытков (см.: Buddecke, Michelle. Op. cit. P. 93). Оно нашло отражение, в частности, в ст. L. 134-12 Французского торгового кодекса. Интересным образом был решен этот вопрос в Соединенном Королевстве Великобритании и Северной Ирландии (в бытность его вхождения в Европейский Союз), где в законодательство были включены оба этих варианта с оговоркой: если агентским договором не предусмотрено возмещение за клиентуру, коммерческому агенту в случае прекращения агентского договора компенсируется ущерб (ст. 17 (2) Регламента о коммерческих агентах (об имплементации Директивы) 1993 г. См.: The Commercial Agents (Council Directive) Regulations 1993. № 3053. URL: http://www.legislation.gov.uk/uksi/1993/3053/made/data.pdf.


[Закрыть].

В соответствии с п. 2 ст. 17 Директивы 86/653/ЕЕС коммерческий агент имеет право на возмещение за привлеченную клиентуру в случае прекращения агентского договора, если (одновременно):

1) он привлек новых клиентов для принципала или значительно увеличил объем сделок с имевшимися у принципала клиентами, и принципал извлекает существенную прибыль от сделок с такими клиентами;

2) выплата возмещения за клиентуру является справедливой исходя из всех обстоятельств, в частности вознаграждения по сделкам с такими клиентами, которое утрачивает коммерческий агент.

Согласно альтернативному варианту, закрепленному в п. 3 ст. 17 Директивы 86/653/ЕЕС, коммерческий агент в случае прекращения агентского договора имеет право на возмещение ущерба, если:

1) прекращение агентского договора связано с обстоятельствами, лишающими его агентского вознаграждения, на которое он мог рассчитывать в случае надлежащего исполнения договора, в то время как принципал, в свою очередь, продолжает извлекать существенную прибыль от деятельности коммерческого агента;

2) прекращение агентского договора лишает его возможности возместить расходы и затраты, понесенные им в связи с исполнением агентского договора.

В широко известном в доктрине и практике международного частного права деле Ingmar GB Ltd. v Eaton Leonard Technologies Inc.[180]180
  Judgment of 9^th November 2000, C-381/98. ECLI: EU:C:2000:605.


[Закрыть] перед Судом ЕС был поставлен вопрос о применимости ст. 17 и 18[181]181
  Статья 18 Директивы определяет условия, при которых возмещение, предусмотренное ст. 17, не подлежит выплате:
  1) если агентский договор был прекращен по инициативе принципала в связи с невыполнением коммерческим агентом своих обязательств, что по национальному законодательству оправдывает прекращение агентского договора без уведомления;
  2) если агентский договор был прекращен по инициативе коммерческого агента и такое прекращение не вызвано виной принципала или достижением коммерческим агентом определенного возраста, его немощью или болезнью, что не позволяло бы ему продолжать свою деятельность;
  3) если согласно договоренности с принципалом коммерческий агент уступает третьему лицу свои права и обязанности по агентскому договору.


[Закрыть] Директивы 86/653/ЕЕС в случае, если коммерческий агент осуществляет свою деятельность в государстве, являющемся членом ЕС, в то время как компания-принципал учреждена в государстве, не входящем в состав ЕС, и право этого государства выбрано сторонами в качестве подлежащего применению к договору[182]182
  Спор между компанией Ingmar (коммерческий агент), учрежденной в Соединенном Королевстве, и компанией Eaton (принципал), учрежденной в штате Калифорния (США), касался возмещения ущерба, причиненного коммерческому агенту прекращением агентского договора. Оговорка о праве, подлежащем применению к договору, отсылала к праву штата Калифорния. Апелляционный суд Англии и Уэльса, рассматривавший спор, принял решение обратиться в Суд ЕС за разъяснением положений ст. 17, 18 Директивы, имплементированной в законодательство Соединенного Королевства Регламентом 1993 г. В запросе было отмечено, что по английскому праву приоритет отдается праву, выбранному сторонами, за исключением применения оговорки о публичном порядке и сверхимперативных норм.


[Закрыть].

В своем решении по этому делу Суд ЕС подчеркнул, что первоочередной целью Директивы 86/653/ЕЕС является защита интересов коммерческих агентов. Императивная природа толкуемых норм ст. 17 и 18 подтверждается ст. 19 Директивы[183]183
  Стороны не могут до истечения срока агентского договора отступить от положений ст. 17 и 18 Директивы 86/653/ЕЕС в ущерб интересам коммерческого агента.


[Закрыть]. Кроме того, как следует из преамбулы к ней, гармонизация норм о коммерческом агентировании преследует цель устранения ограничений при осуществлении коммерческими агентами своей деятельности и создания одинаковых условий для конкуренции внутри ЕС. Следовательно, нормы ст. 17–18 Директивы направлены не только на защиту интересов слабой стороны в договоре, т. е. коммерческого агента, но и на реализацию публичных интересов ЕС. На основе изложенных аргументов Суд ЕС постановил, что, если коммерческий агент осуществляет свою деятельность на территории государства – члена ЕС, правовые нормы этого государства, основанные на ст. 17 и 18 Директивы, подлежат применению к агентскому договору, несмотря на выбор сторонами права государства, не входящего в ЕС. Таким образом, в деле Ingmar GB Ltd. v Eaton Leonard Technologies Inc. положения ст. 17 и 18 Директивы были применены Судом ЕС как являющиеся сверхимперативными по своему характеру[184]184
  См.: Twigg-Flesner, Christian. The Europeanisation of Contract Law. Current Controversies in Law. 2nd ed. Routledge, 2013. P. 65.


[Закрыть].